Калвейт, которого Рандер держал сзади, сильно ударил его локтем в грудь и почти одновременно пнул что было силы каблуком, однако Гирту удалось резким движением завернуть правую руку противника за спину. Подоспевший Алберт в слепой ярости собрался было нанести Калвейту удар, но резкий окрик Рандера остановил его: – Дайте ремень!
Вскоре руки у Калвейта были связаны, а сам он усажен на диванчик.
Костюм представительного гостя был помят, галстук съехал набок, лицо в крови; пытаясь вышибить раму, он порезал руку и в драке перемазал себя кровью. У Алберта на запачканном пиджаке не хватало верхней пуговицы. Он пощупал ссадину на щеке, нагнулся, подобрал с пола свои очки. Одна линза была разбита. Все трое тяжело дышали. Собака во дворе умолкла. Ветер через разбитое стекло тихо шевелил гардиной. Со скатерти из опрокинутой вазы медленно капала на пол вода.
Тем временем к месту поединка осторожно приблизился Зирап, совершенно верно рассудив, что ждать опасности больше неоткуда. Улас, услышав за спиной его шаги, взбодрился, приосанился и прошел дальше в столовую. Зирап встал рядом с актрисой, но, увидев, что тут произошло, застыл с открытым ртом.
Не менее сильное удивление отразилось на лицах Уласа и его жены. Казалось, они просто не могут поверить своим глазам. Но когда Улас остановился посередине комнаты, у стола с подарками, обычная самоуверенность уже вернулась к нему, и он храбро изрек:
– Ах, вот что за птица Эдвин!
Словно разбуженная его голосом, зашевелилась Расма. Неуверенной походкой она дошла до ближайшего кресла. Опустилась в него и стала медленно поглаживать шею.
На лестнице послышались шаги, в дверях коридора появилась Ирена. Держась руками за косяк, она посмотрела на Калвейта, потом на своего мужа, откинула голову и громко расхохоталась. На этот раз ее смех, к счастью, оборвался так же внезапно, как начался.
Калвейт неподвижно сидел на диване и мрачно глядел в пол. Рандер проворно обыскал его карманы и, не обнаружив ничего существенного, принялся обследовать пол. После недолгих поисков он подобрал круглый никелированный предмет, имевший с одной стороны небольшое отверстие. Достаточно было поднять глаза к потолку, чтобы убедиться – найден один из колпачков, которыми заканчивались гардинные штанги. Рандер принялся искать еще внимательнее и вскоре наткнулся на то, что надеялся найти, – под телефонным столиком лежали ключи от машины. Гирт еще раз посмотрел на обнаженный конец штанги и проговорил:
– Так вот где… Все ясно! – Он повернулся к Расме: – Я чрезвычайно огорчен случившимся – прошу извинить меня за то, что дело приняло такой оборот и вам пришлось подвергнуть себя опасности. Я должен извиниться и перед вами, Алберт. Я ожидал, что преступник попытается бежать через дверь. Однако он выбрал окно – очевидно, приняв во внимание, что в коридоре может встретить кого-нибудь из вас… Как же все-таки это произошло?
Расма сняла руку с шеи; она была необычайно бледна, но голос, хотя и тихий и немного охрипший, звучал довольно спокойно.
– Я спускалась вниз и хотела пройти через столовую в зал. Когда я открыла дверь, здесь было темно. Но кто-то стоял у окна и пытался его открыть. Вначале я не могла понять, кто это, потом узнала Калвейта. Я спросила его, не хочет ли он открыть окно, чтобы проветрить комнату, и собиралась включить свет, но он вдруг подскочил ко мне. Я только успела вскрикнуть, как он начал меня душить.
Расма с усилием глотнула и продолжала:
– На мой крик из коридора прибежал Алберт и бросился на него. К тому времени у меня уже потемнело в глазах. Вдруг Калвейт меня резко оттолкнул, и я упала. Они вцепились друг в друга и начали кататься по полу. Я отползла в сторону… А тут и вы подоспели.
Расма умолкла. Улас покачал головой.
– Что-то невероятное! – возмущенно воскликнул он, а Ирена прошептала:
– Кошмар!…
Рандер повернулся к ее мужу:
– А что можете добавить вы?
Алберт все еще кипел от ярости. Он машинально надел разбитые очки, опять снял их, затем с гневом начал рассказывать.
– Когда вы мне в зале сказали, чтобы я последил за наружной дверью и не давал никому выйти, я спрятался в темноте под лестницей и стал ждать. В конце концов мне надоело там торчать, и я уж собрался оттуда вылезти, как сверху начала спускаться Расма. Она вошла в столовую и заговорила… О чем – она сама сказала. Вдруг слышу – она закричала, я подбежал, смотрю – Калвейт душит ее! Я кинулся на помощь, а он, сволочь, обернулся и как даст мне по виску. – Алберт кинул бешеный взгляд на Калвейта, но тот продолжал безучастно смотреть в пол. – Я, однако, его схватил, и мы оба грохнулись на пол. С меня слетели очки, ему удалось подмять меня. Потом он меня тоже начал душить, наконец вырвался и даже успел выбить окно, но тут его поймали вы. Калвейт что-то выронил, очевидно, вот это, – Алберт показал на ключи от «Москвича», которые Рандер держал в руке.
– Подумать только, – заговорила Дина Уласе, достала пачку сигарет, поколебалась секунду, затем протянула Зирапу и мужу. Закурила и продолжала: – Вы, Алберт, держались, как истинный положительный герой, честное слово! Если быть откровенной до конца, я еще недавно была почти уверена, что вы и есть тот, кого мы ищем, и непременно попытаетесь дать деру!
– А я, – коротко хмыкнул Зирап и повернулся к Уласу, – под конец уже стал думать, что вы…
– Ну… – Муж актрисы смерил Зирапа высокомерным взглядом. – А я того же мнения был о вас.
Закурили и Алберт с Рандером.
– Нет, это форменное безумие! – внезапно объявила Ирена. – Когда я наверху услышала крик Расмы, меня чуть удар не хватил! Я встала, кое-как выползла на лестницу и вдруг слышу – внизу дерутся. Езус Мария! Я окаменела! А тут еще стекло полетело. Я, кажется, заорала, а потом попробовала спуститься вниз… Расма, у тебя есть еще валерьянка?
Хозяйка покачала головой:
– Нет, ты выпила всю. Попробуй как-нибудь продержаться. Теперь все кончилось…
Рандер кивнул:
– Да, почти. – Он повернулся к Калвейту: – Может, у вас есть что сказать мне?
Связанный человек бросил на Рандера исполненный злобы взгляд, снова опустил голову и ничего не ответил.
