Лайл Холли. Отвага Соколов (Тайные тексты - 3)

   Ри спокойно улыбнулся:
   - Я знаю, что такое справедливость. И принимаю ее всем сердцем.
   - Итак, ты присоединишься ко мне? Ты станешь учить меня? Отправишься со мной в Калимекку и поможешь мне сделать Гретен паратой?
   Ри посмотрел на Джейма и Янфа.
   - Я последую за тобой куда угодно, - ответил Янф. Джейм кивнул:
   - Я останусь верен тебе, если ты решишь плыть вместе с ней.
   - У тебя отличные друзья, - сказала Ррру-иф.
   - Да, я знаю это.
   - Тогда носи подаренное мной кольцо... а деревце и монета пусть напоминают тебе о том, кем мы с тобой были и кем еще станем. А эту... - Она протянула ему голубую жемчужину и уронила на стол перед ним. - Проглоти ее и поклянись, что будешь верен мне.
   Ри взял жемчужину двумя пальцами. Жаль попусту изводить драгоценный камень, подумал он.
   Однако, поднеся ее ко рту и опустив на язык, Ри вдруг подумал, что суеверие может оказаться не таким уж глупым. А он не намеревался хранить верность Ррру-иф, потому что должен был выдать ее Яну и позаботиться о том, чтобы ее повесили за измену.
   - Я не могу поклясться, что буду верен тебе как женщине, - сказал Ри, снимая жемчужину с языка. - Моя верность уже отдана другой. Как и моя любовь.
   - Мне не нужны твоя любовь и твое тело. У меня есть наложница, и, испытывая плотское желание к тебе, я могу удовлетворить свою похоть другими путями.
   - Тогда я поклянусь в верности тебе как капитану, - сказал Ри. - Такую клятву я могу принести искренне, честно и без всяких поправок.
   - Как твой капитан я приму эту клятву.
   Ри кивнул и проглотил жемчужину. Еще ощущая в горле ее гладкую округлость, он произнес, глядя в бездонные глаза Ррру-иф:
   - Внемлите мне, боги. Я клянусь своей жизнью в вечной верности истинному и законному капитану этого судна. Я твой меч, капитан, которым ты произведешь отмщение, и рука, которой оно будет совершено. Клянусь, что буду защитником твоих пассажиров, твоего экипажа и твоего честного имени.
   Слова эти были обращены к Ррру-иф, однако перед глазами Ри было лицо его сводного брата, и сердце его требовало, чтобы боги услышали истинную правду: он присягал в верности истинному капитану "Кречета", преданному мятежниками Яну, а также Кейт, мертвому Хасмалю и погибшим морякам, до конца остававшимися со своим капитаном.
   Ррру-иф коротко кивнула, не отводя глаз от его лица, и сказала:
   - Клятва была искренней, и боги, конечно, услышали ее. Но ты не должен был клясться перед богами в большем, чем требовалось от тебя. Ты не обязан быть верным моему экипажу и моим пассажирам. Будь верен лишь мне одной. А Гретен и пассажиры, которых мы можем взять, пусть сами позаботятся о себе.
   Ррру-иф улыбнулась, но улыбка вышла напряженной.
   От жемчужины в желудке Ри исходило тепло, уже растекавшееся по жилам. Только что он заключил союз, о котором прежде не мог и помыслить. Яну, находившемуся сейчас рядом с Кейт, теперь принадлежала часть его души теперь он был связан с ним столь же прочно, как и с Кейт.
   Ян расхохотался бы, узнав о моем поступке, подумал Ри. Надо же, я присягнул в вечной верности и ему самому, и людям, которые служили ему. И это я, некогда поклявшийся убить его собственной рукой!
   Отбросив эти мысли, он вновь обратился к текущему моменту.
   - Нам придется вернуться в гостиницу и забрать свои вещи, - сказал он.
