Лайл Холли. Отвага Соколов (Тайные тексты - 3)

   С юга приближалась еще одна беда - к городу подходило войско Увечных, и все, кто ехал к Дому Галвеев, чувствовали, как гонит их вперед давящая волна опасности.
   Кейт сидела в самом первом из фургонов, поднявшихся вверх по Тропе Богов и остановившихся перед воротами Дома Галвеев. Она подбежала к повозке, в которой ехали Элси, ее дети и Алви. Когда Элси спрыгнула на землю, Кейт обняла ее. Потом точно так же она обняла племянника и Алви, а крохотную племянницу поцеловала в лобик.
   - Надеюсь, тебе удастся пережить все это, - сказала Элси. - Не для того мы отыскали друг друга, чтобы снова расстаться - и уже навсегда.
   - Не нужно тешить себя ложными надеждами, - ответила Кейт. - Просто обещай мне, что будешь вспоминать обо мне каждый раз, когда увидишь восход солнца или ощутишь прикосновение капель дождя к лицу.
   - Это нечестно, - сказала вдруг Элси, и Кейт приподняла бровь. Сестра ее рассмеялась, но смех этот был печальным. - Я не забыла Семейную поговорку: искать справедливости - значит впутываться в дела богов. Но это нечестно. Ты моя сестра и мой друг. Я люблю тебя.
   - Я тоже люблю тебя, Элси, и поэтому должна сделать все, что от меня требуется.
   Элси зажмурила глаза и стиснула ладонь в маленький крепкий кулак другой рукой она держала младенца.
   - Но если я больше не увижу тебя в этой жизни, то буду искать в следующей.
   - Да, конечно, - ответила Кейт, понимая, что лжет, зная, что Элси не в силах принять в себя всей правды. - До следующей встречи. Будь счастлива.
   Элси вдруг замялась, не решаясь заговорить. Кейт внимательно смотрела на сестру.
   - Я ошибалась в отношении Ри, - наконец сказала Элси тихим голосом. Сабир он или нет, но Ри хороший человек, и вы с ним достойны друг друга и всего того счастья, которое суждено вам в этой или следующей жизни. Если вы уцелеете... - Она махнула рукой, чтобы Кейт не перебивала ее. - Я знаю, что вы не надеетесь на это, но если все же... то я благословляю вас.
   Кейт едва сдержала слезы:
   - Спасибо тебе. Я рада, что ты сказала это. Опустившись на колено, она обняла Алви, а потом посмотрела на ее серьезное юное лицо.
   - Твоя тропа закрыта облаками, Кейт, - сказала Алви. - Я не чувствую ее за пределами этого дома.
   Кейт снова прижала девочку к себе:
   - Алви, ищи свою собственную тропу. Мир может быть прекрасным... отыщи в нем красоту и счастье и постарайся не терять их никогда.
   - У меня есть кое-что для тебя, - сказала Алви. Кейт погладила пальцами по ее щеке:
   - Там, куда я ухожу, мне будет не до подарков.
   - Это не подарок, а весть. Во сне ко мне пришел человек и сказал, что я должна передать тебе такие слова.
   Я жду тебя в Вуали, Кейт. Я никогда не покидал тебя.
   Кейт почувствовала, как холодок пробежал по ее спине.
   - Кто тебе это сказал?
   - Не знаю. Я не видела лица. Я видела только свет... но я ощутила... любовь.
   - Ох... - Кейт едва могла дышать.
   - Ты знаешь, кто это был?
   - Я... может быть. Посмотрим. Может быть, я... найду его.
   - Это хороший человек, - сказала Алви. - И очень добрый.
   - Да. - Кейт встала. - А теперь пора идти. И... спасибо тебе. Она обратилась мыслями к будущему... к тому немногому, что оставалось от него. Стены Дома Галвеев высились перед ней, и ворота были открытыми. Дом снова стоял пустым.
