Ладлэм Роберт. Завет Холкрофта

   — Что вы имеете в виду?"
   — Остановите кавалькаду! Ради всего святого, остановите процессию!
   — Остановить колонну!.. Передайте по цепочке. Где вы находитесь?
   Теннисон припал к земле — буквально в футе от него прошли два агента МИ-5.
   — Кажется, я засек его! Человек на лесах, в окне гостиничного номера и в дверном проеме — это он, Тинаму! Повернул назад... Он возвращается... Бежит!
   — Опишите его. Ради Бога, опишите его!
   — Он в пиджаке! В коричневом клетчатом пиджаке!
   — Внимание все постам! Задержать человека в коричневом клетчатом пиджаке! Он бежит из девятого сектора в направлении секторов семь и восемь! Западное крыло!
   — У него наверняка есть еще одно ружье! Он собирается стрелять сзади! Расстояние для него не имеет значения! Он попадает в затылок с тысячи ярдов! Дайте команду, чтобы кавалькада двигалась дальше! Быстро!
   — Первый, продолжайте движение! Телохранители во всех автомобилях: прикройте объекты сзади.
   — Он остановился!
   — Теннисон, где вы? Сообщите свои координаты!
   — Он по-прежнему между девятым и десятым секторами, сэр, — опять доложил неизвестный голос.
   — Он снял пиджак, но я не упускаю его из виду! Бежит к перекрестку!
   — Где?
   — В восьмом секторе нет перекрестков, сэр!
   — А в девятом?
   — Тоже нет.
   — Он уже позади кавалькады!
   — Докладывает сектор пятый. Полицейские разомкнули ряды.
   — Пусть сомкнутся снова! Убрать всех с улицы. Теннисон, как он одет? Опишите его!
   Теннисон не откликался. Он прошел по площади ярдов двадцать, прежде чем поднести рацию к губам:
   — На нем коричневый плащ. Он возвращается к Трафальгарской площади.
   — Восьмой сектор, сэр. Сигнал поступил из восьмого сектора.
   Теннисон выключил рацию, сунул ее в карман и побежал назад, к металлической ограде памятника. Кавалькада достигла вокзала Чаринг-Кросс. До площади оставалось четыреста ярдов пути. Хронометраж он составил идеально. Тинаму всегда все рассчитывал идеально.
   Человек в коричневом плаще выбрал себе позицию в пустом офисе правительственного здания рядом с Адмиралтейским парком, куда он проник при помощи поддельного удостоверения МИ-5. С обладателем подобного удостоверения никто никогда не спорил. Сегодняшний день тоже не стал исключением. Стрелять по кавалькаде отсюда было не очень удобно, но для снайпера, вымуштрованного Тинаму, это была не помеха.
   Теннисон перескочил через металлическую ограду и ринулся через площадь к арке Адмиралтейства. Двое полицейских, разом взмахнув дубинками, преградили ему путь: колонна была всего в трехстах ярдах.
   — Очень срочно! — закричал Теннисон, показывая удостоверение. — Можете проверить по рации! Настройтесь на частоту МИ-5, код «Савой»! Мне необходимо попасть в то здание!
   — Простите, сэр, но у нас нет раций, — сконфуженно ответили полицейские.
   — Так раздобудьте их! — заорал Теннисон и побежал дальше, оставив за спиной опешивших полисменов. Добежав до арки, он включил рацию:
   — Это произойдет на Мэлл! Остановите колонну, как только она проедет через арку! Он прячется в кроне дерева!
   — Теннисон, где вы?
   — Сектор двенадцать, сэр. Он в секторе двенадцать. Восточное крыло.
   — Следуйте его инструкциям. И побыстрее, ради Бога! Теннисон выключил рацию, сунул ее в карман и стал протискиваться сквозь толпу на Пэлл-Мэлл. Достигнув Мэлл, он повернул налево и побежал к первому подъезду правительственного здания. Два охранника в униформах преградили ему дорогу. Теннисон показал удостоверение МИ-5.
