Отчасти это объяснялось тем, что Король Билл всегда, сколько помнил Малыш, был первым из первых. У него было больше всех земли, и вел он себя как король, и все говорили с ним почтительно. Малыш вырос с сознанием безграничной власти своего отца. Власти отца и, следовательно, своей власти, — ведь он его прямой наследник.
А теперь этой власти угрожал человек, который значил для него меньше, чем грязь под ногами.
Уже на улице Парсон Хэтфилд заметил:
— Ты заставил Короля Билла раскрыться не с лучшей стороны. И заодно приобрел несколько друзей.
— Мы приобрели. Вот что важно. И нам нужно приобрести их еще больше, Парсон. Не забывай, что народное мнение многое определяет. Люди терпят власть таких, как Хейл, лишь до поры. А если мы соберем достаточно друзей, у нас появится шанс побороться.
Хейл будет побеждать, пока сможет производить впечатление, что его дело правое. Он изобразил нас скотокрадами и захватчиками, которые поселились на его земле, хотя он никогда не подавал на нее заявки и не может вразумительно объяснить, почему эта земля его.
Даже если сегодня все кончится, и Хейл убьет меня и заберет мою землю, все равно начнется расследование, и ему придется отвечать на массу неприятных вопросов. Нам нужно завести как можно больше друзей в окрестностях Седара — в тех местах, которые неподвластны Хейлу. Они вспомнят то, что я скажу сегодня.
Мы извлечем свою пользу из этого праздника. Мы — горстка бедняков, которые борются с богатым и сильным человеком. В этой драке я — слабейшая сторона. Я, ковбой и горняк, дерусь со знаменитым профессионалом одними кулаками, и большая часть толпы будет на моей стороне. У нас появятся сторонники даже среди людей самого Хейла.
Когда человек становится так груб и высокомерен как Хейл, его не любят даже те, кто работает на него и получает от него деньги. Они не осмеливаются протестовать открыто, но держу пари, некоторые из них будут болеть за меня.
Подошел О'Хара.
— Мы нашли комнату, где ты можешь немного отлежаться и отдохнуть, — сказал он. — Я советую тебе именно так и сделать. Матч может продлиться до самой ночи.
В 1856 году, в Австралии, Джеймс Келли и Джек Смит дрались шесть часов пятнадцать минут note 3.
Глава 17
А теперь этой власти угрожал человек, который значил для него меньше, чем грязь под ногами.
Уже на улице Парсон Хэтфилд заметил:
— Ты заставил Короля Билла раскрыться не с лучшей стороны. И заодно приобрел несколько друзей.
— Мы приобрели. Вот что важно. И нам нужно приобрести их еще больше, Парсон. Не забывай, что народное мнение многое определяет. Люди терпят власть таких, как Хейл, лишь до поры. А если мы соберем достаточно друзей, у нас появится шанс побороться.
Хейл будет побеждать, пока сможет производить впечатление, что его дело правое. Он изобразил нас скотокрадами и захватчиками, которые поселились на его земле, хотя он никогда не подавал на нее заявки и не может вразумительно объяснить, почему эта земля его.
Даже если сегодня все кончится, и Хейл убьет меня и заберет мою землю, все равно начнется расследование, и ему придется отвечать на массу неприятных вопросов. Нам нужно завести как можно больше друзей в окрестностях Седара — в тех местах, которые неподвластны Хейлу. Они вспомнят то, что я скажу сегодня.
Мы извлечем свою пользу из этого праздника. Мы — горстка бедняков, которые борются с богатым и сильным человеком. В этой драке я — слабейшая сторона. Я, ковбой и горняк, дерусь со знаменитым профессионалом одними кулаками, и большая часть толпы будет на моей стороне. У нас появятся сторонники даже среди людей самого Хейла.
Когда человек становится так груб и высокомерен как Хейл, его не любят даже те, кто работает на него и получает от него деньги. Они не осмеливаются протестовать открыто, но держу пари, некоторые из них будут болеть за меня.
Подошел О'Хара.
— Мы нашли комнату, где ты можешь немного отлежаться и отдохнуть, — сказал он. — Я советую тебе именно так и сделать. Матч может продлиться до самой ночи.
В 1856 году, в Австралии, Джеймс Келли и Джек Смит дрались шесть часов пятнадцать минут note 3.
Глава 17
Когда Лэнс Килкенни подошел к рингу, было уже далеко за полдень. Балконы «Хрустального дворца» и «Мекки» были забиты людьми, равно как и крыши окрестных домов, а также заборы корралей. Площадь была заставлена стульями до самого края ринга. Тут царствовали горняки Силвер-Сити. Дилижансы из Флоренс и других окрестных поселков подвозили все новые группы.
Задрапированная полотном ложа возле ринга стояла пустая под охраной двоих молодцов.
Килкенни влез на ринг и разделся до пояса. У него не было спортивных трусов или лосин, так что он остался в своих кожаных бриджах и мокасинах, сидевших на нем надежно и удобно. В руке он держал пару тесных кожаных перчаток, готовясь надеть их, как только противник или его секундант убедится, что в них нет утяжелителей или других хитростей.
О'Хара набросил ему на плечи индейское одеяло, и Килкенни уселся на табурет.
Рев толпы известил о появлении Быка Тернера. Тернер пролез под канаты ринга, не удостоив Килкенни даже взгляда. Он пришел выполнить свои профессиональные обязанности, не более. Кого поставят ему в противники — не имеет ни малейшего значения. Ему предстоит выйти и уложить его без лишних хлопот.
— Лэнс? — раздался над ухом голос Прайса Диксона. — У меня есть некоторый тренерский опыт, если ты не побрезгуешь услугами игрока.
— Все мы отчасти игроки. Я буду рад, Прайс, если ты поможешь мне. О'Хара тоже кое-что понимает, хотя и говорит, что у него нет опыта.
Килкенни поднялся, чтобы размять ноги и одновременно оглядеть толпу. Парсон Хэтфилд и Раньон сидели прямо возле его угла. Джесс и Сол Хэтфилды с винтовками в руках наблюдали один с крыши «Хрустального дворца», другой — с крыши «Мекки». Куинс Хэтфилд сел возле угла Тернера.
Вдруг толпа расступилась, и к ложе не спеша подошли Король Билл Хейл с Малышом и Уоллес с Халлораном. Шествие замыкали Данн и Рейвиц.
Почти в то же время из «Дворца» появилась Рита Риордан, сопровождаемая Джеймом Бриго, и присоединилась к Хейлу. Бриго занял пост позади нее, рядом с «золотыми близнецами».
