Легостаев Андрей Анатольевич. Любовь опаснее меча

   — Что ж, пусть теперь покажут кто из них прав, — справедливо заметил Верховный король.
   Едва Ричард приблизился к северным воротам ристалища, к нему тут же подбежал оруженосец и протянул ему новое копье взамен сломавшегося. Рыцарь тут же развернулся — на него уже мчался грозный принц Селивант, наклонив голову вперед, прикрывшись щитом с родовым гербом, наставив копье с острым наконечником.
   «А этот, в коричневом плаще, хорош, — подумала Аннаура, первая красавица королевского двора. — Пожалуй, на пиру постараюсь сесть к нему поближе. Как он мчится! Какой напор!»
   Знатные рыцари молча, или перебрасываясь друг с другом короткими репликами, наблюдали за поединком, тогда как простолюдины криками и воплями стали подбадривать того, кто нападал, то есть принца Сегонтиумского.
   Сэр Ричард пришпорил коня и помчался навстречу смерти. На этот раз удар Селиванта попал точно в цель — под самый шлем противника. Под единый вздох зрителей сэр Ричард вылетел из седла и, выронив копье, тяжело грохнулся на поле.
   — Ха! — восторженно воскликнул король Пенландрис. — Так его! Я не сомневался в победе Селиванта!
   — Он еще может встать, — сказал Отлак и заметил, что при этих словах у Пенландриса нервно дрогнул мускул под правым глазом.
   — После удара моего сына не встают, — ответил Пенландрис, но в голосе его не было особой уверенности.
   Конь Ричарда испуганно заржал и наступил копытом на своего поверженного хозяина. Селивант осадил своего коня, отбросил копье и спрыгнул на землю. Обнажил меч, ожидая когда противник подымется.
   — Пожалуй, сэр Ричард не встанет, — подумал вслух Верховный король. — Герцог, как вы думаете, остановить смертный поединок?
   — По-моему, поединок уже кончился, — сказал герцог Вольдемар.
   «Нет, определенно этим мужчиной стоит заинтересоваться!» — твердо решила красавица Аннаура. На данный момент у нее не было кавалера и она очень рассчитывала на сегодняшний праздничный пир. Но со всеми шестью зачинщиками у нее уже были бурные романы, они ей стали неинтересны.
   Сэр Ричард не шевелился — он был мертв. Один из маршалов подъехал к сражающимся, спешился и поднял забрало на шлеме поверженного рыцаря. Затем выпрямился и сделал знак оруженосцам, чтобы забирали тело.
   — Победа! — выдохнул с огромными облегчением Пенландрис и откинулся на спинку кресла. — Эй, эля мне!
   Селивант убрал меч, взял коня за повод и не спеша пошел к своим воротам, откуда навстречу ему бежали оруженосец и слуги. Толпа свистела, орала, рукоплескала — не смерти побежденного, а торжеству и мастерству победителя. Но Селивант не слышал их. Он сделал то, что от него требовалось и вновь вернулся к своим тяжелым думам. Тело сэра Ричарда унесли с ристалища.
   Герольд-церемониймейстер на своем коне вновь выехал на середину поля и провозгласил начало поединков зачинщиков турнира. Под торжественные звуки труб в северных воротах показались прославленные рыцари, на которых Верховный король остановил свой выбор. Их оруженосцы выбежали на ристалище и на линии между площадкой герольдов и королевской ложей установили щиты своих господ.
   Все желающие принять участие в турнире заносились в списки герольдов заранее. Но различия между первым днем, когда состоятся бои с зачинщиками турнира, и вторым, когда все рыцари разделятся на две многочисленные группы, не делалось. Каждый из шести зачинщиков должен был принять вызов шести противников, если, конечно, не будет поражен кем-либо раньше. Но тридцати шести противников знаменитым бойцам пока не находилось — все выжидали. Самые отчаянные и уважающие свой герб рыцари записались на первый бой, нашлись желающие и на второй. А остальные противники либо изъявят желание позже, либо зачинщики не выйдут по шесть раз, как уже случалось на предыдущих турнирах неоднократно.
