Легостаев Андрей Анатольевич. Наследник Алвисида (Книга 3)

   Шах Балсар, вернувшись с войны, послал голубя с посланием - он требовал решительных действий. Хамрай же успокаивал шаха и себя тем, что Наследник Алвисида сейчас на войне, его все равно не подвигнуть на путешествия, пока в стране не воцарится мир.
   А сам наслаждался семейной жизнью, ни о чем не думая. Но, оказалось, это быстро приедается.
   Всю осень и зиму гонцы сообщали о победах бриттов под предводительством юного короля. Почти без боя был взят Камелот и Этвард устроил пышную коронацию, потом войска двинулись на Лондон, штурмуя один сакский город за другим.
   Хамрай все чаще задумывался над путешествиями Наследника Алвисида, несколько раз ездил в Рэдвэлл говорить с головой поверженного бога, вновь занялся магическими изысканиями.
   Кстати, чтобы проверить важное открытие он и собирался в Рэдвэлл. Но, конечно, не в день рождения первенца - чуть позже.
   Месяц назад юный граф вернулся в родовой замок.
   Марьян в отсутствие Радхаура жила у барона - они с Аннаурой действительно подружились. Какая радость была для красивой черноволосой женщины, что граф вернулся живым и невредимым из военного похода. Она только и жила мыслями о его возвращении. И о возвращении послов от брата - она не сомневалась, что Хангон согласится на ее брак со знатным бриттским рыцарем и пришлет соответствующие подарки в знак уважения. Она знала, что до Когуре ехать очень долго, но не знала сколько. И уже ждала послов обратно. А если послы и не вернутся - с чего бы они должны не вернуться, но вдруг? - Марьян мечтала родить Радхауру сына и тогда он женится на ней, не дожидаясь согласия ее брата.
   Хамрай, после пира по случаю возвращения графа, осторожно завел беседу об Алвисиде. Радхаур кивнул: да, зов в груди зовет безо всяких напоминаний. И вроде причин откладывать первое путешествие нет. Вот через месяц состоится рыцарский турнир в Камелоте, а затем Радхаур отправится искать торс Алвисида в Тевтонию. У него там еще есть дела, кроме вызволения частицы поверженного бога. Радхаур не сказал какие, но Хамрай и так знал - в Тевтонию отправился герцог Иглангер с братьями, которому Радхаур поклялся отомстить за смерть отца.
   - Да, - продолжал Радхаур, - это не для чужих ушей, барон, так между нами. Этвард хочет попутешествовать по земле, посмотреть мир. Что мы видели кроме Рэдвэлла и Маридунума? А потом - война, сражения... Хочется посмотреть как в чужих краях люди живут. А материковые саксы, дабы укрепить шаткий мир, предлагают Этварду в жены сакскую принцессу. Любую, у них много королевств, он сам выберет. Вот Этвард и хочет тайком, неузнанным, под гербом простого рыцаря проехаться и посмотреть невест. И Ламорак с нами поедет.
   Хамрай знал, что в душе Наследника живет зов, который безошибочно приведет его к части поверженного бога. Чем ближе Наследник к ней приблизится, тем сильнее и неумолимее становится зов, подчиняя себе все помыслы и желания Наследника.
   Три дня назад граф уехал в Камелот, Хамраю отлично было известно об этом: Радхаур заезжал к нему, звал с собой на турнир. Слава о бароне Ансеисе гремела на всю Британию, и сэр Гловер, граф Камулодунский, жаждал реванша за прошлогоднее поражение. Ансеис бы и поехал, но он ждал рождения сына, он при всем желании не успевал на турнир, и просил сэра Радхаура передать сэру Гловеру, что они еще обязательно встретятся на ристалище.
   Все, вроде, шло хорошо, но одно настораживало старого мага алголиане. Он ничего не знал о них. Ничего. И это его беспокоило.
   Хамрай достаточно пожил, чтобы понять - смерть Фоора внесет значительные изменения в политику могущественного ордена.
   Фоор - ученик Алвисида, он видел его живым, он помнил его. Память, разумеется, сохранила только хорошее - в воспоминаниях верховного координатора сын Алгола представал мудрым и великодушным, без каких-либо недостатков. Чтобы в этом убедиться, стоит посмотреть субдерикторию Фоора, последнюю, из шестнадцати, написанную более века назад:
   "Алвисид был бог; он говорил, что он - человек, своим умом достигший могущества бога, но если это так, то он был человеком из человеков, лучшим и безгрешным, и это позволило ему приблизиться по чистоте и разуму к отцу своему, великому Алголу, и пусть путь Алвисида не достижим для простого человека, но каждый человек должен стремиться идти по нему, всегда и во всем подражая мудрому Алвисиду, который, все-таки, был богом..."
