Куин Эллери. Расплата дьявола

   Пинк возбужденно забегал по кухне.
   – Я не знал, что делать с этим. Потом решил отдать в музей, но машинально сунул себе в карман.
   – Спасибо, Пинк, – она сунула книжку в карман Пинка, но тут же вынула ее и стала рассматривать.
   Хлопнула дверь.
   – Вал! – позвал Рис.
   Ему никто не ответил и он зашел на кухню.
   – О, как вкусно пахнет! – восхитился он, снимая шляпу. – Снова зарядил дождь, – тут он умолк, заметив книжку. – Это Вальтера? – он переводил взгляд с одного лица на другое. – Почему вы молчите?
   – Нет, – ответила Вал.
   Рис уселся на табуретку и закурил сигару.
   – Не волнуйся, кошечка, я наблюдал за ним. Он что-то скрывает, это правда, но это не то, что ты думаешь. Вальтер молчалив в таких делах, надеется только на себя и не о чем не распространяется. Я изучил его и уверен, что он не способен на подлость. Я не могу ошибиться в нем, дорогая.
   – Хотела бы я знать, что не ошибаюсь в тебе, – равнодушно вымолвила Вал.
   – Вал! – он удивленно уставился на дочь. – Пинк, что все это означает? Что случилось?
   – А ты не знаешь? – проворчал Пинк.
   – Я знаю только одно – вы оба играете в какие-то детские игры, но вы давно уже не дети.
   Вал толкнула в его сторону чековую книжку. Он не взял ее, продолжая смотреть на них. В конце концов, щеки его стали бледнеть. Рис медленно взял чековую книжку, изумленно увидел свое имя, открыл ее, посмотрел на цифры, дату и подпись кассира…
   – Что это? – ровным голосом спросил он. – Не смотрите же на меня так! Пинк, ты что-то знаешь об этом. Где ты ее взял?
   – Это не мое дело, – пожал плечами Пинк.
   – Я спрашиваю, где ты ее взял?
   Пинк развел руками.
   – Проклятье! Что тебе от меня нужно? Эту книжку с пятимиллионным депозитом я обнаружил сегодня утром в твоей спортивной сумке.
   Рис взял одной рукой книжку, другой – сигару, и начал прохаживаться по кухне. Его лоб прорезали глубокие морщины. Бледность сменилась румянцем гнева.
   – Я никогда не думал, что ты на такое способен, Рис, – с горечью проворчал Пинк.
   Рис застыл на месте.
   – Я сейчас лопну от злости, – сказал он, – хотя и не собираюсь выслушивать порицания. Это слишком дурно выглядит, но я ничего не могу сказать. – Пинк побледнел. – Я ничего не знаю об этом депозите. У меня никогда не было счета в банке Спета. Эти пять миллионов не мои. Вы понимаете это или нет?
   Вал ощутила великий стыд и издала вопль от волнения. Пинк тоже был хорош. Сейчас он смущенно ерошил волосы.
   Рис снова открыл книжку и еще раз внимательно изучил дату и подпись на депозите.
   – Пинк, где я был в прошлую среду?
   – Мы находились на яхте и плыли на Лонг Бич, чтобы показать ее тому апатичному парню, который отказался ее купить.
   – Мы уехали в шесть утра и вернулись поздно ночью, так?
   – Да.
   Рис швырнул книжку на стол.
   – Посмотри число. Депозит внесен в прошлую среду.
   Пинк схватил книжку, посмотрел в нее и ничего не сказал. Затем он несколько раз проверил дату, как будто не верил своим глазам.
   – Прости меня, папа, – насупилась Вал, обняв отца.
   Наступило длительное молчание, которое прервал Рис.
   – Это мог сделать только Спет. Утром он был у меня в гимнастическом зале, как я уже сообщил Глюку. Вероятно, он и засунул ее туда.
   – Боже мой, но зачем? – воскликнул Пинк. – Кто же дарит пять миллионов баксов? Думаю…
   – Теперь я все понимаю, – прервал его Рис и выбросил сигару. – Раньше я никогда тебе этого не говорил, но когда началась эта путаница с Огиппи, я сразу понял, чем это пахнет и посоветовался с бухгалтером.
