Куклин Евгений. Холодные медные слезы

подветренной стороны, пока мы не раздобудем немного мыла и воды.
- Мы можем бросить ее в реку, Гаррет, - предложила Тей.
Майя метнула в нее убийственный взгляд. Тей ответила тем же. В ходе
дуэли никто не пострадал.
- Скольким удалось удрать? - спросил я.
- Никому! - выпалила Тей. - Тебя поджидали все, кроме одного. Его
впустили через заднюю дверь.
- Хорошо. Майя, ты можешь идти? Не стоит тут прохлаждаться. У этих
типов есть дружки, которые зайдут проведать, как у них дела. Не говоря о
том, что Рок разгуливает по чужой территории.
- Ты не собираешься задать голубчикам пару вопросов?
- Если бы я решил устроить западню, то не стал бы брать для этой цели
людей, которые могут что-нибудь разболтать, если завалят дело. Но у этих
парней портачить - просто призвание. Думаешь, кто-то расскажет мне больше,
чем узнала ты, пока у них гостила?
Майя признала, что это маловероятно.
- До приезда в Танфер они были простыми фермерами. Они не способны
отличить плевок от собачьего дерьма. Вся эта заваруха - не их инициатива.
Они просто пытаются угодить своему свихнувшемуся богу.
Но Майя хотела отыграться.
- Пнешь кого-нибудь в ребра по дороге. Пойдем. Пора сматывать отсюда.
Поблагодари Тей за помощь в твоих поисках. Она тебе ничем не обязана.
Майя подчинилась, но очень неохотно. Наверное, чувствовала, что ее
положение в Роке под угрозой. Чако приходится самоутверждаться каждодневно.
Ей не довелось никого пнуть по дороге. Клин решил, что может прибыть
подкрепление, поэтому он и его дружки позаботились, чтобы ничто не помешало
им получить награду, обещанную Чодо за головы этих типов.
Когда мы выбрались на улицу. Майя выглядела неважно.
- Я же говорил тебе, что Клин - не сокровище.
- Ага. - Какое-то время мы шли молча, потом она сказала: - Люди вроде
Клина плохие совсем по-другому, правда? Мой отчим... он был жуткой скотиной,
но не думаю, что он мог бы убить собаку. А Клину такое - раз плюнуть.
Чако прилагают кучу усилий, чтобы казаться крутыми. И большинство из
них действительно жестокие, опасные звереныши - особенно на публике.
Некоторые уже в тринадцать - отпетые негодяи. Но в ком-то за множеством
защитных оболочек все еще прячется ребенок, и этот ребенок хочет верить, что
в жизни есть какой-то смысл. И Майя относится к их числу. Прячущееся в ней
дитя жаждет утешения.
- Кто, по-твоему, приносит больший вред? - спросил я, думая про себя,
что, пожалуй, не слишком гожусь на роль утешителя. - Нравственные уроды,
калечащие тех, кто не может защитить себя? Или убийцы с мертвой душой вроде
Клина, который, в сущности, не трогает никого, кроме тех, кто сам на это
напрашивается?
Наверное, я справился не лучшим образом. Может быть, в моих построениях
имелись здоровенные дыры, но было там и много правды. Подонки вроде ее
отчима причиняют зло, и оно остается на всю жизнь, переходит на следующее
поколение. Зло, которое творит Клин и ему подобные, бросается в глаза, но
оно скоротечно. И оно не пожирает беззащитных детишек.
Я не люблю Клина. Мне не нравится, что он из себя представляет. Он,
вероятно, тоже от меня не в восторге. Но готов спорить, он бы со мной
согласился.
Во всяком случае, я знал, что говорю. И Майя, кажется, уловила мою
мысль.
- Гаррет...
- Ладно, не бери в голову. Поговорим, когда доберемся домой. Все плохое
уже позади.
Ну разумеется! Здорово у тебя подвешен язык, Гаррет. Теперь попытайся
убедить во всем этом самого себя.