   Конечно, подумала Кейт, духи Галвеев взяли себе тела мертвых и, подкрепив свои силы, выбросили наружу сброд, явившийся сюда убивать обитателей Дома. Наложенное Дугхаллом заклятие все еще удерживало здесь духов. Оно продержит их в Доме еще какое-то время - пока Дугхалл будет оставаться в живых. А потом призраки отправятся или в свои могилы, или в Вуаль, и Дом достанется тому, кто сможет доказать свои права на него.
   Ну а пока - совсем ненадолго - он оставался в ее распоряжении.
   Запах, шедший из джунглей, привлек ее внимание. Подняв голову, Кейт принюхалась и поняла, что густая листва скрывает множество людей, и мужчин и женщин. Она направилась в их сторону, даже не подумав притронуться к мечу. Запах тел, звуки движений, едва ощутимое прикосновение их мыслей к ее разуму свидетельствовали о том, что там собрались друзья. Вот из зарослей вышел один из них, вот еще несколько человек последовали его примеру, а за ними еще дюжина и снова дюжина.
   Мужчины и женщины, старые и молодые, некрасивые и прекрасные, все они смотрели на нее глазами, состарившимися от лицезрения многого зла, которое люди во все времена причиняли друг другу. Все они пришли, чтобы сразиться с последним, самым могущественным злом, выстоять против него, а если придется, и умереть - ради жизни. И в их глазах Кейт увидела страх - сотни оттенков страха... точно отражение ее собственного ужаса перед тем, что предстоит ей увидеть и сделать, когда придет время.
   Она знала этих людей, хотя никогда не встречалась ни с кем из них. Она прикасалась к ним, пропуская через себя поток Соколиных Чар, и теперь Кейт узнавала черты их лиц и контуры мыслей своих надежных союзников, которые будут стоять насмерть, невзирая на собственный страх. Их глаза говорили ей, что они тоже знают ее, знают, кто она и что именно собой представляет. Этим людям было известно, какое испытание выпало на ее долю. Роковая участь ее касалась их лично, и, простирая к ней свои руки, они обращались к ней с безмолвной благодарностью за ее жертву. И в этот миг она была одной из них, принадлежала им всем, как никогда и никому за всю свою жизнь, если не считать Ри и Возрожденного. И в этот же самый миг были забыты и прощены все ее тайны и ошибки прошлого, и она стала одной среди многих, она принадлежала теперь им полностью и без остатка - как и они всецело принадлежали ей.
   А когда она покинула их, повернувшись и уйдя за стену Дома Галвеев, то увидела и двор и Дом как будто впервые, как если бы она вдруг Трансформировалась и смотрела на все по-новому, глазами Карнеи.
   Мне никогда не придется вновь войти в эти ворота, подумала Кейт. Никогда больше не ступить на эту землю, никогда не почувствовать сладость воздуха, никогда не услышать шепот ветра в пальмовых листьях. Это последнее, что я вижу, последнее, к чему прикасаюсь, чей запах и вкус ощущаю.
   Кейт впитывала в себя все, что окружало ее, и ей было мало. Она никак не могла насытиться, потому что прощалась со всей красотой этого мира и не хотела расставаться с ней.
   Сзади к ней подошел Ри и опустил руку на ее плечо:
   - А я и не подозревал, что мир настолько прекрасен...
   Она молча кивнула.
   - Мне бы хотелось напоследок побыть Карнеем. Поохотиться на этих холмах вместе с тобой, побегать в горах.
   - Мне тоже. Мы... мы прожили хорошую жизнь. И мы были близки - во многом.
   - Если бы нам суждена была вечность, я бы любил тебя вечно. Они остановились у подножия лестницы, поднимавшейся к широким парадным дверям Дома Галвеев, и торопливо поцеловались.
   - А я тебя, - ответила Кейт. - И я хочу, чтобы вечность оставалась с нами. Мне кажется, мы неплохо бы провели ее.
   К ним подошел Дугхалл и остановился чуть позади. Они посмотрели друг другу в глаза и, печально улыбнувшись, разжали объятия.
   - Нам пора, наверно? - спросила Кейт у дяди.
