Страница:
— Звучит соблазнительно.
— Подожди, пока сам не увидишь. Я снимал его в прежние годы — не был только в прошлом году, поскольку путешествовал по Норвегии, — так что я вспомнил о нем весной и написал его хозяину в Нью-Йорк. Мы, как обычно, заключили сделку, и вот я еду туда. Я снял коттедж до середины октября, так что мы с тобой еще отлично порыбачим.
— Порыбачим? — простонал Эллери. — Да ты настоящий мистер Тать! Постоянно заставляешь меня думать о сгоревшей коже и больных глазах. А я даже не захватил снастей. А что, там ловят рыбу?
— Ловят, ловят, и мы тоже будем ловить. Я сделаю из тебя настоящего рыбака. В лодочном домике у него есть великолепная яхта; это одна из главных причин, по которой мне нравится там отдыхать. Не волнуйся о снастях. Я написал моему эконому в город, так что к понедельнику у нас будет целая куча удочек, крючков и прочих рыболовных причиндалов.
— Надеюсь, — буркнул Эллери мрачно, — что поезд сойдет с рельсов.
— Типун тебе на язык! На самом деле мы едем на день раньше. Моя договоренность с Уорингом...
— С кем?
— С Холлисом Уорингом — джентльменом, которому принадлежит коттедж. Я не рассчитывал приехать туда раньше понедельника, но, думаю, все будет в порядке.
— А мы, часом, не наткнемся на него? Почему-то у меня неприятное предчувствие.
— Маловероятно. Он писал мне весной, что не собирается этим летом часто бывать там. Кажется, он хотел в августе и сентябре прокатиться по Европе.
— Ты хорошо его знаешь?
— Едва знаком. Только по переписке относительно коттеджа. Но уже три года.
— Полагаю, там есть сторож?
Судья Маклин посмотрел на Эллери и озадаченно моргнул.
— О, конечно! И почтительный дворецкий, и слуга, который будет чистить нам башмаки. Все как в самых лучших домах Парижа и Филадельфии! Мой юный Крез, куда, по-твоему, мы едем? Если мы где-нибудь в окрестностях не раздобудем женщину, нам придется самим прибираться, делать покупки и готовить. Ты же знаешь, из меня еще тот кашевар.
Эллери выглядел растерянным.
— Боюсь, мои кулинарные способности ограничиваются лишь приготовлением печенья из полуфабрикатов, крепкого кофе и — более или менее — омлета по-испански. Надеюсь, у тебя есть ключ?
— Уоринг обещал оставить его нам на месте, — спокойно ответил судья, — закопав на фут глубиной в двух шагах по диагонали от северного угла коттеджа. Этот парень не лишен чувства юмора. Мой дорогой мальчик, тут нет воров! За все время, что я провел здесь, отдаленно похожим на преступление, с которым мне довелось столкнуться, можно назвать лишь случай, когда Гарри Стеббинс, владелец бензоколонки и закусочной, запросил с меня тридцать пять центов за сандвич с ветчиной. Черт побери, сынок, там никто не запирает дверь подобным способом.
— Теперь уже близко, — с воодушевлением заметил судья, вглядевшись через лобовое стекло вдаль, как только они миновали подъем.
— Самое время! — прокричал в ответ Эллери. — А то я уже проголодался. Как насчет провианта? Только не говори мне, что твой чокнутый хозяин оставил нам целый склад консервов!
— О боже! — простонал пожилой джентльмен. — Я совершенно забыл об этом. Нам придется остановиться в Уае — это не доезжая Испанского мыса, около двух миль к северу от него... Туда! Сейчас прямо. Надеюсь, мы найдем какую-нибудь открытую лавку или магазинчик. Сейчас еще нет и семи.
Им здорово повезло — они застали уайского лавочника, разгружавшего свежие овощи перед своим заведением, и Эллери, пошатываясь, вернулся к машине, груженный стратегическим запасом провизии. Они немного поспорили о том, кому платить, разрешив спор небольшой зажигательной лекцией судьи о неписаных законах гостеприимства. Затем, погрузив провиант на заднее откидное сиденье, снова двинулись в путь. На этот раз судья запел «Поднять якоря».
Минуты через три они приблизились к Испанскому мысу. Эллери притормозил, восхищаясь маячившими вдали скалами. По непонятному капризу природы это был единственный кусок ландшафта, видимый над уровнем моря в значительной степени. Он безмятежно раскинулся в лучах восходящего солнца — спящий гигант, плоская вершина которого оставалась вне видимости, если не считать покрытых кустарниками и деревьями краев.
— Красиво, правда?! — громогласно воскликнул судья. — Вот здесь, Эл, останови машину, напротив той заправочной станции. Хочу поздороваться с моим старым другом-разбойником, Гарри Стеббинсом.
— Полагаю, эта манящая глыба камней, — буркнул Эллери, съезжая с шоссе на гравий перед сооружением, похожим на греческий портик с красным насосом перед ним, — не общественная собственность? Вряд ли. Наши миллионеры такого не допустят.
— Частная, как и все дьявольское, — засмеялся судья. — Где же Гарри? Допустят, и даже хуже. Во-первых, потому, что по суше туда можно добраться только по узкой дороге, пересекающей шоссе в этом месте. — Эллери увидел два массивных каменных пилона, которые стояли по обе стороны от въезда на уходящую в сторону и прорезающую парк дорогу. — Парк — это лишь узкая полоска, дорога огорожена с обеих сторон высокой колючей проволокой. Миновав парк, тебе придется преодолеть узкий перешеек — участок горной дороги, на которой с трудом смогут разъехаться две машины. Дорога идет ровно, а так как Испанский мыс поднимается вверх, шоссе идет уровнем ниже через весь мыс к морю. Посмотри на эти скалы! Они по всему мысу. Как насчет того, чтобы взобраться на них, а? И во-вторых, потому, что Испанский мыс принадлежит Уолтеру Годфри, — с усмешкой закончил он, как если бы само это имя служило объяснением.
— Годфри? — нахмурился Эллери. — Годфри с Уолл-стрит?
— Одному из... из многочисленных тамошних волков, — проворчал судья Маклин. — К тому же исключительных. Насколько мне известно, на этом благословенном мысе обитает несколько человеческих особей, однако его хозяин не из их числа. За все время, что я бывал здесь, моя нога ни разу не ступала на его территорию. И не потому, что я вел себя не по-соседски!
— Он не верит в сельскую добродетель?
— Только не он. На самом деле в одном из неофициальных писем, которыми мы обменивались с Уорингом, он упоминал о том же. Уоринг никогда не приближался к... к дворцу Годфри, а ведь он его сосед бог знает сколько лет!
— Может, — усмехнулся Эллери, — ты и твой хозяин недостаточно легкомысленны?
— О, это несомненно. В некоторых домах добропорядочный судья не слишком желанный гость. Видишь ли...
— Давай, давай, выкладывай, что ты там скрываешь под усами?