– Стало быть, нет. Пусть так… Нечего больше тянуть! Расма, вы не будете возражать, если мы воспользуемся вашей машиной?
– Разумеется, нет.
– О боже! – неожиданно воскликнула Ирена. – Если бы он удрал! Страшно подумать!
Рандер усмехнулся:
– Мы бы все равно его поймали, чуть раньше, чуть позже, не имеет значения.
– Но что же на самом деле тут сегодня произошло? – спросила Уласе. – Как он совершил убийство? И как вы его раскрыли?
Гирт, словно извиняясь, развел руками:
– К сожалению, в данный момент у меня нет времени все это объяснять, да и пока нельзя все рассказывать.
– Почему? – всполошилась Ирена. Заметив, что актриса, Улас и Зирап невольно улыбнулись ее горячности, она чуть зарделась, но продолжила свей допрос: – И вы точно знаете, что виновник именно он?
– Да. Между прочим, это уже доказывает сама попытка к бегству.
Расма посмотрела на Калвейта с нескрываемым отвращением и спросила:
– Но почему он вдруг вздумал бежать? Почему только теперь?
– Потому что я сказал нечто такое, из чего он понял: мне все ясно.
– Когда он совершил преступление? – тихо спросила Уласе.
– Сразу после того, как Юрис вышел из спальни и спустился вниз.
– Это произошло там же, на кухне?
– Да.
– И вы давно это знали?
– Конечно нет.
– Вы тут говорили, что он, дескать, сам вам об этом сказал… Это правда?
Гирт улыбнулся:
– Да. Фактически так получается!
– Но почему он вообще Юриса… убил?
– Вот этого я, можно сказать, пока точно не знаю, да и рано еще об этом говорить, – уклончиво ответил Рандер. – Одним словом, чтобы заставить его молчать… – Гирт посмотрел на актрису. – Между прочим, вы очень мне помогли.
– В самом деле?
Расма медленно встала.
– Ладно, – сказала она, подойдя к столу и поднимая опрокинутую вазу. – Помоги теперь, Дина, и мне – надо снять вот эту скатерть. Попробуем заткнуть ею дыру в окне!
Рандер заторопился. Пока обе женщины занялись намокшей скатертью, он обратился к Алберту:
– Я надеюсь, вы не откажетесь поехать с нами?
Ярость Алберта несколько улеглась. И лицо успело принять обычное замкнутое выражение. Помедлив мгновение, он молча кивнул.
– И я! – выпятил грудь Улас. – Я тоже согласен ехать с вами! На всякий случай.
Рандер смерил его насмешливым взглядом: выглядел он весьма внушительно!… Гирта разобрал смех.
– Хорошо! – согласился он. – Надеюсь, мы не застрянем в лесу и благополучно доберемся до шоссе. Но еслимашину придется толкать, ваша помощь нам, конечно, весьма пригодится.
– Э… ах так. – Улас пытался скрыть смущение. – Ну да, конечно… И куда мы в конце концов поедем? В Ригу?
– Нет, в районную милицию.
– Кошмар! – воскликнула Ирена. – А мы, значит, должны тут оставаться одни?!
– Нет, почему же? – улыбнулся Рандер. – С вами останется товарищ Зирап!
– Ну да-а… – протянула Ирена, поморщившись.
– Ничего, все будет хорошо, – успокаивал ее Гирт. – Когда мы уедем, заприте как следует дверь! И, может быть, впустите Джокера! Кроме того, мы ведь собираемся вернуться.
– Поезжайте, поезжайте! – Зирап героически силился улыбнуться… – Я… Тут все будет в порядке.
Гирт сделал серьезное лицо и чуть ли не торжественно произнес:
– В этом я нисколько не сомневаюсь!
Он вышел в зал и вернулся с портфелем.
– Ну так, давайте одеваться.
Дина Уласе, которая все это время помогала Расме прилаживать к оконной раме скатерть, повернулась и театрально воздела руку.
– Ступайте, и чтобы боги были благосклонны к вам! – продекламировала она. – Жаль, что у меня нет под рукой щита, тогда бы я тебе, Харалд, протянула его со словами: «Со щитом или на щите!»
Улас сердито нахмурился:
– Прекрати!…
Актриса усмехнулась, снова стала серьезной и, обращаясь к Рандеру, сказала не то с иронией, не то с горечью:
– Езжайте спокойно! Мы, трое беспомощных женщин, без дрожи и страха в сердце доверяем себя надежной защите нашего доблестного рыцаря – товарища Зирапа. А далее – «Занавес низринулся!», как сказал бы отец латышского театра Адольф Алунан.
Рандер подошел к Калвейту.
– Следуйте за нами! – приказал он.
Калвейт исподлобья глянул на Гирта, еще секунду посидел не двигаясь, потом медленно встал и пошел к выходу. В коридоре Рандер набросил ему на плечи пальто, оделся вместе с другими, отпер наружную дверь и повернулся к остающимся, которые столпились в дверях столовой.
– Только на кухню пока не заходите! – наказал он. – Ну, до свидания!
Под аккомпанемент неистового лая они дотопали по грязи до машины. Рандер отпер ее и занял место за рулем. Калвейта посадили сзади, рядом с ним устроился Алберт, а Улас сел рядом с Гиртом. Захлопнулись дверцы, заработал мотор, в свете фар мелькнул волкодав, который рыча рвался на цепи. И «Москвич» вскоре скрылся за поворотом лесной дороги.
Проводив взглядами машину, оставшиеся вернулись в столовую. Расма заперла входную дверь. Дом вдруг стал пугающе пустым.
Уласе медленно повела плечами:
– Ну, кто бы подумал!… Я все еще не могу этого постичь. Казался таким рассудительным, порядочным…
Ирена невольно бросила пугливый взгляд в сторону кухни и сказала:
– Безумие – взять и убить живого человека!
– И главное – почему?!
Актриса по очереди обвела всех глазами и остановилась на Расме.
Расма пожала плечами.
– Не знаю, – коротко ответила она.
Зирап стоял у стола, потирал руки и жадно поглядывал на подарок Калвейта. Наконец он повернулся к хозяйке и, сладко улыбаясь, сказал:
– Но сигары он, ей-богу, купил отличные!… Вы не будете сердиться, если я одну закурю, а?
Расма посмотрела на коробку с сигарами, затем на Зирапа. Тот явно воспрянул духом и обрел свою обычную наглость.
– Пожалуйста! – сказала она, не скрывая презрения. – Можете взять хоть все. Я их вообще не хочу видеть! А Юрису сигары больше не нужны…
Ирена внезапно зажала лицо ладонями и заплакала. Потом она подняла голову, по-детски растерла слезы на щеках и жалобно попросила:
– Дина, не могли бы вы мне дать сигарету?
