Лау Миллер. Певец Преданий

   — Все в порядке, Эффи. — Йиска отвел ее в коттедж, который в темноте выглядел как настоящий домик фей из волшебной сказки. Прохладный ночной воздух в саду был напоен запахами трав и древесного дыма, поднимавшегося из трубы хогана.
   — Как ты себя чувствуешь? — спросил Йиска. Он завернул девушку в теплое одеяло, чуть приобняв за плечи, и Эффи, обычно нетерпимая к чужим прикосновениям, поняла, что не возражает против этого.
   — Нормально. Просто устала.
   — Хорошо. Ты ужинала? Понимаю, что у тебя сложные взаимоотношения с едой…
   — Нет. Меня не всегда рвет, когда я пытаюсь что-нибудь съесть. — Эффи ощутила укол раздражения. Никто никогда не говорил с ней об этом прежде. — Я не полная дура, знаешь ли.
   — Ты вовсе не дура, — отозвался Йиска. — Действительно знаю.
 
   Знакомый говорок телевизора встретил их у входной двери — маниакально-восторженный голос диктора рекламы. Йиска осторожно постучал и вошел внутрь, перелезая через сумки, приготовленные в дорогу. Тетушка Милли удобно устроилась на диванчике с большим пакетом хрустящей картошки. «Чипсы, — вспомнила Эффи. — В Америке это называется чипсы». Едва они с Йиской вошли, как тетушка Милли вскочила с места и захлопотала вокруг них. Она принесла Эффи большую чашку горячего шоколада, показала ей спальню и отругала Йиску за то, что он так долго не давал «бедной девочке» улечься в постель.
   Это было два часа назад. Телевизор умолк, когда ушел Йиска. Воцарилась тишина — лишь время от времени, когда налетал ветерок, стукалась о раму неплотно прикрытая створка окна. Эффи повертелась с боку на бок, стараясь найти наиболее удобное положение. Не спалось. В результате она вздохнула и села на кровати, поплотнее завернувшись в одеяло.
   Взгляд ее упал на коробку с Малки, стоящую на шкафу в противоположном углу комнаты. Эффи вылезла из постели, взяла коробку и отнесла ее обратно на кровать. Снова забравшись под одеяло, она откинула крышку.
   — Малки, — прошептала она. — Малки, ты здесь?
   Нет ответа — только приятный запах кедра и трав, которые Йиска рассыпал по дну. Эффи разочарованно вздохнула. Похоже, затея провалилась — Малки не смог материализоваться в Америке. Или, возможно, он является только на зов Талискера. Это казалось более похожим на правду. Малки был кем-то вроде ангела-хранителя Дункана — во всяком случае, так полагала Эффи. Она закрыла коробку и поставила ее возле стола. И в этот момент у нее над ухом раздался голос, проговоривший с кошмарным шотландским акцентом:
   — Так ты собираешься со мной трепаться или нет?
   Она обернулась. У изголовья кровати стоял Малки. Темно-красные шторы просвечивали сквозь его тело, точно сотканное из тумана.
   — Малки, — прошептала Эффи, — привет! Я так рада тебя видеть…
   Малки обвел взглядом комнату.
   — О, мы в Америке? Здесь все выглядит по-другому. И пахнет странно…
   Эффи указала наверх. С потолка свисали пучки высушенных трав.
   — Это запасы тетушки Милли. Мы сейчас в ее доме.
   — Ты в порядке, Эффи? У тебя взволнованный вид. Что-то случилось, или ты позвала меня просто поболтать?
   Эффи подобрала колени под одеялом, оперлась на них подбородком и тяжко вздохнула.
   — Я не знаю, Малки. Когда Талискер предложил поехать с вами, я действительно очень обрадовалась. Я думала, что нужна ему — сама по себе, а не просто в память о маме. А теперь мне кажется, что он жалеет об этом. И думает, что принял поспешное решение.
   — Почему ты так считаешь? По-моему, он тебе симпатизирует.
