Кукаркин Евгений. Пределы выживания (Полигон - I)

   - Что случилось? - бросилась к ней Надежда.
   - Они, монастырь разрушили...
   - Кто?
   - Ракета в обитель попала...
   - Матушка, жива? - тут же подскочил к ней я.
   - Слава богу, жива.
   - Раненые есть?
   - Есть. Я шла к вам пешком, сказать об этом, последнюю машину загубили.
   Я стал торопливо собираться.
   - Надежда, отмени всех больных. Бинты, йод, обезболивающее, все сюда.
   - Черт, как не хочется идти к полковнику за машиной...
   Командир части был дома и когда я позвонил в его дверь, он вышел на лестницу в халате и тапочках. В квартиру к себе не пустил.
   - Что еще? - недовольно спросил он.
   - Мне нужна машина в монастырь. Там произошел несчастный случай, туда попала ракета и там есть раненые.
   - Чего обращаетесь ко мне. Есть старший медицинской службы майор Молчанов, идите к нему.
   - Полковник, там люди гибнут, а вы меня футболите по разным инстанциям. Не проще позвонить и сказать, чтобы выделили мне дежурную машину.
   Похоже он обозлился.
   - Идите вы в .... Я не на службе, а дома, дайте нормально отдохнуть.
   Тут он повернулся и... захлопнул перед моим носом дверь. Пришлось идти к Молчанову.
   Он уже оправился и выглядел вполне прилично. Челюсть была на месте, но, увидев меня, он на всякий случай прихватил ее рукой.
   - Майор, мне нужна срочно машина в монастырь. Там раненые люди.
   - Санитарная еще вчера послана в Кулунду, остальные не исправны.
   - Дайте дежурную машину части.
   - Это в компетенции командира части. Я не командую строевыми машинами.
   И тут мне захотелось еще раз влепить по этой роже. Я уже размахнулся для удара, как майор резво откинулся назад и скрылся за дверью.
   - Псих, идиот, - вопит он.
   - Я тебе весь дом разнесу, сволочь.
   - Я сейчас вызову патруль.
   - Чихал я на твой патруль.
   Два раза я пытался высадить дверь, но к сожалению она открывалась в сторону лестницы.
   - Если еще раз увижу тебя, разворочу всю харю, - ору на всю лестницу.
   Пришлось убираться ни с чем..
   Прошел по дороге в сторону монастыря километра полтора, когда меня настигает газик. Из него выскакивает капитан с повязкой "патруль" и три солдата со штыками на ремне.
   - Борис Дмитриевич, стойте. Начальник патруля, капитан Синицын.
   - Синицын? Что то я о вас слышал. Ага, вспомнил. Маргарита Андреевна о вас тепло отзывалась.
   Капитан смешался.
   - Извините, но за хулиганские действия, мне приказано задержать вас и отправить на гауптвахту.
   - Капитан, там, в монастыре ранены люди, они нуждаются в моей помощи, если вы меня задержите, некоторые погибнут...
   - Я получил приказ.
   - Иди, ты..., я то думал друзья Риты, мои друзья, а ты... оказался такой же.
   Я повернулся и пошел по дороге дальше. Но тут кто то ударил меня в спину, повалил и солдаты заломили руки.
   Сижу в окружении солдат на заднем сидении газика и с отвращением думаю о том, что произошло. Как же я не смог уберечься, сорвался на этом мерзавце, теперь из-за меня погибнут люди.
   Второй день на "губе". Дверь камеры открылась и появился полковник Семененко.
   - Борис Дмитриевич, вот так встреча. Сегодня утром, когда мне доложили о том, что вы здесь, я не поверил...
   - Меня посадили вчера, когда я узнал, что в монастыре произошло несчастье, транспорт не выделили и задержали в пути.
   - Знаю, знаю, - морщится полковник. - Ужасная трагедия, мы уже послали туда врачей, там действительно несколько монахинь нуждались в медицинской помощи...
   - Много погибло?
   - Не так уж много, человек шесть. Монастырь наполовину разрушен, очень все скверно.
   - Так долго меня здесь будут держать?
