Вера Нестеровна Кузнецова
Необычайное путешествие
ОТ АВТОРА
Однажды, после того, как я прочла лекцию в кружке по изучению исторического материализма на тему «О производительных силах и производственных отношениях», один из членов этого кружка сказал:
— Когда я прочту какой-либо роман или повесть, я долго помню их содержание во всех подробностях. А вот учебная литература дается мне с трудом. Если бы тема лекции была изложена в форме художественного рассказа, я запомнил бы ее целиком.
Товарищи посмеялись над его желанием, но мысль, высказанная кружковцем, запала мне в голову. Что, собственно, в ней невероятного или смешного? Ведь существует же у нас популярная литература по различным отраслям науки.
Короче говоря, я решила попытаться написать книгу — повесть на тему прочитанной мною лекции. При этом я утешала себя такими соображениями: во всяком случае, в процессе работы над книгой я изучу столько конкретного исторического материала, что обогащу свои знания, и мои лекции будут гораздо содержательнее и доходчивее до слушателей.
С самого начала работы над книгой передо мною встали две больших трудности. Во-первых, поиски такой формы, которая позволила бы мне провести героев книги по всем ступеням развития человеческого общества, начиная от питекантропов и до коммунизма включительно. Проще всего было создать серию рассказов, характеризующих отдельные эпохи, и, конечно, с разными героями, но это меня не устраивало, потому что хотелось с самого начала приковать внимание читателя к уяснению экономического закона, действующего во всех формациях человеческого общества, причем, сделать это «не от автора».
Но одни и те же герои могут путешествовать во всех формациях или во сне, или в своем воображении, что, по существу, одно и то же. Первый прием достаточно избит, оставался второй вариант. Кого же взять героями? С уверенностью я выбрала подростков, учеников седьмого — восьмого класса, потому, что именно этому возрасту свойственно «…представить себе путешествие на льдине вместе с Папаниным, экспедицию с Миклухо-Маклаем или Пржевальским. Сразиться с японцами при несчастной, но героической Цусиме, по книге Новикова-Прибоя и т. д.» (П. Павленко «Дети и мы», статья).
Я привлекла к своей работе небольшую группу школьников, и они очень увлеклись этой, как они называли, «игрой в путешествие». Я обрисовывала им конкретно-историческую обстановку, в которой они вдруг оказались, и советовалась с ними, как бы они поступили в том или ином случае. Польза была обоюдная. Ребята мне не раз говорили, что им гораздо интереснее стало учить уроки истории. Именно по их настоянию, я изложила материал в форме, доступной хотя бы старшеклассникам.
Со второй трудностью — отбором конкретного материала я справилась при помощи библиотек Алма-Аты и Москвы, работников Исторических музеев этих же городов. Большую помощь оказали мне также материалами и личными консультациями член-корреспондент Академии Наук СССР, Г. А. Тихов, заведующий сектором астроботаники Академии Наук Казахской ССР Н. И. Кучеров и кандидат биологических наук Института Зоологии В. С. Бажанов.
Читателя прошу учесть и то, что фантастический элемент книги относится только к ее форме. Содержание же ее построено на данных нашей науки.
— Когда я прочту какой-либо роман или повесть, я долго помню их содержание во всех подробностях. А вот учебная литература дается мне с трудом. Если бы тема лекции была изложена в форме художественного рассказа, я запомнил бы ее целиком.
Товарищи посмеялись над его желанием, но мысль, высказанная кружковцем, запала мне в голову. Что, собственно, в ней невероятного или смешного? Ведь существует же у нас популярная литература по различным отраслям науки.
Короче говоря, я решила попытаться написать книгу — повесть на тему прочитанной мною лекции. При этом я утешала себя такими соображениями: во всяком случае, в процессе работы над книгой я изучу столько конкретного исторического материала, что обогащу свои знания, и мои лекции будут гораздо содержательнее и доходчивее до слушателей.
С самого начала работы над книгой передо мною встали две больших трудности. Во-первых, поиски такой формы, которая позволила бы мне провести героев книги по всем ступеням развития человеческого общества, начиная от питекантропов и до коммунизма включительно. Проще всего было создать серию рассказов, характеризующих отдельные эпохи, и, конечно, с разными героями, но это меня не устраивало, потому что хотелось с самого начала приковать внимание читателя к уяснению экономического закона, действующего во всех формациях человеческого общества, причем, сделать это «не от автора».
Но одни и те же герои могут путешествовать во всех формациях или во сне, или в своем воображении, что, по существу, одно и то же. Первый прием достаточно избит, оставался второй вариант. Кого же взять героями? С уверенностью я выбрала подростков, учеников седьмого — восьмого класса, потому, что именно этому возрасту свойственно «…представить себе путешествие на льдине вместе с Папаниным, экспедицию с Миклухо-Маклаем или Пржевальским. Сразиться с японцами при несчастной, но героической Цусиме, по книге Новикова-Прибоя и т. д.» (П. Павленко «Дети и мы», статья).
Я привлекла к своей работе небольшую группу школьников, и они очень увлеклись этой, как они называли, «игрой в путешествие». Я обрисовывала им конкретно-историческую обстановку, в которой они вдруг оказались, и советовалась с ними, как бы они поступили в том или ином случае. Польза была обоюдная. Ребята мне не раз говорили, что им гораздо интереснее стало учить уроки истории. Именно по их настоянию, я изложила материал в форме, доступной хотя бы старшеклассникам.
Со второй трудностью — отбором конкретного материала я справилась при помощи библиотек Алма-Аты и Москвы, работников Исторических музеев этих же городов. Большую помощь оказали мне также материалами и личными консультациями член-корреспондент Академии Наук СССР, Г. А. Тихов, заведующий сектором астроботаники Академии Наук Казахской ССР Н. И. Кучеров и кандидат биологических наук Института Зоологии В. С. Бажанов.
Читателя прошу учесть и то, что фантастический элемент книги относится только к ее форме. Содержание же ее построено на данных нашей науки.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ТАИНСТВЕННЫЙ ЗАКОН
Их было трое: крутолобый, широкоплечий крепыш Вася, синеглазый, белокурый Валерик и тоненькая, грациозная Кюльжан. Они сидели на берегу Головного арыка и болтали ногами в воде, мутно-желтой после дождя.