   Ррру-иф встала, разглаживая складки своей блузы. Украшенные перышками косички у висков чарующе закачались туда-сюда. - Ступайте. А нам нужно будет позаботиться о том, как устроить вас на корабле. Пока у нас нет свободных кают, а я не хочу, чтобы кто-то из вас спал в кубрике вместе с матросами. Я велю им относиться к вам с почтением. Поэтому возвращайтесь из гостиницы не раньше второй половины завтрашнего дня. Со следующим приливом мы отплываем в Калимекку.
   Глава 38
   Криспин был по-прежнему в цепях. Металл стискивал запястья, а соединенный с наручниками железный ошейник заставлял прижимать руки к груди. Но теперь он лежал под сводом из древесных ветвей, в мягкой траве, а смердевший как сама смерть призрак, нашептывавший ему на ухо мерзости и лапавший интимные части тела, исчез неведомо куда. Окружавшая Дом Галвеев стена по-прежнему высилась неподалеку, но он более не находился внутри нее. Он был снаружи. Алви, согнувшись над ним, ощупывала наручники своими тонкими пальчиками. Выходит, он все-таки победил: он забрал свою дочь и вырвался на волю, убравшись, хоть и недалеко, от Дома и его обитателей... Каким-то образом он сумел одержать победу, находясь на самом краю гибели.
   Криспин сел, размышляя о том, что, если он Трансформируется, обруч еще туже сдавит шею, но ножные и ручные кандалы станут свободнее и он сможет стряхнуть их. Следовало точно рассчитать, успеет ли обруч удушить его прежде, чем он, завершив переход, вновь обретет человеческий облик. Криспин вовсе не хотел умирать - особенно теперь и столь смехотворным образом. И еще он не желал, чтобы Алви увидела его в зверином обличье. Конечно, когда-нибудь это неизбежно случится, но не сейчас. Только не сейчас.
   - Парат, - прошептал поблизости голос. - Вижу, вы тоже спаслись.
   - Похоже, что так. - Повернувшись на звук, он увидел, что голос принадлежит Иларии, одной из его телохранительниц. - Но как тебе удалось вырваться оттуда?
   - Все случилось независимо от меня. Какое-то жуткое создание схватило меня и выволокло оттуда, при этом рассказывая, что оно может сделать со мной, и тыча лапами в меня самым мерзостным образом.
   Илария ползла к нему между деревьев, то и дело оглядываясь на Дом, не появился ли кто у ворот. Заметив Алви, она сказала:
   - Так вы смогли забрать ее...
   - В известной мере. - Криспин улыбнулся дочери.
   - Хорошо. Рада за вас. - Илария кивнула в сторону Дома. - Они вот-вот нагрянут сюда. Нужно снять с вас эту цепь, иначе вы не сможете бежать.
   - Ты можешь это сделать?
   - Я умею обращаться с замками. У меня есть булавки. Предатели не потрудились как следует обыскать меня.
   Криспин отметил, что на ней самой оков уже не было.
   - Кто еще освободился?
   - Не знаю. Похоже, наших разбросало вокруг. Я видела, как погибли Гуибиаль и Хикселия. Тет тоже умер.
   Криспин мог бы бежать с Иларией и Алви, однако чем больше телохранителей уцелело, тем лучше. Он надеялся, что кошмарные призраки, выставившие его из Дома, проделали то же самое и со всеми его людьми. И если это так, он получит верных бойцов, способных защитить его спину. И это предоставляло ему неожиданно большое преимущество. Ведь Галвеям не придет в голову ждать новой атаки. А это значило, что, прежде чем ночь закончится, он перегрызет собственными зубами глотку Эйоуюэля, как и пообещал. Кроме того, он уничтожит всех уцелевших Галвеев... они заплатят ему сполна за похищение дочери.
   Стоявшая на коленях за его спиной Илария аккуратно и ловко открыла замки на наручниках и ошейнике, и цепи соскользнули на землю. Криспин потер запястья, лодыжки и горло и сказал:
   - А теперь надо собрать тех, кто остался. Мы возвращаемся назад. На сей раз мы захватим Галвеев врасплох.
   Алви опустила руку на его плечо и покачала головой:
   - Нет, папа. Ты этого не сделаешь. Сюда идет беда, и тебе нужно поторопиться уйти отсюда, прежде чем она окажется здесь.