   - Как ни жаль, но это так. Армия Увечных приближается к городу. Здесь меня дожидался Хар, один из моих сыновей, он сказал, что, кроме него, не уцелел никто из всего нашего войска. Костан-Сельвира пала в тот же день, когда мы оставили ее, и Шрамоносцы без промедления двинулись к Калимекке.
   - Соколы уже начали укрывать щитом жителей города? - спросил Ри.
   - Начали. Они дожидались лишь нашего прибытия, чтобы приступить к делу. Когда Луэркас попытается вырвать из тел души тех, кто находится в городе, чтобы усилить ими свои чары, доступным ему окажется лишь его собственное войско. Возможно, это создаст ему помеху, пусть и небольшую, но уж наверняка не даст ему намного увеличить свои силы.
   - Но наша участь от этого не изменится, так? - спросила Кейт.
   - Нет, - ответил Дугхалл. - Мы уже знаем это. Либо мы втроем победим и умрем, либо одолеет Луэркас, и тогда погибнет весь мир.
   - Ну что ж... тогда за дело, - сказала Кейт.
   Она взяла Ри за руку, и вместе они шагнули на лестницу.
   Глава 53
   Соколы окружили по периметру стены Дома Галвеев. Их набралась почти сотня, и все они сидели, скрестив ноги и оперевшись спиной о гладкий белый камень. Глаза их были закрыты, а тела неподвижны, так что со стороны казалось, что никто из них даже не дышит. Соколы обещали прикрыть щитом всех жителей Калимекки, чтобы никто не претерпел ущерба во время грядущей битвы. Ян пока ничего не ощущал и лишь предполагал, что эти люди накрыли город экраном, похожим на тот, каким Кейт защитила их лодку, когда они пытались скрыться от Сабиров на каком-нибудь из островов Тысячи Плясунов вместе с Зеркалом Душ. Но безмолвно сидящие у стены чародеи слегка раздражали его. Ян предпочел бы, чтобы их занятие имело вид более деятельный и не напоминало бы дремоту. Или могильный покой.
   Ян расставил своих людей широкой цепью в верхней части каждой из двух спускавшихся в город дорог. Как и все моряки, Соколы и даже Элси с детьми, он оставался за стенами Дома Галвеев. Дугхалл попросил, чтобы до самого конца битвы с Луэркасом никто, кроме них троих, не входил в эти ворота.
   В доме - Ян знал это - Кейт, Дугхалл и Ри готовились к схватке. Им предстоит магическое сражение, и сейчас все трое, должно быть, тоже просто сидят, подумал он. Сидят с закрытыми глазами, как будто отдыхают.
   Ян ненавидел магию. Он не мог воспринять ее умом. Не мог признать ее уместной в схватке, идущей между двумя людьми. Жаль, что нельзя сразиться с этим явившимся невесть откуда сукиным сыном на мечах - Яну хотелось бы бросить ему вызов, как обычному человеку, скрестить с ним клинки и пронзить эту тварь насквозь. Или пусть Луэркас прикончит меня, и тогда эта моя жизнь завершится в честном поединке, подумал он.
   Только так должны сражаться мужчины: руками, телами и разумом. Победит тот, кто быстрее, умнее, сильнее, проигравший погибнет, и любое разногласие окажется навсегда улаженным. И незачем будет опасаться, что через тысячу лет какой-нибудь ублюдок украдет чужое тело и восстанет из мертвых, чтобы сразиться вновь.
   Ян расхаживал туда-сюда позади дома - от западного края утеса до восточного и обратно, каждый раз останавливаясь посередине, чтобы посмотреть на Ррру-иф, сидевшую на земле в оковах, охватывающих ее шею, запястья и лодыжки. Цепи ее были прикреплены к огромному каучуконосу, стоявшему на краю расчищенной площадки. Охраняли мятежницу четверо моряков, которые намеревались дать против нее показания на суде. Лишь один из четвертых являлся человеком. Остальные трое были Шрамоносцами-Кеши.