Джон Бартлет подошел через ринг к Килкенни.
— Дело в том, — сказал он, — что мы не смогли найти рефери. Попросили меня, но я связан с Тернером и…
— У вас репутация честного человека, — прервал его Килкенни, — а в вашей профессии их так мало. Так что я не против.
— Хорошо! Тогда пройди в центр ринга.
Тернер весил на тридцать фунтов больше Килкенни, он был выше, и руки у него были длиннее. К тому же они обросли огромными мускулами — такие мускулы могут замедлить его удар, подумал Килкенни.
— Матч проходит по лондонским правилам, — провозгласил Бартлет. — Если кто-либо ложится, объявляется конец раунда, независимо от того, нокдаун это, подножка или собственное падение. Запрещаются удары ниже пояса и пальцем в глаз.
Бык Тернер был действительно огромен и, очевидно, в наилучшей своей форме: массивные дельтоиды, плоский живот, мускулистые, подобные колоннами ноги.
Килкенни — загорелый и поджарый — приобретал свою силу годами работы с топором и лассо, валя бычков, объезжая мустангов, ворочая бревна и орудуя пилой. Он весил целых двести фунтов, но был так пропорционально сложен, что обычно казался на двадцать фунтов легче.
— Теперь, — сказал Бартлет, — разойдитесь по своим углам, потом подойдите к черте — и вперед. Тот, кто не коснется носком черты перед началом раунда, проигрывает его.
Боксеры разошлись по сторонам, но вдруг Килкенни обернулся:
— Бартлет! Один вопрос по поводу вашей судейской квалификации.
Бартлет в удивлении остановился. Тернер тоже остановился и, нахмурившись, обернулся.
— В чем дело? — резко спросил Бартлет.
Килкенни смотрел на них с самым невинным видом.
— Вы сможете досчитать до десяти, сэр? Да погромче, чтобы Тернер расслышал из нокдауна? Я не хочу лишать его последнего шанса.
Бартлет усмехнулся, искоса взглянув на Тернера.
— Можете не беспокоиться! Я всегда считаю громко!
Тернер был взбешен. Он снова повернулся к своему углу, но тут Килкенни коснулся носком черты.
— Давай, Тернер, не будем заставлять людей ждать!
Тернер развернулся на месте и ринулся обратно. Хронометрист едва успел крикнуть: «Время!» — как Тернер выбросил кулак. Взбешенный неслыханной наглостью какого-то выскочки, он ударил слишком быстро, и Килкенни, воспользовавшись этим, врезал ему в нижнюю челюсть.
Скорость и сила этого удара ошеломили великана. Он застыл на месте и тут же заработал боковой удар с правой. Разъяренный Тернер обхватил Килкенни, намереваясь бросить его на пол, но тот успел провести жесткий хук в голову; Тернер отпустил его и ударил с обеих рук. Минуту они стояли носок к носку, обмениваясь ударами, но Килкенни отступил: тактика силового боя бессмысленна против более тяжелого и сильного противника. Победить его можно лишь мастерством, и ничем другим.
Тернер выбросил кулак слева, попав Килкенни в грудь, отчего тот упал на канаты. Тернер продолжал атаковать, но Килкенни вошел в ближний бой и дважды ударил его в корпус. Если ему суждено победить, то только так.
Тернер, проведя финт слева, сокрушил Килкенни ударом с правой. У Килкенни на миг ослабли колени, и он снова рухнул на канаты. Тернер сразу же атаковал, молотя с обеих рук. Килкенни вошел в тесный клинч и наконец дождался своего шанса: после удачной подножки Тернер упал, чем и завершился первый раунд.
— Лихо он бьет, — мрачно заметил Килкенни.
— Боксируй, — сказал Прайс. — Держи его на дистанции. — Он протер лицо Килкенни губкой. — А пока расслабься. Время еще есть.
Они подошли к черте, и начался второй раунд, хотя Килкенни все еще пребывал в легком ошеломлении. Но когда Тернер пошел на сближение, Лэнс резко ударил с левой, попав сопернику в шею. Тернер принял удар, словно не заметив его, и оглушил Килкенни двумя ударами подряд — слева и справа, откинув его назад. От сокрушительного третьего удара справа Килкенни уклонился и сам провел удар с правой по корпусу.
Тернер опустил кулак, как дубину, на голову Килкенни, а Килкенни сунул левый ему под ребра, а затем ударил справа в сердце. Тернер захватил Килкенни, развернул, ударил, а потом сгреб в охапку и швырнул на полотно ринга, окончив этим второй раунд.
Оба соперника подошли к черте для третьего раунда, и Тернер нанес два удара с левой и правой, которые сотрясли Килкенни. Этот великан вправду умел бить, и он это отлично демонстрировал. Войдя в клинч, Килкенни уголком глаза взглянул на двоих мужчин рядом с Хейлом. Они сидели по обе стороны от Хейла не более чем в шести футах от канатов ринга.
Тернер был силен и мощен. Он попытался в клинче взять на излом руку Килкенни, но Килкенни завел предплечье ему под подбородок и вздернул его вверх, а потом ударил скользящим слева. Тернер двумя мощными ударами с бычьей силой оттолкнул его на канаты.
Бык атаковал, проведя удар слева в голову и справа в корпус. Килкенни изогнулся и вонзил в противника левый кулак. Тернер вмял его в канаты и, когда Килкенни, попытавшись уйти в сторону, повернулся боком, пригвоздил его ударом справа. И в тот же миг Тернер снова атаковал, нанося жесткие удары с обеих рук. Один из них пришелся Килкенни под глаз, другой — в желудок. Килкенни слабо отвечал ударами в корпус, как вдруг Тернер врезал ему с правой по почкам.
Килкенни отступил, и Тернер, приняв стойку, снова пошел в атаку.
Он провел правый в голову Килкенни; Килкенни нырнул под него, но наткнулся на секущий удар с левой, от которого потекла кровь из ссадины над глазом. Тернер приблизился, сделал финт и послал Килкенни на пол ударом с правой.
Диксон быстро и умело обработал ссадину. Сквозь гул в голове Килкенни подивился его ловкости.
— Следи за его правой! — сказал Диксон. — Это смерть! Держись под левой.
Килкенни коснулся черты и тут же метнулся в сторону, уходя от нападения, и послал стремительный удар в голову противника. Тернер пошел на сближение, и Килкенни, нырнув под его правую, дважды врезал в корпус с обеих рук. А потом снова был сбил на пол.