   - Я разобрался во всей вашей истории, ошибка вышла. Вы никого не побили, дверь не сломали, ну а то, что ругались матом и грозили кому то рожу разбить, так кто у нас из нетрезвых этого не делает.
   - Я был трезв. На работе не пью.
   - Похвально, однако о том, что вы были пьяны свидетельствуют несколько человек.
   Не срывайся, осторожно.
   - Мне можно идти?
   - Идите, Борис Дмитриевич, идите. Извините нас, если что...
   В мед пункте рев.
   Надежда плачет на плече.
   - Сволочи, это они нарочно.
   - Мне наверно надо все же идти в монастырь.
   - Не ходите, доктор, нас по радио предупредили, что дорога на монастырь перекрыта, там стреляют кассетами... с иглами.
   Врывается Вера.
   - Доктор, вы уже здесь. Знаете новость. Сегодня было такое... такое.
   - Не томи, говори.
   - На разводе, перед всей частью, Маргарита Андреевна влепила пощечину капитану Синицыну. Все стояли как немые, никто слова не сказал, даже командир части. Потом, Маргарита Андреевна сказала ему "подлец" и ушла.
   - Вот почему они поспешили меня сегодня выпустить. Что же все таки твориться в монастыре?
   - Не знаем, сведений нет.
   Прибежал дед Тимофей.
   - Я так и знал, что долго держать не будут, попался мне этот лейтенантик... Павлов, я ему прямо все и выложил. "Пьянь, говорю, паршивая, хорошего человека сгубить хотите, да я ваши сраные казармы сожгу, если хоть ногтем заденете..." Он от меня как заяц по кустам удирал.
   В приемную стал набираться народ. Все обсуждали происшедшее, а воинственный дед Тимофей призывал всех на баррикады.
   Вечером пришла уставшая Рита.
   Она молча прижалась ко мне и затихла.
   - Тебе здорово досталось..., - тихо говорю ей.
   - Досталось. Полчаса тому назад приезжал в школу полковник Семененко, пытался сделать мне внушение...
   - Это за пощечину?
   - За нее. Всегда чего то боялась, а сегодня вдруг... наорала на него.
   - Как же ты набралась храбрости, прийти на развод и сделать такое?
   - Сама не знаю.
   - Как теперь Синицын переживет такое?
   - А мне наплевать.
   - Ты у меня останешься?
   - Да.
   Опять у командира части. Сегодня он в хорошем настроении.
   - Ну, доктор, у вас столько защитников, не ожидал. А девушка то, так влепила при всех капитану, что похоже тот свихнулся. Самое удивительное, многие офицеры и гражданские заступились за вас.
   - Наверно, со мной поступили весьма несправедливо и все это поняли.
   - А вы считаете, что бузить это справедливо?
   - Разве при последнем разговоре с вами, вы почувствовали, что я пьян?
   - Не похоже...
   - А мне полковник Семененко сказал, что я был пьян, меня за это и посадили...
   - Может вы после меня, того... напились.
   - Нет, после вас мне хотелось опять набить рожу майору Молчанову, ведь вы послали меня к нему.
   - Не дал машины, стервец?
   - Нет.
   Как будто не знает. Полковник улыбается, словно съел поросенка.
   - Не сердитесь, доктор, ваш арест и так взбудоражил весь полигон. Я уже дал нагоняй Молчанову и остальным. Давайте поспорим, я отгадаю зачем вы ко мне пришли?
   - Опять на пол литра, согласен.
   - Вам надо съездить в монастырь.
   - Правильно. Пол литра с меня, но так как вы задолжали мне в тот раз, то мы в квите. Машину дадите?
   - Нет.
   - Почему?
   - Мы получили с полигона номер два, где запускают ракеты, заявку на использование нашей территории, теперь этот район, где дорога к монастырю, весьма опасен.
   - Но почему этот район, ведь это же малая часть полигона.
   - Это кассетное оружие и его радиус действия непредсказуемый.
   - Когда же можно будет совершить поездку в монастырь?
   - Дня через два.