   Сэр Педивер, барон Ансеис и еще четверо храбрых рыцарей появились в южных воротах. Они по одному стали подъезжать к щитам зачинщиков турнира, герольд в это время громко выкрикивал их имена и совершенные ими достославные подвиги. Рыцарь своим копьем касался щита зачинщика — с этим благородным противником он собирался помериться силами. Если касался обратной стороной копья, значит он вызывал на бой турнирными копьями, если касался щита острием копья — желал сражаться боевым оружием и готов к смертельному исходу.
   Сэр Педивер подскакал к выставленным щитам первым и тупым концом копья коснулся щита сэра Гловера. Гигант у северных ворот улыбнулся — ему нравился старший сын сэра Отлака, весь в отца.
   Последним выехал барон Ансеис — он пропустил других рыцарей вперед, чтобы они выбрали себе противников по желанию. Барону было абсолютно все равно с кем сражаться, он никого не знал и ни кого не боялся.
   Толпа шумела и ликовала, подбадривая рыцарей — все жаждали зрелища. Вновь протрубили герольды, вновь послышались призывы к щедрости, вновь с трибун, где сидели знатные господа, полетели золотые монеты. Щиты убрали, рыцари заняли свои места и приготовились к поединку.
   Граф Маридунский спокойно сидел в своем кресле, маленькими глотками отпивая эль из серебряного кубка, и внимательно смотрел на поле, чуть прищурив глаза. Он был доволен, что Педивер выбрал Гловера — проиграть лучшему рыцарю Британии не зазорно, победить его — чрезвычайно почетно. Пенландрис после победы сына заметно повеселел, он выпил сразу три огромных кубка густого эля, закусил огромным ломтем копченой оленины и теперь довольно потирал руки. С показной печалью он глубокомысленно рассуждал, что Педиверу пока не одолеть графа Камулодунского, хотя, конечно, сэр Педивер достоин победы, такой храбрый рыцарь… Сэр Отлак посмотрел на друга, но ничего не сказал. Рыцарь должен быть сдержанным, а если переволновавшегося короля понесло, и он не может остановиться — что ж, пусть выговориться. Благородный рыцарь, как сэр Отлак, умеет иногда и снисходительно относиться к маленьким слабостям своих друзей.
   — Ого! — воскликнул Пенландрис. — А нашему-то барону достается сэр Ковердэйл! Мне глубоко симпатичен благородный француз, я успел с ним сдружиться, но лучше бы ему было принять участие в общем бою — там смог бы выбрать противника по силам. С Ковердэйлом барону не справиться.
   — Пожалуй, — согласился граф. — Но я буду чрезвычайно доволен, если барон усидит в седле.
   Вновь коротко взревела труба, объявляя о начале боя — на сей раз звук был не так трагичен. Вновь раздалась команда герольда «Рубите канаты!». Рыцари мчались друг на друга с пихтовыми копьями, без цели убить — лишь продемонстрировать всему миру свою удаль, силу и мужество. Особенно перед Верховным королем и прекрасными дамами в праздничных нарядах, с восторгом взирающих на благородных воинов с парадных трибун.
   Зачинщики скакали одной стройной шеренгой, выставив вперед копья, движения их были слажены и уверены, плюмажи развевались на ветру — величественное зрелище. Слава умелых и бесстрашных бойцов на треть обеспечивала зачинщикам победу, ибо противники должны их бояться. И действительно, кроме барона Ансеиса, никто из бросивших зачинщикам вызов смельчаков не был уверен в победе, но честолюбивые помыслы и отчаянная отвага гнали их на грозные копья лучших рыцарей Британии. Зрители рукоплескали храбрым воинам и криками подбадривали их. Всадники сближались друг с другом, хотя противники зачинщиков мчались с разными скоростями — Педивер вырвался вперед, ему не терпелось скрестить копья с прославленным бойцом.