   - Ты знаешь, что я люблю тебя, - крикнула Ррру-иф, когда Ян снова поравнялся с ней. - Я ревновала к ней. Я хотела, чтобы ты любил меня, а не ее. Ты не можешь повесить меня за ревность.
   Он взглянул на нее и промолчал. Успешно осуществленный мятеж на корабле - это далеко не припадок ревности, и Ррру-иф прекрасно знала о своей вине, но теперь она пыталась разжалобить и его, и всех остальных моряков, натерпевшихся от нее. Ррру-иф лгала, пытаясь исказить истину, извратить прошлое так, чтобы она предстала перед ними в выгодном свете. Ян вспомнил ту молодую девушку, какой она когда-то была... девушку, рискнувшую своей жизнью, чтобы спасти малолеток-рабов, вспомнил и удивился превращению этой девушки в женщину, способную бросить своих товарищей на погибель в чужом краю, способную предать человека, предоставившего ей убежище, даровавшего новую жизнь и свободу. Человека, которого она якобы любила.
   - Ни один добрый поступок не остается безнаказанным, - прошептал Ян, обращаясь к себе самому. Впрочем, мысль эта показалась ему слишком циничной, горькой и не вполне верной. Спасенные Ррру-иф девочки, которых он отвез тогда в безопасное место, выросли и разъехались кто куда. Некоторых из них он еще встречал на Тысяче Плясунов. Другие уже покинули острова. Ни одна из них пока не разбогатела, но все они смогли избежать участи постельных игрушек извращенных и жестоких стариков, которые быстро ломают такие игрушки, а потом выбрасывают их.
   Все-таки я рисковал не зря, подумал он, пусть и не у всех них жизнь сложилась так, как хотелось бы, но ничто и никогда не делается безукоризненно.
   Вот так и с Кейт у него получилось. Он любил ее, сражался бок о бок с ней, больше всего на свете хотел быть рядом, а она отвернулась от него и ушла к другому. Только это ее решение не перечеркивало, не отменяло ни единого проведенного ими вместе мгновения. Теперь же, когда Кейт сказала, что ей предстоит сражаться и умереть в битве - в битве, в которой он не мог даже принять участия, - Ян чувствовал себя опустошенным и бесполезным. Он охотно встал бы на ее место. И погиб бы - ради ее спасения. Но он не умел делать то, на что способна была она, и потому расхаживал между двумя дорогами, ожидая беду, которая все никак не шла к ним, и врагов, которых по-прежнему не было видно.
   Короткое время, проведенное им с Кейт, было прекрасно, но прошлое ушло навеки. И он пытался примириться с этим, хоть как-то приспособиться к реальности этого мира, к его настоящему.
   Прошлого не вернуть, сказал себе Ян. Но можно сохранить его в памяти.
   Глава 54
   Крылатые полки армии Тысячи Народов облетели Калимекку и вернулись к Луэркасу и Дане с докладом.
   - Город почти покинут, - доложил капитан полка Золотого Огня. Он неловко шевельнул кожистыми крыльями, вытянул шею, чтобы поправить складку кожи, и продолжил: - Над дверями домов и лавок висят серые тряпки, большая часть их заброшена. Причалы пусты, в гавани стоят мертвые корабли, а на каждой площади и пустоши еще дымят огромные груды костей.
   Луэркас нахмурился:
   - Хотелось бы знать, почему город оказался пустым. Непонятно... все жители южных городов и деревень бежали в Калимекку, спасаясь от нас. Город должен быть переполнен людьми. У стен должны быть разбиты лагеря беженцев.
   - Ты сказал серые тряпки? - переспросила Даня. Капитан кивнул.
   - Вот тебе и ответ. - Она повернулась к Луэркасу и пояснила: - В Калимекке мор. Серая тряпка на двери служит знаком того, что в доме кто-то из его обитателей или умирает, или уже умер. Тряпки вывешиваются для того, чтобы входящий знал, что может подхватить болезнь и умереть. Люди, бежавшие от нас сюда, должно быть, направились дальше. Скорее всего они повернули на запад - в сторону Крати, или Манале, или Халлеса, а может, направились на север к Родану.
