Страница:
Вернемся теперь к вопросу о том, как в рамках общества мы рассматриваем человека (людей). Он уже не субстрат культуры, а потенциальный носитель всей социальности, а также будущего социального устройства. Именно его активность, направленность и взаимодействие (общение) в рамках общества определяют возможную в перспективе структуру культуры, возможную в том смысле, что новая культура состоится (при этом возможность перейдет в действительность), если имеют место и другие необходимые для формирования культуры предпосылки (семиотические, ресурсные и пр.). Такой человек, назовем его «латентной личностью», является самостоятельным социальным организмом, живущим, однако, и это существенно, в лоне культуры.
Может показаться, что формирование личности, т. е. человека, действующего самостоятельно, создающего представления, часто не совпадающие с общепринятыми, самостоятельно конституирующего свою жизнь – процесс, совершенно не обусловленный социальными факторами. Но это не так. Культурологические исследования показывают, что и латентная личность, и «актуализованная» в культуре (античная, средневековая, ренессансная, нововременная) формируются в культуре одновременно с рядом социальных практик, которые как раз и обеспечивают реализацию личности. Например, становление античной личности повлекло за собой формирование трех новых социальных практик – античного судопроизводства, античной драмы и античной философии (рационального мышления). Указанная здесь закономерность действует и в последующих культурах: становление личности и ряда социальных практик происходит одновременно; в рамках этих практик личность может себя реализовать, в свою очередь, развитие личности обусловливает дальнейшее развитие этих практик. Чтобы убедиться в этом, можно обратиться и к современной культурной ситуации.
Картина мира («базисный сценарий») Нового времени является «распределенной», т. е. образуется несколькими группами практически несогласованных идей. Одни из них пришли из средневековой культуры и Возрождения, другие были заимствованы из Античности, третьи – созданы мыслителями XVI-XVIII вв. В «негомогенных культурах» (Античность и Новое время), где имеют место подобные сценарии и складываются разные типы личностей, важное значение приобретают «фундаментальные дискурсы». Например, приведенный Вами выше текст Пико делла Мирандолы «Речь о достоинстве человека» представляет собой подобный дискурс (назовем его «культурно-антропологическим»). На мой взгляд, он не столько описывает то, что было в культуре, сколько вменяет человеку Возрождения и далее Нового времени определенные реалии – требование самостоятельного поведения, новую роль в мироздании и пр. Другими словами, фундаментальные дискурсы выполняют роль социальной нормы, но не всеобщей, как в «гомогенной культуре» (Древнего мира и Средних веков), а приватной или групповой. Люди, подобные Макиавелли или Леонардо да Винчи, рассматривали «Речь о достоинстве человека» в качестве своего манифеста, проникновения в суть вещей, другие же не обращали на нее внимание.
Фундаментальный дискурс хотя и выступает в качестве социальной нормы, но не для всех, а только для тех, кому он «приглянулся» (на самом деле в большинстве случаев индивид не осознает возможность свободного выбора дискурсов, обычно фундаментальный дискурс воспринимается как сама реальность). Фундаментальные дискурсы создают возможность свободного личностного или группового поведения, которое уже не оценивается автоматически как нарушение культурных норм. В негомогенных культурах, как правило, одни фундаментальные дискурсы противостоят другим и между их сторонниками идет полемика.
Особый вопрос: как такие дискурсы соотносятся с картинами мира? Например, культуре Нового времени наука задает для рационального человека картину мира (представление о природе, рациональном знании, инженерии и т. п.). Но при этом допускается, что ученый может быть религиозным человеком. В данном случае его религиозные представления являются фундаментальным дискурсом. Напротив, для папского государства картину мира задают религиозные представления, а увлечение какого-нибудь кардинала наукой есть факт его частной жизни и фундаментального дискурса. Важно другое, если некто принял определенный фундаментальный дискурс, проникся его содержанием, то для него этот дискурс задает саму реальность и соответствующие ей формы поведения. Как социальная норма фундаментальный дискурс принудителен.
Принимая определенный фундаментальный дискурс (несколько дискурсов), личность начинает действовать в его рамках. При этом она вынуждена любой материал и свои собственные действия вводить в эти рамки; необходимое условие этого – воссоздание реальности под соответствующим углом зрения. Например, некто проникся научно-инженерным дискурсом, т. е. считает, что ничего, кроме природы, не существует, и всякое действие опирается на законы природы. Дальше он сталкивается с определенными проблемами (социальными или личными). Поскольку он мыслит и действует в рамках научно-инженерного дискурса, постольку и понимание этих проблем и их разрешение для него осмысленно лишь в схеме этого фундаментального дискурса. Например, он считает, что проблемы, с которыми он столкнулся, связаны с естественными (природными) противоречиями или факторами, а их решение предполагает разворачивание технического действия, воздействующего на данные противоречия и факторы.
Однако неправильно думать, что принятие фундаментального дискурса и подведение под него личностного событийного материала – автоматический процесс. Напротив, исследования М. Хайдеггера и М. Фуко, а у нас, например, М. Мамардашвили, Л. Ионина, А. Пузырея показывают, что необходимое условие обоих процессов – формирование социальных практик и вовлечение в них человека. Одно из первых мест здесь занимают образование (и идеология), СМИ, на втором месте идут искусство, профессиональные занятия, образ и стиль жизни и др. Например, психологические практики, неважно, будет ли это занятие психологической наукой или посещение психотерапевта, выполняют в современной культуре важную роль именно в плане способствования принятия человеком различных фундаментальных дискурсов, а также их реализации в жизни личности.
