Квик Аманда. Сокровище

   – Милорд, если бы вы только дали мне последний шанс… – пробормотал Элберт.
   – Полагаю, это будет пустой тратой времени.
   – Но, сэр, я так хочу работать здесь, в замке. Родных у меня нет. Кто обо мне позаботится, кроме меня самого?
   – Понимаю, и все же…
   – У меня нет другого дома. Моя мать перебралась в Скарклифф вскоре после смерти моего отца. Ее заветной мечтой было найти утешение в монастыре. А я стал работать здесь, когда этими землями правил сэр Чарльз, ваш предшественник. Но, как вам известно, его убили, потом приехали вы и…
   Хью нетерпеливо прервал его:
   – Так значит, твоя мать сейчас живет в местном монастыре?
   – Она жила там, но прошлой зимой умерла. Мне совсем некуда идти.
   – Тебе незачем покидать Скарклифф, – успокоил его Хью. – Я подыщу тебе другую работу. Может быть, конюхом.
   – Конюхом? – ужаснулся Элберт. – Но я… как бы это… я боюсь лошадей, милорд.
   – Так избавься от своего страха поскорее, – без капли сострадания потребовал Хью. – Лошади чувствуют, когда их боятся.
   – Да, милорд. – Плечи юноши опустились. – Я постараюсь.
   – Нет-нет, Элберт, тебе не придется этого делать. – Элис стремительно прошла в комнату. – Юноша ты сообразительный, научишься. Просто нужно время, дельный совет и определенное усердие с твоей стороны.
   Элберт повернулся к ней с отчаянной надеждой в глазах:
   – Леди Элис!
   Хью смерил Элис взглядом:
   – Я сам разберусь, миледи.
   Элис приблизилась к Хью и опустилась перед ним в таком глубоком реверансе, что юбки ее разметались по полу. Головка изящно наклонена – само смирение и покорность.
   – Милорд, прошу вас, позвольте Элберту проявить себя, прежде чем вы уволите его.
   Хью взял перо и задумчиво повертел в руках, постукивая кончиком по столу.
   – Уж не знаю почему, но каждый раз, когда вы демонстрируете свои превосходные манеры, миледи, я спешу напомнить себе, что с вами нужно держать ухо востро. В последний раз, когда вы были сама любезность, я ввязался в крайне сомнительную сделку с вами, и это не принесло мне ничего, кроме лишних хлопот.
   Элис почувствовала, как щеки ее заливает краска. «Терпеть не могу, когда меня приводят в замешательство, – подумала девушка, – надо собраться с мыслями».
   – Элберту нужно всего лишь немного времени, милорд.
   – У него было достаточно времени, чтобы хоть чему-то научиться. Кстати, мне в скором времени понадобятся несколько новых туник к зиме.
   – Об этом могу позаботиться я, если хотите, – откликнулась Элис. – Элберт просто немного перестарался, он очень хочет угодить вам, оттого и неловок, милорд. – Элис медленно поднялась из глубокого реверанса. – Ему нужен хороший учитель и время, чтобы привыкнуть.
   – Элис, – теряя терпение, проговорил Хью, – у меня нет времени на такие пустяки. Столько важных дел ждут своего часа. Я не вправе позволить себе держать в доме эту недотепу.
   – Прошу вас, сэр, позвольте ему остаться хотя бы до вашего возвращения из Лондона. Я позабочусь о том, чтобы обучить его всем премудростям. Вернетесь домой, и решите, как с ним поступить. Если и тогда вам покажется, что он не справляется со своими обязанностями, мы подыщем ему замену.
   Хью, откинувшись на спинку стула, пристально смотрел на девушку из-под полуопущенных ресниц:
   – Еще одна сделка, мадам?
   Элис вспыхнула:
   – Да, если угодно.
   – Что вы можете предложить со своей стороны на этот раз?
   Элис едва не задохнулась от ярости, увидев, каким торжеством засветились его глаза. Гнев заставил ее позабыть о хороших манерах.
