Страница:
— Убейте их! — и уже невозможно посмотреть, что с ним происходит, потому что битва разгорается с новой силой.
Только на этот раз все иначе. Духи мира динех явились, чтобы спасти их, — другого объяснения нет, по крайней мере для Лэйка. Он отталкивает своим шестом человека без кожи. Тварь отпрыгивает в сторону и идет по кругу, изыскивая бреши в его обороне. Миг — и монстр кидается вперед, протягивая к нему руки. Лэйк вскрикивает от страха, но тут появляется медведь. Он хватает бескожего и просто-напросто отрывает ему голову, оставив изуродованное тело корчиться на земле. Жуткое, отвратительное зрелище, однако у Лэйка нет времени ужасаться. Он спешит к детям.
На бегу Лэйк видит иных духов-хранителей — волков, которые набрасываются на тварей, одну за другой повергая их на землю.
Шореты кидаются к связанным пленникам, стремясь выполнить приказ Горзы — не важно, какой ценой. Некоторые из них выхватили мечи, другие колеблются, не решаясь убивать детей. К счастью, Лэйк не единственный, кто спешит на помощь: по снегу несутся двое медведей, и женщина верхом на мамонте тоже направляется туда. Там и тут возникают стычки, и динех приходится туго. Лэйк видит на снегу неподвижное тело и резко останавливается, узнав своего старого школьного товарища. Кровь сочится из раны на груди, а глаза медленно стекленеют.
— Юджин? — шепчет Лэйк. — Юджи…
— Дэйв. Помоги Шари… мой ребенок… помоги…
Лэйк мчится дальше. Он добегает до солдат как раз в тот момент, когда первый из них замахивается мечом на детей.
Одну девочку уже не спасти. Она коротко, отчаянно вскрикивает и валится на снег, пятная его алым… Лэйк до сих пор не может поверить, что человек осмелился сделать подобную вещь.
— Мразь! Подонок! — рычит он и кидается в драку, размахивая своим несколько укоротившимся шестом. Воины зарубили бы его, но тут подбегают медведи, Фереби и динех.
Все происходящее после помнится Лейку невнятно. Перед глазами стоит кровавая пелена. И пусть они победили — Лэйк никогда уже не будет прежним. Он очнется на следующее утро, вспоминая только искаженное болью лицо одного из шоретских воинов, которому он всадил в живот где-то подобранный меч. Каждое утро он будет мыться под душем так, будто кровь до сих пор на нем, скребя кожу до красноты и зуда. И никогда в жизни ему не забыть ту маленькую девочку с тугими коротенькими косичками.
Его сердце разбито — просто пока еще Лэйк не знает об этом…
Битва закончилась, и на каньон снизошла тишина. Только Лэйк все еще ищет, кого бы убить. Какая-то девушка подходит к Лэйку, берет его за руку и что-то мягко говорит ему. (Лэйк понимает: он выглядит как безумец.) У девушки странный акцент. Она ведет Лэйка к Рене и Милли Таллоак, которые наперебой кидаются обнимать и целовать его, словно он только что вернулся из долгих и дальних странствий. А ведь он нигде не был…
Они хлопочут вокруг него, и, если честно, Лэйк не возражает. Рене стирает кровь влажным жестким полотенцем, и постепенно к нему возвращаются чувства. Он обводит взглядом лагерь. Здесь собрались все динех, а с ними и духи-защитники. Дети нерешительно трогают их мех и перья. Огромный медведь укачивает маленького мальчика, покуда его мать сидит рядом и плачет.
А обездоленные родственники и друзья ищут и обмывают тела павших…
— Мама, где сичей? — Это первый вопрос, который задает Лэйк.
Мелисенда и Йиска были потрясены опустошением, воцарившимся в лагере альянса. Они приземлились в самой его середине, но к ним никто даже не подошел. Несколько минут они стояли в грязи, растерянно озираясь по сторонам.
— Неужели Туланн и тан Сигрид погибли? — спросил Йиска. Мелисенда пожала плечами:
— Все может быть. Пойдем поищем кого-нибудь.
В скором времени им на глаза попался роскошный шатер Туланна. Несмотря на беспорядок в лагере, здесь возле входа стоял часовой.
— Так, уже лучше, — пробормотала Мелисенда. — Эй, ты! Мы должны повидать императора. Дело чрезвычайной важности. Я — эмиссар Совета Темы.
Впрочем, эти слова, очевидно, мало что значили для часового. Он лишь пожал плечами.
— Император велел не беспокоить.
— Впусти их, болван! — донесся из шатра хрипловатый голос. Затем последовал приступ кашля. Часовой посторонился, и Йиска с Мелисендой вошли внутрь.
В центре шатра в кресле сидел человек. Он был обложен подушками и держал в одной руке кубок с вином, а другой пытался поплотнее запахнуть одеяло на груди. Его лицо было сильно обожжено — брови и ресницы исчезли, а остатки волос торчали на голове клочьями. Пепел и грязь покрывали одежду, руки были сплошь в ожогах. Человек проследил за взглядом Йиски и опустил глаза, посмотрев на собственные кисти так, словно видел их впервые.
Йиска осознал, с кем разговаривает.
— Туланн? — нерешительно спросил он. — Я хочу сказать: вы — император?
— Ждали кого-то попредставительнее? — Подняв бокал, Туланн сделал большой глоток. Судя по запаху, там было нечто гораздо более крепкое, нежели вино или эль. — Что вам надо?
Мелисенда подтащила поближе табурет и уселась напротив императора. Йиска был несколько удивлен ее бесцеремонностью. Сам он остался стоять.
— Меня зовут Мелисенда, а это Йиска. Мы представители Совета Темы, пришли сказать тебе, что… — Казалось, тут ее уверенность слегка поколебалась, и Туланн нахмурился. — Что помощь идет.
В первый миг Йиска не понял, что Туланн смеется: звук слишком напоминал булькающий, хриплый кашель.
— Помощь? — выдохнул он. — Помощь идет? Какая? Орлы, медведи и волки? У нас они есть, Мелисенда… У нас их было… гораздо больше. — Туланн отвел глаза и сделал еще один большой глоток. — Они погибли в огне, видишь ли.
— Сэр?
Туланн посмотрел на Йиску слегка рассеянным взглядом.
— Да?
— Я медик… лекарь, сэр. Позвольте мне осмотреть ваши ожоги. Ваши руки очень плохо выглядят. Вам, должно быть, ужасно больно.
— А, да. Болит. — Туланн вытянул руки, видимо, позабыв, что держал кубок. Жидкость пролилась на запястье. «Не так плохо в общем-то, — подумал Йиска. — Какая-никакая, а дезинфекция». Туланн вскрикнул от боли.