Килкенни с благодарностью принял передышку. К черте он выходил нерешительным шагом, но, когда Тернер атаковал, он внезапно бросился вперед и нанес ему два удара в подбородок. Тернер пошатнулся и остановился, и, прежде чем он успел оправиться, Килкенни резко ударил слева в челюсть, а потом провел мощный удар справа по корпусу. Тернер встряхнулся и ввинтил Килкенни несколько коротких жестких ударов. Килкенни ушел в сторону, выстрелил с левой в голову противника и снова ушел в сторону. Промахнувшись два раза, Тернер в возмущении остановился и открыл было рот, чтобы заговорить, но Килкенни всадил ему справа по ребрам.
Тернер пошел вперед, тесня Килкенни и нанося короткие злые удары в голову и по корпусу. Килкенни почувствовал во рту вкус крови, коротко ударил с правой по ребрам и затем был буквально брошен на канаты. Тернер накинулся на него, и Килкенни, схватив левой рукой верхний канат, три раза подряд вонзил кулак в противника, а потом резко ударил ребром правой ладони по животу, остановив натиск Тернера.
Зрители вскочили на ноги; большинство болело за Килкенни. Он быстро отступил, заставляя Тернера следовать за собой, и вдруг остановился, сделал финт левой и хлестко ударил с правой в живот. Тернер принял удар на встречном движении. Килкенни видел, что удар достиг цели, но, прежде чем он успел увернуться, Тернер нанес прямой удар с правой в подбородок. Килкенни упал на колени, и раунд закончился.
Бык направился в свой угол. Лэнс поднялся на ноги. Он находился почти напротив ложи Хейла, и, прежде чем кто-либо успел что-нибудь понять, он шагнул к канатам. Из рассеченной брови капала кровь.
— Джентльмены! — обратился он к Уоллесу и Халлорану. — Я борюсь не ради приза. Я вышел на ринг лишь потому, что это был единственный способ оказаться к вам достаточно близко и изложить мое дело. Я — один из дюжины поселенцев, которые уже подали горы заявок на землю. Но Билл Хейл незаконно пытается согнать нас с заявленной нами земли. Несколько наших товарищей были убиты — убиты за то, что отказались покинуть землю, на которую имели заявки…
— Время!
Килкенни резко повернулся и подошел к черте. Но прежде чем он изготовился, Тернер поймал его жестким правым и послал на канаты. Не желая, чтобы раунд закончился слишком скоро, Бык, не давая ему упасть, продолжал наносить разящие удары. Затем Тернер внезапно сделал шаг назад и сильно ударил с правой.
Килкенни почти упал. Он видел, что Тернер изготавливается для нового удара справа, и понял, что еще одного подобного удара он не выдержит. К тому же он еще не закончил разговор с Халлораном.
Килкенни попытался сделать нырок, и второй удар Тернера пришелся вскользь. Жгучая боль пронзила Килкенни; он увидел, как Тернер сделал разворот, готовясь нанести новый удар справа, и, собрав все силы, попытался откинуться с канатов, но Тернер определенно хотел прикончить его на месте, и этот отчаянный рывок привел лишь к тому, что тот промахнулся.
Сквозь пелену, застилавшую глаза, Килкенни заметил, что Малыш Хейл схватился за револьвер, а напротив него вскочил Парсон Хэтфилд. И в этот момент Лэнс высвободился. Тернер продолжал наседать, молотя со всей своей могучей силой, пытаясь добить его. Толпа ревела. Килкенни поймал взглядом Раньона, который, стоя за спиной Малыша Хейла, целился в него из револьвера. Он рванулся, принял еще один удар и рухнул на полотно ринга.
О'Хара оттащил его в угол, где над ним принялся хлопотать Диксон. Времени, однако, хватило лишь на то, чтобы дать ему вдохнуть нюхательной соли и стереть кровь с его глаза. Вдвоем они поставили Килкенни на ноги. Он добрел до черты, и Бык сразу же пошел в атаку, нанося размашистые удары с обеих рук. Ему очень хотелось окончить этот бой раз и навсегда.
Но нетерпение Тернера сослужило ему плохую службу: он несколько раз промахнулся, и Килкенни, пританцовывая и уклоняясь, отступая, опираясь на канаты, входя в клинч, если не оставалось ничего другого, выдержал этот натиск.
Для своего громадного веса Тернер был очень подвижен, и Килкенни понимал, что его надо приостановить. Он сделал финт, Тернер ударил, и Килкенни, поднырнув под его руку, нанес ему встречный удар в живот. Использовав этот прием еще дважды, Килкенни, широко расставив ноги, стал наносить удары с поворотом корпуса. Они стояли нос к носу, обмениваясь тяжелыми ударами, но Килкенни, хотя и избитый, был все же быстрее. Захваченный яростью боя, он буквально забыл обо всем.
Бык Тернер сильно размахнулся правой, но промахнулся, и Килкенни врезал ему справа по ребрам, затем, охватив правой рукой бычью шею противника и зажав его, как в тисках, стал наносить удары по лицу.
Тернер, стремясь освободиться, перевернулся на спину, чем и закончился очередной раунд.
Хватая ртом воздух — каждый вздох, словно удар по ребрам, — Килкенни добрел до канатов.
— Нам отказались продавать в Седаре еду для наших семей! Мы послали фургон в Блейзер, но его перехватили, и трое наших людей были убиты! Один из них — Джоди Миллер!
— Что? — вскочил Халлоран.
Но уже прозвучал сигнал, и Бык с перекошенным, окровавленным лицом ринулся в атаку. Высказав все Халлорану, Килкенни словно обрел второе дыхание и легко уклонялся, избегая нападения.
Он стал двигаться легче и быстрее; по ходу дела ударил слева в лицо, но не стал входить в ближний бой. Нужно высечь этого верзилу; на него, Килкенни, поставило множество людей, включая Кэйна Брокмэна. Он передал свое сообщение, и теперь не в силах Хейла остановить события, разве что убить обоих чиновников. А сейчас надо выиграть бой, и Килкенни полностью сосредоточился на этом.
Он двигался быстрее Быка, так как меньше весил и меньше страдал от жары — а было свыше девяноста градусов по Фаренгейту note 4. Он ударил с левой в лицо и хлестко врезал с правой по ребрам. Снова с левой и снова с правой. Левый удар Тернера только задел его, и Килкенни ударил слева в корпус.
Тернер резко размахнулся правой, но Килкенни ушел из-под удара, проведя апперкот, от которого голова Быка дернулась назад, и левым хуком послал его на пол. Это был его первый чистый нокдаун в этом матче, и он ушел в свой угол легким, пружинистым шагом. Бросив взгляд на ложу гостей, он увидел, что все сидят, но Раньон и Парсон держат револьверы наготове, а Малыш кипит от злости.
