Дело с Винсом, кажется, улажено, но об этом, кроме него, никто не знал. Том решил, что никто и не должен знать.
Он повернул в сторону отеля и остановился. Навстречу ему на рыжем коне ехал человек.
- Привет! - Это был Джош Лунди. - Помнишь меня?
- Помню.
- Я подумал, что тебе понадобится помощь. Мой босс дал мне несколько выходных, и вот я здесь.
- Тебя могли убить.
- В тот день возле ручья опасность тебя не беспокоила.
- Я спасал собственную шкуру.
- Неважно.
Шанаги нравился этот ковбой, и он вспомнил, что писал о нем Риг. Джош был крепким и крутым человеком, хорошо знавшим местность и ее обитателей, с которыми Шанаги так и не успел познакомиться. - Поехали к Гринвуду, я угощу тебя пивом.
Они сели там, откуда можно было видеть улицу. В салуне было тихо, и они могли спокойно поговорить.
К их столику подошел Гринвуд. - Будь осторожней, Шанаги. Говорят, Драко с сыновьями собирается в город за твоим скальпом.
Он отходил, когда Шанаги спросил: - Кто вам это передал?
- Холструм. Наверное, что-то услышал в магазине.
Они сидели, потягивая пиво. Осторожно, не торопясь, Шанаги рассказал Джошу Лунди о своих подозрениях насчет ограбления.
Ему вспомнились отпечатки копыт возле родника. - Кто-нибудь выращивает скот к югу отсюда? - Том объяснил, почему интересуется.
- Скорее всего бродяги. У Драко останавливается много странных людей. - Лунди помолчал. - Ты сказал, четверо?
- Мне показалось, им что-то передали. Четвертый не спешился, просто немного поговорил и уехал.
- В основном, догадки, шериф.
Вдруг Лунди сказал: - Это та женщина, о которой ты говорил, шериф?
Да, это была она. Молодая женщина ехала верхом по улице. Потом остановилась напротив ресторана и спешилась.
Шанаги встал. - Джош, я собираюсь поговорить с ней. Прямо сейчас.
Глава 11
В ресторане было прохладно и тихо, в этот час он был пуст, на что она, безусловно, рассчитывала. Когда вошел Шанаги, она взглянула на него и зарделась, в ее глазах промелькнул блеск раздражения.
Том через весь зал подошел к ее столику и сказал: - Разрешите присесть?
Молодая женщина подняла глаза. Она, конечно была прекрасна, но лицо ее было настолько холодным6 что казалось высеченным из мрамора. - Не разрешаю. Я хочу побыть одна.
- Извините, мэм6 но у меня есть к вам несколько вопросов.
- А у меня нет ответов. Я сейчас вызову менеджера.
- Если желаете.
Она с презрением посмотрела на него. - Если хотите воспользоваться своей властью, задавайте свои вопросы. Я решу, отвечать мне или нет.
- Справедливо. Не возражаете, если я спрошу, сколько вы здесь живете?
- В этом городе? Чуть больше недели.
- Чем вы здесь занимаеьесь?
По выражению лица женщины можно было понять, что терпение ее подходит к концу. - Я ищу землю под ранчо. Мой отец не смог приехать, а наши финансовые интересы совпадают. Мы ищем хорошую траву и постоянный источник воды.
Шанаги почувствовал себя дураком. Конечно, что могло быть более вероятным?
- Нашли что-нибудь подходящее?
- Нет. Есть два возможных места, и это все. У вас есть еще вопросы?
- Вы долго намерены здесь пробыть?
Женщина резко поставила чашку на стол. - Шериф, или как вас там... Я объяснила причину своего приезда. Я не нарушаю закон. Я не та женщина, которая рассчитывает, что к ней начнет приставать шериф захудалого городишки с преувеличенным чувством собственной важности. Если у вас нет других обвинений в мой адрес, я предпочла бы, чтобы вы ушли - сейчас же.
Шанаги встал. - Извините, мэм.
Молодая женщина не ответила.
Том повернулся, хотел было выйти, но затем сел за столик, откуда мог наблюдать за улицей. Эта женщина заставила его почувствовать себя дураком, а это чувство ему не нравилось. Причина ее приезда звучала разумно и логично. Конечно, у любого хитрого вора была своя легенда. О не раз слышал, как обсуждались эти легенды. Воры считали его своим и говорили без стеснения. Но в ее истории не было ничего, за что можно было зацепиться.
Одну вещь он не удосужился спросить: где она жила. Несомненно, и для этого вопроса у нее был приготовлен хороший ответ.
Официань принес кофе, и Шанаги сел поближе к выходу. Допустим, он сам планирует подобную операцию. Как ее провести?
Во-первых, привлечь как можно меньше людей, чтобы и разговоров было меньше. Во-вторых, спрятать налетчиков от посторонних глаз или привлечь людей, у которых была причина находиться в городе.
Баррет думал, что заговорщики, если таковые имеются, начнут действовать как только Винс Паттерсон нападет на город.
Шанаги тихо выругался, и женщина взглянула в его сторону. Ему вдруг пришло в голову, что воры точно знали дату прибытия денег, а это означало, что кто-то информировал их.
Как будет выглядеть ограбление? Налетчики могут ударить как только груз начнут снимать с поезда. Они нападут тихо, оглушат или передушат охрану, потом погрузят деньги обратно на поезд и выйдут где-нибудь подальше.
Это первый способ. Второй заключался в том, чтобы иметь поблизости повозку или фургон. Деньги перегружают и увозят пока продолжается перестрелка с ребятами Паттерсона. Несомненно, что находящиеся в городе скотоводы тут же уедут. Налетчики могут уехать вместе с ними.
Был и третий способ - прятать деньги в городе до тех пор, пока все не успокоится.
Если их спрячут в городе, то где? И как незаметно провезти деньги по городу в то время как там идет война, на которую бандиты очень надеются?
А если деньги увезут с вокзала на повозке, то куда?
Когда обнаружат пропажу, немедленно будет организована погоня... или нет? Кто будет их преследовать? Кто первый поймет, что золото похищено?
Предположим - только предположим - что о золоте не знал никто, кому этого знать не следует. Знали Карпентер, Холструм и Гринвуд, но допустим, во время перестрелки их убивают или каким-то образом выводят из строя. Тогда у налетчиков в запасе несколько дней. Если Карпентера, Холструма и Гринвуда должны убить, то и он сам тоже попал в этот список.
Когда их должны убить? Или во время ограбления, или сразу перед ним, скорее всего под прикрытием нападения Винса Паттерсона на город.
Допустим, что в деле участвует человек, работающий на Паттерсона. Скотовод взял с собой несколько ганфайтеров, среди них может оказаться один или больше, кто непосредственно вовлечен в ограбление.
Пока Шанаги обдумывал все, что могло случиться, к ресторану подъехал всадник и спешился на другой стороне улицы, домом левее. Он неловко спрыгнул с седла, словно провел в нем долгое время. Всадник шляпой сбил пыль с одежды, затем повернулся, чтобы ослабить подпругу.