— Век бы не уезжал отсюда, — вздохнул Валерик. — Сколько здесь всякой зелени! И яблони, и вишни, и сливы… Все здесь есть. Красивый город! Поневоле позавидуешь алма-атинским ребятам. Даже домой возвращаться не хочется.
— Ну что ж… И оставайся здесь, — усмехнулся Вася, прицеливаясь круглым камешком в жирную гусеницу, выглянувшую из-под листка.
— А мама? Да ведь ее из нашего Матая ни за что не отпустят! И так у нас людей не хватает. А ведь она — инженер-строитель.
— А то оставайся, — продолжал поддразнивать Вася. — Здесь вон какие сады, а наши — жди, когда еще вырастут.
— В садах ему жить хочется, — пропела Кюльжан, переплетая тонкими, смуглыми пальчиками распустившуюся косу. — Я тоже очень люблю и сады, и особенно цветы. Поэтому я их сажаю везде: и дома и около школы. А ты, Валерик, иногда удираешь с воскресников по озеленению. Если бы по-настоящему любил — не убегал бы.
— Один только раз и не пришел, — обидчиво возразил Валерик. — У меня тогда нога болела.
— Кто же виноват, что ты с дерева свалился? Надо было крепче держаться, — возразил Вася. — Друзья, — вдруг спохватился мальчик. — А мы не опоздаем на станцию?
— Ну, что ты! — успокоила его Кюльжан. — До отправки нашего поезда еще часа четыре. А вожатый сказал, чтобы мы собрались примерно за час. Все-таки хорошо, что мы уже семиклассники! Помнишь, Вася, когда мы еще учились в пятом классе и ездили сюда на экскурсию, вожатая нас ни на шаг от себя не отпускала.
— Помню, — улыбнулся Вася, — она боялась, что мы потеряемся. А твоя мама, Кюльжан, и теперь за тебя беспокоится. Перед отъездом она просила меня присматривать, чтоб ты под трамвай не попала.
— Вот когда тайна открывается, — рассмеялась девочка. — А я думала, что ты сам боишься переходить большие улицы. Потому что, как только дойдем до перекрестка, сейчас же меня за руку ловишь.
— Здравствуйте… Я даже когда был совсем маленьким, и то ничего не боялся. Даже дома, один, вечером…
— Так это дома!
— А ты и дома боялась. Твоя мама всегда тебя к нам приводила, когда ей нужно было вечером идти в школу.
— Ну, тогда я была совсем маленькая.
— Всего на месяц моложе меня.
— Значит, вы еще до школы дружили, — догадался Валерик. — То-то вы такие неразлучные.
— Папа говорит, что нам дружба по наследству досталась, — пояснил Вася. — Наши отцы ведь во время войны в одной части сражались и даже в одном подразделении. А это много значит. Как только моя мама, бывало, получит письмо с фронта, первым делом бежит к матери Кюльжан. Та получит письмо — бежит к моей маме. Если долго писем нет, соберутся вместе и плачут потихоньку, чтоб мы с Кюльжан не видели. Помнишь, сестренка?
— Помню, — шепнула девочка.
— А как мы после победы отцов встречали, помнишь?
Кюльжан кивнула головкой, и ее личико вновь озарилось улыбкой. На смугло-розовых щечках появились нежные ямочки.
— Спой, сестренка, нашу песенку о дружбе. Валерик ее не слышал, — предложил Вася. — Это мой папа придумал слова, — пояснил он товарищу. — А отец Кюльжан подобрал к ним мотив на аккордеоне. Они очень любят, когда мы ее поем.
Кюльжан звонко запела:
— Ты, наверное, не убираешь за собой, вот она и сердится.
Валерик промолчал. Вася и Кюльжан понимающе переглянулись.
— Интересно, где сейчас все наши? — спросила девочка.
— Наверное, как и мы, где-нибудь сидят, отдыхают после музея.
— Я никогда не думала, что так устану, — призналась Кюльжан.
— Кажется, ничего такого не делаешь: только ходишь и смотришь, а к концу уже и ноги подкашиваются и глаза закрываются.
— Это еще что! Вот в прошлом году я ездил с папой в отпуск, в Москву, — сказал Вася. — Мы были в Историческом музее. Так к концу осмотра я совсем «дошел». Вышли на улицу, я сел на ступеньку, а в глазах круги какие-то. Сторож музея к нам подходит, а мне кажется — это питекантроп. Хорошо, что папа взял мне мороженого. Я съел две или три порции и тогда только опомнился.
— Ох и хитрый! — сказал Валерик. — Ты, наверное, нарочно притворился. Я тоже, когда мне чего-нибудь сильно захочется, говорю маме, что плохо себя чувствую. А все-таки интересно? В Казахстане когда-нибудь жили питекантропы, или нет? Ты в музее не спрашивал?
— Нет, не догадался спросить, — с сожалением сказал Вася.
— А что пещерные люди жили, — точно знаю. Я даже читал в газете, что в ауле Канай, в Восточном Казахстане, ученые нашли стоянку людей древне-каменного века. Там были найдены орудия из кремня. По ним видно, что те люди жили сто тысяч лет тому назад.
— Интересно, как они тогда жили? Посмотреть бы не в музее, а на самом деле, — мечтательно вздохнула Кюльжан.
— Это зависит только от вас самих, — услышали они вдруг чей-то голос и быстро обернулись.
Перед ними стоял пожилой человек с приятным розовым лицом, покрытым не то что морщинами, а скорее, пухлыми складками. Темные, с сильной проседью волосы открывали его высокий и очень выпуклый лоб. Из-под мохнатых бровей светились светлые, удивительно ясные глаза. Одет незнакомец был в просторную белую шелковую рубашку — «украинку», белые парусиновые брюки. Легкий шнурок из крученого шелка свободно опоясывал его несколько грузную фигуру.
Удивленные странными словами незнакомого человека, ребята молчали. Тот с минуту смотрел на них, потом неторопливо повернулся и пошел по мостику через арык. Дети не спускали с него глаз.
Слегка шаркая подошвами легких туфель, незнакомец медленно поднимался к группе утопавших в зелени домиков и скоро скрылся из вида.
— Что он нам сказал! — шепотом выдохнул Вася.
— Да он просто посмеялся над нами, — решил Валерик. — Взрослые часто так делают. Скажут что-нибудь необыкновенное, а как станешь допытываться, что и почему, признаются, что пошутили.
— А вдруг он не шутил! — сказала Кюльжан, широко открывая карие глаза.