Тернер медленно вышел к черте. Было очевидно, что ему в первый раз пришла в голову мысль о возможности поражения.
Он начал ударом слева, Килкенни уклонился, сделав финт левой. Тернер резко пошел на сближение. Килкенни встретил его жестким правым в корпус; затем, в ближнем бою, он еще дважды ударил в корпус.
Тернер нанес жесткий удар с левой и размахнулся с правой, но Килкенни ушел нырком. Этот высокий жесткий удар с правой был коронным у Тернера. Килкенни приблизился, намеренно низко нанося удары левой. Тернер ударил с правой, Килкенни ушел под его руку и ударил правой в корпус. Через несколько минут ему удалось повторить этот маневр; Тернер нанес ему болезненный удар с левой, скрестно ударил с правой в голову, но Килкенни обретал все большую уверенность. Этот великан умеет бить, но он, Килкенни, бьет не хуже. А таких боксеров, как Джем Мейс, уже не осталось.
Зрители, вопившие, как сумасшедшие, теперь притихли, лишь изредка раздавался чей-нибудь возглас. Тернер вошел в ближний бой, и Килкенни сильно ударил с правой в корпус. На этот раз Тернер замер на месте, открыв рот. Удар оказался болезненным.
Килкенни передвинулся под левую руку Тернера, избегая ударов правой. Он получил два удара с левой, но после предыдущего града ударов в корпус Бык, видно, подспустил пары, и его натиск несколько ослаб.
Килкенни резко пошел на сближение, жестко работая обеими руками, и на протяжении минуты они били, стоя нос к носу, но затем Тернер попятился. Килкенни внезапно ослабил напор и сделал низкий финт левой. Тернер выбросил свой коронный правый. Килкенни, точно рассчитав время, нанес скрестный правый, поймав Быка Тернера на встречном движении и попав ему точно в подбородок. Колени великана подогнулись. Килкенни успел ударить еще два раза, прежде чем его противник упал. Тернер рухнул на полотно ринга, сделал судорожное усилие подняться и затих.
Бартлет поколебался и начал считать. Килкенни отошел в свой угол. Рядом с ним возник О'Хара.
— Я приготовил твои револьверы, — шепнул он.
— Подай их мне вместе с одеялом, — ответил Килкенни и, как только О'Хара набросил на него одеяло, подхватил пояс с оружием.
Он стащил с ладоней перчатки. Руки были измочалены, но не до крайности, узкие перчатки из толстой кожи защитили костяшки. Он поработал пальцами. Ясно было, с такими руками нечего надеяться на быструю стрельбу.
Оглянувшись, он увидел, что Бриго торопливо уводит Риту во «Дворец».
Сол, Джесс и Куинс собрались вокруг Парсона, а Раньон присоединился к О'Харе.
Бартлет поднял руку, провозглашая Килкенни победителем, и толпа разразилась троекратным «ура». Но многие уже спешили убраться, чуя в воздухе беду.
— Ты провел отличный бой, Трент, — сказал Бартлет, — просто великолепный. Лучшего, пожалуй, и не видал.
— Надеюсь, мне не придется выдержать еще один такой бой, — искренне ответил Килкенни.
Ковбои Хейла начали группироваться вместе, а Килкенни окружили горняки.
— Иди спокойно куда тебе надо, парень, — сказал один из них, — мы проводим тебя.
Килкенни развернулся и пошел прямо на толпу ковбоев Хейла. Те неохотно расступились, освободив ему проход. Он подошел к Королю Биллу Хейлу.
— С вас двадцать тысяч долларов, — сказал он.
Хейл был бледен, глаза — как две льдинки.
— В «Хрустальном дворце», — повернувшись к нему боком, выдавил он. — Эта женщина… она принимала ставки. Там получишь все. Все до последнего проклятого цента, чтоб ты им подавился! — с внезапной яростью крикнул он.
Халлоран и Уоллес стояли чуть в стороне. Лэнс обернулся к ним:
— Джентльмены, все, что я сказал с ринга, — святая правда. Я бы хотел просить вас рассмотреть наши заявки вместе с заявками Хейла.
— А Джоди Миллер? Он действительно убит?
— Мне очень жаль, мистер Халлоран, жаль тем более, что пришлось сообщить вам об этом подобным образом. Но я боялся, что иначе вы не поверите остальным моим словам. Да, Джоди Миллер мертв. Он погиб, пытаясь доставить из Блейзера еду для своей семьи — его убил кто-то из людей Хейла. Могу лишь добавить, что некоторые из убийц уже поплатились за это.
Халлоран повернулся к Хейлу.
— Вы приказали убить Миллера?
— Я никого не приказывал убивать! А если его убили, так он сам напросился, поселившись на моей земле! Чертовы бродяги, будь они прокляты!
— Джоди Миллер, — тихо сказал Халлоран, — был женат на моей сестре. Это был, насколько мне известно, честный и порядочный молодой человек. Я обещаю вам, Хейл, что территориальный суд проведет расследование, и сове тую вам приготовиться отвечать на вопросы — на очень много вопросов!
Килкенни не сводил глаз с Малыша. Молодой Хейл был бледен как полотно; он недоверчиво переводил взгляд с одного на другого. Безграничная власть отца, в которую он так свято привык верить, рушилась на его глазах. Его могущественный отец стоял не говоря ни слова. Ему нечего было воз разить. Почему он не уничтожит их? Всех разом!
Килкенни внезапно отвернулся.
— Пошли отсюда! — негромко сказал он, оглядев столпившихся вокруг горняков. — Все в порядке, ребята, спасибо!
— За что спасибо? — отозвался один из них. — Мы же ставили на тебя! Так что мы не в накладе!
Они, не задерживаясь, отправились к дому на окраине, где немного передохнули и собрали свои вещи.
— Ребята, я получаю деньги, и мы уезжаем. Ох, и быстро же мы поедем отсюда!
— Что они могут теперь сделать? — воскликнул Раньон. — Мы же все рассказали.
— А если, пока дело дойдет до суда, ни одного свидетеля не останется в живых? — высказал предположение Килкенни. — Теперь как раз мы еще в большей опасности, чем раньше. По крайней мере, на некоторое время.
Рита ждала его, собрав деньги в холщовый мешок.
— Кэйн Брокмэн заходил забрать свой выигрыш. Я спросила его, собирается ли он все еще убивать тебя, но он промолчал.
— Быстро убираемся отсюда, — сказал Килкенни. — Если потребуется помощь, пришлите человека в горы.
