Куклин Евгений. Ночи кровавого железа

сто никто не опорожнял. И бросать обрывки под кресло Покойника. Я
присмотрелся:
- Что вы делаете?
Под креслом лежали мои деньги. Я надеялся, что Туп не заметит.
- Собираюсь разжечь костер.
- Черт возьми, вы все-таки соображаете.
Я только болтал насчет костра, но никогда серьезно не думал его
разжечь. Я оперся на дверь и стал смотреть. Это интересно.
Клопы заволновались сильнее, чем обычно, когда кто-нибудь топает по
полу. Я заподозрил, что мой партнер не так далеко, как хочет изобразить.
Туп схватил лампу.
Черт! Он не отступает. Собирается идти до конца. Я решил не
вмешиваться, что бы ни случилось. Усмехаясь, я следил за ними.
- Надеюсь, он заметит костер прежде, чем огонь разгорится слишком
сильно и перекинется на дом. За четыреста лет Покойник изрядно высох.
Помните, когда Дежен вторгся в Польку, они не могли найти топлива для своих
самогонных аппаратов (в Польке нет деревьев) и тогда вытащили из древних
склепов старые мумии и стали их жечь?
Туп помолчал:
- Правда? Его лоб украсила большая вялая морщина.
- Правда. Тело, высохшее за несколько, сотен лет, неплохо горит. Не бог
весть как, но достаточно, чтобы получить драгоценную влагу.
- О!
Тупа не интересовали исторические анекдоты. По правде говоря, он был
сбит с толку. Какое отношение имеют наши дела к шайке пьяных варваров,
грабивших склепы далекой страны сто лет назад? Он меня удивлял. И
опрокидывал сложившиеся у меня представления о Страже. Возможно, я ошибался.
Возможно, там служат не только лентяи и взяточники. Возможно, у некоторых из
них, как у Тупа, добрые
намерения, просто они чересчур глупы, чтобы выполнять свои обязанности.
Туп сел на корточки и стал совать лампу под кресло Покойника.
Вели ему прекратить, Гаррет.
- Он живой. Бросьте, капитан. Он начинает подавать сигналы. Гаррет.
- Загляни-ка в наши головы, Старик. У нас возникла сложность.
Туп замер, пламя меньше, чем в полуметре от бумаги, глаза лишь чуточку
выше моего тайника.
Ты проклятие, посланное мне под конец моих дней, Гаррет. Я был
чрезмерно добр. Не однажды я испытывал искушение прервать наше
сотрудничество. Я жалею, что не поддался этому желанию. Ты плохо воспитан,
нагл, безрассуден и неотесан. Тебя спасает лишь твое грубоватое обаяние.
- Мамочка меня любила. Но что она понимала?
Я могу часами перечислять твои недостатки. Но сейчас не время.
- Ты так часто это делал, что я знаю их наизусть.
Прекрасно. Ты не лишен добродетелей, возмещающих эти недостатки.
Я впервые услышал от него такое. Тинни, Майя и еще одна, а может,
десяток дам поминали мои немногочисленные добродетели и многочисленные
недостатки, но...
Включая всепоглощающую лень. Однако на этот раз ты был прав, что меня
разбудил.
- Боже, забери меня отсюда. С меня достаточно.
Твои манеры достойны сожаления. Ты мог найти более пристойные способы
привлечь мое внимание. Но ты правильно оценил положение. Ты не справишься с
этим делом без моей помощи.
Самодовольный тип, а? Я дал Тупу сигнал к отступлению.
- Он проснулся.
Мне дышалось легче, когда Стража не покушалась на мое имущество и
состояние.
Я опасался, что дело примет такой оборот. Были намеки. Но под
воздействием твоего молниеносного и, казалось, окончательного успеха на
Холме я позволил себе обмануться. Потому что я хотел, чтобы это было
правдой. Да. Даже такие реалисты, как я, время от времени поддаются соблазну
принять желаемое за действительное. Сердце и ум естественным образом
избегают страшного.