   — Проходите, сэр, — сказал один из охранников, отступая влево. — Ваш коллега на втором этаже. Я, правда, не знаю, в какой именно комнате.
   — Я знаю, — ответил Теннисон и помчался вверх по лестнице, перескакивая через три ступеньки.
   Толпа на Трафальгарской площади приветственно загудела: кавалькада достигла арки Адмиралтейства.
   Теннисон со всего маху налетел на дверь, толкнул ее плечом и влетел в холл второго этажа. Остановившись на мгновение, он вынул из кармана пистолет и сунул его за пояс. Затем быстрой походкой направился ко второй двери слева. Толкаться в нее не имело смысла — дверь была заперта изнутри. Можно, конечно, взломать ее без предупреждения — но тогда получишь пулю в лоб.
   — Es est Von Tiebolt! — крикнул Теннисон. — Bleib beim Fenster!^[29]
   — Herein!^[30] — отозвались из комнаты.
   Теннисон разбежался и вышиб хлипкую дверь плечом. Человек в плаще склонился у подоконника, сжимая в руках длинноствольное ружье. На нем были тонкие, телесного цвета перчатки.
   — Иоганн?
   — Они обнаружили все, — сказал Теннисон. — Каждое ружье, все засады...
   — Это невозможно! — закричал человек в плаще. — Они могли найти одно ружье, два... Но все?!
   — Все, — ответил Теннисон, опускаясь на колени позади человека в плаще. Головная машина сопровождения миновала арку Адмиралтейства. Через несколько секунд появится первый лимузин. Выстроившиеся вдоль Мэлл толпы взорвались оглушительными аплодисментами и приветствиями.
   — Дай мне ружье! — приказал Теннисон. — Прицел отрегулирован?
   — Конечно, — ответил человек в плаще, передавая винтовку Теннисону.
   Теннисон продел левую руку через ремень, натянул его потуже, уперся прикладом в плечо и прильнул к оптическому прицелу. В светло-зеленом кружке показался первый лимузин, перекрестие прицела сошлось на голове премьер-министра Великобритании. Теннисон слегка сдвинул винтовку — в зеленом кружке улыбался президент Соединенных Штатов Америки. В перекрестии прицела оказался его левый висок. Теннисон поводил ружьем влево-вправо. Для него было важно знать, что двумя нажатиями на спусковой крючок он мог секунду назад прикончить обоих.
   В зеленый круг вполз третий лимузин. Перекрестие прицела сошлось на лбу — точь-в-точь под козырьком деревенской кепки — председателя Китайской Народной Республики. Стоило сейчас нажать на спусковой крючок — и китайцу снесло бы полчерепа.
   — Чего ты ждешь? — спросил Тинаму-второй.
   — Выбираю, — ответил Теннисон. — Время относительно. Сейчас полсекунды равны получасу.
   К Пэлл-Мэлл подъехал четвертый лимузин, и в смертельном зеленом кружке оказался глава Советского Союза.
   Упражнение было закончено. Мысленно он прикончил всех четверых. Разница между желаемым и действительным оказалась не такой уж большой. Нажать на спусковой крючок было проще простого.
   Но подобным образом с «Нахрихтендинст» не справиться. Череда убийств последует позже, через несколько недель. Несколько недель будет длиться террор. Политические убийства составляют существенную часть завета «Вольфшанце». На смерть обречены десятки лидеров государств. Но это случится позже, не сейчас.
   Кортеж остановился: Пэйтон-Джонс следовал указаниям Теннисона. Ни одна из правительственных машин так и не въехала на Мэлл. Десятки агентов развернулись веером на травяном газоне, целясь в кроны деревьев.
   Теннисон натянул ружейный ремень покрепче и, удерживая винтовку левой рукой, незаметно вынул из-за пояса револьвер.
   — Пора,Иоганн! Они остановились... — зашептал Тинаму-второй. — Давай, а то сейчас поедут. Ты их упустишь!
   — Действительно, пора, — сказал Теннисон, поворачиваясь к своему ученику. — И я ничего не упущу.
