Куклин Евгений. Игра теней

- Здесь только вы с Корди хоть что-то смыслите в военном деле.
- Я прослужил в армии два месяца. Даже в ногу шагать не выучился. И
Корди таких развлечений больше не хочет. А хочет, наоборот, навсегда забыть
те два месяца.
Корди слышал большую часть беседы и подошел к ним.
- Нет, Лозан, не так уж я плох. Правому делу я согласен еще послужить.
В тот раз я просто оказался не там, где следовало. Я считаю. Нож прав. Мне
тоже нравится Таглиос. И народ местный. И я сделаю что смогу, чтобы все это
не порушили Хозяева Теней.
- Ты слышал, что он сказал? Про Черный Отряд?
- Слышал. И еще слышал, что с тобой хотят поговорить об этом. И
полагаю, мы должны пойти и выяснить, что происходит, а уж потом разевать рот
и говорить, чего не собираемся делать.
- Ладно. Уговорил. Нож, ты здесь держи оборону. А от той, рыжей, грабли
убери. Я ее первый забил.
С этими словами он тихонько удалился.
- А ты. Нож, знаешь, как управлять Лоза-ном, - ухмыльнулся Корди Мотер.
- А им и не нужно управлять, если я не ошибаюсь. Когда местные выйдут
против Хозяев Теней, он будет в первых рядах. Хоть режь его, хоть ешь, он в
этом не признается, однако Таглиос и его задел за душу.
- Это так, - хмыкнул Корди Мотер, - он наконец нашел себе дом. И никто
не попытается выжить его отсюда. Никакие Хозяева Теней или же Черный Отряд.
- Они вправду настолько плохи, как он говорил?
- Хуже. Много хуже. Вспомни все легенды, что слышал дома, прибавь все,
что слышал здесь, да все, что только способен себе вообразить, да возьми еще
столько же - тогда, может, будет похоже. Они себе на уме, они сильны и
хороши во всех отношениях. И, что хуже всего, хитры. Так хитры, что
представить себе невозможно. Они существуют четыре или пять столетий, а ни
одна группа столько не продержится. Если только она не скверна так, что даже
боги не хотят с нею связываться.
- Мамаши, прячьте деток, - протянул Нож, - Копченому сон приснился...
Корди потемнел с лица.
- Эт-точно. Я слышал, что разное там может стать правдой, если колдун
это увидит во сне. Может, стоит этому Копченому глотку перерезать?
- Пожалуй, - сказал вернувшийся Лозан, - надо сперва понять, что
происходит, а уж потом действовать.
Корди хмыкнул. Нож усмехнулся. Затем они принялись выгонять из таверны
местных олухов, убедившись предварительно, что одна или даже не одна юная
леди на каждого понимает обстановку.