Тем временем Зирап облизнул свою сигару, обрезал конец, протянул Ирене огонь и задымил сам.
За окном снова забарабанил дождь.
– Может, ляжем спать? – предложила Расма. – Вы обе могли бы прилечь наверху, в постели, а товарищу Зирапу я бы постелила здесь на диванчике… Сама я все равно не засну.
Дина переглянулась с Иреной и покачала головой:
– Спасибо, нет… Знаете что – пойдем лучше в зал и попытаемся последним поленом разжечь камин!
Все молча прошли в зал. Зирап подошел к столу с остатками ужина, по очереди проверил бутылки и с сожалением покачал головой. Затем удобно расположился в кресле, с надменным видом закурил сигару и, как султанчик средней руки, обвел взглядом трех женщин.
Однако благодушие длилось всего мгновение. Внезапно, как бы вспомнив о чем-то, он заморгал, повесил голову и пробормотал:
– А завтра уже понедельник…
Никто его не понял, никто не ответил ему.
Расма мрачно смотрела в камин, где никак не хотело разгораться единственное полено.
Какое-то время был слышен только стук дождевых капель. Актриса вздохнула.
– Будем надеяться, что они выберутся из леса… – Она нагнулась, поковыряла в огне и печально улыбнулась. – Да-а, на таком юбилее мне еще бывать не доводилось! И, дай бог, больше не доведется…
Остальные по-прежнему молчали.
Наконец Уласе выпрямилась и сказала:
– Не сердитесь, пожалуйста, но мне захотелось есть.
Глава одиннадцатая
Вскоре руки у Калвейта были связаны, а сам он усажен на диванчик.
Костюм представительного гостя был помят, галстук съехал набок, лицо в крови; пытаясь вышибить раму, он порезал руку и в драке перемазал себя кровью. У Алберта на запачканном пиджаке не хватало верхней пуговицы. Он пощупал ссадину на щеке, нагнулся, подобрал с пола свои очки. Одна линза была разбита. Все трое тяжело дышали. Собака во дворе умолкла. Ветер через разбитое стекло тихо шевелил гардиной. Со скатерти из опрокинутой вазы медленно капала на пол вода.
Тем временем к месту поединка осторожно приблизился Зирап, совершенно верно рассудив, что ждать опасности больше неоткуда. Улас, услышав за спиной его шаги, взбодрился, приосанился и прошел дальше в столовую. Зирап встал рядом с актрисой, но, увидев, что тут произошло, застыл с открытым ртом.
Не менее сильное удивление отразилось на лицах Уласа и его жены. Казалось, они просто не могут поверить своим глазам. Но когда Улас остановился посередине комнаты, у стола с подарками, обычная самоуверенность уже вернулась к нему, и он храбро изрек:
– Ах, вот что за птица Эдвин!
Словно разбуженная его голосом, зашевелилась Расма. Неуверенной походкой она дошла до ближайшего кресла. Опустилась в него и стала медленно поглаживать шею.
На лестнице послышались шаги, в дверях коридора появилась Ирена. Держась руками за косяк, она посмотрела на Калвейта, потом на своего мужа, откинула голову и громко расхохоталась. На этот раз ее смех, к счастью, оборвался так же внезапно, как начался.
Калвейт неподвижно сидел на диване и мрачно глядел в пол. Рандер проворно обыскал его карманы и, не обнаружив ничего существенного, принялся обследовать пол. После недолгих поисков он подобрал круглый никелированный предмет, имевший с одной стороны небольшое отверстие. Достаточно было поднять глаза к потолку, чтобы убедиться – найден один из колпачков, которыми заканчивались гардинные штанги. Рандер принялся искать еще внимательнее и вскоре наткнулся на то, что надеялся найти, – под телефонным столиком лежали ключи от машины. Гирт еще раз посмотрел на обнаженный конец штанги и проговорил:
– Так вот где… Все ясно! – Он повернулся к Расме: – Я чрезвычайно огорчен случившимся – прошу извинить меня за то, что дело приняло такой оборот и вам пришлось подвергнуть себя опасности. Я должен извиниться и перед вами, Алберт. Я ожидал, что преступник попытается бежать через дверь. Однако он выбрал окно – очевидно, приняв во внимание, что в коридоре может встретить кого-нибудь из вас… Как же все-таки это произошло?
Расма сняла руку с шеи; она была необычайно бледна, но голос, хотя и тихий и немного охрипший, звучал довольно спокойно.
– Я спускалась вниз и хотела пройти через столовую в зал. Когда я открыла дверь, здесь было темно. Но кто-то стоял у окна и пытался его открыть. Вначале я не могла понять, кто это, потом узнала Калвейта. Я спросила его, не хочет ли он открыть окно, чтобы проветрить комнату, и собиралась включить свет, но он вдруг подскочил ко мне. Я только успела вскрикнуть, как он начал меня душить.
Расма с усилием глотнула и продолжала:
– На мой крик из коридора прибежал Алберт и бросился на него. К тому времени у меня уже потемнело в глазах. Вдруг Калвейт меня резко оттолкнул, и я упала. Они вцепились друг в друга и начали кататься по полу. Я отползла в сторону… А тут и вы подоспели.
Расма умолкла. Улас покачал головой.
– Что-то невероятное! – возмущенно воскликнул он, а Ирена прошептала:
– Кошмар!…
Рандер повернулся к ее мужу:
– А что можете добавить вы?
Алберт все еще кипел от ярости. Он машинально надел разбитые очки, опять снял их, затем с гневом начал рассказывать.
– Когда вы мне в зале сказали, чтобы я последил за наружной дверью и не давал никому выйти, я спрятался в темноте под лестницей и стал ждать. В конце концов мне надоело там торчать, и я уж собрался оттуда вылезти, как сверху начала спускаться Расма. Она вошла в столовую и заговорила… О чем – она сама сказала. Вдруг слышу – она закричала, я подбежал, смотрю – Калвейт душит ее! Я кинулся на помощь, а он, сволочь, обернулся и как даст мне по виску. – Алберт кинул бешеный взгляд на Калвейта, но тот продолжал безучастно смотреть в пол. – Я, однако, его схватил, и мы оба грохнулись на пол. С меня слетели очки, ему удалось подмять меня. Потом он меня тоже начал душить, наконец вырвался и даже успел выбить окно, но тут его поймали вы. Калвейт что-то выронил, очевидно, вот это, – Алберт показал на ключи от «Москвича», которые Рандер держал в руке.
