Страница:
Власть должна подчиняться не только народу, а определенным моральным и идеологическим принципам, воплощенным в законах, а также в уставах и программах общественных институтов (партий, профсоюзов, обществ и пр.). При этом крайне желательно, чтобы каждый из общественных институтов был сконструирован так, чтобы контролировать соответствие этим принципам других институтов (т.е. обеспечить систему сдержек и противовесов.). Этим же принципам должен подчиняться и народ. В идеале желательно стремиться к такому устройству общества, при котором вообще нет разделения на народ и власть, и все служат идеям, а не начальникам. Я называю такое устройство общества идеократией.
Предвижу вопросы о том, что делать при идеократии с инакомыслящими. Вообще-то, проблема преследования инакомыслящих может возникнуть при любом устройстве общества. Даже при самой идеальной демократии агрессивное большинство всегда может легко затравить "белую ворону" "большинством голосов" (Сократ был отправлен на тот свет в результате вполне демократической процедуры). Смягчить проблему может четкая юридическая формулировка как самих основополагающих идеологических принципов и установок, так и того, какие действия могут считаться угрозой для эффективного проведения этих принципов в жизнь, с возможностью обжалования в суде в случае необоснованных преследований. Иными словами, необходимо эффективно действующее правовое государство, в котором разрешено все, что не запрещено, но то, что запрещено, действительно не допускается (первоначальная основная идея перестройки, погибшая вместе с перестройкой).
Но самое главное - идти вперед по пути технического прогресса, делать общество более богатым. Чем общество богаче, тем больше свобод оно может допустить - и, соответственно, тем меньше у этого общества проблем с инакомыслием.
9.1.4. Техницисткая идеократия
Я думаю, что всем советским людям (как коммунистам, так и некоммунистам) вместе следует попытаться четко определить то, чего мы хотим, и то чего мы не хотим, причем определить это в форме самых минимальных требований, настолько минимальных, чтобы с этими требованиями согласились как коммунисты, так и их противники. Я думаю, что это возможно, поскольку все люди в принципе хотят одного и того же: все хотят жить хорошо и не хотят жить плохо. Например, никто не станет возражать против всеобщего повышения благосостояния, и никто не захочет повторения массового беззакония, подобного тому, что имело место в 1937 году. Точнее почти никто, но мы не будем учитывать ничтожное меньшинство заведомых преступников и сумасшедших.
И если строить идеологию идеократического общества исходя из таких предпосылок, то, на мой взгляд, наиболее высокий приоритет должен быть у следующих трех идеологических установок - идеалов, определяющих направление развития общества:
1) Общество должно стремиться обеспечивать непрекращающийся научно-технический прогресс и придерживаться технического способа решения проблем. (техницисткая идеология). В случаях, когда техническое решение пока еще не возможно, социальнопсихологические решения (то есть ограничения на свободу личности) должны быть минимально достаточными для обеспечения выполнения этих трех принципов, и немедленно сниматься, как только появится техническое решение проблемы.
2) Общество должно стремиться обеспечить всем своим гражданам равный доступ к плодам технического прогресса (эгалитарное общество).
3) Общество должно обеспечивать неприкосновенность личности (право на личную свободу и безопасность, и свободу слова), если только эта личность не мешает проведению в жизнь этих трех принципов. В противном случае общество имеет право ограничить свободу нарушителя, но лишь настолько, насколько это необходимо для предотвращения дальнейших нарушений. Чрезмерные ограничения (превышающие уровень, достаточный для защиты трех основных принципов) недопустимы (правовое государство).
Все остальные законы, принципы, стратегические и тактические задачи общества должны вытекать из этих трех основополагающих установок с учетом конкретной исторической обстановки (что позволяет избежать догматического окостенения идеологии, обеспечивает ей достаточную гибкость и постепенную эволюцию в соответствии с изменениями обстановки, порождаемыми техническим прогрессом). Эти три принципа не предписывают, например, какой должна быть экономика - рыночной или плановой (хотя "дикий" капитализм отпадает сразу, из-за конфликта со второй, а в условиях нашей страны и с первой, установками). Они лишь говорят, что в любой конкретных исторических условиях (определяемых, в первую очередь, уровнем развития техники) экономика должна быть такой, чтобы обеспечивать движение общества к идеалам, воплощенным в этих трех установках. Такой подход позволяет не уродовать экономику в угоду идеологии, чем страдают и коммунисты и демократы-рыночники.
Считаю очень важным заметить, что не считаю приведенные выше формулировки трех основных идеологических установок совершенными и окончательными. Возможно (почти наверняка), что я кое-что упустил. Приглашаю читателей присылать конструктивную критику, изменения и дополнения к этим формулировкам, а также подробности того, как должно быть устроено общество, удовлетворяющее этим трем установкам. Подчеркиваю слово "конструктивную". Мне, например, совершенно не интересно будет услышать от вас, что такое общество не будет работать из-за противоречия между первой и второй установками. Апологеты капитализма потратили немало времени и усилий на то, чтобы доказать, что в эгалитарном обществе невозможен технический прогресс, и поэтому люди обязаны делиться на "массы" и "элиту". То, что они потратили столько усилий не удивительно - "элита" им за это хорошо платила (а доказательства противоположного тезиса велись обычно на голом энтузиазме).
Но как сказал герой одного фильма: "Мне не интересно, почему это нельзя сделать. Мне интересно как это сделать." Меня тоже не интересует, почему такое общество невозможно, меня интересует, как его создать. Давайте подходить к этому по инженерному, т.е. как к чисто технической проблеме: даны определенные технические требования. Вопрос: как им удовлетворить? Вся история техники показывает, что вещи кажущиеся невозможными, в конце концов, оказываются возможны (Второй закон Кларка: "Когда выдающийся, но пожилой ученый заявляет, что что-то возможно, он почти наверняка прав. Однако, когда он заявляет что что-то невозможно, он, скорее всего, не прав.")