Глава 4. ТЕМНАЯ БАШНЯ

Целых пять дней я занимался сущей ерундой и только затем раскаялся
завести после завтрака разговор о делах. Тему обрисовал в самых радужных
тонах:
- Следующий привал будет в Башне.
- Что?
- Ты тронулся, Костоправ?
- Надо за ним присмотреть, когда солнце сядет. И, понятно, все взгляды
- в сторону Госпожи. Та слушала молча.
- Я-то полагал, это она с нами. Никак не наоборот.
Только Мурген не присоединился ко всеобщему бурчанию. Славный он
парень, этот Мурген.
Госпожа, конечно, уже знала, что нам необходимо на некоторое время
остановиться в Башне.
- Я - серьезно, ребята, - сказал я.
А если я веду разговор серьезно. Одноглазый последует моему примеру.
- Зачем? - спросил он. Вот тут-то я поежился.
- Чтобы забрать Летопись. Я оставил ее у Королевского Моста.
Нас там здорово прищучили. И только будучи лучше, отчаяннее и подлее,
смогли мы тогда вырваться из имперского кольца. Ценою половины Отряда. Не до
книг было...
- Я считал, она уже у тебя.
- Я попросил ее обратно. Мне сказали: приходи и забирай. Но в тот
момент мы все были заняты. Помнишь Властелина? Хромого? Жабодава? И все
прочее? Добыть Летопись не было ни малейшей возможности.
Госпожа согласно кивнула. Пожалуй, она и впрямь оживает.
Гоблин слепил на физиономии самую свирепую гримасу, на какую был
способен. Сделался похож на саблезубую жабу.
- Выходит, ты об этом знал еще до ухода из Курганья?
Я признал, что так оно и есть.
- Свинья ты безрогая. Голову даю, все это время ты разрабатывал план
относительно Летописи. Как одной задницей в три кресла умоститься и уж
наверняка всех нас в этом процессе положить.
Я согласился, что и это, в основном, верно.
- Мы въедем туда так, словно Башня наша. Твоя задача - заставить
гарнизон считать, что Госпожа и посейчас главная.
Одноглазый фыркнул и отправился к лошадям. Гоблин поднялся и сверху
вниз воззрился на меня. Посмотрел-посмотрел... И глумливо захихикал.
- Значит, в нахалку вопремся - и готово? Как говаривал Старик, наглость
- второе счастье? Но настоящего вопроса не задал. Однако Госпожа дала ему
ответ:
- Я дала слово.
И Гоблин заткнулся на следующем вопросе. Все промолчали. Поэтому и
Госпожа повесила тему в воздухе.
Конечно, заманить нас и обмануть для нее будет легче легкого. Вот
сдержит свое слово, а после съест нас на завтрак. При желании.
Мой план я тасовал исключительно на доверии к ней. Товарищи моей веры в
нее не разделяли.
Однако они - хоть это, может быть, глупо - верили в меня.

***

Башня близ Чар - величайшая отдельная постройка в мире. Гладкий черный
куб со стороною в пять сотен футов. Первый проект, предпринятый Госпожой и
Взятыми после возвращения их из могилы множество поколений назад. Из этой
Башни Взятые отправились в поход со своими войсками и завоевали полмира.
Тень их по сию пору нависает над половиной всего белого света, ведь лишь
немногие знают, что сердце и кровь Империи были принесены в жертву ради
победы над силой куда более древней и темной.
Въезд в Башню на уровне земли был всего один. К нему вела дорога -
идеально прямая, как мечта геометра. Пролегала она через парк, и поверить в
то, что именно здесь произошла кровавейшая в истории битва, могли лишь те,
кто участвовал в ней сам.
Я был здесь в тот день. Я - помню.
Помнили это и Гоблин с Одноглазым, и Ведьмак, и Масло. Особенно
Одноглазый. Именно на этой равнине он уничтожил чудовище, убившее его брата.
Я вспомнил грохот и топот, вопли ужаса и все страсти, описанные
военными колдунами, и, не в первый уж раз, подумал:
- Так ли уж мертвы все те мертвые? Слишком легко ушли...
- О ком ты? - поинтересовался Одноглазый, которому для того, чтобы
держать Госпожу зачарованной, вовсе не нужно было напрягаться.
- Об Взятых. Порой вспоминаю, каких трудов стоило отделаться от
Хромого. А потом приходит мне на ум: отчего так много Взятых так легко
поддалось? Все дела решились за пару дней и, в большинстве, там, где я этого
не видел. Потому-то я и думаю иногда: может, обман? И два-три до сих пор
где-то поблизости?
- Костоправ, - квакнул Гоблин, - да ведь они действовали по шести
разным планам одновременно! Вот сами же друг друга и...
- Однако я лично видел уход только двоих. А из вас, ребята, никто не
видел, как ушли прочие. Только слыхали об этом. А если под шестью планами
был скрыт седьмой? А если...
Тут Госпожа как-то странно взглянула на меня. Похоже было, что она не
задумывалась об этом раньше, и теперь мои мысли вслух ей очень не
понравились.
- По мне - так они достаточно мертвы, - сказал Одноглазый. - Я видел
уйму тел. А вон, сам посмотри, их могилы отмечены.
- Это еще не значит, что в могилах кто-либо есть. Ворон дважды умирал
на наших глазах. А чуть отвернешься - живехонек. Живее некуда.
- Если пожелаешь. Костоправ, - сказала Госпожа, - я разрешаю тебе
выкопать их и убедиться.
Судя по выражению в глазах, это она меня мягко пожурила. А может, даже
поддразнила.
- Ладно. Как-нибудь, от нечего делат...
- Кхгм! - кацглянул Мурген. - Ребята, вы о чем-нибудь другом не могли
бы?
Зря он это сказал. Масло заржал. Ведьмак забубнил что-то себе под нос.
Масло в тон ему запел:

Черви жрут гнилое мясо,
На ввалившемся носу
Мураши танцуют-пляшут...