   Грохот выстрела эхом раскатился по пустой комнате. Человек в плаще засучил ногами и упал навзничь. Во лбу его зияла страшная рана. Кровь заливала широко раскрытые, удивленные глаза.
   Вряд ли звук выстрела был слышен из-за гула толпы, но это не имело никакого значения. Через пару секунд будут еще выстрелы, и уж эти-то услышат наверняка. Теннисон вскочил на ноги, размотал винтовочный ремень и вытащил из кармана сложенный вчетверо листок. Присев на корточки у трупа, он разжал безжизненный, окровавленный рот и запихнул листочек бумаги как можно глубже в глотку.
   Намотав винтовочный ремень на руку мертвеца, он подтащил труп к окну, достал платок, начисто вытер винтовку, надорвал перчатку так, чтобы стала видна татуированная роза, и приладил окоченевшие пальцы Тинаму-второго к спусковому крючку.
   Пора.
   Теннисон достал рацию и выглянул в окно.
   — Я засек его! Он будет действовать, как в Мадриде! Точно! Как в Мадриде!
   — Мадрид? Теннисон, где...
   — Сектор тринадцатый, сэр. Восточное крыло.
   — Тринадцатый? Точнее! Мадрид?..
   Теннисон оттолкнулся от подоконника и отпрянул в глубь комнаты. Остаются считанные секунды — ровно столько, сколько понадобится агентам, чтобы доложить Пэйтон-Джонсу координаты Теннисона.
   Иоганн фон Тибольт положил рацию на пол и опустился на колени рядом с трупом. Затем приподнял мертвеца и высунул в открытое окно безжизненную руку, сжимающую ружье. Эфир заполонили возбужденные голоса:
   — Тринадцатый сектор, восточное крыло. Налево, за аркой.
   — Всем агентам сосредоточиться в тринадцатом секторе. Восточное крыло. Общий сбор.
   — Есть сбор, сэр! Сектор...
   — Мадрид?.. Правительственное здание! Он в правительственном здании?
   Пора.
   Теннисон четырежды нажал на мертвый палец, без разбора паля по толпе. Раздались крики, визг, кто-то упал...
   — Прочь из тринадцатого сектора! Всем лимузинам срочно уезжать! Готовность номер один! Уезжайте!
   Зарычали мощные двигатели, кортеж рванулся вперед. Сент-Джеймский парк наполнился воем сирен.
   Теннисон отпустил мертвеца, и труп кулем повалился на пол. Отбежав к порогу, Иоганн разрядил в мертвеца весь магазин. Пули одна за другой вонзались в мертвую плоть, труп жутко дергался при каждом выстреле.
   По рации уже ничего невозможно было разобрать. В коридоре послышался топот бегущих агентов.
   Иоганн фон Тибольт сполз по стене на пол. Лицо его было совершенно изможденным. Представление закончилось. Тинаму попался.
   Его поймал Тинаму.

Глава 33

   Последняя встреча Теннисона и Пэйтон-Джонса состоялась через двадцать семь с половиной часов после смерти неизвестного мужчины, которого предположительно идентифицировали как Тинаму.
   Вскоре после гибели Тинаму весть об инциденте, оперативно освещенном газетой «Гардиан» и официально подтвержденном правительством Великобритании, взбудоражила весь мир. Британская разведка, которая отказалась комментировать событие, ограничившись благодарностью неназванным помощникам, восстановила былой авторитет лучшей секретной службы мира, изрядно пошатнувшийся в результате неудачных операций и провалов, преследовавших ее на протяжении последних лет.
   Пэйтон-Джонс достал из кармана два конверта и вручил их Теннисону:
   — Конечно, это никак не может компенсировать услугу, оказанную вами Великобритании. Британское правительство перед вами в неоплатном долгу.
   — Я не искал награды, — ответил Теннисон, принимая конверты. — Я полагаю, что это — письмо от МИ-5, а во втором конверте — имена членов «Нахрихтендинст»?
