Страница:
Конфетка, наоборот, совсем бесхитростная девчонка. Думаю, будет нетрудно
выяснить, кто она на самом деле. Мне кажется, она даже не заметит, если я
прослежу, где она живет.
А что с этой Дикси?
- Я уже знаю, кто она. Это Эмма Сетниз. Ее отец и дед работали на
мясоконсервном заводе и изобрели новый способ упаковки сосисок, продлевающий
срок их годности. Они сколотили состояние на военных поставках.
А о прежних преступлениях ты не узнал ничего полезного?
- Туп не допускает меня к официальным документам. И, насколько я могу
судить, он тоже не проявляет усердия. Что бы он ни говорил. Он слишком занят
тем, что зарабатывает политический капитал и распространяет свое влияние на
всю Стражу.
Надеюсь, он изменит свое отношение. Я готов был биться об заклад:
Покойник что-то знает, но не хочет говорить.
И вот наступил рассвет, когда дождь перестал. Дин так разволновался,
что разбудил меня. Я ругался и угрожал ему, но он победил. Он меня
заинтриговал. Мне стало любопытно, как выглядит мир без дождя. Тело ныло и
сопротивлялось, но я вылез из кровати и потащился завтракать.
На кухне Дин распахнул шторы и открыл окно.
- Здесь нужно проветрить. Возможно. Я пожал плечами и стал пить чай.
- На улицах будет столпотворение. Дин кивнул:
- Я должен выйти в магазин Я кивнул в ответ:
- Если дождя не будет. Брешущий Пес устроит новое представление. Я не
могу его пропустить.
Каждый горожанин найдет предлог, чтобы выйти на улицу, хотя знает, что
все остальные тоже найдут предлог и тоже выйдут.
- По крайней мере город станет чистым, - заметил Дин.
- Да уж. Дождь шел достаточно долго, чтобы все промыть.
- Только бы снова не замусорили. Он поставил на стол тарелку с сухим
печеньем, горячим, только из духовки. У меня по-
текли слюнки, и я предоставил говорить ему одному.
Я не слышал, что он болтает, потому что отвлекся. Это случалось все
чаще и чаще, по мере того как все больше и больше дам моего сердца
становились дамами моего воображения. Подняв голову, я увидел, что старик
пропал. Я в недоумении приподнялся на стуле. И тут услышал, как он идет по
коридору и с кем-то разговаривает. Он открыл дверь. И кого-то впустил.
Надо с Дином поговорить как следует. Кто-то просто должен был
оказаться капитаном Тупом.
- Опять? - пробормотал я, но получилось довольно громко.
Дин поставил второй прибор и налил чай. Туп уселся и стал намазывать
печенье медом. Я не обращал на него внимания.
- Я не уверен, Гаррет, - набив рот печеньем, сказал он. - Но может,
опять случиться беда.
- Меня это не волнует. И не будет волновать. Меня волнуют только
злостные неплательщики.
Туп вдруг по-настоящему разгорячился. Он решил, что мы пытаемся
нажиться на его несчастье. Он прав. Но он сам определял условия.
И, учитывая его положение, я считаю, что он еще дешево отделался.
Перед тем как раскрыть рот, он постарался успокоиться:
- Гаррет, вы помните ножи из дома леди Гамильтон?
- Эти штуки для ритуальных жертвоприношений? Что с ними сделалось?
- Они исчезли. Мы забрали их, когда обыскивали жилище Мота.
Мот был проклятый бродяга, которого нашли в заброшенной пивоварне.
- А дальше?
- Мы их заперли в арсенале при казармах. У меня там есть место для
хранения улик. Позавчера я их там видел. Вчера вечером они пропали.
- Ну и что?
- Этой ночью убийца нанесет следующий удар.
- Фюйть! Правильно.
Я принял насмешливый тон, будто меня поразило, что полицейский оказался
таким сообразительным.
- Капрал Элвис Уинчелл, который участвовал в облаве, вчера исчез. У
него был доступ к складу оружия. Уинчелл и рядовой Прайс Рипли минут семь
оставались одни с трупом убийцы, перед тем как он пошел в печь.
- И вы боитесь, что Уинчелл...
- Да. Мне снова нужна ваша помощь, Гаррет.
- Приятно, когда тебя ценят. Действительно приятно. Но вы обратились не
по адресу. Разговаривайте с моим бухгалтером.
- С кем? Он не понял.
- С Покойником. Но он тоже вас видеть не может. Я из-за денег, а он
из-за того, что вы скрываете информацию.
- А-а. Опять об этом.
- Да, об этом. Это предел. У меня такое чувство, что, если вам удастся
уговорить Покойника, он потребует плату вперед.
Туп не стал спорить. Он не осмеливался. Мы поняли, в каком он отчаянном
положении. Я передал его Покойнику.
Я выскользнул из комнаты, пока они на меня не смотрели. Намечался
долгий, скучный спор. Туп оказался еще недостаточно напуган.
Вести переговоры для Покойника развлечение. У меня более земные, более
грубые вкусы. Может, не такие уж примитивные, но не интеллектуальные. Мне
это всегда помогает в общении с дамами. Особенно если они не дамы.
Брешущий Пес пришел пораньше и не пустил религиозного маньяка, который
занимал его место в последнее время. Когда я появился, маньяк стоял тут же.
Он был мрачен и что-то бормотал. Амато возился со своими плакатами и не
обращал на него внимания. Брешущий Пес был уверен в себе. Он хорошо
подготовился.
Возвращение Брешущего Пса не прошло незамеченным. Обычно его зрителями
становились чиновники, которые работали в этом районе. Они поглядывали на
него и ждали, когда он начнет бушевать. Заключались пари. За время
отсутствия Амато загорелся новой сумасшедшей идеей. Когда он объявился
снова, лишь одному существу это пришлось не по душе.
В конце концов святой полоумный в ярости удалился.
Брешущий Пес стоял на ступенях Королевской канцелярии. В некотором
смысле место он выбрал правильно. В прежние дни здесь еще заседал Суд
справедливости, но времена изменились. Сейчас тут в основном занимаются
хранением официальных документов, гражданских, герцогских и некоторых
королевских бумаг. Пол-этажа присвоили чиновники, которые осуществляют набор
в армию в этой части Каренты. Много лет назад эти служащие переехали из
Военной канцелярии, их вытеснили конторы, отвечающие за военные поставки;
эти конторы растут как на дрожжах, пока война разгорается все сильнее.
Здание Канцелярии это все, что осталось от империи, оно строилось в
позднюю эпоху, очевидно, с намерением произвести впечатление. Чтобы достичь
огромной медной двери главного входа, надо одолеть восемьдесят темных
гранитных ступеней, которые тянутся вдоль всего фасада. Каждые двадцать
ступеней заканчиваются ровной площадкой шириной футов десять. На площадках
устроились торговцы и типы вроде Брешущего Пса. На ступенях Канцелярии вы
найдете все, что можно продать с лотка.