   — Да, но… Они оба смотрят на меня как на маленького ребенка. Будто обо мне постоянно нужно заботиться, присматривать…
   — Нет ничего плохого в том, что они заботятся о тебе, — сказал Малки. — Друзья обычно так и поступают.
   — Ты не понимаешь, Малк. Они думают, что я буду путаться у них под ногами. Талискер и Йиска затеяли большой, опасный поход к каньону Ди Челли. Возможно, они как раз сейчас обсуждают меня. Думают, выдержу ли я путешествие, хватит ли моих сил.
   Малки уселся на краешек кровати; по крайней мере визуально это выглядело именно так. Учитывая, что горец был способен просто висеть в воздухе без всякой опоры, оставалось предположить, что он сделал это скорее для душевного комфорта Эффи, нежели для своего собственного.
   — А ты выдержишь путь? Можешь не отвечать мне, но будь честна по крайней мере сама с собой.
   Эффи укоризненно посмотрела на Малки. Слова призрака обидели и разозлили ее. Малколм тоже сомневается в ней. Все сомневаются. Все без исключения. Неужто она и в самом деле так плоха?
   — Да, — ответила Эффи без малейших колебаний. — Ну, по крайней мере я так думаю… — прибавила она спустя пару секунд. — То есть… Они ведь даже не успели узнать меня как следует, а уже сомневаются. Что мне делать, Малк? Как мне доказать, что я не просто истеричная девица? Я хочу, чтобы они хорошо ко мне относились, потому что я — это я. А не потому что я — дочь Шулы Морган.
   — Нет ничего плохого в том, чтобы быть дочерью Шулы.
   — Я знаю, знаю. Но…
   — По-моему, для начала тебе надо привести в порядок организм. Ты можешь нормально поесть? Ну, не выблевывая все обратно?
   — М-м… Это еще не значит, что я больна, Малк.
   Прозрачные черты лица Малки приобрели озадаченное выражение.
   — Да? А что же тогда это значит?
   — Это… это просто проблема, с которой я должна совладать. Я в состоянии контролировать свой организм.
   — Эффи, куколка, ты же не можешь совсем ничего не есть! Дункан и Йиска не осуждают тебя и не пытаются учить жить. Только здравый смысл подсказывает им, что ты не сможешь проделать такой долгий путь. Тебе надо окрепнуть.
   — Талискер недавно выписался из больницы, — возразила Эффи. — Он тоже еще не окреп.
   — Верно, — кивнул Малки. — Да, видишь ли, Дункан… он особенный. Если необходимо, он берет энергию из ниоткуда.
   — Ты им очень гордишься, да, Малколм?
   — Возможно.
   Талискер почти ничего не рассказал Эффи о грядущем путешествии. Он говорил о нем гораздо менее охотно, чем о Сутре. Было непросто соотнести этого спокойного, молчаливого человека с тем образом, который представлял себе Малки.
   — Он довольно замкнутый, — отважилась сказать Эффи. — Будет непросто сблизиться с ним.
   — Да. Ты права. Точно так. И все же не оставляй попыток. — Малки улыбнулся. — А теперь тебе лучше поспать. Ты, наверное, устала, если вы действительно добирались сюда через полмира.
   Эффи послушно скользнула под одеяло.
   — Малки, ты побудешь со мной? — прошептала она. Эффи и сама не знала, зачем попросила его об этом. А потом вдруг поняла, что присутствие призрака успокаивает ее.
   — Ладно. Я посижу возле кровати, — пробормотал он. — Спи.
   Эффи тихонько рассмеялась. Надо же, она попросила Малки посидеть с ней — точно маленький ребенок, боящийся темноты. И это после того, как она с пеной у рта отстаивала свою самостоятельность. Впрочем, Эффи ни о чем не пожалела. Ее сон был глубок и спокоен.
