Куклин Евгений. Ночи кровавого железа

подходило его имя, и он выглядел так, как должен выглядеть каретный мастер.
В моем представлении. Тощий старичок, волосатый, с грубой, словно дубленой
кожей, умными глазами и огромным запасом жизненной силы. Натруженные руки
говорили о том, что он все еще работает. Он стоял очень прямо и уверенно
занимал свое место в жизни. Он и его ученики были одной большой счастливой
семьей. Он не изображал безразличного ко всему патриарха. Он затеял горячий
спор с тремя сыновьями и четырьмя подмастерьями о том, правда ли, что
королевские правила превращают танферских футболистов в группки ноющих,
трусливых слабаков.
Есть о чем поспорить. Королевские правила вступили в силу до моего
рождения.
Карентийский футбол, или регби, теперь такой грубый, что я не пожелал
бы стать футболистом даже своему врагу. А единственным правилом старого
футбола было не применять холодного оружия.
- Я смотрю, здесь увлекаются футболом.
- Да, это серьезно. Лучшие игроки вышли из Лудильного ряда. В каждом
квартале своя команда. Малыши начинают играть в футбол, едва научатся
ходить.
Может, жители Лудильного ряда и очень практичны, но умом не блещут.
Однако я оставил это соображение при себе. Обычно эти два качества
сочетаются с третьим: Не очень терпимы.
- Я и сам играл, когда был помоложе, - сказал Плеймет.
- Вот это да!
Он один стоит целой команды.
Плеймет хитер. Он ловко ввернул замечание в этот старый, вероятно,
вошедший уже в обычай спор и получил ответ, так как в свое время, очевидно,
был звездой. Прежде чем я сообразил что к чему, мы уже сидели с компанией
Тополя. Я прилежно следовал совету Плеймета. Покойник поразился бы, как
долго я не раскрывал рта.
Через некоторое время компания завершила обсуждение вечной футбольной
темы и вежливо поинтересовалась причиной появления Плеймета. Плеймет широко
улыбнулся, будто смеялся над тем, что принимает всерьез какие-то пустяки.
- Мы с моим приятелем Гарретом собрались в крестовый поход.
Наши собеседники понимали, что такое крестовый поход. Они были
религиозны. Настоящая соль земли и становой хребет нации. Ни у кого из них
до седьмого колена не было ни одной собственной мысли.
Извините. Иногда я перебарщиваю с критикой.
Любопытство усилилось. Плеймет с минуту подразнил их, а потом сказал:
- Пусть лучше Гаррет расскажет. Он сам с этим столкнулся. Я просто
стараюсь ему помочь.
Я представил, как разъярился бы Туп, если бы узнал, что я в присутствии
всего города копаюсь в его грязном белье. Тополи, как положено, пришли в
ужас. Я этого и добивался; я заметил, что старика это волнует больше других,
молодежь воспринимает мой рассказ просто как страшную историю.
Я сказал:
- Так что теперь единственной способ напасть на след этого чудовища -
найти его карету.
Тут все уразумели, в чем дело. Вся компания притихла и помрачнела. Все
глаза устремились на старика. Он бесстрастно смотрел на меня:
- Мистер Гаррет, вы считаете, что эта карета вышла из моей мастерской?
- Мистер Тополь, Плеймет говорит, что вы лучший каретный мастер в
Танфере. Значит, если карету сделали в городе, только вы способны смастерить
такой красивый экипаж.
- Надеюсь, что так. Опишите ее еще раз. Я описал, вспоминая мельчайшие
подробности. Сыновья не так умело, как старик, скрывали свои мысли. Я понял,
что карету сделал Лео Тополь. Вопрос был только в том, назовет ли старик
заказчика. Он назвал.
- Мистер Гаррет, мы сделали эту карету в точном соответствии с
пожеланиями заказчика около трех лет назад. Я не сторонник ложной
скромности. Это была самая красивая карета в Танфере. Я беру на себя
ответственность за ее изготовление, но не признаю за собой никакой вины.
- Простите?
