Куртц Кэтрин. Властитель Дерини

   В это утро Венсит был почти взволнован, обеспокоен. Отказавшись от обычной роскоши в одежде, он надел простую тунику фиолетового бархата. Его королевская диадема была лишь чуть более украшена, чем корона Келсона.
   Лайонелл, одетый в свои черно-серебряные цвета, стоял слева от Венсита. На сей раз роскошный кинжал не украшал его пояс.
   Бран, справа от Венсита, был бледен, и эту бледность подчеркивали голубые тона одежд.
   Справа от Брана, одетый в темно-синюю тунику, стоял Ридон. Темные волосы были перехвачены серебряным обручем.
   Ридон и Венсит поглядывали на север, как бы ожидая кого-то, и Келсон понял, что они ожидают прибытия членов Совета.
   Келсон подумал, не заподозрили ли они что-нибудь. Но гадать ему оставалось недолго.
   Когда расстояние между ними не превышало тридцати ярдов, на севере послышался стук копыт и показались четыре роскошно одетых всадника. Белые лошади были почти не видны в лучах солнца, и всадники в золотых одеждах древних лордов Дерини приблизились к застывшим на месте людям, словно летя по воздуху.
   Келсон услышал, как Венсит что-то шепотом сказал Ридону. Лицо Венсита посерело от ярости, Ридон же не выразил никаких эмоций.
   Четверо всадников спешились: слепой Баррет, врач Лоран и юный Тирсель де Кларан, помогающий спуститься на землю леди Вивьене. Белые лошади стояли неподвижно, как изваянные из белого камня. Всадники сняли плащи и бросили их на седла.
   Изумрудные глаза слепого Баррета величественно заскользили по ожидающим людям, когда четверка приблизилась.
   - Кто вызывал Совет Камбера на это поле чести?
   Венсит бросил на Келсона взгляд, полный ненависти, и, выступив вперед, опустился на одно колено. Голос его был спокоен, но в нем чувствовалось напряжение, когда Венсит заговорил:
   - Благородный член Совета, я Венсит из Торента, король Торента и чистокровный Дерини, прошу августейшей защиты и арбитража на поединке, на который я вызвал этого человека, - он ткнул пальцем в сторону Келсона. - Я прошу защиты от вероломства для себя и своих коллег: герцога Лайонелла...
   Герцог опустился на колени.
   - ...графа Марли и лорда Ридона.
   Бран и Ридон тоже опустились на колени, а Венсит продолжил:
   - Мы просим разрешения на битву со смертельным исходом, четыре на четыре, мы против тех, кто стоит перед нами. И мы просим, чтобы поединок не прекращался до тех пор, пока все противники не будут мертвы. Этому мы посвящаем свои жизни и используем для этого все могущество.
   Изумрудные глаза Баррета медленно повернулись к Келсону.
   - А каково ваше желание?
   Келсон нервно сглотнул слюну, встал на колени.
   - Милорд, я Келсон Халдан, король Гвинеда, принял вызов на поединок, чтобы не проливать лишней крови во время войны. Я также прошу защиты от вероломства для себя, герцога Моргана, епископа Арлиана и монсеньора Мак Лейна.
   Все трое опустились на колени.
   - Мы с неохотой соглашаемся на поединок со смертельным исходом, но вынуждены сделать это и используем все свое могущество, чтобы победить.
   Баррет кивнул и стукнул по траве концом посоха из слоновой кости.
   - Да будет так. А что получат победители? Согласны ли воины обеих армий признать справедливым исход вашего поединка?
   - Да, милорд, - ответил Келсон, опередив Венсита. - Мои люди знают, что если мы проиграем, то их жизни пощадят, и мои преемники поклянутся в верности королям Торента, чтобы наступил мир между нашими народами. Это ведь правильное условие. Согласен ли король Торента?
   Венсит, оглядев своих, повернулся к Баррету.
   - Мы согласны с условиями, милорд. Если мы проиграем, то мои преемники поклянутся хранить верность королю Гвинеда как его вассалы.
   Баррет кивнул и спросил:
   - Кто твой наследник, король Торента?
   Венсит посмотрел на Лайонелла.
   - Принц Альрой, старший сын моей сестры Иораг и моего родственника Лайонелла. А после Альроя его братья Анам и Ронал.