   Сегодня в клубе танцы. Рита, Вера и я пришли в самый разгар вечера.
   - Разрешите вас первой пригласить на танец, - шутливо обращаюсь к Вере.
   Та важно кивает головой и подает мне руку. В этот момент кто то останавливается передо мной и преграждает путь.
   - Доктор, пойдемте ко мне домой, у меня жена...
   - Лейтенант Круглов?
   - У меня жена рожает...
   Эта тяжелая ноша врача, делать свою работу в любое время суток.
   - Вера, извини, первый танец не получился. Беги к Надежде пусть она возьмет все что нужно для родов, она знает что... и идет в дом к лейтенанту Круглову.
   Верка улетучивается.
   - Я пойду с вами, доктор, - умоляюще смотрит на меня Рита.
   - Пошли.
   Мы почти бежим за лейтенантом.
   - А чего вы в госпиталь не обратились? - на ходу спрашивает Круглова, Рита.
   - Да ну их. Им же все надо исследовать. Ребенка бы продержали целый месяц в палате, взяв у него столько анализов и крови, что нормальный бы человек не выдержал. Я хочу, чтобы у меня было все спокойно.
   Пришла Надежда с саквояжем и тут же начала командовать, выпихнув мужиков на лестницу, потом начала готовить роженицу, изуродованное животом, юное создание.
   - Потерпи, Клавочка, сейчас, все будет хорошо.
   Рита прижалась к стенке и испуганно смотрит на все процедуры. Клавочка начинает кричать...
   - По тужься, родная, по тужься, - ласково просит Надежда.
   Женщина воет. Наконец показался плод и мы с Надеждой принимаем его. Я поднимаю его за ноги и даю ему шлепка, тот час же по комнате раздается детский плач...
   Рита все никак не может успокоится.
   - Это же так удивительно, на моих глазах родился человек.
   - Лучше ложись спать, время около пяти.
   - Знаешь, я не хочу здесь рожать, только там... Хочу, чтобы мой ребенок был свободным.
   - Обязательно родишь там.
   Капитан Синицын пришел ко мне в медпункт утром, когда еще никто из пациентов не зашел на прием, он сидит у меня в комнате и, понурив голову, рассказывает.
   - Я знаю, вы Борис Дмитриевич, порядочный человек, но я в этой истории оказался подонком. Понимаете, я получил приказ, при-каз..., и как военный человек его должен исполнять. С другой стороны, там в монастыре гибли люди, которым нужна помощь и эту помощь они своевременно не получили. Я потом основательно разобрался в этом вопросе и узнал, что по моей вине погибло четыре монахини... Но приказ..., я исполнял приказ, - в отчаянии твердит он.
   - Сколько же всего погибло людей при взрыве?
   - Двенадцать.
   - Мне полковник Семененко сказал - шесть.
   - Врет он. Пол монастыря рухнуло от вакуумной бомбы. Большинство раненых оказалось с разорванными легкими.
   - Скажите, капитан, вы военный, почему военные ненавидят гражданское поселение? Почему погибло около десятка поселков, недавно Камышевка, почему страдает монастырь, кто следующий?
   Он сидит понурив голову.
   - Этот полигон - лаборатория. Здесь исследуется не только военная техника, но и ее действие на население. Сначала исследовались методы уничтожения зверей, птиц, деревьев, растений, земли, теперь когда это все уничтожено, пришли ближе к поселкам, подобрались к людям.
   - Капитан, но это же варварство, уничтожать свой народ.
   - Это варварство у нас с начала семнадцатого года и неизвестно когда кончится.
   - Выходит, что и вы участник этой бойни.
   - После этой истории с вами, выходит, да.
   - Что вы будете делать дальше?
   - Не знаю, стреляться не собираюсь, но и служить уже так как раньше не могу. Но этот вопрос, я бы хотел задать и вам. Что вы, будете делать потом?
   - Я должен уйти за проволоку и рассказать всему миру, что здесь творится.
   Капитан напряженно думает.
   - Риту с собой возьмете? - неожиданно спрашивает он.
   - Да.
