Куин Джулия. На пути к свадьбе

   – Мой брат?
   – Он ждет в розовом салоне, миледи. Передать ему, что вы сейчас спуститесь?
   – Да, конечно.
   Горничная ушла, а девушки изумленно уставились друг на друга.
   – Как ты думаешь, зачем Ричард приехал? – спросила Гермиона.
   – Не знаю. – Люси быстро слезла с кровати, сразу позабыв о необходимости притворяться страдающей от живота. – Раз он приехал, значит, произошло что-то важное.
   Гермиона секунду смотрела на нее, а потом спросила:
   – Хочешь, я пойду с тобой? Естественно, я не буду вмешиваться в ваш разговор. Я просто провожу тебя вниз.
   Люси кивнула, и они поспешили в розовый салон.

Глава 7,

в которой наш нежданный гость сообщает плохие вести

   Грегори болтал со своей невесткой в утренней столовой, когда дворецкий сообщил Кейт о прибытии нежданного гостя. Он решил проводить ее в розовый салон и поздороваться с лордом Феннсуортом, старшим братом леди Люсинды. Других дел у него не было, к тому же он почему-то решил, что ему следует познакомиться с молодым графом, которого Грегори знал только понаслышке – из-за разницы в четыре года они не могли познакомиться в университете, а в свете не встречались, потому что Феннсуорт еще не стал частым гостем на приемах.
   Лорд Феннсуорт оказался высоким молодым человеком крепкого телосложения. Несмотря на легкую робость, он держался с потрясающим самообладанием, которое дается человеку от природы, а не с дворянским титулом.
   Брат леди Люсинды отлично сознавал, что он настоящий граф, а не просто носитель титула. Это сразу расположило к нему Грегори.
   До тех пор, пока не выяснилось, что он, как и остальные представители мужской части человечества, влюблен в Гермиону Уотсон.
   Феннсуорт потратил целую минуту на расспросы о здоровье сестры, прежде чем спросил:
   – А мисс Уотсон? Она тоже к нам спустится?
   Грегори все еще считал Феннсуорта хорошим парнем, даже несмотря на его досадную влюбленность, но вся ситуация начинала его утомлять.
   – Лорд Феннсуорт, мы очень рады видеть вас в Обри-Холле, – сказала Кейт, ответив, что не знает, спустится ли мисс Уотсон вместе с его сестрой в розовый салон. – Надеюсь, что ваш приезд не является свидетельством того, что дома произошло чрезвычайное происшествие.
   – Вовсе нет, – успокоил ее Феннсуорт. – Просто мой дядя потребовал, чтобы я привез Люси домой. Он хочет поговорить с ней о чем-то важном.
   – Вам надо отправляться в обратный путь немедленно? – спросила Кейт. – Я получаю истинное удовольствие от общения с вашей сестрой, и вы оказали бы нам огромную честь, если бы погостили у нас.
   – Ну... – протянул Феннсуорт, размышляя над предложением. – Думаю, вреда не будет, если я задержусь на день.
   Надо же! Он готов пренебречь требованием своего дяди ради того, чтобы побыть с мисс Уотсон. Как брат леди Люсинды, Феннсуорт был единственным мужчиной, кого Гермиона никогда не оттолкнула бы от себя вежливым безразличием. Грегори приготовился к еще одному дню утомительного соперничества.
   – Пожалуйста, останьтесь до пятницы, – попросила Кейт. – На вечер четверга у нас намечен маскарад, и мне не хотелось бы, чтобы вы пропустили его.
   Именно в этот момент в комнату вошли леди Люсинда и мисс Уотсон. Первая была одета в утреннее светло-голубое платье, а вторая – в то же зеленое, что и за завтраком. Лорд Феннсуорт бросил взгляд на парочку (скорее на одну из двоих, чем на обеих, и сразу стало ясно, что они с Грегори – братья по несчастью, так как страдают от неразделенной любви) и пробормотал:
   – Хорошо, до пятницы.
   – Замечательно, – захлопала в ладоши Кейт. – Немедленно прикажу приготовить для вас комнату.