Амато занимал место на первой площадке слева. Мимо него проходил
основной поток людей, идущих в здание и обратно, к тому же Брешущий Пес
стоял достаточно высоко, и его было хорошо видно и слышно с улицы.
Я пристроился у каменных перил на следующей площадке и кивнул Брешущему
Псу. И получил в ответ улыбку. Он расставил плакаты. Всего их было четыре,
каждый на палке с подставкой внизу, чтобы не упал.
Направляющиеся в Канцелярию и просто прохожие замедляли шаг и
останавливались в ожидании начала представления. Несколько мелких служащих
жались друг к другу и явно чувствовали себя неловко. Начальники прислали их
сюда, чтобы они не упускали Амато из виду и дали знать, когда начнется
потеха.
Брешущий Пес был не в себе и вел себя, как десяток котов, напившихся
валерьянки, но у него есть свои почитатели.
Плакаты содержали традиционные надписи, которые должны были понравиться
толпе, они повествовали о международном заговоре, в результате которого
Брешущий Пес Амато лишился прав и состояния.
Перед тем как разразиться речью. Брешущий Пес убедился, что слухи о его
возвращении передаются из уст в уста. Он подождал начала рабочего дня. Затем
он заговорил медленно и негромко без мегафона, и пошел шепоток, что веселье
начинается.
Я заметил то, что ускользнуло от моего беглого взгляда в прошлые разы.
Рядом с Брешущим Псом стоял чайник для денежных пожертвований. Прохожие
поражали меня своей щедростью.
Может, Амато не такой дурак, как я думал. Может, этих денег ему хватает
на жизнь. Может, как раз деньги - цель его выступлений... Нет. Этого не
может быть. Он бы жил гораздо лучше.
Он заговорил негромко, медленно и мягко, будто обращался к друзьям.
Беседы с Покойником принесли плоды. Мягкий голос Амато привлекал публику,
заставлял ее прислушаться. Я стоял сзади и не мог расслышать, что он
говорит.
- Чудеса и знамения, - слегка повысив голос, произнес он. - Да! Чудеса
и знамения! Время настает! Оно уже близко! Нечестивцы
предстанут во всем своем безобразии. Их разоблачат и искоренят, а мы,
кто столько страдал, кто нес на плечах непосильное бремя, так что спины
теперь сгорблены, мы получим воздаяние за свои муки.
Я огляделся по сторонам. Что если кто-нибудь тут меня знает? Слова
Брешущего Пса звучали подозрительно, словно он собрался подстрекать народ к
бунту. Присутствие здесь может испортить мне карьеру. За подстрекательство к
бунту можно на самом деле загреметь в тюрьму, если по глупости вести такие
разговоры на ступенях Канцелярии, а не в ближайшем трактире у стойки бара.
На улице средь бела дня эту трепотню могут принять всерьез, не как простое
брюзжание.
Ха! Обдурили тебя, Гаррет!
Все услышали про сгорбленные спины и пришли к тем же выводам, что и я.
Толпа притихла и ждала, когда Брешущий Пес провалится в болото по колено, а
затем завязнет по уши.
Почему разумным существам доставляет такое удовольствие смотреть, как
гибнут их ближние?
И тут Брешущий Пес повернулся на девяносто градусов.
- Они украли мои дома. Украли мои земли. Украли мои фамильные титулы.
Ныне они стремятся украсть у меня доброе имя, чтобы заткнуть мне рот.
Надеясь заставить меня замолчать, они посадили меня в Аль-Хар. Они
запугивали меня. И, лишив меня всего, они забрали даже плакаты, напоминающие
им, кто я такой. Они забыли, кого они приговорили к заточению. Но Кропоткин
Ф. Амато не сдается. Кропоткин Ф. Амато будет бороться до последнего вздоха.
Все это были старые фокусы, кроме упоминания о тюрьме. Публика начала
расходиться. Но тут он сделал то, чего еще никогда не было. Он назвал имена.
И начал с гордым видом покачиваться взад и вперед, размахивать руками и
кричать от гнева. Я опять подумал, что он роет себе могилу, но потом понял,
что он лишь назвал имена, которые у всех на слуху. И не сказал об этих людях
ничего предосудительного; он просто назвал их в таком контексте, что мысль
об их виновности возникала сама собой.
Этот человек чертовски умен.
- Этот человек чертовски умен. Я подскочил так, что чуть не стукнулся
головой о низкие облака.
- Я хочу сказать, что он, ловко пользуясь правдой в мелочах, создает
большую ложь.
У меня за спиной вдруг откуда-то появился Краск. Я рявкнул:
- Какого дьявола ты меня пугаешь? Он усмехнулся:
- Потому что смешно смотреть, как ты прыгаешь.
Ему и впрямь было смешно. Он будет все время меня пугать, пока в один
прекрасный день не встретит с ножом и не напугает по- настоящему.
- Чего тебе надо? Настроение у меня испортилось.
- Мне ничего не надо, Гаррет. Мне никогда ничего от тебя не надо. Надо
Чодо. Ты ведь знаешь. Я просто мальчик на посылках.
Правильно. А саблезубый тигр - просто маленькая киска.
- Ладно. Чего надо Большому Боссу? Я старался одним глазом следить за
Брешущим Псом. Теперь Амато с пеной у рта обличал и поносил всех и вся и
привлек, кажется, самую большую аудиторию за все время своей деятельности.
Но я не мог думать об Амато, когда так близко был Краск. Краск сказал:
- Чодо хочет поговорить о девушке.
- О какой девушке?
- Не прикидывайся. Это его дочка. Неправильно, что она торчит в Веселом
уголке, что бы она там ни делала. Это нехорошо. И может открыться.
- Если тебе это не нравится, скажи ей, чтоб прекратила.
- Вот опять. Какой умный! Ты ведь знаешь, что все не так просто,
Гаррет.
- Разумеется. Она не какая-нибудь уличная девчонка, чтобы отшлепать ее
по попке да пересчитать несколько ребер за то, что плохо себя ведет.
- У тебя слишком длинный язык, Гаррет. Я уже давно говорю Чодо, что
надо укоротить тебе язык. Сначала Чодо этого не замечал. Но теперь,
наверное, заметит. Если во время встречи с ним ты не будешь держать свой
длинный язык за зубами.
Я всегда так и делал... Во время встречи? Еще одна встреча со старым
хрычом не входит в мои планы. Я так и сказал Краску.
- Всем разрешается иметь свое мнение и даже мечтать. Но иногда мечтам
приходит конец, Гаррет.
Я быстро огляделся. Краск был не один. Само собой. Он привел на подмогу
столько дружков, что они смогут притащить силой трех- четырех несговорчивых
парней моего роста и веса.
- Думаю, в твоих словах есть доля истины. Я выпрямился и махнул ему
рукой, чтобы шел вперед.