В это время другой человек перешел улицу, ступил на дощатый тротуар позади всадника и повернулся. Это был Джордж.
Рядом с ковбоем Джордж остановился, чтобы прикурить сигару, и на несколько секунд он сложил ладони, чтобы прикрыть спичку от ветра. Он что-то говорил? Через мгновение Джордж загасил спичку, бросил ее пыль и пошел дальше.
Слева от себя, там, где сидела женщина, Шанаги услышал, как громко звякнула о блюдце чашка, словно ее поставили в раздражении или сердясь.
Шанаги обернулся и с улыбкой посмотрел на нее. Ее губы сжались, и молодая женщина отвела взгляд. Без сомнения она была сердита.
Он снова посмотрел на улицу. Всадник шагал в сторону салуна Гринвуда. На его лошади стояло одно из клейм, которыми пользовался Винс Паттерсон.
Когда Шанаги снова посмотрел налево, женщины уже не было. Через секунду он услышал цоканье каблучков на дощатом тротуаре. Том встал, оставил на столе деньги и вышел на улицу, держа чашку с кофе в руке.
Кто был этот всадник? Он действительно разговаривал с Джорджем? Рассердилась ли молодая женщина потому, что все случилось на его, Шанаги, глазах? Был ли всадник кем-то послан? Если да, то кем? Знал ли Паттерсон, что в город приехал его человек?
Шанаги посмотрел в сторону салуна. Он сказал, что в городе нельзя носить оружие. Это означало, что он должен отобрать у ковбоя револьвер, и немедленно.
А может быть, ковбой был просто приманкой, в которую надеялись заманить Шанаги? Может быть его хотят убить сегодня? Том Шанаги слишком долго работал на Моррисси, чтобы не предусмотреть такой возможности.
Если ковбой был приманкой, рядом с ним будут другие. Глупо доверять такую работу одному, если только тот не был очень, очень хорошим и быстрым стрелком.
И даже в этом случае его должны подстраховать. Им нужно действовать наверняка. Что означало, что есть еще по меньшей мере один стрелок.
Джордж?
Несколько минут Шанаги размышлял. Молодая женщина пошла не по противоположной стороне улицы, иначе он ее увидел бы.
Том допил кофе и вышел через кухню в заднюю дверь... но только после того, как посмотрел направо и налево и убедился, что на заднем дворе никого нет.
На углу он постоял, глядя в сторону салуна. Отсюда он хорошо видел половинки раскачивающихся дверей. Ковбой был из команды Паттерсона, а Шанаги вручил им свои условия - никакого оружия в городе. Этот человек въехал в город с револьвером. Это проверка или прямой вызов?
А может быть ковбой зашел в салун, чтобы оставить там револьвер?
Если нет, подумал Шанаги, он должен принять вызов. Прямо сейчас.
Из салуна противоположный тротуар улицы просматривался в оба конца6 но если пересечь ее под углом, можно подойти к салуну незамеченным. Шанаги быстро переходил улицу, когда заметил двух лошадей, привязанных в переулке рядом с магазином Холструма. Том поднялся по ступенькам и вошел в салун.
Справа за столиком сидели двое незнакомцев. Ковбой Паттерсона стоял у бара. Гринвуд посмотрел Шанаги в глаза, но Том промолчал.
Шанаги подошел к бару. - Извини, дружище, сказал он с улыбкой, - но в городе не разрешается носить оружие. Сними оружейный пояс, мистер Гринвуд о нем позаботится.
- Снять револьверы? - Ковбой сделал полшага назад. - Если хочешь получить их, попробуй-ка отобрать сам!
Этот человек был готов к схватке, двое других за столиком - тоже. - Ну и ладно, - весело ответил Шанаги, - если тебе так хочется... - Он отвернулся к стойке, словно ни о чем больше не беспокоясь.
Разочарованный в своей попытке спровоцировать поединок, ковбой опустил руки, отведя их от револьверов, и в этот момент Шанаги ударил его.
Это был сокрушительный удар обратной стороной ладони в лицо, но едва он достиг цели, как Том схватил ковбоя за воротник и развернул его под жестокий боковой левой в живот. Ковбой обмяк, а Шанаги, ступив ему за спину, выхватил оба его револьвера и направил их на двух человек за столиком.
- Встать! - сказал он резко, но спокойно. - Встаньте и расстегните оружейные пояса!
- Послушайте, вы не имеете...
- Ну! - Том подтолкнул задыхающегося ковбоя в их сторону и взвел оба курка. Угрожающие щелчки прозвучали неожиданно громко.
- Ладно, - сказал незнакомец, который был поменьше ростом, - похоже, вы...
И вскинул револьвер. Шанаги выстрелил, и пуля прошла через кисет, высовывающийся из левого кармана незнакомца. Он рухнул на пол, а левый револьвер Тома, смотревший на второго, даже не дрогнул.
С пожелтевшим лицом и ужасом в глазах тот медленно, осторожно поднял руки.
- Опусти их, - сказал Шанаги, - и расстегни оружейный пояс. Если чувствуешь, что счастье на твоей стороне, можешь попытаться свалять дурака, как твой напарник.
Он толкнул ковбоя к столику. Ковбой держался за бок, на лице его была написана боль. - Будь ты проклят, - сказал он. - Ты сломал мне ребро.
- Только одно? Этот удар рассчитан на три. Однажды мне повезло, и я сломал пять ребер, но в тот раз противник на меня набегал.
Не поворачивая головы, он обратился к Гринвуду: - Посмотрите, чем можно помочь тому парню. Он ранен, но не убит. - Том засунул левый револьвер за пояс. - Суд не собрался, поэтому я сам с вами разберусь. Пятьдеся долларов или пятьдесят дней тюрьмы.
- Черт возьми, откуда я возьму столько денег?
- Если у тебя есть друг, который может за тебя заплатить, - весело ответил Шанаги, - лучше попроси его об этом не откладывая. Шагай на улицу.
Коновязью у кузницы служили два бревна приличного размера, которые соединяла дубовая перекладина. Том приковал наручниками к перекладине обоих пленников.
- Сколько ты собираешься нас здесь продержать?
- Шанаги больше не улыбался. - Пятьдесят дней, если не заплатите штраф.
- Пятьдесят дней? Ты сошел с ума! Что если пойдет дождь?
- Ну, - сказал Шанаги, - если дождь пойдет с той стороны, вас защитит скат крыши. Если с другой, то похоже, вы промокните. То же самое могу сказать и о солнце.
Шанаги сдвинул шляпу на затылок. - Вы, ребята, сами напросились. Может, человек, который вас послал, заплатит штраф. - Он неожиданно усмехнулся. - Но я чувствую, что он вас бросит. Вы ему больше не нужны.
- Когда я освобожусь...
Шанаги укоряюще покачал головой. - Из-за этого ты и попал в переделку. Мой тебе совет - собирай свое барахло и сматывайся отсюда.