— А почему он больше ничего не прибавил?
— А мы у него ничего и не спросили.
— Я растерялся…
— Я сам, брат, растерялся, — признался и Вася. — Знаете что? Давайте пойдем за ним и попросим, чтоб он объяснил свои слова. А то я все равно буду ломать голову, что он хотел ими сказать? Вставайте скорее.
Кюльжан с готовностью вскочила на ноги, отряхнула складки форменной юбочки и с огорчением обнаружила пятнышки грязи на парадном белом фартучке.
— Прямо стыдно показываться на глаза в таком виде, — вздохнула она. — Подумает, что неряха. Ведь он не знает, что мы приезжие.
— Я заслоню тебя, — великодушно предложил Вася. — Ты только держись за моей спиной.
— Тогда ты и меня заслони, — мрачно сказал Валерик. Я тоже забрызгался.
— Ох, у меня тоже, — спохватился Вася. — Можно, конечно, сполоснуть брюки в арыке, но боюсь, что пока мы будем чиститься, этот человек так далеко уйдет, что его и не догонишь. Пойдемте так, как есть. Может быть, он не обратит на это внимания.
Ребята быстро перешли мостик и двинулись по тропинке между огородами.
— Какая огромная кукуруза здесь выросла, — удивился Валерик.
— Ну, прямо джунгли. И человек этот совсем скрылся из вида. Ну где теперь его искать? Его фамилии мы не знаем. Подождем. Может быть, он скоро пойдет обратно. Давайте пока поиграем в охотников!
— Ладно, — согласился Вася. — А вот, кстати, и дикий кабан. Ты нападай на него, а я, когда ты завопишь, буду тебя спасать.
— Хорошо, — согласился Валерик. И тут же, слегка пригнувшись, стал подкрадываться к «дикому кабану».
Это был просто маленький, розовый поросенок, видимо, только что ускользнувший из-под надзора. Блаженно похрюкивая, он энергично рылся в корнях кукурузы, когда на него налетел Валерик и схватил за маленький хвостик.
Поросенок пронзительно завизжал. Валерик ответил ему торжествующим криком.
Какая-то женщина, схватив по дороге внушительный «дрючок», уже спешила на выручку своего четвероногого сокровища.
— Ах, негодники!… — кричала она. — А еще пионеры! На минуту нельзя отвернуться! Вот я вас…
Тщетно пытался Вася разъяснить рассвирепевшей женщине, что они вовсе не собирались красть поросенка.
Пятясь от «дрючка», мелькавшего в опасной близости, дети в конце концов наткнулись на какой-то палисадник. Вася уже на всякий случай прикрыл руками голову, как вдруг…
— Мария Савельевна, убедительно прошу вас, нельзя ли потише? — услышали дети знакомый старческий голос.
Вася обернулся. За оградой палисадника, между цветочными клумбами стоял тот, кого они искали. Около полусотни голубей самой разнообразной расцветки кружились вокруг, беспокойно воркуя.
— Простите, Гавриил Адрианович, — сразу снизила тон женщина, — но мальчишки хотели украсть моего «Борьку».
— Да на что нам нужен ваш поросенок! — багровея от стыда, воскликнул Вася.
— А зачем этот рыжий схватил его за хвостик?
— Мы просто играли в охоту, — торопливо сказала Кюльжан, желал поскорее рассеять обидное подозрение. — Мы недавно видели заграничную кинокартину про человека, который жил один среди обезьян. Его звали Тарзаном. Он охотился на кабанов без ружья… Ну, мальчики…
Незнакомый сердито нахмурился.
— Не понимаю, — сказал он, — высыпая перед голубями остатки корма из голубой тарелки. — Не понимаю! Что вам показалось привлекательным, так сказать, достойным подражания в этом фильме?
Дети переглянулись.
— Когда смотришь эту картину, как-то не думаешь, — кашлянув, сказал Вася. — Природа там… Приключения, конечно, интересные…
— Вздор, вздор! Сплошная фантазия. Да-с! Жизнь наших, например, доисторических предков была куда интереснее. Надо изучать историю, товарищи семиклассники, не формально — «от сих до сих», как учили в школе… Изучайте ее так, чтобы вы могли ее наглядно, образно представить. Тогда, конечно, и игры будут осмысленнее и даже могут принести пользу. А то… «Тарзан!» Знаете ли вы какая враждебная нам идея заложена в этой киностряпне?
— Нет, — растерянно сказал Вася.
— А это совершенно ясно. В Соединенных Штатах Америки есть такие, так называемые, «ученые» — мракобесы, реакционные философы. Чтобы запутать простой народ, они пророчествуют о, якобы, неизбежной гибели Вселенной… Распространяют насквозь лживую теорию о том, будто бы человечество исчерпало себя, что люди должны уступить место каким-то другим существам, что развитие общества зашло в тупик… Вот они и сочиняют глупости о «неизбежном движении вспять», о «возврате человечества к периоду дикости», что люди были бы счастливее, если бы переселились на деревья и вели такой образ жизни, как когда-то питекантропы.
Успокоившиеся голуби подбирали остатки зерна. Насытившиеся, нежно воркуя, они садились на плечи и руки своего хозяина.
— А почему не может так получиться? — после некоторой паузы спросил Вася.
— Что именно, молодой человек?
— Ну, чтобы люди опять стали жить, как эти… Питекантропы?
— Потому что это, мой дорогой, противоречит закону развития человеческого общества. Понятно?
— Мы этого еще не проходили, — застенчиво сказала Кюльжан.
— Гм… А учение Дарвина, хотя бы в общих чертах, у вас «проходили?»
— О Дарвине мы знаем, — обрадовано воскликнул Валерик.
— Ну, так вот… Подобно тому, как Дарвин открыл закон развития органического мира, так, надеюсь, также известный вам, великий ученый Карл Маркс открыл закон развития человеческого общества. Понимаете, закон. Закон, действие которого не зависит от желания и воли людей, который они не могут изменить, как не могут отменить законы природы, по которым происходит движение звезд и планет, восход и заход солнца… Да вы заходите в садик, так будет удобнее разговаривать, чем через забор. Калитка справа от вас.
Ребята чинно вошли и по знаку хозяина опустились на скамейку в тени пышного куста жимолости.