Я прикинул, не пуститься ли наутек. Смешавшись с толпой, обступившей
Брешущего Пса, побег совершить легко. Но я чувствовал, что мне ничто не
угрожает. Пока. Если бы я возглавлял список врагов Большого Босса, меня бы
уже убрали. Чодо и его главные помощники убивают сразу, не рассусоливают.
Они не теряют времени, не мучают своих жертв, разве только изредка, когда им
выгодно убивать кого-то через час по чайной ложке.
- Жалко пропустить конец представления. Я кивком показал на Брешущего
Пса.
- Ага. Старый дурак в ударе. Но дело есть дело. Пошли.
Наша ближайшая цель стояла у обочины дороги на углу Канцелярии. Это
была черная карета, похожая на ту, в которой разъезжал старик, изрыгавший
бабочек. Личная карета Чодо Контагью.
- Сколько у него таких?
Не так давно я выпрыгнул из подобной кареты за несколько секунд до
того, как на нее опустился позавтракать громовой ящер вышиной с трехэтажный
дом.
- Это новая.
- Я так и думал.
Карета выглядела и пахла, как новая. Опытного сыщика не обманешь.
Та, предыдущая поездка произошла по недоразумению и очень меня
раздосадовала. До такой степени, что я решил пристукнуть Чодо прежде, чем он
снова пришлет за мной. Я объединился с Краском, чтобы сделать дело
наверняка.
Но Чодо был все еще жив и продолжал вершить делами.
Я не мог этого постичь.
Краск умен, но не очень разговорчив. От подножия Холма до поместья Чодо
длинный путь. Уйма времени, чтобы подумать о смысле жизни. Путешествуя с
Краском и еще парочкой ребят, лишенных даже мозгов, поневоле ударишься в
философию. Выбор развлечений у них небогат: кто дальше плюнет да обмен
нелепыми сведениями из области женской анатомии.
Как я ни старался, дальше этого мы не пошли. Из беседы с Краском я
вынес лишь неопределенное впечатление, что все гораздо сложнее, чем он мне
сообщил.
Вполне разумно с его стороны, если он собирается свернуть мне шею.
Свинью не предупреждают, что пришло время коптить колбасу. Остается лишь
утешаться тем (если это можно назвать утешением), что, насколько я знаю
Краска, он не стал бы тратить столько усилий на то, чтобы меня пришить.
Я не был у Чодо с той ночи, как мы с Уингер ворвались в поместье Чодо с
желанием ускорить отбытие Большого Босса в мир иной. За это время ничего не
изменилось, только отремонтировали то, что мы тогда сломали, да по-
ставили охранять территорию новое стадо маленьких громовых ящеров,
которые должны были питаться незваными гостями.
- Все как в старые времена, - пробормотал я.
- Мы добавили парочку новых штучек, - зловредно усмехаясь, поведал мне
Краск; он словно надеялся, что я не поверю и начну проверять.
Ему было бы очень смешно, чувство юмора у него специфическое.
Как и в старые времена, гости ожидали Чодо в бассейной. Эту комнату так
называли, потому что в ней помещалась огромная ванна. Я видел океаны меньше
этой ванны. Она была с подогревом. Обычно (этот раз был исключением) по краю
ванны в качестве украшения стояли несколько голых красоток, добавляя
последний штрих к атмосфере декаданса.
Пока мы ждали, я спросил:
- А где милашки? Мне их не хватает.
- Их нет. Чодо не хотел, чтобы они тут вертелись, пока в доме жила его
дочь. А теперь он так и не собрался взять их обратно.
Что это значит? Что дочь здесь больше не живет?
Терпение, Гаррет. Все выяснится.
Появился Чодо, слегка изменившийся. Он ехал в своем инвалидном кресле,
колени завернуты в одеяло, оно спускалось и закрывало ноги. Руки, похожие на
заплывшие жиром клешни, сложены на коленях. Я не видел его лица. Голова
свесилась вперед. И раскачивалась из стороны в сторону.
Кативший кресло Садлер остановился в дальнем конце бассейна, наклонился
и откинул голову Чодо назад, чтобы она не болталась. Я никогда не видел Чодо
в добром здравии, но теперь он, казалось, просто разваливается. Он выглядел
так, будто его отравили мышьяком, и вдобавок он страдает от сильного
малокровия, так как к нему привязались вампиры. Кожа у него была почти
прозрачная.
Он был тщательно подстрижен и одет так, точно собирался на обед к
королю, и от этого вид его ужасал еще больше.
Я двинулся вперед. Краск схватил меня за руку.
- Стоп, Гаррет!
Садлер склонился к правому уху Чодо:
- Мистер Гаррет здесь, сэр. Садлер говорил тихо. Я едва слышал его.
Выражение глаз не изменилось. Никаких признаков того, что он меня узнал. Не
похоже, что он вообще меня видит. Зрачки не двигались, взгляд ни на чем не
сосредоточивался.
Садлер наклонился вперед, как будто для того, чтобы Чодо что- то сказал
ему на ухо. Послушав, он выпрямился.
- Он хочет узнать о своей дочери. - Теперь игра шла в открытую. - Все,
что тебе известно. И все твои соображения.
- Я уже сказал...
- Он хочет услышать сам. Со всеми подробностями.
Бред какой-то. Может, они считали, что я не замечу. А может, им было
все равно, замечу я или нет. Губы Чодо не пошевелились.
Он не произнес ни слова, только слюни текли.
Я вспомнил тот вечер, когда мы попытались дописать последние строчки в
истории Чодо. Мы - Краск, Садлер, Уингер и я - обложили Большого Босса
вместе с ведьмой, за которой он охотился. Прежде чем мы с Уингер вломились в
дом, ведьма улетела, на прощание нанеся последний удар. Она стукнула Чодо
кулаком по лицу. На пальце у нее был перстень со змеиным ядом.
Вот так. Чодо не убили, но яд сделал свое дело.
К радости Краска и Садлера. Когда это случилось, они должны были счесть
себя любимцами богов. Их первоначальный план состоял
в том, чтобы прикончить Чодо и, пока никто не очухался, захватить
власть в Организации. Как известно из истории, это наиболее часто
встречающийся способ передачи власти в преступном мире. Но этот способ
означает длительную борьбу, в ходе которой уничтожаются возможные соперники.
А в данном случае не возникало вопроса о наследниках. Чодо был жив.
Краск и Садлер делали вид, что он все еще руководит, а сами понемногу брали
бразды правления в свои руки.
Театр абсурда.
Я стал им подыгрывать.
Не подыгрывать им было бы, с их точки зрения, особо тяжким
преступлением.
Обычно в сложном положении я действую правильно. Я себя не выдал. Я
разговаривал с Чодо через Садлера, словно не видел в этом ничего странного.
Я подробно рассказал им о серии убийств и о молодых женщинах,
зачастивших в Веселый уголок. Иногда лучше всего сказать правду.
- Ты видел ее в последнее время? - спросил Садлер.
- После того случая у Гулляра - нет.