   - И принц Альрой готов поклясться в верности Келсону, королю Гвинеда, если ты и его отец будут убиты?
   - Да, - кивнул Венсит, плотно сжав губы.
   Затем Баррет повернулся к Келсону.
   - А ты, Келсон, готов ли твой преемник поклясться в верности Венситу из Торента, если ты погибнешь сегодня?
   Келсон с трудом проглотил комок в горле.
   - Мой наследник - брат отца принц Нигель, а после него его сыновья Конал, Рори и Пейн. Принц Нигель знает свой долг.
   - Хорошо, - кивнул Баррет. - И эти условия удовлетворяют обе стороны?
   Келсон возразил:
   - Не полностью. Есть еще один вопрос, милорд.
   Глаза Венсита расширились, и он с трудом заставил себя устоять на месте.
   - Говори свое условие, Келсон, - разрешил Баррет.
   - Прошлой ночью Венсит и Бран Корис проникли в мой лагерь и похитили ребенка у матери. Если я одержу победу, пусть ребенка вернут мне, чтобы я смог возвратить его этой женщине.
   Бран, вскакивая на ноги, закричал:
   - Нет! Брендан мой сын! Он принадлежит мне! Она не получит его!
   - Держи себя в руках, Бран! - рявкнула Вивьена, впервые подав голос. - Если Келсон победит, какая тебе разница, у кого будет ребенок? Ты ведь будешь мертв.
   - Она права, Бран, - сказал Венсит, прежде чем Бран успел возразить. - Но, с другой стороны, я требую: если победу одержу я, то мать ребенка должна вернуться к своему мужу, который стоит здесь, - он показал на Брана, и Баррет кивнул. - Если Келсон согласится с этим условием, я соглашусь на возвращение мальчика, а также остальных пленных, которые еще живы.
   Баррет спросил:
   - Келсон?
   Келсон колебался недолго.
   - Я согласен, и у меня нет других условий.
   - А ты, Венсит?
   - Условий больше нет.
   - Тогда можете встать.
   Все восемь человек поднялись на ноги.
   - Образуйте круг для битвы, - продолжал Баррет, проходя между двумя группами вместе с Лораном. - Мы уверены, что вы выполнили наши требования относительно оружия, так что не станем никого осматривать. Но если кто-нибудь из вас имеет вопросы по правилам ведения поединка, то задавайте их сейчас, прежде чем Совет замкнет первый круг.
   Лоран и Баррет отошли от своих коллег на сорок футов. Члены Совета стали отмерять стороны большого квадрата, каждая из которых равнялась сорока футам.
   Когда они встали по углам квадрата, восемь бойцов расположились на дугах круга внутри этого квадрата.
   Два короля выжидающе посмотрели на Баррета, но в центр круга вышел Тирсель.
   - Да будет благословенна память Святого Камбера, великого Святого, указавшего нам путь. Так сказано, и так должно быть. Да будет благословенна память Самого Высшего, - сказал он.
   Тирсель опустился на колени и начал чертить пальцем на земле какие-то фигуры. И там, где палец касался травы, она становилась золотой.
   - Да будет благословен Создатель, ныне и присно. Начало и Конец, Альфа и Омега, - он пальцем начертил крест с греческими буквами сверху и снизу. - Пусть его слава возрастает с каждым днем, с каждым месяцем, с каждым годом, с каждым веком, всегда. Да будет благословен Господь, да будет благословен Святой Камбер.
   Когда он поднялся, в четырех углах фигуры были начертаны символы: печати членов Совета. Они гарантировали защиту внутри круга.
   Тирсель вернулся на место, а Баррет воздел руки к небу и запел:
   - Я Альфа и Омега, Начало и Конец, сказал Господь. Он ушел в белой одежде, но имя его не вычеркнуто из Книги Бытия. Мы поклоняемся ему, его Отцу, - пел Баррет.
   - Благословение и честь, слава и могущество - все в нем, сидящем на небесном троне, - сказала Вивьена, подняв руки над головой. - О Господь, яви свою милость нам, ничтожным, и защити правое дело. Распространи свет милости своей на этот круг. О Боже, те, кто стоят здесь, знают величие твое и отдают себя на суд твой.