   Криспин взглянул на ее юное искренне озабоченное лицо, словно зеркало отражавшее черты его самого и той единственной женщины, которую он, пусть и ошибочно, полюбил много лет назад, и на мгновение заколебался. Он мог уйти отсюда с Алви, отказавшись от мести; в конце концов он добился того, что для него было важнее всего, - вернул себе дочь. Однако воспоминания Дугхалла шевелились на задворках его ума. И еще он чувствовал презрение этих людей, полное отсутствие уважения к его достижениям как чародея и человека, и не сомневался в том, что, если он просто уйдет отсюда, не заставив их расплатиться за содеянное, они будут хохотать над ним. И начнут распространять слухи о его трусости и слабости по всему городу.
   Криспин имел слишком много врагов. И любой из них готов был наброситься на него при первых же признаках его слабости. Поэтому он не мог позволить остаться в живых тем, кто обокрал и посрамил его.
   Ласково приподняв подбородок Алви указательным пальцем, Криспин сказал:
   - Мы возвращаемся в Дом, Алви, но о твоей безопасности я позабочусь. Затем он повернулся к Иларии: - Ну, пора на охоту.
   Та ухмыльнулась, и Криспину понравилось, как блеснули во тьме ее зубы.
   - Мы возьмем их, парат.
   - Конечно, - ответил он с улыбкой.
   - Они вернутся, - сказал Дугхалл.
   - Да нет, конечно же, нет, - возразила Кейт. - Они едва уцелели и лишь чудом не остались нашими пленниками.
   - Но теперь они не в плену, - настаивал Дугхалл. - Они спаслись, забрали Алви... и теперь Криспин непременно вспомнит о своей гордости и репутации. Мы украли его дочь, и он считает, что должен убить нас за это или погибнуть, пытаясь осуществить свою месть.
   Кейт не стала спрашивать, почему дядя так думает, но ответ и без того был известен ей. Воспоминания Криспина скреблись коготками в ее памяти, и, прикоснувшись к ним, она без колебаний согласилась с Дугхаллом:
   - Но мы одолеем их. Мы еще можем вернуть Алви. Дугхалл покачал головой:
   - Она сделала свой выбор. Не знаю, по какой причине, но она решила быть с ним. И мы должны отпустить ее. - Поглядев во тьму, он добавил: - Мне не нравится эта ночь, не нравится сам этот воздух, не нравятся эти звуки. Что-то не так.
   - Ты считаешь, Криспин немедленно предпримет новое наступление?
   Дугхалл повернулся к Эйоуюэлю:
   - Сколько топлива осталось в аэрибле?
   - Немного. Кроме того, когда мы заходили на посадку, в правом двигателе стучало.
   - Ты можешь починить его? - спросил Дугхалл.
   - Мы найдем здесь большую часть необходимого нам... Сабиры не могли выкачать все топливо из здешней цистерны. Дом был против их присутствия.
   - Тогда ступай займись необходимым. Возможно, у нас не слишком много времени.
   - Но почему мы должны бежать? Почему мы не можем снова позволить Дому защитить нас? - спросила Кейт.
   - Потому что несчетные голоса мертвых Соколов шепчут мне, что нам пора совершить стратегическое отступление. Если против нас двинется большая сила, врагов может оказаться столько, что мертвые Галвеи просто не управятся с ними. От небольших отрядов Дом может обороняться сколь угодно долго - лишь бы было достаточно трупов, чтобы мертвецы могли подкреплять свои силы. Но на этот раз мы, возможно, обречены на поражение, которое закончится нашей смертью. Бегство всегда лучше напрасной гибели.
   Кейт взглянула в окно:
   - Но большому войску взяться просто неоткуда. За стенами сейчас только те, кого вынесли из Дома духи, но их теперь меньше, чем при первом нападении.
   - Иногда, Кейт, лучше прислушаться к инстинкту.