Дин суетился вокруг Майи, словно мать родная. Я так и не смог с ней
поговорить. Когда солнце вылезло из-за горизонта, я послал все к дьяволу и
отправился спать.

35

Собственное тело меня предало. Я проснулся в полдень и заснуть больше
не смог. Мне следовало бы лучиться самодовольством, упиваться своим
героизмом - в конце концов разве я не бросился на помощь даме и не спас ее
от страшной опасности? Но я не чувствовал ни довольства собой, ни гордости.
Я чувствовал себя смущенным, злым, взбешенным, расстроенным. Но больше всего
- беспомощным.
Я не привык кружить в потемках, не имея представления о том, что
происходит и почему. Я начинал подозревать, что, возможно, этого не знает
никто. Все слишком увлечены мордобоем, чтобы задумываться, почему мы на
ринге.
Да ну все к дьяволу! Кто я в конце концов такой? Обыкновенный наемник.
Почему я должен думать за других? Не за это мне заплатили.
Я хотел разобраться в происходящем ради собственного спокойствия. Я не
Морли Дотс, для которого деньги и есть вся мораль.
Я пошел вниз подзаправиться.
Дин услышал, как я слоняюсь по дому, и начал выставлять еду. Горячий
чай уже стоял на столе. Подогретые оладьи приземлились рядом, когда я вошел
на кухню. За ними последовали масло, варенье из голубики и яблочный сок. На
сковороде шкворчали колбаски, рядом кипели яйца.
В кухне было тесно. Помимо Дина, сюда набились две женщины.
- Ты устраиваешь вечеринку? - поинтересовался я у Дина.
Он одарил меня одним из своих коронных взглядов.
В одной женщине я узнал Бесс, самую решительную из его племянниц, а вот
другая, над волосами которой колдовала Бесс...
- Майя?
- Я ужасно выгляжу?
- Встань. Повернись. Дай-ка я на тебя посмотрю. - Она выглядела вовсе
не ужасно. Хотя, если бы подружки увидели ее в таком виде, они тут же с
позором изгнали бы ее из Рока. - Просто теперь мне нечем будет
отговариваться, если ты захочешь, чтобы я пригласил тебя в "Железного
Лжеца". Разве что дракой, которая может завязаться среди твоих поклонников.
- Майя была хороша, о чем я всегда догадывался. Но я не догадывался -
насколько.
- На колени, молодой человек, - хихикнула Бесс.
- Мистер Гаррет! - заволновался Дин, словно ревнивый папаша.
- Фу! Я не связываюсь с детьми.
- Я не ребенок, - запротестовала Майя. И если подумать, она была права.
- Мне восемнадцать. Если бы не война, я вышла бы замуж и уже завела пару
детишек.
Все верно. В довоенные времена их выдавали замуж в тринадцать или в
четырнадцать, а к пятнадцати уже теряли всякую надежду сбыть с рук.
- Очко в ее пользу, - сказал я Дину.
- Вам подать яйца, как обычно? Как это типично для него - переводить
разговор на другую тему.
- Больше слова от меня не дождешься.
- А еще взрослые мужчины, - обратилась Майя к Бесс, и та с презрением
кивнула. Дин чуть было не разразился одной из своих тирад, которыми он
потчует племянниц всякий раз, едва те открывают рот.
Мне вдруг пришло в голову, что Бесс старше Майи от силы на три месяца.
А Дин без труда мог вообразить племянницу моей женой.
Люди редко испытывают необходимость быть хоть сколько- нибудь
последовательными.
Хотя, конечно, в данном случае ключевое слово - "жена".
- Ладно, забудем, - сказал я. - Майя, расскажи мне, что тебе удалось
узнать, пока эти типы держали тебя у себя. - Я принялся работать челюстями.
- Особо рассказывать не о чем. Они не пытались меня развлекать или
обращать в свою веру.
- Люди всегда замечают больше, чем им кажется. Напрягись, Майя.