Если ренессансный человек еще не имел средств удовлетворения своих желаний и не знал, как себя изменить (чтобы «переродиться в низшие, неразумные существа или в высшие божественные»), то этого не скажешь о современном человеке. Он уже обладает такими средствами и знает, как целенаправленно переделывать себя. Безусловно, это связано с технической цивилизацией, основанной на естественных науках, инженерии, индустриальном производстве и потреблении. Проиллюстрирую сказанное на примере психологии.
Известно, что распространение на человека естественно-научного подхода приводит к построению научной психологии. Распространение инженерного подхода – к становлению психотехники. Включение внутреннего мира и поведения человека в сферу потребления ведет к появлению психологических услуг. Сегодня нам кажется естественным, когда психолог предлагает свои услуги и утверждает, что у нас есть психологические проблемы, которые он поможет разрешить. Однако, еще в XIX в. внутренняя жизнь человека рассматривалась иначе: или как находящаяся в сфере действия божественных сил и замыслов, или как область, не подлежащая вмешательству со стороны. Различные проблемы внутренней жизни, которые мы сегодня относим к компетенции психотерапевта, в те времена понимались совершенно по-другому: такова природа, характер, конституция, судьба, наказание свыше и т. п. Именно развитие психологии и психологических услуг, как это показывают современные исследования (смотри, к примеру, работы Фуко), позволили обнаружить в человеке психические нарушения и заболевания, а по сути, конституировать их. Каждая новая психологическая теория или практика – это новая потенциальная область таких нарушений и заболеваний. Но те же теории и практики – гарантируют их разрешение.
Итак, человек нашей культуры, реализуя себя как личность, тем не менее, обусловлен в социальном отношении, причем двояко. С одной стороны, он обусловлен фундаментальными дискурсами, навязывающими ему реальность и сценарии поведения, с другой – практиками, предоставляющими ему социальные услуги. Основные фундаментальные дискурсы – это культурно-антропологический, научно-инженерный, гуманитарный и потребительский; основные практики: образование, идеология и политика, СМИ, плюс сегодня – церковь, психотерапия и прочие модные институции.
При заданном понимании социокультурных тенденций и человека можно попытаться продумать волнующие всех нас проблемы. Анализ тенденций не означает отказа от личной позиции исследователя, другое дело, что эта позиция преимущественно работает на какую-то одну тенденцию. Соглашаясь с тем, что наша цивилизация оказалась технически ориентированной, что техника, действительно, играет в ней исключительную роль, в частности, потому, что «техногенная цивилизация» сложилась при реализации техническим путем двух глобальных социальных проектов – «овладения природой» и «удовлетворения постоянно растущих потребностей населения», мне лично трудно согласиться с пониманием в перспективе социальной жизни как сплошного постава.
Замечу, что в состав базисных представлений современной культуры и Социума входят не только технократический дискурс, описывающий реальность в качестве постава, но и другие – «гуманистический дискурс», «религиозный», «эзотерический», «культурологический», «прагматический». Соответственно, можно указать на «нетехнократические» сообщества, личность, социальные институты. Указанные здесь представления и дискурсы задают другой, нетехнический образ мира и ценности, иначе ориентируют поведение и действия человека. Что не может не создавать в Социуме напряжения и конфликты.
Другое поле деструкций и напряжений в современной культуре создается осознанием негативных последствий научно-технической деятельности и прогресса. Оказалось, что человек не только демиург (как писал в свое время Ф. Бэкон: «Пусть человеческий род только овладеет своим правом на природу, которая назначила ему божественная милость, и пусть ему будет дано могущество»[247]), но и включен в природу, что техническая деятельность меняет параметры природы как экологического организма и параметры социальной жизни. Эти изменения со второй половины ХХ в. стали столь существенны, буквально переделывая облик планеты и жизнь человека, что последний больше не может их игнорировать, не может не реагировать на них.
Признание глобальных кризисов нашей культуры (прежде всего экологического и антропологического) и возможности гибели нашей цивилизации – один из моментов новой культурной ситуации. Другая тревожная тенденция – во многих регионах планеты человек начинает понимать, что безопасность его жизни не может быть обеспечена ни им самим, ни государством. Эти два момента – угроза безопасности жизни человека и паралич базисных культурных сценариев в связи с их противоречивостью, как показывают культурологические исследования, являются свидетельством заката и гибели культуры. Но одной культуре на смену всегда приходила другая.
Будем дальше рассуждать не об эмпирическом человеке, который действует по-разному: и стихийно, и как социальный индивид, и как личность, и ответственно, и безответственно – короче, эмпирически, а о «человеке возможном». То есть о человеке, которого бы хотелось видеть, на которого стоит работать.
Как социальный индивид возможный человек должен перестать понимать себя в духе Пико делла Мирандолы, как стоящего в центре мира и независимого ни от чего. Вероятно, нужно строить новый образ себя, который бы включал идею Культуры и Других как равноценные в отношении к идее «Я». В этом случае источник нашей жизни (соответственно, наших желаний, воли, переживаний) не только в нас самих, но и в Других, а также в Культуре. «Центр мира» не один – в нас, совпадающий с нашим «Я», а размещается в своеобразном «треугольнике», вершины которого задаются Культурой, Другими и, наконец, нашим «Я». Моя история – это не только история моего «Я», но также моей семьи, народа, той культуры, к которой я принадлежу. Реальность и моя, и других людей – принципиально неонтологична, т. е. является феноменом культуры, квинтэссенцией моего личного опыта и бытия. Как социальный индивид возможный человек, вероятно, должен работать на грядущую цивилизацию.