— Мне, пожалуй, лучше поехать с вами, — сказал Диксон. — Если я останусь в городе, моя жизнь не будет стоить ломаного гроша.
— Седлай лошадь, — ответил Килкенни. Потом он обернулся к Рите: — Если хочешь, едем с нами.
— Не сейчас. У меня здесь еще кое-какие дела. Со мной Джейм. Он позаботится обо мне. И служащие «Дворца» тоже, они преданы мне.
— Будь осторожна. Очень осторожна! — Килкенни помолчал. — Если потребуется помощь, повесь на флагшток одну из своих клетчатых скатерок, и я примчусь немедленно.
Они скакали через горы без остановок, по малоизвестным звериным тропам. Килкенни держал винтовку наготове, положив ее поперек седла. Проехав по едва заметной тропе, петляющей по дну крутого каньона, они поднялись по серпантину в горы, стараясь по возможности держаться укрытий.
Килкенни нисколько не заблуждался насчет Короля Билла. Хейл во второй раз потерпел поражение, потерял большую сумму денег и влиятельных столичных друзей. Но он еще далеко не разгромлен. Такой богач всегда может рассчитывать на кучу сторонников, и он непременно постарается доказать Седару и самому себе, что он все еще король. А уничтожение скваттеров note 5 в горах решило бы эту проблему раз и навсегда. Если Хейл сам не придет к такому выводу, то ему подскажет его сын.
Хейл умел переносить потери. Зная этого человека и вспомнив, что представляет собой Малыш Хейл, Килкенни вдруг понял, что там, где Малыш был готов всех перестрелять, Хейл-отец выбирал более медленный, но надежный путь к достижению цели. С самого детства Малыш не знал слова «нельзя» и потому год от года становился все более заносчивым.
Если они нападут, то нападение возглавит Малыш, а Данн и Рейвиц будут с ним рядом. Килкенни, пожалуй, мог бы справиться с Малышом, но никакой дурак не решится встать один против троих.
Хотя, конечно, всегда может подвернуться случай, чтобы вывести их из равновесия, как это удалось с Кэйном Брокмэном.
Брокмэны! Он совсем забыл о Кэйне! Этот верзила станет теперь охотиться за ним. А может, и нет? Килкенни показалось, что он почувствовал в Брокмэне растущее уважение. Кэйн — одиночка, не привыкший к одиночеству. Рядом с ним всегда был Эйбел. Теперь не осталось никого.
Задрапированная полотном ложа возле ринга стояла пустая под охраной двоих молодцов.
Килкенни влез на ринг и разделся до пояса. У него не было спортивных трусов или лосин, так что он остался в своих кожаных бриджах и мокасинах, сидевших на нем надежно и удобно. В руке он держал пару тесных кожаных перчаток, готовясь надеть их, как только противник или его секундант убедится, что в них нет утяжелителей или других хитростей.
О'Хара набросил ему на плечи индейское одеяло, и Килкенни уселся на табурет.
Рев толпы известил о появлении Быка Тернера. Тернер пролез под канаты ринга, не удостоив Килкенни даже взгляда. Он пришел выполнить свои профессиональные обязанности, не более. Кого поставят ему в противники — не имеет ни малейшего значения. Ему предстоит выйти и уложить его без лишних хлопот.
— Лэнс? — раздался над ухом голос Прайса Диксона. — У меня есть некоторый тренерский опыт, если ты не побрезгуешь услугами игрока.
— Все мы отчасти игроки. Я буду рад, Прайс, если ты поможешь мне. О'Хара тоже кое-что понимает, хотя и говорит, что у него нет опыта.
Килкенни поднялся, чтобы размять ноги и одновременно оглядеть толпу. Парсон Хэтфилд и Раньон сидели прямо возле его угла. Джесс и Сол Хэтфилды с винтовками в руках наблюдали один с крыши «Хрустального дворца», другой — с крыши «Мекки». Куинс Хэтфилд сел возле угла Тернера.
Вдруг толпа расступилась, и к ложе не спеша подошли Король Билл Хейл с Малышом и Уоллес с Халлораном. Шествие замыкали Данн и Рейвиц.
Почти в то же время из «Дворца» появилась Рита Риордан, сопровождаемая Джеймом Бриго, и присоединилась к Хейлу. Бриго занял пост позади нее, рядом с «золотыми близнецами».
Джон Бартлет подошел через ринг к Килкенни.
— Дело в том, — сказал он, — что мы не смогли найти рефери. Попросили меня, но я связан с Тернером и…
— У вас репутация честного человека, — прервал его Килкенни, — а в вашей профессии их так мало. Так что я не против.
— Хорошо! Тогда пройди в центр ринга.
Тернер весил на тридцать фунтов больше Килкенни, он был выше, и руки у него были длиннее. К тому же они обросли огромными мускулами — такие мускулы могут замедлить его удар, подумал Килкенни.
— Матч проходит по лондонским правилам, — провозгласил Бартлет. — Если кто-либо ложится, объявляется конец раунда, независимо от того, нокдаун это, подножка или собственное падение. Запрещаются удары ниже пояса и пальцем в глаз.
Бык Тернер был действительно огромен и, очевидно, в наилучшей своей форме: массивные дельтоиды, плоский живот, мускулистые, подобные колоннами ноги.
Килкенни — загорелый и поджарый — приобретал свою силу годами работы с топором и лассо, валя бычков, объезжая мустангов, ворочая бревна и орудуя пилой. Он весил целых двести фунтов, но был так пропорционально сложен, что обычно казался на двадцать фунтов легче.
— Теперь, — сказал Бартлет, — разойдитесь по своим углам, потом подойдите к черте — и вперед. Тот, кто не коснется носком черты перед началом раунда, проигрывает его.
Боксеры разошлись по сторонам, но вдруг Килкенни обернулся:
— Бартлет! Один вопрос по поводу вашей судейской квалификации.
Бартлет в удивлении остановился. Тернер тоже остановился и, нахмурившись, обернулся.
— В чем дело? — резко спросил Бартлет.
Килкенни смотрел на них с самым невинным видом.
— Вы сможете досчитать до десяти, сэр? Да погромче, чтобы Тернер расслышал из нокдауна? Я не хочу лишать его последнего шанса.
Бартлет усмехнулся, искоса взглянув на Тернера.
— Можете не беспокоиться! Я всегда считаю громко!
Тернер был взбешен. Он снова повернулся к своему углу, но тут Килкенни коснулся носком черты.
— Давай, Тернер, не будем заставлять людей ждать!