- Ладно. У меня возникла блестящая идея, что я смогу кое- что тебе
доказать, если выслежу этих типов. Ну и доказала. Подарила тебе шикарную
возможность сказать:
"Я тебя предупреждал".
- Я тебя предупреждал.
- Умник. Они схватили меня и потащили в какой-то дом, который
использовали как храм. Отвратительное, жуткое место. Стены разрисованы
всякими мерзкими картинками.
- Я его видел.
- Меня заставляли сидеть на их религиозных службах. По три раза на дню.
Эти типы ничего не делают, только работают, едят и молятся о конце света.
Если я правильно поняла, их службы в основном ведутся не на карентийском.
- Забавная шайка.
Майя схватила с моей тарелки намазанную маслом оладью и лучезарно
улыбнулась.
- Привыкай, Гаррет. - Если уж она вбила себе что-нибудь в голову, ее не
свернешь. - Да, они ужасно забавны. Как нарывающий зуб.
Я жевал колбаску и ждал.
- Они - настоящие нигилисты, Гаррет. В Роке тоже попадаются нигилисты,
но эти могли бы давать уроки. Я не вру. Они молятся о конце света.
- Наконец-то я получил хоть какие-то сведения. Продолжай, Майя.
Этой фразы оказалось достаточно, чтобы она расцвела. Иногда для счастья
нужно так мало.
- Расскажи что-нибудь еще.
- Они называют себя Сынами Хаммона. По-моему, Хаммон был кем-то вроде
пророка, примерно в те же времена, что и Террелл.
- Он был одним из первых шести сподвижников Террелла, - пояснил Дин. -
И первым, кто его покинул. Между ними произошла жестокая размолвка из-за
женщины.
Я изумленно воззрился на старика. Он продолжал как ни в чем не бывало:
- Более поздний догмат утверждает, что Хаммон выдал убежище Террелла
императору Седрику - если вам вообще удастся найти упоминание о Хаммоне. Но
в Апокрифе, написанном в том столетии и спрятанном в безопасном месте, где
он и хранится по сей день, целый и невредимый, сказано совершенно иное. По
нему Хаммон умер за два года до Террелла, которого выдала собственная жена.
Известная нам как святая Медуа.
- Что? - Я вперил в Дина тяжелый взгляд. Он никогда не выказывал
большого интереса к религии или к ее специальному фольклору. - Что это? Где
ты такого понахватался? Когда это ты стал знатоком? Я никогда и не слыхивал
ни о каком Хаммоне, а мамочка таскала меня в церковь до десяти лет.
- Церковный Собор в Эй, мистер Гаррет. Пятьсот двадцать первый год,
императорская эра. Двести лет до Великого Раскола. Присутствовали все
епископы, престоры, прелаты и множество императорских легатов. В те времена
каждая провинция проповедовала собственную ересь. И каждый еретик был
фанатиком. Император хотел положить конец бесконечным распрям. В пятьсот
восемнадцатом году в Костейне только за один день мятежа погибло сорок
восемь тысяч человек. Император поддержал Терреллеитов, а за его спиной была
армия. Он приказал Церковному Собору уничтожить всякую память о Хаммоне. За
это прото-Церковь и Ортодоксальные секты вычеркнули его из своих летописей.
Мне эта история известна от отца. Он три года учился в семинарии Циников и
всю жизнь прослужил дьяконом.
Никогда не знаешь, какие открытия ждут тебя рядом.
Со знатоком не поспоришь. Тем более что "факты", которым учили меня, не
имели никакого смысла. Хроники Террелловых времен, составленные вне
религиозных общин, абсолютно не совпадали с тем, что проповедовали
священники.
По их версии, Террелл погиб мученической смертью за то, что нес в массы
слово истины. Но, судя по светским хроникам, религиозный бизнес в те дни был
широко открыт для всех желающих. На каждом углу в городах и в каждой
деревушке в провинции имелись свои пророки. Они могли нести любую чушь,
какую хотели. Больше того, Террелл был пророком Ано, а у того тогда было
больше последователей, чем сейчас.