   Треск вбивающихся в щиты копий, лязг железа и конское ржанье прорвали на мгновение сплошной рев трибун. С грохотом пять рыцарей свалились с коней.
   — Смотрите! — воскликнул в королевской ложе герцог Вольдемар. — Сэр Ковердэйл сражен!
   — Досадно, — с сожалением ответил Верховный король. — Кто его противник? Я не запомнил его имя.
   — Сейчас герольды возвестят, — ответил герцог.
   — А сэр Педивер тоже удержался, устоял против Гловера. Славный род, сын достоин отца, — сказал король. — На следующий турнир я, пожалуй, приглашу его в зачинщики.
   Педивер и Гловер сломали копья о щиты друг друга — удары были великой силы, но оба удержались на конях. Развернулись, наклонили голову в знак уважения и помчались к своим воротам за новыми копьями.
   Из зачинщиков неудача постигла лишь сэра Ковердэйла, графа Веруламского — он вскочил на ноги, поймал под уздцы своего коня, но поздно, он проиграл. Правила не позволяют ему продолжать турнир, он побежденным уйдет с ристалища и его великолепные дорогие доспехи достанутся победителю. Но не от утраты доспехов (хотя жалко, конечно) чуть не заплакал сэр Ковердэйл — от досады, ярость на самого себя охватила доблестного графа. Ведь противник был вполне по плечу, да понадеялся сэр Ковердэйл на свой опыт и силу, недостаточно ответственно отнесся к сопернику. Позор, искупить который он сможет лишь завтра в общем бою. Ну, берегись рыцарь в алом плаще и с розой на щите, наш разговор еще не окончен!
   — Браво, барон Ансеис! — воскликнул сэр Отлак и трибуны, которые не запомнили чуждое бриттскому слуху имя, начали выкрикивать его, выражая восхищение рыцарю, выбившему из седла самого сэра Ковердэйла.
   Проигравшие покинули поле сражения, победившие отъехали к своим воротам. Сэр Педивер и сэр Гловер приготовились продолжить бой.
   И вновь они ринулись друг на друга — теперь уже по бокам их не скакали другие рыцари и тысячи глаз были устремлены лишь на них.
   Граф Маридунский незаметно сжал кулак и стиснул зубы, чтобы не вырвалось преждевременное восклицание.
   Вновь копья с сокрушительной силой вбились в щиты. Вновь многочисленные зрители ахнули и тут же шквал рукоплесканий и восхищенных выкриков был наградой обоим рыцарям — оба сидели на своих конях, словно не в их щиты только что был нанесен богатырский удар.
   Рыцари опять вежливо поклонились друг другу.
   — Молодец! — проезжая мимо Педивера сказал Гловер. — Но третьего удара, клянусь всеми святыми, ты не выдержишь!
   — А вы, благородный граф, выдержите? — так же вежливо ответил Педивер, придержав разгоряченного коня.
   — Весь в отца! — расхохотался Гловер. — Ну, бычья требуха, держись крепче. Сейчас ты узнаешь почем рыцарская доблесть!
   Маршалы внимательно осмотрели бойцов и кивнули герольду-церемониймейстеру, что вооружение рыцарей в полном порядке, бой должен быть продолжен.
   У дальнего шатра на холме рыцарь в черных доспехах без значков и гербов наблюдал за поединком, прикрывшись от солнца ладонью, так что хотя забрало шлема и было поднято, лица его случайный прохожий не разглядел бы. Неподалеку стоял снаряженный к бою конь и оруженосец со щитом — на черном фоне был изображен серебряный бобер и срубленный острыми зубами дуб, ниже угрожающе-предупреждающе красовался девиз «Сокрушаю все!». Рыцарь не отрывал глаз от ристалища. Даже когда к шатру подскакал всадник на черной лошади и спрыгнул на землю, он не повернулся в его сторону.