Мелисенда нетерпеливо постучала ногой по полу. Очевидно, она была недовольна приемом, который оказал император представителю Совета. Йиску, впрочем, беспокоили сейчас совсем другие вещи.
— Мелисенда, — сказал он, — не могла бы ты раздобыть чистой воды и льняного полотна? — Йиска повернулся к императору и лишь теперь понял, что Туланн потерял сознание. — Слушай, от него будет больше толку, когда он начнет мыслить трезво, а раны перестанут так сильно болеть.
— А как насчет Сигрида? Может, поговорить с ним? Феины выкажут больше уважения к словам Совета.
— Отлично, так и сделай. Если сумеешь его найти и если он в более адекватном состоянии. Но сперва раздобудь бинты.
Сида смерила Туланна презрительным взглядом, и Йиска осуждающе покачал головой.
— Мелисенда…
— Мне жаль, Йиска, да только время поджимает. Помощь действительно идет — готовы они к тому или нет.
Родни нашли там же, на скале, где он танцевал. Старик лежал, зарывшись лицом в снег; его руки были раскинуты в стороны, словно он все еще изображал орла.
— Ох, нет, — простонал Лэйк. — Сичей… Родни…
Он перевернул неподатливое тело на спину, откинул волосы с лица. Родни слабо застонал.
— Все хорошо, сичей. Очнись.
Подошла Рене с кружкой горячего кофе, и Лэйк всунул ее в руки Родни. Старик сильно дрожал, и Лэйк утешал себя тем, что это всего лишь воздействие холода. Он смотрел, как Родни глотает обжигающую жидкость; лицо старика было донельзя изможденным.
— Они пришли? — спросил Родни, допив кофе. — Помощь явилась?
— Да, они пришли.
Родни улыбнулся.
— Иногда магия срабатывает.
— Сичей, я думал, так бывает только в кино. — Лэйк рассмеялся.
— Правда? Ну, теперь ты знаешь больше… Я боялся, что не переживу всего этого.
— Многие мертвы, но их меньше, чем могло бы быть…
— Что сталось с предводителем врагов?
— Не знаю. Наверное, орел забрал его и закинул на солнце.
Родни рассмеялся.
— Не будь ребенком, Дэйв… Лэйк.
— После всего случившегося я готов поверить и в это. Кстати, сичей, вон там сидит большой-пребольшой орел и ждет тебя.
ГЛАВА 19
Только на этот раз все иначе. Духи мира динех явились, чтобы спасти их, — другого объяснения нет, по крайней мере для Лэйка. Он отталкивает своим шестом человека без кожи. Тварь отпрыгивает в сторону и идет по кругу, изыскивая бреши в его обороне. Миг — и монстр кидается вперед, протягивая к нему руки. Лэйк вскрикивает от страха, но тут появляется медведь. Он хватает бескожего и просто-напросто отрывает ему голову, оставив изуродованное тело корчиться на земле. Жуткое, отвратительное зрелище, однако у Лэйка нет времени ужасаться. Он спешит к детям.
На бегу Лэйк видит иных духов-хранителей — волков, которые набрасываются на тварей, одну за другой повергая их на землю.
Шореты кидаются к связанным пленникам, стремясь выполнить приказ Горзы — не важно, какой ценой. Некоторые из них выхватили мечи, другие колеблются, не решаясь убивать детей. К счастью, Лэйк не единственный, кто спешит на помощь: по снегу несутся двое медведей, и женщина верхом на мамонте тоже направляется туда. Там и тут возникают стычки, и динех приходится туго. Лэйк видит на снегу неподвижное тело и резко останавливается, узнав своего старого школьного товарища. Кровь сочится из раны на груди, а глаза медленно стекленеют.
— Юджин? — шепчет Лэйк. — Юджи…
— Дэйв. Помоги Шари… мой ребенок… помоги…
Лэйк мчится дальше. Он добегает до солдат как раз в тот момент, когда первый из них замахивается мечом на детей.
Одну девочку уже не спасти. Она коротко, отчаянно вскрикивает и валится на снег, пятная его алым… Лэйк до сих пор не может поверить, что человек осмелился сделать подобную вещь.
— Мразь! Подонок! — рычит он и кидается в драку, размахивая своим несколько укоротившимся шестом. Воины зарубили бы его, но тут подбегают медведи, Фереби и динех.
Все происходящее после помнится Лейку невнятно. Перед глазами стоит кровавая пелена. И пусть они победили — Лэйк никогда уже не будет прежним. Он очнется на следующее утро, вспоминая только искаженное болью лицо одного из шоретских воинов, которому он всадил в живот где-то подобранный меч. Каждое утро он будет мыться под душем так, будто кровь до сих пор на нем, скребя кожу до красноты и зуда. И никогда в жизни ему не забыть ту маленькую девочку с тугими коротенькими косичками.
Его сердце разбито — просто пока еще Лэйк не знает об этом…
Битва закончилась, и на каньон снизошла тишина. Только Лэйк все еще ищет, кого бы убить. Какая-то девушка подходит к Лэйку, берет его за руку и что-то мягко говорит ему. (Лэйк понимает: он выглядит как безумец.) У девушки странный акцент. Она ведет Лэйка к Рене и Милли Таллоак, которые наперебой кидаются обнимать и целовать его, словно он только что вернулся из долгих и дальних странствий. А ведь он нигде не был…
Они хлопочут вокруг него, и, если честно, Лэйк не возражает. Рене стирает кровь влажным жестким полотенцем, и постепенно к нему возвращаются чувства. Он обводит взглядом лагерь. Здесь собрались все динех, а с ними и духи-защитники. Дети нерешительно трогают их мех и перья. Огромный медведь укачивает маленького мальчика, покуда его мать сидит рядом и плачет.
А обездоленные родственники и друзья ищут и обмывают тела павших…
— Мама, где сичей? — Это первый вопрос, который задает Лэйк.
Мелисенда и Йиска были потрясены опустошением, воцарившимся в лагере альянса. Они приземлились в самой его середине, но к ним никто даже не подошел. Несколько минут они стояли в грязи, растерянно озираясь по сторонам.
— Неужели Туланн и тан Сигрид погибли? — спросил Йиска. Мелисенда пожала плечами:
— Все может быть. Пойдем поищем кого-нибудь.
В скором времени им на глаза попался роскошный шатер Туланна. Несмотря на беспорядок в лагере, здесь возле входа стоял часовой.
— Так, уже лучше, — пробормотала Мелисенда. — Эй, ты! Мы должны повидать императора. Дело чрезвычайной важности. Я — эмиссар Совета Темы.
Впрочем, эти слова, очевидно, мало что значили для часового. Он лишь пожал плечами.
— Император велел не беспокоить.
