Кукаркин Евгений. Пределы выживания (Полигон - I)

   - Майор, вы опять начинаете свои садистские теории. У вас короткая память, небось забыли, что за вами долг...
   - Какой еще долг?
   - Я должен был набить рожу за то, что вы не дали мне машину в монастырь.
   Молчанов отшатывается.
   - Вы псих, доктор.
   - Ну нет.
   Я делаю к нему шаг и вдруг срываю маску с лица. Глаза майора полны ужаса, рот скривился от страха, он тянет руки к губам.
   - Что ты сделал, мерзавец, - орет он.
   - Это первый этап, теперь ты получишь должок.
   Замахиваюсь рукой, но тут майор изогнулся, рванулся в сторону и побежал к оцеплению.
   - Не пускайте его, он болен, - пытаюсь прокричать солдатам, через свою маску.
   - Отставить, доктор, - приказывает мне один из защитных костюмов.
   - Боже ты мой, полковник Семененко.
   - А ведь я еще вчера догадался, что вы здесь, доктор.
   - Я приехал вчера, обследовать поселок.
   - Ну-ну. Этот, - он кивает на Молчанова, - которого действительно солдаты не подпустили к цепи, - будет жить?
   - Будет, мразь живуча.
   - Считаете, что уже инфекция кончилась?
   - Похоже она разносится по воздуху, а ветер с востока, все пошло за поселок.
   - Здесь со мной несколько врачей, вы не проводите нас, не покажите, где погибли люди.
   - Пошли.
   Я вожу их по избам, где сопровождавшие нас люди осматривают умерших.
   Один из них вдруг говорит.
   - Дерьмовая работа... полковник, эти зараженные избы сжечь. Остальной поселок продезинфицировать, на всякий случай. Всех оставшихся жителей выдержать в карантине.
   - Слушаюсь.
   Костюмы уходят, со мной остается Семененко.
   - Признайтесь доктор, вы предупредили этих...
   - Кого, полковник?
   - Этих... из управления.
   - Я, - пытаюсь соврать ему.
   - Так. Ну, а вы от куда узнали, о том что в этот день будет запущена ракета?
   - Интуиция.
   - Ну-ну. Пошли, доктор, к оцеплению, вызовем пожарные машины. Огнеметы у нас есть, чтобы остальная деревня не сгорела, нужно их дождаться.
   К вечеру сожгли дома с умершими. За это время, пожарные машины облили поселок какой то гадостью.
   - Это тоже отрава? - спросил я полковника вечером, когда он явился ко мне в Пашкин дом.
   - Вы про что?
   - Про эти дегазационные растворы.
   - А это... Ерунда, немного щелочи в воде.
   - Обошли поселок?
   - Обошел. Здорово вы здесь поработали. Нас теперь ненавидят, как никогда.
   - Разве это я виноват? Ракету то запускал не я.
   - Не вы. Но я вообще то..., вообще... вас можно отдать под трибунал.
   - За что же, полковник? - усмехаюсь я.
   - За убийство.
   - Уж не Молчанов ли умер?
   - Нет. Погиб староста поселка.
   - Вот не ожидал, это же ваш человек.
   - Не смейтесь. Он повесился в сарае и оставил записку с пояснением, почему это сделал. Оказывается из-за вас.
   - Если бы вы мне не рассказали о записке, я бы подумал, что вы его на тот свет отправили сами.
   - Чего вы ершитесь, над чем смеетесь, доктор. Плакать надо.
   - Полковник, я ведь понимаю старосту, ему с полигона не выехать, а смерть жителей поселка, ему близкие родственники не простят. Когда он со мной последний раз говорил, то все время подчеркивал, что лучших друзей, чем вас полковник и начальника части он не знает. Он вам так верил, что провел массовую агитацию в поселке против меня, он верил в вашу непогрешимость и эта ракета была для него большим ударом. Похоже все прошедшее не из-за меня.
   - Командир части всегда восхищался вами, доктор. Он все время хотел вас видеть в своей команде и даже предлагал, призвать вас на службу. Я пожалуй поддержу его инициативу. Вам надо быть у нас, доктор.
   - Я этого не хочу.