 
   Горная дорога, ведущая к каньону Ди Челли, пролегала по границе двух штатов. Через пару дней маленькая экспедиция достигла того места, где путь был намертво занесен снегом. Эффи могла смело сказать, что это были самые ужасные двое суток в ее жизни. Зачастую для того, чтобы продвинуться на север, приходилось делать миль пятьдесят к югу. Дороги были перекрыты селевыми потоками или сугробами снега. Временами погоду удавалось предугадать заранее, и тогда Йиска сразу поворачивал джип, чтобы объехать непроходимые участки. А тучи вдруг появлялись словно из ниоткуда и, оседлав гребни гор, подкарауливали беспечных путников. Воздух становился лишь холоднее и холоднее, а Эффи — слабее и слабее. Однако она молчала, зная, что жалобы не прибавят ей любви спутников. Потому что произошел «инцидент».
   Это случилось в то утро, когда они покидали дом тетушки Милли. Эффи отлично выспалась и поднялась с постели с твердым намерением принести как можно больше пользы. Она вышла на кухню и приготовила себе чашку растворимого кофе. Все мысли девушки были заняты грядущим рискованным предприятием. Она напевала под нос и досадливо рассматривала суставы на пальцах, еще покрытые красноватыми болячками. Созерцание болячек вызвало у нее чувство удовлетворения и стыда. Удовлетворение — потому что они подживали. Вот уже четыре дня, как Эффи не засовывала пальцы в горло, дабы вызвать рвоту. Стыд — от того, что эти язвочки пока «украшали» ее руки, напоминая о прошлом.
   Идея пришла в голову внезапно. Она должна избавиться от своих рвотных и слабительных лекарств, и, может быть, это станет началом новой жизни… Более не рассуждая, Эффи вернулась в комнату и схватила синюю косметичку. В ней лежал «дорожный набор» — в том числе сироп таволги, сильное рвотное средство. Эффи выпила его только раз, и это едва не кончилось плачевно. Некоторые люди, страдающие булемией, принимают сироп регулярно, но Эффи надеялась, что до подобного состояния она не дойдет никогда. Здесь же, в косметичке, лежали коричневые бумажные пакеты, зубная щетка с неокисляющейся щетиной, заживляющий крем для рук и небольшое квадратное зеркальце.
   Эффи вытряхнула это добро на стол и решила для начала выкинуть сироп таволги. Несколько секунд она безуспешно сражалась с крышкой и в конце концов похлопала по карманам джинсов, ища, чем бы ее поддеть. Пальцы нащупали мягкий кусочек целлофана. Эффи недоуменно нахмурила брови и извлекла наружу свою находку… Кокаин! Она совершенно забыла о нем, и все последние дни пакетик пролежал в кармане ее джинсов.
   Это было искушение… Эффи не стала лгать себе. Под легким ветерком кондиционера белый пакетик подрагивал и трепетал, будто танцуя в пальцах. «Нет, — сказала себе девушка. — Нет, нет и нет». И, чтобы подстегнуть свою решимость, Эффи заговорила с ним:
   — Что ж, парень, ты оправишься в раковину первым.
   Она раскрыла тонкий пакетик — слишком быстро. Порошок высыпался и разлетелся по комнате, подхваченный ветром. Мельчайшие белые крупинки осели на косметичке, на ее содержимом, разложенном по столу содержимом и… на зеркальце.
   И в этот момент — словно в дурном комедийном фильме — распахивается дверь, и в комнату входит Йиска. А Эффи, стоя в облаке белого порошка, не может удержаться от чиха. Она машинально трет нос…
   Йиска замирает на месте. Дружелюбная улыбка тает, как свечной воск. Губы сжимаются в тонкую линию. На его лице — смесь изумления, разочарования и гнева. Взгляд делается холодным и отрешенным, словно в единый миг Эффи стала для него чужаком, недостойным внимания…
   — Это не… не то, что ты думаешь, — бормочет она, уже понимая, что слова бесполезны.
   Йиска молча чопорно кивает и выходит из комнаты. Эффи изрыгает проклятие и начинает запихивать вещи обратно в сумку.