— Впусти их, болван! — донесся из шатра хрипловатый голос. Затем последовал приступ кашля. Часовой посторонился, и Йиска с Мелисендой вошли внутрь.
В центре шатра в кресле сидел человек. Он был обложен подушками и держал в одной руке кубок с вином, а другой пытался поплотнее запахнуть одеяло на груди. Его лицо было сильно обожжено — брови и ресницы исчезли, а остатки волос торчали на голове клочьями. Пепел и грязь покрывали одежду, руки были сплошь в ожогах. Человек проследил за взглядом Йиски и опустил глаза, посмотрев на собственные кисти так, словно видел их впервые.
Йиска осознал, с кем разговаривает.
— Туланн? — нерешительно спросил он. — Я хочу сказать: вы — император?
— Ждали кого-то попредставительнее? — Подняв бокал, Туланн сделал большой глоток. Судя по запаху, там было нечто гораздо более крепкое, нежели вино или эль. — Что вам надо?
Мелисенда подтащила поближе табурет и уселась напротив императора. Йиска был несколько удивлен ее бесцеремонностью. Сам он остался стоять.
— Меня зовут Мелисенда, а это Йиска. Мы представители Совета Темы, пришли сказать тебе, что… — Казалось, тут ее уверенность слегка поколебалась, и Туланн нахмурился. — Что помощь идет.
В первый миг Йиска не понял, что Туланн смеется: звук слишком напоминал булькающий, хриплый кашель.
— Помощь? — выдохнул он. — Помощь идет? Какая? Орлы, медведи и волки? У нас они есть, Мелисенда… У нас их было… гораздо больше. — Туланн отвел глаза и сделал еще один большой глоток. — Они погибли в огне, видишь ли.
— Сэр?
Туланн посмотрел на Йиску слегка рассеянным взглядом.
— Да?
— Я медик… лекарь, сэр. Позвольте мне осмотреть ваши ожоги. Ваши руки очень плохо выглядят. Вам, должно быть, ужасно больно.
— А, да. Болит. — Туланн вытянул руки, видимо, позабыв, что держал кубок. Жидкость пролилась на запястье. «Не так плохо в общем-то, — подумал Йиска. — Какая-никакая, а дезинфекция». Туланн вскрикнул от боли.
Мелисенда нетерпеливо постучала ногой по полу. Очевидно, она была недовольна приемом, который оказал император представителю Совета. Йиску, впрочем, беспокоили сейчас совсем другие вещи.
— Мелисенда, — сказал он, — не могла бы ты раздобыть чистой воды и льняного полотна? — Йиска повернулся к императору и лишь теперь понял, что Туланн потерял сознание. — Слушай, от него будет больше толку, когда он начнет мыслить трезво, а раны перестанут так сильно болеть.
— А как насчет Сигрида? Может, поговорить с ним? Феины выкажут больше уважения к словам Совета.
— Отлично, так и сделай. Если сумеешь его найти и если он в более адекватном состоянии. Но сперва раздобудь бинты.
Сида смерила Туланна презрительным взглядом, и Йиска осуждающе покачал головой.
— Мелисенда…
— Мне жаль, Йиска, да только время поджимает. Помощь действительно идет — готовы они к тому или нет.
Родни нашли там же, на скале, где он танцевал. Старик лежал, зарывшись лицом в снег; его руки были раскинуты в стороны, словно он все еще изображал орла.
— Ох, нет, — простонал Лэйк. — Сичей… Родни…
Он перевернул неподатливое тело на спину, откинул волосы с лица. Родни слабо застонал.
— Все хорошо, сичей. Очнись.
Подошла Рене с кружкой горячего кофе, и Лэйк всунул ее в руки Родни. Старик сильно дрожал, и Лэйк утешал себя тем, что это всего лишь воздействие холода. Он смотрел, как Родни глотает обжигающую жидкость; лицо старика было донельзя изможденным.
— Они пришли? — спросил Родни, допив кофе. — Помощь явилась?
— Да, они пришли.
Родни улыбнулся.
— Иногда магия срабатывает.
— Сичей, я думал, так бывает только в кино. — Лэйк рассмеялся.
— Правда? Ну, теперь ты знаешь больше… Я боялся, что не переживу всего этого.
— Многие мертвы, но их меньше, чем могло бы быть…
— Что сталось с предводителем врагов?
— Не знаю. Наверное, орел забрал его и закинул на солнце.
Родни рассмеялся.
— Не будь ребенком, Дэйв… Лэйк.
— После всего случившегося я готов поверить и в это. Кстати, сичей, вон там сидит большой-пребольшой орел и ждет тебя.
ГЛАВА 19
Я все делаю правильно. Этот мир принадлежит мне по праву рождения. Так почему же он снова мешает мне?
Время дорого; моя божественная сущность ускользает у меня изрук. Моя сила может оказаться несравненно меньше, нежели я ожидал. Мне пришлось убить слуг. Было больно и горько делать это, тем более собственными руками. Кажется, во мне не сохранилось ничего из животных инстинктов этой жестокой скотины — Зарруса. И все же пришлось. Я отравил тех, кого смог, а остальных зарубил мечом.
Я протягиваю руку, и крошечные искорки и водовороты силы играют вокруг нее. Час близится. Если потерянные души действительно возвращаются из «пустоты», они уничтожат моих созданий. И тогда сила будет утрачена. Ах как было бы обидно потерять ее в тот момент, когда я сотворю последний кетурит. Ладно, я успею… должен успеть.
Вместе с потерянными из «пустоты» идет кто-то еще. Готов поспорить: я знаю, кто именно. Что ж, он окажется здесь как раз вовремя, чтобы увидеть мое вознесение. Добро пожаловать, дорогойотец!
Пожалуй, я могу сделать кое-что еще, чтобы замедлить их. Наверняка они захотят добраться до меня. Что ж, их ждет сюрприз…
— Что значит не хотите идти? — потрясенно переспросил Талискер. Перед ним стояли призраки, неприкаянные души, которых некромантия Зарруса обрекла на вечные бесцельные скитания по «пустоте». Они должны мечтать об упокоении, разве не так?
— Дункан, — приглушенно сказал Малки, — кажется, я понимаю, что они имеют в виду.
— И что же?
— Ну, они каким-то образом узнали, что их физические тела все еще живы. И, поскольку это правда, срабатывает инстинкт самосохранения.
— Ты только погляди на них, Малк, они же мучаются. Им больно… А путешествие по «пустоте», эта агония, может продлиться вечность. И ты говоришь мне, что им все равно?
Горец пожал плечами.
— А если они просто не думали о проблеме в таком ключе? Давай-ка я с ними поговорю.
— Полагаю, хуже не будет.