   – Я думаю… – вновь робко начал Пинк.
   Рис снова перебил его, зашагав по кухне.
   – Я обнаружил, что наш друг Солли, напичканный Руигом, имел собственный интерес в этом деле. Он выпустил план продажи акций, где была указана липовая сумма. Внешне все было в порядке, но деньги он взял себе.
   – Он всегда был вором, – сказала Вал.
   – Точно, – поддержал ее Пинк.
   – Использование почты в подобных целях – серьезное преступление, Пинк. Если бы правительство узнало об этом, Спет сел бы в тюрьму.
   – Но почему же ты его не разоблачил? – прохрипел Пинк.
   – В то время имелся шанс добиться успеха. Но позже, когда наступила катастрофа, я грозил засадить его в тюрьму, если он не восстановит положение, – Рис пожал плечами. – Он тоже стал угрожать мне, заявив, что испортит мою репутацию и я никогда не смогу заниматься бизнесом. «Заводы это не спасет», сказал он. А этот депозит и есть ответ на мои угрозы.
   – Но пять миллионов долларов!
   – Он был деловым человеком, – сухо проронил Рис. – Спет понимал, что десять процентов от пятидесяти миллионов не такая уж большая цена за спасение от тюрьмы.
   – Крыса! – злобно воскликнул Пинк. – Как это порядочные люди терпят таких крыс?
   – На меня это бросает тень, – нахмурился Рис. – Я не могу взять эти деньги – они не мои. Однако, если бы я надумал спасать Огиппи, все равно никто не поверил бы в эту историю. Аукцион, мое разорение… Я не могу их держать и не могу выбросить. Необходимо подумать, что тут можно сделать.
   – Да, – пробормотал Пинк, – мы подумаем, что тут можно сделать.
   Рис, тяжело ступая, вышел из кухни. Пинк принялся поджаривать еду.
   – Что-то мне не хочется есть. Я тоже пойду, – промолвила Вал.
   – Боже мой! – послышался странный голос Риса. Ужас в его голосе поразил Вал.
   – Папа! – закричала она и бросилась к отцу.
   Рис включил свет. Дверь, ведущая из коридора в уборную, была открыта. На полу уборной валялись два предмета. Одним из них была рапира с длинной ручкой и с кровавыми пятнами. Другим предметом было свернутое в клубок рыжевато-коричневое пальто…

8. Гордость Риса

   – Твое пальто… – чуть не задохнулась Вал. – Твое пальто! Орудие убийства!
   Рис схватил рапиру за рукоятку и стал ее рассматривать. Да, это была та самая итальянская рапира, которая висела в кабинете Солли. В этом не было ни малейших сомнений.
   – Не трогай ее и даже не прикасайся, – прошептала Вал. – Она же отравлена. Ты можешь оцарапаться и…
   – Убери ее, – произнес Пинк. – Нет, сюда. Нам необходимо избавиться от нее, Рис.
   Но Рис продолжал держать рапиру в руках, осматривая ее аккуратные детали как ребенок, впервые увидевший незнакомый интересный предмет. Пинк схватил пальто и развернул его: это было пальто Риса. В этом тоже не было никаких сомнений. Возле правого кармана была дырка и вырвана узкая длинная полоска.
   – Смотрите! – воскликнула Вал.
   Грудь пальто была чем-то измазана. Теперь это стало твердым и покрылось коркой. Красные пятна засохшей крови заметно выделялись.
   – Хотел бы я знать, какой черт принес сюда эти вещи, – возбужденно произнес Рис.
   Перед глазами Вал предстал Вальтер на ручке кресла. Он взял служебный ключ и проник сюда, пока они возвращались после допроса Глюка.
   – Вальтер… – простонала она.
   Рис быстро взглянул на дочь.
   – Не спеши с выводами, Вал, не спеши. Давайте сядем и все как следует обдумаем, – он продолжал держать в руке рапиру, так как не знал, что с ней делать.
   – Рис, надо избавиться от этой штуки, – сказал Пинк. – Все это слишком рискованно… слишком…
   И в этот момент раздался стук в дверь. Это было настолько неожиданно, театрально и смешно, что Вал на самом деле рассмеялась. Сперва она смеялась чуть слышно, но затем смех начал одолевать ее и, наконец, она рассмеялась как ненормальная.