— Ничего я не скрываю. Я только хотел сказать, что человек вроде Годфри вряд ли мог бы ухватить фортуну за хвост на Уолл-стрит за такой короткий период, если только не позволял себе некие вольности с законом. Я ничего не знаю об этом субъекте, но достаточно хорошо знаю человеческую натуру, чтобы относиться к нему подозрительно. Из всего того, что я слышал о нем, он большой чудак. Хотя у него очень симпатичная дочь. Как-то раз она приплыла на каноэ с молодым блондином, и мы с ней подружились, пока ее кавалер хмурил брови... А, вот и Гарри, песий сын! Ты смотри — в плавках!
Судья выскочил из машины и, сияя улыбкой, бросился пожать руку раскрасневшемуся пузатому коротышке средних лет в ярко-красных плавках и резиновых шлепанцах, который только что вышел, жмурясь, из своей конторы. Он растирал толстые красные щеки махровым полотенцем.
— Судья Маклин! — удивленно воскликнул Гарри, бросая полотенце, затем, расплывшись в улыбке от уха до уха, энергично затряс судье руку. — Глазам не верю! Я таки чувствовал, что вы вздумаете нагрянуть к нам под конец лета! Где вы были прошлый сентябрь? Как поживаете, сэр?
— Потихоньку, потихоньку, Гарри. В прошлом году я был за границей. Как Энни?
Стеббинс печально потряс своей бычьей головой:
— Да все мучается со своим ишиасом.
Эллери догадался, что бедная Энни и есть счастливая миссис Стеббинс.
— Н-да, надо же, в ее-то годы! Передай Энни от меня привет. Гарри, пожми руку Эллери Квину, моему близкому другу. — Эллери послушно пожал влажную руку толстяка. — Мы собираемся провести вместе месяц в коттедже Уоринга. Кстати, Уоринг, часом, не здесь?
— Не видел его с самого начала лета.
— Смотрю, ты только что поплавал. Слушай, старый распутник, тебе не стыдно бегать по автостраде голышом, тряся своим пузом?
Стеббинс застенчиво улыбнулся:
— Ну, судья, кто меня сейчас видит? Тут все так делают, а я люблю окунуться с утречка пораньше. На общественном пляже в этот час ни души.
— Это тот пляж, что мы проехали с милю назад? — спросил Эллери.
— Да, мистер Квин. На другой стороне есть еще один — прямо у коттеджа Уоринга, куда вы направляетесь.
— Должно быть, весело кататься по вашему шоссе, — задумчиво обронил Эллери, — жарким полуднем. Вдоль шоссе разгуливают хорошенькие девушки в одних купальниках, а учитывая, какие купальники носят в нынешнем сезоне...
— Ох уж эта молодежь! — простонал судья. — Знаешь, я помню, как пару лет назад кое-кто из местных блюстителей нравов жаловался властям на полуголых купальщиков у дороги. Видишь ли, существует местное постановление, позволяющее купальщикам прогуливаться вдоль этого участка шоссе в одних купальниках. Что-нибудь изменилось, Гарри?
— Да нет, судья, — хохотнул Стеббинс. — Мы все так делаем.
— Подобные дискуссии вызваны завистью стариков. Мы не умеем плавать...
— Пора бы и научиться, — строго заметил Эллери. — Тогда мне не пришлось бы разыгрывать роль спасателя и вылавливать тебя из океана, как я это делал шесть лет назад в Майне. Полагаю, что за семьдесят лет человек должен уже научиться чувствовать себя комфортно и в другой среде, а не только на суше.
— Кстати, насчет ловли, — торопливо сменил тему разговора судья, слегка покраснев. — Клюет, Гарри?
— Еще как, судья, судя по тому, что я слышал; у меня самого, к сожалению, мало времени для рыбалки. А вы в прекрасной форме! Смотрю, запаслись провиантом. Вы же знаете, в любое время...
— Ты больше не поймаешь меня на крючок, потребовав тридцать пять центов за сандвич с ветчиной, съеденный мною в спешке, — суровым тоном выговорил ему судья. — Я никогда...
Маленький автомобиль тусклого серого цвета со свистом пронесся по шоссе, видимо куда-то спеша. На передней дверце седана мелькнула полоска позолоченных букв. Но машина пронеслась на такой скорости, что они не успели прочесть надпись. К их удивлению, резко взвизгнули тормоза, седан дал крен влево, затем рванул как стрела между двумя пилонами, обозначавшими въезд на территорию Испанского мыса, и исчез за деревьями парка.
— Это что, — спросил Эллери, — обычный способ вождения в ваших великих и славных краях, мистер Стеббинс?
Хозяин автозаправочной станции почесал затылок.
— Ну, может, не для простого люда, а для полиции.
— Полиции? — эхом повторили судья и Эллери.
— Полиции округа. — Стеббинс выглядел встревоженным. — Уже вторая в сторону Испанского мыса за последние пятнадцать минут. Видимо, там что-то случилось.
Они молча посмотрели в сторону парка, но ничего не услышали. Небо по-прежнему оставалось голубым, солнце поднялось немного выше, потеплело, и запах соленого бриза чувствовался еще сильнее.
— Полиция, хм... — задумчиво протянул судья. Его изящно очерченные ноздри слегка раздулись.
Эллери встревоженно постучал рукой.
— Ради всего святого, судья! Это когда-нибудь кончится или нет? Надеюсь, ты не собираешься вмешиваться в чьи-то личные дела?
Пожилой джентльмен вздохнул:
— Надеюсь, что нет. Однако думаю, что ты чуешь...
— Жареное, — хмуро закончил Эллери. — Ничего не поделаешь. У меня просто нюх на работу, дорогой Солон. Но уверяю тебя, на сегодня с меня предостаточно. Мои потребности в данный момент исключительно животные: поплавать, съесть яичницу и отдаться Морфею. До встречи, мистер Стеббинс.
— Да-да, — вздрогнув, откликнулся Стеббинс, который с тревогой вглядывался в сторону Испанского мыса. — Рад был встрече, мистер Квин. Вам наверняка понадобится помощница по дому, судья?
— Это верно. Ты кого-нибудь знаешь?
— Если бы моя Энни чувствовала себя получше... — посетовал Стеббинс. — Нет, сейчас мне никто не приходит на ум, судья, но я поспрашиваю. Может, Энни что узнает.
— Уверен, она для нас постарается. До скорого, Гарри! — И судья забрался в «дюзенберг».
Все выглядели подавленными: судья молчал, Стеббинс явно нервничал, а Эллери полностью сосредоточился на стартере, который обычно заводился с пол-оборота. Квин и Маклин двинулись вперед, оставив позади встревоженного владельца автозаправочной станции.
Во время короткого пути от бензоколонки до ответвляющейся влево дороги, уводящей к коттеджу Уоринга и берегу моря, оба спутника были заняты своими мыслями. Повинуясь жесту судьи, Эллери свернул налево, и они сразу же погрузились в прохладу парка.