   - Я не осуждаю ее, все сделано правильно. Она правильно влепила мне пощечину перед всеми, но то что она меня никогда не простит этот позорный поступок уже ясно. Эта история будет на мне висеть более тяжким грузом, чем смерть тех монашек. В отношении того, чтобы вы сбежали..., я за.
   Внизу заскрипели двери и взволнованный голос Надежды позвал.
   - Доктор, спуститесь вниз.
   Мне не пришлось ехать в монастырь, монастырь сам пришел ко мне.
   Шесть, замученных дорогой, монахинь пришли в мой медпункт.
   - Дайте воды, доктор, - попросила старшая из них и упала в кресло.
   Остальные безучастно расползлись по приемной и завалились кто куда. Старшая жадно пьет воду потом отрывается от стакана.
   - Доктор, монастыря больше нет.
   - Как нет?
   - Мы ушли из него последние.
   - А где мать игуменья?
   - Умерла она, царствие ей небесное. Перед смертью просила меня зайти к вам и передать вот этот сверток...
   Я раскрываю его и вижу старенькую потертую библию.
   ...- И еще она сказала, что следующим будет Комарово, а потом вы. Она просила, чтобы вы рассказали всему миру, что здесь происходит.
   - Что же там, у вас случилось?
   - Газы, они сбросили на нас ракету с газом. Мы сначала не поняли, что это такое, чуть горьковатый воздух, а потом несколько послушниц схватились за животы и их с кровью начало выворачивать наизнанку. Спаслись только те, кто работал в подвале. Когда я выскочила на верх, ветерок уже разнес ядовитый воздух, а наши монахини корчились на земле. Тут я нашла и игуменью, она просила меня забрать всех живых и придти к вам.
   - Это все?
   - Нас было больше, но дорогу простреливали и половину послушниц мы потеряли. Среди нас трое раненых. Вон Ксения, почти до половины напичкана железом.
   Она кивает на лежащую в углу монахиню и я узнаю мою ассистентку при родах...
   - Надежда, срочно готовь стол, будем оперировать здесь.
   - Что же мы делаем, боже мой, - сзади меня, прислонившись к косяку, стоит капитан Синицын.
   Вытащил из сестры Ксении 24 иглы. Ей повезло, веер железа пронесся снизу и зацепил ноги и мягкие места. Она лежит на животе сжав губы и неподвижно смотрит в стеклянный шкафчик. Осталось еще две иглы, вошедших в икру ноги очень глубоко.
   - Вы легко отделались, сестра.
   Наконец губы ее разжимаются.
   - Ольга.... Ольга приняла на себя все. Она шла впереди.
   - А где Ольга?
   - Осталась на дороге.
   - Она... погибла?
   - Да, и не только она. Там лежит много наших сестер.
   Губы опять плотно сжаты и я понял, что больше с нее ничего не вытянешь. Первую иглу вытащил легко, протолкнув ее вперед, насквозь через мышцу. Вторая, по видимому уперлась в кость и пришлось расковыривать ранку чтобы оголить утолщенный верх иглы.
   С другими монахинями легче. Они отделались по несколько иголок.
   - Надя, куда их деть?
   - К деду Трофиму отправим. У него дом пустует, пусть поселятся.
   - А он... Ты с ним говорила?
   - Нет. Но он хоть поворчит, все поймет.
   Вечером я пошел к Рите. Просидел у нее минут сорок, а когда вернулся домой, то обнаружил, что в мед пункте был обыск. Нет, я не видел кто его делал и сколько человек участвовало в этом. Шарили среди лекарств, в моем столе, неряшливо заправленная картотека, говорила, что ее изучали, а может быть и фотографировали. Пришел к себе наверх, а там все вещи переставлены. В чемодане полный беспорядок, книги перемешаны. Но самое важное, пропала карта, которую мне подарила игуменья и рекомендательное письмо к Иоанну.
   Утром спросил Надежду.
   - Ты вчера уходила от сюда последней, никого рядом с домом не видела?
   - Нет. А что?
   - Кто то побывал в моем кабинете и наверху.
   - Ах...
   Она присела на стул и хватилась за грудь.