- Где это человек в городской шляпе научился так обращаться с револьвером?
Том улыбнулся. - У меня был хороший учитель и куча времени для тренировки.
Он вернулся в салун. Там было пусто, Гринвуд мыл пол.
- Как он?
Гринвуд пожал плечами. - Если ему повезет, будет жить. Если бы твоя пуля прошла на дюйм или два ниже, он бы не добрался до врача.
Гринвуд отнес тряпку и ведро в заднюю комнату и возвратился, вытирая руки. - Ты не любишь долго церемониться, верно?
- Нет. В такие моменты делаешь только то, что должен сделать.
Шанаги отпил пива и вспомнил про лошадей. Оставив пиво на стойке, он быстро вышел и поспешил к магазину. Том повернул за угол и остановился.
Лошадей не было.
Глава 12
Шанаги некоторое время стоял, пока до него дошло, что лошади принадлежали не тем людям в салуне, а кому-то другому. Но если так, то чьи же это лошади?
Он посмотрел на отпечатки копыт. Следы подков одной из лошадей напоминали отпечатки, увиденные им у родника, где встречались неизвестные всадники.
Повернувшись, он зашагал обратно. Если лошади принадлежали людям из салуна, они еще находились в городе... Никто из города не выезжал, потому что в этой открытой всем ветрам местности невозможно незаметно приехать и уехать, исключая темное время суток.
Он подумал и вернулся к Гринвуду.
- Вы знаете кого-нибудь из этих людей? - спросил он владельца салуна.
Гринвуд пожал плечами. - Они мне незнакомы, Том. В ту же секунду, как они вошли, я понял, что неприятностей не избежать. Человек моей профессии хорошо разбирается в таких делах.
- Моей - тоже.
- Ты действовал так, словно знал, что делаешь.
На этот раз пожал плечами Шанаги. - Я с 16 лет работал вышибалой в барах Бауэри, а там ребята крутые. Я прошел через это пару сотен раз.
- С оружием?
- Иногда с оружием. Но чаще с дубинками или перьями... то есть ножами. Первым надо брать самого подлого. После этого остальные теряют к этому интерес. Этот ковбой, - добавил он, - начал бы ссору, а двое других пристрелили бы меня.
- Даже Риг Барретт не сделал бы лучше.
Шанаги посмотрел на Гринвуда. - Нет? Ну, может быть и сделал бы. Он наверняка бы уже во всем разобрался и знал, кто за этим стоит.
- Ты думаешь, есть такой человек?
- Рассудите сами. Эти ребята не из города. Ограбление планировалось не в городе. Ригу это было известно. Так откуда же бандиты узнали, что придет крупная сумма денег? Или их собрал кто-то из местных, или они получили информацию из банка, который посылает деньги.
- Жаль я не видел тех лошадей, - задумчиво произнес Гринвуд.
- Почему?
- Я бы узнал, чьи они. Черт побери, Том, любой на Западе знает лошадей.
Шанаги неожиданно выругался. - Дьявол! Это, должно быть, то, что имел в виду Карпентер!
- Что имел в виду?
- Недавно он сказал, что для человека с востока все лошади одинаковые, или что-то вроде этого. По-моему, он узнал лошадь, на которой ехала та молодая женщина.
- Ты ведь не думаешь всерьез, что она к этому причастна? Она же леди.
- Всем хочется иметь много денег, и мне встречалось несколько хорошеньких хладнокровных леди. Я видел их на петушиных и собачьих боях. Это были настоящие приличные леди, они наслаждались каждой секундой кровавого зрелища.
Шанаги снова вышел на улицу. В эту минуту он пожалел, что у него нет друга. Он пожалел, что не может поговорить с Маккарти или Стариком Моррисси или с тем ветераном, который научил его пользоваться револьвером. Ему нужен человек, с которым мог бы поделиться мыслями, однако Том не имел понятия, можно ли положиться на местных.
Шанаги подумал о Холструме, но владелец магазина был человеком спокойного, флегматичного склада и вряд ли помог бы ему.
Карпентер?.. Он повернул в сторону кузницы, и тут до него дошло, что оттуда давно не доносится звона молота.
Он ускорил шаг и увидел у кузницы незнакомую женщину. Она повернулась и посмотрела в его сторону, прикрыв ладонью глаза от солнца.
- Вы Том? - спросила она, когда он подошел. - Я миссис Карпентер.
- Я ищу вашего мужа.
- Я тоже. Я принесла ему перекусить, а его здесь нет. Горн почти холодный. Не представляю...
- Куда он может пойти?
- Может быть к Гринвуду? Он говорил, что надо с ним побеседовать. Она помолчала. - Шериф, вы не посмотрите в салуне? Леди неприлично показываться в таком заведении.
- Он не у Гринвуда. Я только что оттуда.
- Шериф, мне страшно. Это на него не похоже. Он... он такой пунктуальный человек... во всем. Если бы он куда-нибудь собрался, он бы меня предупредил.
- Мэм? Карпентер говорил что-нибудь о лошадях? Я хочу сказать, он говорил что-нибудь о лошади, которую недавно узнал?
- Нет... нет, я не помню. Он ходил озабоченный, а это на него не похоже. Мне кажется, что-то его волновало.
- Нас всех что-нибудь волнует, мэм. Всех. - Шанаги помолчал, потом продолжил: - Мэм, вы можете мне помочь.
Жена Карпентера была приятной, симпатичной женщиной. Если бы кто-то спросил ее, чем она занимается, она бы ответила "домохозяйка" и была бы горда этим.
- Вы знаете жителей этого города, а я здесь еще чужой. Во всяком случае, женщины более восприимчивы. В городе что-то происходит. По-моему, кто-то хочет украсть деньги, которые привезут в город для уплаты за скот и расчета с ковбоями. В банде собрались чужие люди, но мне кажется, что в деле замешан кое-кто из горожан. В таком маленьком городе мало секретов, и я просил бы вас подумать над тем, что я сказал. А пока я поищу вашего мужа. Если он вернется, дайте знать Гринвуду.
- Вы ему доверяете? Он же владелец салуна.
- Я никому не доверяю. Даже вам. Но по-моему, Гринвуд честный человек.
- Многие честные люди соблазняются деньгами. Для кого-то их нужно побольше, для кого-то поменьше, вот и вся разница. Последний год муж работал очень много и заработал семьсот долларов. Это достаточно хорошо. Вряд ли мистер Холструм или мистер Гринвуд заработали больше, поэтому я представляю, что такое двести пятьдесят тысяч долларов.
- Мэм? Большую часть своей жизни я общался с преступниками, но честные люди, которых я знал... Не думаю, чтобы кто-нибудь их них продался даже за большую цену. Мне не верится, что ваш муж польстился бы на нечестные деньги.
Она хотела повернуться, но задержалась.
- Шериф, кто та молодая женщина, что живет в отеле? Она часто ездит верхом.