   - А вас спрашивать не будут, призовут из резерва и все.
   Похоже он здорово разозлился, даже не попрощался ни с кем, так и выскочил за дверь.
   ОКТЯБРЬ
   Кончился почти месячный карантин, я выезжаю в Глушково опять на телеге. Теперь возчиком молодой парень, лет восемнадцати.
   - Эй, приятель, ты не тетки Клавдии сын?
   - Ага.
   - Звать то как?
   - Фома...
   - Скажи мне, Фома, а где старый возчик.
   - Помер он. Как ента штука упала, так и помер.
   - Странно, я тогда обошел все дома, но ни в одном его не видел.
   - Так у магазина помер же.
   - Как у магазина, у магазина я тоже никого не видел.
   - Он спал на ступеньках и не пошевелился, когда был взрыв, так там и умер, а после, дед Митроха пришел, взвалил его на плечи и унес.
   Теперь я вспоминаю, дом деда тоже был заражен, его сожгли вместе с детьми и бабкой.
   Телега ползет по военному городку. Я забираю свой чемоданчик и направляюсь в сторону Глушково. Рядом со мной останавливается газик, открывается дверь и появляется голова командира части.
   - Доктор, вы куда?
   - Домой, в Глушково.
   - Садитесь, я подвезу.
   - Да здесь рядом...
   - Садись, садись...
   Я забираюсь на заднее сидение. Машина трогается.
   - Вы здорово потрудились в Комарово, доктор. Командование выражает вам благодарность.
   - Спасибо.
   - Однако, у меня вызывает беспокойство ваши отношения с майором Молчановым. Я уже раз беседовал с вами по этому поводу и подумал, что вы благоразумно остановитесь, но последние события показывают, что раскол между вами еще больше углубился и принял угрожающие размеры.
   - Полковник, как вы думаете, за что меня посадили на гауптвахту, когда я отправлялся лечить монахинь в монастырь?
   - Это было недоразумение и майора Молчанова я наказал. Он просто не понял, что долг врача превыше всего...
   - Спасибо, полковник, а то он ляпнул при всех, ну этих... начальников, которые приехали в Комарово, что никого здесь в живых оставлять нельзя, все надо сжечь. Вот за то, что он не хотел выполнить долг врача, я ему чуть не съездил по физиономии еще раз. Может быть действительно здесь возник конфликт с угрожающими размерами, я согласен его сгладить и хочу пожертвовать в этом случае собой. Вышлите меня вон с полигона.
   - Мда... Никуда я вас не отпущу, доктор. А с майором я еще раз, но последний, проведу соответствующую беседу. Мы кажется уже приехали, доктор. До новых встреч.
   - Доктор, - Надежда меня расцеловала, - будь то целый год не видела. Мы так вас ждали...
   - Я там тоже вас вспоминал. Как у вас дела? Есть какие-нибудь новости? Там нам даже радио вырубили, а о газетах даже говорить нечего.
   - Ой, тут без вас что было... Приезжала комиссия из центра, разбиралась с жизнью на полигоне. Попало командиру части и начальнику секретной части Семененко за то, что утекли какие то секреты. А капитана Синицына и деда Тимофея арестовали и увезли туда... за проволоку.
   - За что же деда?
   - Он какое то письмо написал и передал в комиссию.
   - Темнишь, Надежда, дед сам грамотного письма написать бы не смог.
   - Ну конечно, ему помогали, я, Вера, Рита, другие жители.
   - Та что вы там написали?
   - Все, о полигоне, о гибели Камышевки, поселков, монастыря, о том, что нас держат здесь как в тюрьме.
   - Вы сами то понимаете, какая опасность нависла над вами. Ведь там не идиоты, там тоже понимают, что дед не мог составить такого письма сам. Если его расколют, то могут приехать и за вами.
   - Ой, мамочка, я об этом как то и не подумала.
   В кабинет ворвалась Рита и сразу повисла на мне.
   - Боря, вернулся наконец.
   - Вернулся.
   Я целую ее носик, глаза, губы.
   - Хватит, - шепчет Рита, - рядом Надя и сейчас сюда прибежит целая орава посетителей.