— Так вот… Продолжим наш разговор, молодые люди. Человеческое общество развивается на основании закона, открытого Карлом Марксом. По действию этого закона, а не по желанию отдельных личностей, хотя бы они были королями, крупными полководцами и так далее, один общественный строй сменяется другим. Первобытно-общинный строй сменился рабовладельческим, рабовладельческий — феодальным… Затем наступила эпоха капитализма. В эту эпоху был познан экономический закон развития человеческого общества. Лучшие, передовые люди того времени, узнав из учения Маркса об этом законе, поняли, что капитализм не вечен, что он так же, в свое время, сменится другим общественным строем…
— Социалистическим! — воскликнул Вася.
— Правильно, мой юный друг! Вы понимаете, как важно было это открытие? Многие передовые люди того времени признавали, что капитализм крайне несправедливый строй, что при нем большинство людей живет в ужасающих условиях, умирает с голоду при изобилии продуктов в своей стране. Некоторые даже представляли себе, каким может быть другой, социалистический строй, но как будет осуществлен переход к нему, — не знали. Учение Маркса указало человечеству дорогу вперед. Маркс доказал на основании науки, а не фантазии, неизбежность гибели капитализма и победы нового, социалистического строя. Этим он вселил в людей такую уверенность, которая дала им силы бороться за быстрейшее осуществление этого закона.
Вот потому, что мы познали этот закон, и правильность его действия подтвердила жизнь, я вам с уверенностью говорю: возврат человечества назад, к периоду дикости, — невозможен.
— А мы… Мы можем узнать, что это за закон? — с интересом спросил Вася.
— Можете, мои юные друзья, и не только можете, но даже должны его познать. Ведь в соответствии с этим законом сейчас мы строим коммунизм. А вы — будущие строители коммунистического общества.
— Вы нам скажите, в чем заключается этот закон, — с надеждой в голосе обратился к Гавриилу Адриановичу Вася.
Тот задумался. Заинтересованные пионеры не сводили с него глаз.
— Сказать его вам — дело простое. Вы можете записать его и даже зазубрить. Но это будет бесполезно. Его надо понять.
В свое время известный русский критик и мыслитель Писарев говорил, что образование необходимо строить так, чтоб учащийся становился в положение исследователя, сам искал и находил научную истину. Чтоб учащийся, конечно, под опытным руководством, шел по тому самому тернистому пути исследований, по которому шли в свое время без путеводителя и компаса великие умы, создавшие науку. Я с Писаревым совершенно согласен, друзья мои.
— Так вы хотите, чтобы мы… Сами догадались, что представляет из себя этот закон, — удивился Вася.
— Нет, что вы! Это вам не по силам, — улыбнулся Гавриил Адрианович. — Я только хочу, чтобы вы хорошенько задумались над этим. Чтобы вы строили различные предположения, догадки… Словом, мыслили. Только в этом случае, когда вы наконец узнаете, так сказать, формулу закона, вы ее хорошо поймете. Я вам дам только путеводную нить. Но чтобы по этой нити добраться до цели, надо потратить немало труда.
— Труда мы не пожалеем, — горячо заверил Вася.
— Так вот, вам надо заново изучить историю развития человеческого общества. Изучить так, чтобы вам казалось, будто вы сами жили в те времена, даже были свидетелями и участниками происходящих событий. В то же время вы должны мысленно сравнивать, чем одно общество отличается от другого. Если вам удастся определить главное различие, вы близко подойдете к открытию закона, которым интересуетесь.
— То есть, пережить заново прошлое! — изумился Вася. — Да разве это возможно?
— Для научной фантазии, мой друг, нет границ ни во времени, ни в пространстве. Ведь смог же я, никогда не будучи на планете Марс, установить и научно доказать существование растительности на ней. Даже определить ее цвет и характер…. Мало того… Я проник в то, что было на Марсе сто миллионов лет тому назад… Так сказать, сел на «машину времени».
— А я знаю теперь, кто вы! — вдруг восторженно воскликнул Валерик, и испуганные им голуби так и взвились над крышей.
— Вы… — продолжал мальчик, — вы наш знаменитый астроботаник…
— Тише, тише. Знаменитый, не знаменитый, но именно астроботаник.
— Расскажите хоть немного о ваших открытиях, Гавриил Адрианович, — застенчиво попросила Кюльжан.
— Э, нет! Не будем разбрасываться, друзья мои. Прежде чем путешествовать на Марс, надо свою родную планету изучить хорошенько. Я свои открытия в тайне не держу, но люблю во всем последовательность. Ведь законы развития мира, Вселенной одни и те же. Не изучив законы ботаники на земле, я не смог бы ничего увидеть и на Марсе. Только сопоставляя наблюдения над земной растительностью с тем, что мы обнаружили на Марсе, я смог прийти к определенным научным .выводам. Итак, вернемся пока на нашу Землю.
Вы, конечно, знаете, что Земля существовала задолго до появления на ней не только людей, но и вообще живых существ?
— Знаем, — хором ответили ребята.
— Так вот, мои любознательные друзья! Жизнь на Земле зародилась не менее полутора-двух миллиардов лет тому назад.
В первые девятьсот пятьдесят миллионов лет живые существа развивались только в воде. Это были водоросли, черви, различные губкообразные и собственно губки, кораллы, медузы и так далее. Этот период в жизни нашей земли ученые назвали Архейской эрой.
— Не хотела бы я жить в этой эре, — тихо сказала Кюльжан. — Ни цветов, ни деревьев…
— Ну, с этой точки зрения следующая эра вам больше понравится, — улыбнулся Гавриил Адрианович. — Это была Палеозойская эра. Она продолжалась свыше трехсот тридцати миллионов лет. За это время уже появились на суше растения и животные.
— Львы, кабаны, слоны? — спросил Вася.
— Ну, до этого еще далеко. Появилось множество насекомых. Например, стрекозы, крылья которых в размахе достигали полутора метров.
— Да это целый планер! — ахнул Валерик.
— Но, главным образом, в этой эре господствовали пресмыкающиеся животные.
— Я не люблю змей, — вырвалось у Кюльжан.
— В то время были не только змеи. Пресмыкающиеся животные, например, парейозавры, достигали трех метров длины, были очень неуклюжи и еле переползали с места на место по пастбищу.
— Значит, они ели только траву?
— Не только. Среди них были и хищные. Но эрой настоящего господства пресмыкающихся была следующая, Мезозойская эра. В это время жили такие животные, которые достигали в длину двадцати пяти — тридцати метров и весили до пятидесяти тонн.