   – Ричард, – окликнула его леди Люсинда, – почему ты приехал? – Вероятно, смущенная присутствием Кейт и Грегори, она остановилась в дверях и оглядывала всех по очереди.
   – Люси! – обрадовался брат. – Сто лет тебя не видел.
   – Четыре месяца, – машинально поправила его леди Люсинда.
   – Боже, так долго! – воскликнула Кейт. – Лорд Феннсуорт, мы вас оставим. Уверена, вам и вашей сестре хотелось бы побыть наедине.
   – Не спешите, – сказал Феннсуорт, то и дело бросая взгляды на мисс Уотсон. – Я не хотел бы показаться грубым – ведь я так и не поблагодарил вас за гостеприимство.
   – Вы не выглядите грубым, – вмешался Грегори, предвкушая, что мисс Уотсон выйдет из салона с ним под руку.
   Лорд Феннсуорт посмотрел на него так, будто только что вспомнил о его присутствии. В его реакции не было ничего удивительного, ведь в течение всей беседы Грегори хранил нетипичное для него молчание.
   – Умоляю, не утруждайте себя, – попросил граф. – Мы с Люси поговорим позже.
   – Ричард, – озабоченно оглядела его Люси, – ты в этом уверен? Я не ожидала твоего приезда, и если что-то случилось...
   Ее брат замотал головой:
   – Ничего такого, что не могло бы подождать. Дядя Роберт хочет поговорить с тобой. Он попросил привезти тебя домой.
   – Сразу?
   – Он не уточнял, – ответил Феннсуорт. – Леди Бриджертон великодушно предложила нам остаться до пятницы, и я согласился. Я подумал, что ты обрадуешься.
   – Конечно. – Люси, все еще пребывавшая в замешательстве, подтвердила его предположение. – Но я... гм... дядя Роберт...
   – Мы сейчас уйдем, – твердо заявила мисс Уотсон. – А тебя, Люси, оставим наедине с братом.
   Люси посмотрела на брата, но тот, воспользовавшись тем, что мисс Уотсон вступила в разговор, во все глаза смотрел на нее.
   – Как поживаешь, Гермиона? – спросил он. – Давно не виделись.
   – Четыре месяца, – напомнила Люси.
   Мисс Уотсон рассмеялась и одарила графа теплой улыбкой.
   – Благодарю, хорошо. И Люси права, как всегда. Мы виделись в январе, когда ты навещал нас в школе.
   Лорд Феннсуорт кивнул.
   – Ну разве я могу забыть? Мы замечательно провели те несколько дней.
   – Действительно замечательно. Это было так мило с твоей стороны – повести нас на каток. Твое общество всегда доставляет удовольствие.
   И хотя было совершенно очевидно, что мисс Уотсон чрезвычайно расположена к лорду Феннсуорту, не было никаких признаков того, что она питает к нему какие-то романтические чувства. Грегори утешил себя, вспомнив, что эти двое знают друг друга много лет, и если учесть, насколько мисс Уотсон близка с леди Люсиндой, то сразу становится понятным ее дружеское отношение к Феннсуорту.
   Они практически брат и сестра.
   – Лорд Феннсуорт, – нарушила молчание Кейт, – вы, должно быть, голодны. Не желаете ли позавтракать?
   – С огромным удовольствием, леди Бриджертон.
   Кейт обратилась к леди Люсинде:
   – Кстати, я не видела вас за завтраком. Вы сейчас что-нибудь съедите?
   Грегори вспомнил поднос с полными тарелками, который по просьбе мисс Уотсон отнесли наверх, и ему стало интересно, какую часть всего этого она успела заглотнуть, прежде чем спустилась вниз, чтобы встретить брата.
   – Конечно, – пробормотала леди Люсинда. – Во всяком случае, я с радостью составлю компанию Ричарду.
   – Мисс Уотсон, – ловко встрял в разговор Грегори, – не желаете ли прогуляться по саду? Кажется, сейчас уже зацвели пионы. А эти синенькие цветочки на длинных стеблях – забыл, как они называются.