Один из сыновей пробормотал:
- Эта проклятая штука приносит несчастье. Старик метнул на него
свирепый взгляд.
- Карету заказала мадам Таллия Лета, жена и мать Ледовых Лоцманов
СтрахКошмаров. Через три месяца после покупки с мадам Лета произошел
несчастный случай. Она выпала из кареты. Ей размозжило голову колесом.
О Боже! Я боялся, что здесь могут быть замешаны колдуны, обладающие
огромной силой.
Карентийские чародеи в основном принадлежат к школам четырех стихии:
Земли, Воздуха, Огня и Воды. Заклинатели Ветров и Властители Бурь,
относящиеся к Школе Воздуха, встречаются очень часто, еще больше Повелителей
Огня. Волшебники, представляющие Школу Земли, может, и есть в Каренте, но в
Танфере я не знаю ни одного. Так же трудно найти приверженцев Школы Воды.
- Я не знал, что у нас в городе есть Ледовые Лоцманы.
- В городе нет, - ответил старик. - Эта женщина жила здесь. А Ледовые
Лоцманы все умерли. В Бухте Скрещенных Костей.
Ага. Там было большое морское сражение. Нам дали пинка под зад. Однако
венагетам тоже не повезло: победа на море не имела стратегического значения.
- Понятно, - сказал я, хотя ничего не было понятно.
- У мадам не осталось наследников. Состояние перешло к Короне.
Королевские чиновники продали все с молотка. Карету купил лорд Мукиадан.
Такой фамилией можно напугать. Я припомнил одного Мукиадана, он был не
счастливее мадам Лета.
- Его тоже постигла злая судьба, так?
- Его убили. Преступник скрылся.
- Это случилось в карете, - вставил один сын.
- Стрелой из арбалета прямо в глаз, - прибавил другой.
И изобразил все это энергичными телодвижениями со звуковыми эффектами.
- Кому потом досталась карета?
- Герцогине Сумерханской. Леди Гамильтон. Я ее знал.
- Кажется, ее тоже постигла неудача. Сестра бабки короля леди Гамильтон
решила посетить фамильное поместье в Оккоке. Она не позаботилась об охране,
хотя на небе стояла полная луна. Оборотни зацеловали ее до смерти. Лео
Тополь фыркнул, но ничего не сказал.
- Это было полтора года назад. С тех пор карета, наверно, еще не раз
сменила владельца?
- Нет. Наследный принц Руперт привез ее обратно в город и поставил в
каретный сарай, за домом леди Гамильтон. Насколько я знаю, с тех пор на ней
никто не ездил.
Старик вытащил табак и трубку. Набил ее, зажег, откинулся на спинку
стула, закрыл глаза, выпустил колечки дыма и задумался. Семья спокойно
ждала. Я тоже. Плеймет подавал знаки официанту, чтобы заказать на всех еще
по кружке темного. Разумеется, за мой счет.
Как только принесли пиво. Тополь проснулся. Он подался вперед, отпил
полкружки, вытер губы тыльной стороной ладони, рыгнул и произнес:
- Я не верю в колдовство, Гаррет. - Теперь мы были друзьями. Я угощал
его пивом. - Но на твоем месте я бы поостерегся. Похоже, кто приблизится к
этой карете, отправится на тот свет.
Он нахмурился. Ему это не нравилось. Вдруг пойдут слухи? Что если все
подумают, что виноват каретник?
- Я тоже не очень верю в проклятия и злых духов. - Но если карета
действительно заколдована, как это могло получиться?
- А хрен его знает! - Он жадно выплеснул в горло вторую половину
кружки. - Хрен знает что творится! Ерунда какая-то.
Тут вмешался Плеймет:
- Спасибо, мистер Тополь. Вы поговорили с нами и совершили доброе дело.
Он толкнул меня коленом и встал. Я удивился, почему он так заторопился,
но вспомнил, что обещал его слушаться. Я прибавил свою долю благодарностей,
извинился и пошел за Плейметом в дождь.
- Что случилось? Куда ты так спешишь?