   — Так точно.
   — И мое имя будет изъято из списка участников операции?
   — Ваше имя и не упоминалось. Вы проходили у нас под кличкой Умелый. Письмо, которое я вам вручил, уведомляет о том, что ваше досье безупречно. Копия хранится в деле.
   — А как же быть с теми, кто слышал мое имя по рации?
   — В случае, если они об этом проговорятся, им будет предъявлено обвинение в разглашении секретных сведений. Впрочем, это не столь важно. Они слышали только фамилию Теннисон. В британской разведке может оказаться десяток Теннисонов, каждый из которых в случае надобности будет предъявлен, как говорится, в натуральную величину.
   — Что же, в таком случае наше дело завершено?
   — Полагаю, так оно и есть, — кивнул Пэйтон-Джонс. — Что вы намерены теперь делать?
   — Я? Свою работу, естественно. Я ведь журналист. Правда" быть может, возьму небольшой отпуск. Надо приглядеть за имуществом моей покойной сестры, привести в порядок ее дела. И потом, мне нужно отдохнуть пару дней. Съезжу, наверное, в Швейцарию. Обожаю горные лыжи.
   — Самый сезон.
   — Да. — Теннисон помолчал. — Надеюсь, в слежке за мной уже не будет необходимости.
   — Конечно нет. Только если вы сами попросите.
   — Я попрошу?
   — В целях безопасности. — Пэйтон-Джонс протянул Теннисону фотокопию какой-то записки. — Тинаму оставался профессионалом до конца: желая избавиться от этой бумажки, он пытался проглотить ее. Вы оказались правы. Он из «Нахрихтендинст».
   Теннисон взглянул на записку. Слова, хоть и расплылись, читались вполне ясно: «НАХРИХТ. 1360,78 к. Аи 23°. 22°.».
   — Что это значит? — спросил он.
   — На самом деле все предельно ясно, — ответил Пэйтон-Джонс. — НАХРИХТ, естественно, сокращение от «Нахрихтендинст». Следующая цифра — 1360,78 килограммов. «Аи» — химический символ золота. 23°.22°. — скорее всего, географические координаты Йоханнесбурга. Тинаму должны были заплатить за операцию почти полутора тоннами золота. Это равнозначно сумме в три миллиона шестьсот тысяч фунтов стерлингов, или семи миллионам американских долларов.
   — Становится страшно, когда подумаешь, что «Нахрихтендинст» обладает такими суммами.
   — Гораздо страшнее думать, на какие цели могли пойти эти деньги.
   — Вы не собираетесь предать все это гласности? Опубликовать, например, записку?
   — Нет, не собираемся. Однако мы понимаем, что не имеем права запрещать вам — именно вам — публиковать эту информацию. В своей статье, напечатанной в «Гардиан», вы намекали на то, что ответственной за покушение является некая группа неизвестных лиц.
   — Я всего лишь высказал предположение, — поправил Теннисон. — Хотя непосредственным исполнителем был конечно же Тинаму. Но он всего лишь наемный убийца, а не мститель. Удалось вам опознать труп?
   — Пока нет. Единственным документом, который был при нем, оказалось, к сожалению, блестяще подделанное удостоверение сотрудника МИ-5. Отпечатки пальцев в картотеке отсутствуют. Не только в нашей, во всех: от Вашингтона до Москвы. Одежда его пришла в полную негодность. Мы сомневаемся, что она сшита в Англии. Метки из прачечной на нижнем белье отсутствуют, а за плащ, который, как нам удалось выяснить, он покупал в магазине на Олд-Бонд-стрит, Тинаму расплатился наличными.
   — Но он же постоянно разъезжал по всему миру. У него должны быть какие-то документы.
   — Мы не знаем, где их искать. Нам неизвестна даже его национальность. Наши лаборатории работали целые сутки, чтобы хоть что-то выяснить: проверяли зубы, кожу, метки на теле, пытаясь найти хоть какую-то зацепку для компьютерной проверки. Пока безрезультатно.