   Пинк схватил Вал в охапку и зажал ей рот.
   – Заткнись! – зашипел он. – Рис, если ты не можешь выкинуть это барахло, то хотя бы спрячь куда-нибудь. Эй! Одну минутку! – крикнул он в сторону двери.
   – Откройте! – завопил из-за двери инспектор Глюк.
   – П-п-а-а-п-п-а, – пролепетала Вал. – Инспектор! В окно! Сюда! Они не найдут… не должны найти.
   Рис смертельно побледнел.
   – Откройте, Джарден, или я взломаю дверь! – надрывался Глюк.
   – Ради бога, папа! – шептала Вал.
   – Нет, – Рис отрицательно качнул головой. – В этом есть что-то неизбежное. Его предупредили, и он должен найти это. Нет, Вал. Пинк, открой дверь этому мудозвону.
   – Не кудахтай, Рис!
   – Открой им…
   Вал застыла на месте. Пинк с хмурым видом подошел к двери. Рис взял пальто, рапиру и отнес их на софу в гостиную.
   В номер ворвались полисмены во главе с инспектором Глюком.
   – Ордер на обыск! – он сунул Рису бумажку и остановился в дверях гостиной.
   – Вам нужны эти вещи? – осведомился Рис, показывая на софу, после чего сел в кресло, скрестив руки на груди.
   Инспектор кинулся к софе, его подчиненные остались в двери.
   – Ага… – только и сказал инспектор.
   – Полагаю, вам не стоит говорить, что мы только что обнаружили это в уборной?
   Глюк ничего не ответил. Ленивым жестом он взял пальто и принялся изучать его поверхность. Затем он махнул полисменам и двое из них принялись заворачивать в бумагу пальто и рапиру.
   – Он сказал правду, – безнадежно-унылым голосом произнес Пинк. – Послушайте, инспектор, не будьте болваном. Выслушайте нас и поверьте. Мы только что нашли эти вещи, все трое. Кто-то их подбросил. Вы не можете…
   – Ну, в этом может быть что-то есть, мистер Пинкус, – развеселился Глюк.
   – Пинк, – поправил его Пинк.
   – Окружной прокурор Лос-Анджелеса получил анонимное уведомление о кое-чем подозрительном в ваших апартаментах. Звонили из Вестерн-Юнион, а дальше мы проследить не смогли, – как бы между прочим говорил он. Потом он кивнул и двое сыщиков последовали за ним осматривать комнаты. Рис поднялся и направился в ванную.
   – Сидеть! – приказал детектив у двери.
   Рис посмотрел на него и сел.
   – Хэлло! – откуда-то из коридора раздался чей-то голос. Пинк направился к двери. Детектив попытался его остановить. Одно движение локтем – и детектив со стоном схватился за низ живота. Пинк спокойно вышел в коридор. Неподалеку от двери стояли еще два детектива, и еще пять человек рассыпались по всему коридору.
   – Хэлло! – сказал тот же голос. Пинк обернулся и увидел Фитцжеральда.
   – Не впускать, – заявил детектив у двери.
   Фитц сунул голову в номер и бегло взглянул на Вал и Риса.
   – Я кое-что узнал в Управлении, – сказал он. – Дело дрянь.
   – Вы слышали, что вам сказали, – проронил Пинк. Фитц шагнул вперед. – Убирайтесь к черту.
   Детектив у двери закрыл глаза. Фитц все же сделал шаг вперед.
   – Рис! – позвал Фитц. – Я хочу поговорить с вами. Это серьезно, Рис. Может быть, я смогу вам дать верный совет.
   Пинк схватил Фитцжеральда за грудь и одним рывком выставил его в коридор. Детектив у двери стоял с закрытыми глазами. Детективы в коридоре даже не шелохнулись.
   – Вам дать в зубы или вы уйдете тихо и спокойно, как подобает маленькому человечку? – деловито поинтересовался Пинк.