По мнению многих исследователей у человечества нет другой альтернативы, люди будут вынуждены, с одной стороны, ограничить рост техники и технологии и, так сказать, гуманизировать их (т. е. ориентировать на решение экологических проблем, сделать технологическую эволюцию контролируемой и т. п.), с другой – изменить свой образ жизни, возможно кардинально. Новый социальный проект, вероятно, должен включать в себя следующие три фундаментальные идеи: безопасного развития человечества, создание условий, допускающих сосуществование и взаимодействие разных стилей и форм индивидуальной и групповой жизни, согласование всех форм индивидуальной и общественной жизни с требованиями, идущими со стороны «Социума». Под последним рационалисты могут понимать планетарную социальную жизнь (Социум), важным механизмом которой являются сознательные усилия самого человека и его институтов. Мистики и эзотерики Социум будут трактовать иначе – как мистического Мегасубъекта (социУм), или Творца, определяющего глубинные структуры социальной жизни. В рамках подобного базисного сценария техника перестанет восприниматься как постав и судьба человечества, хотя и сохранит важное значение как необходимое условие социальной жизни.
Как личность (и латентная, и актуализованная) возможный человек строит собственную линию жизни, реализуя прежде всего самого себя, прислушиваясь к себе. В тоже время он должен понимать, что его путь протекает в культуре, что, хочет он того или нет, его жизнь может стать примером для уподобления. В этом смысле возможный человек – это человек культуры. Можно согласиться, что современная личность, как показывает, например, Фуко, вынуждена себя постоянно воссоздавать в своей константности и автономии. Но что это означает, как это возможно? На что при этом человек может опираться? Кажется, что только на самого себя. Однако анализ показывает, что, воссоздавая себя, мы реально опираемся на помощь других, на саму творческую работу (усилия) по воссозданию (в том смысле, что анализируем ее неудачи или же ее ограниченные возможности), что в этой работе мы изобретаем средства самой работы (знаки, приемы и т. д.), что наши усилия являются эффективными лишь в той мере, в которой они совпадают с общим ходом нашей эволюции (развития), а также поддерживаются извне ситуацией, в которой мы находимся. Другими словами, воссоздать себя – это значит не только работать над собой, изменять, преобразовывать себя, но и выслушивать реальность, встроиться в дискурс, высвободить место для встречи с самим собой, высшими силами, Богом; вообще, каждое свое усилие сверять с усилиями иных сил и реальностей.
Современный человек обречен действовать и как социальный индивид, и как личность, и не всегда векторы этих действий совпадают. Он обречен выслушивать и себя, и время, и не всегда выслушанные реальности одинаковы. Возможный человек, выстраивая себя как личность в обоих указанных ипостасях, устанавливается как человек, при этом он подчиняет свои действия и поступки как требованиям времени, так и требованиям своей личности. Спрашивается: как это возможно? Это возможно в том случае, если сам человек будет пониматься не константно, а как «устанавливающийся», как делающий себя человеком, в том случае, если человек будет пониматься как существо, неотъемлемое от культуры, а последняя – как неотъемлемая от человека.
Сменим теперь позицию, точку зрения, будем рассуждать не от возможного человека, а в плане вероятности развития событий. Исследования показывают, что в целом можно говорить о двух основных мегатенденциях: процессах (как конструктивных, так и деструктивных), характерных для все ускоряющегося развития техногенной цивилизации, и о формировании новых форм социальности (одни из них известны – движения зеленых, антиглобалистов, формирование нового «социального проекта», другие только осознаются – например, становление метакультур). Понятно, что человек может работать как на первую мегатенденцию, так и на вторую. И современная личность развивается в разных направлениях. Один полярный тип, назовем условно такую личность «социальной», имеет место, когда человек так выстраивает свою жизнь, что фактически выступает от имени целого (техногенной цивилизации, ее критиков, альтернативных форм жизни, метакультуры и пр.). Другой тип, назовем такую личность «виртуальной», напротив, идет от самого человека. Здесь человек выстраивает такой мир (реальность), в котором он может себя полностью реализовать. Это может быть мир эзотерика, мир, созданный с помощью Интернета, алкоголя или наркотика, мир общения, творчества и фантазий. Наконец, третий полярный тип, назовем такую личность «рефлексивной», предполагает особое опосредование. Рефлексивная личность опосредует свое становление на основе современных знаний и психотехник, примером такой личности является рассмотренный выше возможный человек. Конкретный эмпирический человек может располагаться не только на соответствующих полюсах, т. е. идентифицировать себя с социальной личностью, или виртуальной, или рефлексивной, но и между данными полюсами. Я согласен, намеченная здесь картина мира значительно сложнее тех, на которые человек опирался в прошлые века. И пока она внушает мало оптимизма. Но такова социальная реальность, вклад в которую делает и сам человек. Понимая это, уясняя природу социума, человека и наших собственных действий, можно надеяться, что человечество все же справится с кризисами и вызовами времени и построит цивилизацию более жизнеспособную и больше ориентированную на человека, чем существующая.
6.4.4 Слово авторов
6.4.5 Сомнения скептика развеяны не до конца
Может показаться, что формирование личности, т. е. человека, действующего самостоятельно, создающего представления, часто не совпадающие с общепринятыми, самостоятельно конституирующего свою жизнь – процесс, совершенно не обусловленный социальными факторами. Но это не так. Культурологические исследования показывают, что и латентная личность, и «актуализованная» в культуре (античная, средневековая, ренессансная, нововременная) формируются в культуре одновременно с рядом социальных практик, которые как раз и обеспечивают реализацию личности. Например, становление античной личности повлекло за собой формирование трех новых социальных практик – античного судопроизводства, античной драмы и античной философии (рационального мышления). Указанная здесь закономерность действует и в последующих культурах: становление личности и ряда социальных практик происходит одновременно; в рамках этих практик личность может себя реализовать, в свою очередь, развитие личности обусловливает дальнейшее развитие этих практик. Чтобы убедиться в этом, можно обратиться и к современной культурной ситуации.