Гоблин с Одноглазым подхватили. Тогда Мурген пригрозил догнать всех и
посадить на кол.
Мы старались отвлечь друг друга от мыслей о сгущающейся впереди тьме.
Одноглазый оборвал песню:
- Нет, Костоправ, ни один из Взятых не смог бы так тихо лежать столько
лет. Если бы кто из них выжил, тут бы такие фейерверки пошли... Уж мы-то с
Гоблином всяко бы что-то услышали.
- Пожалуй, ты прав. Однако он меня не убедил. Возможно, какая-то часть
меня просто не желала, чтобы все Взятые совсем кончились,, Мы подъехали к
наклонной дорожке, ведущей к воротам в Башню. Тут Башня впервые подала
признаки жизни. В верхних бойницах показались люди, разряженные, точно
павлины. Несколько человек вышли к воротам, суетливо организовывая церемонию
встречи хозяйки. Завидев их одеяния. Одноглазый насмешливо заулюлюкал.
В прошлый раз, пожалуй, не посмел бы.
Я наклонился к его уху:
- Ты потише. Униформу для своих людей она сама придумала.
Теперь оставалось всею душой надеяться, что они вышли лишь встречать
Госпожу и не замышляют ничего дурного. Это зависит от того, какие новости
они получили с севера. Порой злые слухи летят быстрее ветра.
- Наглость и только наглость, - сказал я. - Ничего не бойтесь,
держитесь высокомерно. Не давайте им опомниться. - Взглянув в темноту за
воротами, я повысил голос: - Они знают, что я здесь!
- Это-то меня и пугает, - пропищал Гоблин, разражаясь кудахчущим
смехом.
Когда въезжаешь в Башню, она словно поглощает мир. Мурген, не видавший
ее прежде, озирался по сторонам, разинув рот в благоговейном страхе, Отто с
Ведьмаком изо всех сил делали вид, что эта груда камня их ничуть не
впечатляет. Гоблин с Одноглазым были слишком заняты, чтобы глазеть вокруг.
Ну а Госпожа эту Башню сама же и построила, когда была личностью
одновременно гораздо крупнее и гораздо мельче, чем сейчас, А я полностью
сосредоточился на принятии нужного вида. Полковник, возглавляющий группу
торжественной церемонии, был мне знаком. Мы уже встречались, когда судьба
приводила меня в Башню ранее. Взаимные наши чувства можно было назвать
двоякими, в лучшем случае.
Он также узнал меня, чем был очень озадачен. Мы ведь с Госпожой
покинули Башню вместе, и тому уже больше года.
- Как поживаете, полковник? - спросил я, изображая на лице широкую,
дружелюбную улыбку. - Вот мы и вернулись. С победой.
Он взглянул в сторону Госпожи. Я тоже покосился на нее. Теперь у нее
есть возможность...
Она приняла наинадменнейший вид. Я бы поклясться мог, что она и есть
дьявол, обитающий в этой Башне. Да ведь так оно и было. Раньше. Такие, как
она, не умирают с потерей могущества. Кстати, а была ли потеря?
Похоже, она играла мне на руку. Я глубоко вздохнул и на миг прикрыл
глаза, а Башня тем временем приветствовала свою сеньору.
Я доверял ей, но... Как знать? Как залезть в чужую душу? Особенно когда
человек теряет всякую надежду...
Все-таки не исключено, что она снова возьмет на себя управление
Империей, укрывшись в своей потайной части Башни и предоставив своим людям
считать, что она совсем не изменилась. Этому ничто не мешало.
Этот вариант я не исключал даже в выполнении обещания вернуть Летопись.
Товарищи мои были уверены, что так она и поступит. И несколько
опасались того, какую форму может принять первый ее приказ в роли
Императрицы Теней.