- Тогда почему Седрик приказал его убить?
- Потому что он начал лезть в императорские дела. Он становился
политиком. И ему не хватило здравого смысла умерить пыл, когда ему
намекнули, что не стоит вкладывать свои слова в уста Ано - тот и сам может о
себе позаботиться.
Я всегда придерживался такой же точки зрения. Зачем Ано нужны
приспешники на земле, расшибающие неверующим головы, когда он сам есть
Великий Расшибатель голов?
- Так кто же такие эти Сыны Хаммона?
- Не знаю. Никогда о них не слышал.
- Они дьяволопоклонники, Гаррет, - сказала Майя. - Они никогда не
произносят имени своего бога. Называют его Разрушителем и просят его
приблизить конец света.
- Психи.
- Он отвечает им, Гаррет. - Ее затрясло. - Это самое страшное. Я
слышала его. Голос звучал у меня в голове. Он обещает им конец света до
исхода столетия, если они честно выполнят все его приказания. Многие
погибнут в этой борьбе, но мучеников ждет награда. Они обретут покой и
вечное блаженство на его груди.
Мы с Дином обменялись тревожными взглядами. Глаза Майи остекленели, и
она лепетала всю эту галиматью словно бы против воли.
- Эй, Майя! Вернись. - Я хлопнул в ладоши перед ее носом.
Она вздрогнула и обвела нас безумным взглядом:
- Извини. Меня занесло, да? Но когда эти типы устраивают свои службы и
их гадкий бог разговаривает с ними, это действует довольно сильно. Черт! В
предпоследнюю ночь произошло кое-что похлеще. Он заявился лично.
- Да? Тварь, похожая на шестирукую обезьяну двенадцати футов росту?
- Это одно из обличий, которые он принимает. Гаже, чем бочка с червями.
А ты откуда знаешь?
- Я встречал его. У Чодо дома. Не очень приятная компания. Но для бога
он немного хиловат, на мой взгляд.
- Это не настоящий бог, Гаррет. Я не вполне поняла, что они имели в
виду, но эта тварь вроде как снится настоящему богу. И он может управлять
своими снами. Ты меня понимаешь?
Майя нервничала все сильнее. Я начал бояться, не сотворили ли они с ней
чего-нибудь, о чем она не хочет говорить или не может вспомнить.
- Тебя это расстраивает?
- Немного. С такими, как я, подобные вещи не происходят.
- Майя, со мной тоже ничего подобного не происходит. И вообще ни с кем.
У меня было несколько чудных дел, но я ни разу не вступал в противоборство с
богом. В наши дни никто не имеет дела с богами. Они уже давным-давно не
являются лично.
Я оглядел своих слушателей. Дин выглядел встревоженным. Майя выглядела
встревоженной. Даже Бесс, не имевшая понятия, о чем мы толкуем -
благословите, боги, ее пустую головку, - была обеспокоена. Я мысленно
повторил свои последние слова.
Бог, который появляется лично.
Чепуха из области ночных кошмаров. Кто в наше время надеется, что боги
будут активно вмешиваться в дела людей? Никто, даже завернутые на религии
парни вроде Перидонта. Боги не суют свой нос в чужие дела с глубокой
древности.
Рассказ Майи представлял интерес, но только в плане утоления
любопытства. Мне все-таки придется наложить лапы на Джилл Крайт и, возможно,
слегка ее выжать. Что-то ведь породило весь этот возбужденный лепет.
Я вспомнил записку, которую Джилл оставила в квартире. Я допустил, быть
может, самый крупный ляп за свою карьеру, пестрившую нелепыми ошибками.
Нужно было сидеть на этой наживке, пока на нее не клюнут. Кто-то должен
был прийти и забрать ее, и этот кто-то, возможно, и есть первопричина этого
проклятого дела.
Может быть, Джилл мне вовсе и не нужна. Если бы я только дождался его
прихода!.. Но тогда я не освободил бы Майю...
Может, еще не поздно?
- Я должен уйти.