   Она вдруг рассмеялась:
   - Вот они, все твои планы, все твои козни и великие намерения! Ты привел нас в гнездо заразы, пекло мора, к зачумленному городу.
   Поднявшись со своего места, Даня расхохоталась в лицо Луэркасу:
   - И кем же ты будешь править... неужели станешь властелином трупов? Или ты способен подчинять своей воле души умерших?
   Луэркас усмехнулся, и глаза его сузились.
   - Как забавно, что ты наконец спросила меня об этом... а я именно это и имел в виду. Ну а ты, матушка, ты, сука... скажи мне, каким образом ты будешь теперь мстить мертвецам?
   Даня оборвала смех и нахмурилась:
   - Мор никогда не поражал богатые дома. У Семей есть собственные запасы продуктов, дома их ограждены стенами, и при первом же известии о заразе они должны были запереть ворота, чтобы переждать внутри время мора, как всегда делали в таких случаях. Мои должники сейчас находятся в уюте, в окружении собственных богатств и ждут, когда я приду и потребую их жизни.
   - Ждут ли?
   - Конечно.
   - Тогда почему бы тебе их не поискать? Почему бы не посмотреть своими Волчьими глазами? - Он лукаво и ехидно улыбнулся ей. Взгляд Луэркаса говорил ей: я знаю нечто такое, чего не знаешь ты, и Дане вдруг захотелось пронзить кинжалом его сердце, чтобы посмотреть, как злейший враг ее будет корчиться, умирая. Однако он не позволит ей убить его. Она знала это.
   Даня не сомневалась в том, что и Галвеи, и Сабиры спокойно отсиживаются за своими стенами, пережидая мор, опустошивший Калимекку. Она решила доказать это Луэркасу. Воспитанная Волком семьи Галвеев, обученная самым мрачным чарам, закаленная горьким опытом, она постоянно ощущала скользкие и соблазнительные токи Волчьей магии, пронизывавшие ее мышцы, кровь и кости своим черным пламенем.
   Она впустила этот поток в свой разум и, соткав из него шар белого света, отдала этой сфере свое зрение. Вслед за этим Даня отделила от себя и шар и зрение, и направила их к городу, к Домам Великих Семей. Первым делом она послала их к цитадели Сабиров и увидела, что ворота ее закрыты. Серый шелк, прикрепленный к гладкому белому камню, полоскался на ветру по обе стороны ворот. Устремив свое зрение внутрь, она увидела погребальные костры, в которых обгорелые кости лежали вперемешку с угольками. Она увидела немногих оставшихся слуг, бродивших по просторным пустым залам или прятавшихся на складах. Она обнаружила тело старой женщины-Волка, изувеченной чарами до полной утраты человеческих черт. Вздутое и гниющее тело осталось лежать на полу там, где ее встретила смерть, когтистая рука женщины стискивала разорванное горло мертвого человека. Еще Даня увидела мужчину, пустыми глазами глядевшего в потолок над постелью, живого и невредимого, но охваченного безумием. А после мужчины - изголодавшегося ребенка, запертого в пустой кладовой, уже неспособного кричать или стучать в дверь.
   Но она нигде не нашла Криспина, не увидела Анвина, не отыскала Эндрю. Она направила свои чары на них, вспоминая их внешность, очертания их тел и душ, а затем послала свет своего зрения дальше, за пределы дома Сабиров. Ничего не обнаружив, она протянула руку, схватила одного из Шрамоносцев, стоявших возле ее походного трона, вонзила два когтя в его горло, извлекла силу его жизни из крови, хлынувшей из-под ее руки на землю, и послала свет своего зрения еще дальше. И опять ничего не увидела. Гнусная тройка перестала существовать.