   Фитц рассмеялся и взмахнул кулаком, пытаясь ударить Пинка в лицо. Тот легко ушел от удара, но Фитца не тронул. Фитц был пьян и дышал перегаром прямо в лицо Пинку. Пинк развернул Фитца в сторону лифта и дал коленом под зад. Фитц помчался вперед и упал в руки детективов.
   Вал растерянно бродила по гостиной. Потом она села у ног отца на пол.
   – Я не думаю, что у нас много времени, – тихо сказал Рис. – Выслушай меня, Вал.
   – Да, папа.
   – Скоро вернется Глюк, – он покосился на детектива в дверях. – Может быть через пять минут, а может через час будет подписан ордер на мой арест.
   Вал вздрогнула.
   – Но они не могут сделать этого. Ты не должен этого допускать. Ты же ни в чем не виноват.
   – Вал, слушай, – Рис наклонился к ее уху. – Прошу тебя об одном. Полиция и другие не должны знать об моем алиби. Понимаешь, никто! Мне лично ничего не грозит, так как Остин в любой момент подтвердит мое алиби. Я находился в вестибюле «Ла Салле» во время убийства Солли. Понимаешь?
   – Да.
   – И есть одна очень важная причина, кошечка, по которой я должен позволить Глюку арестовать себя… Тише, Вал, детектив не должен слышать.
   – Я не… я не могу.
   – Кажется, мне грозит опасность, – зашептал Рис и взял дочку за плечи. – Я все время думаю об этом. Кто-то запланировал подбросить к нам рапиру и пальто и навести на след инспектора. Кто-то, кто хочет обвинить меня в убийстве!
   – Нет! – запротестовала Вал. – Нет! Нет!
   – Думаю, что это именно так, Вал. Это единственное разумное объяснение. И это означает, что кто-то ненавидел не только Спета, но и меня. Спета он прикончил, а меня решил подвести под это убийство и, тем самым, отомстить мне.
   – Нет!
   – Да, кошечка. И если я докажу свое алиби, то полиция отпустит меня. Что тогда случится? Маньяк захочет довести свою месть до конца и ему придется убить меня. Один раз он совершил убийство, так почему бы ему не сделать этого еще раз?
   «В этом что-то есть, – подумала Вал. – Все это так запутано, что в этом трудно разобраться».
   – В тюрьме я буду в безопасности. Там для меня безопаснее, чем на свободе… Есть и другая причина: Вальтер. Если я предъявлю свое алиби, то Вальтера тут же обвинят в убийстве отца. «Снова Вальтер, – подумала Вал. – Эх, Вальтер, Вальтер!» – Полиция решит, что он прикончил отца из-за лишения его наследства. Они узнают, что он носил мое пальто. Они узнают, что он находился в доме в момент преступления. Вот почему они не должны знать о моем алиби.
   – Но как же…
   – Ты еще не поняла, кошечка? – терпеливо сказал он. – Мое алиби зависит от показаний Остин. Она может сказать, что видела меня в вестибюле отеля во время совершения убийства. Это верно и хорошо. Но она может сказать и то, что ты разговаривала с Вальтером. Остин обязательно расскажет об этом на допросе, поэтому не надо, чтобы ее допрашивали.
   – Нет, я не позволю тебе делать этот шаг. Ты сообщишь им о своем алиби. Почему ты решил жертвовать собой?
   – Вальтер не убивал своего отца, Вал. Он вообще никого не убивал. Я не нуждаюсь в защите, а он нуждается. Неужели ты этого не понимаешь?
   – Понимаю, но все меньше и меньше.
   Рис снова наклонился к дочке.
   – Вал ты должна доверять мне и моему опыту, – вал вздрогнула. – Есть еще одно. Мне кажется, у меня есть ключ к этому делу. Пока я буду отдыхать в тюрьме, вы с Вальтером найдете этот ключ. Понимаешь? Вы найдете убийцу Спета, прежде чем я сообщу о своем алиби. Вал, слушай! Только сегодня утром…
   – Все в порядке, Джарден, – в номере возник инспектор Глюк.
   Вал вскочила, Рис выпрямился.
   – Уже? – улыбнулся он.