– Подумать только, – заговорила Дина Уласе, достала пачку сигарет, поколебалась секунду, затем протянула Зирапу и мужу. Закурила и продолжала: – Вы, Алберт, держались, как истинный положительный герой, честное слово! Если быть откровенной до конца, я еще недавно была почти уверена, что вы и есть тот, кого мы ищем, и непременно попытаетесь дать деру!
– А я, – коротко хмыкнул Зирап и повернулся к Уласу, – под конец уже стал думать, что вы…
– Ну… – Муж актрисы смерил Зирапа высокомерным взглядом. – А я того же мнения был о вас.
Закурили и Алберт с Рандером.
– Нет, это форменное безумие! – внезапно объявила Ирена. – Когда я наверху услышала крик Расмы, меня чуть удар не хватил! Я встала, кое-как выползла на лестницу и вдруг слышу – внизу дерутся. Езус Мария! Я окаменела! А тут еще стекло полетело. Я, кажется, заорала, а потом попробовала спуститься вниз… Расма, у тебя есть еще валерьянка?
Хозяйка покачала головой:
– Нет, ты выпила всю. Попробуй как-нибудь продержаться. Теперь все кончилось…
Рандер кивнул:
– Да, почти. – Он повернулся к Калвейту: – Может, у вас есть что сказать мне?
Связанный человек бросил на Рандера исполненный злобы взгляд, снова опустил голову и ничего не ответил.
– Стало быть, нет. Пусть так… Нечего больше тянуть! Расма, вы не будете возражать, если мы воспользуемся вашей машиной?
– Разумеется, нет.
– О боже! – неожиданно воскликнула Ирена. – Если бы он удрал! Страшно подумать!
Рандер усмехнулся:
– Мы бы все равно его поймали, чуть раньше, чуть позже, не имеет значения.
– Но что же на самом деле тут сегодня произошло? – спросила Уласе. – Как он совершил убийство? И как вы его раскрыли?
Гирт, словно извиняясь, развел руками:
– К сожалению, в данный момент у меня нет времени все это объяснять, да и пока нельзя все рассказывать.
– Почему? – всполошилась Ирена. Заметив, что актриса, Улас и Зирап невольно улыбнулись ее горячности, она чуть зарделась, но продолжила свей допрос: – И вы точно знаете, что виновник именно он?
– Да. Между прочим, это уже доказывает сама попытка к бегству.
Расма посмотрела на Калвейта с нескрываемым отвращением и спросила:
– Но почему он вдруг вздумал бежать? Почему только теперь?
– Потому что я сказал нечто такое, из чего он понял: мне все ясно.
– Когда он совершил преступление? – тихо спросила Уласе.
– Сразу после того, как Юрис вышел из спальни и спустился вниз.
– Это произошло там же, на кухне?
– Да.
– И вы давно это знали?
– Конечно нет.
– Вы тут говорили, что он, дескать, сам вам об этом сказал… Это правда?
Гирт улыбнулся:
– Да. Фактически так получается!
– Но почему он вообще Юриса… убил?
– Вот этого я, можно сказать, пока точно не знаю, да и рано еще об этом говорить, – уклончиво ответил Рандер. – Одним словом, чтобы заставить его молчать… – Гирт посмотрел на актрису. – Между прочим, вы очень мне помогли.
– В самом деле?
Расма медленно встала.
– Ладно, – сказала она, подойдя к столу и поднимая опрокинутую вазу. – Помоги теперь, Дина, и мне – надо снять вот эту скатерть. Попробуем заткнуть ею дыру в окне!
Рандер заторопился. Пока обе женщины занялись намокшей скатертью, он обратился к Алберту:
– Я надеюсь, вы не откажетесь поехать с нами?
Ярость Алберта несколько улеглась. И лицо успело принять обычное замкнутое выражение. Помедлив мгновение, он молча кивнул.
– И я! – выпятил грудь Улас. – Я тоже согласен ехать с вами! На всякий случай.
Рандер смерил его насмешливым взглядом: выглядел он весьма внушительно!… Гирта разобрал смех.
– Хорошо! – согласился он. – Надеюсь, мы не застрянем в лесу и благополучно доберемся до шоссе. Но еслимашину придется толкать, ваша помощь нам, конечно, весьма пригодится.
– Э… ах так. – Улас пытался скрыть смущение. – Ну да, конечно… И куда мы в конце концов поедем? В Ригу?
– Нет, в районную милицию.
– Кошмар! – воскликнула Ирена. – А мы, значит, должны тут оставаться одни?!
– Нет, почему же? – улыбнулся Рандер. – С вами останется товарищ Зирап!
– Ну да-а… – протянула Ирена, поморщившись.
– Ничего, все будет хорошо, – успокаивал ее Гирт. – Когда мы уедем, заприте как следует дверь! И, может быть, впустите Джокера! Кроме того, мы ведь собираемся вернуться.
– Поезжайте, поезжайте! – Зирап героически силился улыбнуться… – Я… Тут все будет в порядке.
Гирт сделал серьезное лицо и чуть ли не торжественно произнес:
– В этом я нисколько не сомневаюсь!
Он вышел в зал и вернулся с портфелем.
– Ну так, давайте одеваться.
Дина Уласе, которая все это время помогала Расме прилаживать к оконной раме скатерть, повернулась и театрально воздела руку.
– Ступайте, и чтобы боги были благосклонны к вам! – продекламировала она. – Жаль, что у меня нет под рукой щита, тогда бы я тебе, Харалд, протянула его со словами: «Со щитом или на щите!»
Улас сердито нахмурился:
– Прекрати!…
Актриса усмехнулась, снова стала серьезной и, обращаясь к Рандеру, сказала не то с иронией, не то с горечью:
– Езжайте спокойно! Мы, трое беспомощных женщин, без дрожи и страха в сердце доверяем себя надежной защите нашего доблестного рыцаря – товарища Зирапа. А далее – «Занавес низринулся!», как сказал бы отец латышского театра Адольф Алунан.
Рандер подошел к Калвейту.
– Следуйте за нами! – приказал он.
Калвейт исподлобья глянул на Гирта, еще секунду посидел не двигаясь, потом медленно встал и пошел к выходу. В коридоре Рандер набросил ему на плечи пальто, оделся вместе с другими, отпер наружную дверь и повернулся к остающимся, которые столпились в дверях столовой.
– Только на кухню пока не заходите! – наказал он. – Ну, до свидания!
Под аккомпанемент неистового лая они дотопали по грязи до машины. Рандер отпер ее и занял место за рулем. Калвейта посадили сзади, рядом с ним устроился Алберт, а Улас сел рядом с Гиртом. Захлопнулись дверцы, заработал мотор, в свете фар мелькнул волкодав, который рыча рвался на цепи. И «Москвич» вскоре скрылся за поворотом лесной дороги.