   Лоран начертал последнюю линию и тоже воздел руки к небу. Тут же над четырьмя высшими Дерини вспыхнуло сияние: янтарное, серебряное, алое и голубое.
   Лоран заговорил, сияние стало распространяться по кругу, и он замкнулся. Цвета сливались, смешивались, играли разными оттенками, когда слова Лорана разносились в воздухе:
   - Охрани слуг своих, Боже, укрепи круг, дабы никто не мог войти в него и никто не мог помочь тем восьмерым, что пришли сюда сражаться. Защити тех, кто вне круга, от могущественных сил, кои столкнутся здесь, и охрани их от гнева своего.
   - Так было в первые дни нашего бытия, - запели все четверо, - и пусть будет так во все времена. ...О Боже, пусть будет так и сегодня. Да будет так.
   Они закончили песнопение, и в раскатах грома сияние стало подниматься вверх, образуя бледную голубовато-фиолетовую полусферу над ними - над членами Совета и над участниками поединка. Купол был прозрачным, но затуманенным, так что внутри его стало сумрачно.
   Следующий круг должны были сформировать уже сами сражающиеся. Он был нужен им не только для защиты от внешнего мира, но и от тех, кто создал внешний круг. Даже члены Совета не смогли бы проникнуть через внутренний круг.
   - Внешний мир отрезан, - сказал Баррет.
   Голос его звучал гулко, как в большом зале.
   - Теперь надо создать внутреннюю защиту. Только победитель сможет выйти из круга.
   Он сделал паузу, ожидая, пока стихнет эхо, вызванное его словами, и продолжил:
   - Я предлагаю вам создать круг и начать то, для чего вы пришли сюда. Во имя Самого Высшего, начинайте.
   Все восемь оценивающе оглядели друг друга, а затем Венсит вышел вперед и поклонился.
   - Кто начнет - вы или я?
   Келсон пожал плечами.
   - Это не имеет значения. Начинай ты, если хочешь.
   - Отлично.
   С легким поклоном Венсит вернулся на место и раскинул руки в стороны.
   Границы внутреннего круга должны быть сделаны лидерами враждующих сторон, причем не одновременно.
   И теперь Венсит говорил один. Его голос гудел под фиолетовым куполом. Он пел старое песнопение - вызов на бой. Огонь струился из его пальцев.
   Он создал полусферу, охватывающую его и трех его союзников. Это был сверкающий фиолетовый купол на пять футов ниже внешнего купола.
   Келсон поджал губы и, не глядя на друзей, раскинул руки. Он запел ответную песнь.
   Над Келсоном вспыхнуло алое сияние. Оно начало расширяться, сомкнулось с куполом Венсита, и теперь они все были под одной полусферой. Келсон опустил руки, взглянул на товарищей, которые подошли к нему.
   Поле боя было готово.
   Очертания фигур членов Совета сквозь внутреннюю полусферу казались нечеткими, размытыми. Они наблюдали за происходящим, но Келсон знал, что даже они не смогут вмешаться, теперь он и его друзья могут надеяться только на свой ум и свое могущество.
   - Первый удар мой, юный принц, - издевательски произнес Венсит.
   Его рука уже готова была сделать пассы для первого заклинания.
   - Нет, постой! - сказал Ридон. - Мы забыли этикет. Даже начиная битву, нельзя забывать о хороших манерах.
   Все повернулись к Ридону. Тот достал серебряный кубок из складок своей мантии и кожаную бутылку.
   - Нужно поднять тост за победу одного из королей.
   Ридон поднял кубок в знак приветствия и осушил его наполовину.
   - Конечно, - сказал он, передавая кубок Брану, - мы понимаем, что вы наверняка считаете это какой-то хитростью... - он посмотрел, как Бран выпил все одним глотком, снова наполнил кубок и передал его Лайонеллу. Но можете быть спокойны: ведь мы пьем первыми.
   Лайонелл поднес кубок к губам и осушил, а затем протянул его Венситу. Венсит спокойно держал кубок, пока Ридон наполнял его снова.
   - Ридон говорит правду, - сказал Венсит, держа кубок перед собой обеими руками. - Наши враги, мы пьем за вас.
   С ехидной улыбкой он поднес кубок к губам и выпил, а затем медленно подошел к Келсону.
   - Хочешь выпить, мой юный принц?
   - Нет, он не хочет, - спокойно сказал Ридон.