   Надежда отвернулась и делала вид, что протирает шкаф. Я с сожалением отстраняюсь от нее.
   - Капитан то, молодец.
   - Ты о Синицыне?
   - Да. Это он мне сказал, что в Комарово запустят ракету с вирусом. Похоже, что это он так же вызвал сюда комиссию и спас этим не только жителей поселка, но и меня.
   - Так ты выходит все знал и никому ничего не говорил.
   - Я не имел право никому ничего говорить. Я надеялся, что он нам поможет бежать за проволоку, капитан обещал...
   - Значит вы поддерживали друг с другом связь и я этого не знала.
   - Так было надо, Рита.
   - Надо же, а я то думала...
   - Ты из школы удрала?
   - Боря ты все перепутал, сегодня воскресение, занятий нет. Я увидела газик проезжает по поселку и решила, что тебя привезли. Так оно и есть.
   - Значит сегодня гуляем?
   - Сначала приведи себя в порядок.
   - Уговорила.
   Я целую ее в носик и иду к лестнице.
   В этот день мы не развлеклись на танцплощадке. Вечером пришла Вера, Клава, несколько друзей, Надежда и Рита остались, чтобы послушать мою одиссею. Мы пили чай, ели пряники, купленные в местном магазине, говорили о нашем маленьком полигонном мирке и мечтали о другой жизни, там за проволокой
   Неделя затишья. Полигон живет своей жизнью. Вместо капитана Синицына прислали замену. Новый начальник оперативного отдела похож на обезьяну, покатый узкий лоб, густые брови, вдавленные глаза и челюсти выдвинутые вперед.
   - Так это вы и есть доктор из мед пункта? - задал он мне первый вопрос, когда увидел меня в столовой.
   - Да это я.
   - Давайте знакомиться, я майор Кондратьев.
   - Борис Дмитриевич.
   - Вас все зовут просто, доктор. Давайте я вас в дальнейшем так буду звать.
   - Я не против.
   - Доктор, я хочу поговорить с вами о тех событиях, которые произошли последний раз в Комарово.
   - Прямо здесь?
   - А чего нам шататься по кабинетам, вон свободный столик, сейчас возьмем по подносу и пойдем туда.
   Мы сидим за столиком и уплетаем гречневую кашу с подливкой, единственное блюдо, которое есть в столовой.
   - Так о чем вы меня хотели спросить?
   - О вирусе. По моим данным вирус Ц1 должен развеяться после разрыва головки ракеты, во все стороны примерно на равное расстояние. Проникающее свойство микробов даже в полузамкнутые объемы, через щель в один миллиметр, примерно, с десяток в секунду. Что же произошло? Почему же в закрытые избы вирус не проник.
   - Все просто, майор. Вы не учли разницу температур и давления на улице и в избе. Когда произошел взрыв, взрывная волна, ненасыщенная вирусом, пошла первой, за ней шло смешение пластов воздуха с уже стремящимися за ней микробами от земли и сверху, вот тут то температура и давление сразу упали. Теплый воздух избы просто стал выдавливаться наружу, не давая поступление вируса внутрь.
   - Хорошо, но были все таки некоторые закрытые избы, в которые вирус проник.
   - Не было таких, это те дома, которые стояли рядом с воронкой. Там ударная волна разнесла окна, двери, даже сами избы и втянула за собой внутрь смертоносный воздух.
   Майор жует пищу и его шарики усиленно перемалывают мою галиматью.
   - Очень интересно, доктор. Я понял самое важное, что вирус Ц1 не стойкий. Его применять не стоит. А с газом, почему он в Камышевке не всех взял? Там же должна быть стопроцентная смерть. Ракета там шлепнулась удачно.
   - Меня коробят этим фразы: "...стопроцентная смерть..., ...шлепнулась удачно." Я надеюсь вы не умышленно ракету направили туда.
   - Да, да, я оговорился. Но меня обвинять не в чем, в тот момент на полигоне я не был.
   - Мне также трудно оценить, что произошло в поселке. Я прибыл в Камышевку очень поздно.
   - Ну что же, доктор, спасибо за беседу.
   Майор допивает чай и, взяв поднос, уходит к мойке.