Громко, пространно и со смиренным видом хвастайся своими провалами, и
они превратятся в достижения. Все увидят, какой ты молодец. Я сказал:
- Мне кажется, ты вообще не спал, а только прикидывался. Перестань
ломать эту чертову комедию, Весельчак. Девушки умирают четко по расписанию.
Пора положить этому конец. Ты беседовал со всеми, кто имеет хоть какое-то
отношение к делу. Что-нибудь ты узнал? Изложи нам свою точку зрения. Скажи,
как прекратить это раз и навсегда.
Вряд ли это получится. В том смысле, как ты это понимаешь. Если мое
первое впечатление верно. Капитан Туп! Мне нужны сведения о человеке,
которого вы подобрали на Дне. Гаррет, я хочу узнать об этих ножах для
жертвоприношений.
Я почувствовал, как он проникает в мои мозги глубже, чем обычно.
Вероятно, в то же самое время он забрался в голову Тупа. У Тупа глаза
полезли на лоб. Я понял, что в моей башке он ищет то, что я увидел на месте
последнего преступления, но не уразумел.
Это не забава и не развлечение, когда кто-то копается у тебя в мозгах.
Я терпеть этого не могу. Вам бы это тоже не понравилось. Там есть такое,
чего никто не должен знать. Но я не стал закрываться от Покойника.
Я могу это сделать, если как следует постараюсь.
Он меня удивил.
Бабочки?
- Да. Ну и что?
Уже третий раз. Это новый поворот. Хотя никто не упоминал бабочек в
связи с другими жертвами, я чувствую, что мы имеем дело с одним и тем же
убийцей.
- Серьезно?
Я не мог представить себе десяток парней, одержимых одним и тем же
пунктиком: как бы найти себе молоденькую, хорошенькую брюнетку, повесить ее,
выжать кровь и выпотрошить.
Да, Гаррет. Вот именно. В ходе моих многочисленных бесед выявилась одна
очень интересная подробность: белокурая девица Таня Факен была не
натуральной блондинкой. Блондинкой она стала за несколько часов до гибели.
- А существуют вообще натуральные блондинки? Я их почти не встречал.
Да, их немного. Я хочу сказать, что на цвет волос жертв следует
обратить внимание.
Это сообразил даже Туп. Я так и сказал.
Конечно. Но, разоблачив убийцу, мы на радостях об этом забыли. Так?
- Когда злодей схвачен и все закончено, детали уже не имеют значения.
Ты сказал, что опасался этого. Ты понял, что происходит, еще до того, как я
все испортил своим обманчивым успехом?
Да. Ты правильно думаешь, что такого рода убийства случались и раньше.
Я знаю в прошлом три серии подобных убийств, хотя о первых двух сериях мне
известно лишь понаслышке. Эти преступления происходили, когда я еще был на
ногах и окружен существами, чьи причуды и горести представляли в лучшем
случае академический интерес. Типы жертв и способы убийства совпадают, но,
насколько я помню, до сих пор не было речи о бабочках.
- Может, никто их не замечал. Обычно, видишь то, что ожидаешь найти.
Но один из подчиненных Тупа заметил.
Возможно, ты прав. Незачем было искать бабочек. Хотя, как я уже
отметил, меня не очень интересовало поведение немытых, невежественных и
недоразвитых варваров, способных топить перегонные кубы останками своих
предков.
Он любит иногда подпустить шпильку.
- Ладно. Ты кое-что знаешь. Говоришь, что этого опасался. Может, ты
перейдешь к делу до того, как в городе будут перебиты все брюнетки?
Признаюсь, я питаю слабость к рыженьким, но брюнетки тоже имеют свои
достоинства и представляют большую ценность.
Кошмары старых времен, Гаррет.
- Это уже было. Ну? Выкладывай свой сюрприз.
В предыдущие разы я близко не сталкивался с этими преступлениями.
Однако события были столь драматичны, что застряли в памяти, хотя и без
некоторых полезных подробностей.