- Тополь стал пьянеть. Сейчас он начнет оплакивать своих мальчиков, не
вернувшихся из Кантарда. Я думал, ты хочешь сегодня хоть немного поспать.
- 0-ох!
- Да. Его очень жалко. Но это не значит, что ты должен мучиться вместе
с ним. Пусть он сам борется со своими призраками.
Справедливо. Но я не ожидал, что Плеймет так думает. Я потуже
завернулся в плащ. Ночной ветер нес холод.
- Мне уже давно пора спать, Гаррет. Надеюсь, я тебе помог.
- Надеешься? Черт возьми, наш разговор решает все дело. Теперь надо
только выяснить;
кто разъезжает в этой карете.
Вряд ли это будет легко. Видите ли, в обязанности наследного принца
входит обеспечение внутренней безопасности Каренты. Стража Танфера - одно из
подчиняющихся принцу загадочных подразделений. И если Туп сказал правду, то
за всем давлением на Стражу стоит старый добрый Руперт.
- Заходи почаще, Гаррет, - сказал Плеймет. - По крайней мере давай мне
знать, как продвигается дело.
И он припустил так, словно опаздывал на свидание с одной из своих
кобыл. Минуту я стоял и от удивления мок под дождем, затем пожал плечами.
Плеймет и раньше так поступал. Он не понимает, что ведет себя, как дикарь и
грубиян.
А теперь куда?

16

Теперь к Морли.
Это было мне по пути. Я просто заскочил. Меня встретили не с большим
радушием, чем раньше. Может быть, с меньшим. Многие посетители ушли. Другие,
казалось, были встревожены, лишь приятель Плоскомордого Уник спокойно сидел
в тени за тем же угловым столиком и где-то витал.
Рохля глянул на меня волком и скосил глаза на свой бочонок. Я сказал
ему:
- Этот мерзавец Сарж предупредил, что все свалит на меня. Морли здесь?
Рохля сразу же поднял вверх палец и задрал бровь. Я мотнул головой,
чтобы убедиться, что он меня понял: мне нужно не только узнать, дома ли
Морли, но я хочу его видеть. С Рохлей надо все уточнять. Он туповат.
Он из тех парней, которые думают, что если задачу нельзя решить с
помощью обмана или дубинки, значит, это не первоочередная задача и ее не
стоит решать вовсе. Надо не обращать на нее внимания, и она исчезнет сама.
Рохля что-то промычал в переговорную трубку, а затем взмахнул рукой,
показывая, что я могу подняться на второй этаж. Очевидно, у Морли не было
гостей.
Я взобрался по лестнице, подкрался на цыпочках к двери Морли и, прежде
чем постучать, прислушался. Ни звука. Обычно за дверью начиналась беготня,
как будто чья-то жена искала, куда спрятаться. Сейчас я услышал только голос
Морли, приглашающий меня войти.
Я открыл дверь. Что-то скользнуло в воздухе перед моим носом. Морли
сидел за письменным столом, откинувшись назад и задрав ноги, и метал
дротики. Я не узнал разрисованное лицо, которое служило ему мишенью.
- Ты что, хочешь наслать на кого-то порчу?
- Нет. Я нашел все это в лавке старьевщика. Вышитое на бархате лицо
напоминает мне мужа моей сестры. - Вжик. Шмяк. Опять в глаз.
- Что случилось?
- Гостей нет?
- На улице слишком мокро. Пока погода не наладится, гостей ждать
нечего. - Вжик.
Шмяк. Прямо в кончик носа. - Хочешь собрать дротики?
- Ты сегодня такой энергичный.
- Да. Раз уж ты бегаешь вместо меня, не видел, этот зануда Уник внизу?
Мне лень спускаться.
- Он там сидит. По-моему, без сознания. Дым довольно густой.
Морли схватил переговорную трубку:
- Рохля, вышвырни отсюда этого зануду Уника. Но не оставляй там, где
его переедут колеса. - Морли положил трубку и посмотрел на меня. - Надеюсь,
он получит воспаление легких.
- У тебя неприятности с этим человеком?
- Да. Он мне не нравится.
- Ну так не впускай его сюда.