   – Дактилоскопист утверждает, что на рапире имеются ваши отпечатки, – довольно проговорил инспектор. – Вам это интересно? На пальто есть пятна крови. Бронсон, которого вы знаете, сообщил, что кончик рапиры смазан смесью патоки с цианидом, и там тоже есть пятна крови. Вы что-то хотите сказать, мистер Джарден?
   – Пинк, дай, пожалуйста, мое пальто и шляпу, – попросил Рис.
   Пинк, как слепой, вышел из номера. Рис обнял Вал.
   – Увидимся завтра, – шепнул он. – Код старый. Помнишь? Может быть, нам не удастся поговорить. До свидания, Вал. Поговори с Остин сегодня ночью.
   – До свидания, папа, – пролепетала Вал.
   – Пинк, позаботься о Вал.
   Рис поцеловал холодную щечку дочери. Пинк издал неопределенный звук и помог Рису надеть пальто.
   – Пошли! – сказал Глюк.
   Два детектива взяли Риса под руки и повели к выходу. Пинк стоял посреди гостиной и озирался по сторонам. Вал молча наблюдала, как уводят ее отца.
   Он же невиновен! У него есть алиби! Тюрьма… камера… отпечатки пальцев… репортеры… сторожа… суд… убийство… Что делать с Вальтером? Сказать ему? Если она не скажет… нет, необходимо подождать. Вальтер или папа? Папа или Вальтер? Нет, так не годится, это не выбор. Я же говорю вам, что он не делал этого. У него алиби. Стоп! Остановитесь!
   Но вся группа уже зашла в лифт, который начал медленный спуск… в тюрьму!

Часть третья

9. Дама прессы

   Всю ночь понедельника Валери не спала. В апартаментах было темно, холодно и полно всяких шепчущихся голосов. До самого рассвета она лежала в постели с открытыми глазами, и лишь под утро задремала. В семь утра постучал Пинк, и она молнией выскочила к нему. Когда чуть позже Вал вышла одетая в старую спортивную форму, завтрак стоял на столе. Ели они молча. Потом она мыла посуду, а Пинк изучал утренние газеты. Затем Вал также взялась за газеты. Статьи были выдержаны в грубых тонах. Газеты считали Риса Джардена Врагом Общества Номер Один.
   «Спортсмен арестован в качестве свидетеля. Арест по ордеру Ван Эвери. Партнер Спета отказывается говорить… Рис Джарден, 49 лет, бывший миллионер и видный гражданин Голливуда, находится в лос-анжелесской тюрьме. Он арестован как свидетель по делу о сенсационном убийстве Соломона Спета, который был партнером Джардена в небезызвестной „Огиппи гидро-электрик девелопмент“…»
   Вал отбросила газету и возмущенно заявила:
   – Я не могу читать эту белиберду!
   – Почему он молчит!? – удивился Пинк. – Только и сказал, что он невиновен.
   Раздался звонок. Дверь открыл Пинк. Долго продержаться ему не удалось. Толпа репортеров смяла его, как щепку. Вал заскочила в ванную и заперла дверь.
   – Вон! – рявкнул Пинк. – Вон отсюда, вонючки! Паразиты капиталистической прессы! Убирайтесь к дьяволу, импотенты!
   – Где здесь уборная, в которой обнаружили рапиру? Где лежало пальто? Мисс Джарден! Как насчет вашего заявления: «Дочь летит на защиту своего отца»? Пинкус, мальчик мой… послушайте…
   Наконец Пинку удалось избавиться от назойливых клопов.
   – Это ужасно! – простонала Вал.
   Она вышла из ванной, но на нее тут же налетел репортер, притаившийся на кухне. Вал с диким воплем кинулась назад.
   – Ах ты, трехглазая жопа! – Пинк был вне себя. – Ах ты, крыса! – он схватил репортера в охапку и вышвырнул его в коридор, не взирая на энергичные протесты.
   Вал осторожно выглянула из ванной.
   – Уже все, Пинк?
   – Все, – мрачно проронил Пинк, – если только никто из них не забрался в унитаз.
   – Я уйду отсюда! – в истерике закричала Вал, напяливая первую попавшуюся шляпку.
   – Стой! Куда ты пойдешь? – встревожился Пинк.
   – Не знаю.