Картина мира («базисный сценарий») Нового времени является «распределенной», т. е. образуется несколькими группами практически несогласованных идей. Одни из них пришли из средневековой культуры и Возрождения, другие были заимствованы из Античности, третьи – созданы мыслителями XVI-XVIII вв. В «негомогенных культурах» (Античность и Новое время), где имеют место подобные сценарии и складываются разные типы личностей, важное значение приобретают «фундаментальные дискурсы». Например, приведенный Вами выше текст Пико делла Мирандолы «Речь о достоинстве человека» представляет собой подобный дискурс (назовем его «культурно-антропологическим»). На мой взгляд, он не столько описывает то, что было в культуре, сколько вменяет человеку Возрождения и далее Нового времени определенные реалии – требование самостоятельного поведения, новую роль в мироздании и пр. Другими словами, фундаментальные дискурсы выполняют роль социальной нормы, но не всеобщей, как в «гомогенной культуре» (Древнего мира и Средних веков), а приватной или групповой. Люди, подобные Макиавелли или Леонардо да Винчи, рассматривали «Речь о достоинстве человека» в качестве своего манифеста, проникновения в суть вещей, другие же не обращали на нее внимание.
Фундаментальный дискурс хотя и выступает в качестве социальной нормы, но не для всех, а только для тех, кому он «приглянулся» (на самом деле в большинстве случаев индивид не осознает возможность свободного выбора дискурсов, обычно фундаментальный дискурс воспринимается как сама реальность). Фундаментальные дискурсы создают возможность свободного личностного или группового поведения, которое уже не оценивается автоматически как нарушение культурных норм. В негомогенных культурах, как правило, одни фундаментальные дискурсы противостоят другим и между их сторонниками идет полемика.
Особый вопрос: как такие дискурсы соотносятся с картинами мира? Например, культуре Нового времени наука задает для рационального человека картину мира (представление о природе, рациональном знании, инженерии и т. п.). Но при этом допускается, что ученый может быть религиозным человеком. В данном случае его религиозные представления являются фундаментальным дискурсом. Напротив, для папского государства картину мира задают религиозные представления, а увлечение какого-нибудь кардинала наукой есть факт его частной жизни и фундаментального дискурса. Важно другое, если некто принял определенный фундаментальный дискурс, проникся его содержанием, то для него этот дискурс задает саму реальность и соответствующие ей формы поведения. Как социальная норма фундаментальный дискурс принудителен.
Принимая определенный фундаментальный дискурс (несколько дискурсов), личность начинает действовать в его рамках. При этом она вынуждена любой материал и свои собственные действия вводить в эти рамки; необходимое условие этого – воссоздание реальности под соответствующим углом зрения. Например, некто проникся научно-инженерным дискурсом, т. е. считает, что ничего, кроме природы, не существует, и всякое действие опирается на законы природы. Дальше он сталкивается с определенными проблемами (социальными или личными). Поскольку он мыслит и действует в рамках научно-инженерного дискурса, постольку и понимание этих проблем и их разрешение для него осмысленно лишь в схеме этого фундаментального дискурса. Например, он считает, что проблемы, с которыми он столкнулся, связаны с естественными (природными) противоречиями или факторами, а их решение предполагает разворачивание технического действия, воздействующего на данные противоречия и факторы.
Однако неправильно думать, что принятие фундаментального дискурса и подведение под него личностного событийного материала – автоматический процесс. Напротив, исследования М. Хайдеггера и М. Фуко, а у нас, например, М. Мамардашвили, Л. Ионина, А. Пузырея показывают, что необходимое условие обоих процессов – формирование социальных практик и вовлечение в них человека. Одно из первых мест здесь занимают образование (и идеология), СМИ, на втором месте идут искусство, профессиональные занятия, образ и стиль жизни и др. Например, психологические практики, неважно, будет ли это занятие психологической наукой или посещение психотерапевта, выполняют в современной культуре важную роль именно в плане способствования принятия человеком различных фундаментальных дискурсов, а также их реализации в жизни личности.
Если ренессансный человек еще не имел средств удовлетворения своих желаний и не знал, как себя изменить (чтобы «переродиться в низшие, неразумные существа или в высшие божественные»), то этого не скажешь о современном человеке. Он уже обладает такими средствами и знает, как целенаправленно переделывать себя. Безусловно, это связано с технической цивилизацией, основанной на естественных науках, инженерии, индустриальном производстве и потреблении. Проиллюстрирую сказанное на примере психологии.
Известно, что распространение на человека естественно-научного подхода приводит к построению научной психологии. Распространение инженерного подхода – к становлению психотехники. Включение внутреннего мира и поведения человека в сферу потребления ведет к появлению психологических услуг. Сегодня нам кажется естественным, когда психолог предлагает свои услуги и утверждает, что у нас есть психологические проблемы, которые он поможет разрешить. Однако, еще в XIX в. внутренняя жизнь человека рассматривалась иначе: или как находящаяся в сфере действия божественных сил и замыслов, или как область, не подлежащая вмешательству со стороны. Различные проблемы внутренней жизни, которые мы сегодня относим к компетенции психотерапевта, в те времена понимались совершенно по-другому: такова природа, характер, конституция, судьба, наказание свыше и т. п. Именно развитие психологии и психологических услуг, как это показывают современные исследования (смотри, к примеру, работы Фуко), позволили обнаружить в человеке психические нарушения и заболевания, а по сути, конституировать их. Каждая новая психологическая теория или практика – это новая потенциальная область таких нарушений и заболеваний. Но те же теории и практики – гарантируют их разрешение.