Проводив взглядами машину, оставшиеся вернулись в столовую. Расма заперла входную дверь. Дом вдруг стал пугающе пустым.
Уласе медленно повела плечами:
– Ну, кто бы подумал!… Я все еще не могу этого постичь. Казался таким рассудительным, порядочным…
Ирена невольно бросила пугливый взгляд в сторону кухни и сказала:
– Безумие – взять и убить живого человека!
– И главное – почему?!
Актриса по очереди обвела всех глазами и остановилась на Расме.
Расма пожала плечами.
– Не знаю, – коротко ответила она.
Зирап стоял у стола, потирал руки и жадно поглядывал на подарок Калвейта. Наконец он повернулся к хозяйке и, сладко улыбаясь, сказал:
– Но сигары он, ей-богу, купил отличные!… Вы не будете сердиться, если я одну закурю, а?
Расма посмотрела на коробку с сигарами, затем на Зирапа. Тот явно воспрянул духом и обрел свою обычную наглость.
– Пожалуйста! – сказала она, не скрывая презрения. – Можете взять хоть все. Я их вообще не хочу видеть! А Юрису сигары больше не нужны…
Ирена внезапно зажала лицо ладонями и заплакала. Потом она подняла голову, по-детски растерла слезы на щеках и жалобно попросила:
– Дина, не могли бы вы мне дать сигарету?
Тем временем Зирап облизнул свою сигару, обрезал конец, протянул Ирене огонь и задымил сам.
За окном снова забарабанил дождь.
– Может, ляжем спать? – предложила Расма. – Вы обе могли бы прилечь наверху, в постели, а товарищу Зирапу я бы постелила здесь на диванчике… Сама я все равно не засну.
Дина переглянулась с Иреной и покачала головой:
– Спасибо, нет… Знаете что – пойдем лучше в зал и попытаемся последним поленом разжечь камин!
Все молча прошли в зал. Зирап подошел к столу с остатками ужина, по очереди проверил бутылки и с сожалением покачал головой. Затем удобно расположился в кресле, с надменным видом закурил сигару и, как султанчик средней руки, обвел взглядом трех женщин.
Однако благодушие длилось всего мгновение. Внезапно, как бы вспомнив о чем-то, он заморгал, повесил голову и пробормотал:
– А завтра уже понедельник…
Никто его не понял, никто не ответил ему.
Расма мрачно смотрела в камин, где никак не хотело разгораться единственное полено.
Какое-то время был слышен только стук дождевых капель. Актриса вздохнула.
– Будем надеяться, что они выберутся из леса… – Она нагнулась, поковыряла в огне и печально улыбнулась. – Да-а, на таком юбилее мне еще бывать не доводилось! И, дай бог, больше не доведется…
Остальные по-прежнему молчали.
Наконец Уласе выпрямилась и сказала:
– Не сердитесь, пожалуйста, но мне захотелось есть.
Глава одиннадцатая
До конца лета было еще далеко, а на бульваре Райниса появились первые приметы осени – в последние дни стояла такая жара, что у лип мало-помалу начали желтеть и опадать листья. Неторопливо шагая в сторону Старой Риги через парк, раскинувшийся по обеим сторонам канала, Рандер на самой середине мостика у Бастейкална встретил Дину Уласе.
Он поздоровался и собрался идти дальше, но актриса подошла и протянула ему руку.
– Наконец-то мне посчастливилось! – улыбаясь, сказала она. – Не видела вас целую вечность!… Прошло около полугода, верно?
– Даже больше.
– Теперь вы должны меня просветить. Расскажите, как там в Межажах все произошло! Помните – вы мне тогда обещали!
– Право, не знаю… – заколебался Рандер, но Уласе оборвала его:
– Только ради бога, не говорите «нет»! На суде я не могла присутствовать, была в Свердловске на съемках… Кроме того, вы сами сказали, что я вам многим помогла! Так что, пожалуйста, считайте себя в некотором роде должником… Или вы очень торопитесь?
– Не то чтоб очень, – ответил Гирт, умолчав, что находится в отпуске. Откровенно говоря, недостатка во времени он сейчас не испытывал, да и как-то неудобно было отказывать Дине.
– Вот видите, как хорошо! Я только что закончила глупейшую запись на радио и тоже свободна… Знаете что! Правда, это не принято, но, может быть, вопреки правилам хорошего тона, я приглашу вас на чашку кофе! Или еще лучше – на порцию мороженого!
Гирт улыбнулся:
– Ладно. Только с одним условием – приглашаю вас я!
Они вошли в первое попавшееся им кафе в Старом городе. В зале царил полумрак, по сравнению с улицей здесь стояла приятная прохлада. Посетителей было сравнительно мало, им удалось найти столик на двоих неподалеку от окна.
Скоро выяснилось, что мороженое только что кончилось, и Рандеру не оставалось ничего другого, как заказать кофе и ватрушки. Когда официантка отошла, Уласе иронически сообщила:
– Между прочим – после того как мой муж проводил вас в ту ночь до районной милиции, он про этот случай в Межажах рассказывает так, что ни у кого не остается сомнений – убийцу поймал именно он… Как же вы все-таки раскрыли его? Ведь вначале у вас против Калвейта не было подозрений?
Рандер усмехнулся:
– Как раз наоборот, вначале у меня были подозрения против всех, за исключением Юриса и меня самого!
– Значит, и против меня…
– Разумеется и против вас. Однако вы были первой, против кого они отпали, едва я узнал, в котором часу и где Инсберга в последний раз видели живым. В тот же миг, как я его увидел в конце лестницы, вы вошли в кабинет и оставались со мной до того момента, когда его нашли мертвым.
– Но как у вас вообще возникла мысль, что это убийство, а вовсе не несчастный случай?
– Откровенно говоря, констатировать это было не так уж трудно. В конце концов – это моя профессия. Расстояние от ступенек до Юриса, положение его тела, место банки на полке, закрытый люк… Если приглядеться, все это, конечно, бросалось в глаза. А чуть позже факт преступления подтвердил испорченный телефон. Вдобавок выяснилось, что пропали ключи от машины…
– Да, ситуация была трагическая. Ни позвонить, ни уехать… А из чего вы заключили, что преступление совершил кто-то из присутствующих?
– Все факты были за то – и запертые двери, и заклеенные окна, и Джокер во дворе. Конечно, рассказ Расмы о двух не внушающих доверия типах на время отвел подозрения в сторону, но когда я тщательно все взвесил, то нападение извне показалось мне маловероятным. – Гирт улыбнулся. – Честно говоря, положение было достаточно сложным: я не мог покинуть места преступления даже на несколько часов, в то же время у меня не было ни помощников, ни необходимых инструментов, и даже официального права расследовать преступление.