Тернер развернулся на месте и ринулся обратно. Хронометрист едва успел крикнуть: «Время!» — как Тернер выбросил кулак. Взбешенный неслыханной наглостью какого-то выскочки, он ударил слишком быстро, и Килкенни, воспользовавшись этим, врезал ему в нижнюю челюсть.
Скорость и сила этого удара ошеломили великана. Он застыл на месте и тут же заработал боковой удар с правой. Разъяренный Тернер обхватил Килкенни, намереваясь бросить его на пол, но тот успел провести жесткий хук в голову; Тернер отпустил его и ударил с обеих рук. Минуту они стояли носок к носку, обмениваясь ударами, но Килкенни отступил: тактика силового боя бессмысленна против более тяжелого и сильного противника. Победить его можно лишь мастерством, и ничем другим.
Тернер выбросил кулак слева, попав Килкенни в грудь, отчего тот упал на канаты. Тернер продолжал атаковать, но Килкенни вошел в ближний бой и дважды ударил его в корпус. Если ему суждено победить, то только так.
Тернер, проведя финт слева, сокрушил Килкенни ударом с правой. У Килкенни на миг ослабли колени, и он снова рухнул на канаты. Тернер сразу же атаковал, молотя с обеих рук. Килкенни вошел в тесный клинч и наконец дождался своего шанса: после удачной подножки Тернер упал, чем и завершился первый раунд.
— Лихо он бьет, — мрачно заметил Килкенни.
— Боксируй, — сказал Прайс. — Держи его на дистанции. — Он протер лицо Килкенни губкой. — А пока расслабься. Время еще есть.
Они подошли к черте, и начался второй раунд, хотя Килкенни все еще пребывал в легком ошеломлении. Но когда Тернер пошел на сближение, Лэнс резко ударил с левой, попав сопернику в шею. Тернер принял удар, словно не заметив его, и оглушил Килкенни двумя ударами подряд — слева и справа, откинув его назад. От сокрушительного третьего удара справа Килкенни уклонился и сам провел удар с правой по корпусу.
Тернер опустил кулак, как дубину, на голову Килкенни, а Килкенни сунул левый ему под ребра, а затем ударил справа в сердце. Тернер захватил Килкенни, развернул, ударил, а потом сгреб в охапку и швырнул на полотно ринга, окончив этим второй раунд.
Оба соперника подошли к черте для третьего раунда, и Тернер нанес два удара с левой и правой, которые сотрясли Килкенни. Этот великан вправду умел бить, и он это отлично демонстрировал. Войдя в клинч, Килкенни уголком глаза взглянул на двоих мужчин рядом с Хейлом. Они сидели по обе стороны от Хейла не более чем в шести футах от канатов ринга.
Тернер был силен и мощен. Он попытался в клинче взять на излом руку Килкенни, но Килкенни завел предплечье ему под подбородок и вздернул его вверх, а потом ударил скользящим слева. Тернер двумя мощными ударами с бычьей силой оттолкнул его на канаты.
Бык атаковал, проведя удар слева в голову и справа в корпус. Килкенни изогнулся и вонзил в противника левый кулак. Тернер вмял его в канаты и, когда Килкенни, попытавшись уйти в сторону, повернулся боком, пригвоздил его ударом справа. И в тот же миг Тернер снова атаковал, нанося жесткие удары с обеих рук. Один из них пришелся Килкенни под глаз, другой — в желудок. Килкенни слабо отвечал ударами в корпус, как вдруг Тернер врезал ему с правой по почкам.
Килкенни отступил, и Тернер, приняв стойку, снова пошел в атаку.
Он провел правый в голову Килкенни; Килкенни нырнул под него, но наткнулся на секущий удар с левой, от которого потекла кровь из ссадины над глазом. Тернер приблизился, сделал финт и послал Килкенни на пол ударом с правой.
Диксон быстро и умело обработал ссадину. Сквозь гул в голове Килкенни подивился его ловкости.
— Следи за его правой! — сказал Диксон. — Это смерть! Держись под левой.
Килкенни коснулся черты и тут же метнулся в сторону, уходя от нападения, и послал стремительный удар в голову противника. Тернер пошел на сближение, и Килкенни, нырнув под его правую, дважды врезал в корпус с обеих рук. А потом снова был сбил на пол.
Килкенни с благодарностью принял передышку. К черте он выходил нерешительным шагом, но, когда Тернер атаковал, он внезапно бросился вперед и нанес ему два удара в подбородок. Тернер пошатнулся и остановился, и, прежде чем он успел оправиться, Килкенни резко ударил слева в челюсть, а потом провел мощный удар справа по корпусу. Тернер встряхнулся и ввинтил Килкенни несколько коротких жестких ударов. Килкенни ушел в сторону, выстрелил с левой в голову противника и снова ушел в сторону. Промахнувшись два раза, Тернер в возмущении остановился и открыл было рот, чтобы заговорить, но Килкенни всадил ему справа по ребрам.
Тернер пошел вперед, тесня Килкенни и нанося короткие злые удары в голову и по корпусу. Килкенни почувствовал во рту вкус крови, коротко ударил с правой по ребрам и затем был буквально брошен на канаты. Тернер накинулся на него, и Килкенни, схватив левой рукой верхний канат, три раза подряд вонзил кулак в противника, а потом резко ударил ребром правой ладони по животу, остановив натиск Тернера.
Зрители вскочили на ноги; большинство болело за Килкенни. Он быстро отступил, заставляя Тернера следовать за собой, и вдруг остановился, сделал финт левой и хлестко ударил с правой в живот. Тернер принял удар на встречном движении. Килкенни видел, что удар достиг цели, но, прежде чем он успел увернуться, Тернер нанес прямой удар с правой в подбородок. Килкенни упал на колени, и раунд закончился.
Бык направился в свой угол. Лэнс поднялся на ноги. Он находился почти напротив ложи Хейла, и, прежде чем кто-либо успел что-нибудь понять, он шагнул к канатам. Из рассеченной брови капала кровь.
— Джентльмены! — обратился он к Уоллесу и Халлорану. — Я борюсь не ради приза. Я вышел на ринг лишь потому, что это был единственный способ оказаться к вам достаточно близко и изложить мое дело. Я — один из дюжины поселенцев, которые уже подали горы заявок на землю. Но Билл Хейл незаконно пытается согнать нас с заявленной нами земли. Несколько наших товарищей были убиты — убиты за то, что отказались покинуть землю, на которую имели заявки…
— Время!
Килкенни резко повернулся и подошел к черте. Но прежде чем он изготовился, Тернер поймал его жестким правым и послал на канаты. Не желая, чтобы раунд закончился слишком скоро, Бык, не давая ему упасть, продолжал наносить разящие удары. Затем Тернер внезапно сделал шаг назад и сильно ударил с правой.