— Это же прямо, как танк! — поразился Вася.
— Некоторые из этих пресмыкающихся были и летающими. Например, птерозавры и птеранодоны. У птеранодонов размах крыльев достигал шести метров.
— Хорошо, что в это время еще не жили люди, — поежился Валерик.
— Да… В эту пору только появились первые млекопитающие. Они были размером с крысу. Первые же люди на Земле, вернее, их останки, были обнаружены в следующей, Кайнозойской, эре. К этому времени вымерли почти все формы древних и гигантских пресмыкающихся.
Кайнозойскую эру делят на два периода: третичный и четвертичный, или, как ученые предпочитают называть последний, — антропогеновый период, от греческого слова «антропос» — человек. Этот период — период развития человека. Начался он, примерно, восемьсот тысяч лет тому назад, некоторые даже считают — около миллиона лет тому назад.
— А что было в третичном периоде?
— В первой половине этого периода климат был очень жаркий. Даже в Гренландии росли кипарисы и виноград. На территории нынешней Украины цвели магнолии. В Англии водились крокодилы. Вся Европа была покрыта тропическими лесами. В них бродили носороги, прыгали обезьяны…
— Гавриил Адрианович! Расскажите нам, пожалуйста, о первых обезьянолюдях, — попросил Вася.
— Ученые назвали их питекантропами. Это по-русски значит «обезьяночеловек». Жили они в условиях жаркого тропического климата. Останки их найдены на острове Ява. Ну-ка! Пойдемте в мой кабинет.
Через низенькую террасу, увитую плющом, дети вошли в узкий коридорчик и сразу же попятились. Навстречу им с коврика поднялся огромный пес светло-каштановой масти.
— Идите смело в дверь направо, — подбодрил их Гавриил Адрианович. — Дозор очень любит детей. Он просто хочет с вами познакомиться.
Действительно, собака дружелюбно обнюхала проходящих мимо нее ребят, а когда Вася, осмелев, потрепал ее длинные шелковистые уши, лизнула его руку.
Они очутились в маленьком уютном кабинете с одним большим окном. На подоконнике стояли два цветочных горшка с черенками лимонов. Дверь против окна вела в квартиру ученого. Два шкафа, набитые книгами, стояли у противоположных стен. Над одним из шкафов, в рамке под стеклом, висела увеличенная фотография планеты Марс. На видном месте красовался плакат с надписью: «Прошу садиться без приглашения».
Следуя этому совету, дети разместились на стульях у письменного стола.
— Нуте-с, — сказал Гавриил Адрианович, открывая географический атлас. — Мы с вами сейчас вели разговор об острове Ява. Покажите мне его на карте.
— Век бы не уезжал отсюда, — вздохнул Валерик. — Сколько здесь всякой зелени! И яблони, и вишни, и сливы… Все здесь есть. Красивый город! Поневоле позавидуешь алма-атинским ребятам. Даже домой возвращаться не хочется.
— Ну что ж… И оставайся здесь, — усмехнулся Вася, прицеливаясь круглым камешком в жирную гусеницу, выглянувшую из-под листка.
— А мама? Да ведь ее из нашего Матая ни за что не отпустят! И так у нас людей не хватает. А ведь она — инженер-строитель.
— А то оставайся, — продолжал поддразнивать Вася. — Здесь вон какие сады, а наши — жди, когда еще вырастут.
— В садах ему жить хочется, — пропела Кюльжан, переплетая тонкими, смуглыми пальчиками распустившуюся косу. — Я тоже очень люблю и сады, и особенно цветы. Поэтому я их сажаю везде: и дома и около школы. А ты, Валерик, иногда удираешь с воскресников по озеленению. Если бы по-настоящему любил — не убегал бы.
— Один только раз и не пришел, — обидчиво возразил Валерик. — У меня тогда нога болела.
— Кто же виноват, что ты с дерева свалился? Надо было крепче держаться, — возразил Вася. — Друзья, — вдруг спохватился мальчик. — А мы не опоздаем на станцию?
— Ну, что ты! — успокоила его Кюльжан. — До отправки нашего поезда еще часа четыре. А вожатый сказал, чтобы мы собрались примерно за час. Все-таки хорошо, что мы уже семиклассники! Помнишь, Вася, когда мы еще учились в пятом классе и ездили сюда на экскурсию, вожатая нас ни на шаг от себя не отпускала.
— Помню, — улыбнулся Вася, — она боялась, что мы потеряемся. А твоя мама, Кюльжан, и теперь за тебя беспокоится. Перед отъездом она просила меня присматривать, чтоб ты под трамвай не попала.
— Вот когда тайна открывается, — рассмеялась девочка. — А я думала, что ты сам боишься переходить большие улицы. Потому что, как только дойдем до перекрестка, сейчас же меня за руку ловишь.
— Здравствуйте… Я даже когда был совсем маленьким, и то ничего не боялся. Даже дома, один, вечером…
— Так это дома!
— А ты и дома боялась. Твоя мама всегда тебя к нам приводила, когда ей нужно было вечером идти в школу.
— Ну, тогда я была совсем маленькая.
— Всего на месяц моложе меня.
— Значит, вы еще до школы дружили, — догадался Валерик. — То-то вы такие неразлучные.
— Папа говорит, что нам дружба по наследству досталась, — пояснил Вася. — Наши отцы ведь во время войны в одной части сражались и даже в одном подразделении. А это много значит. Как только моя мама, бывало, получит письмо с фронта, первым делом бежит к матери Кюльжан. Та получит письмо — бежит к моей маме. Если долго писем нет, соберутся вместе и плачут потихоньку, чтоб мы с Кюльжан не видели. Помнишь, сестренка?
— Помню, — шепнула девочка.
— А как мы после победы отцов встречали, помнишь?
Кюльжан кивнула головкой, и ее личико вновь озарилось улыбкой. На смугло-розовых щечках появились нежные ямочки.
— Спой, сестренка, нашу песенку о дружбе. Валерик ее не слышал, — предложил Вася. — Это мой папа придумал слова, — пояснил он товарищу. — А отец Кюльжан подобрал к ним мотив на аккордеоне. Они очень любят, когда мы ее поем.