   А всадник заслуживал внимания своим необычным видом — длинная серебристая борода, фиолетовый плащ, усыпанный золотинками звезд, словно бездонное северное небо, бархатные красные с золотом просторные штаны, заткнутые в необычного покроя туфли с алмазными пряжками, белая с тонкими кружевами рубашка и бросающийся в глаза умопомрачительно роскошный, хотя и несколько потрепанный временем, пояс, расшитый золотыми кабалистическими знаками и украшенный бесчисленными драгоценными каменьями, среди множества жемчужин, рубинов, топазов и бриллиантов переливались два крохотных фиолетовых магических кристалла и зеленовато-красный осколок небесного камня. За поясом был заткнут жезл, и если по одежде незнакомца кто-либо несообразительный не догадался бы о его ремесле, то жезл, переливающийся немыслимыми цветами, и с диковинными магическими символами ясно указывал — владелец его чародей.
   Незнакомец подошел к рыцарю и в знак приветствия наклонил голову.
   — Как и обещал, принц, я прибыл во время.
   Только теперь рыцарь в черных доспехах повернул голову в сторону прибывшего.
   — Герцог?! Я вас не узнал… Что это вы так вырядились?
   — На турнире чародеев меня не должны узнать, пусть принимают за неопытного неофита, — пояснил чародей. — Но ведь и вы не в своем обычном виде, принц, даже бороду специально отпустили, чтобы остаться неузнанным…
   Рыцарь вновь закрылся ладонью от слепящих солнечных лучей и устремил взгляд на ристалище, где сэр Педивер и сэр Гловер в третий и последний раз устремились навстречу друг другу.
   «Ну, давай же! — мысленно заводил себя Педивер, приближаясь к прославленному противнику и крепко сжимая древко копья. — Вон в ту точку, прямо над щитом, под шлем! И он не усидит!»
   «Хватит баловаться, бычья требуха! — Гловер сквозь прорезь забрала смотрел на быстро приближающегося противника. — Я буду не я, если не повергну его, чтоб мне год не знать вкуса вина и женских губ!». И пока они сближались благородный граф Камулодунский успел принести небесам и самому себе рыцарскую клятву.
   И вновь оба копья сломались, не выдержав силы удара. Вновь оглушающие крики зрителей (немного недовольных тем, что опять никто не упал, но оба благородных рыцаря уже завоевали их симпатии, к тому же предстояли еще бои и побежденные наверняка будут!) были наградой бесстрашным воинам.
   Рыцари остановили резко коней, продемонстрировав прекрасное владение искусством наездников, развернулись и поклонились друг другу. Они ожидали пока их осмотрят маршалы — если у одного из них хоть что-либо нарушено в доспехах, шпора потеряна или ремень порвался, он будет признан побежденным.
   — Смотри-ка, — весело сказал король Пенландрис Отлаку. — Педивер не уступил. Не победил, правда, но и не уступил. Он будет вызывать кого-либо еще?
   — Подождем решения маршалов, — сухо ответил граф Маридунский.
   Черный рыцарь опустил руку и положил ее на рукоять меча.
   — Что ж, — сказал он. — Гловер устоял против сына графа Маридунского. Посмотрим, устоит ли он против вашего искусства. Я не сомневался, герцог, что вы прибудете во время, — в голосе его прозвучал некий укор.
   — Я вынужден был задержаться, принц. Произошли неприятности — Вольфангер убит.
   — Что? — воскликнул черный рыцарь. Он огляделся — не подслушивает ли кто. Но в шатре переодевался он один и рядом никого не было чужих, оруженосец же и слуги находились на почтительном расстоянии. Но рыцарь все равно сделал им знак отойти еще дальше. — Что произошло, герцог? — требовательно спросил он у чародея.