— Как хорошо! — немного погодя восхитился Квин. — Все же тут замечательно! Несмотря на голод, жажду и усталость, я начинаю получать наслаждение.
— Э? — рассеянно отозвался судья. — О да. Тут и правда восхитительное место, Эл.
— По тебе не скажешь, — сухо заметил Эллери.
— Чепуха! — Судья решительно выпрямил свое худое тело и уставился вперед на дорогу. — Я уже чувствую себя на десять лет моложе. Езжай дальше, сынок. Сейчас мы выедем из парка и оттуда — прямо вперед.
Они вынырнули на ослепительно яркое солнце, упиваясь красотой искрящегося пляжа, голубизной воды и неба. Вдали, слева от них, возвышались скалы Испанского мыса, молчаливые и неприступные.
— Впечатляющее место, — пробормотал Эллери, снижая скорость.
— О да! Ну вот, мы и приехали, Эл. Вон та группа небольших строений впереди. Эта ограда направо предохраняет от всякого сброда; за оградой — общественный пляж. Никогда не мог понять, за каким дьяволом Уоринг построил свой коттедж так близко к пляжу. Хотя сомневаюсь, что нам тут станут особо докучать. Здешние обитатели хорошо воспитаны. — Он резко замолчал и заморгал морщинистыми веками, немного подавшись вперед и пристально всматриваясь. — Эллери, — резко бросил он, — у коттеджа Уоринга стоит машина или мне это мерещится?
— Точно машина, — ответил Эллери. — Однако у меня есть некоторые сомнения насчет того, что это машина твоего хозяина, которую он любезно оставил тебе. Бредовая затея, хотя я вижу ее собственными глазами. Странно, а?
— Вряд ли она Уоринга, — пробормотал судья Маклин. — Я уверен, что он в Европе; к тому же у него нет ничего меньше «паккарда». А эта штуковина похожа на грандиозную ошибку старины Форда. Встань за ней, сынок!
«Дюзенберг» бесшумно подкатил и остановился позади видавшей виды машины, оставленной у края дороги рядом с коттеджем. Эллери выпрыгнул на гравий и направился к машине, не сводя с нее глаз. Судья, покряхтывая, последовал за ним, его рот сжался в тонкую линию.
Они вдвоем осмотрели машину. Ничего чужеродного в ней не было. Ключ зажигания торчал на месте, несколько других висели ниже панели управления на маленькой цепочке.
— Фары до сих пор включены, — пробормотал Эллери, но в следующий момент фары мигнули и погасли. — Хм, сел аккумулятор. Вероятно, машина простояла здесь всю ночь. Ну-ну! Загадочная история. Может, воры, как ты думаешь? — Он протянул руку к передней дверце машины. Судья перехватил ее.
— Я бы не делал этого, — тихо заметил он.
— Черт побери, почему нет?
— На всякий случай. Я убежденный приверженец эффективности отпечатков пальцев.
— Пфф! Твое воображение разыгралось при виде прогазовавшей мимо полицейской машины. — Тем не менее, Эллери отказался от мысли взяться за ручку. — Ну и чего мы ждем? Давай... э... выкопаем тот самый таинственный ключик, который Уоринг закопал для тебя, и приступим к отдыху. Я устал.
Они обошли машину и медленно приблизились к коттеджу. Затем резко остановились.
Дверь стояла слегка приоткрытой, дерево вокруг дверных петель было недавно разбито. Изнутри дома веяло прохладой и тишиной.
Они настороженно переглянулись. Затем Эллери бесшумно вернулся к «дюзенбергу» и, порывшись за задним сиденьем, вернулся с тяжелым гаечным ключом. Отстранив судью, он одним прыжком достиг двери и, распахнув ее ударом ботинка, шагнул через порог с занесенным в руке гаечным ключом.
Пожилой джентльмен сжал губы и поспешил за ним.
Он нашел Эллери внутри, за сломанной дверью, разглядывающим половину окна, что выходило на фасад дома. Затем Эллери выругался, поднял гаечный ключ и бросился в спальню. Через минуту он появился снова и исчез в кухне.
— Невезуха, — тяжело дыша, бросил он, отшвырнув в сторону гаечный ключ. — Ну что там, судья?
Судья Маклин стоял на костлявых коленях на цементном полу. Стул был перевернут, и вместе со стулом на полу лежала девушка, руки и ноги которой были туго прикручены к нему веревкой. Она ударилась головой о цемент, это было очевидно, на правом виске засохла струйка крови. Девушка была без сознания.
— Так, — тихо произнес судья. — Мы вляпались в дерьмо по самые уши. Эллери, это Роза Годфри, дочь того самого барона-грабителя с Испанского мыса.
Под закрытыми глазами девушки залегли фиолетовые тени. Волосы растрепались, спадая вокруг лица черными шелковыми прядями. Она выглядела страшно измученной.
— Бедное дитя, — пробормотал судья Маклин. — Слава господу, дышит нормально. Давай освободим ее от этой чудовищной упряжи, Эллери.
С помощью перочинного ножа Эллери они развязали Розу и, подняв осторожно ее обмякшее безжизненное тело, перенесли в спальню, положили на кровать. Она тихонько застонала, когда судья отер ей лицо водой, принесенной Эллери из кухни. Рана на виске оказалась неглубокой, скорее поверхностной царапиной. Очевидно, она сидела у окна, привязанная к стулу, потом потеряла сознание, обмякла и неожиданно для самой себя опрокинула стул, упала вместе с ним и ударилась виском о твердый цемент.
— Я восхищен вкусом твоего барона-грабителя по части выбора дочерей, — пробормотал Эллери. — Очень красивая девушка. Одобряю. — И он энергично потер запястья девушки, на которых тугие веревки оставили глубокий след.
— Бедное дитя, — повторил судья, стирая кровь с ее виска.
Роза поежилась и снова застонала, ее веки вздрогнули. Эллери сходил к машине, достал аптечку и вернулся с пузырьком йода. От жжения йода она вздрогнула и широко открыла полные ужаса глаза.
— Ну-ну, дорогая, — успокоил ее судья, — вам не надо больше бояться. С вами друзья. Я судья Маклин. Помните, мы познакомились с вами два лета назад? Судья Маклин. Не напрягайтесь, детка, вам и без того досталось.
— Судья Маклин! — тяжело дыша, произнесла Роза, пытаясь сесть. Затем застонала и снова откинулась на подушки, но из ее голубых глаз исчез ужас. — О, слава богу! Они нашли... нашли Дэвида?
— Дэвида?
— Моего дядю. Дэвида Каммера! Он не... нет, не говорите мне, что он мертв... — Она зажала рот тыльной стороной ладони, не сводя с них глаз.
— Мы не знаем, моя дорогая, — ласково отозвался судья, погладив ее по другой руке. — Видите ли, мы только что приехали; а тут вы — лежите привязанная к стулу в гостиной. Пожалуйста, отдохните, мисс Годфри, а мы тем временем известим ваших родителей...