36

Я опоздал. Записка исчезла. Я проклял свою слепоту. Я разнес эту
квартиру на кусочки в поисках хоть чего-нибудь и нашел именно то, чего и
заслуживал. Ничего.
Итак, придется все-таки идти длинным путем. Охотиться за Джилл Крайт,
пока что-нибудь не выяснится.
Я надеялся получить некоторую передышку от Сынов Хаммона. После хука,
который они схлопотали, вряд ли им захочется предпринять что-либо, кроме
отступления для перегруппировки сил. Я со злорадством подумал, что эти
ублюдки теперь в таком же замешательстве, как и все мы.
Выбравшись оттуда, я направился в те края, где, по мнению Тей Котон,
следовало искать Джилл.
Филиалы и дочерние фирмы Преисподней и Чистилища разбросаны по всему
Танферу. Порядочные люди велят своим дочерям обходить такие заведения за
милю. Большой Босс скорее всего снимает пенки во всех подобных местах. Но
самое злачное, самое крупное среди них - Веселый Уголок, который иногда
называют Улицей Проклятых. Чего бы вы ни пожелали, там всегда найдется тот,
кто продаст это вам. И Большой Босс получит свой процент.
Это ад на земле для тех, кто прошел весь путь до конца, для тех, кого
совратили, использовали и. выбросили, как только они утратили свой товарный
вид. Тем, кто не побывал за кулисами и не жил в долг на самом дне, трудно
поверить, что одни разумные существа способны так гнусно использовать
других.
Отсюда выходят нравственные уроды, которые уничтожат сотню жизней за
медный грош и ни разу не почувствуют даже тени раскаяния. Больше того, они
просто не поймут, если вы скажете им, что дурно приучать к наркотикам
двенадцатилетних, склоняя их к тяжелому и грязному ремеслу.
Они понимают, что такое "против человеческих законов", но не "против
законов человечности". Их философия признает правильным все, что бы они ни
делали. По крайней мере до тех пор, пока их не схватят за руку.
Они выходят отсюда. И они настоящие монстры.
И по этим страшным улицам бредет одинокий странствующий рыцарь,
последний благородный человек на земле, согнутый, но не сломленный
безжалостными бурями...
Батюшки! Еще немного накрутить себя в том же духе - и мне обеспечено
будущее уличного пророка, со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая
пинки и зуботычины.
Люди не любят, когда им указывают, как поступать правильно. На самом
деле они не хотят поступать правильно. Они хотят делать, что им
заблагорассудится, а когда приходит время расплачиваться, вопят, что они ни
в чем не виноваты.
Бывают минуты, когда меня не слишком волнует судьба моих братьев и
сестер и я бы с радостью посмотрел, как половину из них зажарят заживо. Я
нечасто пребываю в таком праведном настроении, но путешествие по Веселому
Уголку вызывает его всегда.
Самое главное - в том, что здесь творится, нет необходимости. И рабы, и
поработители могут выжить, не занимаясь тем, чем они занимаются. Танфер -
процветающий город. Благодаря войне с венагетами и победам Каренты здесь для
всех желающих найдется честная работа. И эти вакансии остаются открытыми,
пока в город не приезжают иммигранты нечеловеческого происхождения и не
заполняют их.
Сто лет назад нелюди были диковинкой, существами из легенд. Редко кто
встречался с ними в обыденной жизни. Сегодня они составляют половину
населения, и сам черт не разберет, какой коктейль течет в жилах остальной
половины.
Настоящая кутерьма начнется, когда война закончится, армию распустят и
все предприятия, работающие на войну, закроются.
Итог моих горестных раздумий был таков:
большинство обитателей Веселого Уголка, какими бы подлыми, жестокими
или опустившимися они ни были, должны иметь возможность выбора, оставаться
там или нет.
- Гаррет!
По-моему, я даже подпрыгнул фута на четыре. И все из-за того, что мой
инстинкт самосохранения впал в спячку. Я приземлился настолько готовый к
худшему, что меня бил озноб.