Глава 5. ЦЕПИ ИМПЕРИИ

Госпожа сдержала слово. Я получил Летопись в первые же часы нашего
пребывания в Башне, пока ее обитатели оставались в обалдении от возвращения
хозяйки. Однако...
- Костоправ, я хочу ехать дальше с тобой.
Так сказала она на второй вечер, когда мы любовались закатом с
крепостной стены.
Я ответил со всем красноречием лошадиного барышника:
- Э-э... Кгхм... Мнэ-э...
Вот так. Поразительно бойкий и красноречивый, ответ. Какого ляда ей
ехать с нами? Чего ей не хватает здесь, в Башне? Один-единственный тщательно
провернутый обманный трюк - и всю оставшуюся бренную жизнь она будет
могущественнейшим созданием в мире. Что проку ехать незнамо куда, незнамо
зачем с шайкой усталых стариков, которые, скорее всего, просто бегут от
самих себя?
- Здесь нет больше ничего моего, - продолжала она, словно это
что-нибудь объясняло. - Я хочу... Я просто хочу понять, что это такое - быть
обычным человеком.
- Тебе не понравится. Совсем не то что - быть Госпожой.
- Но это мне никогда не доставляло особенного удовольствия, - после
того, как я снова обрела это и увидела, что это такое на самом деле. Ты ведь
не откажешь мне, правда?
Дурачится она, что ль? Я бы на ее месте не стал. Все равно это
понимание поверхностно. После того как она воцарится в Башне, я думал, этому
придет конец.
Скрытый смысл сказанного ею сбил меня с толку.
- Так ты позволишь?
- Ну, если хочешь...
- Только здесь некоторые трудности. Ну да, как же с женщинами без
этого?
- Я не могу отправляться прямо сейчас. Без меня здесь все наперекосяк,
и мне нужно всего несколько дней - навести порядок, чтобы ехать спокойно.
Неприятностей, ожидаемых мною, мы здесь не встретили. Никто из ее людей
не смел разглядывать ее поближе. С этой публикой все труды Одноглазого с
Гоблином пропали даром. Все полагали, что Госпожа вернулась и вновь взяла в
свои руки бразды правления, а Черный Отряд снова вернулся в Башню под ее
покровительством. Этого было достаточно.
Поразительно! До Опала всего две-три недели пути! А оттуда - через Море
Мук - совсем недалеко до портов, не принадлежащих Империи. По зрелом
размышлении, надо бы пользоваться моментом и делать ноги.
- Ты ведь меня понимаешь, Костоправ? Всего несколько деньков. Честное
слово. Только привести дела в порядок. Империя - вполне отлаженная машина и
работает гладко, пока проконсулы полагают, что ею кто-то управляет.
- Ладно. Хорошо. Пару дней подождать можно. Только держи своих подальше
от нас. И сама держись подальше от них, не давай времени приглядеться к
тебе.
- Я и не собиралась... И знаешь, Костоправ...
- Чего?
- Поучи свою бабушку яичницу жарить. От изумления я рассмеялся. Да, она
все более очеловечивалась. И даже научилась смеяться...
Словом, намерения у нее были самые благие. Но тот, кто правит Империей,
неизбежно становится рабом разных административных мелочей. Прошло несколько
дней. И еще несколько миновало. И еще...