   Она задумчиво посмотрела на дядю. Она спорила... но нутром своим ощущала желание оказаться где-нибудь подальше отсюда. Быть может, причиной этого были чувства Карнеи, или же действительно что-то витало в ночном воздухе. Но что бы это ни было, она наконец решилась:
   - Я хочу взять с собой кое-какие вещи.
   - Бери, но поторопись.
   Анвин, скрывавший свое уродство под маской, плащом и специально сшитой для него одеждой, оставил половину собранной толпы горожан на дороге Триумфов, с востока поднимающейся на гору, к Дому Галвеев. Эндрю вел остальных по дороге Богов. Толпа молчала, что было удивительно, ибо здесь собрались не обученные солдаты, а уцелевшие горожане, испытывающие желание отомстить за смерти своих любимых.
   Стоя в верхней части дороги Древних, Анвин мог видеть мерцающие факелы, цепочкой тянущиеся вдоль далекой дороги Богов. Его половина этого импровизированного войска была на месте и теперь растягивалась вдоль стены с запада на север. Люди Эндрю окружат дом от восточной стороны до западной. С юга Дом подступал к краю утеса, который защищал его надежнее, чем стена.
   Анвин поставил тех, кто нес лестницы, в первых рядах и, убедившись еще раз в том, что люди не намерены уходить отсюда, не отомстив, направился на север, навстречу Эндрю - к условленному месту, откуда они планировали наблюдать за штурмом. Но вместо Эндрю навстречу ему по расчищенной полосе между высокой белой стеной и зарослями джунглей размашистым шагом приближался свирепо улыбающийся Криспин. Рядом с ним шли юная девица и несколько телохранителей, а позади топала горстка солдат.
   Анвин ухмыльнулся под маской и поднял руку в перчатке:
   - Стой.
   Криспин замедлил шаг и остановился. Улыбка на лице его померкла.
   - Братец, ты выбрал время с изумительной точностью. Мы возьмем их всех, если поторопимся.
   - Братец? - Голос Анвина гулко прогудел под металлическим шлемом. Кто ты такой, чтобы называть меня братом?
   За спиной его толпа горожан взволнованно задвигалась, послышались негромкие шепотки, - так шипят в завязанном мешке готовые к нападению змеи. Эндрю и несколько его людей уже перекрывали Криспину путь к отступлению, приближаясь к нему и его сопровождению с тыла.
   Глаза Криспина сузились, и он спросил с угрозой в голосе:
   - Анвин, в какую игру ты играешь?
   - Я ни во что не играю. Я пришел сюда за теми, кто погубил половину населения Калимекки. А сейчас мы обнаружили здесь... тебя. Тебя и девчонку, которую ты утаил от собственного Семейства. И ты еще утверждаешь, что не имеешь никакого отношения к случившейся катастрофе?
   - Конечно, я не имею никакого отношения к ней. И нахожусь здесь по той же причине, что и ты.
   - Но ты не пошел ни со мной, ни с Эндрю. Никто не проходил этой дорогой до нас. Мы заранее выставили стражу и послали вперед разведчиков. Как ты можешь объяснить свое присутствие здесь, если не причастен к злым делам, творящимся в этом Доме?
   - Мы прилетели сюда на аэрибле, чтобы спасти мою дочь, захваченную Галвеями, - огрызнулся Криспин. - И ты, идиот, знаешь, как мы оказались здесь.
   Люди Эндрю уже отрезали Криспина и его дочь от сопровождавших их солдат. И теперь кузен вместе с тремя телохранителями пытался окружить их.
   - Когда он умрет, я заберу девчонку, - сказал Эндрю. И захихикал.
   Анвин почувствовал прилив отвращения. Нужно как можно скорее избавиться от Эндрю. Но только не сегодня. Сегодня он еще понадобится ему.
   - Ты можешь взять себе девицу, - сказал он. - Когда все закончится.