Килкенни почти упал. Он видел, что Тернер изготавливается для нового удара справа, и понял, что еще одного подобного удара он не выдержит. К тому же он еще не закончил разговор с Халлораном.
Килкенни попытался сделать нырок, и второй удар Тернера пришелся вскользь. Жгучая боль пронзила Килкенни; он увидел, как Тернер сделал разворот, готовясь нанести новый удар справа, и, собрав все силы, попытался откинуться с канатов, но Тернер определенно хотел прикончить его на месте, и этот отчаянный рывок привел лишь к тому, что тот промахнулся.
Сквозь пелену, застилавшую глаза, Килкенни заметил, что Малыш Хейл схватился за револьвер, а напротив него вскочил Парсон Хэтфилд. И в этот момент Лэнс высвободился. Тернер продолжал наседать, молотя со всей своей могучей силой, пытаясь добить его. Толпа ревела. Килкенни поймал взглядом Раньона, который, стоя за спиной Малыша Хейла, целился в него из револьвера. Он рванулся, принял еще один удар и рухнул на полотно ринга.
О'Хара оттащил его в угол, где над ним принялся хлопотать Диксон. Времени, однако, хватило лишь на то, чтобы дать ему вдохнуть нюхательной соли и стереть кровь с его глаза. Вдвоем они поставили Килкенни на ноги. Он добрел до черты, и Бык сразу же пошел в атаку, нанося размашистые удары с обеих рук. Ему очень хотелось окончить этот бой раз и навсегда.
Но нетерпение Тернера сослужило ему плохую службу: он несколько раз промахнулся, и Килкенни, пританцовывая и уклоняясь, отступая, опираясь на канаты, входя в клинч, если не оставалось ничего другого, выдержал этот натиск.
Для своего громадного веса Тернер был очень подвижен, и Килкенни понимал, что его надо приостановить. Он сделал финт, Тернер ударил, и Килкенни, поднырнув под его руку, нанес ему встречный удар в живот. Использовав этот прием еще дважды, Килкенни, широко расставив ноги, стал наносить удары с поворотом корпуса. Они стояли нос к носу, обмениваясь тяжелыми ударами, но Килкенни, хотя и избитый, был все же быстрее. Захваченный яростью боя, он буквально забыл обо всем.
Бык Тернер сильно размахнулся правой, но промахнулся, и Килкенни врезал ему справа по ребрам, затем, охватив правой рукой бычью шею противника и зажав его, как в тисках, стал наносить удары по лицу.
Тернер, стремясь освободиться, перевернулся на спину, чем и закончился очередной раунд.
Хватая ртом воздух — каждый вздох, словно удар по ребрам, — Килкенни добрел до канатов.
— Нам отказались продавать в Седаре еду для наших семей! Мы послали фургон в Блейзер, но его перехватили, и трое наших людей были убиты! Один из них — Джоди Миллер!
— Что? — вскочил Халлоран.
Но уже прозвучал сигнал, и Бык с перекошенным, окровавленным лицом ринулся в атаку. Высказав все Халлорану, Килкенни словно обрел второе дыхание и легко уклонялся, избегая нападения.
Он стал двигаться легче и быстрее; по ходу дела ударил слева в лицо, но не стал входить в ближний бой. Нужно высечь этого верзилу; на него, Килкенни, поставило множество людей, включая Кэйна Брокмэна. Он передал свое сообщение, и теперь не в силах Хейла остановить события, разве что убить обоих чиновников. А сейчас надо выиграть бой, и Килкенни полностью сосредоточился на этом.
Он двигался быстрее Быка, так как меньше весил и меньше страдал от жары — а было свыше девяноста градусов по Фаренгейту note 4. Он ударил с левой в лицо и хлестко врезал с правой по ребрам. Снова с левой и снова с правой. Левый удар Тернера только задел его, и Килкенни ударил слева в корпус.
Тернер резко размахнулся правой, но Килкенни ушел из-под удара, проведя апперкот, от которого голова Быка дернулась назад, и левым хуком послал его на пол. Это был его первый чистый нокдаун в этом матче, и он ушел в свой угол легким, пружинистым шагом. Бросив взгляд на ложу гостей, он увидел, что все сидят, но Раньон и Парсон держат револьверы наготове, а Малыш кипит от злости.
Тернер медленно вышел к черте. Было очевидно, что ему в первый раз пришла в голову мысль о возможности поражения.
Он начал ударом слева, Килкенни уклонился, сделав финт левой. Тернер резко пошел на сближение. Килкенни встретил его жестким правым в корпус; затем, в ближнем бою, он еще дважды ударил в корпус.
Тернер нанес жесткий удар с левой и размахнулся с правой, но Килкенни ушел нырком. Этот высокий жесткий удар с правой был коронным у Тернера. Килкенни приблизился, намеренно низко нанося удары левой. Тернер ударил с правой, Килкенни ушел под его руку и ударил правой в корпус. Через несколько минут ему удалось повторить этот маневр; Тернер нанес ему болезненный удар с левой, скрестно ударил с правой в голову, но Килкенни обретал все большую уверенность. Этот великан умеет бить, но он, Килкенни, бьет не хуже. А таких боксеров, как Джем Мейс, уже не осталось.
Зрители, вопившие, как сумасшедшие, теперь притихли, лишь изредка раздавался чей-нибудь возглас. Тернер вошел в ближний бой, и Килкенни сильно ударил с правой в корпус. На этот раз Тернер замер на месте, открыв рот. Удар оказался болезненным.
Килкенни передвинулся под левую руку Тернера, избегая ударов правой. Он получил два удара с левой, но после предыдущего града ударов в корпус Бык, видно, подспустил пары, и его натиск несколько ослаб.
Килкенни резко пошел на сближение, жестко работая обеими руками, и на протяжении минуты они били, стоя нос к носу, но затем Тернер попятился. Килкенни внезапно ослабил напор и сделал низкий финт левой. Тернер выбросил свой коронный правый. Килкенни, точно рассчитав время, нанес скрестный правый, поймав Быка Тернера на встречном движении и попав ему точно в подбородок. Колени великана подогнулись. Килкенни успел ударить еще два раза, прежде чем его противник упал. Тернер рухнул на полотно ринга, сделал судорожное усилие подняться и затих.
Бартлет поколебался и начал считать. Килкенни отошел в свой угол. Рядом с ним возник О'Хара.
— Я приготовил твои револьверы, — шепнул он.
— Подай их мне вместе с одеялом, — ответил Килкенни и, как только О'Хара набросил на него одеяло, подхватил пояс с оружием.