   Голос его вдруг изменился и стал резким, пронзительным.
   Венсит замер, глаза его расширились от изумления. Он медленно повернулся к Ридону.
   Все глаза устремились на Ридона, а Лайонелл и Бран беспокойно придвинулись к Венситу, подальше от этого человека, который внезапно превратился в кого-то другого.
   - Что это значит? - ледяным тоном спросил Венсит.
   Ридон посмотрел на Венсита без страха, саркастическая улыбка играла в углах его губ.
   Он спокойно сказал:
   - Ты все узнаешь очень скоро, Венсит. Шесть лет я играл роль, нося личину другого человека. Жаль только, что этот день не наступил раньше.
   Внезапное подозрение исказило черты лица Венсита. Его взгляд упал на кубок, который все еще держал в руках. Он с криком ярости швырнул его на землю.
   - Что ты сделал? - ледяные глаза устремились на Ридона. - Кто ты?
   Ридон рассмеялся. Голос его был тихим и угрожающим.
   - Я не Ридон.
   27
   - Ты не Ридон? Что ты несешь?! - взорвался Венсит. - Ты сошел с ума! Ты понимаешь, что ты делаешь?
   - Я это хорошо понимаю, - улыбнулся лже-Ридон. - Настоящий Ридон умер шесть лет назад. К счастью, я смог занять его место. Но ты этого не подозревал, Венсит. Никто не догадался, что я лже-Ридон.
   - Ты сошел с ума? - Венсит глядел на него дикими глазами. - Это дьявольский заговор. Это они тебя в него втянули? - указал он на Келсона и его ошеломленных друзей. - Или это ты подстроил, чтобы здесь присутствовали настоящие члены Совета? Ты никогда не хотел честной битвы. Именно поэтому ты обратился к Совету.
   Венсит повернулся к членам Совета, которых можно было видеть через прозрачную полусферу. Те оживленно разговаривали, но слов не было слышно.
   Внезапно Венсит понял, что они удивлены не меньше, чем он сам. Кроме того, он должен был признать, что и Келсон безмерно удивлен случившимся.
   Он взглянул на мертвенно-бледных Лайонелла и Брана, а затем, ошеломленный, посмотрел в лицо того, кто так долго был для него Ридоном.
   - Ты частично сказал правду, - подтвердил лже-Ридон. - Я никогда не хотел быть честным с тобой. Но все, что я сделал, имеет свою цель, и за ее осуществление мне придется платить. Путь, который я выбрал, необычен, но он ведет меня к цели. Обернись.
   Венсит обернулся.
   Бран Корис шатался и спотыкался, стараясь удержаться на ногах, ухватившись за плечо Лайонелла. Затем он опустился на землю.
   Венсит смотрел на него со странным выражением на красивом лице.
   Лайонелл опустился на колени, чтобы помочь Брану, но зашатался сам и сел на землю, не в силах подняться вновь.
   Венсит нервно стиснул ворот туники, глаза его в ужасе смотрели на незнакомца. Он прошептал:
   - Что ты с ними сделал? Ты отравил их! - он с трудом проглотил комок в горле. - А я... почему же на меня не подействовал яд? Почему ты сделал это?
   - Это особый яд, - сказал лже-Ридон. - И не тешь себя надеждой, что ты останешься жив. Просто на Дерини он действует дольше. А что касается меня, то у меня времени еще меньше. Я принял противоядие, которое замедляет первую реакцию, но усиливает последний удар. Однако мне хватит времени, чтобы открыться, а тебе хватит времени, чтобы впервые ощутить страх за свою жизнь. Посмотри на свои руки, Венсит, они дрожат. Это первый признак действия яда.
   - Нет! - громко вскричал Венсит, стиснув руки и отвернувшись в сторону.
   Лже-Ридон долго смотрел на Венсита, а затем повернулся к Келсону и впервые низко поклонился ему.
   - Прошу прощения, что лишил тебя победы, которую ты мог одержать, но ты мог и проиграть, а я не мог допустить этого. Шесть лет я был приспешником Венсита, и я не хотел начинать все сначала.
   Венсит, качнувшись, опустился на землю. Он уже не мог держать голову прямо, хотя изо всех сил старался подняться на ноги.
   Келсон с тревогой смотрел на лже-Ридона:
   - Что... что ты им дал? И что будет с тобой?