- Ты не пытался ее выследить?
- Зачем? Нет. Когда я узнал, кто она такая, я потерял к чей интерес.
- Ты не так глуп, как кажется, - проронил Краск.
- Как и ты. Это защитная окраска. Садлер взглянул на меня с
подозрением:
- Ты должен был знать, кто она, после того, как видел ее в заведении
Дотса.
- Я просил Морли связаться с вами, потому что девушка может что-то
знать и ее показания позволят остановить убийцу. И я не думал, что надо ее
выслеживать для того...
Садлер меня перебил:
- Ты сказал, что убийца мертв. Он твердо решил меня подловить.
- Может быть. Мы надеемся. Но раньше убийца тоже был мертв. Однако
убийства продолжались.
- А сейчас?
- Ножи для ритуальных жертвоприношений пропали. Полицейский, который
находился рядом с трупом и имел доступ к ножам, исчез. Возможно, это ничего
не значит, но зачем рисковать? Я нашел двух женщин, которые напоминают
предыдущих жертв. Мы будем их охранять.
Интересно, достаточно ли убедительно это прозвучало?
Садлер наклонился к Чодо и долго простоял так, хотя губы Чодо даже не
дрогнули.
- Да, сэр. Я скажу ему, сэр. - Он выпрямился. - Чодо говорит, что для
тебя есть работа, Гаррет. Он хочет, чтобы ты нашел его дочь. Он хочет, чтобы
ты привез ее домой.
- При всех своих возможностях он не может ее найти?
- Он не желает, чтобы знали, что он ее ищет.
Краск сказал:
- Он не может сам ее искать, Гаррет. Это значит признать, что он не
хозяин в семье.
Да. И все начнут интересоваться, почему она сбежала.
- Понятно. - Я повернулся, походил для вида взад и вперед и наконец
остановился. - Я берусь за это дело. Но для начала мне надо опереться на
какие-то сведения. А я не знаю даже, как ее зовут.
- Белинда, - сказал Краск. - Но она будет под другим именем. Яйца
курицу учат.
- Белинда? Ты шутишь? Кого сейчас зовут Белинда?
- Это в честь старенькой бабушки Чодо. - Краск даже не улыбнулся. - Она
воспитывала его, пока он не смог позаботиться о себе сам.
У Краска сделался отсутствующий взгляд. Уж не тоскует ли он по старым
временам? Чодо лет на десять старше его, так что они не могли
вместе носиться по городу, но Краск и Садлер, как большинство подручных
Чодо, до того как прийти в Организацию, были уличными мальчишками, а потом
проходили специальное обучение за счет Короны в университетах Кантарда.
- Я берусь за это дело, - повторил я. Оказавшись лицом к лицу с Большим
Боссом, я обычно веду себя решительно. Единственная моя слабость - любовь к
жизни.
Садлер наклонился к Чодо и с показным удивлением слушал.
- Да, сэр. Я прослежу за этим, сэр. - И, выпрямившись, добавил: - Я
получил указание выдать тебе сто марок вперед в счет гонорара и оплаты
расходов.
И чего все эти люди суют мне деньги, может, пришла такая пора?
- Считайте, что я уже приступил к работе, - сказал я. - Только надеюсь,
мне не придется переться домой пешком, это километров пятнадцать.
Вот так - намеками, намеками. Но не настаивать. Мне ужасно хотелось
смыться. И поскорей. Пока не возникло что-нибудь еще.
На обратном пути я долго размышлял и пришел к выводу, что, если я
разыщу прекрасную Белинду Контагью, это может обернуться против меня.
Как только Краск и Садлер до нее доберутся, они захотят от меня
избавиться.
Возможно, именно потому, что они решили отправить меня к праотцам, они
и выбрали меня на эту роль. Хотя могли бы и догадаться, что я и так уже
слишком много знаю. Чтобы придать себе оптимизма, я решил положиться на их
сообразительность.
Итак, меня спасает лишь то, что я еще не нашел девушку. Пока она будет
в бегах, мне обеспечена чудесная жизнь.
Чем дольше я думал, тем больше убеждался в том, что мне надо упростить
свою жизнь. За всеми следить глаз не хватит.
Когда я вернулся домой, была уже ночь. С наступлением темноты пошел
дождь, и это меня почему-то удивило. Вроде ничего странного.
Я взошел по ступенькам крыльца, вычисляя, как бы мне отыскать Белинду
Контагью и скрыть это, пока я не разберусь с Краском и Садлером.
- Где вы были? - спросил Дин, прежде чем дверь открылась достаточно
широко, чтобы меня впустить.
- Ты мне кто, мать родная? Тебе до всего есть дело? Почему ты
встреваешь, когда я разговариваю с Его милостью?
Неплохо бы еще отпустить несколько колкостей насчет ведения хозяйства.
Так хочется, чтобы в доме было чисто, но при этом чтобы ничего не делать
самому.
Дин видел меня насквозь. Он был стар и медлителен, но отнюдь не дряхл.
Он фыркнул и отправился на кухню, но у двери кабинета остановился:
- Чуть не забыл. К вам пришли. Ждут в маленькой гостиной.
- Да?
Небось новая кошка, которая исцарапает мне все ноги? Или Брешущий Пес с
ночным донесением?.. Нет. Амато был бы в комнате
напротив, они с Покойником обмениваются безумными идеями. Проповедники?
Есть только один способ выяснить.
Я открыл дверь.
Время шло. Я пришел в себя, лишь когда женщина вспылила:
- Что, так понравилась? Или ты язык проглотил?
- Простите. Я ожидал увидеть не вас.
- Тогда нечего пялить глаза, как шимпанзе. Невидаль какая!
- Ваш отец только что нанял меня для того, чтобы я вас разыскал,
Белинда. В своей обычной вкрадчивой манере он предложил мне эту работу и
лишил меня всякой возможности отвергнуть его предложение.
Она тут же притихла и уставилась на меня.
- Его кучер привез меня домой. - Я вернул ей взгляд. Мне понравилось
то, что я увидел. Ее внешность радовала глаз. Она по- прежнему любила черный
цвет. И он по-прежнему ей шел.
- В черном вы выглядите замечательно. Немногим женщинам так идет черный
цвет.
Она была хороша в чем угодно или без всего. У нее все было на месте,
хотя у меня создалось впечатление, что она старается спрятать свои формы.
И тут замяукала кошка.
Интересно, где Дин прячет эту зверюгу.
В этот вечер Белинда не была похожа на жертв нашего маньяка. Короткие,
цвета воронова крыла волосы оттеняли бледность кожи и яркость губной помады
и по контрасту с ними выглядели совершенно необыкновенными. Я подумал, что,
возможно, эта бледность - семейная особенность и через несколько лет Белинда
будет походить на своего отца. Сейчас она была такая, как у Морли, а не
такая, как у Гулляра, хотя и там, и там она была очень хороша. У Гулляра
она, наверное, носила парик, и он делал ее в точности похожей на жертвы
выяснить, кто она на самом деле. Мне кажется, она даже не заметит, если я
прослежу, где она живет.