- Она говорит, что ищет землю под ранчо. Они с отцом хотят купить здесь землю. - Он помолчал. - Но живет она не в отеле.
- Не в отеле? А где же?
- не имею понятия, мэм. Она всегда аккуратна, ее одежда не пыльная, всегда свежая и чистая. Но живет она не в отеле.
Холструм стоял за прилавком своего магазина. Он, близоруко щурясь, посмотрел на Шанаги и улыбнулся. - А вы зашли в мой магазинчик, шериф? Что я могу для вас сделать?
- Я ищу Карпентера.
- Карпентера? Нет, по-моему, сегодня я его не видел. - Он махнул рукой. - Но кто знает? Мы видимся часто, а один день так похож на другой. Он не в кузнице?
Шанаги покачал головой. Ему нравился магазин и приятный запах сухих продуктов, ветчины, свежеотрезанных кусков жевательного табака, новой кожи седел и уздечек и кофе из кофемолки.
- Иногда, шериф, мне кажется, что вы слишком уж беспокоитесь. Когда придут люди Паттерсона, поговорите с ним, может быть он вас послушает.
- Может быть. - Том выглянул в окно на пустынную улицу. Дунул ветер, закрутил пыль, затем осторожно опустил ее на дорогу. Шанаги подошел к огромной круглой головке сыра под стеклом, поднял ее и, отрезав для себя кусочек с края, подошел обратно к прилавку.
- Наверное мне надо уехать в Нью Йорк, - пробормотал он. - С тех пор, как я здесь появился, думаю не о себе, а о других. Я становлюсь мягкотелым.
- Наш городок маленький, - согласился Холструм. - И развлечений маловато.
- Откуда вы родом, Холструм? Из такого же городишки?
- С фермы, - ответил тот. - На ферме я родился. На ферме жил. Я работал, много работал - утром, днем и вечером, и всегда думал о местах, где живется лучше, чем на ферме. Думал о женщинах, о мягких, теплых, прекрасных, надушенных женщинах. На ферме я не видел таких женщин. Моя мама умерла прежде, чем я запомнил ее лицо. Остались одни мужчины. Отец заставлял нас работать. Мы только и делали, что работали.
- Поэтому вы перебрались на Запад?
- Я работал на барже, потом приехал в Чикаго и опять работал. Скопил немного денег. Я всегда обращал внимание на обеспеченных людей и всегда им завидовал. Я старался попасть туда, где бывали они, и смотрел на них. Это богатые люди. Их женщины мягкие и теплые, и когда они выходили из карет и проходили мимо меня, я чувствовал запах их духов. Поэтому я сказал себе, что когда-нибудь...
Он прервал себя. - Мальчишеская глупость, вот что это. Теперь у меня есть хорошее дело. Скоро я буду богатым человеком.
- Что случилось с фермой? И вашими братьями, которые там остались?
Холструм пожал плечами. - Отец умер. Ферму поделили на пятерых. А братья мои хорошо преуспели. У одного магазин, как и у меня. У другого банк.
Шанаги доел сыр. - Если бы вы остались, то могли бы стать банкиром. Но вы бы не увидели всего этого. - Он взмахнул рукой.
Холструм пристально посмотрел на него. - Мне все это не нравится. Когда-нибудь я открою большое дело в большом городе. Вот увидите.
Шанаги усмехнулся. - И быть может найдете надушенную женщину... или уже нашли?
Холструм опустил голову и взглянул на шерифа поверх очков. С минуту он смотрел на Шанаги, потом покачал головой. - Когда-то я думал, что встретил такую женщину. Ей захотелось пойти в какое-нибудь приличное место, поэтому я надел свой новый черный костюм и отвел ее в ресторан. Мы ели и разговаривали, не помню о чем - много о вещах, о которых я не имел ни малейшего представления. - Холструм помолчал. - Я никуда ее больше не водил. А ужин, - добавил он, - стоил столько же, сколько я зарабатывал за неделю. Один ужин! Когда-нибудь будет по-другому. Я буду часто ужинать в ресторанах и не думать о цене. У меня будет много таких женщин, и они не будут плохо обо мне думать.
- А та подумала плохо?
- Я никогда ее больше не видел. Когда я приходил, мне говорили, что ее нет дома. Или что она "не принимает".
- Не повезло, - сказал Шанаги. - Это может случиться с каждым. - Он подумал о Джейн Пендлтон. Каким же дураком был Холструм! Но с ним так не выйдет. Ни за какие коврижки! Он не даст сделать из себя дурака.
К ужину весь город знал, что Карпентер исчез. Все лошади были на месте. Седло висело на месте. Револьвер, винтовка, ружье - все было на месте. Но Карпентера не было.
Когда Шанаги вошел в ресторан, судья сидел за одним из столиков. Том запомнил его с того самого вечера, когда какой-то человек пришел сказать, что Риг Барретт не приехал. Увидев Шанаги, судья кивнул и протянул руку. Шериф? Я судья Макбейн. То есть судья по необходимости. Когда-то в Иллинойсе я действительно был судьей, а здесь - всего лишь адвокат, пытающийся заработать себе на жизнь.
- Нам нужен судья, и нам нужен суд. Ближайший суд - в нескольких милях отсюда.
- Наверное вы правы. Иногда я думаю, что чем меньше законов, тем лучше. Мы, американцы, любим жить по заведенному порядку, хотя другие нации о нас другого мнения.
Макбейн был небольшим, коренастым мужчиной с выпирающим животиком и густыми усами, закрывавшими верхнюю губу и большую часть нижней. Жилет пересекала массивная золотая цепочка, на которой в качестве брелков висели золотой самородок и лосиный зуб. - Я слышал, пропал наш кузнец?
- Ну, его не видно. Но в городе не исчезло ни одной лошади.
Судья пригладил указательным пальцем усы, вначале справа, потом слева.
- Он ко мне заходил, - сказал как бы между прочим судья. - Утверждал, что лошади тех людей, которых вы привязали на улице, исчезли.
- Да.
Судья Макбейн взглянул своими слегка выпуклыми глазами на Шанаги. Мне кажется, - продолжил он тихим голосом, - что шериф, разыскивающий пропавшего человека, должен осмотреть каждую конюшню в городе. Если он не найдет Карпентера, то может найти этих лошадей. Их клеймо ему что-нибудь да скажет.
Шанаги вспыхнул. - Конечно! - Он с сожалением покачал головой. - Для меня это дело новое, судья, но почему же я сам не додумался до такой простой вещи?
- У меня постоянно получается так же, - с улыбкой ответил Макбейн.
Шанаги неожиданно встал. - Судья? Вы меня извините?
Позже он подумал: "Как это я вспомнил, что нужно извиниться?"
Шанаги не подозревал, что в городе так много конюшен, но там где много ездят на лошадях, должно быть место, где их держать.
В девятой по счету конюшне, стоявшей возле заброшенного кораля, Шанаги обнаружил свежий навоз и денники, где недавно стояли лошади. Теперь их не было.