   И так далее почти на сотню страниц.
   Хамрай стыдился собственных строк, что написал для Моонлав, но он-то хоть писал по юности и не обладал такими могуществом и опытом как у Фоора, когда тот писал свою субдерикторию.
   Фоор был очарован Алвисидом, совершенно забыв все дурное, что неизбежно было. Хамрай знал Алвисида - это был поистине человек, обладающий могуществом бога, но и многими недостатками, присущими человеку: Алвисид умел любить, ненавидеть и сомневаться. Фоор забыл об этом. Он страстно хотел оживить Алвисида, ни о чем другом думать просто не мог. И потерял себя. И как следствие этого - погиб.
   Нет, не случайная встреча с Хамраем в волшебном коридоре была причиной его гибели. Фоора все равно уничтожили бы ближайшие приближенные. После первого сражения, еще до того, как Рэдвэлл был заключен под дьяволов купол, ночью Хамрай случайно подслушал разговор четверых самых могущественных, после верховного координатора, алголиан.
   - Он зашел слишком далеко, тебе не кажется, брат? - услышал Хамрай, и поначалу даже не понял, почему удивился обрывку чужого разговора не предназначенного для любопытных ушей.
   Он бы прошел мимо по темному коридору, если бы мгновенно не сообразил: фраза была сказана на древнем, умершем во время Великой Потери Памяти, языке. Хамрай даже не слышал, чтобы этим языком пользовалась какая либо секта или тайное сообщество. Сам он выучил этот язык давно, еще при Моонлав, когда ему потребовалось прочитать несколько свитков. От Моонлав он знал, что этот язык имеет большие странности - слова произносятся совершенно не так, как пишутся. Но донесшаяся до него фраза была произнесена так, как прочитал бы ее по буквам непосвященный человек. Хамрай насторожился. Не то, чтобы он был охоч до чужих секретов, но разговор мог касаться Наследника Алвисида, а это уже крайне важно знать.
   - Почему ты так считаешь? - на том же языке, но еще более коверкая слова, спросил другой голос.
   - Он не один так считает, брат Мекор, - раздался третий голос. - Мы все так думаем. Верховный зашел слишком далеко, он погубит всех нас.
   - Если нам и суждено умереть в этом замке, - возразил Мекор, - то во славу Алвисида и по воле Алголовой.
   - Нет, - твердо сказал первый голос. - Мы не хотели бы, брат, чтобы и ты поддался заблуждениям Верховного. Мы преступили все возможные законы, все заповеди Алгола. Сегодня мы в открытую сражались на стороне бриттов, а ведь в Директориях сказано: "Да не откроют войну истинно верующие на землях Британии..."
   - Но ведь Фоор хочет возродить великого Алвисида! - снова возразил Мекор.
   Прижавшийся к стене Хамрай понял: возражает Мекор лишь потому, что желает сохранить лицо. Видно, Мекор и сам неоднократно думал об этом.
   - Нигде в священных Директориях не сказано, что Алвисид хотел, чтобы его возрождали, - встрял четвертый голос. - Верховный знал Алвисида, а мы? Алвисид не знает нас, не знает, сколько сил мы положили на благо его имени и церкви Алголовой. А если этот мальчишка возродит Алвисида? О себе ты подумал? Ты уверен, что Алвисид не пошлет тебя тотчас вычерпывать дерьмо из нужников?
   - Но... - Мекор представил себе ожившего Алвисида и испугался. - Но за что?.. Ведь я столько сделал для прославления его имени и...
   - Объяснять что-либо будет поздно, - снова сказал первый голос. - Как поступит Алвисид с нами - ведомо лишь Алголу. По мне - лучше поклоняться богу мертвому, так спокойнее.
   - Но... - пытался еще защищать свои рухнувшие убеждения Мекор, - но как же Фоор? Ведь он...
   - Не могущественнее нас, - сказал первый голос и добавил: Если мы будем вместе. Рано или поздно он ошибется.
   - Если пастырь слепнет его меняют, - жестко произнес второй голос.
   - А частица плоти Алгола?
   - Да, ее надо доставить в Ферстстарр. Но мы и не собираемся торопить события. Верховного так быстро и просто не взять, надо тщательно...
   Дальше Хамрай не стал слушать - в дали коридора послышались чьи-то легкие шаги и зашуршали юбки. Конечно, он мог обрести невидимость, но и так он услышал много - сделать выводы не так уж сложно. Он долго тогда размышлял сообщать Фоору об этом разговоре или нет. И решил, что это не его дело. Пока речь не зашла о Наследнике Алвисида - все междоусобные алголианские разборки, обиды и заговоры его не касаются. Да и в ближайшее время им Фоора не свалить. Если сообщить Фоору, когда его нервы напряжены до крайности, он может сорваться - а это чревато непредсказуемыми последствиями.