- Ясно. - Я начинал злиться. И ему это доставляло удовольствие. -
Может, вспомнишь, что у тебя там застряло в памяти?
Он мысленно вздохнул и, презрев мое нетерпение, храбро продолжал:
Тогда, как и теперь, жертвы обладали однотипными физическими
особенностями. Это были молодые брюнетки, привлекательные по человеческим
представлениям, с очень похожими чертами лица. В сущности, сходство лиц
казалось более важным, чем рост и вес.
Перед моим мысленным взором промелькнуло множество лиц; тех, которые
Покойник представил себе из бесед с родственниками женщин, и тех, что с
давних пор остались в его
памяти. Все эти женщины были из разных семей, но могли сойти за сестер.
Все походили на дочку Чодо, может, только не такие бледные, и прическу
носили такую же, как она, когда я увидел ее у Гулляра...
Стоп. Мне впервые пришло в голову, что там у нее была другая прическа.
Она распустила волосы, а в заведении Морли они были уложены короной вокруг
головы.
Прическа может быть ключом к разгадке. Покойник показал мне
несколько причесок из прежних времен. Лица и фигуры вырисовывались смутно,
но волосы были причесаны, как у дочки Чодо в дансинге у Гулляра. У всех
недавних жертв были пышно взбитые волосы.
- Итак, возможно, перед нами несчастливый парикмахер, - сказал Туп. -
Он крадется по коридорам истории, уничтожая неудачные и вышедшие из моды
прически.
Все-таки у него есть чувство юмора. Правда, весьма своеобразное.
Я сказал:
- Все это как-то жутко, Весельчак. И так думал не только я. Несмотря на
кажущееся легкомыслие, Туп позеленел от страха.
Здесь замешано колдовство, Гаррет. Древнее, мрачное, мерзкое
колдовство. Самая отвратительная форма черной магии. Кремированные покойники
не могут воскреснуть и снова взяться за свои зверства.
- В самом деле? - Какой гений. - Я тоже так думаю.
Я все-таки сыщик. И применяю дедуктивный метод. А может, индуктивный. Я
всегда их путаю.
Тут действует проклятие. Если теперешняя серия убийств на самом деле
связана с предыдущими, это очень сильное проклятие. В прошлом после ареста и
казни преступников убийства прекращались.
- Но потом опять возобновлялись. Со временем. Случайно. Через много
лет.
- А сейчас они возобновились сразу же, - сказал Туп.
На этот раз впервые преступника поймали быстро. На этот раз впервые
обошлись без судебного процесса и казни. На этот раз впервые тело
преступника кремировали.
- Ну и что? - спросил Туп. Теперь он тоже включился в игру. К тому же
он снова подошел к лампе, будто раздумывая, не стоит ли разжечь костер,
просто чтобы поторопить Покойника.
Туп не так глуп, как прикидывается. Насколько я помню, раньше убийц
ловили, судили, приговаривали к смерти и вешали. Повесили двоих. Самому
первому, кажется, отрубили голову. Тогда рубить головы было в моде. В каждом
случае останки хоронили в общей могиле.
Казненных преступников до сих пор хоронят в общих могилах. Это
составная часть наказания.
- Ну? - сказал я.
- И что? - сказал Туп.
Гаррет, Гаррет, неужели тебе настолько лень пошевелить мозгами? Я
сказал тебе все что нужно. Ты превратил свою голову в мусорную свалку и
место для прикрепления ушей.
Все те же старые штучки. Я должен воспользоваться данными мне богами
мозгами и талантами и докопаться до всего сам. Он не шутит. Он думает, что
так он меня воспитывает.
Туп схватил лампу и направился к креслу Покойника.
Я помахал рукой, чтобы он вернулся:
- Покойник прав. Отчасти. Он сообщил нам все что нужно. Так или иначе,
если вы будете ему угрожать, он заупрямится. Он гордый. Скорее позволит вам
сжечь его самого и весь дом в придачу, чем даст более прямой ответ.