— Вы не понимаете! — воскликнула она и замолчала. — Это коттедж Уоринга?
Она выглянула в окно; лучи солнца играли на полу.
— Да, — ответил удивленный судья.
— И уже утро! Так я пробыла здесь всю ночь! Случилось нечто ужасное. — Она закусила губу и быстро глянула на Эллери. — Кто это, судья Маклин?
— Это мой молодой друг, очень близкий, — ответил судья поспешно. — Позвольте представить вам мистера Эллери Квина. Собственно говоря, он имеет репутацию известного детектива. Если случилось что-то неординарное...
— Детектива, — с горечью повторила она. — Боюсь, уже слишком поздно. — Откинувшись на подушки, Роза закрыла глаза. — Но позвольте мне рассказать вам все, что случилось, мистер Квин. Кто знает?.. — Она вздрогнула и начала историю о злобном великане.
Мужчины молча слушали, встревоженно нахмурив брови. Роза говорила четко, ничего не упуская, кроме того, о чем они говорили с дядей на террасе до появления великана. Когда она кончила, мужчины переглянулись, и Эллери, вздохнув, вышел из комнаты.
Когда он вернулся, хрупкая смуглая девушка, свесив ноги с края кровати, пыталась привести себя в порядок. Она сделала попытку разгладить свое смятое платье и пригладить волосы, но при звуке шагов Эллери вскочила на ноги.
— Ну что, мистер Квин?
— Снаружи нет ничего, что бы добавило что-то новое к вашему рассказу, мисс Годфри, — негромко ответил он, предлагая ей сигарету. Роза отказалась, и он с рассеянным видом зажег свою. Судья не курил. — Яхта исчезла, нет следов ни вашего дяди, ни его похитителя. Единственная улика — это машина, которая так и стоит у дома; но я не думаю, что она нам чем-то поможет.
— Вероятнее всего, она украдена, — предположил судья. — Он не оставил бы машину, если бы она помогла выйти на него.
— Но он... он выглядел таким идиотом! — воскликнула Роза. — Он способен на все!
— Согласен, — с грустной улыбкой кивнул Эллери, — вряд ли он блещет умом, если рассказанное вами — правда. Весьма примечательная история, мисс Годфри, почти невероятная.
— Монстр таких размеров... — Ноздри судьи снова раздулись. — Его легко опознать. И эта повязка на глазу...
— Она могла быть и фальшивой. Хотя я не вижу... Самое интересное в этом деле — телефонный звонок, сделанный этим монстром, мисс Годфри. Вы уверены, что не можете дать нам хотя бы намек на личность, которой он звонил?
— О, если бы я только могла! — тяжело дыша, воскликнула Роза, сжав кулаки.
— Хмм. Думаю, несомненно, этот звонок был местный. — Эллери прошелся по комнате, хмурясь. — Это тупое чудовище было кем-то нанято для похищения вашего мистера Джона Марко, которому, кажется, несказанно повезло во всех отношениях. При отсутствии фотографии похитителю, вероятно, просто дали приблизительное описание вашего Марко. А что, Марко всегда одевается к ужину в белое, мисс Годфри?
— О да.
— Тогда, к несчастью, ваш дядя, который, как вы говорите, похож на Марко сложением и ростом и будучи одетым также во все белое, нечаянно стал жертвой ошибки. Кстати, мисс Годфри — вы меня простите, я уверен, — у вас входило в привычку прогуливаться с мистером Марко после ужина... скажем, до террасы, которую вы описали?
Она опустила глаза.
— Да.
Эллери немного помолчал.
— Тогда вы этому тоже способствовали. Ужасная трагедия ошибок. Заявляется этот монстр, который слепо следует данным ему инструкциям и не желает верить, что ваш дядя — это не Марко, и вот вы здесь. Телефонный разговор крайне важен, поскольку это дает возможность установить того, кто нанял монстра. Ясно и то, что ему было велено отрапортовать из коттеджа. Это место — идеальная база для действий: абсолютно пустынное, к тому же в лодочном сарае есть яхта. Совершенно очевидно, что ваш великан лишь инструмент.
— Но кому он мог звонить? — задумчиво спросил судья.
Эллери пожал плечами:
— Если бы мы это знали...
Они все помолчали, думая об одном и том же: о местном телефоне и о соседстве усадьбы на Испанском мысе.
— А что, — прошептала Роза, — как вы думаете, случилось с Дэвидом?
Судья отвернулся.
— Не вижу смысла задаваться очевидным вопросом, мисс Годфри, — мягко произнес Эллери. — Согласно вашему рассказу, этот громила сказал по телефону: «Он больше не будет вас беспокоить» или что-то в этом роде. Поначалу я был склонен рассматривать это преступление как похищение. Боюсь, я просто пытаюсь щадить ваши чувства, мисс Годфри. Слова вашего похитителя оставляют мало надежды. Они прозвучали жестко, как... как окончательный приговор.
Роза подавила рыдание и опустила глаза; ее лицо стало белее мела.
— Боюсь, это так, моя дорогая, — подтвердил судья.
— Однако, — продолжил Эллери более бодрым голосом, — здесь не замешана личная неприязнь. Могло случиться все, что угодно, или еще может случиться; в любом случае это дело местной полиции. Вы знаете, мисс Годфри, она уже прибыла на Испанский мыс.
— Прибыла?
— Несколько минут назад были замечены две полицейские машины, которые въехали на территорию мыса. — Он посмотрел на свою сигарету. — В каком-то смысле наша задержка здесь могла внести определенную путаницу. Кому бы ни звонил ваш великан, этот заказчик явно намеревался позаботиться о том, чтобы освободить вас, мисс Годфри, прежде чем с вами могла случиться настоящая беда. Вы сказали, что ваш Голиаф напомнил об этом по телефону. Боюсь, теперь уже поздно. — Он покачал головой. — Но если хорошенько подумать, то, может, и нет. Не исключено, что тот, кто все это устроил, уже обнаружил, что его наемник ошибся и похитил не того человека. Возможно, он решил залечь на дно...
Квин подошел к окну, распахнул его и резким движением выбросил сигарету.
— Вам не кажется, мисс Годфри, что следует известить вашу мать о том, что вы в безопасности? Она, должно быть, страшно встревожена.
— О... мама, — пробормотала Роза, поднимая на него измученные глаза. — Я... я совсем забыла. Да. Я позвоню прямо сейчас.
Судья стал перед ней, бросив предупреждающий взгляд в сторону Эллери.
— Позвольте мистеру Квину сделать это, моя дорогая. А вам лучше снова прилечь.
Роза дала отвести себя к кровати; ее губы дрожали.
Эллери вышел в гостиную и закрыл за собой дверь спальни. Они слышали, как он набирал номер, его приглушенный голос. Но ни пожилой джентльмен, ни девушка не произнесли ни слова. Затем дверь открылась, и Эллери вернулся со странным выражением на худощавом лице.