- Его деньги так же хороши, как и твои. Может, даже лучше. Он тратит их
здесь. - Морли не удалось меня разозлить, и он спросил: - Что с тобой? У
тебя такой вид, будто ты ждешь не дождешься поскорей облегчить душу.
- Я знаю, откуда карета.
- Карета? Какая карета?
- Та, что стояла на улице, и куда пытались затащить дочку Чодо. Я нашел
мастера, который сделал эту карету. Он сказал мне, где ее найти.
Я объяснил. Морли вздохнул и спустил ноги на пол.
- Как это на тебя похоже! Вот я тут сижу и наслаждаюсь жизнью, а ты
приходишь и все портишь.
Он встал, открыл стенной шкаф, достал плащ и модную шляпу, которая,
должно быть, стоила ему десятка переломанных.
- Что ты делаешь?
- Пошли проверим.
- Что?
- Насколько я понимаю, это поможет нам увидеть Чодо. Оружие при тебе?
- Кое-что при мне.
- Хоть чему-то ты научился, а?
- Надеюсь! Какие трудности с Чодо? Я думал, ты сидишь крепко. Это я у
него в черном списке.
- Не знаю. Я послал ему записку, что мне нужно с ним поговорить. По
важному делу. Ответа я не получил. Раньше такого не было. Потом мне окольным
путем намекнули, что обо мне не хотят слышать, и если я не дурак, то больше
не стану никого беспокоить.
- Странно.
Это не укладывалось у меня в голове. Морли - крупный независимый
предприниматель. Чодо должен был его выслушать.
- С тех пор как вы с Уингер там побывали, все очень странно. И
становится все страннее. Мы спускались по лестнице. Я сказал:
- Вы помешались на усах. В чем тут дело?
- А что?
- Они везде. Тебе они идут. Стручку тоже пойдут, если он сумеет их
отрастить. Но на роже Рохли они выглядят, как гнездо гадкой хищной птицы.
- Он за ними не ухаживает.
Морли метнулся к прилавку и сказал несколько слов Рохле. Я заметил
отсутствие Уника и мокрые плечи Рохли. Но дух Уника оставался с нами. Дым
стоял такой, что хоть топор вешай.

17

Когда идет дождь и дует ветер, в Танфере становится темно. Уличные
фонари отказываются светить. Впрочем, они и стоят лишь на Холме и в Веселом
уголке, а воры и хулиганы, опасаясь гнева наших повелителей, как светских,
так и из преступного мира, уходят искать удачу в другие части города. В ту
ночь на Холме было темнее, чем в душе священника. Мне это не понравилось. Я
предпочитаю видеть приближающуюся беду.
Морли был возбужден, как ребенок, который собирается напакостить. Я
спросил:
- Что ты об этом думаешь?
Я беспокойно озирался вокруг. Мы беспрепятственно приближались к дому
леди Гамильтон, и от этого я встревожился еще больше.
Я не верю в удачу. Я верю в умножающиеся неудачи, в несчастья, которые
затаились и накапливаются, а потом посыплются на голову одно за другим.
- Перелезем через стену и посмотрим, там ли карета.
- Ты мог бы давать уроки по применению тактических новинок Слави
Дуралейнику.
Мне было не по душе его предложение. Нас могли арестовать. Нас могли
ранить. Нам могли нанести непоправимый вред. Частные охранники на Холме
гораздо более несдержанны, чем караульные, оплачиваемые государством.
- Не сходи с ума, Гаррет. Ничего не случится.
- То же самое ты говорил, когда обманом уговорил меня помочь доставить
Большому Боссу того вампира.
- В тот раз ты не знал, что делаешь. Ну да. Как будто теперь я знаю,
что делаю!
- С твоим оптимизмом долго не проживешь.
- Оптимизм - следствие правильной жизни.
- Оптимизм - следствие лошадиного корма, который превращает тебя в
мула.
- Тебе бы тоже неплохо поесть лошадиного корма, Гаррет. Мясо наполнено
соками животных, которые умерли в страхе. Поэтому ты становишься таким
робким.