А что с этой Дикси?
- Я уже знаю, кто она. Это Эмма Сетниз. Ее отец и дед работали на
мясоконсервном заводе и изобрели новый способ упаковки сосисок, продлевающий
срок их годности. Они сколотили состояние на военных поставках.
А о прежних преступлениях ты не узнал ничего полезного?
- Туп не допускает меня к официальным документам. И, насколько я могу
судить, он тоже не проявляет усердия. Что бы он ни говорил. Он слишком занят
тем, что зарабатывает политический капитал и распространяет свое влияние на
всю Стражу.
Надеюсь, он изменит свое отношение. Я готов был биться об заклад:
Покойник что-то знает, но не хочет говорить.
И вот наступил рассвет, когда дождь перестал. Дин так разволновался,
что разбудил меня. Я ругался и угрожал ему, но он победил. Он меня
заинтриговал. Мне стало любопытно, как выглядит мир без дождя. Тело ныло и
сопротивлялось, но я вылез из кровати и потащился завтракать.
На кухне Дин распахнул шторы и открыл окно.
- Здесь нужно проветрить. Возможно. Я пожал плечами и стал пить чай.
- На улицах будет столпотворение. Дин кивнул:
- Я должен выйти в магазин Я кивнул в ответ:
- Если дождя не будет. Брешущий Пес устроит новое представление. Я не
могу его пропустить.
Каждый горожанин найдет предлог, чтобы выйти на улицу, хотя знает, что
все остальные тоже найдут предлог и тоже выйдут.
- По крайней мере город станет чистым, - заметил Дин.
- Да уж. Дождь шел достаточно долго, чтобы все промыть.
- Только бы снова не замусорили. Он поставил на стол тарелку с сухим
печеньем, горячим, только из духовки. У меня по-
текли слюнки, и я предоставил говорить ему одному.
Я не слышал, что он болтает, потому что отвлекся. Это случалось все
чаще и чаще, по мере того как все больше и больше дам моего сердца
становились дамами моего воображения. Подняв голову, я увидел, что старик
пропал. Я в недоумении приподнялся на стуле. И тут услышал, как он идет по
коридору и с кем-то разговаривает. Он открыл дверь. И кого-то впустил.
Надо с Дином поговорить как следует. Кто-то просто должен был
оказаться капитаном Тупом.
- Опять? - пробормотал я, но получилось довольно громко.
Дин поставил второй прибор и налил чай. Туп уселся и стал намазывать
печенье медом. Я не обращал на него внимания.
- Я не уверен, Гаррет, - набив рот печеньем, сказал он. - Но может,
опять случиться беда.
- Меня это не волнует. И не будет волновать. Меня волнуют только
злостные неплательщики.
Туп вдруг по-настоящему разгорячился. Он решил, что мы пытаемся
нажиться на его несчастье. Он прав. Но он сам определял условия.
И, учитывая его положение, я считаю, что он еще дешево отделался.
Перед тем как раскрыть рот, он постарался успокоиться:
- Гаррет, вы помните ножи из дома леди Гамильтон?
- Эти штуки для ритуальных жертвоприношений? Что с ними сделалось?
- Они исчезли. Мы забрали их, когда обыскивали жилище Мота.
Мот был проклятый бродяга, которого нашли в заброшенной пивоварне.
- А дальше?
- Мы их заперли в арсенале при казармах. У меня там есть место для
хранения улик. Позавчера я их там видел. Вчера вечером они пропали.
- Ну и что?
- Этой ночью убийца нанесет следующий удар.
- Фюйть! Правильно.
Я принял насмешливый тон, будто меня поразило, что полицейский оказался
таким сообразительным.
- Капрал Элвис Уинчелл, который участвовал в облаве, вчера исчез. У
него был доступ к складу оружия. Уинчелл и рядовой Прайс Рипли минут семь
оставались одни с трупом убийцы, перед тем как он пошел в печь.
- И вы боитесь, что Уинчелл...
- Да. Мне снова нужна ваша помощь, Гаррет.
- Приятно, когда тебя ценят. Действительно приятно. Но вы обратились не
по адресу. Разговаривайте с моим бухгалтером.
- С кем? Он не понял.
- С Покойником. Но он тоже вас видеть не может. Я из-за денег, а он
из-за того, что вы скрываете информацию.
- А-а. Опять об этом.
- Да, об этом. Это предел. У меня такое чувство, что, если вам удастся
уговорить Покойника, он потребует плату вперед.
Туп не стал спорить. Он не осмеливался. Мы поняли, в каком он отчаянном
положении. Я передал его Покойнику.
Я выскользнул из комнаты, пока они на меня не смотрели. Намечался
долгий, скучный спор. Туп оказался еще недостаточно напуган.
Вести переговоры для Покойника развлечение. У меня более земные, более
грубые вкусы. Может, не такие уж примитивные, но не интеллектуальные. Мне
это всегда помогает в общении с дамами. Особенно если они не дамы.
Брешущий Пес пришел пораньше и не пустил религиозного маньяка, который
занимал его место в последнее время. Когда я появился, маньяк стоял тут же.
Он был мрачен и что-то бормотал. Амато возился со своими плакатами и не
обращал на него внимания. Брешущий Пес был уверен в себе. Он хорошо
подготовился.
Возвращение Брешущего Пса не прошло незамеченным. Обычно его зрителями
становились чиновники, которые работали в этом районе. Они поглядывали на
него и ждали, когда он начнет бушевать. Заключались пари. За время
отсутствия Амато загорелся новой сумасшедшей идеей. Когда он объявился
снова, лишь одному существу это пришлось не по душе.
В конце концов святой полоумный в ярости удалился.
Брешущий Пес стоял на ступенях Королевской канцелярии. В некотором
смысле место он выбрал правильно. В прежние дни здесь еще заседал Суд
справедливости, но времена изменились. Сейчас тут в основном занимаются
хранением официальных документов, гражданских, герцогских и некоторых
королевских бумаг. Пол-этажа присвоили чиновники, которые осуществляют набор
в армию в этой части Каренты. Много лет назад эти служащие переехали из
Военной канцелярии, их вытеснили конторы, отвечающие за военные поставки;
эти конторы растут как на дрожжах, пока война разгорается все сильнее.
Здание Канцелярии это все, что осталось от империи, оно строилось в
позднюю эпоху, очевидно, с намерением произвести впечатление. Чтобы достичь
огромной медной двери главного входа, надо одолеть восемьдесят темных
гранитных ступеней, которые тянутся вдоль всего фасада. Каждые двадцать
ступеней заканчиваются ровной площадкой шириной футов десять. На площадках
устроились торговцы и типы вроде Брешущего Пса. На ступенях Канцелярии вы
найдете все, что можно продать с лотка.