Здесь очень важно сделать одно примечание. Важно помнить о том, что идеократия не заменяет собой и не исключает другие формы правления, она лишь дополняет их. Например, на протяжении веков, христианская идеократия сосуществовала как с монархической, так и с республиканской формой правления, как с тираниями, так и с демократиями, корректируя направление развития общества.
Форма правления - это всего лишь форма, а идеократия - это то, что наполняет форму содержанием - идеалами, ценностями, устремлениями.
Идеократия - это то, что находится над и за пределами политической и экономической систем, это "метасистема", направляющая поведение участников политического и экономического процессов, поскольку в каждой конкретной ситуации эти участники делают тот или иной выбор на основании своих личных ценностей и идеалов.
При этом очень важно, какие именно идеалы и ценности несет в себе идеократия, поскольку, как показывает история, неправильное "идейное наполнение" идеократии может привести к тому, что людей начнут приносить в жертву идеям ("святая" инквизиция, фашизм в гитлеровской Германии, сталинизм в СССР).
Чтобы избежать этой опасности необходимо включить в число "правящих" идей идеи правового государства и идеалы гуманизма.
Таким образом, идеократия не отменяет и не заменяет собой демократии, и демократические механизмы можно будет использовать для того, чтобы, например, эмпирически определять, где проходит граница между тем, что на данном этапе общество может позволить себе, и чего оно позволить себе не может. Не надо только мифологизировать демократию, и считать, что она может все. Она не может, например, использоваться в качестве средства определения истины, ибо истину невозможно определить большинством голосов.
9.2. Экономическое устройство "Советии" - Принципы взаимоотношений между идеологией и экономикой
Отталкиваясь от ошибок прошлого, кратко принципы взаимоотношений между идеологией и экономикой можно определить следующим образом:
Идеология может определять только цели, которые должна достичь экономика, и критерии экономической эффективности, но она не может диктовать какой экономический инструмент следует применять для достижения тех или иных экономических целей. В свою очередь, экономические инструменты (рынок или план) не могут выступать в качестве идеологических целей.
Исходя из этих принципов, для того чтобы определить, каким должно быть экономическое устройство "Советии", нам сначала надо выбрать для себя критерий экономической эффективности.
Теоретически, может существовать множество различных критериев эффективности деятельности:
1) Можно, конечно, продолжать считать критерием эффективности максимизацию денежной прибыли отдельных индивидов собственников прав на разрабатываемую продукцию. Это тот критерий, на котором основана рыночная экономика;
2) Можно считать критерием эффективности темпы технического прогресса;
3) Можно считать критерием эффективности способность общества к выживанию - т.е. насколько оно устойчиво к воздействиям внутренних и внешних врагов (других человеческих обществ), а также к воздействиям сил природы (стихийным бедствиям). Я лично считаю это главным критерием, поскольку если общество погибло, об остальных критериях говорить бессмысленно;
4) Можно считать критерием эффективности то, насколько наша деятельность приближает нас к осуществлению наших мечтаний. Например, к осуществлению такой древней мечты человечества, как общество, в котором человек человеку не волк, или, по крайней мере, такого общества, в котором обстоятельства не принуждают каждого быть волком по отношению к другим людям.
Некоторые из этих критериев взаимно способствуют друг другу, некоторые противоречат друг другу.
Я не специалист в области экономики, и мои суждения относительно того, что именно обеспечивает наибольшую эффективность (в тех или иных конкретных условиях по тому или иному из вышеупомянутых критериев) - рыночная экономика, плановая экономика, или свободное бесплатное копирование - могут быть ошибочными. Как неспециалист я могу не знать тех или иных тонкостей действия того или иного инструмента экономики. Я привожу здесь эти рассуждения лишь для того, чтобы проиллюстрировать следующие положения, для понимания которых не нужно быть специалистом в области экономики, и в справедливости которых я не сомневаюсь: 1. Ни один экономический инструмент, будь то рынок, план или что-либо еще, не может быть эффективен во всех ситуациях и по всем вышеупомянутым критериям. Его эффективность может меняться в зависимости от уровня технологического развития общества и иных, внешних по отношению к экономике, факторов. 2. Экономический инструмент не может быть самоцелью или идеалом общественного развития. Новейшая история России наглядно продемонстрировала нам, что происходит, когда целью развития общества провозглашается тот или иной экономический инструмент, например рынок. Я никогда не забуду как в начале 90-х годов один бывший завлаб-экономист, волею судеб оказавшийся премьерминистром, выступал по телевизору. Он что-то долго, самозабвенно и радостно рассказывал про все возрастающую оборачиваемость средств и отрадно растущий процент приватизации. В это же самое время по всей стране стариков хоронили в полиэтиленовых пакетах вместо гробов, поскольку в результате экономических реформ завлаба они лишились своих сбережений "на гроб", копившихся иногда всю жизнь. Но завороженный хорошими (с точки зрения процесса движения к рыночной экономики) экономическими показателями, завлаб, похоже, даже не осознавал всего ужаса того, что он натворил. В его представлении, видимо, не экономика существует для людей, а люди существуют для экономики (приблизительно в том же смысле, в каком дрова существуют для печки). В тот день я впервые понял, что экономика - это слишком серьезное дело, чтобы можно было доверять его экономистам (подобно тому, как война - это слишком серьезное дело, чтобы можно было доверять ее военным). 