Он стащил с ладоней перчатки. Руки были измочалены, но не до крайности, узкие перчатки из толстой кожи защитили костяшки. Он поработал пальцами. Ясно было, с такими руками нечего надеяться на быструю стрельбу.
Оглянувшись, он увидел, что Бриго торопливо уводит Риту во «Дворец».
Сол, Джесс и Куинс собрались вокруг Парсона, а Раньон присоединился к О'Харе.
Бартлет поднял руку, провозглашая Килкенни победителем, и толпа разразилась троекратным «ура». Но многие уже спешили убраться, чуя в воздухе беду.
— Ты провел отличный бой, Трент, — сказал Бартлет, — просто великолепный. Лучшего, пожалуй, и не видал.
— Надеюсь, мне не придется выдержать еще один такой бой, — искренне ответил Килкенни.
Ковбои Хейла начали группироваться вместе, а Килкенни окружили горняки.
— Иди спокойно куда тебе надо, парень, — сказал один из них, — мы проводим тебя.
Килкенни развернулся и пошел прямо на толпу ковбоев Хейла. Те неохотно расступились, освободив ему проход. Он подошел к Королю Биллу Хейлу.
— С вас двадцать тысяч долларов, — сказал он.
Хейл был бледен, глаза — как две льдинки.
— В «Хрустальном дворце», — повернувшись к нему боком, выдавил он. — Эта женщина… она принимала ставки. Там получишь все. Все до последнего проклятого цента, чтоб ты им подавился! — с внезапной яростью крикнул он.
Халлоран и Уоллес стояли чуть в стороне. Лэнс обернулся к ним:
— Джентльмены, все, что я сказал с ринга, — святая правда. Я бы хотел просить вас рассмотреть наши заявки вместе с заявками Хейла.
— А Джоди Миллер? Он действительно убит?
— Мне очень жаль, мистер Халлоран, жаль тем более, что пришлось сообщить вам об этом подобным образом. Но я боялся, что иначе вы не поверите остальным моим словам. Да, Джоди Миллер мертв. Он погиб, пытаясь доставить из Блейзера еду для своей семьи — его убил кто-то из людей Хейла. Могу лишь добавить, что некоторые из убийц уже поплатились за это.
Халлоран повернулся к Хейлу.
— Вы приказали убить Миллера?
— Я никого не приказывал убивать! А если его убили, так он сам напросился, поселившись на моей земле! Чертовы бродяги, будь они прокляты!
— Джоди Миллер, — тихо сказал Халлоран, — был женат на моей сестре. Это был, насколько мне известно, честный и порядочный молодой человек. Я обещаю вам, Хейл, что территориальный суд проведет расследование, и сове тую вам приготовиться отвечать на вопросы — на очень много вопросов!
Килкенни не сводил глаз с Малыша. Молодой Хейл был бледен как полотно; он недоверчиво переводил взгляд с одного на другого. Безграничная власть отца, в которую он так свято привык верить, рушилась на его глазах. Его могущественный отец стоял не говоря ни слова. Ему нечего было воз разить. Почему он не уничтожит их? Всех разом!
Килкенни внезапно отвернулся.
— Пошли отсюда! — негромко сказал он, оглядев столпившихся вокруг горняков. — Все в порядке, ребята, спасибо!
— За что спасибо? — отозвался один из них. — Мы же ставили на тебя! Так что мы не в накладе!
Они, не задерживаясь, отправились к дому на окраине, где немного передохнули и собрали свои вещи.
— Ребята, я получаю деньги, и мы уезжаем. Ох, и быстро же мы поедем отсюда!
— Что они могут теперь сделать? — воскликнул Раньон. — Мы же все рассказали.
— А если, пока дело дойдет до суда, ни одного свидетеля не останется в живых? — высказал предположение Килкенни. — Теперь как раз мы еще в большей опасности, чем раньше. По крайней мере, на некоторое время.
Рита ждала его, собрав деньги в холщовый мешок.
— Кэйн Брокмэн заходил забрать свой выигрыш. Я спросила его, собирается ли он все еще убивать тебя, но он промолчал.
— Быстро убираемся отсюда, — сказал Килкенни. — Если потребуется помощь, пришлите человека в горы.
— Мне, пожалуй, лучше поехать с вами, — сказал Диксон. — Если я останусь в городе, моя жизнь не будет стоить ломаного гроша.
— Седлай лошадь, — ответил Килкенни. Потом он обернулся к Рите: — Если хочешь, едем с нами.
— Не сейчас. У меня здесь еще кое-какие дела. Со мной Джейм. Он позаботится обо мне. И служащие «Дворца» тоже, они преданы мне.
— Будь осторожна. Очень осторожна! — Килкенни помолчал. — Если потребуется помощь, повесь на флагшток одну из своих клетчатых скатерок, и я примчусь немедленно.
Они скакали через горы без остановок, по малоизвестным звериным тропам. Килкенни держал винтовку наготове, положив ее поперек седла. Проехав по едва заметной тропе, петляющей по дну крутого каньона, они поднялись по серпантину в горы, стараясь по возможности держаться укрытий.
Килкенни нисколько не заблуждался насчет Короля Билла. Хейл во второй раз потерпел поражение, потерял большую сумму денег и влиятельных столичных друзей. Но он еще далеко не разгромлен. Такой богач всегда может рассчитывать на кучу сторонников, и он непременно постарается доказать Седару и самому себе, что он все еще король. А уничтожение скваттеров note 5 в горах решило бы эту проблему раз и навсегда. Если Хейл сам не придет к такому выводу, то ему подскажет его сын.
Хейл умел переносить потери. Зная этого человека и вспомнив, что представляет собой Малыш Хейл, Килкенни вдруг понял, что там, где Малыш был готов всех перестрелять, Хейл-отец выбирал более медленный, но надежный путь к достижению цели. С самого детства Малыш не знал слова «нельзя» и потому год от года становился все более заносчивым.
Если они нападут, то нападение возглавит Малыш, а Данн и Рейвиц будут с ним рядом. Килкенни, пожалуй, мог бы справиться с Малышом, но никакой дурак не решится встать один против троих.
Хотя, конечно, всегда может подвернуться случай, чтобы вывести их из равновесия, как это удалось с Кэйном Брокмэном.
Брокмэны! Он совсем забыл о Кэйне! Этот верзила станет теперь охотиться за ним. А может, и нет? Килкенни показалось, что он почувствовал в Брокмэне растущее уважение. Кэйн — одиночка, не привыкший к одиночеству. Рядом с ним всегда был Эйбел. Теперь не осталось никого.