- Да. признаться, никогда не слышал, чтобы капуста испытывала страх.
- Вот они идут. Путь свободен. Вот идет кто? Мы слоняемся и мокнем под
дождем, потому что он кого-то увидел? Почему он мне об этом не сказал? Ночью
он видит лучше меня. Это одно из преимуществ, которое дает ему кровь эльфов.
Она определяет и главный недостаток Морли: он уверен в собственном
бессмертии. Это неправда, что эльфы бессмертны. Они просто думают, что это
так. Только стрела, пронзившая сердце, может их в этом разубедить.
Морли направился к дому леди Гамильтон. Я пошел за ним, то и дело
оглядываясь, но не смотря себе под ноги. Я услышал какой-то звук, стал
искать, откуда он идет, и, подпрыгнув на три метра, врезался прямо в стену.
- Наверно, ты был хорошим матросом, - проворчал Морли и завел волынку:
как закономерно, что Карента не может победить в Кантарде, если я
представляю лучших и умнейших людей королевства.
- Вероятно, сотни тысяч сражающихся там парней были бы счастливы,
увидев, как ты влетел в стену.
Морли не был на фронте. Полукровки не обязаны служить в армии. Все, в
ком есть хотя бы одна восьмая нечеловеческой крови, могут получить
освобождение от военной службы. Представители других биологических видов в
Кантарде - это либо туземцы, либо наемники, часто наемники и есть туземцы. И
к тому же они агенты Слави Дуралейника. Встречаются также вампиры, оборотни
и стада единорогов, но они есть везде и нигде никому не дают прохода.
В Кантарде веселая жизнь.
Морли присел на корточки и выставил вперед руки.
- Я тебя поддержу.
Стена была около трех метров высотой.
- Ты легче, лезь первым. Я мог просто перебросить его.
- Я легче, поэтому первым полезешь ты. Я могу вскарабкаться без
посторонней помощи.
Опять он меня поддел. Он прав, подбивая меня лезть первым, но все же
обидно. Это дело было больше в его духе, чем в моем. Морли отверг мой план
постучать в парадные ворота и попросить показать смертоносную карету. Это
слишком прозаично для заядлого искателя приключений.
Я пожал плечами, встал на его сложенные ладони, неохотно подтянулся и
ухватился за край стены, предполагая, что могу ободрать пальцы о битое
стекло. Битое стекло - старый трюк для отпугивания незваных гостей.
О Господи! Теперь я совсем пришел в уныние. Битого стекла не было. Я
задрал подбородок вровень с гребнем стены и заглянул вниз. Где ловушка?
Разбитого стекла нет, значит, будет что-нибудь особенное.
Морли стал колотить меня по пяткам:
- Пошевеливайся, Гаррет. Они возвращаются.
Я не знал, кто такие они, но слышал их шаги. Быстро провел
голосование. Мнение было единодушным: не узнавать, кто они такие. Я полез
вверх и спрыгнул, мягко приземлившись в маленьком саду и даже не вывихнув
лодыжку. Морли шлепнулся рядом со мной. Я сказал:
- Это слишком просто.
- Успокойся, Гаррет. Чего ты хочешь? Дом на замке. Кто будет его
охранять?
- Вот это мне и интересно.
- Когда ты станешь оптимистом, я покину эту страну. Пошли. Чем быстрее
мы все сделаем, тем раньше ты отсюда уйдешь.
Я с ворчанием согласился.
- Кажется, каретный сарай вон там. Я не люблю пробираться тайком. Я
по-прежнему думал пройти прямо к парадному входу.
Морли подбежал к боковой двери. Я пропустил его вперед. Я заметил, как
осторожно он двигается, несмотря на быстроту. Что бы он ни говорил, он не
хотел рисковать.
Морли считает, что нельзя ничто принимать на веру. Здесь наши взгляды
совпадают.
Мы не захватили с собой фонарик. В спешке всегда сделаешь глупость. Но
из ближайших домов просачивалось достаточно света, и Морли все видел. Он
сказал:
- Кто-то был здесь до нас. Замок взломан, Он потянул за ручку. Дверь
открылась. Я смотрел из-за его плеча. Внутри было темно, как в желудке у
великана, и так же приятно. Кто-то там шаркал и издавал звуки. И дышал.