   - Я дал яд, подобный мараше, - спокойно ответил лже-Ридон. - Он тоже лишает жертву возможности пользоваться тайными силами, которыми та обладает, но, в отличие от мараши, его нельзя обнаружить, и он более медленно действует. Я знал, на что иду, но такова цена за освобождение от этого человека.
   Он указал на Венсита, который теперь лежал, корчась, на земле и смотрел на всех затуманенными ненавистью глазами.
   Лайонелл и Бран были неподвижны, и только испуганные глаза жили на бледных лицах и следили за тем, что происходит.
   Ридон продолжал:
   - Моя смерть будет быстрой и относительно безболезненной. Их смерть будет долгой и мучительной. Она будет продолжаться почти весь день, если вы не вмешаетесь. Ты не можешь исцелить их, Келсон, но ты можешь облегчить им путь. Только четыре человека могут выйти из этого круга. Это вы.
   - Но это же вероломство, - пробормотал Келсон. - Мне не нужна такая победа.
   - Поверь мне, что грехи этих людей с лихвой искупают тот способ, каким их умертвили. Они виноваты в очень многом, хотя их никто не судил. Я знаю... - он внезапно заморгал, как будто ощутил сильный удар, а затем продолжал: - Прошу прощения, но яд уже начал действовать. Времени у меня мало. Ты принимаешь победу, которую я принес тебе, Келсон? Ты вступишь на трон как полноправный король-Дерини? Ты принесешь мир и покой всем Одиннадцати Королевствам?
   Впервые Келсон обернулся к своим друзьям.
   Дункан и Морган были бледны, но Арлиан смотрел на Ридона, как будто видел перед собой привидение.
   Арлиан подошел к Келсону, как бы почувствовав его взгляд, и, не отрывая глаз от Ридона, неуверенно сказал:
   - Мне кажется, я узнал тебя. О нет, не по внешности и не по голосу. Ты великолепно изменил свою внешность. Но из твоих слов... Зачем тебе скрывать себя? Ведь теперь все равно - будем мы тебя знать или нет.
   Лже-Ридон усмехнулся, но тут же побледнел, покачнулся и едва удержал равновесие. Его черты вдруг заколебались, расплылись и затем перед изумленными глазами всех четверых появился... Стефан Корам!
   - Хелло, Денис! - прошептал он удивленному епископу. - Пожалуйста, не читай мне нотаций по поводу моей глупости. Во-первых, уже поздно, а во-вторых, я не считаю это глупостью. Жаль только, что это был единственный способ избавить мир от этого человека.
   - Стефан! - крикнул Арлиан и в отчаянии замотал головой.
   Корам улыбнулся и снова покачнулся.
   - Я являлся в другом обличии твоим друзьям - Моргану и Дункану.
   Снова по его чертам поплыла мелкая рябь, и они увидели перед собой старца с серебряными волосами и надвинутым на самое лицо капюшоном.
   Через некоторое время перед ними снова появился Корам.
   - Это был ты, Святой Камбер! - выдохнул Морган.
   - Нет, я же сказал тебе, что я не Камбер, - покачал головой Корам. Я являлся вам всего несколько раз: на коронации Келсона - как представитель Совета, тебе, Дункан, на пути в Корот, в аббатстве Святого Неота.
   Болезненная гримаса исказила его черты, он закрыл глаза, и Арлиан бросился ему на помощь.
   - Стефан!
   Корам с сожалением покачал головой.
   - Ты не в силах помочь мне жить, друг мой, но можешь помочь умереть, - он проглотил слюну, тяжело оперся на руку Арлиана. Страх появился на его лице. - Да поможет мне Бог, Денис. Это пришло скорее, чем я думал.
   Он обвис на руке Арлиана, и тот осторожно опустил его на землю.
   Морган стянул с себя плащ и подложил его под голову Корама. Глаза Корама были закрыты, но вот, с трудом открыв их и обратившись взглядом к Арлиану, он пробормотал:
   - Я совершил самоубийство, Денис. Но у меня не было другого выбора...
   - Тебе... тебе очень больно, Стефан?
   Корам покачал головой.
   - Нет, не очень. Скоро все кончится. А... члены Совета видят нас?
   Арлиан посмотрел на барьер и кивнул.