   — Роковая случайность, — неохотно ответил тот. — Вольфангер захотел поразвлечься, а может у него были другие причины, но он поймал трех девиц из озера — дочерей тамошнего озерного царя. На беду появился отряд сына местного сеньора. Кстати — младший сын Отлака, брат вон того, — чародей кивнул в сторону ристалища. — Никакой опасности Вольфангер не ожидал, с ним был отряд наших друзей, да и целая армия скрывалась в лесах. Но как я понял, неизвестные бойцы, с которыми был кто-то владеющий магией — и неплохо владеющий — пришли неожиданно на помощь мальчишке. Вольфангер поздно решил перевоплощаться, в момент преображения сын Отлака вонзил в него меч. Жалкие мгновения Вольфангер был уязвим и юнец умудрился достать его именно в эти мгновения. Увы. Но смею вас заверить, принц, на наших планах это никак не отразится.
   — Этот мальчишка…
   — Уррий Сидморт. Это наша забота, принц. Всему свое время.
   — Мы предполагаем, что наследник Пендрагона на воспитании у Отлака.
   Колдун внимательно посмотрел на собеседника.
   — И…
   — Да, я распорядился. Отборный отряд уже скачет к Рэдвэллу, замку Отлака.
   Маршалы подошли к герольду-церемониймейстеру и сообщили ему свое решение. Торжественно прозвучали трубы. Герольд-церемониймейстер выехал на середину ристалища и громко провозгласил:
   — Благородный сэр Гловер, граф Камулодунский и благородный сэр Педивер Сидморт трижды сошлись в честном поединке. И трижды никто из них не смог одолеть противника. Оба признаются победителями. Сэр Педивер Сидморт может вызвать на бой любого другого зачинщика турнира.
   Граф Маридунский облегченно вздохнул и довольно улыбнулся. Он и не надеялся на победу сына — он прекрасно знал силу Гловера.
   — Превосходно, благородный бой и украшение турнира, — похлопал в ладоши Верховный король. — Пожалуй, — обратился он к герцогу Вольдемару, — такой результат самый справедливый. Вряд ли Гловеру найдется еще достойный соперник, а так как Ковердэйл, к сожалению, выбыл из турнира, то скорее всего победителем станет именно граф Камулодунский. Я доволен. — Король улыбнулся нарядно одетой принцессе, сидевшей на специальном удобном кресле слева от отца. — Ты станешь сегодня королевой турнира, как я и обещал тебе, крошка моя.
   Оруженосцы пятерых зачинщиков вновь вынесли щиты своих господ на середину поля. Пять рыцарей, среди которых был и отважный барон Ансеис подъехали и выбрали себе противников. Сэр Педивер решил не вызывать больше никого — он доказал свое бесстрашие и силу, сразившись с самим сэром Гловером. И проявит мужество завтра, в общем бою.
   Вновь протрубили герольды, вновь послышались призывы к щедрости, вновь с трибун, где сидели знатные господа, полетели золотые монеты. Щиты убрали, десять достойных рыцарей заняли свои места и приготовились к поединку. Как различны были мысли их в этот ответственный момент! От спокойной собранности барона Ансеиса, от нетерпения и неуверенности в исходе поединка вызвавших зачинщиков рыцарей, до желания покрасоваться перед дамой сердца и обидой за поражение от французского барона (имя которого уже запомнили все) одного из лучшей рыцарей Британии. Сэр Хьюс Ганский, которому сейчас предстояло биться с Ансеисом был переполнен желанием отомстить за поражение товарища, сэр Хьюс не сомневался в своей победе и думал как бы сразить француза покрасивее. Сэр Гловер посмотрел на вызвавшего его рыцаря, усмехнулся и принялся размышлять: как насчет его клятвы, ведь он не побежден Педивером — значит и не обязан выполнять глупый обет, в горячке данный самому себе. Но этого-то соперника, который и копье взять правильно не умеет, он сразит!