— Ладно… Послушайте, вы. Меня зовут Малколм Маклеод, и я тоже бродил по «пустоте». Я был человеком, был призраком, был неприкаянным духом. И когда-нибудь я опять упокоюсь. Вот что я вам скажу: природа установила особый порядок для подобных вещей. Приходит время, когда человеку пора на отдых. Я понимаю: должно быть, вам не хочется умирать, вы полагаете, что еще не готовы. Да, иногда бывает так. Но смерть — не всегда зло. Вы не желаете обретать упокоение, поскольку думаете, будто ваши тела еще живы. На самом деле…
Малки сделал паузу, потому что потерянные зашевелились. Первая ответная реакция за все время их разговора.
Раздался тихий шелест, словно по толпе прокатилась волна едва слышных шепотков.
— Ваши тела… — Малки нервно взглянул на Талискера, и тот ободряюще кивнул, — были похищены Заррусом и анем… амин… короче, возвращены к жизни с помощью демона. А самое худшее — то, что, пользуясь вашими телами, эти твари убивают ваших же собратьев. — Малки твердо глянул на глашатая потерянных душ. — Деяния Зарруса порочны. Так не должно быть. И мы просим помочь нам.
— Я поговорю с ними, — ответил призрак странным, исполненным болью голосом. Он вернулся в толпу, и призраки поглотили его. Не было ничего похожего на разговор, тем более — на спор. По крайней мере Талискер и Малки ничего не слышали, и все же они отошли в сторону, не желая мешать.
— Спасибо, Малк, — сказал Талискер. — Это и впрямь дало какой-то результат.
— Ну да… Надеюсь, получится.
«Пустота» в очередной раз содрогнулась от боли.
— Лучше бы они думали побыстрее, — нахмурился Талискер. — Не стоит надолго здесь задерживаться.
Они снова приблизились к призракам как раз в тот момент, когда их глашатай вышел из толпы. Когда он заговорил, в его голосе не было и намека на эмоции, однако и слов оказалось достаточно, чтобы Талискер содрогнулся.
— Мы пойдем, — прошептал мертвец. — Ради мести…
Вновь послышался странный трескучий звук, «пустота» вздрогнула, и Талискер с Малки едва удержались на ногах. В отличие от них призраки стояли твердо, словно их несла какая-то невидимая волна.
«Это и впрямь мертвецы, — подумал Талискер. — Они разбалансировали „пустоту“. Их присутствие нарушает равновесие межвременья. Мы должны забрать их отсюда, и поскорее».
Он снова поднял Бразнаир, и из камня ударил луч света, точно указывая дорогу.
— Думаю, нам надо идти туда, Дункан, — сказал Малки.
— Угу. А еще лучше — бежать.
Наверное, это была самая мрачная и угрюмая армия, которая когда-либо собиралась в Сутре. Мокрые, грязные, измученные люди. Многие были ранены и обожжены. Их волосы, ресницы и брови пребывали в том же состоянии, что и у их юного императора.
Целые отряды занимались расчисткой моста, и поэтому им пришлось побросать мертвых товарищей в реку. Тела были неузнаваемы, плоть спеклась в черную массу. Огонь был так силен, что некоторые кости сплавились друг с другом; шореты, феины и сиды — все действительно оказались на равных, неразличимые в жестокой смерти. Те, которым было поручено это задание, освобождались от последующих боев и могли заниматься вспомогательными работами. Невероятно, но многие отказались от этой поблажки. Они были исполнены такой мрачной решимости, что никто не осмелился увещевать их.
Шел сильный дождь. Река снова превратилась в бурный поток и ревела под ногами. И хотя сырость и непролазная слякоть затрудняли работу, Туланн радовался ненастью. Вонь сгоревшей плоти слишком сильно деморализовала людей, а дождь смывал запах, наполняя воздух свежестью.
Туланн выехал вперед, положив руку на гриву серой лошади, подаренной ему Сигридом. Сам тан находился подле него, сидя на огромном рыжем жеребце. Здесь же были Фрейя, Рако, Йиска и Мелисенда.
На миг воцарилась полная тишина. Никто не шевелился, никто не смел приблизиться к Туланну.
Император был полон решимости. Когда прибудут потерянные души, он отправится в Дурганти вместе с ними. Сам поведет в бой свои войска. Если же потерянные не явятся, он лично швырнет Йиску и Мелисенду в пропасть. Так они стояли у края моста и ждали — в полной готовности. Минуты проходили за минутами, но все было тихо.
— Туланн, — Сигрид наклонился к нему, — пожалуй, нам следовало подождать их прибытия, прежде чем строить армию. На этот раз люди могут умереть от холода.
Туланн нахмурил обгоревшие брови.
— Нет, Сигрид. Мы должны быть готовы.
Они бегут со всех ног. Кругом непроглядная тьма, и кажется, что они движутся очень медленно или не движутся вовсе. «Пустота» снова вздрагивает и корчится. «Что, если она разрушится? — думает Талискер. — Пострадают ли тогда и два мира, лежащие за ее пределами?»
Следом за ними бегут потерянные души. Бегут неслышно, однако здесь даже тишина имеет звучание. Талискер задыхается в тяжелом, густом как патока воздухе.
— Дункан, вперед!
Талискер смотрит вперед. Там снова огонь.
— Что, если они не придут? — Сигрид говорил тихо, чтобы не деморализовать своих людей окончательно. — Что, если сидская ведьма ошиблась?
— Тогда она умрет… В любом случае, Сигрид, Талискер — герой твоего народа — должен прийти в суровую годину и спасти всех от напасти. Феины так романтичны… У них есть вера. Так почему же ее нет у тебя?
Сигрид не ответил, его лицо еще больше посуровело.
Туланн неотрывно смотрел прямо перед собой, и поэтому он одним из последних заметил, как в небе над северной оконечностью ущелья начало разгораться пламя, а воздух задрожал от жары.
— Туланн… Сир, смотрите!
— Как раз вовремя, — пробормотал он и покосился на Мелисенду. Она глядела в сторону севера, как и остальные. Однако сидская колдунья была спокойной — или хотела казаться таковой…
Туланн никогда прежде не видел Талискера, но был уверен, что это может быть только легендарный герой феинов. Высокий рыжеволосый человек вбежал в портал, едва тот достаточно расширился.
За спиной Талискера стояли мертвецы. Когда окно портала раздалось в стороны, Туланн изумленно вздохнул. Боги! Да сколько же их там? Тысячи и тысячи — мертвые бежали следом за Талискером; их лица были исполнены мрачной решимости.
Когда Талискер приблизился к краю «пустоты», послышался скрежещущий звук; портал заколыхался. Туланну показалось, что он вот-вот взорвется.
— Отойдите! — крикнул он своим людям. — Назад!
Талискер пробежал сквозь пламя и рухнул на влажную землю. Он тотчас вспомнил о потерянных душах и оглянулся, чтобы проверить, действует ли еще портал, Мелисенда ударила коня пятками и галопом подскакала к Дункану.