– Неужели? Это мне как-то совсем не приходило в голову!
– Зато Алберт был об этом прекрасно осведомлен… Гирт лукаво усмехнулся.
Подошла официантка с кофе и ватрушками, разговор на время прервался. Когда заказанное было разложено на столике и официантка, незаметно бросив полный женского любопытства взгляд на актрису и ее элегантный брючный костюм, удалилась, Уласе спросила:
– А что вы так долго делали на кухне?
– Производил тщательный осмотр места преступления.
– И нашли что-нибудь?
– Довольно много. Порванную газету. Затертые пятна крови на полу. Отпечатки кожаных перчаток на осколках банки. Чуть попозже я пробовал найти и сами перчатки, но тут, надо признаться, допустил ошибку, и мне не повезло. Кроме того, я установил, что ступенька на лестнице перебита, а не сломалась. И что дверь кухни была закрыта на задвижку. Потом в мастерской я заметил пустое место на штативе с молотками. Так как Юрис, судя по всему, был аккуратен до педантизма – это подтвердила и Расма, – оставалось найти орудие убийства. Под конец мне стало почти ясно, как там все произошло.
– Звучит это просто, – улыбнулась Уласе. – И тогда вы начали всех расспрашивать?
– Ну, не сразу. После того как я запер кухню, надо было проверить остальные помещения – наклейки на окнах и так далее. Между прочим, в это время я совершенно не знал, от чего оттолкнуться, у меня не было ни малейшего представления о мотивах преступления. Преступник ведь шел на колоссальный риск – значит, у него могла внезапно возникнуть необходимость заставить Юриса молчать… Позже, как известно, это предположение подтвердилось. Но в тот момент возможно было допустить и другое, например, нападение в состоянии аффекта. Осмотр спальни, наконец, дал и первый мотив – выяснилось, что пропали деньги.
– И тогда у вас возникли подозрения против кого-то конкретно?
– Особенно подозрительным с самого начала казался Зирап – со своим синяком под глазом, ушибленной ногой и бездарной игрой, дескать, он понятия не имеет, где искать преступника. Потом я узнал, что он приехал на юбилей незваным, заметил ободранные пальцы. Трудно было найти объяснение и злобе Алберта, волнению и страху Ирены. Кстати сказать, подозрения в это время были не только у меня одного. Позднее я узнал, что Ирена, например, подозревала своего мужа.
– Как и я вначале своего, – вставила Дина.
– Да-а, и не только вы! Точно так же думала и Расма. Кроме того, очень подозрительным с самого начала ей казался Алберт.
– Ну, точь-в-точь, как мне!
– И каждый про свои подозрения благоразумно молчал. Мало того, – иногда любой ценой старался их скрыть. Вдобавок, все еще осложнялось и тем обстоятельством, что большинство гостей друг друга очень мало знали. Часть подозрений у меня сразу отпала, как только выяснилось, куда ходил Юрис и промежуток времени, в течение которого могло произойти убийство, – между девятью и половиной десятого. О вас я уже упоминал. К сожалению, алиби получил и Калвейт… Постепенно стали рассеиваться подозрения против Ирены. Во-первых, все факты свидетельствовали о том, что преступник необычайно находчив, прекрасно владеет собой и, несомненно, наделен отличными актерскими способностями, в то время как Ирена всеми этими качествами похвастать не могла – уж очень она казалась ограниченной. Во-вторых, в то время, когда у нее была возможность совершить преступление, рядом находилась Расма и ваш муж. И последнее – у Ирены не хватало мотива.
– Зато у моего мужа он отыскался довольно скоро, верно?…
– Вы правы. Как только я начал всех расспрашивать в «будуаре», он, а затем и Расма были первые, против кого подозрения особенно обострились. Когда выяснилось, где кто провел те злополучные полчаса после девяти, то оказалось, что благоприятные условия для преступления имели пять человек – Алберт, Зирап, Улас, Расма, Ирена. Как видите, Калвейта среди этих пятерых нет… Зато сразу возникла путаница с вашим мужем – его показания о том, где он находился, противоречили тому, что говорили Зирап и Ирена. Далее, почти одновременно с этим, стал известен новый мотив преступления – банальный любовный треугольник, связанный с конкретными лицами. Случилось так, что Ирена вздумала покурить, и, прячась от Алберта, который ей этого не позволяет, укрылась в пустой комнате рядом с мастерской. Там она услышала, что в мастерскую зашли Расма и ваш муж. Ну, выводы в этом случае напрашивались сами…
– Разумеется, – усмехнулась Уласе. – Значит, вы это узнали от Ирены… Между прочим, теперь, после всего случившегося, насколько я могу судить, роман Харалда с Расмой выдохся, между ними все кончено… Это так, к слову. Но я вам еще тогда сказала, что мой муж не виновен. Помните?
– Да. Вы были правы. К сожалению, в то время я вынужден был допускать противное. Бесспорным казалось лишь одно: совершить преступление они могли только сообща. И в то же время ситуация свидетельствовала в пользу Ирены. Ну, а дальше последовала целая лавина мотивов и подозрений! Сначала Расма рассказала о связи Юриса с Иреной, а также и о том, что Алберт уже имел судимость за нанесение телесных повреждений сослуживцу. Подозрения против него усилил еще тот факт, что он днем крепко поссорился с Юрисом – как позднее выяснилось, из-за какого-то научного вопроса. А потом я убедился, что Алберт знает и об отношениях Ирены с Юрисом.
– Значит, у вас уже было трое «главных заподозренных»?
– Скоро появился и четвертый. Но сперва добавились кое-какие находки. Калвейт принес мне микрофон. Теперь мы знаем, что он сделал это нарочно, но в тот момент у меня против него не было абсолютно никаких подозрений. Чуть позже я совершенно нечаянно обнаружил в кармане у Юриса перчатки, которыми пользовался убийца. А потом вся тяжесть подозрений навалилась на Зирапа – оказалось, он вымаливал деньги у Юриса, Алберт это слышал. И в то же время Алберт четко и ясно сказал мне, что Юриса убил он… Дальше стало известно, что у жены Зирапа, которая работает в магазине, – недостача и что деньги им нужны позарез и притом срочно. Тут еще Зирап начал плести какие-то небылицы, якобы с лестницы его кто-то столкнул, а это уже попахивало чистой липой. Однако в его пользу говорил тот факт, что на подкладке перчаток не было видно следов крови. Тем не менее казалось, виновного следует искать среди четырех человек; это были: Алберт, Зирап, ваш муж и Расма. Калвейт же, наоборот, по-прежнему казался олицетворением самой добропорядочности… Но тут неожиданно произошел резкий поворот.