— Подожди, пока сам не увидишь. Я снимал его в прежние годы — не был только в прошлом году, поскольку путешествовал по Норвегии, — так что я вспомнил о нем весной и написал его хозяину в Нью-Йорк. Мы, как обычно, заключили сделку, и вот я еду туда. Я снял коттедж до середины октября, так что мы с тобой еще отлично порыбачим.
— Порыбачим? — простонал Эллери. — Да ты настоящий мистер Тать! Постоянно заставляешь меня думать о сгоревшей коже и больных глазах. А я даже не захватил снастей. А что, там ловят рыбу?
— Ловят, ловят, и мы тоже будем ловить. Я сделаю из тебя настоящего рыбака. В лодочном домике у него есть великолепная яхта; это одна из главных причин, по которой мне нравится там отдыхать. Не волнуйся о снастях. Я написал моему эконому в город, так что к понедельнику у нас будет целая куча удочек, крючков и прочих рыболовных причиндалов.
— Надеюсь, — буркнул Эллери мрачно, — что поезд сойдет с рельсов.
— Типун тебе на язык! На самом деле мы едем на день раньше. Моя договоренность с Уорингом...
— С кем?
— С Холлисом Уорингом — джентльменом, которому принадлежит коттедж. Я не рассчитывал приехать туда раньше понедельника, но, думаю, все будет в порядке.
— А мы, часом, не наткнемся на него? Почему-то у меня неприятное предчувствие.
— Маловероятно. Он писал мне весной, что не собирается этим летом часто бывать там. Кажется, он хотел в августе и сентябре прокатиться по Европе.
— Ты хорошо его знаешь?
— Едва знаком. Только по переписке относительно коттеджа. Но уже три года.
— Полагаю, там есть сторож?
Судья Маклин посмотрел на Эллери и озадаченно моргнул.
— О, конечно! И почтительный дворецкий, и слуга, который будет чистить нам башмаки. Все как в самых лучших домах Парижа и Филадельфии! Мой юный Крез, куда, по-твоему, мы едем? Если мы где-нибудь в окрестностях не раздобудем женщину, нам придется самим прибираться, делать покупки и готовить. Ты же знаешь, из меня еще тот кашевар.
Эллери выглядел растерянным.
— Боюсь, мои кулинарные способности ограничиваются лишь приготовлением печенья из полуфабрикатов, крепкого кофе и — более или менее — омлета по-испански. Надеюсь, у тебя есть ключ?
— Уоринг обещал оставить его нам на месте, — спокойно ответил судья, — закопав на фут глубиной в двух шагах по диагонали от северного угла коттеджа. Этот парень не лишен чувства юмора. Мой дорогой мальчик, тут нет воров! За все время, что я провел здесь, отдаленно похожим на преступление, с которым мне довелось столкнуться, можно назвать лишь случай, когда Гарри Стеббинс, владелец бензоколонки и закусочной, запросил с меня тридцать пять центов за сандвич с ветчиной. Черт побери, сынок, там никто не запирает дверь подобным способом.
* * *
— Теперь уже близко, — с воодушевлением заметил судья, вглядевшись через лобовое стекло вдаль, как только они миновали подъем.
— Самое время! — прокричал в ответ Эллери. — А то я уже проголодался. Как насчет провианта? Только не говори мне, что твой чокнутый хозяин оставил нам целый склад консервов!
— О боже! — простонал пожилой джентльмен. — Я совершенно забыл об этом. Нам придется остановиться в Уае — это не доезжая Испанского мыса, около двух миль к северу от него... Туда! Сейчас прямо. Надеюсь, мы найдем какую-нибудь открытую лавку или магазинчик. Сейчас еще нет и семи.
Им здорово повезло — они застали уайского лавочника, разгружавшего свежие овощи перед своим заведением, и Эллери, пошатываясь, вернулся к машине, груженный стратегическим запасом провизии. Они немного поспорили о том, кому платить, разрешив спор небольшой зажигательной лекцией судьи о неписаных законах гостеприимства. Затем, погрузив провиант на заднее откидное сиденье, снова двинулись в путь. На этот раз судья запел «Поднять якоря».
Минуты через три они приблизились к Испанскому мысу. Эллери притормозил, восхищаясь маячившими вдали скалами. По непонятному капризу природы это был единственный кусок ландшафта, видимый над уровнем моря в значительной степени. Он безмятежно раскинулся в лучах восходящего солнца — спящий гигант, плоская вершина которого оставалась вне видимости, если не считать покрытых кустарниками и деревьями краев.
— Красиво, правда?! — громогласно воскликнул судья. — Вот здесь, Эл, останови машину, напротив той заправочной станции. Хочу поздороваться с моим старым другом-разбойником, Гарри Стеббинсом.
— Полагаю, эта манящая глыба камней, — буркнул Эллери, съезжая с шоссе на гравий перед сооружением, похожим на греческий портик с красным насосом перед ним, — не общественная собственность? Вряд ли. Наши миллионеры такого не допустят.
— Частная, как и все дьявольское, — засмеялся судья. — Где же Гарри? Допустят, и даже хуже. Во-первых, потому, что по суше туда можно добраться только по узкой дороге, пересекающей шоссе в этом месте. — Эллери увидел два массивных каменных пилона, которые стояли по обе стороны от въезда на уходящую в сторону и прорезающую парк дорогу. — Парк — это лишь узкая полоска, дорога огорожена с обеих сторон высокой колючей проволокой. Миновав парк, тебе придется преодолеть узкий перешеек — участок горной дороги, на которой с трудом смогут разъехаться две машины. Дорога идет ровно, а так как Испанский мыс поднимается вверх, шоссе идет уровнем ниже через весь мыс к морю. Посмотри на эти скалы! Они по всему мысу. Как насчет того, чтобы взобраться на них, а? И во-вторых, потому, что Испанский мыс принадлежит Уолтеру Годфри, — с усмешкой закончил он, как если бы само это имя служило объяснением.
— Годфри? — нахмурился Эллери. — Годфри с Уолл-стрит?
— Одному из... из многочисленных тамошних волков, — проворчал судья Маклин. — К тому же исключительных. Насколько мне известно, на этом благословенном мысе обитает несколько человеческих особей, однако его хозяин не из их числа. За все время, что я бывал здесь, моя нога ни разу не ступала на его территорию. И не потому, что я вел себя не по-соседски!
— Он не верит в сельскую добродетель?
— Только не он. На самом деле в одном из неофициальных писем, которыми мы обменивались с Уорингом, он упоминал о том же. Уоринг никогда не приближался к... к дворцу Годфри, а ведь он его сосед бог знает сколько лет!
— Может, — усмехнулся Эллери, — ты и твой хозяин недостаточно легкомысленны?
— О, это несомненно. В некоторых домах добропорядочный судья не слишком желанный гость. Видишь ли...
— Давай, давай, выкладывай, что ты там скрываешь под усами?