   — Это правда… То есть это неправда… В смысле… — кричит она ему вслед. — Йиска, подожди. Послушай…
   Он не хочет ни ждать, ни слушать. Он замкнулся в себе. Дружба окончилась — вполне возможно, навсегда.
 
   За прошедшие дни Эффи не единожды пыталась поговорить с ним. Но Йиска оставался глух к извинениям и объяснениям, и потихоньку Эффи начала злиться. Впрочем, она была достаточно честна сама с собой, чтобы понять позицию Йиски. На территории земель навахо было запрещено даже пиво, не говоря уж о более крепких напитках и наркотических средствах. Туристам запрещалось ввозить их, и Йиска честно предупредил об этом Талискера и Эффи. Сама мысль о том, что Эффи пронесла в резервацию кокаин, была для него глубоко оскорбительной, — ведь это означало, что она намеренно презрела закон и обманула его доверие.
   Тем не менее Эффи сделала все возможное, чтобы разъяснить ситуацию. Увы! Ее усилия пропали втуне. Отчаявшись, девушка обратилась за помощью к Талискеру.
   Вечером первого дня пути они остановились в мотеле. Йиска и Родни уже разошлись по постелям, а вот Талискеру не спалось. Эффи услышала, как открылась дверь его комнаты, а через пару секунд до нее долетел тихий звук чирканья спички. Накинув пальто поверх ночной рубашки, Эффи вышла на улицу.
   Талискер стоял, прислонившись к высокому капоту джипа, и курил. Эффи присоединилась к нему, невольно копируя его позу. Талискер без слов протянул ей пачку. Эффи взяла сигарету и глубоко затянулась, наслаждаясь теплом и вкусом дыма.
   — Талискер, может, вы поговорите с Йиской? — Эффи знала, что ей будет тяжело просить его об этом, хотя даже не представляла — насколько, пока не начала свою тираду. Глаза начало щипать от навернувшихся слез. Еще не хватало — разрыдаться перед ним! Эффи проглотила застрявший в горле комок, и все же голос предательски задрожал. — Пожалуйста. Я совершила ошибку. Я догадываюсь, что он вам рассказал, но поверьте: он ошибается…
   Талискер помолчал и глубоко затянулся сигаретой.
   — Он утверждает, что видел, как ты нюхала кокаин в кухне тетушки Милли. Не знаю, как тут можно ошибиться…
   — Да. Я… я понимаю. На самом деле я просто хотела спустить кокаин в раковину. Сироп таволги и его…
   Талискер вопросительно приподнял брови. Очевидно, он не знал, что такое сироп таволги.
   — Эффи, даже если это правда… Ты привезла сюда кокаин, в то время как это строжайше запрещено законами штата. Ты хоть представляешь, что могло случиться, если б его нашли?
   — Я знаю. И прошу прощения. Я уже сбилась со счета, сколько раз я сказала Йиске «прошу прощения». Кажется, он теперь вовсе не желает со мной говорить. Будто отрекся от меня…
   Талискер кивнул, выпустив в воздух огромный клуб дыма.
   — Он перестал в тебя верить, Эффи. И немудрено. Он рассказал мне о вашей первой встрече. О том, в каком ты была состоянии, когда он тебя нашел.
   Эффи опустила глаза и поковыряла землю носком ботинка.
   — Да… ну…
   — Пойми, Йиска приехал в Европу, чтобы найти меня. Он не подряжался спасать твою бессмертную душу.
   — А я никого и не просила спасать мою душу! — рассердилась Эффи. — И уж точно не просила об этом его!
   Талискер издал короткий смешок.
   — Ну да. Те люди, которые слишком много заботятся о других, как правило, не могут помочь сами себе… Твоя мать была такой же.
   — Вы полагаете, Йиска заботится обо мне? — скривилась она. — Это теперь так называется?
   — Заботится — как друг. Насколько я могу судить, он очень искренний человек. И очень прямолинейный. В этом мире подобные качества не всегда кстати… Вот Сутра отлично подошла бы Йиске.
   — Но не мне, да? Поэтому вы не хотите брать меня с собой?