   - Чего-нибудь пропало? - спросила она
   - Да. Подарок игуменьи.
   - Это они... Только они...
   - Кто?
   Надежда безнадежно махнула рукой.
   Верка пришла ко мне, как заговорщик.
   - Доктор, я была на почте и там встретила капитана Синицына, того самого, кому Маргарита Андреевна дала пощечину. Он хочет встретится с вами.
   - Когда?
   - Сегодня в восемь вечера у меня...
   - Что? У тебя? Ничего не понимаю.
   - Капитан сказал, что у него дома нельзя, у вас тоже, кафе, столовые для таких встреч невозможны, я и предложила свой дом. Вернее не дом, а сарай где работаю.
   - Ну и конспираторы.
   Капитан пришел раньше. Он ходил по полупустой мастерской и когда я вошел, кивнул мне и сел верхом на стул.
   - Вера талантлива, до чертиков, - он кивнул на рисунки и разрисованные вещи.
   - Она мне подарила часть своих произведений.
   - Правильно сделала. Доктор, я вызвал вас, чтобы предупредить. Против вас заводится дело. Здесь, на полигоне нет суда, бог и царь сам командир части, но здесь нет и справедливости. Судить вас может быть не будут, а вот тихо где-нибудь прикончить, это могут.
   - За что же, интересно, я попал в такую немилость?
   - Они видят в вас самого опасного противника. Получилось так, что жители всего полигона считают вас своим лидером, а это то для военных очень опасно. Поэтому у нашего общего знакомого, полковника Семененко, возник план вашего уничтожения.
   - Простите, капитан, вы работаете с ним?
   - Нет, я работаю в оперативном управлении, поэтому многое вижу и знаю. Так вот, у нас планируется небольшой налет ракет на поселок Комарово.
   - У вас в управлении? Вы сами разработчик?
   - Мой отдел действительно разрабатывает целевые точки падения ракет, анализирует результаты действия зарядов и начинок головок ракет, занимается исследованием и локализацией зараженных очагов.
   - Значит гибель монастыря, Камышевки, тоже ваше дело?
   - В какой то степени, да. Доктор, не надо спешить с выводами. Я понимаю вы сейчас считаете меня самым отъявленным негодяем. Сегодня я сломался. Понимаете, мне на все наплевать.
   - А когда погибла Камышевка, это вы направили туда ракеты с нервно-паралитическим газом?
   - Это был приказ...
   Синицын замолчал и тоскливо посмотрел на раскрашенного Ваньку-встаньку. Он дрожащим пальцем толкнул его и тот, звякнув колокольчиком, по идиотски замотал головой.
   - Понимаете, мне только последнее время как просветление пришло. Особенно после инцидента на плацу. Ведь все офицеры знали, чем я занимаюсь и приняли эту пощечину как соответствующую своему значению. Мне же объявлен бойкот, только начальник части и секретного отдела еще поддерживают со мной отношения...
   - Хорошо, так что же там замыслил ваш отдел и полковник Семененко?
   - Налет на Комарова будет 27 августа. Запустят ракету с легочным микробом Ц1. Против него у нас нет сыворотки, передается он воздушным путем и в соответствии с инструкцией, зараженные участи должны быть обработаны огнем в течении 24 часов. Вас заманят туда и сожгут вместе со всеми.
   - Уже был аналогичный вариант с Камышевкой.
   - Там был газ и всем было ясно, что он творит, а здесь неизвестная биобомба, после взрыва, симптомы один, у человека вдруг ни с того, ни с чего идет горлом кровь и он умирает. Там вы шокировали всех, вырубив Молчанова и никто вовремя не получил сразу соответствующего приказа о ликвидации поселка. Здесь этого не будет.
   - Изменить что-нибудь можно?
   - Нет. Координаты уже введены в компьютер. Ошибка попадания в цель может составлять 400-500 метров. Невидимое облако расходится в радиусе 500 метров...
   - Знаете, капитан, я хочу вам поверить. Чтобы вы посоветовали мне в этом случае?
   - Бежать.
   - Бросив их. Там же триста дворов.