   — Тогда, может быть, он не Тинаму? Единственная примета — татуировка, да еще калибр винтовки совпадает. Разве этого достаточно?
   — Теперь уже — да. Можете упомянуть об этом в завтрашней статье. Две из обнаруженных в засадах винтовок и ружье, которыми он воспользовался, идентичны трем винтовкам, применявшимся в предыдущих покушениях.
   Теннисон кивнул:
   — Это утешает, не правда ли?
   — Конечно. — Пэйтон-Джонс ткнул пальцем в фотокопию записки. — Каков ваш ответ?
   — Насчет чего? Вы имеете в виду записку?
   — Насчет «Нахрихтендинст». Вы нас вывели на этот след, и след оказался верным. Может получиться великолепная статья. Раскопали материал именно вы, так что у вас есть все права рассказать об этой истории в газете.
   — Но вы этого не хотите.
   — Мы не .можем препятствовать вам.
   — С другой стороны, — ответил Теннисон, — у вас есть все права включить мое имя в список участников операции, а этого не хочу уже я.
   Пэйтон-Джонс, замявшись, прочистил горло.
   — Ну, видите ли... Я дал вам слово, мистер Теннисон. Хотелось бы думать, что этого достаточно.
   — Я вам верю. Но я также уверен в том, что ваши слова могут в случае необходимости приобрести несколько иное звучание. Не вы, так кто-нибудь другой предаст мое имя гласности.
   — Это невозможно. Вы работали только со мной. Мы ведь сами об этом договорились.
   — Значит, Умелый превращается в анонима, лишенного индивидуальных черт.
   — Именно. В той сфере, в которой приходится мне вращаться, это вполне приемлемо. Я всю жизнь в секретной службе. И если я даю слово, то можете быть в нем уверены.
   — Понятно. — Теннисон встал. — Почему вы не хотите вытаскивать «Нахрихтендинст» на свет Божий?
   — Мне нужно время. Месяц-другой. Чтобы подобраться к ним поближе. А газетная публикация может спугнуть зверя.
   — А вы уверены, что сможете до них добраться? — Теннисон показал на один из конвертов, лежащих на столе. — Эти имена могут помочь?
   — Я не уверен. Мы только начинаем операцию. В списке всего восемь человек. Мы даже не знаем, живы ли они. Не было времени, чтобы проверить.
   — Кто-тоиз них точно живой. Кто-то очень богатый и могущественный.
   — Ясное дело.
   — То есть стремление поймать Тинаму сменилось одержимостью разгромить «Нахрихтендинст»?
   — По-моему, переход вполне логичный, — кивнул Пэйтон-Джонс. — Кроме того, помимо чисто профессиональных стимулов, мною движет причина еще и личного характера. Я уверен, что именно «Нахрихтендинст» убила моего ученика.
   — Кого?
   — Моего помощника. Более исполнительного сотрудника я в секретной службе не встречал. Его труп мы обнаружили в маленькой французской деревушке Монтро в шестидесяти милях к югу от Парижа. Я отправил его во Францию следить за Холкрофтом, но он обнаружил, что этот след — тупиковый.
   — У вас есть какие-либо предположения? Что там, по-вашему, произошло?
   — Я знаю,что произошло. Не забывайте, что он следил за Тинаму. Когда Холкрофт доказал, что он тот человек, за которого себя выдает, — то есть простой американец, разыскивающий Теннисона по поводу небольшого наследства...
   — Очень небольшого, — уточнил Теннисон.
   — ...уяснив это, мой юный помощник ушел в подполье. Он был профессионалом высшего класса. Ему удалось продвинуться в своих поисках. Более того, он установил некую связь. Он обязанбыл это сделать. Тинаму, «Нахрихтендинст»... Париж. Все совпадало.
   — Что совпадало?
   — Вы найдете это имя в конверте. Этот человек живет под Парижем, но мы не знаем, где именно. В свое время он входил в генералитет фашистской Германии:
   Клаус Фалькенгейм. Однако мы полагаем, что он гораздо более важная шишка, чем просто генерал. По нашему мнению, он — один из основателей «Нахрихтендинст». Его кличка — Полковник.