   — С чего ты взяла?
   — Будете отрицать? Не стоит. Я все отлично понимаю — и не жду ни отговорок, ни оправданий. — Эффи вздернула подбородок.
   К ее удивлению, Талискер улыбнулся, а затем рассмеялся.
   — Что тут смешного? — пробурчала она.
   — Я не собираюсь лгать тебе, Эффи: ты права. Мы еще не решили, стоит ли тебе идти туда.
   — И что, черт возьми, смешного? — повторила она, чувствуя, как в душе вздымается гнев.
   — Просто ты мне кое-кого напомнила, когда заговорила об этом, вот и все… Она была так же своенравна, упряма, так же независима… — Внезапно лицо Талискера побледнело. — И также влипала во всевозможные неприятности…
   Он швырнул сигарету на песок, раздавив ее носком ботинка.
   — И вы так же отреклись от нее? — едко спросила Эффи. Не дожидаясь ответа, она отшвырнула окурок и отправилась к себе в комнату.
   Именно поэтому Эффи не увидела, как лицо Талискера исказилось словно от резкой боли…
   … Отрекся ли он от Риган? Нет. Или все-таки — да? Он боролся за нее до последнего. Или, может быть, сделал слишком мало?
   — Это не значит, что я не любил ее, — сказал он в спину Эффи. — Иногда очень непросто…
   Дверь захлопнулась; послышался металлический лязг задвижки.
   — Иногда очень непросто сделать выбор, — пробормотал Талискер.
 
   Медленно, но верно они продвигались на северо-восток. Зима окончательно вступила в свои права. Солнце уже не могло согреть замерзшую землю. Дули ледяные ветры. Над вершиной горы Чинли собирались снежные тучи.

ГЛАВА 5

 
   Минуло уже два часа с тех пор, как он пустился по следу твари. Сумерки окутали лес, и дневная жара мало-помалу сменялась вечерней прохладой. Под зеленым пологом ветвей еще пели неумолчные птицы, но скоро и они отправятся на ночлег. Тогда веселая многоцветная сутолока дневного леса уступит место тишине и темноте. Выйдут из своих логовищ и укрытий ночные животные — в эти часы лес будет безраздельно принадлежать им одним.
   Существо, которое преследовал Рако, происходило не из здешних мест. Впрочем, оно и не было зверем. Тварь… Именно тварь — сложно было подобрать иное определение. Она проламывалась сквозь кусты и заросли, будто стремясь как можно скорее добраться до определенной, одной лишь ей известной цели. Преследуя ее, Рако прошел по горной седловине милях в двадцати к юго-западу от Руаннох Вера и теперь мог только молиться, чтобы тварь не направлялась к своим сородичам. С одним подобным созданием он еще мог попытаться совладать, но несколько неизбежно убьют его.
 
   Все началось неделю назад, когда погиб феинский ребенок. Друзья-мальчишки прибежали в цитадель с плачем и криками. Именно они привели Рако и других воинов на прогалину, где случилось несчастье, но сами не отважились приблизиться к мертвому телу. Рако не мог их винить: мальчик был в буквальном смысле разодран на части. Руки и ноги валялись отдельно от тела, будто хищник сознательно отрывал их — тем же манером, каким дети отрывают ножки паукам. Оставалось только надеяться, что несчастная жертва была уже мертва к тому времени, когда ее тело подверглось подобному расчленению.
   — Возможно, тут поработал медведь, — предположил Харра. Он был начальником стражи и ветераном битвы при Ор Койле, ветераном восстания, поднявшегося пять лет назад. Именно тогда, после его подавления, Харре и Рако пришлось бежать из Дурганти. Оба они нашли приют в Руаннох Вере, куда стекались все выжившие и не схваченные шоретами повстанцы. Харра многое повидал на своем веку, и мало что могло поколебать его душевное равновесие. Однако даже он заметно побледнел при виде изувеченного тела ребенка.