   – Я предлагаю подготовить для вас отличного слугу. Вас это устроит?:
   – Вполне. – Губы Хью изогнулись в довольной усмешке. – Вот теперь я вижу перед собой настоящую Элис. Прекрасно. У тебя есть несколько дней. К своему возвращению надеюсь увидеть, что за хозяйством следит человек, знающий свое дело. Ясно?
   – Да, милорд. – Элис улыбнулась. В успехе она нисколько не сомневалась.
   – Элберт? – обратился к слуге Хью.
   – Да, милорд. – Элберт поклонился ему несколько раз. – Я буду стараться, буду прилежно учиться, вот увидите, сэр.
   – Остается лишь надеяться… – сказал Хью.
   Элберт упал перед Элис на колени и, прижав к губам край ее платья, благоговейно покрывал его поцелуями.
   – Спасибо, миледи. Я так благодарен вам, так благодарен за то, что вы поверили в меня. Я обещаю вам выполнять все ваши распоряжения и стану лучшим на свете слугой!
   – Разумеется, ты станешь хорошим слугой, – успокоила его Элис.
   – Довольно, – вмешался Хью. – Ты свободен, слуга. Оставь нас.
   – Сию минуту, милорд. – Элберт вскочил на ноги и, продолжая кланяться, попятился спиной к выходу.
   Элис вздрогнула, когда он с размаху врезался в стену. Хью страдальчески закатил глаза, однако не произнес ни слова.
   Элберт резко выпрямился, отскочил от стены и бросился вон из комнаты.
   Элис повернулся к Хью:
   – Благодарю вас, милорд.
   – Постарайся сделать так, чтобы к моему возвращению он не превратил замок в руины.
   – Скарклифф будет стоять где стоял, не беспокойтесь, милорд. – Элис помолчала. – Я слышала, вы собираетесь взять моего брата в Лондон.
   – Да, верно. Бенедикт очень способный юноша, и у него явный интерес к арифметике. Мне понадобится помощник, и твой брат подойдет для этой роли как нельзя лучше.
   – Я хотела, чтобы он изучал право, если помните, – с расстановкой произнесла Элис.
   – Ты против того, чтобы он занимался настоящим делом?
   – Нет. По правде говоря, я уже давно не видела его таким счастливым, как сегодня утром. – Элис улыбнулась. – И все благодаря вам, милорд.
   – Не так уж много я и сделал. К тому же не забывай, мне это выгодно. – Он задумчиво поигрывал пером, пропуская его между пальцев. – Ты будешь скучать по мне, Элис?
   Чувствуя подвох, Элис поспешно отступила назад и постаралась выдавить из себя улыбку:
   – Ах да, спасибо, милорд, что напомнили… Мне еще надо послать записку настоятельнице Джоан. Хочу, чтобы перед вашим отъездом были произнесены особые молитвы во время утренней мессы.
   – Особые молитвы?
   – Да, милорд. Мы помолимся за то, чтобы ваше путешествие прошло благополучно.
   С этими словами девушка повернулась и выбежала из комнаты.
   Вечером того же Дня Элис и Хью сидели за шахматной доской. Рука девушки на миг замерла с шахматной фигурой из черного оникса. Хью был мрачнее тучи.
   – Сэр, вы совсем забыли об игре. А я собираюсь взять вашего слона.
   Хью покосился на инкрустированную черным хрусталем доску:
   – Вижу. Отличный ход, мадам.
   – Да у вас мог выиграть и ребенок. – Элис встревожено смотрела на него.
   Хью вел себя как-то странно. Он пригласил ее сыграть партию в шахматы у камина, и Элис с радостью согласилась. Но с самого первого хода стало ясно, что мысли его витают где-то далеко.
   – Посмотрим, смогу ли я отыграться. – Хью подпер кулаком подбородок и принялся изучать расположение фигур на доске.