   – Дельфиниум. – Это, естественно, была леди Люсинда. Он знал, что она не удержится. Неожиданно она повернулась и, слегка прищурившись, посмотрела на него. – Я же только вчера сказала вам об этом.
   – Сказали, – согласился Грегори. – Только почему-то такие детали у меня в голове не задерживаются.
   – О, Люси запоминает все, – заметила мисс Уотсон. – И я с удовольствием прогулялась бы с вами по саду. Конечно, если Люси и Ричард не возражают.
   Оба заверили ее, что не возражают, хотя Грегори не сомневался, что увидел разочарование и – выразимся так – раздражение в глазах Феннсуорта.
   Грегори улыбнулся.
   – Встретимся в нашей комнате? – спросила мисс Уотсон у Люси.
   Та кивнула, и Грегори торжествующе – нет ничего приятнее, чем нанести поражение сопернику, – взял мисс Уотсон под локоть и повел к дверям.
   Да, утро обещало быть приятным.
 
   Люси последовала за братом и леди Бриджертон в утреннюю столовую. Она ничего не имела против того, чтобы позавтракать, так как не успела доесть то, что ей принесла Гермиона. Однако это означало, что ей придется целых полчаса выдерживать бессмысленную беседу и одновременно мучиться, рисуя в воображении всевозможные бедствия, которые могли бы послужить поводом для того, чтобы дядя столь неожиданно отозвал ее домой.
   Поэтому Люси резко остановилась, уперла руки в бока и потребовала, чтобы Ричард немедленно объяснил, зачем он приехал.
   – Я уже сказал, – пробормотал он, избегая ее взгляда. – Дядя Роберт хочет поговорить с тобой.
   – Но зачем?
   Ричард несколько раз покашлял и наконец сказал:
   – Знаешь, Люси, думаю, он собирается выдать тебя замуж.
   – Так скоро? – прошептала Люси.
   Сейчас... так неожиданно... ей совсем не хотелось замуж. У нее не было желания превращаться из школьницы в жену сразу, не пройдя через промежуточное состояние.
   Она мечтала о малом – о нескольких месяцах свободы и радости.
   О танцах до упаду, когда партнер кружит тебя так, что пламя свечей сливается в яркие змееподобные полосы света.
   Возможно, она слишком практична. Возможно, она действительно превратилась в «старушку Люси», как называли ее девочки в школе мисс Мосс. Но ей действительно нравится танцевать. И ей хочется танцевать. Сейчас. До того, как она состарится. До того, как станет женой Хейзелби.
   – Я знаю, что в этом сезоне тебя собирались вывезти в свет, – извиняющимся тоном проговорил Ричард. – Но согласись, ведь это ужасно, правда? Ты же сама была против, верно?
   Люси сглотнула.
   – Верно, – ответила она, потому что знала, что именно это он и хотел услышать. К тому же она действительно с полным равнодушием относилась в предстоящему сезону в Лондоне. До недавнего времени.
   Ричард вырвал цветок из земли вместе с корнем, внимательно оглядел его и встал.
   – Выше нос, Люси, – сказал он, беря ее за подбородок. – Хейзелби не худший вариант. Тебе будет совсем неплохо с ним. Не все мужчины относятся к своим женам с таким уважением, какое будет оказывать тебе Хейзелби.
   Люси кивнула. Конечно. Это правда.
   – Тебе будет не так уж плохо, – продолжал Ричард. – Возможно, ты даже полюбишь его. Он вполне приятный человек.
   Приятный. Это хорошо. Значительно лучше, чем неприятный.
   – Когда-нибудь он станет графом Давенпортом, – сказал Ричард, хотя Люси, естественно, об этом знала. – А ты станешь графиней.
   В этом вся суть. Ее школьные подружки все время говорили, что ей повезло, потому что ее будущее уже устроено, и она займет высокое положение в свете. Ведь она дочь графа и сестра графа. И выйти замуж ей предстоит за графа. Ей просто не на что жаловаться. Абсолютно не на что.