Амато занимал место на первой площадке слева. Мимо него проходил
основной поток людей, идущих в здание и обратно, к тому же Брешущий Пес
стоял достаточно высоко, и его было хорошо видно и слышно с улицы.
Я пристроился у каменных перил на следующей площадке и кивнул Брешущему
Псу. И получил в ответ улыбку. Он расставил плакаты. Всего их было четыре,
каждый на палке с подставкой внизу, чтобы не упал.
Направляющиеся в Канцелярию и просто прохожие замедляли шаг и
останавливались в ожидании начала представления. Несколько мелких служащих
жались друг к другу и явно чувствовали себя неловко. Начальники прислали их
сюда, чтобы они не упускали Амато из виду и дали знать, когда начнется
потеха.
Брешущий Пес был не в себе и вел себя, как десяток котов, напившихся
валерьянки, но у него есть свои почитатели.
Плакаты содержали традиционные надписи, которые должны были понравиться
толпе, они повествовали о международном заговоре, в результате которого
Брешущий Пес Амато лишился прав и состояния.
Перед тем как разразиться речью. Брешущий Пес убедился, что слухи о его
возвращении передаются из уст в уста. Он подождал начала рабочего дня. Затем
он заговорил медленно и негромко без мегафона, и пошел шепоток, что веселье
начинается.
Я заметил то, что ускользнуло от моего беглого взгляда в прошлые разы.
Рядом с Брешущим Псом стоял чайник для денежных пожертвований. Прохожие
поражали меня своей щедростью.
Может, Амато не такой дурак, как я думал. Может, этих денег ему хватает
на жизнь. Может, как раз деньги - цель его выступлений... Нет. Этого не
может быть. Он бы жил гораздо лучше.
Он заговорил негромко, медленно и мягко, будто обращался к друзьям.
Беседы с Покойником принесли плоды. Мягкий голос Амато привлекал публику,
заставлял ее прислушаться. Я стоял сзади и не мог расслышать, что он
говорит.
- Чудеса и знамения, - слегка повысив голос, произнес он. - Да! Чудеса
и знамения! Время настает! Оно уже близко! Нечестивцы
предстанут во всем своем безобразии. Их разоблачат и искоренят, а мы,
кто столько страдал, кто нес на плечах непосильное бремя, так что спины
теперь сгорблены, мы получим воздаяние за свои муки.
Я огляделся по сторонам. Что если кто-нибудь тут меня знает? Слова
Брешущего Пса звучали подозрительно, словно он собрался подстрекать народ к
бунту. Присутствие здесь может испортить мне карьеру. За подстрекательство к
бунту можно на самом деле загреметь в тюрьму, если по глупости вести такие
разговоры на ступенях Канцелярии, а не в ближайшем трактире у стойки бара.
На улице средь бела дня эту трепотню могут принять всерьез, не как простое
брюзжание.
Ха! Обдурили тебя, Гаррет!
Все услышали про сгорбленные спины и пришли к тем же выводам, что и я.
Толпа притихла и ждала, когда Брешущий Пес провалится в болото по колено, а
затем завязнет по уши.
Почему разумным существам доставляет такое удовольствие смотреть, как
гибнут их ближние?
И тут Брешущий Пес повернулся на девяносто градусов.
- Они украли мои дома. Украли мои земли. Украли мои фамильные титулы.
Ныне они стремятся украсть у меня доброе имя, чтобы заткнуть мне рот.
Надеясь заставить меня замолчать, они посадили меня в Аль-Хар. Они
запугивали меня. И, лишив меня всего, они забрали даже плакаты, напоминающие
им, кто я такой. Они забыли, кого они приговорили к заточению. Но Кропоткин
Ф. Амато не сдается. Кропоткин Ф. Амато будет бороться до последнего вздоха.
Все это были старые фокусы, кроме упоминания о тюрьме. Публика начала
расходиться. Но тут он сделал то, чего еще никогда не было. Он назвал имена.
И начал с гордым видом покачиваться взад и вперед, размахивать руками и
кричать от гнева. Я опять подумал, что он роет себе могилу, но потом понял,
что он лишь назвал имена, которые у всех на слуху. И не сказал об этих людях
ничего предосудительного; он просто назвал их в таком контексте, что мысль
об их виновности возникала сама собой.
Этот человек чертовски умен.
- Этот человек чертовски умен. Я подскочил так, что чуть не стукнулся
головой о низкие облака.
- Я хочу сказать, что он, ловко пользуясь правдой в мелочах, создает
большую ложь.
У меня за спиной вдруг откуда-то появился Краск. Я рявкнул:
- Какого дьявола ты меня пугаешь? Он усмехнулся:
- Потому что смешно смотреть, как ты прыгаешь.
Ему и впрямь было смешно. Он будет все время меня пугать, пока в один
прекрасный день не встретит с ножом и не напугает по- настоящему.
- Чего тебе надо? Настроение у меня испортилось.
- Мне ничего не надо, Гаррет. Мне никогда ничего от тебя не надо. Надо
Чодо. Ты ведь знаешь. Я просто мальчик на посылках.
Правильно. А саблезубый тигр - просто маленькая киска.
- Ладно. Чего надо Большому Боссу? Я старался одним глазом следить за
Брешущим Псом. Теперь Амато с пеной у рта обличал и поносил всех и вся и
привлек, кажется, самую большую аудиторию за все время своей деятельности.
Но я не мог думать об Амато, когда так близко был Краск. Краск сказал:
- Чодо хочет поговорить о девушке.
- О какой девушке?
- Не прикидывайся. Это его дочка. Неправильно, что она торчит в Веселом
уголке, что бы она там ни делала. Это нехорошо. И может открыться.
- Если тебе это не нравится, скажи ей, чтоб прекратила.
- Вот опять. Какой умный! Ты ведь знаешь, что все не так просто,
Гаррет.
- Разумеется. Она не какая-нибудь уличная девчонка, чтобы отшлепать ее
по попке да пересчитать несколько ребер за то, что плохо себя ведет.
- У тебя слишком длинный язык, Гаррет. Я уже давно говорю Чодо, что
надо укоротить тебе язык. Сначала Чодо этого не замечал. Но теперь,
наверное, заметит. Если во время встречи с ним ты не будешь держать свой
длинный язык за зубами.
Я всегда так и делал... Во время встречи? Еще одна встреча со старым
хрычом не входит в мои планы. Я так и сказал Краску.
- Всем разрешается иметь свое мнение и даже мечтать. Но иногда мечтам
приходит конец, Гаррет.
Я быстро огляделся. Краск был не один. Само собой. Он привел на подмогу
столько дружков, что они смогут притащить силой трех- четырех несговорчивых
парней моего роста и веса.
- Думаю, в твоих словах есть доля истины. Я выпрямился и махнул ему
рукой, чтобы шел вперед.