   — Медведь? Это вряд ли, Харра. Глянь-ка туда. — Рако указал на близстоящее дерево. — Ты когда-нибудь слышал, чтобы медведи разбивали голову жертвы о стволы?
   В прожилках древесной коры застряли осколки кости и сгустки крови. Очевидно, кто-то с невероятной силой ударил мальчика о дерево — голова убитого раскололась на куски.
   Харра пожал плечами.
   — Тогда кто же? Ни один человек не сумел бы этого сделать. — Он оглянулся на стайку мальчишек, топтавшихся на краю поляны. — Ладно. Надеюсь, они нам расскажут подробности, когда немного успокоятся.
   — Он умер? — Высокий, дрожащий голосок раздался с края поляны.
   Глупый вопрос — но и мальчик, задавший его, был самым младшим из всех. Рако припомнил, что малыша зовут Кам, ему всего семь лет. Кто-то из старших ребят потянул Кама за рукав, стараясь увести подальше от прогалины.
   — Не смотри туда, Камми. Не смотри…
   Рако подошел к детям, стараясь заслонить от них окровавленную поляну.
   — Боюсь, что так, Кам. — Он обвел взглядом перепуганных мальчишек. — Ну вот что. Ступайте по домам, и пусть ваши матери убедятся, что вы живы и целы. А чуть попозже расскажете, что тут произошло.
   Мальчишки заговорили все разом.
   — Странное создание… Огромное… Уродливое… Выскочило из леса… Синий свет…
   Рако поморщился и поднял руку, призывая к тишине.
   — Не сейчас. Расскажете позже. Ступайте по домам.
   — Сэр, — Кам потянул его за куртку, — я боюсь идти через лес… — Он бросил испуганный взгляд за плечо.
   — Не волнуйся, малыш. — Рако ободряюще улыбнулся. — Все будет хорошо.
   Он подозвал двоих воинов и приказал им проводить детей до города. Похоже, не только Камми, но и ребята постарше вздохнули с облегчением. Теперь они все страшились леса, и только присущая мальчишкам бравада не позволяла им выдать истинных чувств.
   — Ты им веришь? — спросил Рако, когда мальчишки ушли.
   — Не знаю, — пробурчал Харра. — Хотя определенно здесь поработал кто-то, обладающий нечеловеческой силой… Ты прав: вряд ли это зверь. Скорее какая-то тварь… чудовище.
   Рако кивнул.
   — Я тоже так думаю, — сказал он.
 
   Он не ошибся — теперь это было ясно. За первой смертью вскоре последовала вторая. На этот раз тварь видели взрослые — воины, патрулирующие берег озера. Рако прибежал на помощь вместе с отрядом охотников-сидов, но не успел. Тварь исчезла, будто растворившись в воздухе. Это событие пуще прежнего напугало обитателей Руаннох Вера, которые теперь не решались покидать город без крайней необходимости.
   Во время очередной вылазки в лес Рако наконец увидел чудовище и пустился в погоню. Само собой, гораздо разумнее было бы вернуться в Руаннох Вер и позвать подкрепление, но Рако боялся, что тварь снова исчезнет. Вот так он и оказался здесь — вдали от города, один на один с кровожадным созданием. Если тварь нападет, никто не поспешит ему на помощь… И все же упрямство не позволяло Рако отступиться и повернуть назад. В сумерках охотник отлично видел синеватое мерцание, исходившее от тела твари, так что преследовать ее было несложно. Но Рако начал уставать. Теперь он более, чем когда бы то ни было, жалел об утраченном умении трансформации, которым обладали его предки.