3. Технический прогресс может быть и можно обеспечить с помощью чисто экономических инструментов. Но нужно сначала захотеть технического прогресса для того, чтобы начать применять эти инструменты для достижения желанной цели. Внутри рыночной экономики, не ограниченной никакими законами и правилами, такого желания возникнуть не может - в такой ситуации выгоднее всего воровать и грабить, а не вести научные исследования и разработки. Нужны законы и другие внеэкономические факторы, причем не какиенибудь законы, а именно продиктованные стремлением направить экономику в русло технического прогресса. Стремление к техническому прогрессу лежит вне сферы экономики. Оно лежит в сфере мотивации, а значит в сфере мировоззрения, системы ценностей и идей, то есть в сфере идеологии. Экономика должна быть лишь средством достижения целей, поставленных идеологией. И именно характер идеологии, характер выбранных целей будет определять в какую сторону пойдет технический прогресс - станет ли он средством порабощения людей или же средством их раскрепощения. 4. Экономика должна быть средством приближения к идеалам, формулируемым идеологией, но идеология не может напрямую диктовать, каким именно экономическим инструментом должно пользоваться общество для приближения к идеалам, сформулированным в идеологии. Инструмент должен выбираться только исходя из поставленных целей и обстоятельств, при которых эти цели приходится достигать. Критерием выбора может быть только одно приближает нас тот или иной инструмент к цели или отдаляет от нее. В двадцатом веке Россия дважды попадала в эту ловушку, когда та или иная экономическая система официально признавалась "единственно правильной" с идеологической точки зрения. Сначала такой "идеологически правильной" признавалась только плановая экономика, и мы сами себе нанесли немало ущерба, не признавая других экономических инструментов, которые могли бы быть, в некоторых конкретных случаях, более эффективны, чем чисто плановые методы. Но вместо того, чтобы понять, что выбор экономического инструмента нельзя идеологизировать, в 90-е годы мы просто развернулись на 180 градусов. Единственной идеологически правильной была официально признана рыночная экономика - и мы нанесли себе несравненно больший ущерб за невероятно короткие сроки, поскольку на рубеже 21 века плановый сектор экономики в развитых капиталистических странах играет определяющую роль в том, что касается технического прогресса. Посмотрите хотя бы на бюджет США, где расписано (распланировано!) сколько денег государство выделяет как государственным организациям, так и частным фирмам на выполнение тех или иных работ, или изготовление тех или иных изделий, причем объем работ, и количество изделий расписаны так, как и не снилось советскому госплану. Посмотрите на сумму бюджета и сравните с суммами, обращающимися в чисто рыночном секторе. Вы увидите, что в современной экономике плановым сектором пренебрегать невозможно.
Ни в коем случае не диктуя, какой именно экономический инструмент следует применять в тех или иных обстоятельствах, идеология должна четко определять критерии эффективности экономики, и именно на основании этих критериев должен производиться выбор конкретного инструмента в конкретных условиях.
9.3. Внешняя политика Советии
Советский Союз, в конечном счете, погиб из-за того, что не сумел сделать США своим союзником, а не врагом. Круги, выражавшие интересы древних народов, оказались в Советском Союзе достаточно сильны, для того продемонстрировать Америке образ варварской "империи зла" и побудить США к уничтожению Советского Союза. Но, пытаясь уничтожить варварскую "империю зла", США на самом деле нанесли тяжелейший удар гуманистической советской цивилизации, а варварская "империя зла" в России по-прежнему живет и процветает, но теперь уже без сдерживающего воздействия со стороны гуманистической советской цивилизации. В результате делу строительства мировой гуманистической цивилизации был нанесен огромный ущерб.
Советия не должна повторить ошибки Советского Союза. Мы должны четко определиться с тем, кто наши союзники, а кто наши противники. Союзниками советской цивилизации являются все ветви мировой гуманистической цивилизации, в том числе и ее западная ветвь, по крайней мере, до тех пор, пока она еще стремится к техническому прогрессу и привержена идеалам эгалитаризма. Противниками являются все те, кто тянут человечество в прошлое, в трясину второго средневековья. Именно здесь проходит великий водораздел предбарьерной эпохи - граница между гуманистической цивилизацией и древними народами, между теми, кто стремиться вперед и теми, кто стремиться назад, между светом знаний и мракобесием, между свободой и рабством. Граница эта не совпадает с национальными границами государств, ее невозможно прочертить на географической карте - слишком часто она проходит прямо через головы людей. И именно там, в умах людей произойдет самое большое сражение 21 века - сражение между прошлым и будущим, исход которого предопределит судьбу цивилизации на планете Земля.
В этом сражении не будут применяться бомбы, пушки, танки, самолеты. Это будет бескровное сражение между информационными "червям" и если наш "червь" победит, то это вообще будет последним сражением на Земле, потому что его задачей будет не победить в войне, а победить войну, извечную войну всех против всех.
Конечной целью внешней политики Советии должно быть установление вечного мира во всем мире. И сделаем мы это с помощью того же "миметического" оружия, с помощью которого был разрушен СССР. Только вместо деструктивного информационного "червя", который служил захвату власти и разрушению общества, мы создадим конструктивного, способствующего снижению агрессивности в отношениях между людьми, народами и странами, и переориентирующего эту агрессивность на покорение природы.
Что касается ближайших перспектив отношений с США, то нам надо вернуться к мирному соревнованию в космосе. Еще Хрущев и Кеннеди пытались постепенно заменить гонку вооружений мирным соревнованием за освоение космоса, да не успели. Это одновременно решило бы проблему того, чем полезным занять военно-промышленный комплекс (военные ракеты не так уж сильно отличаются от космических), и, как всякое соревнование, очень сильно ускорило бы решение проблемы преодоления земной цивилизацией межпланетного барьера роста. Я надеюсь, что к реализации этой продуктивной идеи еще удастся вернуться.