С минуту Туп глядел на меня, потом решил, что я говорю правду.
- Чертов оракул, а? - Он поставил лампу на место. - Так что он сказал?
За что нам зацепиться?
Я не имел понятия. Знал только, что Покойник видел какую-то зацепку, и
она, по всей видимости, была прямо у меня перед глазами.
Разумеется, он не был в самой гуще событий, он не был подавлен и
смущен, и его ноздри не щекотал до сих пор запах, идущий от умершей в муках
девушки. Он все вычислил и теперь говорит себе, что Гаррет бестолков до
невероятия.

28

Меня уже почти осенило. Я чуть не воскликнул: Эврика! Подсознание
намекало мне, что, если я буду хорошим мальчиком, оно отплатит мне тем же.
Но тут кто-то заколотил в дверь. Парадная дверь - это просто бич. Надо
заложить ее кирпичами. Входить и выходить украдкой через черный ход. Если
какой-нибудь надоеда обнаружит вместо двери кирпичную кладку, неужели он
станет продолжать навязывать мне свое общество?
Догадка ускользнула от меня. Я взглянул на Тупа. Он был в таком
недоумении, что, наверное, не смог бы написать собственное имя. Помощи ждать
не приходится. Я поплелся к двери посмотреть в глазок. И увидел Морли и
Дина, которые, в свою очередь, пялились в щелочку на меня. Мне очень
хотелось оставить
их за дверью. Но Морли ведь пройдет сквозь стену, если его заставить
ждать. И он, пожалуй, не заслуживал мокнуть под дождем. А я не мог
придумать, как бы мне его впустить, а Дина оставить на улице, так что
пришлось открыть и впустить всю компанию и еще выслушать их неблагодарные
замечания насчет того, сколько нужно времени, чтобы отпереть дверь.
Мне пришло в голову, и не впервые, что я мог бы продать свой дом
гораздо дороже, чем сам заплатил за эту развалюху. И переехать куда-нибудь,
где меня никто не знает. Я мог бы устроиться на настоящую работу, вкалывать
десять или двенадцать часов в день, а в остальное время не терзаться всякими
неприятностями. Покупатель будет наслаждаться тем, что я ему оставлю в доме.
Я сделаю покупку более привлекательной, предложив все содержимое в придачу
бесплатно. Caveat emptor (2)! Пока, Дин. До свидания, Покойник.
- Если уж ты меня вызвал, давай побыстрей, - сказал Морли. Нет чтобы
поинтересоваться моим здоровьем. Для того, верно, и существуют друзья, чтобы
в их присутствии мы чувствовали себя незащищенными и нелюбимыми. - У меня
свидание...
- В самом деле? - Я попробовал перенять манеру Покойника. - Ты
припоминаешь некий труп, не так давно оказавшийся в некоем каретном сарае на
некоем Холме? Это тело имеет отношение к некоей серии крайне неприятных
убийств.
- Которые были для кого-то любимым развлечением?
- Возможно, для кого-то гораздо менее достойного, чем ты или я, но ты
прав. На этот труп мы наткнулись однажды во время вечерней прогулки.
Зачем мы все это говорили? Я сам начал неизвестно зачем, разве что Дин
стоял поблизости и слышал наш разговор. Но какая разница, что думает Дин?
Дин любит кошек. С типами, которые любят кошек, определенно не все в
порядке. Кого интересует мнение Дина?
- Ну и что с этим трупом?
- Ас ним вот что. Джентльмен, который той ночью получил по заслугам, не
оставил своего занятия, несмотря на то, что попал в городской крематорий.
- Что?! Морли не мог больше поддерживать игру.
- Произошло еще одно убийство. Такое же, как и все остальные. Точно по
расписанию.
Мы еще не знаем, кто эта девушка, но скоро узнаем. - Я повернул голову
в сторону комнаты Покойника. - У нас в доме официальное лицо. Покойник
сказал, что здесь действует проклятие. Колдовство.