Он повернул в сторону отеля и остановился. Навстречу ему на рыжем коне ехал человек.
- Привет! - Это был Джош Лунди. - Помнишь меня?
- Помню.
- Я подумал, что тебе понадобится помощь. Мой босс дал мне несколько выходных, и вот я здесь.
- Тебя могли убить.
- В тот день возле ручья опасность тебя не беспокоила.
- Я спасал собственную шкуру.
- Неважно.
Шанаги нравился этот ковбой, и он вспомнил, что писал о нем Риг. Джош был крепким и крутым человеком, хорошо знавшим местность и ее обитателей, с которыми Шанаги так и не успел познакомиться. - Поехали к Гринвуду, я угощу тебя пивом.
Они сели там, откуда можно было видеть улицу. В салуне было тихо, и они могли спокойно поговорить.
К их столику подошел Гринвуд. - Будь осторожней, Шанаги. Говорят, Драко с сыновьями собирается в город за твоим скальпом.
Он отходил, когда Шанаги спросил: - Кто вам это передал?
- Холструм. Наверное, что-то услышал в магазине.
Они сидели, потягивая пиво. Осторожно, не торопясь, Шанаги рассказал Джошу Лунди о своих подозрениях насчет ограбления.
Ему вспомнились отпечатки копыт возле родника. - Кто-нибудь выращивает скот к югу отсюда? - Том объяснил, почему интересуется.
- Скорее всего бродяги. У Драко останавливается много странных людей. - Лунди помолчал. - Ты сказал, четверо?
- Мне показалось, им что-то передали. Четвертый не спешился, просто немного поговорил и уехал.
- В основном, догадки, шериф.
Вдруг Лунди сказал: - Это та женщина, о которой ты говорил, шериф?
Да, это была она. Молодая женщина ехала верхом по улице. Потом остановилась напротив ресторана и спешилась.
Шанаги встал. - Джош, я собираюсь поговорить с ней. Прямо сейчас.
Глава 11
В ресторане было прохладно и тихо, в этот час он был пуст, на что она, безусловно, рассчитывала. Когда вошел Шанаги, она взглянула на него и зарделась, в ее глазах промелькнул блеск раздражения.
Том через весь зал подошел к ее столику и сказал: - Разрешите присесть?
Молодая женщина подняла глаза. Она, конечно была прекрасна, но лицо ее было настолько холодным6 что казалось высеченным из мрамора. - Не разрешаю. Я хочу побыть одна.
- Извините, мэм6 но у меня есть к вам несколько вопросов.
- А у меня нет ответов. Я сейчас вызову менеджера.
- Если желаете.
Она с презрением посмотрела на него. - Если хотите воспользоваться своей властью, задавайте свои вопросы. Я решу, отвечать мне или нет.
- Справедливо. Не возражаете, если я спрошу, сколько вы здесь живете?
- В этом городе? Чуть больше недели.
- Чем вы здесь занимаеьесь?
По выражению лица женщины можно было понять, что терпение ее подходит к концу. - Я ищу землю под ранчо. Мой отец не смог приехать, а наши финансовые интересы совпадают. Мы ищем хорошую траву и постоянный источник воды.
Шанаги почувствовал себя дураком. Конечно, что могло быть более вероятным?
- Нашли что-нибудь подходящее?
- Нет. Есть два возможных места, и это все. У вас есть еще вопросы?
- Вы долго намерены здесь пробыть?
Женщина резко поставила чашку на стол. - Шериф, или как вас там... Я объяснила причину своего приезда. Я не нарушаю закон. Я не та женщина, которая рассчитывает, что к ней начнет приставать шериф захудалого городишки с преувеличенным чувством собственной важности. Если у вас нет других обвинений в мой адрес, я предпочла бы, чтобы вы ушли - сейчас же.
Шанаги встал. - Извините, мэм.
Молодая женщина не ответила.
Том повернулся, хотел было выйти, но затем сел за столик, откуда мог наблюдать за улицей. Эта женщина заставила его почувствовать себя дураком, а это чувство ему не нравилось. Причина ее приезда звучала разумно и логично. Конечно, у любого хитрого вора была своя легенда. О не раз слышал, как обсуждались эти легенды. Воры считали его своим и говорили без стеснения. Но в ее истории не было ничего, за что можно было зацепиться.
Одну вещь он не удосужился спросить: где она жила. Несомненно, и для этого вопроса у нее был приготовлен хороший ответ.
Официань принес кофе, и Шанаги сел поближе к выходу. Допустим, он сам планирует подобную операцию. Как ее провести?
Во-первых, привлечь как можно меньше людей, чтобы и разговоров было меньше. Во-вторых, спрятать налетчиков от посторонних глаз или привлечь людей, у которых была причина находиться в городе.
Баррет думал, что заговорщики, если таковые имеются, начнут действовать как только Винс Паттерсон нападет на город.
Шанаги тихо выругался, и женщина взглянула в его сторону. Ему вдруг пришло в голову, что воры точно знали дату прибытия денег, а это означало, что кто-то информировал их.
Как будет выглядеть ограбление? Налетчики могут ударить как только груз начнут снимать с поезда. Они нападут тихо, оглушат или передушат охрану, потом погрузят деньги обратно на поезд и выйдут где-нибудь подальше.
Это первый способ. Второй заключался в том, чтобы иметь поблизости повозку или фургон. Деньги перегружают и увозят пока продолжается перестрелка с ребятами Паттерсона. Несомненно, что находящиеся в городе скотоводы тут же уедут. Налетчики могут уехать вместе с ними.
Был и третий способ - прятать деньги в городе до тех пор, пока все не успокоится.
Если их спрячут в городе, то где? И как незаметно провезти деньги по городу в то время как там идет война, на которую бандиты очень надеются?
А если деньги увезут с вокзала на повозке, то куда?
Когда обнаружат пропажу, немедленно будет организована погоня... или нет? Кто будет их преследовать? Кто первый поймет, что золото похищено?
Предположим - только предположим - что о золоте не знал никто, кому этого знать не следует. Знали Карпентер, Холструм и Гринвуд, но допустим, во время перестрелки их убивают или каким-то образом выводят из строя. Тогда у налетчиков в запасе несколько дней. Если Карпентера, Холструма и Гринвуда должны убить, то и он сам тоже попал в этот список.
Когда их должны убить? Или во время ограбления, или сразу перед ним, скорее всего под прикрытием нападения Винса Паттерсона на город.
Допустим, что в деле участвует человек, работающий на Паттерсона. Скотовод взял с собой несколько ганфайтеров, среди них может оказаться один или больше, кто непосредственно вовлечен в ограбление.
Пока Шанаги обдумывал все, что могло случиться, к ресторану подъехал всадник и спешился на другой стороне улицы, домом левее. Он неловко спрыгнул с седла, словно провел в нем долгое время. Всадник шляпой сбил пыль с одежды, затем повернулся, чтобы ослабить подпругу.