- Майя! Какого дьявола ты здесь делаешь?
- Жду тебя. Я вычислила, что ты пойдешь этой дорогой.
Неужели маленькая ведьма превращается в ясновидящую?
- Ты не сказала, зачем. - Впрочем, ответ я знал.
- Мы ведь партнеры, помнишь? Мы кое-кого разыскиваем. А существуют
места, куда мужчину нипочем не пропустят, зачем бы он ни пришел.
- Ты немедленно отправишься домой. Я иду в Веселый Уголок. Это не место
для...
- Гаррет, заткнись и посмотри на меня. Мне что, девять лет? Или я
только из монастырской школы?
Она была права. Но это еще не значит, что я передумал или ее затея
стала казаться мне привлекательной. Странно, что в меня могли так глубоко
въесться отцовские чувства. Но, черт возьми, без своей дрянной одежонки и
знаков отличия чако Майя уже не была маленькой девочкой. Она превратилась в
женщину, и не заметить этого было невозможно.
- Ладно, хочешь подставлять шею, валяй. Она пристроилась рядом, лучась
самодовольной улыбкой, которая демонстрировала
полный набор здоровых зубов.
- Знаешь, ты застала меня врасплох, - признался я. - Ты потихоньку,
незаметно выросла. А я все помню немытую соплячку, избитую до полусмерти,
которую нашел давным-давно.
Майя ухмыльнулась и продела свою руку в мою:
- И ничего не потихоньку, Гаррет. Я выросла по всем правилам. Я знала,
что ты меня дожидаешься.
Ого! Кто кому здесь пудрит мозги?
Майя рассмеялась:
- Мы собираемся сегодня что-нибудь делать? Тогда вперед!

37

Чтобы понять Веселый Уголок - или даже чтобы представить его, если вы
никогда там не бывали, - вы должны обратиться к самой темной стороне своей
натуры. Выбирайте фантазию, о какой вы никому бы не рассказали. Ту, что
смущает вас и заставляет чувствовать себя неловко. В Веселом Уголке всегда
найдется тот, кто проделает это с вами, для вас или при вас, если вы
предпочитаете роль зрителя.
Пришпорьте свое воображение. Вам не придумать ничего нового. Наверняка
кто-то уже думал об этом или делал это до вас. Черт возьми, да всегда
найдется тот, чьи мысли об этом еще отвратительнее ваших. И все это доступно
в Стране Чудес. И необязательно секс, хотя это первое, что приходит в
голову.
В предвечернее время Веселый Уголок только просыпается. Хотя большая
часть его заведений работает круглосуточно, здешние клиенты, подобно
некоторым насекомым, избегают дневного света. Только после захода солнца
веселье достигает апогея.
- Ты бывала здесь прежде? - спросил я Майю.
- С джентльменом - ни разу. - Она рассмеялась.
Я попытался напустить на себя суровость, но ее стойкое хорошее
настроение было очень заразительно. Я улыбнулся.
- Конечно, - сказала она. - Одно из наших любимых развлечений -
приходить сюда и наблюдать за всякими придурками. Ну, иногда - обхамить
сутенера или обчистить пьяного. Тут всегда можно славно позабавиться. Те,
кто сюда приходит, редко осмеливаются жаловаться.
- Ты понимаешь, как это опасно? Веселый Уголок заботится о своих
клиентах.
Она наградила меня выразительным взглядом из тех, что молодежь
приберегает для старых хрычей, несущих всякую чушь.
- А что нам терять?
Только собственные жизни. Но подростки бессмертны и неуязвимы. Спросите
их, если не верите.
Еще не стемнело, но на недостаток общества мы пожаловаться не могли. Мы
брели по окраине квартала, где предложения услуг носили сравнительно
невинный характер. Джентльмены глазели на витрины, зазывалы зазывали, мои
ангелы крались следом, а дюжина недорослей клянчила мелочь. Когда я их
отшил, один ущипнул Майю за зад и удрал. Я, как и положено, яростно зарычал
и даже сделал шаг в сторону нахального щенка, но тут до меня дошел весь
комизм положения.