   И под бурные крики зрителей сразил! Пятеро рыцарей упали на землю. Пятеро победителей, поклонились трибунам — четыре зачинщика турнира и барон Ансеис.
   — Проклятье! — в сердцах стукнул кулаком о подлокотник кресла Верховный король. Он был восхищен мастерством Ансеиса, но горечь за поражение уже второго любимца была сильнее. — Да кто он такой, этот французский барон? Вольдемар, вы никогда не слышали прежде этого имени?
   В третей ложе справа от королевской за турниром следили не менее внимательно. Сэр Педивер присоединился к отцу, едва сняв доспехи, он был еще разгорячен прошедшим боем. Морианс встретил брата, как настоящего героя.
   — Однако, — удивленно промолвил Пенландрис. — Не ожидал от изящного барона такой прыти. Я рад за него.
   — Он точно бьет в цель, — ответил Отлак. — Не сила удара определяет победу, а точность. У барона верный глаз.
   — Но и рука крепкая, согласись.
   — Да, такой опасен в бою. Не хотел бы я видеть его сквозь забрало, мчащегося прямо на меня.
   «Какой мужчина! — восхищенно подумала Аннаура. — Как держится в седле!» Она повернулась к служанке:
   — Фиона, узнай с кем прибыл этот благородный французский рыцарь. Гость он кого-нибудь из наших рыцарей или путешествует один?
   Черный рыцарь на холме у шатра выругался.
   — Если так пойдет дальше, — мрачно сказал ему чародей, — до вас, принц, очередь не дойдет.
   — Черт раздери, я собирался поразить этих бриттов насмерть, а вот уже двое из них ушли от моего копья, отделавшись лишь ушибами! Французу кто-нибудь помогает?
   Чародей закрыл глаза, словно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.
   — Нет, — наконец ответил он. — На турнире только один сильный маг, второго тайлора, остальные — шантрапа, я выведу их из строя сегодня всех разом и окончательно. Чтобы не путались под ногами. Правда, если здесь присутствует тайлорс, мне его никак не обнаружить, пока он сам не воспользуется магией. И то я смогу не почувствовать этого. Но тайлорсов в мире единицы, их не интересуют такие пустяки, как рыцарские турниры, вероятность, что кто-нибудь вмешается в наши планы ничтожно мала. А этому французу не помогает никто, я ручаюсь. Просто крепкая рука и отменный глаз.
   — Да, он отличный боец. Но бьется тупым оружием! Ты уверен, что он не владеет магией?
   — Да. Любой самый задрипанный маг защищает свои мысли. Мысли барона я могу прочитать. Он разгорячен боем и думает: сейчас сменить ему коня и доспехи или после следующего поединка.
   — А мысли Пендрагона ты можешь узнать с такой же легкостью?
   — Я прочувствую мысли любого человека, если он в пределах прямой видимости, — ответил чародей. — Король думает о том, что обещал дочери титул королевы красоты на этом турнире, и если победит любой из зачинщиков, то тогда так оно и будет. Поэтому король страстно желает победы Гловеру.
   — Победителем турнира буду я. С твоей помощью, герцог, разумеется. И выберу принцессу королевой красоты, спасибо, что сказал. Однако, если ты так легко узнал мыли Пендрагона почему бы тебе не узнать где он прячет наследника?
   — Пойди, задай ему любой вопрос об этом. Он подумает, а я узнаю. Сейчас его думы далеки от сына. Я же могу прочувствовать мысли, лишь видя человека. Если он вспомнит о сыне сегодня, а я буду в этом момент следить за ним, то дам ответ. Но это весьма затруднительно.
   — Может быть имеет смысл на пиру невзначай завести об этом речь?
   — Возможно, — пожал плечами чародей. — Но вероятно, что о местонахождении сына он и сам не знает. Но попробовать не мешает.