В это время другой человек перешел улицу, ступил на дощатый тротуар позади всадника и повернулся. Это был Джордж.
Рядом с ковбоем Джордж остановился, чтобы прикурить сигару, и на несколько секунд он сложил ладони, чтобы прикрыть спичку от ветра. Он что-то говорил? Через мгновение Джордж загасил спичку, бросил ее пыль и пошел дальше.
Слева от себя, там, где сидела женщина, Шанаги услышал, как громко звякнула о блюдце чашка, словно ее поставили в раздражении или сердясь.
Шанаги обернулся и с улыбкой посмотрел на нее. Ее губы сжались, и молодая женщина отвела взгляд. Без сомнения она была сердита.
Он снова посмотрел на улицу. Всадник шагал в сторону салуна Гринвуда. На его лошади стояло одно из клейм, которыми пользовался Винс Паттерсон.
Когда Шанаги снова посмотрел налево, женщины уже не было. Через секунду он услышал цоканье каблучков на дощатом тротуаре. Том встал, оставил на столе деньги и вышел на улицу, держа чашку с кофе в руке.
Кто был этот всадник? Он действительно разговаривал с Джорджем? Рассердилась ли молодая женщина потому, что все случилось на его, Шанаги, глазах? Был ли всадник кем-то послан? Если да, то кем? Знал ли Паттерсон, что в город приехал его человек?
Шанаги посмотрел в сторону салуна. Он сказал, что в городе нельзя носить оружие. Это означало, что он должен отобрать у ковбоя револьвер, и немедленно.
А может быть, ковбой был просто приманкой, в которую надеялись заманить Шанаги? Может быть его хотят убить сегодня? Том Шанаги слишком долго работал на Моррисси, чтобы не предусмотреть такой возможности.
Если ковбой был приманкой, рядом с ним будут другие. Глупо доверять такую работу одному, если только тот не был очень, очень хорошим и быстрым стрелком.
И даже в этом случае его должны подстраховать. Им нужно действовать наверняка. Что означало, что есть еще по меньшей мере один стрелок.
Джордж?
Несколько минут Шанаги размышлял. Молодая женщина пошла не по противоположной стороне улицы, иначе он ее увидел бы.
Том допил кофе и вышел через кухню в заднюю дверь... но только после того, как посмотрел направо и налево и убедился, что на заднем дворе никого нет.
На углу он постоял, глядя в сторону салуна. Отсюда он хорошо видел половинки раскачивающихся дверей. Ковбой был из команды Паттерсона, а Шанаги вручил им свои условия - никакого оружия в городе. Этот человек въехал в город с револьвером. Это проверка или прямой вызов?
А может быть ковбой зашел в салун, чтобы оставить там револьвер?
Если нет, подумал Шанаги, он должен принять вызов. Прямо сейчас.
Из салуна противоположный тротуар улицы просматривался в оба конца6 но если пересечь ее под углом, можно подойти к салуну незамеченным. Шанаги быстро переходил улицу, когда заметил двух лошадей, привязанных в переулке рядом с магазином Холструма. Том поднялся по ступенькам и вошел в салун.
Справа за столиком сидели двое незнакомцев. Ковбой Паттерсона стоял у бара. Гринвуд посмотрел Шанаги в глаза, но Том промолчал.
Шанаги подошел к бару. - Извини, дружище, сказал он с улыбкой, - но в городе не разрешается носить оружие. Сними оружейный пояс, мистер Гринвуд о нем позаботится.
- Снять револьверы? - Ковбой сделал полшага назад. - Если хочешь получить их, попробуй-ка отобрать сам!
Этот человек был готов к схватке, двое других за столиком - тоже. - Ну и ладно, - весело ответил Шанаги, - если тебе так хочется... - Он отвернулся к стойке, словно ни о чем больше не беспокоясь.
Разочарованный в своей попытке спровоцировать поединок, ковбой опустил руки, отведя их от револьверов, и в этот момент Шанаги ударил его.
Это был сокрушительный удар обратной стороной ладони в лицо, но едва он достиг цели, как Том схватил ковбоя за воротник и развернул его под жестокий боковой левой в живот. Ковбой обмяк, а Шанаги, ступив ему за спину, выхватил оба его револьвера и направил их на двух человек за столиком.
- Встать! - сказал он резко, но спокойно. - Встаньте и расстегните оружейные пояса!
- Послушайте, вы не имеете...
- Ну! - Том подтолкнул задыхающегося ковбоя в их сторону и взвел оба курка. Угрожающие щелчки прозвучали неожиданно громко.
- Ладно, - сказал незнакомец, который был поменьше ростом, - похоже, вы...
И вскинул револьвер. Шанаги выстрелил, и пуля прошла через кисет, высовывающийся из левого кармана незнакомца. Он рухнул на пол, а левый револьвер Тома, смотревший на второго, даже не дрогнул.
С пожелтевшим лицом и ужасом в глазах тот медленно, осторожно поднял руки.
- Опусти их, - сказал Шанаги, - и расстегни оружейный пояс. Если чувствуешь, что счастье на твоей стороне, можешь попытаться свалять дурака, как твой напарник.
Он толкнул ковбоя к столику. Ковбой держался за бок, на лице его была написана боль. - Будь ты проклят, - сказал он. - Ты сломал мне ребро.
- Только одно? Этот удар рассчитан на три. Однажды мне повезло, и я сломал пять ребер, но в тот раз противник на меня набегал.
Не поворачивая головы, он обратился к Гринвуду: - Посмотрите, чем можно помочь тому парню. Он ранен, но не убит. - Том засунул левый револьвер за пояс. - Суд не собрался, поэтому я сам с вами разберусь. Пятьдеся долларов или пятьдесят дней тюрьмы.
- Черт возьми, откуда я возьму столько денег?
- Если у тебя есть друг, который может за тебя заплатить, - весело ответил Шанаги, - лучше попроси его об этом не откладывая. Шагай на улицу.
Коновязью у кузницы служили два бревна приличного размера, которые соединяла дубовая перекладина. Том приковал наручниками к перекладине обоих пленников.
- Сколько ты собираешься нас здесь продержать?
- Шанаги больше не улыбался. - Пятьдесят дней, если не заплатите штраф.
- Пятьдесят дней? Ты сошел с ума! Что если пойдет дождь?
- Ну, - сказал Шанаги, - если дождь пойдет с той стороны, вас защитит скат крыши. Если с другой, то похоже, вы промокните. То же самое могу сказать и о солнце.
Шанаги сдвинул шляпу на затылок. - Вы, ребята, сами напросились. Может, человек, который вас послал, заплатит штраф. - Он неожиданно усмехнулся. - Но я чувствую, что он вас бросит. Вы ему больше не нужны.
- Когда я освобожусь...
Шанаги укоряюще покачал головой. - Из-за этого ты и попал в переделку. Мой тебе совет - собирай свое барахло и сматывайся отсюда.