- Не может быть! Правда?
- Не надо говорить в таком тоне. Дин! У тебя есть работа. Чем торчать
тут двадцать шесть часов в сутки, лучше бы...
Хоть Дину и под семьдесят, годы над ним не властны. Он показал нам
язык, как шестилетний карапуз. И пулей бросился на кухню, только пятки
засверкали. Пока он бежал, я поведал Морли о своих планах продать дом со
всем имуществом в придачу. Морли не ухватился за возможность покупки. Угроза
не произвела на Дина ни малейшего впечатления. Надо бы мне проводить больше
времени на улицах и снова учиться быть гадким.
Дин был осужден на семилетнее пребывание на кухне. Я отметил
наступление новой эры тем, что уговорил Морли пройти ко мне в кабинет и
объяснил ему, как обстоят дела. Поскольку Морли наполовину эльф и знаком с
мистикой и колдовством, он сразу усек, в чем суть, и немедля нашел то, что
не давало мне покоя с тех пор, как Покойник, по его утверждению, дал мне
необходимые сведения.
- Когда ты привел капитана Стражи, человек, которого ты тюкнул, был
голый. В старые времена преступников хоронили в той одежде, в которой их
казнили. Одежда может быть ключом к разгадке. Или некий предмет, который
старик носил с собой. Амулет. Украшение. Незнакомец, проникший в каретный
сарай, взял этот предмет, когда раздевал труп.
- Достаточно!
Я понял. Проклят не человек, а предмет, который этот человек носит с
собой. Может быть, ножи.
Я вздрогнул. Передернул плечами. Весь похолодел. Мне стало страшно..
Придется побегать. Очень много побегать. Раскопать судебные протоколы
еще имперских времен и посмотреть, что было общего у всех этих злодеев.
Какое украшение, какой предмет одежды может нести проклятие, заставляющее
разумное существо убивать девиц, обрекая их на участь, которую некоторые
считают хуже смерти.
Да, девочки?

29

Дело развивалось в своем ритме. Когда я собрался вернуться к Тупу и
Покойнику, я уже знал, что сейчас произойдет. Это было неизбежно.
Кто-то постучал в дверь.
- Три бородатых разбойника, - пробормотал я и пошел открывать, так как
Дин объявил, что он не может, еще до того, как стук прекратился.
Я посмотрел в глазок. Лучше бы это были три бородатых разбойника! Я
решил изобразить, что никого нет дома. Но Брешущего Пса не так легко
обмануть. Он приходил достаточно часто и знал нашу страшную тайну.
Кто-нибудь всегда дома.
Я открыл:
- Что тебе надо?
- Прошло больше недели, Гаррет. Ты не берешь мои заметки.
Он протиснулся в коридор вслед за разгоняющими врагов защитными
ароматами, на пол потекла дождевая вода. Он вытащил последний отчет.
- Ты пишешь всемирную историю?
- Что мне еще делать? Дождь не прекращается. Я не люблю, когда на меня
льется вода.
- Я это заметил.
- Что?
- Ничего. Ничего. Одиночество расшатало мои нервы. Может, тебе стоит
поработать над стилем своих речей? Дождь не может идти без конца.
- Не может и не идет. Каждые сутки льет только днем. Ты обратил
внимание? Дождь идет только в дневное время. Почему погода так испортилась,
Гаррет?
Я хотел подкинуть ему идею насчет Кантарда и управления ураганами, но
боялся, что он разразится новой безумной теорией.
- Можно подумать, что сами боги мешают мне распространять правду.
- Боги, пожалуй, мешают даже больше, чем смертные.
Я промолчал, точнее, не успел ничего сказать. Брешущий Пес оцепенел.
Глаза его округлились, дыхание участилось. Он поднял руку
в жесте, призванном защитить его от сглаза. Он произнес:
- Чур меня! Чур! Чур! - и с визгом стал отступать к двери. - Это он! -
прохрипел Брешущий Пес. - Гаррет! Это он!