***

Лично я мог развлекаться, шаря в библиотеках Башни, роясь в редчайших,
древних, эпохи Владычества или даже старше, текстах, распутывая
хитросплетения загадок истории севера, но вот остальным пришлось туго. Им не
оставалось ничего, кроме тревог да единственной заботы: прятаться от всех
вокруг. Ну, еще изводить Гоблина с Одноглазым, хотя эти двое сами кого
хочешь изведут. Помимо того, для тех, кто не наделен колдовским даром. Башня
была просто темной и мрачной грудой камня. Но Гоблин с Одноглазым ощущали ее
как гигантскую машину магии на полном ходу, и посейчас населенную
бесчисленными мастерами темных искусств. Их жизнь здесь превратилась в
непрестанный ужас.
Одноглазый справлялся с этим лучше, чем Гоблин. Время от времени он все
же находил силы подавить чувство ужаса, выходя наружу, на поле старой битвы,
и ковыряясь в собственных воспоминаниях. Иногда и я присоединялся к нему и
был уже почти готов воспользоваться разрешением Госпожи и вскрыть пару
старых могил.
Однажды вечером Одноглазый спросил:
- Что, до сих пор беспокоишься?
Я в это время стоял, опершись на древко лука, воткнутого вместо
памятника в могилу Взятого, которого, согласно надписи, звали Безликим. Тон
Одноглазого был серьезен как никогда.
- Есть такое дело, - признался я. - Не совсем понимаю, почему, ведь все
это в прошлом, однако мысли обо всем этом покоя не прибавляют. В то время я
чувствовал иначе. Тогда все казалось само собой разумеющимся. Великая битва,
избавившая мир от Мятежников и большинства Взятых, развязавшая руки Госпоже,
делая ее в то же время Властелином. Но в контексте последних событий...
Одноглазый вдруг пришел в возбуждение и поволок меня за собой. Мы дошли
до места, ничем не отмеченного, кроме его памяти. Здесь была повержена тварь
под названием "форвалака". Та? что возможно - убила его брата в давние дни,
когда мы в первый раз столкнулись с Душеловом, послом Госпожи в Берилле.
Форвалака - тварь наподобие вампира, леопард-оборотень, и родина ее - родные
джунгли Одноглазого, где-то там, на юге. Одноглазому пришлось целый год
охотиться за нею, чтобы отомстить.
- Ты вспоминаешь, как трудно было отделаться от Хромого, - задумчиво
сказал он.
Он явно вспомнил нечто, что, мне казалось, он давно забыл.
Мы так и не узнали тогда, та ли форвалака, что убила Там-Тама, понесла
наказание за это. В те дни Взятая Душелов близко сошлась с другим Взятым, по
имени Меняющий Облик, и по всему выводило, что в эту ночь Меняющий Облик
будет в Берилле. И примет вид форвалаки, дабы убедиться, что царствующая
фамилия уничтожена и победа достанется Империи дешево.
В общем, если Одноглазый и отомстил за Там-Тама не той твари - плакать
было поздно. Меняющий Облик стал одной из жертв Битвы при Чарах.
- Да, я вспоминаю Хромого, - согласился я. - Одноглазый, я ведь убил
его в той гостинице! Наверняка. И, не появись он снова, никогда б не
усомнился, что он мертв. - И насчет этих не сомневаешься?
- Немного.
- Хочешь прийти, как стемнеет, и раскопать одну?
- А что толку? В могиле кто-нибудь да окажется. А как знать, тот или не
тот?
- Они были убиты другим Взятым и членами Круга. А это совсем не то,
что, например, тобой, бесталанным.
Он имел в виду отсутствие колдовских способностей.
- Знаю... Те, кто считается их победителями, действительно могли
сделать это. Потому только и могу еще думать о чем-то другом.
Одноглазый тупо уперся взглядом в землю. Когда-то здесь стоял крест с
распятой на нем форвалакой. Через некоторое время он зябко поежился, и мысли
его обратились к настоящему.
- Ладно. Теперь это уже неважно. Было это, если и недалеко, то давно...
А мы, если нам удастся выбраться отсюда, будем очень далеко.
Он сдвинул свою черную мягкую шляпу на глаза, чтобы не мешало солнце, и
поднял глаза на Башню. За нами наблюдали.
- С чего это она желает идти с нами? Вот что не дает мне покоя. Ей-то
это зачем? - С этими словами он как-то странно поглядел на меня, затем,
сдвинув шляпу на затылок и уперши руки в бока, продолжал: - Знаешь,
Костоправ, иногда смотрю на тебя и глазам своим не верю. Какого черта ты
здесь ее дожидаешься, когда мы могли быть уже далеко отсюда?
Хорош был вопрос. Сколько думал над этим - стесняюсь как-то отвечать на
него.
- Ну, пожалуй, она мне вроде как нравится. Я считаю, она заслуживает
некоторой толики обыкновенной жизни. Да она, в общем-то, ничего. Правда.
Одноглазый, выдав мимолетную дурацкую усмешку, отвернулся к ничем не
отмеченной могиле.
- Да, Костоправ, с тобой не соскучишься. Смотреть, как ты тут
колбасишься, само по себе поучительно. Так скоро мы сможем отправляться? Мне
здесь совсем не нравится.
- Не знаю. Этак еще через несколько дней. Ей прежде надо кое-что
утрясти.
- Это ты так...
Тут я, боюсь, рыкнул на него:
- Когда будем отправляться - я тебя извещу!