   - Да, но барьер искажает картину. Ты хочешь им что-то сказать?
   - Нет, но передай им, чтобы они назначили тебя моим преемником. Хотя мы часто спорили с тобой, я всегда ценил твою дружбу, честность, мужество во Внутреннем Круге. Обещай, что ты передашь им мои пожелания, когда будешь рассказывать о том, как я умер.
   Глаза его закрылись. Ему стало трудно дышать.
   Морган с тревогой посмотрел на Арлиана.
   - Неужели ничего нельзя сделать. Может быть, нам с Дунканом попытаться исцелить его?
   Арлиан покачал головой.
   - Я знаю этот яд. Даже Дерини не могут справиться с ним. Яд уже почти все разрушил внутри, и Стефан ощущает жуткие боли. Он пытается скрыть это, но конец близок.
   Морган снова взглянул на Корама, покачал головой и бессознательно придвинулся к Дункану.
   Глаза Стефана приоткрылись, но было ясно, что он ничего не видит. Его тело сотрясали судороги. Корам схватил руку Арлиана и крепко ее сжал. Арлиан положил другую руку на лоб Стефана, пытаясь ослабить его мучения, и ему это удалось.
   Стефан немного успокоился.
   - Твое распятие, Денис, - дай мне его, - прошептал Стефан.
   Арлиан снял распятие и вложил его в руку друга. Корам несколько секунд держал его перед глазами, затем, тяжело дыша, приложил к губам.
   - Ин манус таус, Домини, - прошептал он.
   Глаза его закрылись, руки разжались.
   Со вздохом Арлиан прижал голову Корама к своей груди. Губы епископа шевелились в последнем напутствии отлетевшей душе.
   Морган и Дункан взглянули друг на друга, медленно поднялись на ноги и подошли к Келсону.
   - Он умер? - спросил Келсон, рискнув нарушить тишину.
   Дункан кивнул и проглотил комок в горле, а Морган низко опустил голову.
   - Неужели ничего нельзя было сделать?
   Морган покачал головой.
   - Мы спрашивали, можно ли исцелить его, и Арлиан сказал, что уже поздно. Что ты собираешься теперь делать, Келсон?
   Келсон повернулся в сторону троих врагов, лежавших на траве всего в нескольких ярдах от них, а затем покачал головой.
   - Не знаю. Я не хочу хладнокровно убивать их, ведь они совершенно беспомощны, но Ридон... Корам сказал, что они будут умирать мучительной смертью, если не помочь им умереть.
   Дункан пробормотал:
   - Он сказал, что они будут умирать целый день. И если смерть Корама была быстрой и относительно безболезненной, представляю, какие мучения испытывают они.
   Арлиан резко встал и повернулся к ним. В его глазах стояли слезы.
   - Мы убьем их, Келсон, иного пути нет. Корам прав: они осуждены высшим судом. И я знаю, что чувствовал Корам, когда умирал. Нет смысла ждать, пока они умрут сами. Это бессмысленная жестокость, даже по отношению к Венситу.
   - Но мы без оружия, - выдохнул Келсон. - Ведь не можем же мы бить их камнями по головам или ногами по животу... кроме того, здесь и камней-то нет, в этом круге, - глупо добавил он.
   Арлиан выпрямился во весь рост, посмотрел на поверженных врагов, а затем оглядел круг.
   - Нет, это нужно сделать не физически, а с помощью магии. Это поединок тайных сил, и оружием уничтожения должна быть магия.
   Келсон прошептал:
   - Но как? Арлиан, я еще никогда не убивал беззащитных людей, даже мечом. Но мечом, по крайней мере, я хоть знаю, как это делается.
   Наступила тишина. Келсон смотрел в землю, Арлиан глубоко ушел в себя, Морган и Дункан стояли плечом к плечу, неподвижные и безмолвные.
   Морган подошел к Келсону, положил руку ему на плечо и опустил голову, избегая смотреть на три неподвижные фигуры, особенно на Брана.
   - Это должен сделать я, мой принц. В отличие от тебя, я уже убивал. Это не труднее, чем отрубить руку. Есть способ, которым Чарисса убила твоего отца.
   Дункан замер.
   - Нет, Аларик, только не так.
   Морган покачал головой, не глядя на Дункана.