   Пинк проводил ее вниз. В вестибюле репортеры осаждали телефонный щит и мисс Остин, которая находилась на дежурстве. Пинк набросился на них, как на врагов. Он громко предупредил ее, чтобы она держала язык за зубами, если не хочет вообще лишиться его. Пока он боролся с репортерами и отвлекал их внимание, Вал удалось незаметно выскользнуть на улицу.
   Она воспользовалась «седаном» Риса и, чтобы успокоиться, долго ездила по городу. На побережье у моря было спокойно и ласково светило солнце. Когда поздно вечером она вернулась в Голливуд, она уже знала, что ей надо предпринять.
   В среду утренние газеты принесли новости. Инспектор Глюк решил после долгого совещания с окружным прокурором Ван Эвери, начальником полиции, шефом детективов и шефом Управления внутренних дел обвинить Риса Джардена в преднамеренном убийстве Соломона Спета.
   Вал промчалась в машине десять миль возле Хай-стрит. Отсюда до тюрьмы десять шагов. Но туда она не пошла. Вместо этого Вал повернула к юго-востоку, пересекла Бродвей и повернула на юг к Спрингс. Наконец, она остановилась перед мрачным зданием. Одно мгновение она колебалась, но потом вошла внутрь. Лифт поднял ее на пятый этаж.
   – Я хочу видеть главного редактора, – сказала она клерку.
   – Как доложить?
   – Валери Джарден.
   – Минутку, – засуетился клерк и схватился за телефон. Через десять секунд дверь открылась.
   – Входите, Вал, – пригласил ее Фитцжеральд.
   Он провел ее в кабинет, где в дальнем углу трудился еще один человек. Вот как? Вальтер снова работает!
   – Садитесь, Вал, – проронил Фитц. – Сигарету? Выпивку? Что желаете?
   – Фитц, – промолвила Вал, опускаясь в кресло, – сколько у вас денег?
   – У меня? – изумился ирландец. – Я ведь тоже покупал акции Огиппи. Сколько вам нужно? Я постараюсь для вас достать.
   – Я пришла сюда не для этого, – Валери посмотрела ему прямо в глаза. – Фитц, мне нужна работа.
   Фитц поднял брови.
   – Если вы сошли с ума, Вал…
   – Я ведь теперь особый человек, не так ли? – улыбнулась она.
   – То есть?
   – Дочь человека, обвиненного в убийстве, имя которого не сходит с первых страниц газет.
   Фитц неловко поерзал в кресле и направился к окну. Затем он повернулся и вновь плюхнулся в кресло.
   – Слушаю вас.
   Вал широко улыбнулась.
   – Я не могу добывать, вернее описывать новости. У вас для этого достаточно людей, умеющих это делать. Но с другой стороны, я могу предоставить вам такую информацию, которую вы без моей помощи никогда не получите.
   Фитц нажал кнопку.
   – Билл, я не хочу, чтобы мне мешали, – усевшись поудобнее, он продолжил: – Я вас слушаю.
   – Итак, я дочь обвиняемого. Уже одно это увеличит тираж.
   – Выходит, вы тоже заинтересованы в повышении тиража моей газеты? – ухмыльнулся Фитц.
   – Во-вторых, я буду в состоянии предсказать шаги защиты еще до того, как дело попадет в суд.
   – Да, – признал Фитц, – это вы можете.
   – В-третьих, у меня будет внутренняя информация, которую не выкопает ни одна газета вообще. – Фитц принялся крутить нож для бумаги. – И, наконец, вы просто можете поиграть на обыкновенном человеческом интересе: богатая девушка потеряла свои деньги и работает, чтобы защитить честь отца. Одну минуту, дорогой, – быстро сказала она, заметив, что Фитц собирается что-то возразить. – Я не филантроп, и хотя это вызывает у меня тошноту, от денег не откажусь.
   – Ого… – пробормотал ирландец, – и сколько же?
   – Тысячу долларов за заметку, – храбро сказала Вал.
   – Ого!
   – Мне нужны деньги, Фитц. Если не дадите вы, дадут другие газеты.
   – Имейте сердце, Вал! Заметка в день! Это может тянуться целую вечность!
   Вал встала.