— Талискер, дай мне Бразнаир! — крикнула она. — Быстрее!
Туланну показалось, что Талискер заколебался. Он промедлил гораздо дольше, чем можно было ожидать, затем все-таки швырнул камень Мелисенде, и та ловко его поймала. Соскочив с лошади, сида встала подле окна портала; Бразнаир ярко разгорелся в ее ладони, поднятой над головой. Зеленый свет прорезал реальность Сутры, словно расколов ее на части. Мертвые воины ответили на призыв Бразнаира и потоком устремились за Мелисендой.
Талискер подошел к Туланну и Сигриду и чуть поклонился. Вместе с ним подошел еще один воин; теперь, когда он стоял ближе, Туланн понял, что это не один из потерянных. Было трудно понять, живой воин или мертвый. По другую руку от Талискера находился глашатай призраков. Именно он и заговорил первым.
— Тан и император, — раздался мертвенный хриплый голос, — как и в жизни, так и в смерти, мы — ваши верные слуги. Мы желаем лишь вернуть нашу плоть и упокоиться в земле.
Пока он говорил, воины продолжали выходить из портала и выстраиваться в ряды — в мрачной тишине. За спиной у императора кто-то тихо ахнул, узнав одного из призраков.
— Будьте осторожны, — сказал глашатай. — Не вздумайте прикасаться к нам.
Туланн невольно вздрогнул, осознав, что мертвецы материальны. Дождь вымочил их белую кожу, отчего она выглядела яркой, почти светящейся. Бесплотные души погибших обретали твердые тела, в то время как призраки должны были бы растаять при свете дня.
— Боюсь, Туланн, у нас налицо все та же проблема. — Сигрид кивнул в сторону Аон Кранна. — Надо перевести всю эту ораву через мост.
— Нет, — отозвался мертвец. — Нам не нужен мост.
Потерянные души все еще проходили через портал, когда Мелисенда заметила в отдалении какое-то странное движение.
— Скорее! — крикнула она. — Что-то приближается… Коранниды!
Тварей было около тысячи. Они бежали, неся горящие головни, и пламя освещало «пустоту».
— Скорей же!
Туланн смотрел в сторону портала, не вполне понимая, что происходит. Ему никогда не приходилось видеть такое количество кораннидов разом. Да и, пожалуй, мало кто мог этим похвастаться.
— Мелисенда, выходи! Выходи оттуда! — крикнул Талискер. — Нужно закрыть портал.
Она не обратила внимания. Еще около трех десятков потерянных оставалось в «пустоте».
— Выходи! — завопил Туланн.
Наблюдатели, ожидавшие на краю ущелья, ничего не могли предпринять, но воины — и живые, и мертвые — приготовили оружие.
Они успели. Мелисенда отскочила как раз в тот миг, когда «пустота» издала еще один натужный крик. Коранниды были так близко, что сида почувствовала их отвратительное зловоние. Послышался взрыв; пламя раздалось в стороны более чем на пятьдесят футов. К счастью, Мелисенде удалось уклониться от огня.
Союзники издавали радостные кличи и хлопали друг друга по плечам, словно битва была уже выиграна. Потерянные же недвижно стояли в потоках дождя; они ждали.
Туланн мрачно обозрел свое воинство. Он был рад, что на сей раз удалось избежать резни, и в то же время понимал — теперь не может быть никакого отступления. Никакой капитуляции. Император слышал радостный рев вдохновленных людей и знал, что посылает их на смерть. Даже если они победят, многие, очень многие не вернутся в Руаннох Вер. Это был тот урок, который он получил днем раньше на пепелище Аон Кранна. Урок, который сделал его настоящим императором.
На этот раз он не стал произносить возвышенных речей; все было ясно без слов. Туланн поднял руку, призывая к тишине, и дождался, пока умолкнет толпа.
— Идемте, — сказал он.
Я вижу, как они приближаются. Они словно цунами — огромная ревущая волна, сметающая все на своем пути. Безжалостное цунами возмездия. Шореты, феины, сидские орлы, медведи, волки, рыси… А на гребне этой злой, огромной волны — белая пена. Потерянные души.
Потерянные идут сюда, чтобы вернуть свою плоть.
Мне страшно. Я был бы глупцом, если бы не чувствовал страха. Однако моя уязвимость продлится недолго…
Хватит! Я не желаю на это смотреть.
— Держись ближе, Дункан! — крикнул Малки. — Держись ближе ко мне.
Талискер кивнул на бегу. Он спешил пересечь мост. Рядом с ним плечом к плечу бежали Малколм, Рако и Мелисенда. Талискер с удивлением заметил, что сидская колдунья успела разжиться коротким мечом и кинжалом.
— А ты куда собралась, Мелисенда? — грубовато спросил он.
— Это моя битва, — ответила она, кивнув на потерянных. — Я такая же, как они. Я желаю обрести плоть и упокоение.
Потерянные души пересекали пропасть. Они бежали по воздуху словно по тверди и ворвались в бой, как живое воплощение ярости.
Талискер неоднократно видел сражения, но так и не научился равнодушно взирать на кровь и смерть. А на сей раз все было еще хуже. Гораздо хуже. Едва они пересекли Аон Кранн, Талискер узрел, как потерянные души возвращают свою плоть. Он застонал от ужаса и отвращения, бессильно выругавшись. Рот наполнился горячей слюной, и Талискер прижал ладонь к губам, борясь с тошнотой.
Потерянные хватали ближайшего шарда или флэйя, пытаясь заключить его в смертельные объятия. Не имело значения, удавалось им это или же нет. В любом случае процесс обращения начинался с момента контакта. Только при неудаче он протекал медленнее и продолжался дольше. Потерянные души разъедали тела шардов и флэйев своими прикосновениями; плоть монстров шипела и растворялась. Казалось, этот контакт причиняет тварям Зарруса немыслимую боль, они кричали и выли, стараясь вырваться из хватки потерянных. Умирая, чудовища растекались лужами зеленоватой жижи, и воздух наполнялся зловонием разлагающейся плоти.
По счастью, у Талискера не было времени рассматривать эти леденящие кровь подробности. На него насел кораннид, и пришлось яростно отбиваться. Бок о бок с Талискером сражались Рако и Малки, а Мелисенда и Йиска прикрывали его спину. Талискеру было трудно действовать одной рукой, однако он заранее прикрепил на изуродованное предплечье маленький щит и отбивался им от врагов, памятуя, что кораннидов, так же как и флэйев, нельзя подпускать вплотную. Убить их было труднее, чем он помнил, хотя, наверное, Дункан просто постарел. К тому времени, как они с Малки уложили трех или четырех противников, у Талискера окончательно сбилось дыхание, и по боку потекла теплая кровь.