Он был капитан Туп, который, широко разинув рот, стоял на пороге
комнаты Покойника. Повернувшись к Амато, я увидел, как за ним закрывается
дверь.
- Чур! Чур! - показывая пальцами рожки, сказал я. - Что это было? Туп
спросил:
- Что здесь делал Амато?
- Они с Покойником приятели. Встречаются и сочиняют истории про тайные
сговоры. Удивительно, как они ладят друг с другом. Теперь ваша очередь.
Откуда вы знаете Брешущего Пса?
У Тупа дернулась щека. Вид у него был такой, будто он не знает, где
находится.
- В ходе моей работы я был вынужден ограничить свободу мистера Амато
как приспешника тайных махинаторов, кукловодов, дергающих за веревки судей и
чиновников-марионеток.
Я рассмеялся:
- Вы его арестовали?
- Я его не арестовывал, Гаррет. Что бы он ни говорил. Я просто попросил
его пойти
и поговорить с человеком, которого огорчили его слова. Все было бы
прекрасно, если бы он заткнулся хоть на минуту. Но, увидев лучшую в своей
жизни публику, он не устоял и толкнул пламенную речь. Слово за слово, и мне
пришлось отвести его к судье, чтобы его официально предупредили, что он
может быть обвинен в клевете. Амато не успокаивался. У судьи Грома нет
чувства юмора. Он не считает Брешущего Пса забавным уличным персонажем. Чем
больше свирепел Гром, тем больше Амато распускал язык. Наконец Гром
взбесился и дал Амато пятьдесят пять дней за оскорбление суда. И во всем
виноват этот Пес. Как он ругался, когда его вели в Аль-Хар, вы в жизни не
слышали такой ругани! Черт возьми, если бы он хоть тогда попридержал язык, я
бы, возможно, скрепя сердце выпустил его. Но он обругал и меня.
- Другой взгляд на события, - сказал я. - Хотя его версия не особенно
отличается. Он тоже говорит, что сам виноват.
Туп усмехнулся, но мрачно.
- Жаль, что не все наши бунтовщики так безобидны.
- А?
- Принц полагает, что мы находимся на пороге хаоса; эта причина, среди
прочих, заставляет его относиться ко всему так серьезно. По его словам, если
Корона не проявит готовности в доступной и понятной форме выполнить
общественный договор, заключенный ею с карентийским народом, мы вступим в
период растущей нестабильности. Первым признаком этого будет появление в
округе групп, осуществляющих самосуд.
- В некоторых районах такие группы уже есть.
- Я знаю. Принц считает, что эти группы будут усиливаться и
политизироваться. И это будет происходить быстро, если только Слави
Дуралейнику не изменит счастье. Каждый раз, когда он оставляет нас в
дураках, все больше патриотов направляется в Кантард, чтобы помочь укротить
мятежника. Чем больше законопослушных граждан уезжает, тем меньше остается,
чтобы поддерживать порядок здесь.
Принц думает, что группы линчевателей могут объединиться в своего рода
неофициальную милицию. А потом эти группы из-за политических разногласий
начнут разбивать друг другу головы.
- Ясно. Некоторые даже могут захотеть избавиться от теперешних властей.
- Королевская семья может оказаться в одном ряду с уличными шайками.
Я промолчал и очень этим гордился. В целом мы, карентийские обыватели,
не проявляем интереса к политике. Мы хотим только, чтобы нас оставили в
покое. Мы избегаем платить налога, но все- таки расстаемся с деньгами в
надежде, что власти нас защитят. Немножко денег туда, немножко сюда, бандиты
из налогового управления не отбирают всего. Насколько я могу судить, таковы
традиционные отношения обычного гражданина с государством, если только этот
гражданин сам не является государственным жуликом. Я сказал:
- Надо как следует присмотреться к этому принцу, если он действительно
считает, что Корона - это. не только механизм для вытягивания денег из
населения и кормежки привилегированных классов.