***

Однако это самое "когда" все не наступало. Дни шли, а Госпожа никак не
могла выпутаться из паутины административных забот.
Затем - в ответ на эдикты Башни - повалили вести из провинций. И каждая
требовала первоочередного разбора.
Словом, мы провели в этом ужасном месте целые две недели.
- Костоправ, да вытащи же нас отсюда! - потребовал Одноглазый. - Нервы
больше не выдерживают!
- Но пойми, у нее ведь дела...
- У нас тоже дела, ты сам говорил. Кто сказал, что наше дело - ждать,
пока она со своими разделается?
Тут на меня наехал Гоблин. Обеими ногами.
- Костоправ, мы двадцать лет уже терпим твои завихи! - заорал он. -
Потому, что было интересно! Когда становилось скучно, было над кем
поиздеваться! Но смерти своей я не желаю, это я распроабсолютнейше точно
тебе говорю! Если даже она нас всех в маршалы произведет!
Я подавил вспышку гнева. Конечно, сдержаться было тяжело, но Гоблин был
совершенно прав. Зачем торчать здесь, подвергая людей величайшему риску? Чем
дольше мы ждем, тем больше вероятности, что что-нибудь сквасится. Нам
достаточно хлопот со Стражей Башни, весьма обиженной нашей близостью к
хозяйке после того, как мы столько лет воевали против нее.
- Мы выходим завтра утром, - сказал я. - Извините, ребята. Я - не
просто предоставленный сам себе Костоправ, а человек, выбранный вами
главным. Простите, что я забыл об этом.
Ай да Капитан! Одноглазый с Гоблином были полностью сконфужены. А я
усмехнулся:
- Так что - пакуйтесь и увязывайтесь! Выезжаем с рассветом.