   Теннисон вытянулся в струнку возле своего кресла.
   — Даю вам слово, — сказал он. — Я ничего не буду публиковать.
   Холкрофт сидел на диване, склонившись над газетой. Заголовок, тянувшийся через всю полосу, говорил сам за себя: «УБИЙЦА СХВАЧЕН И УБИТ В ЛОНДОНЕ».
   Практически каждый материал на странице так или иначе был связан с драматическими событиями в Лондоне. Одни из статей относили читателей на пятнадцать лет назад, связывая имя Тинаму с убийствами обоих Кеннеди и Мартина Лютера Кинга — предполагали, что Тинаму был сообщником Освальда и Руби; другие заметки пестрели гипотезами касательно недавних убийств в Мадриде, Бейруте, Париже, Лиссабоне, Праге и даже Москве.
   Незнакомец с татуированной розой превратился в легенду. Татуировочные ателье по всему миру осаждались толпами страждущих.

* * *

   — Боже мой, он-таки убил его, — сказал Ноэль.
   — Но его имя нигде не упоминается, — откликнулась Хелден. — Чтобы Иоганн упустил такой исключительный шанс повысить свою репутацию... На него это не похоже.
   — Ты сама говорила, что он изменился, что Женева произвела на него огромное впечатление... Думаю, ты права. Когда я говорил с твоим братом, мне показалось, что он не в ладах с самим собой. Я сказал ему, что банку в Женеве совершенно ни к чему осложнения, и совет директоров наверняка будет наводить справки о нас, чтобы застраховаться от возможных компрометирующих обстоятельств. А человек, подобный твоему брату, — что он только ни натворил и с кем он только ни общался, гоняясь за Тинаму, — мог напугать банкиров до смерти.
   — Но вы с братом говорили мне, — напомнила Хелден, — что есть некая сила, гораздо более могущественная, чем «Возмездие», «Одесса» и даже «Вольфшанце», которая попытается остановить вас. Как, по-твоему, женевские банкиры отреагируют на это?
   — Мы скажем им только то, что посчитаем нужным, — сказал Холкрофт. — А может, и ничего не скажем, если нам удастся установить нашего противника.
   — Вы это сможете сделать?
   — Может быть. Иоганн полагает, что нам это под силу, и, видит Бог, он в этих делах разбирается гораздо лучше меня. Мы действовали методом исключения. Сначала полагали, что с нами соперничает одна группа, потом нам казалось — врагов надо искать в другом месте... В конце концов, мы выяснили, что ни те, ни другие ни при чем.
   — Ты имеешь в виду «Возмездие» и «Одессу»?
   — Да. Они исключаются. Теперь мы ищем кого-то еще. Все, что нам нужно, — это раздобыть название.
   — И что вы станете делать, раздобыв его?
   — Не знаю, — признался Холкрофт. — Надеюсь на твоего брата. Единственное, в чем я уверен, — это то, что действовать придется очень быстро. Майлз доберется до меня через несколько дней. Он собирается публично связать мое имя с убийствами в аэропорту Кеннеди и отеле «Плаза». Майлз потребует моей выдачи, и меня ему выдадут. И тогда Женеве конец. Да и мне тоже.
   — Если только они отыщут тебя, — уточнила Хелден. — Мы можем...
   Ноэль удивленно взглянул на нее.
   — Нет, — отрезал он. — Я не хочу менять одежду трижды в день, ходить в бесшумных резиновых башмаках и носить при себе пистолет с глушителем. Я хочу жить своей жизнью, а не вашей.
   — У тебя может не оказаться выбора. Вдруг раздался телефонный звонок, напугавший их обоих. Холкрофт снял трубку.
   — Добрый день, мистер Фреска. — Это был Теннисон.
   — Вы можете говорить? — спросил Ноэль.