   Затем она обследовала Дом Галвеев и заметила вокруг его стен незнакомых людей, но внутри его царила... пустота. Лишь в большой гостиной обнаружились ее кузина Кейт, дядя Дугхалл и какой-то мужчина, стоявшие на коленях вокруг серебряной чаши на полу, но, кроме них троих, во всем огромном доме не было ни единого живого существа.
   Гофт, подумала Даня. Семья бежала на Гофт. И она послала свое зрение на остров. Но ворота дома Черианов были сорваны с петель, торговцы устроили базар внутри его стен, а в самом доме поселились воры, бродяги и шлюхи.
   Их не было. Они исчезли. Исчезла ее Семья, исчезло Семейство Сабиров... все, кто мучил ее, все, кто бросил ее. Люди эти исчезли не только из своих домов, но и из жизни. Все они были мертвы. Все до единого.
   Она поклялась отдать свою жизнь, чтобы увидеть, как они скулят возле ее ног, чтобы услышать собственными ушами слова их мольбы и раскаяния. Она убила свое дитя, чтобы исполнить эту клятву, и теперь, стоя здесь, перед воротами города, где должны были находиться ее враги, окруженная войском, алчущая отмщения, она обнаружила, что все ее должники оставили этот мир!
   С отчаянным воплем Даня разбила светящуюся сферу, в которую было заключено ее зрение, поднялась с трона, оттолкнула ногой труп принесенного ею в жертву Шрамоносца и повернулась к Луэркасу.
   - Ты знал это! - яростно крикнула она. Расплывшись в улыбке, он ничего не ответил.
   - Ты знал, что все они мертвы! Ты знал это!
   - Конечно же, знал, и если бы ты обращала побольше внимания на происходившие в Калимекке события, то тоже узнала бы обо всем намного раньше.
   - Но почему ты привел нас сюда, если знал о поразившей город чуме?
   - Никакой чумы здесь не было. Просто при уничтожении Зеркала Душ погибли несколько человек - и только. В городе нет больных. Как нет и умирающих от неведомой и страшной заразы.
   - Несколько человек! Но город совсем опустел.
   - Горожане решили, что начался мор. - Луэркас пожал плечами. - Глупые люди. Те, кто мог, бежали, здесь остались лишь те, кто слишком беден или слаб, чтобы оставить город... те, кому все равно, живы они или умерли. И это вполне устраивает меня.
   - Мы должны взять себе богатства этого города, - объявил один из Шрамоносцев. - Ты обещал отдать нам самый великий город Матрина.
   - Так и будет, - ответил Луэркас. - И если какая-нибудь горстка горожан решит выступить против вас - убейте их. Город сам по себе является достойным призом, и его население только мешало бы нам.
   - А что будет со мной? - завизжала Даня. - Что будет с моей местью?
   - Ну что тебе сказать? Ты ошиблась в выборе. Как и все, кто живет ради отмщения. Они никогда не получали того удовольствия, о котором мечтали. И то, что ты не стала исключением из этого правила, меня вовсе не удивляет.
   С яростным воплем Даня бросилась на него, протянув оба когтистых пальца к его горлу, но стражи, стоявшие по обеим сторонам трона Луэркаса, схватили ее и оттащили от него. Даня взвыла в бессильной злобе, и Луэркас расхохотался:
   - Я долго ждал этого мгновения, и оно оказалось восхитительным - как я и надеялся. Как приятно наконец обнаружить в тебе крепость характера. Теммиасс, принеси цепи.
   Один из Увечных выбежал из шатра и мгновение спустя вернулся с тяжелыми цепями и наручниками. Стражи надели их на Даню и приковали ее к трону Луэркаса, хотя кое-кто из них украдкой бросал косые взгляды на Иксахшу, исполняя его приказ. Когда они закончили, Луэркас сказал:
   - По-моему, ты достаточно побаловалась со своим оружием.