Если же говорить о дальних перспективах, то если Советия успешно выполнит свои задачи, все государства на Земле уйдут в небытие, в том числе и сама Советия, и возникнет единое человечество, состоящее из свободных людей, а не подданных того или иного государства. Произойдет это не потому, что бюрократы захотят вдруг упразднить государственные структуры, являющиеся основой их власти - бюрократы, разумеется, будут бороться против такого упразднения. Произойдет это в силу логики технического прогресса, которая, в конце концов, освободит индивидуума и позволит прекратить войну всех против всех. Машина национального государства станет анахронизмом, и свободные люди проголосуют за ее упразднение, ведь суть ее - подчинить индивидуума государству для того, чтобы оно могло эффективно конкурировать с другими государствами. Межгосударственная конкурентная борьба будет существовать до тех пор, пока существуют государства, и до тех пор советскому народу нужно будет иметь свое государство, чтобы защитить себя от последствий проигрыша в такой борьбе - мы уже один раз проиграли в 1991 году, и знаем насколько тяжелы могут быть такие последствия.
Но с другой стороны, будучи государством, основная задача которого состоит в том, чтобы обеспечивать и стимулировать технический прогресс, Советия станет государством, готовящим почву для исчезновения всех и всяких государств. Выполнив свои функции, она исчезнет вместе со всеми прочими государствами на Земле.
Глава 10. Как выжить в сегодняшних условиях и начать строить "Советию"?.
10.1 Нужна ли еще одна революция?
У меня нет полной уверенности в том, что социальные революции - это всегда хорошо. Во всяком случае, революции с помощью вооруженного восстания.
Эпоха бегания по улицам с ружьями медленно, но неуклонно, уходит в прошлое. То есть, конечно, всякие "эксцессы" время от времени неизбежно будут случаться, но массы не будут их поддерживать. Причин тому несколько: во-первых, ядерное оружие все понимают, что любой крупный вооруженный конфликт всегда может перерасти в ядерный, и тогда уже не выиграет никто. Во-вторых, с развитием техники жизнь человека стала все в большей степени зависеть от нормального функционирования самых разнообразных технических систем (в первую очередь от электростанций и систем связи), неизбежное разрушение которых в ходе военных действий приводит к последствиям ненамного лучшим, чем последствия ядерного удара. В третьих, стоимость отдельно взятой человеческой жизни в развитых странах за последнее столетие выросла на много порядков - если раньше в типичной семье было 10-15 детей, из которых должно было дожить до старости только двое-трое, остальные были как бы "про запас" - на случай всяких эпидемий (ну и, конечно, войн), то сегодня такого "запаса" просто нет - в типичной семье сегодня от одного до трех детей и дожить до старости должны все, иначе неизбежны тяжелые последствия для демографии. В обучение каждого из этих одного-трех детей вложено на много порядков больше средств, чем в обучение их прапрадедов, и общество ожидает получить с этих вкладов определенные дивиденды.
Кстати, мы уже имели возможность наблюдать, что из себя представляет война будущего, то есть война без применения оружия (точнее оружия в традиционном смысле слова). За все время сорокапятилетней "холодной" войны между СССР и США стороны не сделали ни одного прямого выстрела в противника. Тем не менее, проигравшая страна сейчас уже попросту не существует, а то, что осталось от ее экономики лежит в руинах (производство во многих отраслях упало до 10% от прежнего уровня). Каким образом удалось это сделать? Было испробовано много различных подходов, но решающим, на мой взгляд, оказалось применение нового типа оружия - идеологического оружия, суть которого состоит не в физическом уничтожении противника, а в изменении системы его взглядов. Здесь просматривается четкая аналогия между компьютерными вирусами и идеологиями.
Если мы хотим жить в такой стране, в какой мы хотим жить, а не в нынешнем бардаке, нам надо научиться обезвреживать идеологическое оружие противника. Революция должна произойти не на улице - она должна произойти в умах людей. И если эти люди живут при демократии, то вооруженного восстания может вообще не потребоваться - они просто придут к избирательным урнам и проголосуют за изменение режима, невзирая ни на какую пропаганду.
Как показывает исторический опыт, после революций и крупных социальных перетрясок общество почти всегда самовостанавливается и воспроизводит почти прежнюю социальную структуру - разве что только под новыми вывесками. Так, после 1917 года царский деспотизм возродился в виде сталинского режима, а после 1991 года брежневская бюрократия и мафиозная теневая экономика расцвели пышным цветом при нынешнем режиме. Причину этого явления "самосборки" после почти полного разрушения понять очень легко: "надстройка" - т.е. социальные институты, определяются "базисом" - т.е. уровнем развития производительных сил. Если за время прошедшее после революции уровень развития производительных сил не успел существенно измениться, то на старом "базисе" вырастет опять та же самая "надстройка". Разница может быть только в нюансах: в том, какие цели ставит перед собой общество, к чему оно стремится, о чем оно мечтает. Но эти "нюансы" могут быть чрезвычайно важны, ибо они во многом предопределяют в каком направлении будет дальше развиваться "базис", предопределяют дальнейшую эволюцию системы. Развал промышленности, науки и системы образования , переживаемый сейчас странами советского мира, во многом (хотя и не полностью) был предопределен теми мечтами, которые распространились у нас в конце перестройки.