   В медпункте переполох. Прибыл дед Тимофей. Он сидит в приемной на стуле, а вокруг женщины и дети слушают его необычное путешествие за проволоку.
   - Доктор, - меня увидела первая Надежда, - дед вернулся.
   - Вижу. Здравствуй, Тимофей.
   Я протягиваю ему руку, но он испуганно отшатывается.
   - Прости меня, доктор, предал я тебя. Стали меня допрашивать и все, что о тебе знаю, что ты говорил, все передал им...
   - Успокойся, дед. Ты уже пришел сюда и это хорошо. Не прятался по углам, а сказал мне правду.
   Один глаз деда моргает.
   - Лучше расскажи нам все, - продолжаю я. - Как там за проволокой?
   - Я уже здесь почти все рассказал, но для тебя, доктор, повторю.
   И дед стал рассказывать мне с того момента, как в Глушково приехала комиссия, как они составили петицию и он вызвался передать ее вновь прибывшему начальству.
   - Меня здесь арестовали и отвезли в тюрьму в Кулунду, - дед вытер глаз, - там стали спрашивать, но сначала сделали укол и я все выдал. Что ни вопрос, не могу молчать. Так и хочется все выложить и выкладывал... Потом опять посадили в машину и привезли сюда.
   - Все нормально, дед. Ты ничего нового им не сообщил. Они знают обо мне больше, чем даже я знаю себя.
   - Конечно, Тимофей, - выступила Надежда, - они из тебя ничего такого и не выкачали. Подержали в Кулунде, а потом поняли, что оставлять тебя среди заключенных опасно, а вдруг все узнают, что здесь творится и спешно вернули сюда. Я правильно говорю, доктор?
   - Все так и было.
   Дед вроде успокоился. Он заторопился домой и Верка решила его проводить.
   Опять рано утром в медпункт пожаловал полковник Семененко.
   - Доктор, проезжал мимо и решил зайти на огонек. Разрешите войти?
   - Пожалуйста, полковник.
   Он неторопливо садится на стул и закидывает ногу за ногу.
   - Я ведь зачем пришел? Сообщить вам, доктор, неприятную вещь. Больше не надо ездить в Комарово...
   - Что?
   - Комарово больше нет.
   Все во мне клокочет от ярости, мне хочется всадить в это лицо кулаком.
   - Почему меня не вызвали? - задыхаюсь я.
   - Только не подумайте, что мы здесь виноваты. Три дня тому назад был дождь, помните?
   - По моему здесь ничего не было.
   - Ах, да. Дождь был только там. К сожалению, доктор, дождь то был не простой, он был отравлен.
   - Вы... вы его отравили...
   - Нет, нет, нет... Мы здесь не виноваты. Комиссия определила в чем дело. В центральном районе полигона был смерч, он захватил пыль с поверхности земли и эта пыль поднявшись в воздух, уже вернулась с дождем на поселок. К сожалению земли центрального района давно заражены...
   - Неужели никого нет в живых?
   - Увы.
   Не стало чесоточного мальчишки Пашки, его матери, извозчика Фомы, не стало тех поселковых жителей с кем успел познакомится.
   - К сожалению, полковник, я не могу сказать, что вы в этом деле не виноваты. Землю на полигоне отравили вы.
   - Это несчастный случай, поверьте.
   Я качаю головой.
   - Доктор, у нас, то есть, у командования появилось предложение. Объединить наши усилия для лечения населения поселка и военного городка. Создать как бы единый центр и разместить его в госпитале.
   - Я гражданский доктор...
   - Знаем, знаем. Но население, к сожалению, уменьшилось и поле вашей деятельности сузилось. У нас же, в госпитале, опытных врачей не хватает, вот вы и пополните их ряды...
   - И буду подчиняться майору Молчанову?
   - Надо же кому то подчиняться...
   - Я подумаю, полковник.
   - Подумайте. Три дня, надеюсь, вам хватит.
   Семененко кряхтя поднимается, Я уже все понимаю, они меня и слушать не будут, переведут и все. Просто нужна какая то видимость приличия. Полковник пожимает мне руку и любезно прощается.