   – Я знаю, о чем вы думаете. Они арестовали моего отца, а я буду предлагать обыкновенные заметки о человеке, который сидит в тюрьме. Если вы так думаете, Фитц, вы ошибаетесь.
   – На что вы намекаете?
   – Вы верите в виновность моего отца?
   – Конечно, нет, – искренне ответил Фитц.
   – Я утверждаю, что он невиновен.
   Вал пошла к выходу. Фитц бросился за ней.
   – Не спешите! Вы имеете в виду, что…
   – Я имею в виду, что у меня есть ключ, который приведет к реальному преступнику.
   – У вас!? – изумился Фитц. – Послушайте, Вал, сядьте в кресло. Расскажите все старому Фитцу и после этого я, старый друг вашего отца…
   – Я получу свою тысячу долларов за заметку?
   – Нет сомнений!
   – И вы позволите мне вести работу своим собственным путем?
   – Все, что хотите!
   – Никаких вопросов и я работаю одна?
   – Это нечестно! Откуда я узнаю, что вы меня не надуваете?
   – Или соглашайтесь, или я ухожу, мистер Фитц.
   – У вас странные желания, Вал.
   – До свидания, мистер Фитцжеральд!
   – Да подождите же! Послушайте, Вал! У вас же нет никакого опыта. Вы можете нарваться на неприятности.
   – Не беспокойтесь об этом.
   – Или вы погубите прекрасную информацию. Позвольте, я прикреплю к вам пару мужчин, так будет спокойнее и мне, и вам.
   – Я не хочу, чтобы за мной шпионили, – нахмурилась Вал.
   – Одну минуту, Вал. Я даю вам слово, что все будет честно. Вы не сможете одна вести это дело. Вам сможет помочь хороший мужчина, который не станет трепаться и знает свое дело.
   Вал задумалась. Пожалуй, в этом отношении Фитц прав. Она понятия не имеет, куда может привести расследование. Опытный репортер поможет, подскажет и физически защитит в случае опасности.
   – Хорошо, Фитц, – наконец, согласилась она.
   – Отлично! – обрадовался ирландец. – Возвращайтесь одна в два часа, мой человек будет уже готов. Мы дадим вам корреспондентское удостоверение, оформим платежную ведомость и все будет в порядке. Вы уверены, что у вас что-то есть?
   – Вы сами в этом убедитесь.
   Уверена ли она? Вал даже не знала, что такой ключ существует.
   – Уходите отсюда, – простонал Фитц.
   У выхода ее ждал Вальтер. Она хотела пройти мимо, но он загородил ей дорогу.
   – Я хочу с тобой поговорить, – сказал он.
   – Пожалуйста…
   – Вал!
   Она холодно посмотрела на него.
   – Если ты должен поговорить, то говори, но здесь я аудиенцию не дам. Проводи меня в холл.
   Он взял ее под руку, и она внимательно посмотрела на него. Вальтер осунулся, под глазами синели круги, как будто он болен или не спал несколько ночей подряд. Возле лифта они остановились.
   – Я прочел про арест Риса, и это удручает меня. Ты не дала мне времени обдумать…
   – Пожалуйста, кто тебе мешает?
   – Не волнуйся. Пока я не могу тебе объяснить…
   – Плохая привычка – не объяснять. Ты задерживаешь меня, Вальтер. Я спешу.
   – Прости меня за тот вечер. Я просто был пьян. Вал, если ты только немножко веришь мне…
   – Ты знаешь, что кто-то подбросил к нам рапиру и папино пальто? Или это был ты?
   – И ты веришь, что это сделал я? – прошептал он.
   Вал была безжалостна: обстоятельства заставляли.
   – Да, – буркнула она.
   – Подожди…
   – Ах, да! Ведь ты тоже здесь работаешь. Я провожу собственное расследование. Думаю, тебе надо это знать.
   Вальтер побледнел.
   – Вал! Зачем?
   – Суды и адвокаты стоят дорого.
   – Но у тебя есть деньги, которые я вам дал. Я имею в виду…
   – Это другое дело, но мы не можем их принять. Я напишу папе, чтобы он вернул тебе все.
   – Я не хочу этого! О, проклятье! Не делай того, что может привести… что может принести тебе…