   Криспин, не снимая ладони с плеча Алви, медленно отступал, пока наконец отходить стало уже некуда. Он стоял спиной к стене Дома Галвеев лицом к Эндрю, Анвину и приведенному ими сброду, оттесненный от его собственных людей. Он оказался в ловушке. Рядом с ним находилась одна только Алви, но в драке она ему не помощник. И даже более того. Лишний груз. Он коротко глянул на дочь, вспоминая, как несчетное число раз пользовался такими же, как она, девчонками в качестве жертв, дающих силу его чарам. Но как жертва Алви настолько же превзойдет тех девиц, насколько параглеза превосходит простолюдинку - ведь она его родная дочь. Его кровь. С помощью силы, полученной из ее жизни, он мог бы полностью уничтожить тех, кто прятался сейчас за стенами Дома Галвеев - Дугхалла, Ри, Кейт, и всех, кто был с ними. Он мог бы совершить свою месть. Но сначала он сотворил бы заклинание, которое избавило бы его от брата, кузена и собранного ими отребья. Точно нацелив чары, он мог бы полностью уничтожить Анвина и Эндрю. Решись он на это жуткое жертвоприношение, смерть дочери наделила бы его колоссальной силой, Криспин смог бы выручить и Иларию, и других своих телохранителей. Это, безусловно, спасло бы его, и когда-нибудь он бы добился наконец своего - обрел бы бессмертие, стал бы богом, не знающим поражения.
   Глядя на Алви, Эндрю облизнул губы и ухмыльнулся, и Криспин почувствовал, как девочка вздрогнула всем телом. Быстрая смерть намного лучше, чем то, что сделает с ней этот извращенец. И если он не предпримет решительных действий, то, безусловно, погибнет, а Алви сделается игрушкой Эндрю. И значит, рано или поздно тоже умрет... и от этого "тоже" Криспина пробирало ледяным ужасом.
   Она посмотрела на него, и Криспин увидел в ее личике себя самого и горькую память о преданной им любви и о далеком прошлом, когда он был, несомненно, лучше, чем сейчас. Когда он не испытывал еще такой жажды власти, больше доверял жизни и был еще не настолько изуродован последствиями своих поступков и решений. Но какой же выбор ему сделать сейчас? Даровать Алви легкую смерть от собственной руки или погибнуть под ногами толпы, отдав дочь на медленную и жуткую гибель от лап Эндрю?
   И в этот миг в голове его возник третий вариант. Рожденный не собственным опытом, но памятью, оставленной в его разуме чуждыми ему людьми.
   Он мог воспользоваться магией Соколов и с ее помощью спасти Алви.
   Криспин никогда еще не ступал по тропе Соколов, но путь этот был ему известен - так знает мастер своего дела о неких дурнях, практикующих какую-нибудь особо нелепую разновидность его вполне традиционного и понятного ремесла. И, соприкасаясь с воспоминаниями старого Дугхалла, оставшимися в его разуме, он был уверен, что магия Соколов вполне подвластна ему. Она питалась его собственными жизненными силами, его собственной волей, плотью, кровью и духом... жертвуя самим собой, он мог спасти дочь от опасности. Но магия Соколов не годилась в качестве оружия, у нее была иная основа, чем у вредоносных чар, требовавших гораздо больших жертв и оказывавших обратное и равное по силе воздействие на того, кто творил их. Словом, чары Соколов не позволяли ему погубить своих врагов. Он четко понимал ограниченность своих сил - так оценил бы их и сам Дугхалл - и знал, что окажется слабым Соколом. Он не занимался всю свою жизнь укреплением собственной силы духа и внутренней целостности, как это делал старый маг Дугхалл. Он созидал свои чары на основе жизней других людей и их страданий, и никогда не платил честную цену за содеянное. И теперь не следовало попусту надеяться защитить магией Соколов и себя самого, и Алви. Ему крепко повезет, если он спасет только дочь.
   Но если он принесет в жертву себя самого, кто позаботится в будущем об Алви? В этот страшный миг Криспин горько пожалел о том, что потратил всю свою жизнь на приобретение врагов. У него не было верного друга, не было спутницы жизни или просто симпатичного ему человека, которому он мог бы доверить жизнь своей дочери.
   Ухмыляясь и хихикая, Эндрю показал пальцем на Алви:
   - Я хочу ее прямо сейчас.