   - Здесь был этот..., - Надежда с волнением смотрит на меня.
   - Да, здесь был полковник Семененко. Надя, поселка Комарово больше нет.
   - Как же так...? Ужас... какой... Неужели всех, - шепотом спрашивает она.
   - Всех.
   Надежда начинает всхлипывать.
   - Там же мои родственники, там...
   - Наденька, надо взять себя в руки...
   В медпункт врывается Вера.
   - Доктор, я узнала... Надя? Наденька..., - она подбежала к ней, обняла ее и тоже заревела. - Вы уже все знаете...
   Через двадцать минут все вроде успокоились. Я пристаю к Вере.
   - Кто тебе сказал о гибели поселка?
   - Да ребята же, что в оцеплении стояли.
   - Что они рассказали?
   - Над поселком взорвалась ракета с каким то веществом, оно в виде желто-белого облака накрыло дома и все живое: люди, животные, все погибло. Офицеры в защитных костюмах походили по мертвому поселку, потом весь поселок облили горючкой и подожгли.
   - А ведь он мне заливал что то про дождь.
   - Кто?
   - Полковник Семененко.
   После ужина в столовой, я столкнулся на ступеньках с лейтенантом Кругловым.
   - Доктор, я вас давно здесь жду. Не могли бы вы подождать меня за клубом. Я минут через пять приду.
   - Хорошо. Я сейчас туда иду.
   Круглов появился из-за угла здания и тут же поволок меня вглубь небольшого сквера.
   - Док, вы все знаете, что было с поселком Комарово?
   - Да.
   - Мне в оперативном отделе удалось подглядеть отчеты по этому вопросу. Это умышленное опробование новых взрывчатых веществ над жителями полигона.
   - А поселки, Камышевка, монастырь?
   - Тоже самое. Везде изучается процент погибших, время действия и всякие другие мерзости.
   - Эти отчеты засекречены?
   - Естественно.
   - А это копии или первые листы?
   - Все копии. Оригиналы отсылаются куда то под Рыбинск.
   - Можно выкрасть все копии?
   - Да что вы, доктор. Это невозможно, тем более, что на полигоне их сразу найдут.
   - Саша, мне надо бежать с ними. Я хочу их украсть и удрать за проволоку. Там люди должны узнать обо всем, что здесь творится.
   - Я догадываюсь, что вы им как кость в горле и они уже составили десятки планов вашего уничтожения. Я тоже считаю вам надо бежать и как можно быстрее. Меня капитан Синицын, перед тем как его взяли, просил оказать вам помощь. Я вам очень симпатизирую, доктор, и готов помочь?
   - Так помогите же.
   - Хорошо. Тогда в среду. Через два дня я приготовлю вам газик и вы ночью уедете на нем к реке Чулым. Там на чем-нибудь переправитесь, река судоходная, много рыбаков, сразу перебирайтесь и на европейскую часть страны. Документы я тоже достану и положу в газик.
   Я ошалел от такого предложения. Какие планы бегства мы не составляли, а тут так все просто.
   - В среду?
   - Да, в среду.
   - Почему в этот день, в другие дни или позже нельзя?
   - Это банный день в гарнизоне, внимание охраны и служащих ослабевает. Семененко в этот день уходит из секретной комнаты раньше, они с командиром и еще кое с кем устраивают пьянку после бани. Конечно хорошо в этот день, но если хотите позже, то только через неделю.
   - Нет. Согласен, через два дня, - поспешил я. - Только положите туда еще противогазы, компас и немного еды.
   - Вы будете не один?
   - Да.
   - Спаситесь, доктор, выложите этим мерзавцам по первое число. Только просьба, доктор, не говорите обо всем в вашем мед пункте, там подсунули подслушивающие устройства.
   - Хорошо, Саша. Спасибо тебе большое.
   Сижу в доме у Риты.
   - Я боюсь, Боря.
   - Это твой может быть единственный шанс, бежим.
   - А там за проволокой нас потом будут искать. Так и будем носиться из города в город, пока не поймают.
   - Рита, решайся. Я больше тебя уговаривать не буду.
   - Я еду.