Он услышал крик Мелисенды и обернулся. Сида билась в руках огромного кораннида. Его тело уже начало изменяться, становясь серой тенью и постепенно приобретая женские черты. Вступил в бой Йиска, ударив тварь длинным копьем, но кораннид увернулся неуловимым движением, и древко разломилось напополам.
Отшвырнув копье, Йиска выдернул из ножен меч. Талискер ринулся на помощь, сообразив, что его молодой друг не слишком искусен в обращении с оружием. Он рубанул кораннида по руке, отсекая запястье. Чудовище отпустило Мелисенду; из раны посыпались насекомые и мерзкие личинки. Освободившись, Мелисенда немедленно напала на кораннида, и совместными усилиями они добили гадкую тварь.
Талискер обратил свой взгляд к стенам Дурганти, стремясь пробиться вперед. Он знал, что в бою важен каждый фут отвоеванной земли и время не терпит. В ушах у него гудело от прилива крови, а бешеный стук сердца отдавался в висках.
— Талискер…
Сперва он решил, что голос почудился ему в пылу боя. Но в следующий момент маленькая рука Мелисенды легла на плечо, и Талискер остановился.
— Что?
— Вот. Возьми. — Она протянула ему Бразнаир. Талискер молча смотрел на нее, пока Мелисенда не осознала, что он не может принять камень, покуда держит меч. — О… — пролепетала она и опустила Бразнаир в мешочек, висящий на поясе Талискера.
Талискер ринулся вперед, спеша вернуться в бой, пока не прошел запал. Однако Мелисенда вновь удержала его, взяв за запястье.
— Ради бога, Мелисенда…
— Послушай меня. Нужно добраться до Зарруса — и как можно скорее. Необходимо уничтожить его. У нас очень, очень мало времени. Не ввязывайся в бой. Возьми своих друзей и поторопись. Заррус прячется в подземельях Дурганти.
Голос Мелисенды становился все слабее, а тело начало блекнуть и таять, делаясь все более прозрачным. Несколько секунд — и Талискер уже видел сквозь него серебристые дождевые струи.
— Что происходит?
— Один из потерянных нашел мою смертную плоть. — Ее слова звучали тихо-тихо, на грани слышимости, и Талискер придвинулся так близко, как только мог.
Время дорого; моя божественная сущность ускользает у меня изрук. Моя сила может оказаться несравненно меньше, нежели я ожидал. Мне пришлось убить слуг. Было больно и горько делать это, тем более собственными руками. Кажется, во мне не сохранилось ничего из животных инстинктов этой жестокой скотины — Зарруса. И все же пришлось. Я отравил тех, кого смог, а остальных зарубил мечом.
Я протягиваю руку, и крошечные искорки и водовороты силы играют вокруг нее. Час близится. Если потерянные души действительно возвращаются из «пустоты», они уничтожат моих созданий. И тогда сила будет утрачена. Ах как было бы обидно потерять ее в тот момент, когда я сотворю последний кетурит. Ладно, я успею… должен успеть.
Вместе с потерянными из «пустоты» идет кто-то еще. Готов поспорить: я знаю, кто именно. Что ж, он окажется здесь как раз вовремя, чтобы увидеть мое вознесение. Добро пожаловать, дорогойотец!
Пожалуй, я могу сделать кое-что еще, чтобы замедлить их. Наверняка они захотят добраться до меня. Что ж, их ждет сюрприз…
— Что значит не хотите идти? — потрясенно переспросил Талискер. Перед ним стояли призраки, неприкаянные души, которых некромантия Зарруса обрекла на вечные бесцельные скитания по «пустоте». Они должны мечтать об упокоении, разве не так?
— Дункан, — приглушенно сказал Малки, — кажется, я понимаю, что они имеют в виду.
— И что же?
— Ну, они каким-то образом узнали, что их физические тела все еще живы. И, поскольку это правда, срабатывает инстинкт самосохранения.
— Ты только погляди на них, Малк, они же мучаются. Им больно… А путешествие по «пустоте», эта агония, может продлиться вечность. И ты говоришь мне, что им все равно?
Горец пожал плечами.
— А если они просто не думали о проблеме в таком ключе? Давай-ка я с ними поговорю.
— Полагаю, хуже не будет.
— Ладно… Послушайте, вы. Меня зовут Малколм Маклеод, и я тоже бродил по «пустоте». Я был человеком, был призраком, был неприкаянным духом. И когда-нибудь я опять упокоюсь. Вот что я вам скажу: природа установила особый порядок для подобных вещей. Приходит время, когда человеку пора на отдых. Я понимаю: должно быть, вам не хочется умирать, вы полагаете, что еще не готовы. Да, иногда бывает так. Но смерть — не всегда зло. Вы не желаете обретать упокоение, поскольку думаете, будто ваши тела еще живы. На самом деле…
Малки сделал паузу, потому что потерянные зашевелились. Первая ответная реакция за все время их разговора.
Раздался тихий шелест, словно по толпе прокатилась волна едва слышных шепотков.
— Ваши тела… — Малки нервно взглянул на Талискера, и тот ободряюще кивнул, — были похищены Заррусом и анем… амин… короче, возвращены к жизни с помощью демона. А самое худшее — то, что, пользуясь вашими телами, эти твари убивают ваших же собратьев. — Малки твердо глянул на глашатая потерянных душ. — Деяния Зарруса порочны. Так не должно быть. И мы просим помочь нам.
— Я поговорю с ними, — ответил призрак странным, исполненным болью голосом. Он вернулся в толпу, и призраки поглотили его. Не было ничего похожего на разговор, тем более — на спор. По крайней мере Талискер и Малки ничего не слышали, и все же они отошли в сторону, не желая мешать.
— Спасибо, Малк, — сказал Талискер. — Это и впрямь дало какой-то результат.
— Ну да… Надеюсь, получится.
«Пустота» в очередной раз содрогнулась от боли.
— Лучше бы они думали побыстрее, — нахмурился Талискер. — Не стоит надолго здесь задерживаться.
Они снова приблизились к призракам как раз в тот момент, когда их глашатай вышел из толпы. Когда он заговорил, в его голосе не было и намека на эмоции, однако и слов оказалось достаточно, чтобы Талискер содрогнулся.
— Мы пойдем, — прошептал мертвец. — Ради мести…
Вновь послышался странный трескучий звук, «пустота» вздрогнула, и Талискер с Малки едва удержались на ногах. В отличие от них призраки стояли твердо, словно их несла какая-то невидимая волна.
«Это и впрямь мертвецы, — подумал Талискер. — Они разбалансировали „пустоту“. Их присутствие нарушает равновесие межвременья. Мы должны забрать их отсюда, и поскорее».