   — Да. С моим телефоном все в порядке, и не думаю, что на коммутаторе «Георга V» проявят особый интерес к обычному звонку из Лондона. Тем не менее, будем осторожны.
   — Понял вас. Поздравляю. Вы сделали то, что обещали.
   — Мне потребовалась большая помощь.
   — Вы работали с британцами?
   — Да. Вы оказались правы. Давно надо было это сделать. Прекрасные люди.
   — Рад это слышать. Приятно осознавать, что мы теперь друзья.
   — Уже больше чем друзья. Мне удалось установить нашего противника.
   — Что?!
   —Имена у нас в кармане. Мы можем выступать в поход. Мы должны это сделать. Пора положить конец убийствам.
   — Каким образом?
   — Объясню при встрече. Ваш приятель Кесслер был недалек от истины.
   — Заноза в теле «Одессы»?
   — Поосторожнее, — прервал его Теннисон. — Лучше скажем так: группа усталых стариков, у которых слишком много денег и которые одержимы вендеттой, начало коей было положено в конце войны.
   — Что мы будем делать?
   — От нас потребуется самая малость. Об остальном позаботятся англичане.
   — Им известно о Женеве?
   — Нет. Они просто возвращают долги.
   — Не слишком ли дорого мы оцениваем наши услуги?
   — Не дороже, чем они того заслуживают, — ответил Теннисон. — Если можно так выразиться.
   — Можно. Эти... старики... Они ответственны за все? И за Нью-Йорк?
   —Да.
   — Значит, я чист.
   — Скоро будете.
   — Слава Богу! — Ноэль взглянул на Хелден и улыбнулся. — Какие будут указания?
   — Сегодня среда. В пятницу вечером будьте в Женеве. Там и встретимся. Я вылечу из Хитроу и прибуду в Женеву около полуночи. Свяжитесь с Кесслером и попросите его присоединиться к нам.
   — А почему бы нам не встретиться сегодня? Или завтра?
   — Мне надо успеть кое-что сделать. Это будет весьма полезно для нас. Пусть это будет пятница. У вас есть отель в Женеве?
   — Да. Отель «Д'Аккор». Мама попросила меня остановиться именно в этой гостинице. Она тоже прилетает в Женеву.
   На другом конце провода повисла пауза.
   — Что вы сказали? — спросил, наконец, Теннисон шепотом.
   — Моя мать собирается в Женеву.
   — Поговорим об этом позже, — произнес брат Хелден еле слышно. — Мне пора идти.

* * *

   Теннисон положил трубку. Он сидел в своей квартире в Кенсингтоне и с отвращением смотрел на телефон, сообщивший ему столь неожиданную весть. Новость, надо сказать, была поопаснее вторжения «Нахрихтендинст».
   Что за безумие подвигло Альтину Клаузен на поездку в Женеву? Это никоим образом не входило в план действий — во всяком случае, так это понимала Альтина Клаузен. Или старушка думает, что ее поездка в Швейцарию не вызовет подозрений? Особенно сейчас.Или, быть может, с годами Альтина перестала быть осторожной? В таком случае ей не останется времени на то, чтобы раскаяться в своем неблагоразумном поступке, — уж об этом Теннисон позаботится. Возможно опять-таки, что она на старости лет изменила своим взглядам. В таком случае придется напомнить старухе перед смертью о тех преимуществах, которыми она пользовалась всю жизнь, понося своих соратников.
   Будь что будет. У Теннисона тоже есть свои приоритеты; пускай старушка входит в долю. Завет «Вольфшанце» близок к воплощению. Теперь главное — рассчитать все по времени.
   Сначала — списки. Их два, и они — ключи к «Вольфшанце». В первом — одиннадцать страниц: имена примерно тысячи шестисот влиятельных мужчин и женщин в разных странах. Это элитная часть «детей Солнца»; лидеры, которые ждут сигнала из Женевы, ждут миллионов, чтобы покупать на них выборы, формировать политику своих стран, становиться влиятельнейшими людьми. Этот список был главным, и в нем угадывались очертания четвертого рейха.