   А она ощущала в душе пустоту.
   Это чувство нельзя было назвать неприятным. Просто оно лишало самообладания. И было незнакомым. Она чувствовала себя неприкаянной. Как будто плыла по течению.
   Она не чувствовала себя самой собой. И это было хуже всего.
   – Ты ведь не удивилась, правда. Люси? – спросил Ричард. – Ты знала, что этот момент настанет. Мы все знали.
   Она кивнула.
   – Ничего страшного, – как можно более беззаботно проговорила Люси. – Просто я не ожидала, что это случится так скоро.
   – Давай вернемся в дом, – предложил он. – Уверен, тебе хочется обсудить все это с Гермионой.
   Люси помолчала, потом покачала головой:
   – Нет. Я еще некоторое время побуду в саду. – Она указала на тропинку, ведущую к озеру. – Там есть скамейка. И солнышко так приятно пригревает.
   Ей просто хотелось посидеть на солнышке. Разве не приятно совершить что-нибудь только потому, что хочется, а не потому, что от тебя этого ждут?
   Ричард кивнул.
   – Встретимся за обедом?
   – Кажется, его подают в половине первого.
   – И нет ничего лучше, чем иметь сестру. – Наклонившись, он поцеловал ее в лоб.
   – О, Ричард! – ахнула Люси. На глазах у нее выступили слезы. А ведь она никогда не плакала. Более того, она славилась полным отсутствием склонности к «телячьим нежностям».
   – Да ладно тебе, – проговорил Ричард так ласково, что по ее щеке скатилась еще одна слезинка. Люси вытерла ее, смущенная тем, что брат видел, как она плачет.
   Ричард сжал ее руку и мотнул головой в сторону тропинки:
   – Иди, любуйся деревьями и цветами. Ты почувствуешь себя лучше, когда побудешь наедине с собой.
   – Я не чувствую себя несчастной, – поспешно заявила Люси. – Поэтому мне не надо чувствовать себя лучше.
   – Конечно, нет. Ты просто немного удивлена.
   – Вот именно.

Глава 8,

в которой наша героиня узнает правду о брате (но не верит этому),

наш герой узнает тайнумисс Уотсон (но воспринимает ее равнодушно)

и оба узнают правду о них самих (но не осознают ее)

   Час спустя Грегори все еще поздравлял себя с тем, как он мастерски применил стратегию и точно выбрал момент, что вылилось в прогулку с мисс Уотсон. Они замечательно провели время, и лорд Феннсуорт – да ну, просто Феннсуорт, – вероятно, тоже хорошо провел время, но только в обществе своей сестры, а не очаровательной Гермионы Уотсон.
   Вкус победы действительно очень сладок.
   Как и обещал, Грегори повел ее в сады Обри-Холла и произвел неизгладимое впечатление на Гермиону тем, что вспомнил целых шесть названий из области садоводства. К примеру, дельфиниум, хотя, если быть честным, в этом была заслуга леди Люсинды.
   Остальными были следующие – просто, чтобы воздать должное: роза, маргаритка, пион, гиацинт и трава. Короче, он считал, что выполнил обещание. Детали всегда были его слабым местом. И вообще все это было лишь игрой.
   Мисс Уотсон, судя по всему, отогрелась в его обществе. Она не вздыхала и не хлопала ресницами, но зато маска вежливого равнодушия исчезла, и дважды ему удалось заставить ее рассмеяться.
   Что было добрым признаком. В самом деле. Ему было приятно ощущать, как возвращается остроумие. У него пропало чувство, будто ему дали под дых, что наверняка сочли бы благом для его дыхательной системы. Он обнаружил, что дышит с наслаждением, – этот процесс был довольно затруднительным, когда он смотрел на затылок мисс Уотсон.
   Грегори, в одиночестве прогуливавшийся по тропинке, ведшей к озеру, нахмурился. Довольно неожиданная реакция. Ведь он видел ее затылок сегодня утром. Разве она не убегала вперед, чтобы понюхать какой-то цветок?
   Гм... Возможно, нет. Он не помнит.