С идеями можно бороться только идеями. Это не значит, что я полностью отрицаю полезность социальных революций. В некоторых ситуациях они способны расчистить препятствия на пути технического прогресса. Но при этом надо помнить, что это всего лишь "расчистка путей", которая сама по себе ничего не решает. Пойдет ли по этим путям "локомотив технического" прогресса или нет, во многом зависит от того, о чем будет мечтать общество
Предвижу вопросы о том, что делать при идеократии с инакомыслящими. Вообще-то, проблема преследования инакомыслящих может возникнуть при любом устройстве общества. Даже при самой идеальной демократии агрессивное большинство всегда может легко затравить "белую ворону" "большинством голосов" (Сократ был отправлен на тот свет в результате вполне демократической процедуры). Смягчить проблему может четкая юридическая формулировка как самих основополагающих идеологических принципов и установок, так и того, какие действия могут считаться угрозой для эффективного проведения этих принципов в жизнь, с возможностью обжалования в суде в случае необоснованных преследований. Иными словами, необходимо эффективно действующее правовое государство, в котором разрешено все, что не запрещено, но то, что запрещено, действительно не допускается (первоначальная основная идея перестройки, погибшая вместе с перестройкой).
Но самое главное - идти вперед по пути технического прогресса, делать общество более богатым. Чем общество богаче, тем больше свобод оно может допустить - и, соответственно, тем меньше у этого общества проблем с инакомыслием.
9.1.4. Техницисткая идеократия
Я думаю, что всем советским людям (как коммунистам, так и некоммунистам) вместе следует попытаться четко определить то, чего мы хотим, и то чего мы не хотим, причем определить это в форме самых минимальных требований, настолько минимальных, чтобы с этими требованиями согласились как коммунисты, так и их противники. Я думаю, что это возможно, поскольку все люди в принципе хотят одного и того же: все хотят жить хорошо и не хотят жить плохо. Например, никто не станет возражать против всеобщего повышения благосостояния, и никто не захочет повторения массового беззакония, подобного тому, что имело место в 1937 году. Точнее почти никто, но мы не будем учитывать ничтожное меньшинство заведомых преступников и сумасшедших.
И если строить идеологию идеократического общества исходя из таких предпосылок, то, на мой взгляд, наиболее высокий приоритет должен быть у следующих трех идеологических установок - идеалов, определяющих направление развития общества:
1) Общество должно стремиться обеспечивать непрекращающийся научно-технический прогресс и придерживаться технического способа решения проблем. (техницисткая идеология). В случаях, когда техническое решение пока еще не возможно, социальнопсихологические решения (то есть ограничения на свободу личности) должны быть минимально достаточными для обеспечения выполнения этих трех принципов, и немедленно сниматься, как только появится техническое решение проблемы.
2) Общество должно стремиться обеспечить всем своим гражданам равный доступ к плодам технического прогресса (эгалитарное общество).
3) Общество должно обеспечивать неприкосновенность личности (право на личную свободу и безопасность, и свободу слова), если только эта личность не мешает проведению в жизнь этих трех принципов. В противном случае общество имеет право ограничить свободу нарушителя, но лишь настолько, насколько это необходимо для предотвращения дальнейших нарушений. Чрезмерные ограничения (превышающие уровень, достаточный для защиты трех основных принципов) недопустимы (правовое государство).
Все остальные законы, принципы, стратегические и тактические задачи общества должны вытекать из этих трех основополагающих установок с учетом конкретной исторической обстановки (что позволяет избежать догматического окостенения идеологии, обеспечивает ей достаточную гибкость и постепенную эволюцию в соответствии с изменениями обстановки, порождаемыми техническим прогрессом). Эти три принципа не предписывают, например, какой должна быть экономика - рыночной или плановой (хотя "дикий" капитализм отпадает сразу, из-за конфликта со второй, а в условиях нашей страны и с первой, установками). Они лишь говорят, что в любой конкретных исторических условиях (определяемых, в первую очередь, уровнем развития техники) экономика должна быть такой, чтобы обеспечивать движение общества к идеалам, воплощенным в этих трех установках. Такой подход позволяет не уродовать экономику в угоду идеологии, чем страдают и коммунисты и демократы-рыночники.
Считаю очень важным заметить, что не считаю приведенные выше формулировки трех основных идеологических установок совершенными и окончательными. Возможно (почти наверняка), что я кое-что упустил. Приглашаю читателей присылать конструктивную критику, изменения и дополнения к этим формулировкам, а также подробности того, как должно быть устроено общество, удовлетворяющее этим трем установкам. Подчеркиваю слово "конструктивную". Мне, например, совершенно не интересно будет услышать от вас, что такое общество не будет работать из-за противоречия между первой и второй установками. Апологеты капитализма потратили немало времени и усилий на то, чтобы доказать, что в эгалитарном обществе невозможен технический прогресс, и поэтому люди обязаны делиться на "массы" и "элиту". То, что они потратили столько усилий не удивительно - "элита" им за это хорошо платила (а доказательства противоположного тезиса велись обычно на голом энтузиазме).
Но как сказал герой одного фильма: "Мне не интересно, почему это нельзя сделать. Мне интересно как это сделать." Меня тоже не интересует, почему такое общество невозможно, меня интересует, как его создать. Давайте подходить к этому по инженерному, т.е. как к чисто технической проблеме: даны определенные технические требования. Вопрос: как им удовлетворить? Вся история техники показывает, что вещи кажущиеся невозможными, в конце концов, оказываются возможны (Второй закон Кларка: "Когда выдающийся, но пожилой ученый заявляет, что что-то возможно, он почти наверняка прав. Однако, когда он заявляет что что-то невозможно, он, скорее всего, не прав.")