Итак, человек нашей культуры, реализуя себя как личность, тем не менее, обусловлен в социальном отношении, причем двояко. С одной стороны, он обусловлен фундаментальными дискурсами, навязывающими ему реальность и сценарии поведения, с другой – практиками, предоставляющими ему социальные услуги. Основные фундаментальные дискурсы – это культурно-антропологический, научно-инженерный, гуманитарный и потребительский; основные практики: образование, идеология и политика, СМИ, плюс сегодня – церковь, психотерапия и прочие модные институции.
При заданном понимании социокультурных тенденций и человека можно попытаться продумать волнующие всех нас проблемы. Анализ тенденций не означает отказа от личной позиции исследователя, другое дело, что эта позиция преимущественно работает на какую-то одну тенденцию. Соглашаясь с тем, что наша цивилизация оказалась технически ориентированной, что техника, действительно, играет в ней исключительную роль, в частности, потому, что «техногенная цивилизация» сложилась при реализации техническим путем двух глобальных социальных проектов – «овладения природой» и «удовлетворения постоянно растущих потребностей населения», мне лично трудно согласиться с пониманием в перспективе социальной жизни как сплошного постава.
Замечу, что в состав базисных представлений современной культуры и Социума входят не только технократический дискурс, описывающий реальность в качестве постава, но и другие – «гуманистический дискурс», «религиозный», «эзотерический», «культурологический», «прагматический». Соответственно, можно указать на «нетехнократические» сообщества, личность, социальные институты. Указанные здесь представления и дискурсы задают другой, нетехнический образ мира и ценности, иначе ориентируют поведение и действия человека. Что не может не создавать в Социуме напряжения и конфликты.
Другое поле деструкций и напряжений в современной культуре создается осознанием негативных последствий научно-технической деятельности и прогресса. Оказалось, что человек не только демиург (как писал в свое время Ф. Бэкон: «Пусть человеческий род только овладеет своим правом на природу, которая назначила ему божественная милость, и пусть ему будет дано могущество»[247]), но и включен в природу, что техническая деятельность меняет параметры природы как экологического организма и параметры социальной жизни. Эти изменения со второй половины ХХ в. стали столь существенны, буквально переделывая облик планеты и жизнь человека, что последний больше не может их игнорировать, не может не реагировать на них.
Признание глобальных кризисов нашей культуры (прежде всего экологического и антропологического) и возможности гибели нашей цивилизации – один из моментов новой культурной ситуации. Другая тревожная тенденция – во многих регионах планеты человек начинает понимать, что безопасность его жизни не может быть обеспечена ни им самим, ни государством. Эти два момента – угроза безопасности жизни человека и паралич базисных культурных сценариев в связи с их противоречивостью, как показывают культурологические исследования, являются свидетельством заката и гибели культуры. Но одной культуре на смену всегда приходила другая.
Будем дальше рассуждать не об эмпирическом человеке, который действует по-разному: и стихийно, и как социальный индивид, и как личность, и ответственно, и безответственно – короче, эмпирически, а о «человеке возможном». То есть о человеке, которого бы хотелось видеть, на которого стоит работать.
Как социальный индивид возможный человек должен перестать понимать себя в духе Пико делла Мирандолы, как стоящего в центре мира и независимого ни от чего. Вероятно, нужно строить новый образ себя, который бы включал идею Культуры и Других как равноценные в отношении к идее «Я». В этом случае источник нашей жизни (соответственно, наших желаний, воли, переживаний) не только в нас самих, но и в Других, а также в Культуре. «Центр мира» не один – в нас, совпадающий с нашим «Я», а размещается в своеобразном «треугольнике», вершины которого задаются Культурой, Другими и, наконец, нашим «Я». Моя история – это не только история моего «Я», но также моей семьи, народа, той культуры, к которой я принадлежу. Реальность и моя, и других людей – принципиально неонтологична, т. е. является феноменом культуры, квинтэссенцией моего личного опыта и бытия. Как социальный индивид возможный человек, вероятно, должен работать на грядущую цивилизацию.
По мнению многих исследователей у человечества нет другой альтернативы, люди будут вынуждены, с одной стороны, ограничить рост техники и технологии и, так сказать, гуманизировать их (т. е. ориентировать на решение экологических проблем, сделать технологическую эволюцию контролируемой и т. п.), с другой – изменить свой образ жизни, возможно кардинально. Новый социальный проект, вероятно, должен включать в себя следующие три фундаментальные идеи: безопасного развития человечества, создание условий, допускающих сосуществование и взаимодействие разных стилей и форм индивидуальной и групповой жизни, согласование всех форм индивидуальной и общественной жизни с требованиями, идущими со стороны «Социума». Под последним рационалисты могут понимать планетарную социальную жизнь (Социум), важным механизмом которой являются сознательные усилия самого человека и его институтов. Мистики и эзотерики Социум будут трактовать иначе – как мистического Мегасубъекта (социУм), или Творца, определяющего глубинные структуры социальной жизни. В рамках подобного базисного сценария техника перестанет восприниматься как постав и судьба человечества, хотя и сохранит важное значение как необходимое условие социальной жизни.