   – Добрый день, мистер Бриджертон.
   Обернувшись, Грегори с удивлением увидел леди Люсинду, которая сидела на ближайшей каменной скамье. Он всегда считал расположение этой скамьи неожиданным – лицом к купе деревьев. Возможно, именно в этом и был смысл. Сесть спиной к дому – и к его многочисленным обитателям. Его сестра Франческа часто говорила, что после двух или трех дней в компании всего семейства Бриджертон деревья становятся довольно приятным обществом.
   Леди Люсинда приветливо улыбалась, но улыбка была слабой, и Грегори вдруг осенило, что девушка сама не своя. Ее взгляд казался утомленным, а тело было все напряжено.
   «Она выглядит уязвимой, – неожиданно для себя подумал он. – Вероятно, брат привез ей неприятные вести».
   – У вас безрадостный вид, – сказал Грегори, из вежливости подходя к ней. – Можно присоединиться к вам?
   Леди Люсинда кивнула, и на ее губах опять появился слабый намек на улыбку. Только это не было улыбкой. Совсем.
   Грегори сел рядом.
   – Так вам удалось побыть наедине со своим братом?
   Она снова кивнула:
   – Он сообщил кое-какие семейные новости. Не особо... важные.
   Грегори внимательно посмотрел на нее. Совершенно ясно, что она лжет. Но он не будет на нее давить. Если захочет поделиться, расскажет сама. Кроме того, это не его дело.
   И в то же время ему было любопытно.
   Леди Люсинда устремила взгляд вдаль, вероятно, на какое-то дерево.
   – Здесь очень хорошо.
   Странно было слышать такую банальность из ее уст.
   – Да, – согласился он. – А озеро совсем рядом, за деревьями. Я всегда гуляю здесь, когда хочу подумать.
   Леди Люсинда неожиданно повернулась к нему.
   – Серьезно?
   – А почему это так вас удивляет?
   – Я... я не знаю. – Она пожала плечами. – Мне казалось, вы другой.
   – Что я не думаю?
   – Конечно, нет, – возразила она, бросая на него раздраженный взгляд. – Я имела в виду, что вы не из тех, кому надо уединяться, чтобы подумать.
   – Прошу простить мою безапелляционность, но вы тоже кажетесь не из тех.
   Мгновение она раздумывала над его словами.
   – А я действительно не из тех.
   Грегори рассмеялся:
   – Видимо, у вас с братом был неприятный разговор.
   Леди Люсинда удивленно заморгала. Однако она не попросила его уточнить. Что тоже было не похоже на нее.
   – И над чем вы собрались здесь размышлять? – спросила она.
   Он уже открыл было рот, чтобы ответить, но не вымолвил ни слова, потому что леди Люсинда ответила сама:
   – Наверное, о Гермионе.
   Вряд ли имело смысл отрицать это.
   – Ваш брат влюблен в нее.
   Это словно выдернуло ее из вязкого тумана.
   – Ричард? Не говорите ерунды.
   Грегори недоверчиво посмотрел на нее.
   – Не могу поверить, что вы этого не заметили.
   – А я не могу поверить, что вы заметили. Господи, да она воспринимает его только как брата.
   – Я вполне это допускаю, но он отвечает ей совсем другими чувствами.
   – Мистер Бри...
   Грегори поднял руку, жестом призывая ее замолчать.
   – Ну-ну, не нужно, леди Люсинда. Осмелюсь заметить, я видел больше влюбленных дураков, чем вы...
   Смех в буквальном смысле сорвался с ее губ.
   – Мистер Бриджертон, – сказала она, отсмеявшись, – в течение последних трех лет я являюсь постоянной спутницей Гермионы Уотсон. Верьте мне, когда я говорю, что на свете нет никого, кто видел бы такое количество снедаемых любовью дураков, как я.
   На мгновение Грегори растерялся и не нашелся, что ответить. Ведь она была права.
   – Ричард не влюблен в Гермиону, – повторила она, в подтверждение своих слов качая головой. И фыркая. По-женски, но все же. Причем фыркая на него.