Здесь очень важно сделать одно примечание. Важно помнить о том, что идеократия не заменяет собой и не исключает другие формы правления, она лишь дополняет их. Например, на протяжении веков, христианская идеократия сосуществовала как с монархической, так и с республиканской формой правления, как с тираниями, так и с демократиями, корректируя направление развития общества.
Форма правления - это всего лишь форма, а идеократия - это то, что наполняет форму содержанием - идеалами, ценностями, устремлениями.
Идеократия - это то, что находится над и за пределами политической и экономической систем, это "метасистема", направляющая поведение участников политического и экономического процессов, поскольку в каждой конкретной ситуации эти участники делают тот или иной выбор на основании своих личных ценностей и идеалов.
При этом очень важно, какие именно идеалы и ценности несет в себе идеократия, поскольку, как показывает история, неправильное "идейное наполнение" идеократии может привести к тому, что людей начнут приносить в жертву идеям ("святая" инквизиция, фашизм в гитлеровской Германии, сталинизм в СССР).
Чтобы избежать этой опасности необходимо включить в число "правящих" идей идеи правового государства и идеалы гуманизма.
Таким образом, идеократия не отменяет и не заменяет собой демократии, и демократические механизмы можно будет использовать для того, чтобы, например, эмпирически определять, где проходит граница между тем, что на данном этапе общество может позволить себе, и чего оно позволить себе не может. Не надо только мифологизировать демократию, и считать, что она может все. Она не может, например, использоваться в качестве средства определения истины, ибо истину невозможно определить большинством голосов.
9.2. Экономическое устройство "Советии" - Принципы взаимоотношений между идеологией и экономикой
Отталкиваясь от ошибок прошлого, кратко принципы взаимоотношений между идеологией и экономикой можно определить следующим образом:
Идеология может определять только цели, которые должна достичь экономика, и критерии экономической эффективности, но она не может диктовать какой экономический инструмент следует применять для достижения тех или иных экономических целей. В свою очередь, экономические инструменты (рынок или план) не могут выступать в качестве идеологических целей.
Исходя из этих принципов, для того чтобы определить, каким должно быть экономическое устройство "Советии", нам сначала надо выбрать для себя критерий экономической эффективности.
Теоретически, может существовать множество различных критериев эффективности деятельности:
1) Можно, конечно, продолжать считать критерием эффективности максимизацию денежной прибыли отдельных индивидов собственников прав на разрабатываемую продукцию. Это тот критерий, на котором основана рыночная экономика;
2) Можно считать критерием эффективности темпы технического прогресса;
3) Можно считать критерием эффективности способность общества к выживанию - т.е. насколько оно устойчиво к воздействиям внутренних и внешних врагов (других человеческих обществ), а также к воздействиям сил природы (стихийным бедствиям). Я лично считаю это главным критерием, поскольку если общество погибло, об остальных критериях говорить бессмысленно;
4) Можно считать критерием эффективности то, насколько наша деятельность приближает нас к осуществлению наших мечтаний. Например, к осуществлению такой древней мечты человечества, как общество, в котором человек человеку не волк, или, по крайней мере, такого общества, в котором обстоятельства не принуждают каждого быть волком по отношению к другим людям.
Некоторые из этих критериев взаимно способствуют друг другу, некоторые противоречат друг другу.
Я не специалист в области экономики, и мои суждения относительно того, что именно обеспечивает наибольшую эффективность (в тех или иных конкретных условиях по тому или иному из вышеупомянутых критериев) - рыночная экономика, плановая экономика, или свободное бесплатное копирование - могут быть ошибочными. Как неспециалист я могу не знать тех или иных тонкостей действия того или иного инструмента экономики. Я привожу здесь эти рассуждения лишь для того, чтобы проиллюстрировать следующие положения, для понимания которых не нужно быть специалистом в области экономики, и в справедливости которых я не сомневаюсь: 1. Ни один экономический инструмент, будь то рынок, план или что-либо еще, не может быть эффективен во всех ситуациях и по всем вышеупомянутым критериям. Его эффективность может меняться в зависимости от уровня технологического развития общества и иных, внешних по отношению к экономике, факторов. 2. Экономический инструмент не может быть самоцелью или идеалом общественного развития. Новейшая история России наглядно продемонстрировала нам, что происходит, когда целью развития общества провозглашается тот или иной экономический инструмент, например рынок. Я никогда не забуду как в начале 90-х годов один бывший завлаб-экономист, волею судеб оказавшийся премьерминистром, выступал по телевизору. Он что-то долго, самозабвенно и радостно рассказывал про все возрастающую оборачиваемость средств и отрадно растущий процент приватизации. В это же самое время по всей стране стариков хоронили в полиэтиленовых пакетах вместо гробов, поскольку в результате экономических реформ завлаба они лишились своих сбережений "на гроб", копившихся иногда всю жизнь. Но завороженный хорошими (с точки зрения процесса движения к рыночной экономики) экономическими показателями, завлаб, похоже, даже не осознавал всего ужаса того, что он натворил. В его представлении, видимо, не экономика существует для людей, а люди существуют для экономики (приблизительно в том же смысле, в каком дрова существуют для печки). В тот день я впервые понял, что экономика - это слишком серьезное дело, чтобы можно было доверять его экономистам (подобно тому, как война - это слишком серьезное дело, чтобы можно было доверять ее военным). 