Кюльжан звонко запела:
— Вот вы… Какие… — с восхищением и с некоторой завистью сказал Валерик. — А у меня нет такого друга. Мама не любит, когда ко мне кто-нибудь приходит. Говорит, что мы балуемся, в комнате все вверх дном переворачиваем…
Зоренька вечерняя в алый цвет окрасила
Снег на горных кручах, яблони в садах…
Наша дружба верная нашу жизнь украсила,
Мы ведь неразлучны даже и в мечтах.
Зореньку вечернюю, утреннюю звездочку
Из окопов видели мой и твой отец…
С нежностью дочернею им светила звездочка
Будто милой родины ласковый гонец.
Пусть хоть это облако ливнем на нас ринется,
Пусть хоть злая вьюга снегом занесет, —
Пионеры об руку в путь далекий двинутся,
Друг, конечно, друга из беды спасет.
Дружбу, как наследство самое святое,
Нам отцы вручили, покидая строй…
Словно солнцем детство наше озарили,
Солнцем крепкой дружбы — дружбы фронтовой.
— Ты, наверное, не убираешь за собой, вот она и сердится.
Валерик промолчал. Вася и Кюльжан понимающе переглянулись.
— Интересно, где сейчас все наши? — спросила девочка.
— Наверное, как и мы, где-нибудь сидят, отдыхают после музея.
— Я никогда не думала, что так устану, — призналась Кюльжан.
— Кажется, ничего такого не делаешь: только ходишь и смотришь, а к концу уже и ноги подкашиваются и глаза закрываются.
— Это еще что! Вот в прошлом году я ездил с папой в отпуск, в Москву, — сказал Вася. — Мы были в Историческом музее. Так к концу осмотра я совсем «дошел». Вышли на улицу, я сел на ступеньку, а в глазах круги какие-то. Сторож музея к нам подходит, а мне кажется — это питекантроп. Хорошо, что папа взял мне мороженого. Я съел две или три порции и тогда только опомнился.
— Ох и хитрый! — сказал Валерик. — Ты, наверное, нарочно притворился. Я тоже, когда мне чего-нибудь сильно захочется, говорю маме, что плохо себя чувствую. А все-таки интересно? В Казахстане когда-нибудь жили питекантропы, или нет? Ты в музее не спрашивал?
— Нет, не догадался спросить, — с сожалением сказал Вася.
— А что пещерные люди жили, — точно знаю. Я даже читал в газете, что в ауле Канай, в Восточном Казахстане, ученые нашли стоянку людей древне-каменного века. Там были найдены орудия из кремня. По ним видно, что те люди жили сто тысяч лет тому назад.
— Интересно, как они тогда жили? Посмотреть бы не в музее, а на самом деле, — мечтательно вздохнула Кюльжан.
— Это зависит только от вас самих, — услышали они вдруг чей-то голос и быстро обернулись.
Перед ними стоял пожилой человек с приятным розовым лицом, покрытым не то что морщинами, а скорее, пухлыми складками. Темные, с сильной проседью волосы открывали его высокий и очень выпуклый лоб. Из-под мохнатых бровей светились светлые, удивительно ясные глаза. Одет незнакомец был в просторную белую шелковую рубашку — «украинку», белые парусиновые брюки. Легкий шнурок из крученого шелка свободно опоясывал его несколько грузную фигуру.
Удивленные странными словами незнакомого человека, ребята молчали. Тот с минуту смотрел на них, потом неторопливо повернулся и пошел по мостику через арык. Дети не спускали с него глаз.
Слегка шаркая подошвами легких туфель, незнакомец медленно поднимался к группе утопавших в зелени домиков и скоро скрылся из вида.
— Что он нам сказал! — шепотом выдохнул Вася.
— Да он просто посмеялся над нами, — решил Валерик. — Взрослые часто так делают. Скажут что-нибудь необыкновенное, а как станешь допытываться, что и почему, признаются, что пошутили.
— А вдруг он не шутил! — сказала Кюльжан, широко открывая карие глаза.
— А почему он больше ничего не прибавил?
— А мы у него ничего и не спросили.
— Я растерялся…
— Я сам, брат, растерялся, — признался и Вася. — Знаете что? Давайте пойдем за ним и попросим, чтоб он объяснил свои слова. А то я все равно буду ломать голову, что он хотел ими сказать? Вставайте скорее.
Кюльжан с готовностью вскочила на ноги, отряхнула складки форменной юбочки и с огорчением обнаружила пятнышки грязи на парадном белом фартучке.
— Прямо стыдно показываться на глаза в таком виде, — вздохнула она. — Подумает, что неряха. Ведь он не знает, что мы приезжие.
— Я заслоню тебя, — великодушно предложил Вася. — Ты только держись за моей спиной.
— Тогда ты и меня заслони, — мрачно сказал Валерик. Я тоже забрызгался.
— Ох, у меня тоже, — спохватился Вася. — Можно, конечно, сполоснуть брюки в арыке, но боюсь, что пока мы будем чиститься, этот человек так далеко уйдет, что его и не догонишь. Пойдемте так, как есть. Может быть, он не обратит на это внимания.
Ребята быстро перешли мостик и двинулись по тропинке между огородами.
— Какая огромная кукуруза здесь выросла, — удивился Валерик.
— Ну, прямо джунгли. И человек этот совсем скрылся из вида. Ну где теперь его искать? Его фамилии мы не знаем. Подождем. Может быть, он скоро пойдет обратно. Давайте пока поиграем в охотников!
— Ладно, — согласился Вася. — А вот, кстати, и дикий кабан. Ты нападай на него, а я, когда ты завопишь, буду тебя спасать.
— Хорошо, — согласился Валерик. И тут же, слегка пригнувшись, стал подкрадываться к «дикому кабану».
Это был просто маленький, розовый поросенок, видимо, только что ускользнувший из-под надзора. Блаженно похрюкивая, он энергично рылся в корнях кукурузы, когда на него налетел Валерик и схватил за маленький хвостик.
Поросенок пронзительно завизжал. Валерик ответил ему торжествующим криком.
Какая-то женщина, схватив по дороге внушительный «дрючок», уже спешила на выручку своего четвероногого сокровища.
— Ах, негодники!… — кричала она. — А еще пионеры! На минуту нельзя отвернуться! Вот я вас…
Тщетно пытался Вася разъяснить рассвирепевшей женщине, что они вовсе не собирались красть поросенка.
Пятясь от «дрючка», мелькавшего в опасной близости, дети в конце концов наткнулись на какой-то палисадник. Вася уже на всякий случай прикрыл руками голову, как вдруг…
— Мария Савельевна, убедительно прошу вас, нельзя ли потише? — услышали дети знакомый старческий голос.