   – Позволю себе не согласиться, – сказал Грегори. Хотя у него было семь братьев и сестер, он не знал, как изящно уклониться от спора.
   – Да этого просто не может быть, – очень уверенно заявила леди Люсинда. – Он влюблен в другую.
   – О, вот как? – Грегори даже не подумал о том, что пора пробудить свою надежду.
   – Да, именно так. Он все время рассказывал о какой-то девушке, с которой познакомился у своего друга, – сообщила она. – Кажется, она чья-то сестра. Не помню, как ее зовут. Возможно, Мэри.
   Мэри. Гм... Он знал, что Феннсуорт начисто лишен воображения.
   – Ergo^[3], – заключила леди Люсинда, – он не влюблен в Гермиону.
   – Верьте этому, если вам так угодно, – с надменным вздохом произнес Грегори, – но я знаю одно: вскоре вашему брату придется лечить разбитое сердце.
   – О, вот как? – усмехнулась леди Люсинда. – Потому что вы уверены в своем успехе?
   – Потому что я уверен в его неудаче.
   – Да вы же практически не знакомы с ним.
   – А теперь вы защищаете его? Секунду назад вы говорили, что это его не интересует.
   – Не интересует. – Леди Люсинда закусила губу. – Но он мой брат. Неужели вы думаете, что я его не поддержала бы, если бы это его интересовало?
   Грегори многозначительно поднял бровь.
   – Боже, как быстро ваша преданность меняет направление.
   Она виновато посмотрела на него.
   – Он граф. А вы... нет.
   – Из вас получится замечательная великосветская мамаша.
   Ее спина напряглась.
   – Прошу прощения?
   – Вы выставляете свою подругу на аукцион и отдаете тому, кто сделает большую ставку. К тому моменту, когда у вас вырастет дочь, вы здорово набьете руку.
   Леди Люсинда вскочила, ее глаза блестели от гнева и возмущения.
   – Вы говорите ужасные вещи. Моей самой главной заботой всегда было счастье Гермионы. И если так уж случится, что счастливой ее сделает граф... который является моим братом...
   Блестяще! Теперь она пытается свести Гермиону с Феннсуортом.
   – Но ее могу сделать счастливой и я, – сказал он, вставая.
   И ведь это правда. За это утро он дважды заставлял ее смеяться, хотя она сама его рассмешить не пыталась.
   – Конечно, можете, – согласилась леди Люсинда. – И вероятно, она будет с вами счастлива, если вы все не испортите. Как бы то ни было, Ричард слишком молод для женитьбы. Ему всего двадцать два.
   Грегори с любопытством оглядел ее. А сейчас, если судить по ее словам, получается, что она поддерживает его как наилучшего кандидата. Так к чему она клонит?
   – И он, – добавила она, нетерпеливо заправляя за ухо светло-русый локон, который ветер все время бросая ей в лицо, – не влюблен в нее. Я в этом абсолютно уверена.
   Ни у одного из них не нашлось, что добавить к сказанному, поэтому, так как оба уже были на ногах, Грегори указан рукой на дом:
   – Давайте вернемся.
   Леди Люсинда кивнула, и они неторопливо пошли вперед.
   – Это все равно не решает проблему с мистером Эдмондсом, – заметил Грегори.
   Она бросила на него лукавый взгляд.
   – В чем дело? – недовольно спросил он.
   И она, как ни удивительно, хихикнула. Ну, возможно, это было не хихиканье в прямом смысле, а звук, который люди издают носом, когда им смешно.
   – Ни в чем, – ответила она, продолжая улыбаться. – Честное слово, я потрясена тем, что вы не стали делать вид, будто не помните его имени.
   – Что, мне следовало назвать его мистером Эдвардсом, потом мистером Эллингтоном, потом мистером Эдифисом, потом...
   Она высокомерно изогнула брови.
   – Уверяю вас, вы потеряли бы мое уважение.
   – Какой ужас. О, какой ужас, – произнес он, прижимая руку к сердцу.