   Криспин услышал, как Анвин с раздражением фыркнул. А затем голос брата прогудел под металлической маской:
   - Отдай ребенка Эндрю. Если ты сделаешь это быстро и при этом не создашь нам никаких трудностей, быть может, нам удастся что-нибудь придумать и для тебя.
   Мысли Криспина заметались: времени было в обрез, а сделать предстояло весьма и весьма многое. Оба заклинания стояли перед его внутренним взором словно начертанные на бумаге - простые и понятные. Ясны были и обе альтернативы. Принести в жертву Алви и спасти свое собственное будущее... в котором даже, может, он когда-нибудь обретет бессмертие. Или, забыв о мести и гордыне, попрощавшись с будущим и самой жизнью, спасти дочь.
   Или не делать вообще ничего и, упустив любые возможности, утратить все сразу: возможность мести, будущее и дочь.
   - Папа, отдай меня этому скверному человеку, - прошептала Алви, взглянув на него. - Тогда они отпустят тебя.
   Лицо ее побледнело, тело дрожало, он видел, как слезы наполняют ее глаза.
   Руки Криспина напряглись на плечах девочки, и горло его стиснуло так, что он едва смог вздохнуть.
   - Только не это, - прошептал он и прикоснулся губами к ее макушке. Мягкие волосы Алви пахли сеном, солнечным светом, и юностью, от кожи ее веяло теплом, а когда он поцеловал ее, слух Карнея легко уловил частое биение ее тревожно колотящегося сердца.
   Рука Криспина опустилась к кинжалу на бедре, он мгновенно извлек его, не думая о том, что делает, не позволяя себе усомниться в собственных действиях. Покрепче обхватив Алви левой рукой, чтобы девочка не вырвалась, он повернул ладонь вверх и полоснул по ней кинжалом, а когда кровь хлынула из глубокого разреза, завопил:
   Плоть, кровь и душу
   Тебе предлагаю,
   О Водор Имриш!
   Ради ее жизни,
   Ради ее свободы,
   Ради ее спасенья.
   Возьми у меня, что хочешь,
   Но исполни мое желанье.
   - Папа, нет, - закричала Алви. - Они убьют тебя!
   Она попыталась вырваться, но Криспин схватил ее обеими руками, оторвал от земли и подбросил вверх, сконцентрировав всю свою волю и, словно стрелу, направив ее на парапет стены, высившейся над их головами. В то единственное место, где Алви могла найти убежище - возле его врагов... Дугхалла, Ри и Кейт. Позор падет на его голову, но дочь останется жива.
   Алви взлетела вверх, словно куколка, подброшенная ребенком, и мягко опустилась за парапетом. Толпа проводила ее потрясенными взглядами и вновь уставилась на Криспина. Эндрю завизжал как свинья на бойне, Анвин выругался и кликнул к себе телохранителей.
   Криспин заметил личико Алви, выглядывавшее сверху, услышал ее голос:
   - Кейт! Кейт! Помоги ему! Они хотят убить его!
   Но у него не было времени следить за тем, что происходило на стене: теперь все решали мгновения. Выхватив нож, Эндрю бросился на него с безумным рычанием. Магия Соколов обессилила Криспина, он сумел отразить первый удар Эндрю, но вторым выпадом тот оттолкнул его руку и полоснул по ребрам, оставив на теле его глубокую рану, словно огнем полыхавшую. Криспин вскрикнул и ощутил, как таящийся внутри него зверь пробудился, зарычал и потребовал, чтобы его выпустили на свободу. Криспин умел контролировать Трансформацию и давным-давно научился подчинять зверя собственной воле, но на сей раз он не стал сдерживать себя. Он позволил себе преобразиться, ощущая, как все признаки человеческого существа исчезают, а на свободу вырывается четвероногое и клыкастое чудовище.
   Вокруг - где-то вдалеке - раздавались вопли. Зубами он оторвал рукава блузы, выскользнул из плаща, быстрым движением сбросил брюки и сапоги. Он ухмыльнулся, обнажив клыки длиной с большой палец мужчины, и, прижав уши к голове, прорычал измененным Трансформацией голосом:
   - Эндрю, подойди-ка поближе.