   – Все приготовления к вашему отъезду уже закончены. Завтра утром сразу после мессы вы сможете отправиться в путь. Но вас определенно что-то беспокоит, сэр.
   Хью скользнул по ней взглядом и пожал плечами:
   – Я думал о своем сеньоре.
   – Сэре Эразме?
   – Хочу навестить его в Лондоне. Он отправился туда еще раз за вердиктом к лекарям, по словам Джулиана.
   – Мне очень жаль, – прошептала Элис. Хью сжал кулаки:
   – Уже ничего нельзя сделать. Но, черт возьми, он выглядел совершенно здоровым и полным сил во время нашего последнего свидания несколько месяцев назад.
   Элис с сочувствием покачала головой:
   – Я знаю, вы очень к нему привязаны.
   Хью откинулся на спинку стула, взял в руки бокал подогретого со специями вина и устремил задумчивый взор На пылающие в камине поленья.
   – Всем, что у меня есть, я обязан ему. Образованием, рыцарским званием, землями. Чем я могу отплатить Эразму за все, что он сделал для меня?
   – Преданностью. Всем известно, как вы преданы своему сеньору, милорд.
   – Но это так мало. – Хью отхлебнул вина из бокала.
   – Скажите, каковы признаки его болезни? – Для Элис это был далеко не праздный вопрос.
   – Что?
   – Признаки его болезни. Расскажите поподробнее. Хью нахмурился:
   – Ничего определенного… Эразм стал очень нервным, пугается каждого звука, точно он дикий олень, а не бывалый воин. Это только то, что я заметил. Он крайне раздражителен. Засыпает с трудом. Очень похудел. По его словам, его сердце временами начинает биться так, точно он пробежал целую милю. Элис задумалась:
   – Должно быть, он участвовал во многих сражениях.
   – Все началось с Крестового похода, в который он ушел, когда ему не было и восемнадцати. Однажды он признался мне, что поход в Святую Землю был самым ужасным событием в его жизни. Да, это принесло ему богатство и славу, но сэр Эразм видел там такое, что не пожелал бы видеть даже своему врагу.
   Рассказ Хью никак не давал Элис уснуть. Она выскользнула из кровати, накинула на плечи халат, зажгла свечу и тихонько вышла из спальни. Пройдя через холодный холл, она направилась в свой кабинет.
   Элис поставила свечу на столе рядом с зеленым кристаллом, протянула руку к полке и взяла с нее книгу своей матери.
   Только через час она отыскала то, что хотела найти.

Глава 13

   – Из-за своей слабости отдается женщина сжигающим ее страстям! – с жаром проповедовал Калверт на следующее утро в маленькой деревенской церкви. – Глупая гордыня толкает ее возвыситься над мужчиной и тем самым губит ее душу.
   Народ, заполнивший церковь, неодобрительно гудел. И больше других негодовала Элис. Пожалуй, она не была так разгневана с тех пор, как ее дядюшка, сэр Ральф, водворил своего старшего сына в поместье, принадлежащее ее семье.
   Совсем не эту малоприятную проповедь Калверта хотела услышать Элис. Днем раньше она послала записку настоятельнице Джоан, где выразила желание помолиться о благополучном путешествии сэра Хью.
   Новость о том, что новый лорд и его невеста будут присутствовать на утренней службе в деревенской церкви, а не в часовне замка, облетела всю округу, и все жители поместья и монахини собрались здесь, не желая пропускать столь знаменательного события. Не каждый день выпадает случай помолиться со своим лордом.
   Элис сидела рядом с Хью в первом ряду. Все шло превосходно до тех пор, пока на головы прихожан не обрушилось настоящее стихийное бедствие в лице Калверта Оксвикского. Джоан умолкла на полуслове, когда он ворвался в церковь. Громко стуча посохом по каменному полу, Калверт пробирался через толпу к кафедре. Достигнув цели, он велел Джоан сесть рядом с монахинями. Настоятельница скрепя сердце повиновалась. Церковь предписывала уступать место кафедры проповеднику-мужчине, если таковой объявлялся.