   - Вы их уже не спасете.
   - Надо спасти, - я задумался, выискивая варианты, но так ничего не найдя, спросил. - А как бежать, кругом охрана, проволока...?
   - Путь один, через речку Чулым.
   - Через полигон, не зная дороги? У меня в мед пункте недавно был обыск и выкрали карту этого района, подаренную игуменьей.
   - Я знаю, она у Семененко. Сейчас карта проходит экспертизу... Если вы согласны бежать, я постараюсь помочь всем чем могу.
   - Хорошо, когда эта идея у меня перевариться окончательно, я вам сообщу. Надеюсь вы не откажитесь от своих слов?
   - Нет. Слово офицера.
   Чтобы не подводить Синицына, я не сообщил ни кому, о том что мне он рассказал. Мысль о предстоящей трагедии не давала мне спать. Однажды, обедая в столовой, я натолкнулся на лейтенанта Круглова.
   - Приветствую, лейтенант.
   - Здравствуйте, доктор.
   - Как себя чувствует жена, ребенок?
   - Все в порядке. Вы знаете, мне попало от начальства за то, что вы приняли роды. Они очень возмущены, что Клава не пошла в госпиталь.
   - Не важно, кто принял роды, важно, что все хорошо.
   - Конечно, но все равно и я, и Клава довольны, что не попали туда.
   - Слушай, Саша, помоги мне достать костюм химзащиты и хорошую маску.
   - Запросто. Я сегодня ее вам и занесу.
   - Скажи, а до Комарово, есть какой-нибудь транспорт?
   - Попутные машины ходят редко. Постоянно ходит телега с продуктами.
   - Точно, я же на ней уже ездил.
   - Туда собираетесь?
   - Да. Надо проверить некоторых пациентов.
   Двадцать шестого августа я выехал в Комарово, на телеге, с продовольствием для магазина. Взвалил туда сумку с необходимыми принадлежностями и запакованный костюм химзащиты. Тот же мужик, уважительно приподнял кепку и спросил.
   - К нам, доктор?
   - Да.
   - Садитесь тут есть свободное место, моя кобыла не очень то спешит.
   - Я знаю.
   - Надолго к нам?
   - Нужно провести осмотр детей.
   - Хорошее дело, а то у нас мрут ребятишки. Вот лет десять тому назад, в каждом дворе было по три - четыре ребенка, а теперь нету ти. Дай бог, один будет и то через два двора. Худосочный стал народец, молодых мало и детей мало.
   - Наверно полигон влияет?
   - А хрен его знает, толи полигон, толи бабы омужичились, но ни семей, ни детей.
   Я запрыгиваю на свободный угол телеги и прижимаюсь к ящику. Мужик хлестнул кобылу.
   - А ну пошла, стерва.
   Староста, рябой, волосатый мужчина, принял меня в своей избе.
   - Привет, доктор.
   - Здравствуйте, Валериан Иванович.
   - Никак опять что то произошло, вы так зря сюда не приезжаете.
   - Да произошло. Завтра на ваш поселок... во общем один человек сообщил мне, что в компьютер по ошибке занесены координаты вашего поселка и теперь возможно несчастье, ракета может упасть в заданную точку.
   - Этого не могет быть, доктор. Что за человек сообщил вам об этом?
   - Неважно кто, важно то, что этому товарищу можно верить.
   - Не знаю, доктор. Я в такую чушь поверить не могу. Командир части мой хороший друг и никогда позволит спустить ракету на нас.
   Я в отчаянии. Этого мастодонта не сломать.
   - Хорошо. Поверите мне хоть немножко, хотя бы закройте магазин, чтобы народ возле него в этот день не шатался.
   - Глупости. Не баламутьте людей, они вам голову за это оторвут.
   - Валериан Иванович, недавно стерли с лица землю Камышевку, женский монастырь. Неужели вы не понимаете, что следующая ваша очередь?
   Староста поскреб свою бороду.
   - Лучше лечите людей, доктор.
   Все ясно.