   - Нет, другого пути у нас нет. Венсит и его союзники сейчас беспомощны, как люди. Они должны умереть, как умирают люди. Венсит должен умереть так, как умер Брион. Ведь он несет полную ответственность за смерть Бриона. Возмездие, наконец, настигло его.
   - Тогда это должен сделать я, - выдохнул Келсон. - Брион мой отец. Я его сын. Я должен отомстить за его смерть.
   - Мой принц, я хотел спасти твою...
   - Нет! Это обязан сделать я! Скажи, что надо делать. Не заставляй меня приказывать тебе.
   - Я...
   Морган посмотрел на Келсона, намереваясь переубедить его, но лицо короля было решительным и непреклонным.
   В серых глазах Моргана что-то промелькнуло, а затем они стали твердыми, стальными. Морган бесстрастно поднял голову.
   - Хорошо, мой король. Открой мне свой мозг, и я покажу тебе все, что ты ищешь.
   Наступила глубокая тишина, взгляд Келсона устремился куда-то вдаль, а когда король вышел из транса, его лицо стало пугающе жестоким.
   - Это все? - выдохнул он, немного напуганный теми могущественными силами, которые чувствовал в себе.
   - Этого хватит, - пробормотал Морган.
   Келсон отвернулся и пошел по кругу. Он увидел четырех членов Совета, которые стояли и наблюдали. Его взгляд пробежал по телу того, кто был Ридоном-Камбером-Корамом, а затем переместился на три неподвижные фигуры, лежащие на земле.
   Келсон медленно, как в трансе, направился к ним. Руки его сжимались и разжимались, когда он остановился перед Венситом. Тот не шевелился, но его светлые глаза были устремлены на короля.
   - Тебе больно? - спокойно спросил Келсон.
   Венсит попытался двинуться, но не мог, тогда он попробовал заговорить. Это стоило ему больших усилий, но слова прозвучали - тихие, неразборчивые:
   - Зачем ты спрашиваешь, если знаешь, как умер Ридон?
   Келсон отвернулся.
   - Все произошло без моего участия, Венсит. Я победил не благодаря предательству. Лучше смерть в честном бою, чем сомнительная победа.
   - Если ты думаешь, что я поверю в это, значит, ты считаешь меня большим дураком, - усмехнулся Венсит. - Но, во всяком случае, ты не уйдешь отсюда со своей победой, не подвергнув свою драгоценную гордость большим испытаниям.
   - Что ты имеешь в виду? - Келсон в упор смотрел на Венсита.
   - Не оставишь же ты нас умирать здесь, Келсон? - Венсит слабо усмехнулся. - Твой отец никогда не оставлял умирать раненого сокола или оленя. Ты ведь тоже мужчина.
   - Ты хочешь, чтобы я убил тебя?
   Венсит кашлянул, и его лицо исказила гримаса. Очевидно, это причинило ему ужасную боль.
   Когда он снова взглянул на Келсона, в его глазах была мольба, слова давались ему с трудом.
   - Дурак. Конечно же, я хочу, - прошептал он. - Мне уже не жить. Ридон-Корам великолепно сделал свое дело. И я знаю, каким будет мой конец, если ты не убьешь меня. Корам меня уже убил, Келсон. Мое тело мертво, хотя мой мозг еще об этом не знает. Спаси меня от ужасной муки, которая начнется, когда он догадается о конце.
   Келсон с трудом проглотил слюну и опустился на колени возле Венсита. Он все еще не знал, что собирается сделать.
   С одной стороны, все его существо протестовало против убийства, но, с другой стороны, он хотел, чтобы убийцу его отца настигло возмездие. Он протянул было руку, но тут же отдернул ее, прижал к груди и опустил голову. В его ушах раздался шепот Венсита:
   - Пожалуйста, Келсон, пожалуйста.
   Келсон услышал шаги позади и понял, что друзья рядом, готовые поддержать его. Он решительно отключился от них, глаза его потемнели, подернулись дымкой.
   Он протянул руку над грудью Венсита и уже начал движение, когда в голову ему пришла одна мысль.
   - Венсит, ты признаешь Святую Церковь?
   Венсит моргнул и улыбнулся бы, если бы ему не было так больно.
   - Я признаю только смерть, Келсон, и приветствую ее. Спаси меня от мук, сделай то, что должен сделать.