Я вложил в свои слова слишком много язвительности. Туп не уловил, что я
просто циник и зубоскал, а не бунтовщик. Он одарил меня чрезвычайно гадким
взглядом.
Я добавил:
- Возможно, мне стоило обратить больше внимания на басню о длинном
языке Брешущего Пса.
- Возможно, Гаррет.
- Что вы делали там?
Этот вопрос понятен каждому ветерану. А в Танфере все взрослые
человеческие существа мужского пола, которые могут стоять на ногах, и
множество тех, кто уже не может, - ветераны. Корона хорошо умеет лишь
признавать всех мужчин годными для военной службы.
- Я был в армии. Сначала в боевой пехоте, затем в дальней разведке.
После ранения меня перевели в военную полицию. Однажды я спас одного
баронета и таким образом получил этот пост.
Герои! Но это ничего не значит. Почти все, кому удается прожить
достаточно долго и выкарабкаться, совершают когда-нибудь героический
поступок. Даже такие отъявленные подонки, как Краск, щеголяют медалями. В
Кантарде другой мир. Иная реальность. Мужчины, будь они герои или злодеи, с
гордостью показывают свои награды.
Противоречивость. Человек полон противоречий. Я знал убийц, которые
были артистическими натурами, и артистических натур, которые были убийцами.
Художник, написавший портрет Элеоноры, был гением и в той, и в другой
области. Двойственность его натуры доставляла ему мучения. Его страдания
закончились лишь тогда, когда он встретил еще более безумное существо.
Я сказал:
- Мы отклонились от темы. Давайте решим, что нам делать с этим убийцей.
- Вы верите, что эти убийства достались нам в наследство?
- Вы имеете в виду прошлые вспышки? Туп кивнул:
- Да, Покойнику я верю. Нам надо покопаться в старых документах. У вас
есть к ним доступ и хватит сотрудников и власти над чиновниками.
- А что искать?
- Не знаю. Общую нить. Что-нибудь. В прошлом, когда один и тот же
призрак возвращался снова и снова, его ловили и останавливали. Мы посмотрим,
что они делали, и подумаем, что делать нам. И, может, поймем, в чем была их
ошибка и почему лечение не помогало.
- Если ваш приятель не понабрался сведений у Брешущего Пса.
- Да. Если.
- Что вы собираетесь делать?
- Я видел первого типа живым и одетым. Я ставлю на одежду и надеюсь,
мне опять повезет.
Туп пристально на меня посмотрел. Он думал, что я знаю нечто важное. Я
знал, но какой толк говорить ему, что есть уцелевшая
жертва покушения и эта жертва - дочь Чодо Контагью? У Тупа сделается
сердечный приступ, да еще и геморрой.
- Хорошо. Скажите мне только одно, Гаррет. Что здесь делает Морли Дотс?
Туп не такой дурак, чтобы не знать, что мы с Морли давние друзья.
- Мне известно, на что способен Морли. И известно, на что нет. - Как
объяснить Тупу, что профессиональный убийца Морли никогда не убивал тех, кто
на это не напрашивался? Как объяснить, что у Морли более твердые принципы,
чем у большинства стражей закона? - Он для меня окно в другой Танфер. Если
понадобится там что-либо отыскать, ом найдет.
Я на это надеялся.
Теперь я уже забыл, почему послал Дина за Морли, хотя в то время мне
казалось, что так надо. Может, Морли удастся связать меня с дочкой Чодо. Она
должна что-нибудь знать. В ее хорошенькой головке могла остаться та самая
подробность, которая позволит нам схватить этого выродка.
Хотя, конечно, она из тех, кто не видит ничего, кроме себя. Вероятно,
она забыла о старикане, изрыгавшем бабочек, как только страх у нее прошел.
Туп нахмурился, ему не нравилось, что в расследование втянут Морли.
Даже если офицеры Стражи начнут совершенно новую жизнь, они все равно будут
думать только о своей заднице.