Он снова поднял Бразнаир, и из камня ударил луч света, точно указывая дорогу.
— Думаю, нам надо идти туда, Дункан, — сказал Малки.
— Угу. А еще лучше — бежать.
Наверное, это была самая мрачная и угрюмая армия, которая когда-либо собиралась в Сутре. Мокрые, грязные, измученные люди. Многие были ранены и обожжены. Их волосы, ресницы и брови пребывали в том же состоянии, что и у их юного императора.
Целые отряды занимались расчисткой моста, и поэтому им пришлось побросать мертвых товарищей в реку. Тела были неузнаваемы, плоть спеклась в черную массу. Огонь был так силен, что некоторые кости сплавились друг с другом; шореты, феины и сиды — все действительно оказались на равных, неразличимые в жестокой смерти. Те, которым было поручено это задание, освобождались от последующих боев и могли заниматься вспомогательными работами. Невероятно, но многие отказались от этой поблажки. Они были исполнены такой мрачной решимости, что никто не осмелился увещевать их.
Шел сильный дождь. Река снова превратилась в бурный поток и ревела под ногами. И хотя сырость и непролазная слякоть затрудняли работу, Туланн радовался ненастью. Вонь сгоревшей плоти слишком сильно деморализовала людей, а дождь смывал запах, наполняя воздух свежестью.
Туланн выехал вперед, положив руку на гриву серой лошади, подаренной ему Сигридом. Сам тан находился подле него, сидя на огромном рыжем жеребце. Здесь же были Фрейя, Рако, Йиска и Мелисенда.
На миг воцарилась полная тишина. Никто не шевелился, никто не смел приблизиться к Туланну.
Император был полон решимости. Когда прибудут потерянные души, он отправится в Дурганти вместе с ними. Сам поведет в бой свои войска. Если же потерянные не явятся, он лично швырнет Йиску и Мелисенду в пропасть. Так они стояли у края моста и ждали — в полной готовности. Минуты проходили за минутами, но все было тихо.
— Туланн, — Сигрид наклонился к нему, — пожалуй, нам следовало подождать их прибытия, прежде чем строить армию. На этот раз люди могут умереть от холода.
Туланн нахмурил обгоревшие брови.
— Нет, Сигрид. Мы должны быть готовы.
Они бегут со всех ног. Кругом непроглядная тьма, и кажется, что они движутся очень медленно или не движутся вовсе. «Пустота» снова вздрагивает и корчится. «Что, если она разрушится? — думает Талискер. — Пострадают ли тогда и два мира, лежащие за ее пределами?»
Следом за ними бегут потерянные души. Бегут неслышно, однако здесь даже тишина имеет звучание. Талискер задыхается в тяжелом, густом как патока воздухе.
— Дункан, вперед!
Талискер смотрит вперед. Там снова огонь.
— Что, если они не придут? — Сигрид говорил тихо, чтобы не деморализовать своих людей окончательно. — Что, если сидская ведьма ошиблась?
— Тогда она умрет… В любом случае, Сигрид, Талискер — герой твоего народа — должен прийти в суровую годину и спасти всех от напасти. Феины так романтичны… У них есть вера. Так почему же ее нет у тебя?
Сигрид не ответил, его лицо еще больше посуровело.
Туланн неотрывно смотрел прямо перед собой, и поэтому он одним из последних заметил, как в небе над северной оконечностью ущелья начало разгораться пламя, а воздух задрожал от жары.
— Туланн… Сир, смотрите!
— Как раз вовремя, — пробормотал он и покосился на Мелисенду. Она глядела в сторону севера, как и остальные. Однако сидская колдунья была спокойной — или хотела казаться таковой…
Туланн никогда прежде не видел Талискера, но был уверен, что это может быть только легендарный герой феинов. Высокий рыжеволосый человек вбежал в портал, едва тот достаточно расширился.
За спиной Талискера стояли мертвецы. Когда окно портала раздалось в стороны, Туланн изумленно вздохнул. Боги! Да сколько же их там? Тысячи и тысячи — мертвые бежали следом за Талискером; их лица были исполнены мрачной решимости.
Когда Талискер приблизился к краю «пустоты», послышался скрежещущий звук; портал заколыхался. Туланну показалось, что он вот-вот взорвется.
— Отойдите! — крикнул он своим людям. — Назад!
Талискер пробежал сквозь пламя и рухнул на влажную землю. Он тотчас вспомнил о потерянных душах и оглянулся, чтобы проверить, действует ли еще портал, Мелисенда ударила коня пятками и галопом подскакала к Дункану.
— Талискер, дай мне Бразнаир! — крикнула она. — Быстрее!
Туланну показалось, что Талискер заколебался. Он промедлил гораздо дольше, чем можно было ожидать, затем все-таки швырнул камень Мелисенде, и та ловко его поймала. Соскочив с лошади, сида встала подле окна портала; Бразнаир ярко разгорелся в ее ладони, поднятой над головой. Зеленый свет прорезал реальность Сутры, словно расколов ее на части. Мертвые воины ответили на призыв Бразнаира и потоком устремились за Мелисендой.
Талискер подошел к Туланну и Сигриду и чуть поклонился. Вместе с ним подошел еще один воин; теперь, когда он стоял ближе, Туланн понял, что это не один из потерянных. Было трудно понять, живой воин или мертвый. По другую руку от Талискера находился глашатай призраков. Именно он и заговорил первым.
— Тан и император, — раздался мертвенный хриплый голос, — как и в жизни, так и в смерти, мы — ваши верные слуги. Мы желаем лишь вернуть нашу плоть и упокоиться в земле.
Пока он говорил, воины продолжали выходить из портала и выстраиваться в ряды — в мрачной тишине. За спиной у императора кто-то тихо ахнул, узнав одного из призраков.
— Будьте осторожны, — сказал глашатай. — Не вздумайте прикасаться к нам.
Туланн невольно вздрогнул, осознав, что мертвецы материальны. Дождь вымочил их белую кожу, отчего она выглядела яркой, почти светящейся. Бесплотные души погибших обретали твердые тела, в то время как призраки должны были бы растаять при свете дня.
— Боюсь, Туланн, у нас налицо все та же проблема. — Сигрид кивнул в сторону Аон Кранна. — Надо перевести всю эту ораву через мост.
— Нет, — отозвался мертвец. — Нам не нужен мост.
Потерянные души все еще проходили через портал, когда Мелисенда заметила в отдалении какое-то странное движение.
— Скорее! — крикнула она. — Что-то приближается… Коранниды!
Тварей было около тысячи. Они бежали, неся горящие головни, и пламя освещало «пустоту».
— Скорей же!