— Ничего я не скрываю. Я только хотел сказать, что человек вроде Годфри вряд ли мог бы ухватить фортуну за хвост на Уолл-стрит за такой короткий период, если только не позволял себе некие вольности с законом. Я ничего не знаю об этом субъекте, но достаточно хорошо знаю человеческую натуру, чтобы относиться к нему подозрительно. Из всего того, что я слышал о нем, он большой чудак. Хотя у него очень симпатичная дочь. Как-то раз она приплыла на каноэ с молодым блондином, и мы с ней подружились, пока ее кавалер хмурил брови... А, вот и Гарри, песий сын! Ты смотри — в плавках!
Судья выскочил из машины и, сияя улыбкой, бросился пожать руку раскрасневшемуся пузатому коротышке средних лет в ярко-красных плавках и резиновых шлепанцах, который только что вышел, жмурясь, из своей конторы. Он растирал толстые красные щеки махровым полотенцем.
— Судья Маклин! — удивленно воскликнул Гарри, бросая полотенце, затем, расплывшись в улыбке от уха до уха, энергично затряс судье руку. — Глазам не верю! Я таки чувствовал, что вы вздумаете нагрянуть к нам под конец лета! Где вы были прошлый сентябрь? Как поживаете, сэр?
— Потихоньку, потихоньку, Гарри. В прошлом году я был за границей. Как Энни?
Стеббинс печально потряс своей бычьей головой:
— Да все мучается со своим ишиасом.
Эллери догадался, что бедная Энни и есть счастливая миссис Стеббинс.
— Н-да, надо же, в ее-то годы! Передай Энни от меня привет. Гарри, пожми руку Эллери Квину, моему близкому другу. — Эллери послушно пожал влажную руку толстяка. — Мы собираемся провести вместе месяц в коттедже Уоринга. Кстати, Уоринг, часом, не здесь?
— Не видел его с самого начала лета.
— Смотрю, ты только что поплавал. Слушай, старый распутник, тебе не стыдно бегать по автостраде голышом, тряся своим пузом?
Стеббинс застенчиво улыбнулся:
— Ну, судья, кто меня сейчас видит? Тут все так делают, а я люблю окунуться с утречка пораньше. На общественном пляже в этот час ни души.
— Это тот пляж, что мы проехали с милю назад? — спросил Эллери.
— Да, мистер Квин. На другой стороне есть еще один — прямо у коттеджа Уоринга, куда вы направляетесь.
— Должно быть, весело кататься по вашему шоссе, — задумчиво обронил Эллери, — жарким полуднем. Вдоль шоссе разгуливают хорошенькие девушки в одних купальниках, а учитывая, какие купальники носят в нынешнем сезоне...
— Ох уж эта молодежь! — простонал судья. — Знаешь, я помню, как пару лет назад кое-кто из местных блюстителей нравов жаловался властям на полуголых купальщиков у дороги. Видишь ли, существует местное постановление, позволяющее купальщикам прогуливаться вдоль этого участка шоссе в одних купальниках. Что-нибудь изменилось, Гарри?
— Да нет, судья, — хохотнул Стеббинс. — Мы все так делаем.
— Подобные дискуссии вызваны завистью стариков. Мы не умеем плавать...
— Пора бы и научиться, — строго заметил Эллери. — Тогда мне не пришлось бы разыгрывать роль спасателя и вылавливать тебя из океана, как я это делал шесть лет назад в Майне. Полагаю, что за семьдесят лет человек должен уже научиться чувствовать себя комфортно и в другой среде, а не только на суше.
— Кстати, насчет ловли, — торопливо сменил тему разговора судья, слегка покраснев. — Клюет, Гарри?
— Еще как, судья, судя по тому, что я слышал; у меня самого, к сожалению, мало времени для рыбалки. А вы в прекрасной форме! Смотрю, запаслись провиантом. Вы же знаете, в любое время...
— Ты больше не поймаешь меня на крючок, потребовав тридцать пять центов за сандвич с ветчиной, съеденный мною в спешке, — суровым тоном выговорил ему судья. — Я никогда...
Маленький автомобиль тусклого серого цвета со свистом пронесся по шоссе, видимо куда-то спеша. На передней дверце седана мелькнула полоска позолоченных букв. Но машина пронеслась на такой скорости, что они не успели прочесть надпись. К их удивлению, резко взвизгнули тормоза, седан дал крен влево, затем рванул как стрела между двумя пилонами, обозначавшими въезд на территорию Испанского мыса, и исчез за деревьями парка.
— Это что, — спросил Эллери, — обычный способ вождения в ваших великих и славных краях, мистер Стеббинс?
Хозяин автозаправочной станции почесал затылок.
— Ну, может, не для простого люда, а для полиции.
— Полиции? — эхом повторили судья и Эллери.
— Полиции округа. — Стеббинс выглядел встревоженным. — Уже вторая в сторону Испанского мыса за последние пятнадцать минут. Видимо, там что-то случилось.
Они молча посмотрели в сторону парка, но ничего не услышали. Небо по-прежнему оставалось голубым, солнце поднялось немного выше, потеплело, и запах соленого бриза чувствовался еще сильнее.
— Полиция, хм... — задумчиво протянул судья. Его изящно очерченные ноздри слегка раздулись.
Эллери встревоженно постучал рукой.
— Ради всего святого, судья! Это когда-нибудь кончится или нет? Надеюсь, ты не собираешься вмешиваться в чьи-то личные дела?
Пожилой джентльмен вздохнул:
— Надеюсь, что нет. Однако думаю, что ты чуешь...
— Жареное, — хмуро закончил Эллери. — Ничего не поделаешь. У меня просто нюх на работу, дорогой Солон. Но уверяю тебя, на сегодня с меня предостаточно. Мои потребности в данный момент исключительно животные: поплавать, съесть яичницу и отдаться Морфею. До встречи, мистер Стеббинс.
— Да-да, — вздрогнув, откликнулся Стеббинс, который с тревогой вглядывался в сторону Испанского мыса. — Рад был встрече, мистер Квин. Вам наверняка понадобится помощница по дому, судья?
— Это верно. Ты кого-нибудь знаешь?
— Если бы моя Энни чувствовала себя получше... — посетовал Стеббинс. — Нет, сейчас мне никто не приходит на ум, судья, но я поспрашиваю. Может, Энни что узнает.
— Уверен, она для нас постарается. До скорого, Гарри! — И судья забрался в «дюзенберг».
Все выглядели подавленными: судья молчал, Стеббинс явно нервничал, а Эллери полностью сосредоточился на стартере, который обычно заводился с пол-оборота. Квин и Маклин двинулись вперед, оставив позади встревоженного владельца автозаправочной станции.
* * *
Во время короткого пути от бензоколонки до ответвляющейся влево дороги, уводящей к коттеджу Уоринга и берегу моря, оба спутника были заняты своими мыслями. Повинуясь жесту судьи, Эллери свернул налево, и они сразу же погрузились в прохладу парка.