   Калверт проворно взбежал на возвышение и разразился гневной обличительной речью о зле в женских душах. Старая, избитая тема, порядком всем надоевшая. Именно об этом больше всего любили разглагольствовать в своих проповедях заезжие священники и странствующие монахи. Все они старались заклеймить многочисленные пороки женщин и предупредить мужчин об их губительных чарах.
   – Знайте, грешные дочери Евы, единственный путь, который приведет вас к спасению, – подчиниться воле своих мужей. Вы должны признать, что власть мужчин предопределена им свыше, так пожелал сам Создатель.
   Элис кипела от злости. Краем глаза она заметила, что Хью делал вид, будто ему смертельно скучно. Элис скрестила руки на груди и принялась постукивать носком туфельки по полу.
   – Пожирающий адский огонь разгорится еще жарче для тех грешниц, которые осмелятся поставить себя выше мужчин.
   Женщины, вынужденные слушать эту гневную тираду, даже не пытались скрывать своего раздражения. Странствующий монах затянул старую песенку.
   – Они осмеливаются оскорблять стены церкви своими голосами, – продолжал бушевать Калверт, – не заботясь о том, что благородные мужи не желают слышать их болтовню. Они берут на себя смелость устраивать все по-своему в Божьем доме, берут в свои руки власть так, словно имеют все права и привилегии мужчин.
   Элис сверлила Калверта взглядом, а он сыпал гневными обвинениями без перерыва, то ли не обращая внимания, то ли не замечая все возрастающего недовольства.
   – А кто-то пытается соблазнением добиться желаемого, – Калверт устремил горящие глаза на Элис, – склонить на свою сторону даже самых сильных и благородных рыцарей. Горе тому мужчине, который пляшет под их дудку. Он и сам не заметит, как утеряет вою волю и окажется полностью в их власти, а власть та от самого дьявола!
   Элис насторожилась: неспроста Калверт завел об этом речь.
   – Они используют свои грязные уловки, чтобы заманить мужчину с помощью обмана в какое-нибудь уединенное место. А там набрасываются на него, точно суккубы – демоны в женском обличье.
   – О Боже! – выдохнула Элис. На один вопрос ответ получен. Калверт видел, как они с Хью занимались любовью в пещере. От смущения ее не осталось и следа. Она пылала гневом.
   – Будьте всегда настороже! – Калверт вперил свой взгляд в лицо Хью. – В опасности каждый. Занимающий высшую ступень в установленном Творцом порядке вещей постоянно должен быть начеку. Мужчины, вы все надеваете доспехи, отправляясь на войну, но каждый ли знает о том, что ему нужны доспехи не менее прочные, чтобы защитить свои души от губительных женских чар!
   – Довольно! – Элис вскочила на ноги. – Я не желаю больше слушать твои глупые речи, монах. Все, что я хотела сегодня, это помолиться о благополучном путешествии своего жениха, а не выслушивать весь этот вздор.
   По толпе пробежал изумленный вздох. Взгляды прихожан и монахинь тотчас обратились к Элис. Уголком глаза девушка заметила ухмыляющуюся физиономию Хью.
   – Женщины, которые делают что хотят, и мужчины, которые смотрят на это сквозь пальцы, – вот ярчайший тому пример! – Калверт посмотрел на Хью, словно ожидая поддержки с его стороны. – А ведь муж не должен позволять своей жене повышать голос.
   Хью не проронил ни слова. Он с неподдельным интересом наблюдал за Элис.
   – Сойди с кафедры, Калверт Оксвикский, – потребовала она. – Никто не приглашал тебя читать здесь проповеди. Ты понапрасну оклеветал и облил грязью добропорядочных жительниц деревни и монахинь этого монастыря. Отравил ядом своих слов.
   Калверт направил на нее указующий перст.