Как личность (и латентная, и актуализованная) возможный человек строит собственную линию жизни, реализуя прежде всего самого себя, прислушиваясь к себе. В тоже время он должен понимать, что его путь протекает в культуре, что, хочет он того или нет, его жизнь может стать примером для уподобления. В этом смысле возможный человек – это человек культуры. Можно согласиться, что современная личность, как показывает, например, Фуко, вынуждена себя постоянно воссоздавать в своей константности и автономии. Но что это означает, как это возможно? На что при этом человек может опираться? Кажется, что только на самого себя. Однако анализ показывает, что, воссоздавая себя, мы реально опираемся на помощь других, на саму творческую работу (усилия) по воссозданию (в том смысле, что анализируем ее неудачи или же ее ограниченные возможности), что в этой работе мы изобретаем средства самой работы (знаки, приемы и т. д.), что наши усилия являются эффективными лишь в той мере, в которой они совпадают с общим ходом нашей эволюции (развития), а также поддерживаются извне ситуацией, в которой мы находимся. Другими словами, воссоздать себя – это значит не только работать над собой, изменять, преобразовывать себя, но и выслушивать реальность, встроиться в дискурс, высвободить место для встречи с самим собой, высшими силами, Богом; вообще, каждое свое усилие сверять с усилиями иных сил и реальностей.
Современный человек обречен действовать и как социальный индивид, и как личность, и не всегда векторы этих действий совпадают. Он обречен выслушивать и себя, и время, и не всегда выслушанные реальности одинаковы. Возможный человек, выстраивая себя как личность в обоих указанных ипостасях, устанавливается как человек, при этом он подчиняет свои действия и поступки как требованиям времени, так и требованиям своей личности. Спрашивается: как это возможно? Это возможно в том случае, если сам человек будет пониматься не константно, а как «устанавливающийся», как делающий себя человеком, в том случае, если человек будет пониматься как существо, неотъемлемое от культуры, а последняя – как неотъемлемая от человека.
Сменим теперь позицию, точку зрения, будем рассуждать не от возможного человека, а в плане вероятности развития событий. Исследования показывают, что в целом можно говорить о двух основных мегатенденциях: процессах (как конструктивных, так и деструктивных), характерных для все ускоряющегося развития техногенной цивилизации, и о формировании новых форм социальности (одни из них известны – движения зеленых, антиглобалистов, формирование нового «социального проекта», другие только осознаются – например, становление метакультур). Понятно, что человек может работать как на первую мегатенденцию, так и на вторую. И современная личность развивается в разных направлениях. Один полярный тип, назовем условно такую личность «социальной», имеет место, когда человек так выстраивает свою жизнь, что фактически выступает от имени целого (техногенной цивилизации, ее критиков, альтернативных форм жизни, метакультуры и пр.). Другой тип, назовем такую личность «виртуальной», напротив, идет от самого человека. Здесь человек выстраивает такой мир (реальность), в котором он может себя полностью реализовать. Это может быть мир эзотерика, мир, созданный с помощью Интернета, алкоголя или наркотика, мир общения, творчества и фантазий. Наконец, третий полярный тип, назовем такую личность «рефлексивной», предполагает особое опосредование. Рефлексивная личность опосредует свое становление на основе современных знаний и психотехник, примером такой личности является рассмотренный выше возможный человек. Конкретный эмпирический человек может располагаться не только на соответствующих полюсах, т. е. идентифицировать себя с социальной личностью, или виртуальной, или рефлексивной, но и между данными полюсами. Я согласен, намеченная здесь картина мира значительно сложнее тех, на которые человек опирался в прошлые века. И пока она внушает мало оптимизма. Но такова социальная реальность, вклад в которую делает и сам человек. Понимая это, уясняя природу социума, человека и наших собственных действий, можно надеяться, что человечество все же справится с кризисами и вызовами времени и построит цивилизацию более жизнеспособную и больше ориентированную на человека, чем существующая.
6.4.4 Слово авторов
Спасибо, что и Вы, наконец, не только задаете вопросы, но и пытаетесь, как ученый, нарисовать картину современной жизни и даже наметить выходы из глобального кризиса, охватившего всю планету.
Здесь мы можем ответить на последний Ваш вопрос – как быть с другими традициями и мировоззрениями, настаивающими подобно каббалистическим на подлинности реальности, которая описывается в соответствующих учениях; и все эти учения, действительно, разные. При этом, понимая, что Вы скептик и рационалист и мало верите в каббалу, ответим все же так, чтобы наш ответ был для Вас приемлем. То есть наши разъяснения не могут строиться по схеме – такова реальность, хотите верьте – хотите нет.
Несмотря на всю сложность каббалистических построений, согласитесь, что в основе этого учения лежит достаточно простая картина. Есть Творец и творение. Творец создал творение как свою противоположность, но желает, чтобы творение пришло к Нему и насладилось этим. Причем пришло само, по собственной воле и желанию. Для этого Творец создал миры и 620 ступеней сокрытия и стимулировал творение (точка в сердце) к духовной работе и стремлению к Творцу. Творение идет к Творцу, а Творец на этом пути поддерживает и направляет творение. Творение преодолевает свой эгоизм, а Творец создает для этого условия, а также чтобы творение не останавливалось на достигнутом. По мере духовной работы, направленной к воссоединению с Творцом, раскрываются и поднимаются миры и ступени, эгоистические желания сменяются альтруистическими.
Вы спрашиваете: разве такая простая картина может быть эффективной? Безусловно, ведь сегодня все устали от сложности и относительности. Кроме того, чтобы однозначно действовать, нужна как раз простая, ясная схема.