   Если бы Хамрай волшебном коридоре не убил Фоора, рано или поздно верховного координатора уничтожили бы собственные же хэккеры. Насколько знал Хамрай, Мекор был одним из четверых наиболее могущественных во всей алголианской церкви хэккеров.
   Но со времени гибели прошло уже больше полугода, почти год, а алголиане не появлялись вблизи Рэдвэлла. Хамрай приглядывал за этим - содержал десяток шпионов из нищих и бродяг, изредка прослушивал мысли подъезжающих к Рэдвэллу. Его не интересовали чужие мысли, но если прочесть нельзя... Значит - чужеземец либо маг, либо алголианин.
   Все алголиане от самого младшего чина - брика (не просто верующие, а вступившие на путь служению делу Алгола) были защищены от проникновения в их мысли чужого разума, даже самого мощного. Наложение хэккером или контрлхэккером защиты на неофита являлось у алголиан чем-то вроде части обряда посвящения. Хамрай даже в шутку сравнивал его с обрезанием, хотя это было неверно.
   После падения купола в Рэдвэлле появились семеро человек, мысли которых он прочесть не мог. Из памяти погибшего Фоора, Хамрай узнал, что, пока Наследник Алвисида был в беспамятстве в ирландском каталоге после встречи с головой Алвисида, которую одним своим присутствием пробудил к жизни, верховный координатор вызвал в тайный зал к голове Алвисида шестнадцать алголиан из тех, что участвовали в британском походе. Он все обставил очень торжественно - Фоор умел такие вещи. Он посвятил их в хэккеры, наделив соответствующей магической силой ордена, он вывел их из повиновения кому-либо вообще, в том числе и себе до тех пор, пока их священная миссия не будет доведена до конца. Эти шестнадцать не должны были общаться даже между собой - лишь в самом крайнем случае. Они должны были незримо охранять Наследника. Одного из них Фоор приставил исключительно к голове Алвисида - ни в пути, ни в замке с драгоценной реликвией не должно ничего случиться. Один из шестнадцати попросил Фоора разрешения сделать себе Дэлетс священный алголианский обряд самоубийства - поскольку, Наследник убил его родного брата, и он поклялся отомстить Наследнику. Фоор не вышел из себя, он очень спокойно и торжественно освободил именем Алгола их от всех клятв, от всей прошлой жизни - для них теперь есть только Наследник Алвисида. Только великая цель - сын великого Алгола должен быть возрожден и навести в этом грешном мире порядок. "А ты, хэккер Гуул, - ткнул он пальцем в просившего о Дэлетсе, - станешь братом Наследнику. Ты единственный можешь не скрывать перед ним, что ты алголианин. Ты должен находится рядом с ним все время и уберечь от любых опасностей. А сейчас все вы будете говорить с Алвисидом!" Вновь посвященные хэккеры бухнулись на колени - их души переполняли волнение и счастье, любой ценой они исполнят свою миссию, даже ценой жизни. Если же они допустят промах и с Наследником случится непоправимое - все сделают себе Дэлетс. Да будет так - саве, саве, саве, энтер!
   Шестнадцать телохранителей Наследника Алвисида растворились в бриттской и бретонской армиях, изменили облик, стали неприметны, но всегда поблизости от сэра Радхаура, графа Маридунского. Хамрай знал лишь о семерых. Значит, остальные либо погибли в сражении при Рэдвэлле (не зря же несмотря на то, что Радхаур был в самой гуще битвы, он не получил даже царапины), либо были настолько сильными магами, что прикрывались фальшивыми думами.
   Хамрай не знал, чего ожидать от четверых гостей Рэдвэлла. Их мысли прочесть было нельзя. Бламур сказал - два ирландских рыцаря. Разумеется, об оруженосцах он не упомянул. Значит еще и два оруженосца - алголиане. И еще четверо - простых ирландских солдат, взятых в оруженосцы по пути, для отвода глаз. Алголиане опасные противники, но мощных магов среди приехавших не было, иначе Хамрай вообще не обратил бы внимания на путешественников - он сам, например, мог запросто не только заблокировать свои мысли и прикрыть их чужими, но и надежно прикрывать мысли еще пяти-семи сопровождающих.
   Хамрай как-то пробовал через коридор Алвисида войти в Ферстстарр - главный каталог алголиан. Но в открытую дверь увидел лишь свежесложенную каменную кладку. Конечно, он запросто мог пробить эту стены силой своей магии, но тогда он привлек бы к себе внимание алголиан. Подумав, Хамрай решил не беспокоить улей, пока пчелы не жужжат.
   "Нет, - наконец решил Хамрай, - вряд ли эти четверо приехали с дурными намерениями - просто на разведку."