   – Слушай меня! – Его голос звенел от нескрываемого гнева. – Тот яд, о котором ты говоришь, не что иное, как противоядие тому злу, что есть в тебе, женщина. Тебе придется проглотить его, точно горькое лекарство, чтобы спасти свою бессмертную душу.
   – Спасение своей бессмертной души я вверю тем, кому ведомо истинное сострадание, Но никак не тебе, монах. Я хочу, чтобы ты немедленно покинул стены этой церкви и ушел из деревни сегодня же. Не желаю больше терпеть твои оскорбления.
   Лицо Калверта исказилось от ярости.
   – Ваши рыжие волосы и зеленые глаза говорят о вздорном характере, леди. Мне остается только молиться, чтобы ваш будущий господин и повелитель обуздал ваш непокорный нрав прежде, чем вы погубите его дом и душу.
   – Лорд Хью сам позаботится о себе, – возразила Элис. – Убирайся, монах.
   – Подчиниться приказу женщины? Ни за что!
   Хью чуть пошевельнулся. Почти незаметное движение – он слегка повел широкими плечами – приковало к себе взоры прихожан.
   – Приказу этой женщины ты подчинишься, – ровным голосом произнес он. – Она моя невеста. Кольцо на ее руке – символ власти. Ее приказаниям все должны подчиняться так же беспрекословно, как и моим.
   Раздались одобрительные возгласы. Хью сразу дал всем понять, как высоко он ценит свою невесту.
   – Но… но… милорд, – заикаясь, начал Калверт. – Но кафедру проповедника вы, надеюсь, не отдадите женщине?
   – Ты слышал, что сказала моя невеста, – проговорил Хью. – Уходи, монах. Миледи не желает слушать твои проповеди.
   На какой-то момент Элис показалось, что с Калвертом вот-вот случится удар. Подбородок его дрожал, глаза вылезли из орбит, а сам он трясся, будто в лихорадке.
   В церквушке воцарилась напряженная тишина.
   Не проронив больше ни слова, Калверт подхватил свой посох и вихрем вылетел из церкви.
   Люди изумленно взирали на Элис, ожидая, каков будет ее следующий шаг.
   Элис была поражена: Хью поддержал ее!
   И это вовсе не проявление жалости, Хью показал всем, что она обладает над этими землями не меньшей властью, чем он.
   Уже во второй раз он с пониманием отнесся к ее желаниям. Вчера Хью уступил ей и не выгнал слугу Элберта, а сегодня поставил на место самого ярого служителя церкви.
   Он показал всем, что уважает ее, подумала Элис, и сердце ее радостно забилось. Заслужить уважение Хью Безжалостного не так-то легко. Свое расположение он дарит лишь тем, кому по-настоящему доверяет.
   – Благодарю вас, милорд, – прошептала Элис. Хью слегка наклонил голову. Проникавший в окна утренний свет зажег в его глазах золотистые искорки.
   – Может быть, мы вернемся к молитвам, миледи. Я бы хотел отправиться в путь еще до захода солнца.
   Элис вспыхнула до корней волос.
   – Конечно, милорд. – Она взглянула на Джоан. – Прошу вас, приоресса, продолжайте. Сэра Хью и его людей ждет долгая дорога.
   – Да, миледи. – Джоан поднялась с места с достоинством, свидетельствующим о ее благородном происхождении. – Я с радостью помолюсь за сэра Хью, чтобы его путешествие прошло благополучно. И за его скорейшее возвращение. Не сомневаюсь, каждый из присутствующих здесь разделяет мои чувства.
   Все монахини тепло улыбнулись Элис, когда она садилась. Все, кроме сестры Кэтрин. Видимо, у нее опять приступ меланхолии, решила Элис.
   Джоан неторопливо поднялась на кафедру и закончила проповедь об опасностях, подстерегающих путника, прерванную внезапным появлением в церкви странствующего монаха. За проповедью последовали молитвы.
   Все молитвы читались на латинском языке. Вряд ли кто из присутствующих, кроме Элис, Бенедикта, Хью и монахинь, понимал истинное значение произносимых слов, однако это не мешало жителям поместья с пылом повторять их.