   Леди Люсинда оглянулась на него и одарила озорной улыбкой.
   – Это был близкий промах.
   Грегори удалось сохранить беспечный вид.
   – Я плохой стрелок, зато я умею уворачиваться от пуль.
   А вот это ее заинтересовало.
   – Никогда не встречала мужчину, который открыто признавал себя плохим стрелком.
   Он пожал плечами.
   – Есть вещи, от которых просто никуда не деться. Я навсегда останусь Бриджертоном, над которым при стрельбе на близкое расстояние одержит верх сестра.
   – Та, о которой вы мне рассказывали?
   – Все, – честно признался Грегори.
   – О! – Леди Люсинда нахмурилась.
   Наверняка для подобных ситуаций существуют давно устоявшиеся заявления. Что нужно сказать, если джентльмен признается в том, что у него есть слабое место? Она не могла вспомнить, чтобы прежде хоть раз слышала подобное признание от мужчины, но бывали случаи – в истории, – что джентльмены так поступали. И ведь кому-то приходилось реагировать на их признание.
   Люси хлопала глазами, ожидая, когда что-нибудь приемлемое придет на ум. Но ничего не приходило.
   И вдруг...
   – А Гермиона не умеет танцевать. – Эти слова, сорвавшиеся с ее губ, не имели никакой связи с сознанием.
   Боже милостивый, неужели это должно нести какой-то смысл?
   Грегори остановился и повернулся. На его лице отражался живейший интерес. А может, и безмерное удивление.
   Она очень надеялась, что в земле разверзнется пропасть, и она спрыгнет в нее. И то, что мистер Бриджертон смотрел на нее не отрываясь, причем так, как смотрят на душевнобольного, ни в коей мере не облегчало ей жизнь.
   Наконец он проговорил:
   – Наверняка есть причина, почему вы сказали мне это.
   Люси нервно выдохнула.
   – Я подумала, что вам от этого станет легче, – ответила Люси. – В связи с тем, что вы не умеете стрелять.
   – О, я умею стрелять, – возразил мистер Бриджертон. – Это самая легкая часть дела. Я просто не умею попадать в цель.
   Люси засмеялась. Просто не удержалась.
   – Я могла бы научить вас.
   Он резко дернулся.
   – Боже! Только не говорите мне, что умеете стрелять.
   Люси гордо вскинула голову.
   – И довольно метко.
   Мистер Бриджертон замотал головой.
   – Только этого еще не хватало.
   – Это превосходное искусство.
   – Я в этом не сомневаюсь, но с меня достаточно трех представительниц слабого пола, которые способны одержать надо мной верх. И меньше всего мне хотелось бы услышать... Господи, умоляю, только не говорите, что мисс Уотсон – тоже меткий стрелок.
   Люси ошарашенно смотрела на него.
   – Знаете ли, мне это неизвестно.
   – Замечательно, значит, у меня еще есть надежда.
   – Забавно, правда? – пробормотала Люси.
   Мистер Бриджертон улыбнулся ей, но улыбка вышла перекошенной.
   – Кто вас учил?
   – Отец, – выпалила Люси прежде, чем сформулировала ответ. В первое мгновение ей показалось, что вопрос удивил ее. Но потом, поразмыслив, она поняла, что ошиблась.
   Потому что ее удивил собственный ответ.
   – Когда вы ходили на детских помочах? – съязвил мистер Бриджертон.
   – Нет, вскоре после того, как вылезла из них, – ответила Люси. – Он считал это важным умением, – продолжала Люси. – Даже для девочек. Наш дом стоит недалеко от побережья Дувра, и там часто появляются контрабандисты. Большинство из них вполне дружелюбны – все знают, кто они такие, даже мировой судья.
   – Вероятно, он очень любил французский коньяк, – заметил мистер Бриджертон.
   Люси улыбнулась своим воспоминаниям.
   – Да. Но мы знали не всех контрабандистов. Уверена, некоторые из них были очень опасны. И... – Она наклонилась к мистеру Бриджертону. Такие вещи нельзя говорить, не наклоняясь к собеседнику.