3. Технический прогресс может быть и можно обеспечить с помощью чисто экономических инструментов. Но нужно сначала захотеть технического прогресса для того, чтобы начать применять эти инструменты для достижения желанной цели. Внутри рыночной экономики, не ограниченной никакими законами и правилами, такого желания возникнуть не может - в такой ситуации выгоднее всего воровать и грабить, а не вести научные исследования и разработки. Нужны законы и другие внеэкономические факторы, причем не какиенибудь законы, а именно продиктованные стремлением направить экономику в русло технического прогресса. Стремление к техническому прогрессу лежит вне сферы экономики. Оно лежит в сфере мотивации, а значит в сфере мировоззрения, системы ценностей и идей, то есть в сфере идеологии. Экономика должна быть лишь средством достижения целей, поставленных идеологией. И именно характер идеологии, характер выбранных целей будет определять в какую сторону пойдет технический прогресс - станет ли он средством порабощения людей или же средством их раскрепощения. 4. Экономика должна быть средством приближения к идеалам, формулируемым идеологией, но идеология не может напрямую диктовать, каким именно экономическим инструментом должно пользоваться общество для приближения к идеалам, сформулированным в идеологии. Инструмент должен выбираться только исходя из поставленных целей и обстоятельств, при которых эти цели приходится достигать. Критерием выбора может быть только одно приближает нас тот или иной инструмент к цели или отдаляет от нее. В двадцатом веке Россия дважды попадала в эту ловушку, когда та или иная экономическая система официально признавалась "единственно правильной" с идеологической точки зрения. Сначала такой "идеологически правильной" признавалась только плановая экономика, и мы сами себе нанесли немало ущерба, не признавая других экономических инструментов, которые могли бы быть, в некоторых конкретных случаях, более эффективны, чем чисто плановые методы. Но вместо того, чтобы понять, что выбор экономического инструмента нельзя идеологизировать, в 90-е годы мы просто развернулись на 180 градусов. Единственной идеологически правильной была официально признана рыночная экономика - и мы нанесли себе несравненно больший ущерб за невероятно короткие сроки, поскольку на рубеже 21 века плановый сектор экономики в развитых капиталистических странах играет определяющую роль в том, что касается технического прогресса. Посмотрите хотя бы на бюджет США, где расписано (распланировано!) сколько денег государство выделяет как государственным организациям, так и частным фирмам на выполнение тех или иных работ, или изготовление тех или иных изделий, причем объем работ, и количество изделий расписаны так, как и не снилось советскому госплану. Посмотрите на сумму бюджета и сравните с суммами, обращающимися в чисто рыночном секторе. Вы увидите, что в современной экономике плановым сектором пренебрегать невозможно.
Ни в коем случае не диктуя, какой именно экономический инструмент следует применять в тех или иных обстоятельствах, идеология должна четко определять критерии эффективности экономики, и именно на основании этих критериев должен производиться выбор конкретного инструмента в конкретных условиях.
9.3. Внешняя политика Советии
Советский Союз, в конечном счете, погиб из-за того, что не сумел сделать США своим союзником, а не врагом. Круги, выражавшие интересы древних народов, оказались в Советском Союзе достаточно сильны, для того продемонстрировать Америке образ варварской "империи зла" и побудить США к уничтожению Советского Союза. Но, пытаясь уничтожить варварскую "империю зла", США на самом деле нанесли тяжелейший удар гуманистической советской цивилизации, а варварская "империя зла" в России по-прежнему живет и процветает, но теперь уже без сдерживающего воздействия со стороны гуманистической советской цивилизации. В результате делу строительства мировой гуманистической цивилизации был нанесен огромный ущерб.
Советия не должна повторить ошибки Советского Союза. Мы должны четко определиться с тем, кто наши союзники, а кто наши противники. Союзниками советской цивилизации являются все ветви мировой гуманистической цивилизации, в том числе и ее западная ветвь, по крайней мере, до тех пор, пока она еще стремится к техническому прогрессу и привержена идеалам эгалитаризма. Противниками являются все те, кто тянут человечество в прошлое, в трясину второго средневековья. Именно здесь проходит великий водораздел предбарьерной эпохи - граница между гуманистической цивилизацией и древними народами, между теми, кто стремиться вперед и теми, кто стремиться назад, между светом знаний и мракобесием, между свободой и рабством. Граница эта не совпадает с национальными границами государств, ее невозможно прочертить на географической карте - слишком часто она проходит прямо через головы людей. И именно там, в умах людей произойдет самое большое сражение 21 века - сражение между прошлым и будущим, исход которого предопределит судьбу цивилизации на планете Земля.
В этом сражении не будут применяться бомбы, пушки, танки, самолеты. Это будет бескровное сражение между информационными "червям" и если наш "червь" победит, то это вообще будет последним сражением на Земле, потому что его задачей будет не победить в войне, а победить войну, извечную войну всех против всех.
Конечной целью внешней политики Советии должно быть установление вечного мира во всем мире. И сделаем мы это с помощью того же "миметического" оружия, с помощью которого был разрушен СССР. Только вместо деструктивного информационного "червя", который служил захвату власти и разрушению общества, мы создадим конструктивного, способствующего снижению агрессивности в отношениях между людьми, народами и странами, и переориентирующего эту агрессивность на покорение природы.
Что касается ближайших перспектив отношений с США, то нам надо вернуться к мирному соревнованию в космосе. Еще Хрущев и Кеннеди пытались постепенно заменить гонку вооружений мирным соревнованием за освоение космоса, да не успели. Это одновременно решило бы проблему того, чем полезным занять военно-промышленный комплекс (военные ракеты не так уж сильно отличаются от космических), и, как всякое соревнование, очень сильно ускорило бы решение проблемы преодоления земной цивилизацией межпланетного барьера роста. Я надеюсь, что к реализации этой продуктивной идеи еще удастся вернуться.