Рандер отпил немного кофе, а Уласе сказала:
– Я должна честно признаться – мне до сих пор непонятно, откуда у Калвейта взялось алиби!
– Сейчас вам все станет ясно. Я тоже до поры до времени не знал, как это у него получилось. Поворот начался с того момента, когда пробили старинные каминные часы в комнате Расмы. Я тогда сидел за письменным столом спиной к книжной полке. Без всякого умысла я посмотрел на свои ручные часы и вдруг с изумлением обнаружил, что время не сходится – по часам Инсбергов был час ночи, а мои показывали семнадцать минут второго. Я отчетливо помнил, что после обеда они шли минута в минуту, ибо когда Юрис показывал нам дом, он подчеркнул, как точно работает его «музейный экспонат», и я, сверив время со своими, убедился, что старинные часы действительно идут безупречно. Очевидно, кто-то потом переставил стрелки! Но кто мог это сделать? И главное – почему? Этот факт показался мне чрезвычайно странным и вместе с тем подозрительным. Пока я силился найти хоть какое-то объяснение, мне вспомнилась Ирена. На ней в тот вечер было платье без рукавов, на левом запястье – серебряные браслеты, а часов не было. Значит, сидя в комнате Расмы, она должна была определять время по каминным часам, но в таком случае алиби Калвейта могло быть липовым – ибо оно с самого начала опиралось на свидетельство Ирены: дескать, оба они в «будуаре» находились вместе. После этого Калвейт тоже попал в число подозреваемых лиц. И нужно сказать подозрения были немалые… Уласе заинтересованно наклонилась вперед.
Он поздоровался и собрался идти дальше, но актриса подошла и протянула ему руку.
– Наконец-то мне посчастливилось! – улыбаясь, сказала она. – Не видела вас целую вечность!… Прошло около полугода, верно?
– Даже больше.
– Теперь вы должны меня просветить. Расскажите, как там в Межажах все произошло! Помните – вы мне тогда обещали!
– Право, не знаю… – заколебался Рандер, но Уласе оборвала его:
– Только ради бога, не говорите «нет»! На суде я не могла присутствовать, была в Свердловске на съемках… Кроме того, вы сами сказали, что я вам многим помогла! Так что, пожалуйста, считайте себя в некотором роде должником… Или вы очень торопитесь?
– Не то чтоб очень, – ответил Гирт, умолчав, что находится в отпуске. Откровенно говоря, недостатка во времени он сейчас не испытывал, да и как-то неудобно было отказывать Дине.
– Вот видите, как хорошо! Я только что закончила глупейшую запись на радио и тоже свободна… Знаете что! Правда, это не принято, но, может быть, вопреки правилам хорошего тона, я приглашу вас на чашку кофе! Или еще лучше – на порцию мороженого!
Гирт улыбнулся:
– Ладно. Только с одним условием – приглашаю вас я!
Они вошли в первое попавшееся им кафе в Старом городе. В зале царил полумрак, по сравнению с улицей здесь стояла приятная прохлада. Посетителей было сравнительно мало, им удалось найти столик на двоих неподалеку от окна.
Скоро выяснилось, что мороженое только что кончилось, и Рандеру не оставалось ничего другого, как заказать кофе и ватрушки. Когда официантка отошла, Уласе иронически сообщила:
– Между прочим – после того как мой муж проводил вас в ту ночь до районной милиции, он про этот случай в Межажах рассказывает так, что ни у кого не остается сомнений – убийцу поймал именно он… Как же вы все-таки раскрыли его? Ведь вначале у вас против Калвейта не было подозрений?
Рандер усмехнулся:
– Как раз наоборот, вначале у меня были подозрения против всех, за исключением Юриса и меня самого!
– Значит, и против меня…
– Разумеется и против вас. Однако вы были первой, против кого они отпали, едва я узнал, в котором часу и где Инсберга в последний раз видели живым. В тот же миг, как я его увидел в конце лестницы, вы вошли в кабинет и оставались со мной до того момента, когда его нашли мертвым.
– Но как у вас вообще возникла мысль, что это убийство, а вовсе не несчастный случай?
– Откровенно говоря, констатировать это было не так уж трудно. В конце концов – это моя профессия. Расстояние от ступенек до Юриса, положение его тела, место банки на полке, закрытый люк… Если приглядеться, все это, конечно, бросалось в глаза. А чуть позже факт преступления подтвердил испорченный телефон. Вдобавок выяснилось, что пропали ключи от машины…
– Да, ситуация была трагическая. Ни позвонить, ни уехать… А из чего вы заключили, что преступление совершил кто-то из присутствующих?
– Все факты были за то – и запертые двери, и заклеенные окна, и Джокер во дворе. Конечно, рассказ Расмы о двух не внушающих доверия типах на время отвел подозрения в сторону, но когда я тщательно все взвесил, то нападение извне показалось мне маловероятным. – Гирт улыбнулся. – Честно говоря, положение было достаточно сложным: я не мог покинуть места преступления даже на несколько часов, в то же время у меня не было ни помощников, ни необходимых инструментов, и даже официального права расследовать преступление.
– Неужели? Это мне как-то совсем не приходило в голову!
– Зато Алберт был об этом прекрасно осведомлен… Гирт лукаво усмехнулся.
Подошла официантка с кофе и ватрушками, разговор на время прервался. Когда заказанное было разложено на столике и официантка, незаметно бросив полный женского любопытства взгляд на актрису и ее элегантный брючный костюм, удалилась, Уласе спросила:
– А что вы так долго делали на кухне?
– Производил тщательный осмотр места преступления.
– И нашли что-нибудь?
– Довольно много. Порванную газету. Затертые пятна крови на полу. Отпечатки кожаных перчаток на осколках банки. Чуть попозже я пробовал найти и сами перчатки, но тут, надо признаться, допустил ошибку, и мне не повезло. Кроме того, я установил, что ступенька на лестнице перебита, а не сломалась. И что дверь кухни была закрыта на задвижку. Потом в мастерской я заметил пустое место на штативе с молотками. Так как Юрис, судя по всему, был аккуратен до педантизма – это подтвердила и Расма, – оставалось найти орудие убийства. Под конец мне стало почти ясно, как там все произошло.
– Звучит это просто, – улыбнулась Уласе. – И тогда вы начали всех расспрашивать?
– Ну, не сразу. После того как я запер кухню, надо было проверить остальные помещения – наклейки на окнах и так далее. Между прочим, в это время я совершенно не знал, от чего оттолкнуться, у меня не было ни малейшего представления о мотивах преступления. Преступник ведь шел на колоссальный риск – значит, у него могла внезапно возникнуть необходимость заставить Юриса молчать… Позже, как известно, это предположение подтвердилось. Но в тот момент возможно было допустить и другое, например, нападение в состоянии аффекта. Осмотр спальни, наконец, дал и первый мотив – выяснилось, что пропали деньги.