Кто-то гораздо крупнее меня. Со своей всегдашней любезностью я сказал Морли:
- Только после вас, сэр.
Морли засомневался в своем бессмертии.
- Нам нужна лампа.
- Теперь ты сообразил. А в Кантарде тебя бы научили все планировать
заранее.
- Я вернусь через пять минут. Он исчез прежде, чем я успел возразить.

18

Пять минут? Они растянулись до двадцати. До самых долгих двадцати минут
в моей жизни, если не считать время, когда я служил во флоте и на островах
танцевал пляску смерти вместе с солдатами-венагетами.
Не прошло и десяти из этих пяти минут, как из укрытия под корявым
лимонным деревом, где надеялся не так быстро промокнуть до нитки, я заметил,
что в окне первого этажа дома леди Гамильтон промелькнуло пятно света.
Вероятно, свеча. Свет был какой-то призрачный, и тут же на закрытой шторе
показалась огромная тень, смутно напоминавшая человека.
У меня перехватило дыхание.
Черт побери, кажется, я пропал? Кто-то вышел из дома и пошел прямиком к
каретному сараю. Я услышал шепот - значит, их двое. Тип со свечой шел
впереди.
Они приближались. Первым шел мой старый приятель со слабым желудком.
Сейчас в нем не было ничего особенного: невинного вида коротышка в одежде,
вышедшей из моды, когда мой папаша был сосунком. На коротышке была войлочная
шляпа, называемая охотничьей. Я видел такие только на картинках. Он был
сутулый, неповоротливый, нетвердо держался на ногах и чертовски
соответствовал моему представлению о том, как должен выглядеть педераст.
Позади, сгорбившись и с трудом переходя через лужи, плелся Шрам, тот
самый, которого так основательно отделал Плоскомордый. Он двигался медленнее
старика, словно за один день прибавил лет сто. Плоскомордый не переломал им
кости, но, без сомнения, оставил о себе память.
Ну и что теперь делать? Подскочить к ним и сказать, что они арестованы?
Обвинить их в чем-нибудь ц добиться того, что мне самому пересчитают ребра?
Вызвать у странного старикашки еще один приступ несварения желудка, чтобы он
изрыгнул на меня полчища плотоядных бабочек? Дело может кончиться тем, что я
попаду под суд за словесные оскорбления и
угрозы физическим насилием. В такие минуты мои ум блуждает, изучая
самые худшие варианты. Жаль, что я не умею действовать без оглядки, как
Плоскомордый.
У простаков есть свои преимущества.
Пока я искал решение и удивлялся, где черт носит Морли с фонарем,
избитая парочка дотащилась до каретного сарая. Они зажгли фонари или лампы,
и в щели проник свет. Разговор продолжался, но я не различал слов.
Я подкрался к двери, но все равно не мог ничего разобрать. Услышав
лошадиный храп, я подскочил на месте. Бог ты мой, как я был рад, что не
вошел туда первым! Они бы наверняка устроили мне засаду.
Слышно было, как они там запрягают. Поток ругательств наводил на мысль,
что, когда все тело ноет, запрягать нелегко. Цветистая брань впечатляла. Я
хотел услышать получше. Мне нужно расширять свой словарь.
Я просунул пальцы в щель между дверью и косяком и медленно потянул
дверь к себе. Теперь я мог следить за всеми стойлами и яслями, но там ничего
не происходило. Скучное занятие. Не тот угол зрения.
Однако когда я решил прикрыть дверь, кто-то сразу это заметил. Я
услышал, как внутри заговорили тихими, испуганными голосами. В
мою сторону направились тяжелые ноги, будто топал в каменных ботинках
тролль. Я подумал, как бы побыстрее слинять, но думал слишком долго. Едва я
успел отскочить, как дверь распахнулась.
Поскольку бежать я не мог, то воспользовался вторым средством, похуже.