   Сэр Хьюс уныло прошел в свои ворота. Там, облокотившись на ограду, стоял сэр Ковердэйл — без шлема, с серым лицом. Он хотел в шатре отсидеться и привыкнуть к позору поражения, но желание посмотреть, как его товарищ поразит обидчика пересилило. Сэр Хьюс виновато развел руками — мол, не получилось, хотя приложил все силы, противник сильнее.
   Сэр Ковердэйл невесело улыбнулся.
   Герольды торжественно провозгласили имена победителей второго раунда. И прокричали имена еще троих смельчаков, присоединяющихся к французскому барону.
   Сэр Гловер страстно желал, чтобы француз сразился теперь именно с ним. Но не зачинщики выбирают противников. А барон вновь подъехал к щитам последним — ему оставалось лишь ткнуть обратным концом копья в щит сэра Блэкмора. Когда огромный рыцарь (крупнее даже самого Гловера, или, точнее толще, если судить по бочкообразным доспехам, коснулся графского щита, Гловер лишь вздохнул и посмотрел внимательнее — не острым ли концом гигант коснулся его щита. Но нет — тупым. «Ох и грохота-то будет, когда этот громила свалится с коня, бычья требуха! — процедил Гловер своему оруженосцу. — Не оглохнуть бы!».
   Сэр Гловер выполнил обещание — огромный рыцарь был повержен с первого удара. Пришлось вложить в движение копья всю злость и силу. Гигант перевернулся на земле и замер безжизненно, он упал неудачно и сломал себе шейные позвонки. Сэр Гловер сглотнул набежавший в горле ком — граф не желал смертного исхода, раз его не искал противник, так получилось случайно. Но если принимаешь участие в турнире — должен быть готов ко всему, в том числе и к гибели. И завтра, в общем поединке, наверняка окажутся неудачники, для кого этот турнир будет последним. Все в воле Всевышнего!
   Гловер оглядел поля боя. Да, бычья требуха, отважный француз в седле. Но ничего, на нем, сэре Гловере, графе Камулодунском, он споткнется!
   В ложу графа Маридунского и короля Пенландриса вошла в сопровождении служанки Аннаура. Рыцари встали, приветствуя ее. В отличие от многих других рыцарей, граф Маридунский всегда любезно относился к бывшим своим любовницам и поддерживал при случайных встречах любезный разговор. Но продолжений былых связей не искал. И не желал. Он улыбнулся Аннауре и приветливо поцеловал ей руку. Пенландрис же при виде Аннауры наоборот смутился, отвел стыдливо взгляд и лишь пробурчал невнятно приветствие.
   Аннаура села в предложенное кресло.
   — Мне сказали, что отважный французский рыцарь приехал с вами, это так? — спросила Аннаура своим нежным томным голосом.
   Граф всмотрелся в нее. Сколько лет прошло, а она до сих пор удивительно красива и привлекательна! Об ее многочисленных романах известно всей Британии. Нет, наверное, ни одного мало-мальски известного рыцаря в которого она бы не влюблялась (граф скосил глаз на Педивера, но тот не обращал никакого внимания на вошедшую красавицу, и смотрел на поле). Аннаура не была потаскушкой, ее интересовала не столько постель, сколько романтическая интрига — каждый раз она влюблялась, без этого ею не мог овладеть никто. Всем памятен случай, когда она заколола кинжалом семь лет назад сэра Олексена, пытавшегося ее изнасиловать.
   — Да, барон Ансеис сделал нам честь, согласившись сопровождать нас на турнир, — ответил граф.
   — Только ты напрасно им интересуешься, — заметил Пенландрис, не глядя на красавицу.
   — Почему? — удивилась Аннаура.
   — У барона Ансеиса есть дама сердца, — пояснил Отлак. — Он верен ей.
   — Нет такой дамы сердца, о которой на некоторое время нельзя забыть! — со знанием дела заявила придворная дама. — Меня это мало волнует. Он внешне привлекателен?