   Келсон видел, что Бран и Лайонелл смотрят на него. Келсон снова повернулся к Венситу, правая рука его протянулась над сердцем Венсита, и он тихо прошептал:
   - Тогда умри, Венсит. Получи освобождение. Получи смерть за смерть моего отца Бриона. Пусть остановится сердце Венсита!
   При последних словах его рука сжалась в кулак, и Венсит замер. Гордое тело короля Венсита, бывшее вместилищем для разума и страстей, перестало жить.
   Прежде чем остальные успели опомниться, Келсон уже встал между Лайонеллом и Браном и раскинул руки в стороны над их головами.
   - Идите за своим господином и ангелом смерти, Лайонелл Аркенол и Бран Корис, граф Марли. И, может быть, Господь в бесконечной мудрости своей найдет для вас милосердие, которое не мог найти в себе я. Покойтесь с миром!
   Опять его кулаки сжались, тела содрогнулись в последний раз и вытянулись. Келсон медленно опустил руки и потерял сознание.
   Через некоторое время он открыл глаза. Над ним склонились три встревоженных лица. Он медленно поднялся на ноги, не приняв помощи Арлиана, который хотел поддержать его.
   - Нет, Ваше Преосвященство. Сейчас духовное лицо не может меня касаться, я только что убил троих людей. Мои руки в крови.
   - У тебя не было выбора, Келсон, - спокойно возразил Арлиан. - Это были твои враги. Им суждено было умереть.
   - Возможно. Но не так. Я не должен был так убивать их.
   Морган изучал носки своих сапог.
   - Мы не всегда являемся хозяевами своей судьбы, Келсон. Ты это знаешь. Иногда королю приходится выполнять ужасную обязанность - убивать.
   - Но не так, - прошептал Келсон. - Это не то, чем король может гордиться.
   - А разве ты гордишься? - спросил Дункан. - Ведь нет же. Я слишком давно знаю тебя и уверен в этом.
   - Но я рад, что они мертвы, - ответил Келсон. - Я хотел, чтобы они умерли, и я убил их. Но теперь не знаю, как мне замолить мой грех. Ни один человек не должен быть способен убивать других людей.
   - Но Венсит был способен на это, - сказал Морган. - И однажды он убил.
   Наступила долгая тишина, которую никто не решался нарушить. Потом Келсон подошел к Венситу и долго смотрел на труп, тяжело дыша, а затем медленно наклонился и снял с его головы корону.
   - Это наш приз сегодня, друзья мои, - с горечью сказал он. - Корона королевства, которым я никогда не хотел править, и смерть друга, которого я только что узнал, - он показал жестом на тело Корама. - И еще чувство разочарования, что я не смог победить обычным, честным путем.
   Арлиан попытался что-то сказать, но Келсон повелительным жестом остановил его.
   - Нет, я не хочу слышать сейчас успокоительных слов, епископ. Позволь мне почувствовать себя виноватым за то, что я сделал. Скоро останутся только смутные воспоминания, все утонет в реальности жизни. Но не сегодня, - он помолчал. - Нет. Сегодня я должен выйти из этого круга с вами, мои верные друзья, и принять радость моего народа, которому я принес победу. Сегодня я приму присягу верности от принца-ребенка, отца которого я убил, верну ребенка другой женщине, мужа которой я убил, хотя они, правда, должны были погибнуть, и я должен буду делать вид, что очень доволен всем, - он повертел в руках корону Венсита, с отвращением глядя на нее. Идемте. Король должен играть свою роль. Народ ждет. И если моя победная улыбка покажется вам горькой, то вы знаете почему.
   И круг растворился, погас. Магия исчезла.
   И когда появился король с короной Торента в руках, армия Гвинеда в едином порыве взорвалась восторженными криками. И послышался гром: это тысячи мечей застучали по щитам в знак восхищения и тысячи копыт застучали по земле - это тысячи всадников поскакали навстречу своему королю.
   И четверо Дерини, наблюдавшие за поединком в согласии с древними правилами, возложили свои белые и золотые мантии на плечи победителей.
   Дружеские руки посадили короля на белого коня, и его хорошо было видно, когда он ехал к войскам Торента объявить о своей победе.
   Но корона сегодня была тяжелым бременем для наследника дома Халданов.