Я прикинул, не пуститься ли наутек. Смешавшись с толпой, обступившей
Брешущего Пса, побег совершить легко. Но я чувствовал, что мне ничто не
угрожает. Пока. Если бы я возглавлял список врагов Большого Босса, меня бы
уже убрали. Чодо и его главные помощники убивают сразу, не рассусоливают.
Они не теряют времени, не мучают своих жертв, разве только изредка, когда им
выгодно убивать кого-то через час по чайной ложке.
- Жалко пропустить конец представления. Я кивком показал на Брешущего
Пса.
- Ага. Старый дурак в ударе. Но дело есть дело. Пошли.
Наша ближайшая цель стояла у обочины дороги на углу Канцелярии. Это
была черная карета, похожая на ту, в которой разъезжал старик, изрыгавший
бабочек. Личная карета Чодо Контагью.
- Сколько у него таких?
Не так давно я выпрыгнул из подобной кареты за несколько секунд до
того, как на нее опустился позавтракать громовой ящер вышиной с трехэтажный
дом.
- Это новая.
- Я так и думал.
Карета выглядела и пахла, как новая. Опытного сыщика не обманешь.
Та, предыдущая поездка произошла по недоразумению и очень меня
раздосадовала. До такой степени, что я решил пристукнуть Чодо прежде, чем он
снова пришлет за мной. Я объединился с Краском, чтобы сделать дело
наверняка.
Но Чодо был все еще жив и продолжал вершить делами.
Я не мог этого постичь.
Краск умен, но не очень разговорчив. От подножия Холма до поместья Чодо
длинный путь. Уйма времени, чтобы подумать о смысле жизни. Путешествуя с
Краском и еще парочкой ребят, лишенных даже мозгов, поневоле ударишься в
философию. Выбор развлечений у них небогат: кто дальше плюнет да обмен
нелепыми сведениями из области женской анатомии.
Как я ни старался, дальше этого мы не пошли. Из беседы с Краском я
вынес лишь неопределенное впечатление, что все гораздо сложнее, чем он мне
сообщил.
Вполне разумно с его стороны, если он собирается свернуть мне шею.
Свинью не предупреждают, что пришло время коптить колбасу. Остается лишь
утешаться тем (если это можно назвать утешением), что, насколько я знаю
Краска, он не стал бы тратить столько усилий на то, чтобы меня пришить.
Я не был у Чодо с той ночи, как мы с Уингер ворвались в поместье Чодо с
желанием ускорить отбытие Большого Босса в мир иной. За это время ничего не
изменилось, только отремонтировали то, что мы тогда сломали, да по-
ставили охранять территорию новое стадо маленьких громовых ящеров,
которые должны были питаться незваными гостями.
- Все как в старые времена, - пробормотал я.
- Мы добавили парочку новых штучек, - зловредно усмехаясь, поведал мне
Краск; он словно надеялся, что я не поверю и начну проверять.
Ему было бы очень смешно, чувство юмора у него специфическое.
Как и в старые времена, гости ожидали Чодо в бассейной. Эту комнату так
называли, потому что в ней помещалась огромная ванна. Я видел океаны меньше
этой ванны. Она была с подогревом. Обычно (этот раз был исключением) по краю
ванны в качестве украшения стояли несколько голых красоток, добавляя
последний штрих к атмосфере декаданса.
Пока мы ждали, я спросил:
- А где милашки? Мне их не хватает.
- Их нет. Чодо не хотел, чтобы они тут вертелись, пока в доме жила его
дочь. А теперь он так и не собрался взять их обратно.
Что это значит? Что дочь здесь больше не живет?
Терпение, Гаррет. Все выяснится.
Появился Чодо, слегка изменившийся. Он ехал в своем инвалидном кресле,
колени завернуты в одеяло, оно спускалось и закрывало ноги. Руки, похожие на
заплывшие жиром клешни, сложены на коленях. Я не видел его лица. Голова
свесилась вперед. И раскачивалась из стороны в сторону.
Кативший кресло Садлер остановился в дальнем конце бассейна, наклонился
и откинул голову Чодо назад, чтобы она не болталась. Я никогда не видел Чодо
в добром здравии, но теперь он, казалось, просто разваливается. Он выглядел
так, будто его отравили мышьяком, и вдобавок он страдает от сильного
малокровия, так как к нему привязались вампиры. Кожа у него была почти
прозрачная.
Он был тщательно подстрижен и одет так, точно собирался на обед к
королю, и от этого вид его ужасал еще больше.
Я двинулся вперед. Краск схватил меня за руку.
- Стоп, Гаррет!
Садлер склонился к правому уху Чодо:
- Мистер Гаррет здесь, сэр. Садлер говорил тихо. Я едва слышал его.
Выражение глаз не изменилось. Никаких признаков того, что он меня узнал. Не
похоже, что он вообще меня видит. Зрачки не двигались, взгляд ни на чем не
сосредоточивался.
Садлер наклонился вперед, как будто для того, чтобы Чодо что- то сказал
ему на ухо. Послушав, он выпрямился.
- Он хочет узнать о своей дочери. - Теперь игра шла в открытую. - Все,
что тебе известно. И все твои соображения.
- Я уже сказал...
- Он хочет услышать сам. Со всеми подробностями.
Бред какой-то. Может, они считали, что я не замечу. А может, им было
все равно, замечу я или нет. Губы Чодо не пошевелились.
Он не произнес ни слова, только слюни текли.
Я вспомнил тот вечер, когда мы попытались дописать последние строчки в
истории Чодо. Мы - Краск, Садлер, Уингер и я - обложили Большого Босса
вместе с ведьмой, за которой он охотился. Прежде чем мы с Уингер вломились в
дом, ведьма улетела, на прощание нанеся последний удар. Она стукнула Чодо
кулаком по лицу. На пальце у нее был перстень со змеиным ядом.
Вот так. Чодо не убили, но яд сделал свое дело.
К радости Краска и Садлера. Когда это случилось, они должны были счесть
себя любимцами богов. Их первоначальный план состоял
в том, чтобы прикончить Чодо и, пока никто не очухался, захватить
власть в Организации. Как известно из истории, это наиболее часто
встречающийся способ передачи власти в преступном мире. Но этот способ
означает длительную борьбу, в ходе которой уничтожаются возможные соперники.
А в данном случае не возникало вопроса о наследниках. Чодо был жив.
Краск и Садлер делали вид, что он все еще руководит, а сами понемногу брали
бразды правления в свои руки.
Театр абсурда.
Я стал им подыгрывать.
Не подыгрывать им было бы, с их точки зрения, особо тяжким
преступлением.
Обычно в сложном положении я действую правильно. Я себя не выдал. Я
разговаривал с Чодо через Садлера, словно не видел в этом ничего странного.
Я подробно рассказал им о серии убийств и о молодых женщинах,
зачастивших в Веселый уголок. Иногда лучше всего сказать правду.
- Ты видел ее в последнее время? - спросил Садлер.
- После того случая у Гулляра - нет.
- Ты не пытался ее выследить?