***

Она разбудила меня среди ночи. Я было даже подумал...
Затем я увидел ее лицо. Она все слышала.
Она упрашивала меня остаться еще - всего лишь на денек! Самое большее,
на два. Ей ведь не больше нашего нравится пребывать здесь, в окружении всего
того, что потеряла, что теперь терзает ее самолюбие. Она хочет уехать
отсюда, с нами, со мной, с единственным другом всей ее жизни...
Мое сердце рвалось на куски.
На бумаге все это выглядит - глупее некуда, но что сказано, то сказано.
Я даже гордился собой. Я не поддался ни на дюйм.
- Всему этому не будет конца, - сказал я. - Всегда будет оставаться еще
одно дело, которое надо закончить. Пока мы ждем, Хатовар не становится
ближе. Приближается только смерть. Да, ты дорога мне. Я не хочу уезжать...
Но смерть здесь прячется за каждым углом, в каждой Тени. Она вписана в
сердце каждого, кто обижен и возмущен моей близостью к тебе. А в Империи оно
всегда так, и за последние дни множество старых имперцев получили повод для
глубочайшей ненависти ко мне.
- Ты обещал мне ужин в Садах Опала. Да я тебе все, что хочешь,
пообещаю, сказало мое сердце. А вслух я отвечал:
- Я и не отказываюсь. Обещание в силе. - Однако я должен вывести отсюда
ребят.
Я впал в задумчивость, а она, кажется, начала нервничать, что ей обычно
не свойственно. В глазах ее после отказа заплясали искорки - она явно что-то
замышляла. Мной тоже можно управлять, и оба мы это понимали. Но она никогда
не действовала личными путями в делах политических. По крайней мере, со
мной.
Я думаю, каждый когда-нибудь находит человека, с которым он может быть
совершенно честен, чье доброе мнение заменяет мнение всего мира. И это
доброе мнение становится важнее всех подлых, скользких замыслов, алчности,
похоти, самовозвеличения - всего, что мы творим втихаря, тем временем
убеждая мир в том, что мы - всего лишь простые, душевные люди. Так вот, я
был ее объектом честности, а она - моим.
Одно лишь мы скрывали друг от друга - и только из-за боязни: а вдруг
оно, будучи раскрытым, изменит все остальное и, быть может, вдребезги
разобьет откровенность во всем остальном.
Да бывают ли любящие когда-нибудь до конца честны?
- По моим прикидкам, мы доберемся до Опала недели за три. Еще неделя,
чтобы подыскать достойного доверия корабельщика и заставить Одноглазого
согласиться пересечь Море Мук. Значит, через двадцать пять дней, считая от
сегодняшнего, я буду в Садах. И закажу ужин в Камелиевом Гроте.
Я погладил шишку совсем рядом с сердцем. Шишка представляла собою
прекрасно выделанный кожаный бумажник, в коем содержались грамоты,
удостоверяющие, что я, генерал вооруженных сил Империи, являюсь полномочным
легатом, подчиненным лично Госпоже.
Именно так, а не иначе. Замечательный повод для ненависти со стороны
тех, кто служит Империи всю жизнь.
Я и сам не слишком хорошо понял, как до этого дошло. Какой-то шутливый
треп в один из тех редчайших часов, когда она не занималась изданием
декретов и рассылкой воззваний. А затем я вдруг обнаружил, что осажден тучей
портных. Оказался при полном имперском гардеробе. Наверное, никогда не
разобраться мне, что означают все эти бесчисленные канты, кокарды, пуговицы,
медали и прочие побрякушки. Словом, в этой одежде я чувствовал себя крайне
глупо.
Однако совсем скоро я понял некоторые выгоды, извлеченные из того, что
попервости показалось просто тонкой, затейливой шуткой.
У нее есть чувство юмора в этих делах, она не всегда относится серьезно
к такой ужасающе серьезной штуке, как Империя.
И выгоды эти, я уверен, увидела задолго до меня.
Словом, мы беседовали о Камелиевом Гроте в Садах Опала, излюбленном в
высшем обществе месте для обозрения людей и показа себя.
- Я каждый вечер буду ужинать там. Ты можешь присоединиться в любой
момент.
В лице ее мелькнуло тщательно скрываемое напряжение.
- Хорошо, - отвечала она. - Если буду поблизости.
Вот в такие минуты мне становится очень неуютно. Что бы ни сказал в
ответ, все выйдет не так. И тут я не нашел ничего лучше классического
подхода Костоправа.
Просто-повернулся и пошел.
Вот так я управляюсь со своими женщинами. Если они в расстроенных
чувствах, - немедля ищи укрытие.
Я почти дошел до двери.
Когда ей было нужно, она могла двигаться очень быстро и, преодолев
дистанцию, обняла меня, прижавшись щекой к моей груди.
Вот так они управляют мной, дурнем чувствительным. Романтиком
занюханным. Я хочу сказать, мне даже не нужно понимать их. Но на меня
безотказно действует одно - если они распускают нюни.
Так я держал ее, пока было нужно. Мы и не взглянули друг на друга,
когда я уходил. Тяжелая артиллерия ей не понадобилась.
Как правило, она играла по-честному. Этого у нее не отнять. Даже когда
была Госпожой. Скользкой, хитрой, но более-менее честной.
Всякий приличный легат наделен кучей прав, вроде жалования поместий и
перераспределения казенных денег. Я вызвал тех самых портных и спустил их на
своих ребят. Роздал должности. Взмахом магического жезла я обратил
Одноглазого с Гоблином в полковников. Ведьмак и Масло превратились в