   - Умничка. Мы с тобой вдвоем все осилим. Никому ни слова, ни намека, тем более у меня дома, там стоят жучки. Вещей лучше не бери, только то, что уместишь в банную сумку. Если у тебя есть запас денег, возьми их. Я еще в последний день уточню, когда и где мы встречаемся..
   - Хорошо, Боря. Ты сейчас уходи, оставь меня. Я должна все это пережить.
   Пришла среда. Как обычно у меня с утра приемный день. Несколько человек терпеливо ждут своей очереди. Надежда ругается с дедом Тимофеем, который почему то после тюрьмы, весь день проводит у нас в медпункте, он стал вмешиваться в ее дела, делая бесконечные замечания.
   Я с тоской жду конца дня. Вот последний пациент уходит, скидываю халат и иду наверх к себе. Итак, мне надо собраться. На одежду я не обращаю внимания, ищу только деньги и нужные документы. Нашел сумку и с трудом втиснул туда одну куртку и... библию, которую мне подарила игуменья. Кажется все. Надо спускаться вниз, еще простится с Надеждой.
   - Вы куда, доктор? - спросила меня Надя.
   - Собираюсь в баню.
   - Хорошее дело. Доктор, скажите этому старому пню, чтобы он больше не лез не в свое дело. Я уже устала от его бесконечных придирок.
   - Дед ушел?
   - Пошел к своим монашкам, теперь им будет мозги пачкать.
   - Завтра скажу.
   В дом ворвалась Верка.
   - Доктор, вы здесь, меня просили передать вам письмо, только с указанием моей фамилии
   Я распечатываю его и читаю текст.
   "Док, машина уже стоит по бульваре 22 Съеза Партии. Поторопитесь. Письмо сожгите."
   - Кто тебе его дал?
   - На почтамте. Стала уходить домой, а письмо на моем столе.
   Я почти обнимаю Верку и тащу ее в угол.
   - Вера, помоги мне. Сейчас пойдешь к Рите и передай ей записку. Это нужно срочно.
   - Что то случилось, доктор, - шепотом спрашивает она.
   - Да. Погоди, я нацарапаю несколько слов.
   Я отрываю от письма чистый клочок бумаги и пишу: "Рита, срочно выходи на бульвар 22 Съезда Партии, машина там."
   - Вот, на. Бегом дорогая.
   Я целую ее в маковку головы. Верка убегает.
   - Что там, доктор? - тревожиться Настя.
   Я прикладываю палец к губам и на обратной стороне конверта царапаю.
   "Нас подслушивают,"
   - Господи, исуси.
   Я тут же дописываю: "Настя, я сейчас убегаю за проволоку, завтра прикрой меня, скажи, что я где-нибудь..."
   У нее сначала открывается рот, потом глаза заполняются влагой. Она обнимает меня и плачет.
   - Я пойду.
   Она кивает головой. Беру спички и сжигаю на бюксе письмо.
   Только вышел на улицу, как напоролся на Верку.
   - Доктор, я все сделала, записку Рите передала.
   - Молодец.
   - Доктор, я провожу вас.
   - Нет, Вера, иди домой.
   - Доктор, вы меня не ругайте, но я подглядела, прочла записку. Вы сейчас уезжаете с полигона.
   - Тихо. Чего раскричалась. Провалить меня хочешь.
   - Доктор, миленький, я всегда за вас.
   Верка испуганно сжимается.
   - Да, я сегодня убегаю из полигона. Хочу тебе поручить одно дело. Чтобы завтра утром никто не устраивал паники по поводу моего исчезновения, ты должна шепнуть всем об этом и чтобы наши друзья вели себя как будь то мы на месте.
   - Я не хочу...
   - Что не хочешь?
   - Я не хочу оставаться, хочу бежать с вами, доктор.
   Вот прилипла, черт еще все завалит.
   - Мы будем на грани провала...
   - Мы? Кто мы? С вами бежит Рита?
   - Да, Рита бежит со мной.
   - Почему она? Я тоже ...
   - Идем, черт возьми, мы уже опаздываем, некогда устраивать здесь на улице полемику.
   Машина стоит под деревьями и подозрительная тишина вокруг.
   - Рита, - зову я. - Рита.