Туланн смотрел в сторону портала, не вполне понимая, что происходит. Ему никогда не приходилось видеть такое количество кораннидов разом. Да и, пожалуй, мало кто мог этим похвастаться.
— Мелисенда, выходи! Выходи оттуда! — крикнул Талискер. — Нужно закрыть портал.
Она не обратила внимания. Еще около трех десятков потерянных оставалось в «пустоте».
— Выходи! — завопил Туланн.
Наблюдатели, ожидавшие на краю ущелья, ничего не могли предпринять, но воины — и живые, и мертвые — приготовили оружие.
Они успели. Мелисенда отскочила как раз в тот миг, когда «пустота» издала еще один натужный крик. Коранниды были так близко, что сида почувствовала их отвратительное зловоние. Послышался взрыв; пламя раздалось в стороны более чем на пятьдесят футов. К счастью, Мелисенде удалось уклониться от огня.
Союзники издавали радостные кличи и хлопали друг друга по плечам, словно битва была уже выиграна. Потерянные же недвижно стояли в потоках дождя; они ждали.
Туланн мрачно обозрел свое воинство. Он был рад, что на сей раз удалось избежать резни, и в то же время понимал — теперь не может быть никакого отступления. Никакой капитуляции. Император слышал радостный рев вдохновленных людей и знал, что посылает их на смерть. Даже если они победят, многие, очень многие не вернутся в Руаннох Вер. Это был тот урок, который он получил днем раньше на пепелище Аон Кранна. Урок, который сделал его настоящим императором.
На этот раз он не стал произносить возвышенных речей; все было ясно без слов. Туланн поднял руку, призывая к тишине, и дождался, пока умолкнет толпа.
— Идемте, — сказал он.
Я вижу, как они приближаются. Они словно цунами — огромная ревущая волна, сметающая все на своем пути. Безжалостное цунами возмездия. Шореты, феины, сидские орлы, медведи, волки, рыси… А на гребне этой злой, огромной волны — белая пена. Потерянные души.
Потерянные идут сюда, чтобы вернуть свою плоть.
Мне страшно. Я был бы глупцом, если бы не чувствовал страха. Однако моя уязвимость продлится недолго…
Хватит! Я не желаю на это смотреть.
— Держись ближе, Дункан! — крикнул Малки. — Держись ближе ко мне.
Талискер кивнул на бегу. Он спешил пересечь мост. Рядом с ним плечом к плечу бежали Малколм, Рако и Мелисенда. Талискер с удивлением заметил, что сидская колдунья успела разжиться коротким мечом и кинжалом.
— А ты куда собралась, Мелисенда? — грубовато спросил он.
— Это моя битва, — ответила она, кивнув на потерянных. — Я такая же, как они. Я желаю обрести плоть и упокоение.
Потерянные души пересекали пропасть. Они бежали по воздуху словно по тверди и ворвались в бой, как живое воплощение ярости.
Талискер неоднократно видел сражения, но так и не научился равнодушно взирать на кровь и смерть. А на сей раз все было еще хуже. Гораздо хуже. Едва они пересекли Аон Кранн, Талискер узрел, как потерянные души возвращают свою плоть. Он застонал от ужаса и отвращения, бессильно выругавшись. Рот наполнился горячей слюной, и Талискер прижал ладонь к губам, борясь с тошнотой.
Потерянные хватали ближайшего шарда или флэйя, пытаясь заключить его в смертельные объятия. Не имело значения, удавалось им это или же нет. В любом случае процесс обращения начинался с момента контакта. Только при неудаче он протекал медленнее и продолжался дольше. Потерянные души разъедали тела шардов и флэйев своими прикосновениями; плоть монстров шипела и растворялась. Казалось, этот контакт причиняет тварям Зарруса немыслимую боль, они кричали и выли, стараясь вырваться из хватки потерянных. Умирая, чудовища растекались лужами зеленоватой жижи, и воздух наполнялся зловонием разлагающейся плоти.
По счастью, у Талискера не было времени рассматривать эти леденящие кровь подробности. На него насел кораннид, и пришлось яростно отбиваться. Бок о бок с Талискером сражались Рако и Малки, а Мелисенда и Йиска прикрывали его спину. Талискеру было трудно действовать одной рукой, однако он заранее прикрепил на изуродованное предплечье маленький щит и отбивался им от врагов, памятуя, что кораннидов, так же как и флэйев, нельзя подпускать вплотную. Убить их было труднее, чем он помнил, хотя, наверное, Дункан просто постарел. К тому времени, как они с Малки уложили трех или четырех противников, у Талискера окончательно сбилось дыхание, и по боку потекла теплая кровь.
Он услышал крик Мелисенды и обернулся. Сида билась в руках огромного кораннида. Его тело уже начало изменяться, становясь серой тенью и постепенно приобретая женские черты. Вступил в бой Йиска, ударив тварь длинным копьем, но кораннид увернулся неуловимым движением, и древко разломилось напополам.
Отшвырнув копье, Йиска выдернул из ножен меч. Талискер ринулся на помощь, сообразив, что его молодой друг не слишком искусен в обращении с оружием. Он рубанул кораннида по руке, отсекая запястье. Чудовище отпустило Мелисенду; из раны посыпались насекомые и мерзкие личинки. Освободившись, Мелисенда немедленно напала на кораннида, и совместными усилиями они добили гадкую тварь.
Талискер обратил свой взгляд к стенам Дурганти, стремясь пробиться вперед. Он знал, что в бою важен каждый фут отвоеванной земли и время не терпит. В ушах у него гудело от прилива крови, а бешеный стук сердца отдавался в висках.
— Талискер…
Сперва он решил, что голос почудился ему в пылу боя. Но в следующий момент маленькая рука Мелисенды легла на плечо, и Талискер остановился.
— Что?
— Вот. Возьми. — Она протянула ему Бразнаир. Талискер молча смотрел на нее, пока Мелисенда не осознала, что он не может принять камень, покуда держит меч. — О… — пролепетала она и опустила Бразнаир в мешочек, висящий на поясе Талискера.
Талискер ринулся вперед, спеша вернуться в бой, пока не прошел запал. Однако Мелисенда вновь удержала его, взяв за запястье.
— Ради бога, Мелисенда…
— Послушай меня. Нужно добраться до Зарруса — и как можно скорее. Необходимо уничтожить его. У нас очень, очень мало времени. Не ввязывайся в бой. Возьми своих друзей и поторопись. Заррус прячется в подземельях Дурганти.
Голос Мелисенды становился все слабее, а тело начало блекнуть и таять, делаясь все более прозрачным. Несколько секунд — и Талискер уже видел сквозь него серебристые дождевые струи.
— Что происходит?
— Один из потерянных нашел мою смертную плоть. — Ее слова звучали тихо-тихо, на грани слышимости, и Талискер придвинулся так близко, как только мог.