В чем еще преимущество каббалистической картины мира? Михаил Лайтман отвечает так: каббала вводит человека в строение мироздания, она призвана обучить нас всей системе управления. На протяжении тысяч лет эта наука была скрыта, именно потому, что человечество не нуждалось принять во внимание управление силой природы, ведущее нас к определенной цели. Нам казалось, что мы сами можем выбирать себе цель существования и достичь ее. Сегодня же мы достигли осознания полной дезориентации, беспомощности, падения в депрессию и бегство в наркотики. То есть всевозможными способами пытаемся избежать серьезного решения проблем. Потому что не видим возможности их решения.
Именно в таком состоянии наука каббала предлагает себя для объяснения окружающего мира и поиска выхода из настоящего состояния всего человечества. Каббала говорит, что именно такое состояние – желательное, потому что только из него человечество найдет правильный, совершенно новый путь развития: к высшей цели, к вечному и совершенному состоянию на самой высшей ступени природы.
Каббала не требует от современного человека отказаться от присущего ему научного мироощущения. Напротив, она основывается на научных, рациональных предпосылках. И одновременно, не отрицается духовность и идеальность. Творец – это и природа, и свет, и духовное начало. Заметим, что рационализм вовсе не отрицает духовности, он не совместим лишь с мистикой. Но каббала не мистическое учение.
Оппозиция эгоизма и альтруизма позволяет каббалисту, не мудрствуя лукаво, не впадая в относительность «добра и зла», правильно действовать, различать, где наши желания работают только на нас, а где ориентированы на ближнего и человечество в лице Творца.
Скептик. А вдруг ничего этого нет. Что если реальность иная, чем утверждает каббала?
Авторы.Что значит «вдруг»? Разве мы играем в карты? Это постмодернисты думают, что нет никаких общих норм, нет единой действительности, но каждый устанавливает собственные «правила игры», порождая автономные непроницаемые реальности. Вам нравится жить в таком мире? Нам нет. Но даже если встать на точку зрения социологии и культурологии, все равно Вы не правы. Смотрите, в какое время мы живем – кризиса цивилизации, конца истории. Заканчивается один эон, зарождается другой. В этой ситуации становления, как говорят философы, каждое творческое учение выступает как выразитель и представитель всей будущей социальности, как грядущая социальность в лице этого учения. В свое время, например, подобную роль сыграли учения эпохи Возрождения. Каббалисты уверены, что сегодня именно кабалла выполнит роль локомотива истории, поскольку в ней представлена и описана подлинная реальность. В ситуации становления нельзя сказать, кто прав, а кто заблуждается. Рассудить может только время. Правы те, кто «попал в точку», проник в суть бытия.
Здесь мы можем ответить на последний Ваш вопрос – как быть с другими традициями и мировоззрениями, настаивающими подобно каббалистическим на подлинности реальности, которая описывается в соответствующих учениях; и все эти учения, действительно, разные. При этом, понимая, что Вы скептик и рационалист и мало верите в каббалу, ответим все же так, чтобы наш ответ был для Вас приемлем. То есть наши разъяснения не могут строиться по схеме – такова реальность, хотите верьте – хотите нет.
Несмотря на всю сложность каббалистических построений, согласитесь, что в основе этого учения лежит достаточно простая картина. Есть Творец и творение. Творец создал творение как свою противоположность, но желает, чтобы творение пришло к Нему и насладилось этим. Причем пришло само, по собственной воле и желанию. Для этого Творец создал миры и 620 ступеней сокрытия и стимулировал творение (точка в сердце) к духовной работе и стремлению к Творцу. Творение идет к Творцу, а Творец на этом пути поддерживает и направляет творение. Творение преодолевает свой эгоизм, а Творец создает для этого условия, а также чтобы творение не останавливалось на достигнутом. По мере духовной работы, направленной к воссоединению с Творцом, раскрываются и поднимаются миры и ступени, эгоистические желания сменяются альтруистическими.
Вы спрашиваете: разве такая простая картина может быть эффективной? Безусловно, ведь сегодня все устали от сложности и относительности. Кроме того, чтобы однозначно действовать, нужна как раз простая, ясная схема.
В чем еще преимущество каббалистической картины мира? Михаил Лайтман отвечает так: каббала вводит человека в строение мироздания, она призвана обучить нас всей системе управления. На протяжении тысяч лет эта наука была скрыта, именно потому, что человечество не нуждалось принять во внимание управление силой природы, ведущее нас к определенной цели. Нам казалось, что мы сами можем выбирать себе цель существования и достичь ее. Сегодня же мы достигли осознания полной дезориентации, беспомощности, падения в депрессию и бегство в наркотики. То есть всевозможными способами пытаемся избежать серьезного решения проблем. Потому что не видим возможности их решения.
Именно в таком состоянии наука каббала предлагает себя для объяснения окружающего мира и поиска выхода из настоящего состояния всего человечества. Каббала говорит, что именно такое состояние – желательное, потому что только из него человечество найдет правильный, совершенно новый путь развития: к высшей цели, к вечному и совершенному состоянию на самой высшей ступени природы.
Каббала не требует от современного человека отказаться от присущего ему научного мироощущения. Напротив, она основывается на научных, рациональных предпосылках. И одновременно, не отрицается духовность и идеальность. Творец – это и природа, и свет, и духовное начало. Заметим, что рационализм вовсе не отрицает духовности, он не совместим лишь с мистикой. Но каббала не мистическое учение.
Оппозиция эгоизма и альтруизма позволяет каббалисту, не мудрствуя лукаво, не впадая в относительность «добра и зла», правильно действовать, различать, где наши желания работают только на нас, а где ориентированы на ближнего и человечество в лице Творца.
Скептик. А вдруг ничего этого нет. Что если реальность иная, чем утверждает каббала?