   Закрыв глаза, Элис безмолвно вознесла к небу свою мольбу.
   Боже милосердный, огради от бед и напастей этих двух людей, которых я очень люблю, и защити тех, кто отправляется в путешествие вместе с ними.
   Элис осторожно скользнула ладонью вдоль деревянной скамьи и коснулась руки Хью. Он крепко сжал ее пальцы.
   Несколько минут спустя прихожане высыпали из дверей церкви проводить хозяина. Элис осталась стоять на ступенях и наблюдала, как Хью, Бенедикт и два воина, которые должны были сопровождать их, садились на лошадей.
   Элис все еще горела от возмущения – выходка Калверта вывела ее из себя, она совсем забыла о прощальном подарке для Хью, и только в самый последний момент вспомнила о пучке трав и написанных ею рекомендациях по их применению.
   – Постойте, милорд! – Она достала приготовленный узелок из сумки, пристегнутой к ее поясу, и поспешила к уже оседлавшему коня Хью. – Я приготовила кое-что для вашего сеньора.
   Хью внимательно посмотрел на нее сверху вниз:
   – Что это?
   – Вчера вы рассказывали о болезни сэра Эразма, и показалось, что я знаю, о каком заболевании идет речь. – Элис протянула ему узелок с травами и письмо. – Моя матушка описала похожую болезнь в своей книге.
   – В самом деле? – Хью, наклонившись, взял из ее рук узелок с письмом и спрятал их в прикрепленной к поясу сумке.
   – Однажды она лечила человека, страдавшего похожим недугом. Ему тоже пришлось многое испытать в битвах. Конечно, у меня нет полной уверенности, что сэра Эразма поразила именно эта болезнь, но в любом случае травы облегчат его страдания.
   – Спасибо, Элис.
   – Он должен точно следовать указаниям, изложенным в письме. Скажите сэру Эразму, чтобы он ни в коем случае не позволял лекарям делать ему кровопускания. Запомните?
   – Разумеется, мадам.
   Элис отступила назад. На губах ее появилась робкая улыбка.
   – Желаю вам благополучного путешествия, милорд.
   – Я вернусь через неделю, – пообещал Хью. – И непременно привезу с собой священника, чтобы совершить наш брачный обряд.
 
   – Клянусь, милорд, даже не знаю, кто выглядел более потрясенным, Элис или монах, – с усмешкой произнес Бенедикт, подъезжая к Хью на своей крепкой лошадке. – А ведь Элис не так-то легко удивить.
   Хью улыбнулся в ответ. Их отъезд задержался – Элис пожелала завершить утреннюю службу молитвами, но он нисколько не жалел об этом. Задержка стоила потерянного времени, Элис собрала всех жителей поместья помолиться о том, чтобы Бог покровительствовал путешественникам. Разумеется, она тревожится за Бенедикта, но Хью старался не слишком расстраиваться по этому поводу.
   А как она попрощалась с ним! Любой бы после этого захотел поскорее вернуться к родному очагу. Хью приятна была сама мысль, что теперь у него есть и свой дом, и свой очаг, а скоро будет и жена. Да, именно жены не хватало ему для того, чтобы почувствовать себя счастливым. Скоро, пообещал он себе. Совсем скоро. В этом можно не сомневаться.
   Два тяжеловооруженных всадника следовали за Хью на небольшом удалении, зорко глядя по сторонам, готовые в любой момент отразить нападение грабителей, вздумавших объявиться на их пути. Впрочем, самые отчаянные из разбойников поколебались бы, прежде чем нападать на четырех вооруженных всадников, один из которых – это было видно сразу – рыцарь. Не устрашившись оружия, разбойники дрогнули бы перед черным цветом одежд всадников, ибо такой цвет определенно говорил о том, кому принадлежат эти люди.