- Где это человек в городской шляпе научился так обращаться с револьвером?
Том улыбнулся. - У меня был хороший учитель и куча времени для тренировки.
Он вернулся в салун. Там было пусто, Гринвуд мыл пол.
- Как он?
Гринвуд пожал плечами. - Если ему повезет, будет жить. Если бы твоя пуля прошла на дюйм или два ниже, он бы не добрался до врача.
Гринвуд отнес тряпку и ведро в заднюю комнату и возвратился, вытирая руки. - Ты не любишь долго церемониться, верно?
- Нет. В такие моменты делаешь только то, что должен сделать.
Шанаги отпил пива и вспомнил про лошадей. Оставив пиво на стойке, он быстро вышел и поспешил к магазину. Том повернул за угол и остановился.
Лошадей не было.
Глава 12
Шанаги некоторое время стоял, пока до него дошло, что лошади принадлежали не тем людям в салуне, а кому-то другому. Но если так, то чьи же это лошади?
Он посмотрел на отпечатки копыт. Следы подков одной из лошадей напоминали отпечатки, увиденные им у родника, где встречались неизвестные всадники.
Повернувшись, он зашагал обратно. Если лошади принадлежали людям из салуна, они еще находились в городе... Никто из города не выезжал, потому что в этой открытой всем ветрам местности невозможно незаметно приехать и уехать, исключая темное время суток.
Он подумал и вернулся к Гринвуду.
- Вы знаете кого-нибудь из этих людей? - спросил он владельца салуна.
Гринвуд пожал плечами. - Они мне незнакомы, Том. В ту же секунду, как они вошли, я понял, что неприятностей не избежать. Человек моей профессии хорошо разбирается в таких делах.
- Моей - тоже.
- Ты действовал так, словно знал, что делаешь.
На этот раз пожал плечами Шанаги. - Я с 16 лет работал вышибалой в барах Бауэри, а там ребята крутые. Я прошел через это пару сотен раз.
- С оружием?
- Иногда с оружием. Но чаще с дубинками или перьями... то есть ножами. Первым надо брать самого подлого. После этого остальные теряют к этому интерес. Этот ковбой, - добавил он, - начал бы ссору, а двое других пристрелили бы меня.
- Даже Риг Барретт не сделал бы лучше.
Шанаги посмотрел на Гринвуда. - Нет? Ну, может быть и сделал бы. Он наверняка бы уже во всем разобрался и знал, кто за этим стоит.
- Ты думаешь, есть такой человек?
- Рассудите сами. Эти ребята не из города. Ограбление планировалось не в городе. Ригу это было известно. Так откуда же бандиты узнали, что придет крупная сумма денег? Или их собрал кто-то из местных, или они получили информацию из банка, который посылает деньги.
- Жаль я не видел тех лошадей, - задумчиво произнес Гринвуд.
- Почему?
- Я бы узнал, чьи они. Черт побери, Том, любой на Западе знает лошадей.
Шанаги неожиданно выругался. - Дьявол! Это, должно быть, то, что имел в виду Карпентер!
- Что имел в виду?
- Недавно он сказал, что для человека с востока все лошади одинаковые, или что-то вроде этого. По-моему, он узнал лошадь, на которой ехала та молодая женщина.
- Ты ведь не думаешь всерьез, что она к этому причастна? Она же леди.
- Всем хочется иметь много денег, и мне встречалось несколько хорошеньких хладнокровных леди. Я видел их на петушиных и собачьих боях. Это были настоящие приличные леди, они наслаждались каждой секундой кровавого зрелища.
Шанаги снова вышел на улицу. В эту минуту он пожалел, что у него нет друга. Он пожалел, что не может поговорить с Маккарти или Стариком Моррисси или с тем ветераном, который научил его пользоваться револьвером. Ему нужен человек, с которым мог бы поделиться мыслями, однако Том не имел понятия, можно ли положиться на местных.
Шанаги подумал о Холструме, но владелец магазина был человеком спокойного, флегматичного склада и вряд ли помог бы ему.
Карпентер?.. Он повернул в сторону кузницы, и тут до него дошло, что оттуда давно не доносится звона молота.
Он ускорил шаг и увидел у кузницы незнакомую женщину. Она повернулась и посмотрела в его сторону, прикрыв ладонью глаза от солнца.
- Вы Том? - спросила она, когда он подошел. - Я миссис Карпентер.
- Я ищу вашего мужа.
- Я тоже. Я принесла ему перекусить, а его здесь нет. Горн почти холодный. Не представляю...
- Куда он может пойти?
- Может быть к Гринвуду? Он говорил, что надо с ним побеседовать. Она помолчала. - Шериф, вы не посмотрите в салуне? Леди неприлично показываться в таком заведении.
- Он не у Гринвуда. Я только что оттуда.
- Шериф, мне страшно. Это на него не похоже. Он... он такой пунктуальный человек... во всем. Если бы он куда-нибудь собрался, он бы меня предупредил.
- Мэм? Карпентер говорил что-нибудь о лошадях? Я хочу сказать, он говорил что-нибудь о лошади, которую недавно узнал?
- Нет... нет, я не помню. Он ходил озабоченный, а это на него не похоже. Мне кажется, что-то его волновало.
- Нас всех что-нибудь волнует, мэм. Всех. - Шанаги помолчал, потом продолжил: - Мэм, вы можете мне помочь.
Жена Карпентера была приятной, симпатичной женщиной. Если бы кто-то спросил ее, чем она занимается, она бы ответила "домохозяйка" и была бы горда этим.
- Вы знаете жителей этого города, а я здесь еще чужой. Во всяком случае, женщины более восприимчивы. В городе что-то происходит. По-моему, кто-то хочет украсть деньги, которые привезут в город для уплаты за скот и расчета с ковбоями. В банде собрались чужие люди, но мне кажется, что в деле замешан кое-кто из горожан. В таком маленьком городе мало секретов, и я просил бы вас подумать над тем, что я сказал. А пока я поищу вашего мужа. Если он вернется, дайте знать Гринвуду.
- Вы ему доверяете? Он же владелец салуна.
- Я никому не доверяю. Даже вам. Но по-моему, Гринвуд честный человек.
- Многие честные люди соблазняются деньгами. Для кого-то их нужно побольше, для кого-то поменьше, вот и вся разница. Последний год муж работал очень много и заработал семьсот долларов. Это достаточно хорошо. Вряд ли мистер Холструм или мистер Гринвуд заработали больше, поэтому я представляю, что такое двести пятьдесят тысяч долларов.
- Мэм? Большую часть своей жизни я общался с преступниками, но честные люди, которых я знал... Не думаю, чтобы кто-нибудь их них продался даже за большую цену. Мне не верится, что ваш муж польстился бы на нечестные деньги.
Она хотела повернуться, но задержалась.
- Шериф, кто та молодая женщина, что живет в отеле? Она часто ездит верхом.