– И тогда у вас возникли подозрения против кого-то конкретно?
– Особенно подозрительным с самого начала казался Зирап – со своим синяком под глазом, ушибленной ногой и бездарной игрой, дескать, он понятия не имеет, где искать преступника. Потом я узнал, что он приехал на юбилей незваным, заметил ободранные пальцы. Трудно было найти объяснение и злобе Алберта, волнению и страху Ирены. Кстати сказать, подозрения в это время были не только у меня одного. Позднее я узнал, что Ирена, например, подозревала своего мужа.
– Как и я вначале своего, – вставила Дина.
– Да-а, и не только вы! Точно так же думала и Расма. Кроме того, очень подозрительным с самого начала ей казался Алберт.
– Ну, точь-в-точь, как мне!
– И каждый про свои подозрения благоразумно молчал. Мало того, – иногда любой ценой старался их скрыть. Вдобавок, все еще осложнялось и тем обстоятельством, что большинство гостей друг друга очень мало знали. Часть подозрений у меня сразу отпала, как только выяснилось, куда ходил Юрис и промежуток времени, в течение которого могло произойти убийство, – между девятью и половиной десятого. О вас я уже упоминал. К сожалению, алиби получил и Калвейт… Постепенно стали рассеиваться подозрения против Ирены. Во-первых, все факты свидетельствовали о том, что преступник необычайно находчив, прекрасно владеет собой и, несомненно, наделен отличными актерскими способностями, в то время как Ирена всеми этими качествами похвастать не могла – уж очень она казалась ограниченной. Во-вторых, в то время, когда у нее была возможность совершить преступление, рядом находилась Расма и ваш муж. И последнее – у Ирены не хватало мотива.
– Зато у моего мужа он отыскался довольно скоро, верно?…
– Вы правы. Как только я начал всех расспрашивать в «будуаре», он, а затем и Расма были первые, против кого подозрения особенно обострились. Когда выяснилось, где кто провел те злополучные полчаса после девяти, то оказалось, что благоприятные условия для преступления имели пять человек – Алберт, Зирап, Улас, Расма, Ирена. Как видите, Калвейта среди этих пятерых нет… Зато сразу возникла путаница с вашим мужем – его показания о том, где он находился, противоречили тому, что говорили Зирап и Ирена. Далее, почти одновременно с этим, стал известен новый мотив преступления – банальный любовный треугольник, связанный с конкретными лицами. Случилось так, что Ирена вздумала покурить, и, прячась от Алберта, который ей этого не позволяет, укрылась в пустой комнате рядом с мастерской. Там она услышала, что в мастерскую зашли Расма и ваш муж. Ну, выводы в этом случае напрашивались сами…
– Разумеется, – усмехнулась Уласе. – Значит, вы это узнали от Ирены… Между прочим, теперь, после всего случившегося, насколько я могу судить, роман Харалда с Расмой выдохся, между ними все кончено… Это так, к слову. Но я вам еще тогда сказала, что мой муж не виновен. Помните?
– Да. Вы были правы. К сожалению, в то время я вынужден был допускать противное. Бесспорным казалось лишь одно: совершить преступление они могли только сообща. И в то же время ситуация свидетельствовала в пользу Ирены. Ну, а дальше последовала целая лавина мотивов и подозрений! Сначала Расма рассказала о связи Юриса с Иреной, а также и о том, что Алберт уже имел судимость за нанесение телесных повреждений сослуживцу. Подозрения против него усилил еще тот факт, что он днем крепко поссорился с Юрисом – как позднее выяснилось, из-за какого-то научного вопроса. А потом я убедился, что Алберт знает и об отношениях Ирены с Юрисом.
– Значит, у вас уже было трое «главных заподозренных»?
– Скоро появился и четвертый. Но сперва добавились кое-какие находки. Калвейт принес мне микрофон. Теперь мы знаем, что он сделал это нарочно, но в тот момент у меня против него не было абсолютно никаких подозрений. Чуть позже я совершенно нечаянно обнаружил в кармане у Юриса перчатки, которыми пользовался убийца. А потом вся тяжесть подозрений навалилась на Зирапа – оказалось, он вымаливал деньги у Юриса, Алберт это слышал. И в то же время Алберт четко и ясно сказал мне, что Юриса убил он… Дальше стало известно, что у жены Зирапа, которая работает в магазине, – недостача и что деньги им нужны позарез и притом срочно. Тут еще Зирап начал плести какие-то небылицы, якобы с лестницы его кто-то столкнул, а это уже попахивало чистой липой. Однако в его пользу говорил тот факт, что на подкладке перчаток не было видно следов крови. Тем не менее казалось, виновного следует искать среди четырех человек; это были: Алберт, Зирап, ваш муж и Расма. Калвейт же, наоборот, по-прежнему казался олицетворением самой добропорядочности… Но тут неожиданно произошел резкий поворот.
Рандер отпил немного кофе, а Уласе сказала:
– Я должна честно признаться – мне до сих пор непонятно, откуда у Калвейта взялось алиби!
– Сейчас вам все станет ясно. Я тоже до поры до времени не знал, как это у него получилось. Поворот начался с того момента, когда пробили старинные каминные часы в комнате Расмы. Я тогда сидел за письменным столом спиной к книжной полке. Без всякого умысла я посмотрел на свои ручные часы и вдруг с изумлением обнаружил, что время не сходится – по часам Инсбергов был час ночи, а мои показывали семнадцать минут второго. Я отчетливо помнил, что после обеда они шли минута в минуту, ибо когда Юрис показывал нам дом, он подчеркнул, как точно работает его «музейный экспонат», и я, сверив время со своими, убедился, что старинные часы действительно идут безупречно. Очевидно, кто-то потом переставил стрелки! Но кто мог это сделать? И главное – почему? Этот факт показался мне чрезвычайно странным и вместе с тем подозрительным. Пока я силился найти хоть какое-то объяснение, мне вспомнилась Ирена. На ней в тот вечер было платье без рукавов, на левом запястье – серебряные браслеты, а часов не было. Значит, сидя в комнате Расмы, она должна была определять время по каминным часам, но в таком случае алиби Калвейта могло быть липовым – ибо оно с самого начала опиралось на свидетельство Ирены: дескать, оба они в «будуаре» находились вместе. После этого Калвейт тоже попал в число подозреваемых лиц. И нужно сказать подозрения были немалые… Уласе заинтересованно наклонилась вперед.