Вася обернулся. За оградой палисадника, между цветочными клумбами стоял тот, кого они искали. Около полусотни голубей самой разнообразной расцветки кружились вокруг, беспокойно воркуя.
— Простите, Гавриил Адрианович, — сразу снизила тон женщина, — но мальчишки хотели украсть моего «Борьку».
— Да на что нам нужен ваш поросенок! — багровея от стыда, воскликнул Вася.
— А зачем этот рыжий схватил его за хвостик?
— Мы просто играли в охоту, — торопливо сказала Кюльжан, желал поскорее рассеять обидное подозрение. — Мы недавно видели заграничную кинокартину про человека, который жил один среди обезьян. Его звали Тарзаном. Он охотился на кабанов без ружья… Ну, мальчики…
Незнакомый сердито нахмурился.
— Не понимаю, — сказал он, — высыпая перед голубями остатки корма из голубой тарелки. — Не понимаю! Что вам показалось привлекательным, так сказать, достойным подражания в этом фильме?
Дети переглянулись.
— Когда смотришь эту картину, как-то не думаешь, — кашлянув, сказал Вася. — Природа там… Приключения, конечно, интересные…
— Вздор, вздор! Сплошная фантазия. Да-с! Жизнь наших, например, доисторических предков была куда интереснее. Надо изучать историю, товарищи семиклассники, не формально — «от сих до сих», как учили в школе… Изучайте ее так, чтобы вы могли ее наглядно, образно представить. Тогда, конечно, и игры будут осмысленнее и даже могут принести пользу. А то… «Тарзан!» Знаете ли вы какая враждебная нам идея заложена в этой киностряпне?
— Нет, — растерянно сказал Вася.
— А это совершенно ясно. В Соединенных Штатах Америки есть такие, так называемые, «ученые» — мракобесы, реакционные философы. Чтобы запутать простой народ, они пророчествуют о, якобы, неизбежной гибели Вселенной… Распространяют насквозь лживую теорию о том, будто бы человечество исчерпало себя, что люди должны уступить место каким-то другим существам, что развитие общества зашло в тупик… Вот они и сочиняют глупости о «неизбежном движении вспять», о «возврате человечества к периоду дикости», что люди были бы счастливее, если бы переселились на деревья и вели такой образ жизни, как когда-то питекантропы.
Успокоившиеся голуби подбирали остатки зерна. Насытившиеся, нежно воркуя, они садились на плечи и руки своего хозяина.
— А почему не может так получиться? — после некоторой паузы спросил Вася.
— Что именно, молодой человек?
— Ну, чтобы люди опять стали жить, как эти… Питекантропы?
— Потому что это, мой дорогой, противоречит закону развития человеческого общества. Понятно?
— Мы этого еще не проходили, — застенчиво сказала Кюльжан.
— Гм… А учение Дарвина, хотя бы в общих чертах, у вас «проходили?»
— О Дарвине мы знаем, — обрадовано воскликнул Валерик.
— Ну, так вот… Подобно тому, как Дарвин открыл закон развития органического мира, так, надеюсь, также известный вам, великий ученый Карл Маркс открыл закон развития человеческого общества. Понимаете, закон. Закон, действие которого не зависит от желания и воли людей, который они не могут изменить, как не могут отменить законы природы, по которым происходит движение звезд и планет, восход и заход солнца… Да вы заходите в садик, так будет удобнее разговаривать, чем через забор. Калитка справа от вас.
Ребята чинно вошли и по знаку хозяина опустились на скамейку в тени пышного куста жимолости.
— Так вот… Продолжим наш разговор, молодые люди. Человеческое общество развивается на основании закона, открытого Карлом Марксом. По действию этого закона, а не по желанию отдельных личностей, хотя бы они были королями, крупными полководцами и так далее, один общественный строй сменяется другим. Первобытно-общинный строй сменился рабовладельческим, рабовладельческий — феодальным… Затем наступила эпоха капитализма. В эту эпоху был познан экономический закон развития человеческого общества. Лучшие, передовые люди того времени, узнав из учения Маркса об этом законе, поняли, что капитализм не вечен, что он так же, в свое время, сменится другим общественным строем…
— Социалистическим! — воскликнул Вася.
— Правильно, мой юный друг! Вы понимаете, как важно было это открытие? Многие передовые люди того времени признавали, что капитализм крайне несправедливый строй, что при нем большинство людей живет в ужасающих условиях, умирает с голоду при изобилии продуктов в своей стране. Некоторые даже представляли себе, каким может быть другой, социалистический строй, но как будет осуществлен переход к нему, — не знали. Учение Маркса указало человечеству дорогу вперед. Маркс доказал на основании науки, а не фантазии, неизбежность гибели капитализма и победы нового, социалистического строя. Этим он вселил в людей такую уверенность, которая дала им силы бороться за быстрейшее осуществление этого закона.
Вот потому, что мы познали этот закон, и правильность его действия подтвердила жизнь, я вам с уверенностью говорю: возврат человечества назад, к периоду дикости, — невозможен.
— А мы… Мы можем узнать, что это за закон? — с интересом спросил Вася.
— Можете, мои юные друзья, и не только можете, но даже должны его познать. Ведь в соответствии с этим законом сейчас мы строим коммунизм. А вы — будущие строители коммунистического общества.
— Вы нам скажите, в чем заключается этот закон, — с надеждой в голосе обратился к Гавриилу Адриановичу Вася.
Тот задумался. Заинтересованные пионеры не сводили с него глаз.
— Сказать его вам — дело простое. Вы можете записать его и даже зазубрить. Но это будет бесполезно. Его надо понять.
В свое время известный русский критик и мыслитель Писарев говорил, что образование необходимо строить так, чтоб учащийся становился в положение исследователя, сам искал и находил научную истину. Чтоб учащийся, конечно, под опытным руководством, шел по тому самому тернистому пути исследований, по которому шли в свое время без путеводителя и компаса великие умы, создавшие науку. Я с Писаревым совершенно согласен, друзья мои.
— Так вы хотите, чтобы мы… Сами догадались, что представляет из себя этот закон, — удивился Вася.