   До конца дня заходил в каждый дом и прямо умолял матерей завтра, не отпускать детей на улицу, чтобы дома держали взаперти и сами не выходили. Все вежливо соглашались. Какой же будет завтра день, поверят мне люди или нет? Староста мне точно напакостит и мало того, раз он друг командира части, накапает на меня, правда... если останется жив.
   Поздно вечером, я остановился в доме Пашки, того самого мальчонки, которого пытался вылечить от экземы. Сам парнишка болтался по поселку, а я напросился у его матери на ночь. Часов в десять вечера в дом ворвался Пашка.
   - Дядя доктор, там староста собрал у себя перед крыльцом мужиков и говорил им о вас плохо. Говорил, чтобы не слушали вас и что вы сошли с ума.
   - Подслушал что ли?
   - Так, перед домом же, кто был на улице, тот и слыхал.
   - Завтра будет тяжелый день, Пашка.
   - Это по поводу ракеты?
   - Да.
   - Так их эвона сколько кругом падает, наши привыкшие.
   - Это особая ракета. Она с инфекцией.
   - Ну и что? В прошлом году с ипритом была, правда недалеко от поселка шлепнулась, тетку Катю и ее дочку в раз прожгло, а плотника Гаврилу, когда он их после смерти в гроб укладывал, все руки до костей съело. Иприт то наверно хуже вашей ...фекции.
   - А где Гаврила живет.
   - Так он как в госпиталь попал, так еще из него и не вышел.
   - Ладно, малыш, ты то хочешь быть здоровым?
   - Конечно.
   - Так надо всегда слушаться доктору и доверять ему.
   - Так это же нашему старосте сказало несколько мужиков.
   - А он что?
   - Ой как он ругался, сказал, что военные и так нам милость оказывают, кормят, поят, а тут не хватало чтобы мы совсем без всего остались. А вас обозвал шарла...та...ном, во как.
   - Завтра день покажет.
   Я проснулся когда солнце поднялось.
   - Сколько время?
   Пашка, взглянул на ходики.
   - Десять уже.
   - Чего же меня не разбудили?
   - Так вы же не просили.
   Мне дали поесть варенной картошки и крепкого чая. После завтрака, мы с Пашкой сели у окна и с тоской смотрели на улицу. Все же некоторые не послушались меня. То тут , то там иногда пробегали по улице фигуры взрослых и детей.
   До чего же занудно летит время. Пашка все рвется на улицу и с трудом заговариваю его. В два часа дня, вдруг земля вздрогнула.
   - Назад, - я схватил в охапку Пашку и оттащил от окна.
   Мать о он со страхом смотрели на меня, а я спешно натягивал костюм химзащиты.
   - У вас есть какие-нибудь марлевые повязки на лицо? - спрашиваю их.
   - Да, - мать достает из комода два респиратора. - Вот, нам выдавали, давно правда.
   - Одевайте, из дома ни шагу.
   Я одел костюм, маску и пошел к дверям.
   Поразительная тишина над поселком. На улице уже ни души. Долго обхожу поселок, пока на одном из огородов не обнаруживаю длинный корпус ракеты. Рядом яма от взрыва. Начинаю методичный обход поселка. Меньше половины домов все же заражены. В них одни трупы, будучи еще живыми они перезаражали друг друга и теперь лежали во всех углах изб в неестественных позах.
   Сам староста жив, он испугано хлопал на меня глазами, когда я ввалился в его избу.
   - Ну что, сволочь, убедился, - говорю ему.
   - Так это...
   - Там в западной стороне поселка, почти все семьи погибли. Это на твоей совести, подонок.
   Повернулся и ушел разбираться дальше.
   Через час приехали солдаты, они оцепили поселок. Несколько военных, одетых в защитные костюмы, двинулись по улице. Я к ним вышел из-за угла дома.
   - Здравствуйте, майор.
   - Доктор?
   - Да я, майор.
   - А мы вас потеряли там, в Глушково.
   - Я со вчерашнего дня здесь. В той стороне поселка сегодня в два часа упала ракета с непонятной инфекцией. В нескольких домах погибли люди. В других, похоже они будут жить.
   - Село надо сжечь