- Теперь ты на другой стороне, милая. Добро пожаловать в мир взрослых!
- Мне больно, Гаррет! Я засмеялся.
- Ублюдок! Лучше бы поцеловал больное место.
В этой невинной части Веселого Уголка владельцы выставляли свой товар в
больших окнах- " фонарях". Я не мог не восхищаться открывшимся мне зрелищем.
- Ты истекаешь слюнями, старый козел. Возможно, так оно и было, но я
это отрицал.
- Чем она лучше меня? - приступила Майя к допросу с пристрастием
минутой позже. Я не смог бы ответить на этот вопрос. Штучка, о которой шла
речь, была моложе Майи и не такая хорошенькая, но соблазнительна до
умопомрачения.
Мне необходимы шоры. Иначе моя слабость вовлечет меня в пучину
бедствий.
- Вон она.
- А? Кто? Где?
Майя бросила на меня свирепый взгляд:
- Что значит "кто"? Кого мы, к дьяволу, разыскиваем?
- Ну-ну, полегче. Где ты ее видела? - Пора браться за ум, Гаррет.
Привыкай принимать в расчет чужие чувства.
- Прямо перед нами. Примерно через квартал.
Ее глаза получше моих, если она сумела разглядеть кого-то в толпе на
таком расстоянии.
Я мельком увидел знакомые светлые волосы.
- Вперед!
Мы прибавили шагу. Я пытался не упустить волосы из виду. Они исчезли,
появились, опять исчезли и снова появились. Мы неслись вперед. Волосы
мелькнули в водовороте у входа в "театр", где как раз начиналось первое
представление, исчезли и больше не появлялись.
Я не сомневался, что мы заметили Джилл.
Я попытался расспросить театрального зазывалу - тощего, словно борзая,
мужчину с обветренной от постоянного пребывания на воздухе физиономией. Мне
не показалось, что он - славный малый. Он посмотрел на меня и тоже узрел
нечто такое, что ему не понравилось. Пять марок серебром вызвали в нем
молчаливое презрение. Этот тип не только ничего не знал ни о каких
блондинках, но и вообще разучился разговаривать.
Майя оттащила меня от него прежде, чем я попробовал что- нибудь из него
выжать. Нужно соблюдать осторожность, вымогая сведения в Веселом Уголке. Все
изгои держатся вместе, как виноград в грозди, все противостоят остальному
миру.
- Может, в следующий раз попробую я? - предложила Майя. - Даже эти
унылые обезьяны меня выслушают.
Выслушают, хотя бы назло мне.
- Ладно. Давай перейдем улицу, сядем и все обмозгуем.
Веселый Уголок может похвастаться удобствами, напрочь отсутствующими в
остальной части города. Такими, как общественные сортиры и уличные скамейки.
В любом другом месте скамейки поломали бы на дрова, а сортиры превратили бы
черт знает во что. Здесь же самих громил обломают еще до того, как они
успеют задумать свою пакость.
Организация не проявляет терпимости к людям, которые стоят ей денег.
Мы перешли на другую сторону и сели. Я размышлял над своими
возможностями на этой территории, а Майя тем временем отклоняла различные
предложения, объясняя свой отказ тем, что она занята.
- Хотя, - сообщила она одному кандидату в ухажеры, - возможно, позже
мне удастся отделаться от этого старикашки.
- Майя!
- Чему ты удивляешься, Гаррет? С тобой неинтересно. Этот тип похож на
человека, который знает, как хорошо провести время.
Черт бы их всех побрал! Клянусь, прежде, чем выпустить их из детства,
от них требуют подписанный кровью договор, где сказано, что они обязаны
изводить нашего брата всеми доступными способами.
- Дай мне передышку. Майя. Или хотя бы возможность привыкнуть к мысли,
что ты стала женщиной.
На ее лице заиграла самодовольная улыбка. Она нацарапала шесть очков в