Я трахнул Шрама дубинкой по голове. Его череп хрустнул, как треснувшая дыня.
Шрам осел на землю и посмотрел на меня, будто говоря, что я играю не по
правилам. А почему я должен играть по правилам? С такими, как он, это
неразумно. Если бы я делал все по правилам, я бы сам пострадал. На всякий
случай я ударил его еще разок.
Я перепрыгнул через Шрама, юркнул внутрь и бросился на коротышку со
слабым желудком в старомодной одежде. Не спрашивайте, почему я это сделал.
Сейчас это кажется глупостью. А тогда я считал это хорошей идеей.
Он пытался открыть двери, ведущие на улицу. Не пойму зачем. Четверка
еще стояла в стойлах. Он не смог бы уехать. И далеко бы не убежал. И все же
он отчаянно дергал дверь, плюясь зелеными бабочками.
Он услышал, как я вошел и закружился на месте. Точнее, он не кружился,
а медленно поворачивался. Одной рукой он уцепился за истрепанную веревку,
служившую ему поясом для штанов. Глаза загорелись зеленым огнем. Я двинул
промеж них дубинкой.
Одна из бабочек меня укусила. Больно, как оса. Я отвлекся, и старик
скользнул в сторону, так что я смазал его по плечу, вместо того чтобы
заехать по черепушке. Он взвыл. Я разбушевался и стал дубинкой разгонять
насекомых. Глаза старика сверкали, рот широко раскрылся. Я старался избегать
его взгляда и огромной зеленой бабочки, которая вылетела из его утробы. Я
размахивал дубинкой крест-накрест и заехал ему по челюсти.
Я перестарался. Кость затрещала. Старик согнулся пополам и упал, как
выброшенный из шкафа костюм.
Во мне все кипело. Я носился по сараю, как псих, опасаясь новых
неприятностей, заставляя лошадей метаться в стойлах и с надеждой ждать,
когда я уйду. Я бросился проверить, как там Шрам. Он хрипел и, казалось,
весь пропитался дождевой водой. Я метнулся обратно к старику...
Он не хрипел. Он издавал странные звуки, и было видно, что скоро он
замолчит насовсем. Я сломал ему не только челюсть.
Гигантская зеленая бабочка наполовину выползла из раскрытых губ и
застряла. Старик бился в судорогах, продолжая держаться обеими руками за
грубый веревочный пояс, будто боялся потерять штаны.
Я не привык убивать. Конечно, это случалось, но не намеренно и не по
моей воле.
Теперь я в самом деле переполошился. Это Холм. Блюстители порядка здесь
не те полуслепые, нечестолюбивые полицейские, которым лишь бы содрать
деньги. Если меня поймают где-нибудь поблизости...
- Что здесь такое, черт возьми? Я не запрыгнул на сеновал. Хотя
всего-то футов десять. Даже не рекорд для прыжков в высоту. Но я выскочил за
дверь, которую открыл старик, искупался по уши в луже и лишь после этого
узнал голос Морли.
Все еще дрожа, я вернулся и рассказал ему, что произошло. Присутствие
умирающего ничуть не смутило Морли. Он заметил:
- Ты кое-чему научился.
- Что?!
- Расследование завершено, и дело раскрыто за один день. Остается
разыскать твоего приятеля Тупа, объяснить ему, где найти злоумышленника, и
набить карманы золотом. Тебе везет.
- Да.
Но я не чувствовал, что мне повезло. Мне не верилось, что этот
маленький старикашка на-
ходил удовольствие в том, чтобы резать хорошеньких девушек.
Морли закрыл дверь, ведущую во двор, и осторожно двинулся к двери на
улицу. Я сказал:
- Подожди. Мне надо осмотреть дом.
- Зачем?
Он произнес это резко, будто не хотел, чтобы я туда ходил.
- Там могли остаться улики. Я должен знать.
Морли взглянул на меня с подозрением, покачал головой и пожал плечами.
Ему чуждо такое понятие, как совесть.
- Должен - значит должен.
- Да, должен.

19

Я вошел в сад и споткнулся о дружка старикана. Ну вот! Еще одна