- Она говорит, что ищет землю под ранчо. Они с отцом хотят купить здесь землю. - Он помолчал. - Но живет она не в отеле.
- Не в отеле? А где же?
- не имею понятия, мэм. Она всегда аккуратна, ее одежда не пыльная, всегда свежая и чистая. Но живет она не в отеле.
Холструм стоял за прилавком своего магазина. Он, близоруко щурясь, посмотрел на Шанаги и улыбнулся. - А вы зашли в мой магазинчик, шериф? Что я могу для вас сделать?
- Я ищу Карпентера.
- Карпентера? Нет, по-моему, сегодня я его не видел. - Он махнул рукой. - Но кто знает? Мы видимся часто, а один день так похож на другой. Он не в кузнице?
Шанаги покачал головой. Ему нравился магазин и приятный запах сухих продуктов, ветчины, свежеотрезанных кусков жевательного табака, новой кожи седел и уздечек и кофе из кофемолки.
- Иногда, шериф, мне кажется, что вы слишком уж беспокоитесь. Когда придут люди Паттерсона, поговорите с ним, может быть он вас послушает.
- Может быть. - Том выглянул в окно на пустынную улицу. Дунул ветер, закрутил пыль, затем осторожно опустил ее на дорогу. Шанаги подошел к огромной круглой головке сыра под стеклом, поднял ее и, отрезав для себя кусочек с края, подошел обратно к прилавку.
- Наверное мне надо уехать в Нью Йорк, - пробормотал он. - С тех пор, как я здесь появился, думаю не о себе, а о других. Я становлюсь мягкотелым.
- Наш городок маленький, - согласился Холструм. - И развлечений маловато.
- Откуда вы родом, Холструм? Из такого же городишки?
- С фермы, - ответил тот. - На ферме я родился. На ферме жил. Я работал, много работал - утром, днем и вечером, и всегда думал о местах, где живется лучше, чем на ферме. Думал о женщинах, о мягких, теплых, прекрасных, надушенных женщинах. На ферме я не видел таких женщин. Моя мама умерла прежде, чем я запомнил ее лицо. Остались одни мужчины. Отец заставлял нас работать. Мы только и делали, что работали.
- Поэтому вы перебрались на Запад?
- Я работал на барже, потом приехал в Чикаго и опять работал. Скопил немного денег. Я всегда обращал внимание на обеспеченных людей и всегда им завидовал. Я старался попасть туда, где бывали они, и смотрел на них. Это богатые люди. Их женщины мягкие и теплые, и когда они выходили из карет и проходили мимо меня, я чувствовал запах их духов. Поэтому я сказал себе, что когда-нибудь...
Он прервал себя. - Мальчишеская глупость, вот что это. Теперь у меня есть хорошее дело. Скоро я буду богатым человеком.
- Что случилось с фермой? И вашими братьями, которые там остались?
Холструм пожал плечами. - Отец умер. Ферму поделили на пятерых. А братья мои хорошо преуспели. У одного магазин, как и у меня. У другого банк.
Шанаги доел сыр. - Если бы вы остались, то могли бы стать банкиром. Но вы бы не увидели всего этого. - Он взмахнул рукой.
Холструм пристально посмотрел на него. - Мне все это не нравится. Когда-нибудь я открою большое дело в большом городе. Вот увидите.
Шанаги усмехнулся. - И быть может найдете надушенную женщину... или уже нашли?
Холструм опустил голову и взглянул на шерифа поверх очков. С минуту он смотрел на Шанаги, потом покачал головой. - Когда-то я думал, что встретил такую женщину. Ей захотелось пойти в какое-нибудь приличное место, поэтому я надел свой новый черный костюм и отвел ее в ресторан. Мы ели и разговаривали, не помню о чем - много о вещах, о которых я не имел ни малейшего представления. - Холструм помолчал. - Я никуда ее больше не водил. А ужин, - добавил он, - стоил столько же, сколько я зарабатывал за неделю. Один ужин! Когда-нибудь будет по-другому. Я буду часто ужинать в ресторанах и не думать о цене. У меня будет много таких женщин, и они не будут плохо обо мне думать.
- А та подумала плохо?
- Я никогда ее больше не видел. Когда я приходил, мне говорили, что ее нет дома. Или что она "не принимает".
- Не повезло, - сказал Шанаги. - Это может случиться с каждым. - Он подумал о Джейн Пендлтон. Каким же дураком был Холструм! Но с ним так не выйдет. Ни за какие коврижки! Он не даст сделать из себя дурака.
К ужину весь город знал, что Карпентер исчез. Все лошади были на месте. Седло висело на месте. Револьвер, винтовка, ружье - все было на месте. Но Карпентера не было.
Когда Шанаги вошел в ресторан, судья сидел за одним из столиков. Том запомнил его с того самого вечера, когда какой-то человек пришел сказать, что Риг Барретт не приехал. Увидев Шанаги, судья кивнул и протянул руку. Шериф? Я судья Макбейн. То есть судья по необходимости. Когда-то в Иллинойсе я действительно был судьей, а здесь - всего лишь адвокат, пытающийся заработать себе на жизнь.
- Нам нужен судья, и нам нужен суд. Ближайший суд - в нескольких милях отсюда.
- Наверное вы правы. Иногда я думаю, что чем меньше законов, тем лучше. Мы, американцы, любим жить по заведенному порядку, хотя другие нации о нас другого мнения.
Макбейн был небольшим, коренастым мужчиной с выпирающим животиком и густыми усами, закрывавшими верхнюю губу и большую часть нижней. Жилет пересекала массивная золотая цепочка, на которой в качестве брелков висели золотой самородок и лосиный зуб. - Я слышал, пропал наш кузнец?
- Ну, его не видно. Но в городе не исчезло ни одной лошади.
Судья пригладил указательным пальцем усы, вначале справа, потом слева.
- Он ко мне заходил, - сказал как бы между прочим судья. - Утверждал, что лошади тех людей, которых вы привязали на улице, исчезли.
- Да.
Судья Макбейн взглянул своими слегка выпуклыми глазами на Шанаги. Мне кажется, - продолжил он тихим голосом, - что шериф, разыскивающий пропавшего человека, должен осмотреть каждую конюшню в городе. Если он не найдет Карпентера, то может найти этих лошадей. Их клеймо ему что-нибудь да скажет.
Шанаги вспыхнул. - Конечно! - Он с сожалением покачал головой. - Для меня это дело новое, судья, но почему же я сам не додумался до такой простой вещи?
- У меня постоянно получается так же, - с улыбкой ответил Макбейн.
Шанаги неожиданно встал. - Судья? Вы меня извините?
Позже он подумал: "Как это я вспомнил, что нужно извиниться?"
Шанаги не подозревал, что в городе так много конюшен, но там где много ездят на лошадях, должно быть место, где их держать.
В девятой по счету конюшне, стоявшей возле заброшенного кораля, Шанаги обнаружил свежий навоз и денники, где недавно стояли лошади. Теперь их не было.