   Дверца медленно приоткрывается и появляется голова... полковника Семененко.
   - Здравствуйте, доктор. Не ожидали...
   - Нет.
   - А это кто с вами? Почтальонша. Даже ребенка соблазнили... А ну, бросьте сумку, доктор, и встаньте туда.
   В руке полковника появился пистолет. Вместе с Веркой я пячусь к деревьям.
   - Где Рита? - спрашиваю я.
   - Там, где же ей быть. Выходите мадам.
   С другой стороны машины открылась дверца и появилась Рита.
   - Вот и она. Полюбуйся Маргарита, на своих друзей. Провалились вы, доктор. Теперь я могу с вами что угодно сделать, пристрелить, например.
   - Скучно, полковник, лучше оживите наш разговор и скажите, кто нас продал?
   - А разве вы не догадались? Риточка, скажи что-нибудь, доктору.
   Я поворачиваюсь к ней.
   - Это правда?
   - Он меня обманул...
   - Заткнись, дура. Итак сказала слишком поздно. Я не поймал того гада, который пригнал сюда машину.
   - Я здесь, - раздалось за спиной полковника.
   Семененко резко разворачивается и тут же падает от сильного удара обломком дерева по голове. Перед нами стоит Саша Круглов.
   - Так и чувствовал что, что то произойдет. Чего вы стоите разинув рот, марш в машину.
   Первой бросилась к машине Верка.
   - Возьмите, доктор, вот это - пригодится.
   Круглов нагибается и выдирает из рук полковника пистолет. Я запихиваю его за пояс брюк.
   - А что с ним делать? - киваю на лежащего.
   Лейтенант колеблется.
   - Знаете что, возьмите его тоже. Когда будете далеко, выбросьте из машины, пусть пойдет пешком по этой зараженной земле до сюда. Давайте я вам помогу затолкнуть его на заднее сидение.
   - Он вернется и отомстит тебе. Полковник наверняка видел, кто его ударил.
   - Все может быть, но может он и не вернется. Сегодня вечером я получил разрешение отвести жену и ребенка в Краснодар к моей матери. Так что еще может все и перебьется.
   - Почему вечером, по таким дорогам.
   - К поезду, он утром будет.
   Мы заталкиваем полковника в машину. И тут я замечаю, что Рита стоит у капота газика и не шевелится.
   - А ты чего, забирайся в машину.
   - Я не поеду.
   - Ее здесь оставлять тоже нельзя, - говорит мне сзади лейтенант, - она меня может выдать, забирайте ее .
   - Рита, марш в машину.
   - Я не поеду...
   И тут я подошел к ней вплотную и дал оплеуху. Ее голова откинулась и она схватилась за щеку.
   - Марш в машину. Я не могу после всего, что произошло, оставить здесь тебя. Свяжу, рот заткну, но увезу, лучше добровольно иди.
   Ужас заполнил ее глаза. Как автомат она переводит ногами и подходит к передней дверце.
   - К полковнику на заднее сидение.
   Теперь она открывает заднюю дверь. Лейтенант небрежно ногой еще дальше запихивает тушу полковника вглубь машины, освобождая для нее место, потом подбирает мою сумку и запихивает ее туда же.
   - Счастливого пути, доктор.
   Я завожу двигатель и мы срываемся с места. На улице темно, но я в поселке включаю подфарники и проношусь через него почти на третей скорости. Вот и военный городок, здесь осторожно проезжаю мимо домов. Пешеходы не обращают на нас внимание. Только проскочили городок, тут я врубаю четвертую скорость и несусь по этой ужасной дороге.
   Первое препятствие, это сожженный поселок Комарово. Здесь все черное, дорога, пепелища домов.
   - Рита, там сзади должны быть противогазы, посмотри, пожалуйста.
   Рита копается среди коробок.
   - Здесь какие то документы.
   - Ищи, ищи, там в коробке должны быть.
   - Они не в коробке, они здесь у моих ног. Вот возьмите.
   Она передает мне четыре маски.
   - Оденьте на всякий случай.
   Я одеваю маску, Рита и Вера тоже.
   - А ему, - мычит маска Риты.
   Она кивает на полковника.