Если же говорить о дальних перспективах, то если Советия успешно выполнит свои задачи, все государства на Земле уйдут в небытие, в том числе и сама Советия, и возникнет единое человечество, состоящее из свободных людей, а не подданных того или иного государства. Произойдет это не потому, что бюрократы захотят вдруг упразднить государственные структуры, являющиеся основой их власти - бюрократы, разумеется, будут бороться против такого упразднения. Произойдет это в силу логики технического прогресса, которая, в конце концов, освободит индивидуума и позволит прекратить войну всех против всех. Машина национального государства станет анахронизмом, и свободные люди проголосуют за ее упразднение, ведь суть ее - подчинить индивидуума государству для того, чтобы оно могло эффективно конкурировать с другими государствами. Межгосударственная конкурентная борьба будет существовать до тех пор, пока существуют государства, и до тех пор советскому народу нужно будет иметь свое государство, чтобы защитить себя от последствий проигрыша в такой борьбе - мы уже один раз проиграли в 1991 году, и знаем насколько тяжелы могут быть такие последствия.
Но с другой стороны, будучи государством, основная задача которого состоит в том, чтобы обеспечивать и стимулировать технический прогресс, Советия станет государством, готовящим почву для исчезновения всех и всяких государств. Выполнив свои функции, она исчезнет вместе со всеми прочими государствами на Земле.
Глава 10. Как выжить в сегодняшних условиях и начать строить "Советию"?.
10.1 Нужна ли еще одна революция?
У меня нет полной уверенности в том, что социальные революции - это всегда хорошо. Во всяком случае, революции с помощью вооруженного восстания.
Эпоха бегания по улицам с ружьями медленно, но неуклонно, уходит в прошлое. То есть, конечно, всякие "эксцессы" время от времени неизбежно будут случаться, но массы не будут их поддерживать. Причин тому несколько: во-первых, ядерное оружие все понимают, что любой крупный вооруженный конфликт всегда может перерасти в ядерный, и тогда уже не выиграет никто. Во-вторых, с развитием техники жизнь человека стала все в большей степени зависеть от нормального функционирования самых разнообразных технических систем (в первую очередь от электростанций и систем связи), неизбежное разрушение которых в ходе военных действий приводит к последствиям ненамного лучшим, чем последствия ядерного удара. В третьих, стоимость отдельно взятой человеческой жизни в развитых странах за последнее столетие выросла на много порядков - если раньше в типичной семье было 10-15 детей, из которых должно было дожить до старости только двое-трое, остальные были как бы "про запас" - на случай всяких эпидемий (ну и, конечно, войн), то сегодня такого "запаса" просто нет - в типичной семье сегодня от одного до трех детей и дожить до старости должны все, иначе неизбежны тяжелые последствия для демографии. В обучение каждого из этих одного-трех детей вложено на много порядков больше средств, чем в обучение их прапрадедов, и общество ожидает получить с этих вкладов определенные дивиденды.
Кстати, мы уже имели возможность наблюдать, что из себя представляет война будущего, то есть война без применения оружия (точнее оружия в традиционном смысле слова). За все время сорокапятилетней "холодной" войны между СССР и США стороны не сделали ни одного прямого выстрела в противника. Тем не менее, проигравшая страна сейчас уже попросту не существует, а то, что осталось от ее экономики лежит в руинах (производство во многих отраслях упало до 10% от прежнего уровня). Каким образом удалось это сделать? Было испробовано много различных подходов, но решающим, на мой взгляд, оказалось применение нового типа оружия - идеологического оружия, суть которого состоит не в физическом уничтожении противника, а в изменении системы его взглядов. Здесь просматривается четкая аналогия между компьютерными вирусами и идеологиями.
Если мы хотим жить в такой стране, в какой мы хотим жить, а не в нынешнем бардаке, нам надо научиться обезвреживать идеологическое оружие противника. Революция должна произойти не на улице - она должна произойти в умах людей. И если эти люди живут при демократии, то вооруженного восстания может вообще не потребоваться - они просто придут к избирательным урнам и проголосуют за изменение режима, невзирая ни на какую пропаганду.
Как показывает исторический опыт, после революций и крупных социальных перетрясок общество почти всегда самовостанавливается и воспроизводит почти прежнюю социальную структуру - разве что только под новыми вывесками. Так, после 1917 года царский деспотизм возродился в виде сталинского режима, а после 1991 года брежневская бюрократия и мафиозная теневая экономика расцвели пышным цветом при нынешнем режиме. Причину этого явления "самосборки" после почти полного разрушения понять очень легко: "надстройка" - т.е. социальные институты, определяются "базисом" - т.е. уровнем развития производительных сил. Если за время прошедшее после революции уровень развития производительных сил не успел существенно измениться, то на старом "базисе" вырастет опять та же самая "надстройка". Разница может быть только в нюансах: в том, какие цели ставит перед собой общество, к чему оно стремится, о чем оно мечтает. Но эти "нюансы" могут быть чрезвычайно важны, ибо они во многом предопределяют в каком направлении будет дальше развиваться "базис", предопределяют дальнейшую эволюцию системы. Развал промышленности, науки и системы образования , переживаемый сейчас странами советского мира, во многом (хотя и не полностью) был предопределен теми мечтами, которые распространились у нас в конце перестройки.
С идеями можно бороться только идеями. Это не значит, что я полностью отрицаю полезность социальных революций. В некоторых ситуациях они способны расчистить препятствия на пути технического прогресса. Но при этом надо помнить, что это всего лишь "расчистка путей", которая сама по себе ничего не решает. Пойдет ли по этим путям "локомотив технического" прогресса или нет, во многом зависит от того, о чем будет мечтать общество