Авторы.Что значит «вдруг»? Разве мы играем в карты? Это постмодернисты думают, что нет никаких общих норм, нет единой действительности, но каждый устанавливает собственные «правила игры», порождая автономные непроницаемые реальности. Вам нравится жить в таком мире? Нам нет. Но даже если встать на точку зрения социологии и культурологии, все равно Вы не правы. Смотрите, в какое время мы живем – кризиса цивилизации, конца истории. Заканчивается один эон, зарождается другой. В этой ситуации становления, как говорят философы, каждое творческое учение выступает как выразитель и представитель всей будущей социальности, как грядущая социальность в лице этого учения. В свое время, например, подобную роль сыграли учения эпохи Возрождения. Каббалисты уверены, что сегодня именно кабалла выполнит роль локомотива истории, поскольку в ней представлена и описана подлинная реальность. В ситуации становления нельзя сказать, кто прав, а кто заблуждается. Рассудить может только время. Правы те, кто «попал в точку», проник в суть бытия.
6.4.5 Сомнения скептика развеяны не до конца
Хорошо. Я почти со всем согласен. И все же остается еще одно сомнение. Сравнивая, как Вы отвечали на мои вопросы, с тем, что написано в Ваших книгах, я вижу серьезное расхождение. В нашей беседе Ваши позиции выглядят почти как одинаковые, а в книгах картина иная, по книгам Вы – антиподы. Так и слышится диалог, который я не могу не воспроизвести за Вас:
М. Лайтман: «Каббала – не эзотеризм, а наука, как физика, только о высшем мире, и пока это не будет понято, мы не достигнем цели. Каббала – это не древние и абстрактные мифы книги „Зоар“, не религиозно-трепетное восприятие мира и Бога, не нечто сродни эзотерике и мистике, а реалистический, рационалистический и даже прагматический подход к исследованию мира, раскрытию человеком новых законов, причин и следствий всех действий-событий, происходящих с ним, зная которые он сможет правильно относиться к окружающей природе и жить здраво, как подобает человеку, оптимально используя весь мир, который и создан для этого. Раскрытие истинного мира личное, и поэтому есть место для всевозможных домыслов и учений. Но уже в наше время мы будем свидетелями их кризиса и практического использования всеми науки каббала как средства понимания мира».
В. Розин: «Если признать, что эзотерические учения утверждают существование двух реальностей (мнимой и подлинной), настаивают, что целью жизни человека является обретение подлинной реальности, но что пройти в нее можно только, кардинально себя переделав, то в этом случае каббала – именно эзотерическое учение. Если различать разные типы наук – естественные, гуманитарные, социальные и нетрадиционные, то каббала ближе всего не к естественным наукам, а к гуманитарным и нетрадиционным.
Нет одной реальности, познав законы которой, мы сможем правильно обустроить жизнь на земле. Реальностей много разных, отвечающих как разным практикам жизни и разным опытам, так и разным историческим этапам развития человечества. И все это сегодня сосуществует, глаголет разными языками, спорит между собой, варится в одном цивилизационном котле. Обустроить единообразно жизнь на земле пока невозможно».
Ответ авторов: Да, наши концепции не совпадают, они различны. Различно и наше видение каббалы, впрочем, во введении мы об этом говорили. Но композиция и структура написанной книги определялась не нашими расхождениями, они и так видны внимательному взору, а пониманием того, что наше совместное рассмотрение каббалы будет полезно для читателя, как каббалиста, так и некаббалиста (ученого, философа, просто образованного человека). Мы все – в одной лодке и должны научиться, несмотря на наши разногласия и разновидения, вместе плыть к цели.
М. Лайтман: «Каббала – не эзотеризм, а наука, как физика, только о высшем мире, и пока это не будет понято, мы не достигнем цели. Каббала – это не древние и абстрактные мифы книги „Зоар“, не религиозно-трепетное восприятие мира и Бога, не нечто сродни эзотерике и мистике, а реалистический, рационалистический и даже прагматический подход к исследованию мира, раскрытию человеком новых законов, причин и следствий всех действий-событий, происходящих с ним, зная которые он сможет правильно относиться к окружающей природе и жить здраво, как подобает человеку, оптимально используя весь мир, который и создан для этого. Раскрытие истинного мира личное, и поэтому есть место для всевозможных домыслов и учений. Но уже в наше время мы будем свидетелями их кризиса и практического использования всеми науки каббала как средства понимания мира».
В. Розин: «Если признать, что эзотерические учения утверждают существование двух реальностей (мнимой и подлинной), настаивают, что целью жизни человека является обретение подлинной реальности, но что пройти в нее можно только, кардинально себя переделав, то в этом случае каббала – именно эзотерическое учение. Если различать разные типы наук – естественные, гуманитарные, социальные и нетрадиционные, то каббала ближе всего не к естественным наукам, а к гуманитарным и нетрадиционным.
Нет одной реальности, познав законы которой, мы сможем правильно обустроить жизнь на земле. Реальностей много разных, отвечающих как разным практикам жизни и разным опытам, так и разным историческим этапам развития человечества. И все это сегодня сосуществует, глаголет разными языками, спорит между собой, варится в одном цивилизационном котле. Обустроить единообразно жизнь на земле пока невозможно».
Ответ авторов: Да, наши концепции не совпадают, они различны. Различно и наше видение каббалы, впрочем, во введении мы об этом говорили. Но композиция и структура написанной книги определялась не нашими расхождениями, они и так видны внимательному взору, а пониманием того, что наше совместное рассмотрение каббалы будет полезно для читателя, как каббалиста, так и некаббалиста (ученого, философа, просто образованного человека). Мы все – в одной лодке и должны научиться, несмотря на наши разногласия и разновидения, вместе плыть к цели.