- Зачем? Нет. Когда я узнал, кто она такая, я потерял к чей интерес.
- Ты не так глуп, как кажется, - проронил Краск.
- Как и ты. Это защитная окраска. Садлер взглянул на меня с
подозрением:
- Ты должен был знать, кто она, после того, как видел ее в заведении
Дотса.
- Я просил Морли связаться с вами, потому что девушка может что-то
знать и ее показания позволят остановить убийцу. И я не думал, что надо ее
выслеживать для того...
Садлер меня перебил:
- Ты сказал, что убийца мертв. Он твердо решил меня подловить.
- Может быть. Мы надеемся. Но раньше убийца тоже был мертв. Однако
убийства продолжались.
- А сейчас?
- Ножи для ритуальных жертвоприношений пропали. Полицейский, который
находился рядом с трупом и имел доступ к ножам, исчез. Возможно, это ничего
не значит, но зачем рисковать? Я нашел двух женщин, которые напоминают
предыдущих жертв. Мы будем их охранять.
Интересно, достаточно ли убедительно это прозвучало?
Садлер наклонился к Чодо и долго простоял так, хотя губы Чодо даже не
дрогнули.
- Да, сэр. Я скажу ему, сэр. - Он выпрямился. - Чодо говорит, что для
тебя есть работа, Гаррет. Он хочет, чтобы ты нашел его дочь. Он хочет, чтобы
ты привез ее домой.
- При всех своих возможностях он не может ее найти?
- Он не желает, чтобы знали, что он ее ищет.
Краск сказал:
- Он не может сам ее искать, Гаррет. Это значит признать, что он не
хозяин в семье.
Да. И все начнут интересоваться, почему она сбежала.
- Понятно. - Я повернулся, походил для вида взад и вперед и наконец
остановился. - Я берусь за это дело. Но для начала мне надо опереться на
какие-то сведения. А я не знаю даже, как ее зовут.
- Белинда, - сказал Краск. - Но она будет под другим именем. Яйца
курицу учат.
- Белинда? Ты шутишь? Кого сейчас зовут Белинда?
- Это в честь старенькой бабушки Чодо. - Краск даже не улыбнулся. - Она
воспитывала его, пока он не смог позаботиться о себе сам.
У Краска сделался отсутствующий взгляд. Уж не тоскует ли он по старым
временам? Чодо лет на десять старше его, так что они не могли
вместе носиться по городу, но Краск и Садлер, как большинство подручных
Чодо, до того как прийти в Организацию, были уличными мальчишками, а потом
проходили специальное обучение за счет Короны в университетах Кантарда.
- Я берусь за это дело, - повторил я. Оказавшись лицом к лицу с Большим
Боссом, я обычно веду себя решительно. Единственная моя слабость - любовь к
жизни.
Садлер наклонился к Чодо и с показным удивлением слушал.
- Да, сэр. Я прослежу за этим, сэр. - И, выпрямившись, добавил: - Я
получил указание выдать тебе сто марок вперед в счет гонорара и оплаты
расходов.
И чего все эти люди суют мне деньги, может, пришла такая пора?
- Считайте, что я уже приступил к работе, - сказал я. - Только надеюсь,
мне не придется переться домой пешком, это километров пятнадцать.
Вот так - намеками, намеками. Но не настаивать. Мне ужасно хотелось
смыться. И поскорей. Пока не возникло что-нибудь еще.
На обратном пути я долго размышлял и пришел к выводу, что, если я
разыщу прекрасную Белинду Контагью, это может обернуться против меня.
Как только Краск и Садлер до нее доберутся, они захотят от меня
избавиться.
Возможно, именно потому, что они решили отправить меня к праотцам, они
и выбрали меня на эту роль. Хотя могли бы и догадаться, что я и так уже
слишком много знаю. Чтобы придать себе оптимизма, я решил положиться на их
сообразительность.
Итак, меня спасает лишь то, что я еще не нашел девушку. Пока она будет
в бегах, мне обеспечена чудесная жизнь.
Чем дольше я думал, тем больше убеждался в том, что мне надо упростить
свою жизнь. За всеми следить глаз не хватит.
Когда я вернулся домой, была уже ночь. С наступлением темноты пошел
дождь, и это меня почему-то удивило. Вроде ничего странного.
Я взошел по ступенькам крыльца, вычисляя, как бы мне отыскать Белинду
Контагью и скрыть это, пока я не разберусь с Краском и Садлером.
- Где вы были? - спросил Дин, прежде чем дверь открылась достаточно
широко, чтобы меня впустить.
- Ты мне кто, мать родная? Тебе до всего есть дело? Почему ты
встреваешь, когда я разговариваю с Его милостью?
Неплохо бы еще отпустить несколько колкостей насчет ведения хозяйства.
Так хочется, чтобы в доме было чисто, но при этом чтобы ничего не делать
самому.
Дин видел меня насквозь. Он был стар и медлителен, но отнюдь не дряхл.
Он фыркнул и отправился на кухню, но у двери кабинета остановился:
- Чуть не забыл. К вам пришли. Ждут в маленькой гостиной.
- Да?
Небось новая кошка, которая исцарапает мне все ноги? Или Брешущий Пес с
ночным донесением?.. Нет. Амато был бы в комнате
напротив, они с Покойником обмениваются безумными идеями. Проповедники?
Есть только один способ выяснить.
Я открыл дверь.
Время шло. Я пришел в себя, лишь когда женщина вспылила:
- Что, так понравилась? Или ты язык проглотил?
- Простите. Я ожидал увидеть не вас.
- Тогда нечего пялить глаза, как шимпанзе. Невидаль какая!
- Ваш отец только что нанял меня для того, чтобы я вас разыскал,
Белинда. В своей обычной вкрадчивой манере он предложил мне эту работу и
лишил меня всякой возможности отвергнуть его предложение.
Она тут же притихла и уставилась на меня.
- Его кучер привез меня домой. - Я вернул ей взгляд. Мне понравилось
то, что я увидел. Ее внешность радовала глаз. Она по- прежнему любила черный
цвет. И он по-прежнему ей шел.
- В черном вы выглядите замечательно. Немногим женщинам так идет черный
цвет.
Она была хороша в чем угодно или без всего. У нее все было на месте,
хотя у меня создалось впечатление, что она старается спрятать свои формы.
И тут замяукала кошка.
Интересно, где Дин прячет эту зверюгу.
В этот вечер Белинда не была похожа на жертв нашего маньяка. Короткие,
цвета воронова крыла волосы оттеняли бледность кожи и яркость губной помады
и по контрасту с ними выглядели совершенно необыкновенными. Я подумал, что,
возможно, эта бледность - семейная особенность и через несколько лет Белинда
будет походить на своего отца. Сейчас она была такая, как у Морли, а не
такая, как у Гулляра, хотя и там, и там она была очень хороша. У Гулляра
она, наверное, носила парик, и он делал ее в точности похожей на жертвы