   Грабители в большинстве своем не только трусливы – потому они и избирают самый легкий путь к наживе, – но в то же время крайне осторожны. Все знали, что Хью будет нещадно преследовать любого, кто посмеет ограбить людей, путешествующих под его собственным флагом или под флагом Эразма Торнвудского. Одного-двух разбойничьих нападений оказалось Достаточным, чтобы все уяснили себе – расплата последует незамедлительно.
   – Я все гадал, как долго Элис сможет вынести напыщенные речи Калверта, – наконец сказал Хью. – Право, я был удивлен ее долготерпением.
   Бенедикт бросил на Хью настороженный взгляд.
   – В былые времена она и минуты бы не высидела. Калверт говорил так долго только потому, что Элис сомневалась, сэр.
   – Сомневалась?
   – Да, она сомневалась, имеет ли право поступать таким образом. – Бенедикт тщательно подбирал слова. – Имеет ли она право как ваша невеста проявлять такую власть.
   – Твоя сестра, по-моему, умеет властвовать, – заметил Хью.
   – Тут не поспоришь. – Бенедикт улыбнулся так, как только может улыбнуться младший брат, когда речь идет о его сестре. – Если честно, выбирать ей не приходилось. Она управляла поместьем отца многие годы, знаете ли.
   – Да и, по слухам, ваш отец редко наведывался в свое поместье. А что же ваша мать?
   – Матушка была полностью поглощена своими исследованиями. Только работа с травами и имела для нее значение. С годами она все чаще и все дольше уединялась в своих комнатах, а хозяйство приходилось вести Элис.
   – Элис успешно справлялась со всеми делами.
   – Да, но ей было страшно одиноко. – Бенедикт нахмурился. – Она была совсем юной, когда ей пришлось взвалить на себя весь груз забот.
   – После смерти родителей ей пришлось принять и ответственность за поместье отца, защищая его от притязаний Ральфа.
   – Тогда-то ее и постигла неудача. Она считает, что не выполнила передо мной свой долг. – Бенедикт сжал поводья. – Но разве могла она бороться с сэром Ральфом? Хватило бы у нее сил? Но во всем случившемся она продолжает винить только себя.
   – Как это похоже на нее.
   «Да я бы и сам чувствовал то же самое, окажись в ее положении, – подумал Хью. – Пожалуй, я мучился бы не меньше, чем от сознания, что я не могу отомстить за смерть своей матери».
   – Она не привыкла сдаваться.
   – О да, храбрости твоей сестре не занимать, – не без удовлетворения отметил Хью.
   – Но временами я очень боюсь за нее. – Бенедикт обеспокоено посмотрел на Хью. – Я часто заставал ее у окна кабинета в глубоком раздумье. Но когда спрашивал, что с ней происходит, она только отмахивалась, мол, ничего страшного или что вспомнила дурной сон.
   – Она не должна винить себя за потерю поместья отца. Даже сэр Ральф признает, что она храбро сражалась, пытаясь отстоять владения.
   – Да, это так, – Бенедикт грустно улыбнулся. – Она посылала письмо за письмом, ходатайствуя о пересмотре решения. А когда пришло время признать поражение, для нее это было катастрофой. Но вскоре Элис уже строила новые планы: как бы отправить меня учиться, а самой уйти в монастырь. У нее всегда и на все готов какой-нибудь план.
   – Такой уж у Элис характер.
   – Я вижу, вы хорошо понимаете ее, сэр.
   – Тот, кому суждено управлять другими людьми, Должен понимать своих подчиненных, – заметил Хью.
   – Я думаю, в этом Элис согласилась бы с вами. Она никак не ожидала, что вы поддержите ее сегодня Утром, сэр. – У твоей сестры очень развито чувство ответственности. Она не может жить спокойно, если кто-то нуждается в заботе. Само собой разумеется, ей необходима власть. Она необходима ей как воздух для дыхания.
   Бенедикт кивнул.
   – У нас с ней много общего, – продолжил Хью, – гораздо больше, чем она думает. Надеюсь, к нашему возвращению она осознает это.