   Единственный раз в жизни Рако принял форму зверя. Это случилось около шести лет назад, незадолго до того, как странное проклятие лишило сидов способности к превращению. Рако отлично помнил день, когда он стал Келлидом — медведем сидов, помнил свой неземной восторг, помнил ощущение силы и мощи, переполнявших его тело… Увы! Вскоре после этого волшебное умение сидов внезапно исчезло. Несчастье постигло разом все кланы, повергнув сородичей Рако в отчаяние и горе. Никто не мог понять, почему это произошло. И уж тем более никто не знал, возможно ли исцеление. Многие полагали, что проклятие ниспослали им боги, недовольные вечными распрями между кланами, — тем самым обрекая сидов на неизбежную гибель. Рако отказывался в это верить, однако и ему приходилось признать, что его народ постепенно вырождается. И может выйти так, что через несколько поколений кровь сидов исчезнет вовсе, смешавшись с кровью феинов. В последнее время межрасовые браки становились более частым явлением, а теперь проклятие постигло и тех немногих чистокровных сидов, которые еще обладали способностью оборачиваться животными.
   И все-таки надо продолжать жить, несмотря ни на что. Жить и бороться. Как гласила пословица — сражаться тем оружием, которое вручили тебе боги…
   Боги — не боги, тем не менее оружие у Рако было. Увесистый боевой топор на длинной рукояти, выданный ему Харрой. Топор был тяжел и оттягивал руку, но Рако и помыслить не мог о том, чтобы бросить его. Помимо топора у Рако был еще длинный кинжал в ножнах на поясе, хотя он и не собирался его использовать. Ибо это значило подойти к твари на опасно близкое расстояние. Очень скоро ему придется действовать — или возвратиться к Харре ни с чем. Нужно атаковать чудовище прежде, чем он окончательно устанет и вымотается. Будь у Рако хоть малейший повод прекратить погоню, он повернул бы назад. Впрочем, тварь была совсем близко, и он решился.
   — Эй, ты! — выкрикнул Рако и тут же пожалел об этом. Но было поздно. Чудовище остановилось, обернулось и с яростным ревом ринулось в атаку.
   У Рако мигом пересохло во рту, а сердце бешено заколотилось в груди. Больше всего на свете ему хотелось отшвырнуть свой топор и бежать. Бежать прочь отсюда, как можно дальше от твари. Однако он лишь покрепче уперся ногами в землю и принял боевую стойку, держа оружие наготове. Чуть пригнувшись, Рако замахнулся топором. И в тот момент, когда тварь вырвалась из зарослей и Рако готов был нанести первый удар, он впервые увидел ее лицо…
   Рако вскрикнул и отшатнулся. Он не успел ударить, и тварь нависла над ним. Она двигалась неимоверно быстро для своих габаритов. Выбросив вперед руку, чудовище толкнуло Рако в грудь, и он бы упал навзничь, не окажись за спиной древесный ствол. От резкого удара голова охотника откинулась назад, он крепко приложился затылком о дерево, и перед глазами заплясали разноцветные пятна. На миг Рако утратил ориентацию, а придя в себя, обнаружил, что выронил топор. Он вскрикнул от ярости и отчаяния.
   Голубой свет окружил Рако со всех сторон. Ледяная рука чудовища ухватила его за горло, и охотник захрипел, пытаясь вдохнуть хоть толику воздуха. Рассудком он понимал, что ему конец. Тварь размозжит его голову о ствол и разорвет на части, как поступала с предыдущими жертвами. Лишь инстинкт самосохранения, присущий всем живым, заставлял Рако бороться — пусть он и знал, что это безнадежно.
   Он не умер. Внезапно удушающая хватка на горле ослабла. Чудовище отпустило его и резко отшатнулось. Хрипя и кашляя, Рако упал на колени; трясущиеся ноги отказывались повиноваться. Рако все еще видел чудовище. Голубой свет, исходящий из его тела, сделался ярче. Тварь ревела и мало-помалу отступала, будто бы что-то тянуло ее обратно в заросли.
   По ту сторону кустов послышалось ржание лошади и возбужденные голоса. Только теперь Рако разглядел веревки, обвившие торс и руки твари. Кто-то накинул на монстра петли и теперь упорно тащил за собой.
   Природная осторожность заставила Рако притаиться под прикрытием кустов. Оттуда он осторожно наблюдал за своими неожиданными спасителями, чье внимание было полностью поглощено схваткой.