— Как хорошо! — немного погодя восхитился Квин. — Все же тут замечательно! Несмотря на голод, жажду и усталость, я начинаю получать наслаждение.
— Э? — рассеянно отозвался судья. — О да. Тут и правда восхитительное место, Эл.
— По тебе не скажешь, — сухо заметил Эллери.
— Чепуха! — Судья решительно выпрямил свое худое тело и уставился вперед на дорогу. — Я уже чувствую себя на десять лет моложе. Езжай дальше, сынок. Сейчас мы выедем из парка и оттуда — прямо вперед.
Они вынырнули на ослепительно яркое солнце, упиваясь красотой искрящегося пляжа, голубизной воды и неба. Вдали, слева от них, возвышались скалы Испанского мыса, молчаливые и неприступные.
— Впечатляющее место, — пробормотал Эллери, снижая скорость.
— О да! Ну вот, мы и приехали, Эл. Вон та группа небольших строений впереди. Эта ограда направо предохраняет от всякого сброда; за оградой — общественный пляж. Никогда не мог понять, за каким дьяволом Уоринг построил свой коттедж так близко к пляжу. Хотя сомневаюсь, что нам тут станут особо докучать. Здешние обитатели хорошо воспитаны. — Он резко замолчал и заморгал морщинистыми веками, немного подавшись вперед и пристально всматриваясь. — Эллери, — резко бросил он, — у коттеджа Уоринга стоит машина или мне это мерещится?
— Точно машина, — ответил Эллери. — Однако у меня есть некоторые сомнения насчет того, что это машина твоего хозяина, которую он любезно оставил тебе. Бредовая затея, хотя я вижу ее собственными глазами. Странно, а?
— Вряд ли она Уоринга, — пробормотал судья Маклин. — Я уверен, что он в Европе; к тому же у него нет ничего меньше «паккарда». А эта штуковина похожа на грандиозную ошибку старины Форда. Встань за ней, сынок!
«Дюзенберг» бесшумно подкатил и остановился позади видавшей виды машины, оставленной у края дороги рядом с коттеджем. Эллери выпрыгнул на гравий и направился к машине, не сводя с нее глаз. Судья, покряхтывая, последовал за ним, его рот сжался в тонкую линию.
Они вдвоем осмотрели машину. Ничего чужеродного в ней не было. Ключ зажигания торчал на месте, несколько других висели ниже панели управления на маленькой цепочке.
— Фары до сих пор включены, — пробормотал Эллери, но в следующий момент фары мигнули и погасли. — Хм, сел аккумулятор. Вероятно, машина простояла здесь всю ночь. Ну-ну! Загадочная история. Может, воры, как ты думаешь? — Он протянул руку к передней дверце машины. Судья перехватил ее.
— Я бы не делал этого, — тихо заметил он.
— Черт побери, почему нет?
— На всякий случай. Я убежденный приверженец эффективности отпечатков пальцев.
— Пфф! Твое воображение разыгралось при виде прогазовавшей мимо полицейской машины. — Тем не менее, Эллери отказался от мысли взяться за ручку. — Ну и чего мы ждем? Давай... э... выкопаем тот самый таинственный ключик, который Уоринг закопал для тебя, и приступим к отдыху. Я устал.
Они обошли машину и медленно приблизились к коттеджу. Затем резко остановились.
Дверь стояла слегка приоткрытой, дерево вокруг дверных петель было недавно разбито. Изнутри дома веяло прохладой и тишиной.
Они настороженно переглянулись. Затем Эллери бесшумно вернулся к «дюзенбергу» и, порывшись за задним сиденьем, вернулся с тяжелым гаечным ключом. Отстранив судью, он одним прыжком достиг двери и, распахнув ее ударом ботинка, шагнул через порог с занесенным в руке гаечным ключом.
Пожилой джентльмен сжал губы и поспешил за ним.
Он нашел Эллери внутри, за сломанной дверью, разглядывающим половину окна, что выходило на фасад дома. Затем Эллери выругался, поднял гаечный ключ и бросился в спальню. Через минуту он появился снова и исчез в кухне.
— Невезуха, — тяжело дыша, бросил он, отшвырнув в сторону гаечный ключ. — Ну что там, судья?
Судья Маклин стоял на костлявых коленях на цементном полу. Стул был перевернут, и вместе со стулом на полу лежала девушка, руки и ноги которой были туго прикручены к нему веревкой. Она ударилась головой о цемент, это было очевидно, на правом виске засохла струйка крови. Девушка была без сознания.
— Так, — тихо произнес судья. — Мы вляпались в дерьмо по самые уши. Эллери, это Роза Годфри, дочь того самого барона-грабителя с Испанского мыса.
* * *
Под закрытыми глазами девушки залегли фиолетовые тени. Волосы растрепались, спадая вокруг лица черными шелковыми прядями. Она выглядела страшно измученной.
— Бедное дитя, — пробормотал судья Маклин. — Слава господу, дышит нормально. Давай освободим ее от этой чудовищной упряжи, Эллери.
С помощью перочинного ножа Эллери они развязали Розу и, подняв осторожно ее обмякшее безжизненное тело, перенесли в спальню, положили на кровать. Она тихонько застонала, когда судья отер ей лицо водой, принесенной Эллери из кухни. Рана на виске оказалась неглубокой, скорее поверхностной царапиной. Очевидно, она сидела у окна, привязанная к стулу, потом потеряла сознание, обмякла и неожиданно для самой себя опрокинула стул, упала вместе с ним и ударилась виском о твердый цемент.
— Я восхищен вкусом твоего барона-грабителя по части выбора дочерей, — пробормотал Эллери. — Очень красивая девушка. Одобряю. — И он энергично потер запястья девушки, на которых тугие веревки оставили глубокий след.
— Бедное дитя, — повторил судья, стирая кровь с ее виска.
Роза поежилась и снова застонала, ее веки вздрогнули. Эллери сходил к машине, достал аптечку и вернулся с пузырьком йода. От жжения йода она вздрогнула и широко открыла полные ужаса глаза.
— Ну-ну, дорогая, — успокоил ее судья, — вам не надо больше бояться. С вами друзья. Я судья Маклин. Помните, мы познакомились с вами два лета назад? Судья Маклин. Не напрягайтесь, детка, вам и без того досталось.
— Судья Маклин! — тяжело дыша, произнесла Роза, пытаясь сесть. Затем застонала и снова откинулась на подушки, но из ее голубых глаз исчез ужас. — О, слава богу! Они нашли... нашли Дэвида?
— Дэвида?
— Моего дядю. Дэвида Каммера! Он не... нет, не говорите мне, что он мертв... — Она зажала рот тыльной стороной ладони, не сводя с них глаз.
— Мы не знаем, моя дорогая, — ласково отозвался судья, погладив ее по другой руке. — Видите ли, мы только что приехали; а тут вы — лежите привязанная к стулу в гостиной. Пожалуйста, отдохните, мисс Годфри, а мы тем временем известим ваших родителей...