   Окружавшие Эндрю телохранители попятились назад.
   - Убейте его, дураки, - бросил им тот.
   Однако, должно быть, после того, как он продемонстрировал перед всеми свое вожделения к девочке, они не желали повиноваться ему. Никто из них не решался сделать хоть шаг, и тогда Криспин взлетел в воздух, словно воплощение животной ярости, выставившее вперед острые как кинжалы когти, и оставил восемь длинных порезов на левом плече и на левой щеке Эндрю.
   Он приземлился, повернулся с изяществом крупной кошки и подобрался для следующего прыжка.
   Эндрю выругался, и Криспин ощутил в воздухе резкий запах Карнея. Но кузен еще только начинал Трансформироваться. И Криспин атаковал его снова, - кузен находился в самом неприятном положении: неуклюжее создание еще не было зверем, но и человеком его уже никто не смог бы назвать. Он вырвал Эндрю один глаз и превратил его горло в кровавое месиво. Однако проклятие Карнея не позволяло тем, на ком лежало оно, так просто умереть. Глаз выпал из глазницы, его нельзя было исцелить, но зияющая рана на горле Эндрю быстро затянулась, и кровотечение остановилось столь же мгновенно, как залечился порез на ребрах Криспина. Оба они, ощерившись, бросились в бой. Эндрю был сильнее и тяжелее, но Криспин превосходил его быстротой и ловкостью. Они наскакивали друг на друга, вырывали куски плоти из тела врага и оставляли на земле лужицы собственной крови. Быстрота, осторожность и пыл справедливого гнева давали преимущество Криспину. Кровь быстрее вытекала из ран Эндрю, и плоть его заживала медленнее. Наконец, Криспину удалось повалить его, и, прикасаясь зубами к горлу Эндрю, он прорычал:
   - Проси пощады.
   - Пощади, - завопил Эндрю, из глотки его вырывалась жуткая и мрачная пародия на человеческую речь.
   - Громче!
   - ПОЩАДИ!
   - Громче.
   - ПОЩАДИ!
   - Ты никогда и никого не щадил и сам не получишь пощады. - Прохрипев это, Криспин вонзил клыки в горло Эндрю и, тряхнув головой, с удовлетворением ощутил, как хрустнул хребет врага. Тело кузена расслабилось, он застыл во временном параличе, и прежде чем проклятие Карнея смогло залечить поврежденную плоть и нервы, Криспин перегрыз обе сонные артерии Эндрю, а затем схватил кинжал лапой, плохо приспособленной для этого, и пронзил ребра кузена, всадив лезвие прямо в сердце.
   Сердце его пело от радости. Криспин поднял морду над окровавленным трупом, роняя капли крови с клыков, и огляделся.
   К нему были обращены лица полные ненависти - безумной, сумасшедшей.
   Они были людьми, истинными людьми, а он выдал себя, обнаружив нечто большее, чем простое пособничество чародеям. Он разоблачил свою суть - суть колдуна и чудовища.
   Криспин посмотрел на Анвина, гадая, сумеет ли он убить брата, прежде чем эти люди лишат жизни его самого. Но тот был надежно укрыт своим панцирем. Жаль, что я не принес Эндрю в жертву, подумал Криспин, тогда смерть его принесла бы больше добра, чем сделал он за всю свою жизнь.
   - Убейте его! - завопила толпа.
   - Убейте!
   Напрягая все свои мышцы, Криспин пригнулся и прыгнул, целя в голову Анвина. Он услышал, как хрустнул под его лапами замок, удерживавшей золотую маску, однако сама личина, должно быть, зацепившаяся за рога, не упала. Она осталась на месте, и новой возможности нападения Криспину уже не представилось. Телохранители Анвина подступили к нему с мечами в руках, а когда он бросился в сторону сброда, оцепившего Дом Галвеев, горожане подняли свои дубины, вилы и копья и принялись бить его.