   Он прикоснулся к ней указательным пальцем, и правая рука Дани с двумя когтями начала плавиться. Добела раскаленное свирепое пламя охватило ее плоть; что бы она ни делала, пытаясь оградить себя от чар Луэркаса, он просто менял направление заклинания и продолжал жечь ее. Боль заставила Даню упасть на колени... она завизжала и стала просить о пощаде, опозорив тем самым, как она думала, и себя, и свою Семью... Впрочем, нет, у нее больше не было Семьи. У нее не было ничего.
   Луэркас остановился, лишь когда правая рука ее превратилась в обрубок.
   - Пока довольно с тебя, - сказал он, погладив ее по голове. - Разрешаю тебе сидеть у моих ног, будь же доброй комнатной собачонкой, которой ты и являешься на самом деле, а потом я, быть может, научу тебя каким-нибудь веселым фокусам. Я лично считаю, что унижение полезно для души, а ты как думаешь?
   Даня могла только скулить. Боль в том месте, где только что была рука, буквально ослепляла ее.
   - Ну а теперь к делу, - продолжил Луэркас, - если я не ошибаюсь, мои враги наконец решились открыто бросить мне вызов. Я чувствую, как вокруг меня нарастает напряжение их чар. Скоро они позовут меня.
   - Почему же ты не войдешь в город и не сразишься с ними? - спросил один из Увечных.
   - У меня есть небольшое дело, которое нужно выполнить прежде, чем мы войдем в город... пустяковое дело, ничтожное. Покончив с ним, я проведу вас по улицам как покорителей Калимекки, и все мы будем объявлены королями и властелинами. Но если сперва не уничтожить врагов, они могут нанести мне удар, когда я буду заниматься своим делом, и поразить меня в тот единственный миг, когда я стану... уязвимым. Поэтому я предпочитаю встретиться с ними там, где это выгодно мне, и тогда, когда я буду располагать наибольшей силой.
   Голос его сделался мягким и заботливым.
   - В конце концов я не хочу, чтобы кто-нибудь встал между вами, моим народом и заслуженной вами победой.
   Глава 55
   Дугхалл стоял напротив Кейт и Ри.
   - Вы войдете в Вуаль и сразу, как только окажетесь там, увидите окруженную огнями темную сферу. Это и есть та пустота, которую я создал, чтобы погубить Луэркаса. Ни при каких обстоятельствах вы не должны попасть в нее, не должны позволить, чтобы он затолкнул вас туда, пока не затащите в ловушку его самого. Если вы окажетесь там в Трансформированном состоянии, то, возможно, получите некоторое преимущество... Луэркас не рассчитывает встретить там хищников вроде Карнеев.
   - Какая разница? В Вуали у нас не будет настоящих тел... только кажущиеся и невещественные, как свет, - сказала Кейт.
   - Твой ум действует так, как привык, - ответил Дугхалл. - Если ты войдешь туда в человеческом облике, с тобой останутся все твои человеческие чувства, если же появишься там как Карнея, у тебя будут и ее скорость, и все остальные способности.
   - И норов, - добавил Ри.
   - В теле Карнеи я легко раздражаюсь, всегда алчу плоти и крови, еще я дичаю, и мне едва удается контролировать собственные побуждения, - кивнув, согласилась с ним Кейт.
   Дугхалл опустился на колени и внимательно посмотрел на них обоих:
   - Я знаю об этом. И полагаю, что в том числе и поэтому оба вы были избраны богами для этой битвы. Луэркас сражался со многими, но ему еще не приходилось иметь дело с парой Карнеев... Таких, как вы, не существовало в мире, когда он жил здесь в качестве человека. В вашем распоряжении останутся все чары, доступные вам и в людском облике. Только вы двое умеете общаться при помощи мысли, не прибегая к магии... Вы будете думать, как думают Карнеи, не знающие страха охотники. Может быть, так мы одолеем Луэркаса, если победа возможна вообще.
   - Ты по-прежнему сомневаешься в ней?
   - Враг слишком силен для вас двоих. Он чересчур силен и для нас троих. Даже если мы отдадим все, что у нас есть, - даже если мы потеряем все, что у нас есть, - мы почти наверняка проиграем. И все же мы должны бороться.