— Вы не понимаете! — воскликнула она и замолчала. — Это коттедж Уоринга?
Она выглянула в окно; лучи солнца играли на полу.
— Да, — ответил удивленный судья.
— И уже утро! Так я пробыла здесь всю ночь! Случилось нечто ужасное. — Она закусила губу и быстро глянула на Эллери. — Кто это, судья Маклин?
— Это мой молодой друг, очень близкий, — ответил судья поспешно. — Позвольте представить вам мистера Эллери Квина. Собственно говоря, он имеет репутацию известного детектива. Если случилось что-то неординарное...
— Детектива, — с горечью повторила она. — Боюсь, уже слишком поздно. — Откинувшись на подушки, Роза закрыла глаза. — Но позвольте мне рассказать вам все, что случилось, мистер Квин. Кто знает?.. — Она вздрогнула и начала историю о злобном великане.
Мужчины молча слушали, встревоженно нахмурив брови. Роза говорила четко, ничего не упуская, кроме того, о чем они говорили с дядей на террасе до появления великана. Когда она кончила, мужчины переглянулись, и Эллери, вздохнув, вышел из комнаты.
Когда он вернулся, хрупкая смуглая девушка, свесив ноги с края кровати, пыталась привести себя в порядок. Она сделала попытку разгладить свое смятое платье и пригладить волосы, но при звуке шагов Эллери вскочила на ноги.
— Ну что, мистер Квин?
— Снаружи нет ничего, что бы добавило что-то новое к вашему рассказу, мисс Годфри, — негромко ответил он, предлагая ей сигарету. Роза отказалась, и он с рассеянным видом зажег свою. Судья не курил. — Яхта исчезла, нет следов ни вашего дяди, ни его похитителя. Единственная улика — это машина, которая так и стоит у дома; но я не думаю, что она нам чем-то поможет.
— Вероятнее всего, она украдена, — предположил судья. — Он не оставил бы машину, если бы она помогла выйти на него.
— Но он... он выглядел таким идиотом! — воскликнула Роза. — Он способен на все!
— Согласен, — с грустной улыбкой кивнул Эллери, — вряд ли он блещет умом, если рассказанное вами — правда. Весьма примечательная история, мисс Годфри, почти невероятная.
— Монстр таких размеров... — Ноздри судьи снова раздулись. — Его легко опознать. И эта повязка на глазу...
— Она могла быть и фальшивой. Хотя я не вижу... Самое интересное в этом деле — телефонный звонок, сделанный этим монстром, мисс Годфри. Вы уверены, что не можете дать нам хотя бы намек на личность, которой он звонил?
— О, если бы я только могла! — тяжело дыша, воскликнула Роза, сжав кулаки.
— Хмм. Думаю, несомненно, этот звонок был местный. — Эллери прошелся по комнате, хмурясь. — Это тупое чудовище было кем-то нанято для похищения вашего мистера Джона Марко, которому, кажется, несказанно повезло во всех отношениях. При отсутствии фотографии похитителю, вероятно, просто дали приблизительное описание вашего Марко. А что, Марко всегда одевается к ужину в белое, мисс Годфри?
— О да.
— Тогда, к несчастью, ваш дядя, который, как вы говорите, похож на Марко сложением и ростом и будучи одетым также во все белое, нечаянно стал жертвой ошибки. Кстати, мисс Годфри — вы меня простите, я уверен, — у вас входило в привычку прогуливаться с мистером Марко после ужина... скажем, до террасы, которую вы описали?
Она опустила глаза.
— Да.
Эллери немного помолчал.
— Тогда вы этому тоже способствовали. Ужасная трагедия ошибок. Заявляется этот монстр, который слепо следует данным ему инструкциям и не желает верить, что ваш дядя — это не Марко, и вот вы здесь. Телефонный разговор крайне важен, поскольку это дает возможность установить того, кто нанял монстра. Ясно и то, что ему было велено отрапортовать из коттеджа. Это место — идеальная база для действий: абсолютно пустынное, к тому же в лодочном сарае есть яхта. Совершенно очевидно, что ваш великан лишь инструмент.
— Но кому он мог звонить? — задумчиво спросил судья.
Эллери пожал плечами:
— Если бы мы это знали...
Они все помолчали, думая об одном и том же: о местном телефоне и о соседстве усадьбы на Испанском мысе.
— А что, — прошептала Роза, — как вы думаете, случилось с Дэвидом?
Судья отвернулся.
— Не вижу смысла задаваться очевидным вопросом, мисс Годфри, — мягко произнес Эллери. — Согласно вашему рассказу, этот громила сказал по телефону: «Он больше не будет вас беспокоить» или что-то в этом роде. Поначалу я был склонен рассматривать это преступление как похищение. Боюсь, я просто пытаюсь щадить ваши чувства, мисс Годфри. Слова вашего похитителя оставляют мало надежды. Они прозвучали жестко, как... как окончательный приговор.
Роза подавила рыдание и опустила глаза; ее лицо стало белее мела.
— Боюсь, это так, моя дорогая, — подтвердил судья.
— Однако, — продолжил Эллери более бодрым голосом, — здесь не замешана личная неприязнь. Могло случиться все, что угодно, или еще может случиться; в любом случае это дело местной полиции. Вы знаете, мисс Годфри, она уже прибыла на Испанский мыс.
— Прибыла?
— Несколько минут назад были замечены две полицейские машины, которые въехали на территорию мыса. — Он посмотрел на свою сигарету. — В каком-то смысле наша задержка здесь могла внести определенную путаницу. Кому бы ни звонил ваш великан, этот заказчик явно намеревался позаботиться о том, чтобы освободить вас, мисс Годфри, прежде чем с вами могла случиться настоящая беда. Вы сказали, что ваш Голиаф напомнил об этом по телефону. Боюсь, теперь уже поздно. — Он покачал головой. — Но если хорошенько подумать, то, может, и нет. Не исключено, что тот, кто все это устроил, уже обнаружил, что его наемник ошибся и похитил не того человека. Возможно, он решил залечь на дно...
Квин подошел к окну, распахнул его и резким движением выбросил сигарету.
— Вам не кажется, мисс Годфри, что следует известить вашу мать о том, что вы в безопасности? Она, должно быть, страшно встревожена.
— О... мама, — пробормотала Роза, поднимая на него измученные глаза. — Я... я совсем забыла. Да. Я позвоню прямо сейчас.
Судья стал перед ней, бросив предупреждающий взгляд в сторону Эллери.
— Позвольте мистеру Квину сделать это, моя дорогая. А вам лучше снова прилечь.
Роза дала отвести себя к кровати; ее губы дрожали.
Эллери вышел в гостиную и закрыл за собой дверь спальни. Они слышали, как он набирал номер, его приглушенный голос. Но ни пожилой джентльмен, ни девушка не произнесли ни слова. Затем дверь открылась, и Эллери вернулся со странным выражением на худощавом лице.