— Нет, что вы! Это вам не по силам, — улыбнулся Гавриил Адрианович. — Я только хочу, чтобы вы хорошенько задумались над этим. Чтобы вы строили различные предположения, догадки… Словом, мыслили. Только в этом случае, когда вы наконец узнаете, так сказать, формулу закона, вы ее хорошо поймете. Я вам дам только путеводную нить. Но чтобы по этой нити добраться до цели, надо потратить немало труда.
— Труда мы не пожалеем, — горячо заверил Вася.
— Так вот, вам надо заново изучить историю развития человеческого общества. Изучить так, чтобы вам казалось, будто вы сами жили в те времена, даже были свидетелями и участниками происходящих событий. В то же время вы должны мысленно сравнивать, чем одно общество отличается от другого. Если вам удастся определить главное различие, вы близко подойдете к открытию закона, которым интересуетесь.
— То есть, пережить заново прошлое! — изумился Вася. — Да разве это возможно?
— Для научной фантазии, мой друг, нет границ ни во времени, ни в пространстве. Ведь смог же я, никогда не будучи на планете Марс, установить и научно доказать существование растительности на ней. Даже определить ее цвет и характер…. Мало того… Я проник в то, что было на Марсе сто миллионов лет тому назад… Так сказать, сел на «машину времени».
— А я знаю теперь, кто вы! — вдруг восторженно воскликнул Валерик, и испуганные им голуби так и взвились над крышей.
— Вы… — продолжал мальчик, — вы наш знаменитый астроботаник…
— Тише, тише. Знаменитый, не знаменитый, но именно астроботаник.
— Расскажите хоть немного о ваших открытиях, Гавриил Адрианович, — застенчиво попросила Кюльжан.
— Э, нет! Не будем разбрасываться, друзья мои. Прежде чем путешествовать на Марс, надо свою родную планету изучить хорошенько. Я свои открытия в тайне не держу, но люблю во всем последовательность. Ведь законы развития мира, Вселенной одни и те же. Не изучив законы ботаники на земле, я не смог бы ничего увидеть и на Марсе. Только сопоставляя наблюдения над земной растительностью с тем, что мы обнаружили на Марсе, я смог прийти к определенным научным .выводам. Итак, вернемся пока на нашу Землю.
Вы, конечно, знаете, что Земля существовала задолго до появления на ней не только людей, но и вообще живых существ?
— Знаем, — хором ответили ребята.
— Так вот, мои любознательные друзья! Жизнь на Земле зародилась не менее полутора-двух миллиардов лет тому назад.
В первые девятьсот пятьдесят миллионов лет живые существа развивались только в воде. Это были водоросли, черви, различные губкообразные и собственно губки, кораллы, медузы и так далее. Этот период в жизни нашей земли ученые назвали Архейской эрой.
— Не хотела бы я жить в этой эре, — тихо сказала Кюльжан. — Ни цветов, ни деревьев…
— Ну, с этой точки зрения следующая эра вам больше понравится, — улыбнулся Гавриил Адрианович. — Это была Палеозойская эра. Она продолжалась свыше трехсот тридцати миллионов лет. За это время уже появились на суше растения и животные.
— Львы, кабаны, слоны? — спросил Вася.
— Ну, до этого еще далеко. Появилось множество насекомых. Например, стрекозы, крылья которых в размахе достигали полутора метров.
— Да это целый планер! — ахнул Валерик.
— Но, главным образом, в этой эре господствовали пресмыкающиеся животные.
— Я не люблю змей, — вырвалось у Кюльжан.
— В то время были не только змеи. Пресмыкающиеся животные, например, парейозавры, достигали трех метров длины, были очень неуклюжи и еле переползали с места на место по пастбищу.
— Значит, они ели только траву?
— Не только. Среди них были и хищные. Но эрой настоящего господства пресмыкающихся была следующая, Мезозойская эра. В это время жили такие животные, которые достигали в длину двадцати пяти — тридцати метров и весили до пятидесяти тонн.
— Это же прямо, как танк! — поразился Вася.
— Некоторые из этих пресмыкающихся были и летающими. Например, птерозавры и птеранодоны. У птеранодонов размах крыльев достигал шести метров.
— Хорошо, что в это время еще не жили люди, — поежился Валерик.
— Да… В эту пору только появились первые млекопитающие. Они были размером с крысу. Первые же люди на Земле, вернее, их останки, были обнаружены в следующей, Кайнозойской, эре. К этому времени вымерли почти все формы древних и гигантских пресмыкающихся.
Кайнозойскую эру делят на два периода: третичный и четвертичный, или, как ученые предпочитают называть последний, — антропогеновый период, от греческого слова «антропос» — человек. Этот период — период развития человека. Начался он, примерно, восемьсот тысяч лет тому назад, некоторые даже считают — около миллиона лет тому назад.
— А что было в третичном периоде?
— В первой половине этого периода климат был очень жаркий. Даже в Гренландии росли кипарисы и виноград. На территории нынешней Украины цвели магнолии. В Англии водились крокодилы. Вся Европа была покрыта тропическими лесами. В них бродили носороги, прыгали обезьяны…
— Гавриил Адрианович! Расскажите нам, пожалуйста, о первых обезьянолюдях, — попросил Вася.
— Ученые назвали их питекантропами. Это по-русски значит «обезьяночеловек». Жили они в условиях жаркого тропического климата. Останки их найдены на острове Ява. Ну-ка! Пойдемте в мой кабинет.
Через низенькую террасу, увитую плющом, дети вошли в узкий коридорчик и сразу же попятились. Навстречу им с коврика поднялся огромный пес светло-каштановой масти.
— Идите смело в дверь направо, — подбодрил их Гавриил Адрианович. — Дозор очень любит детей. Он просто хочет с вами познакомиться.
Действительно, собака дружелюбно обнюхала проходящих мимо нее ребят, а когда Вася, осмелев, потрепал ее длинные шелковистые уши, лизнула его руку.
Они очутились в маленьком уютном кабинете с одним большим окном. На подоконнике стояли два цветочных горшка с черенками лимонов. Дверь против окна вела в квартиру ученого. Два шкафа, набитые книгами, стояли у противоположных стен. Над одним из шкафов, в рамке под стеклом, висела увеличенная фотография планеты Марс. На видном месте красовался плакат с надписью: «Прошу садиться без приглашения».
Следуя этому совету, дети разместились на стульях у письменного стола.
— Нуте-с, — сказал Гавриил Адрианович, открывая географический атлас. — Мы с вами сейчас вели разговор об острове Ява. Покажите мне его на карте.