   Ведь голова Алвисида - реликвия из реликвий - теперь хранится в Рэдвэлле. Возможно, они приехали узнать, как она охраняется надежно охраняется. Мало того, что в замке живет приставленный к ней алголианин (живет ли? Может, и погиб, поскольку все семеро алголиан, кого Хамрай опознал, отправились вслед за Радхауром) так еще и Хамрай на всякий случай наложил на комнату, где хранилась голова и библиотека Алвисида, мощное заклятие, не позволяющее никому войди туда, кроме Радхаура и самого Хамрая. Конечно, другой тайлорс, например новый верховный координатор алголиан, может сломать заклятие, но на это у него уйдет несколько часов, если не дней. А Хамрай здесь, рядом, всегда успеет вмешаться.
   Что ж, пусть разведывают. В замке, кроме новых алголиан, вот уже десять лет жил сэр Бан - после взятия Рэдвэлла старый прославленный воин решил доживать в тиши и спокойствии свои дни здесь. Раны и годы подточили его здоровье, мечом он уже не мог принести пользы своей стране. Сэр Бан действительно по крови был бриттом. Но не христианином по убеждениям - алголианином, посланным по заданию совета хэккеров под личиной христианина жить в Британию, где у алголиан, невзирая на запрет Алвисида, были свои интересы. Пусть сэр Бан и доложит им обстановку.
   Значит, торопится некуда - пусть гости наливаются элем. Эль непривычен для алголиан, они пьют священный напиток сид, который гораздо крепче эля, в несколько раз. Но алголиане не знают, насколько эль коварен. Пусть пьют, может, разговорчивей станут, когда к ним присоединится барон.
   Хамрай оправил на себе сухую одежду, провел рукой по усам. Посмотрел на перстень, что украшал безымянный палец левой руки.
   Он мысленно пронесся к своему замку и чертыхнулся.
   Никуда эти алголиане не денутся. Если они хотели приступить к решительным действиям - уже приступили бы. А они даже не пытались применить магию - вообще. Хамрай понимал, что волнуется, что хочет сделать то, что требует сердце, а не разум. Да и плевать - все равно новое открытие проверить надо, не сегодня, так завтра. А рождение сына - у Хамрая такого еще не было.
   Он решительно вышел из комнаты и уверенно пошел по коридору. Ему не нужен свет, не нужен провожатый. Дорогу он знает и так, а если бы и не знал - сердце подсказало бы.
   В огромной подземной пещере под замком было холодно; глухо разносились эхом звуки шагов. Здесь, а не в аббатстве, еще со времен первых хозяев Рэдвэлла, располагалась фамильная усыпальница рода Сидмортов.
   Каменные изваяние на огромных гробах равнодушно смотрели в черноту, не обращая на появившегося человека ни малейшего внимания.
   Хамрай хотел, чтобы именно здесь хранилась голова Алвисида, но Радхаур резко возразил: "Сэр Алан жив, а здесь покоятся только усопшие." Хамрай не стал спорить. Ему почему-то показалось, что если бы он предложил установить голову в графских покоях, Радхаур перенес бы останки сэра Алана именно сюда. В общем-то, Хамраю было все равно, где находится голова Алвисида, лишь бы к ней, пусть потихоньку, но прибавлялось все остальное.
   Барон быстро подошел к могиле сэра Гаррета Сидморта, расположенной почти у самой северной стены, среди захоронений усопших до Великой Потери Памяти. Могила была ложной - такого Сидморта никогда не было, но от прочих мало чем отличалась. Просто Хамрай отлично знал, к какой именно могиле надо идти.
   Он встал рядом и вызвал магическую силу - каменная плита чуть приподнялась и плавно отъехала в сторону. Хамрай вступил на открывшуюся лестницу и быстро спустился вниз.
   Пройдя по небольшому проходу с тщательно выделанными стенами, он вставил перстень в гнездо двери, ведущей в коридор Алвисида. И почему-то догадался, для чего создан небольшой туннель от лестницы фальшивой могилы до двери - чтобы негаснущий свет волшебного коридора не пробивался в усыпальницу. Алвисид был предусмотрителен, ничего не скажешь. Но гибели все равно не избежал.
   Каменная плита стремительно поднялась вверх, Хамрай вступил в чудесный коридор - удивительное творение Алвисида. Здесь он терял связь с окружающим миром; не то, что со своим замком, но даже творящееся в Рэдвэлле для него становилось недоступно. Странное и удивительное место этот коридор Алвисида. И почти на все его загадки нашел ответы старый маг, кроме одной - он не мог открыть прозрачные двери в дальнем конце коридора, ведущие прямо во дворец Алвисида на Плутоне. Собственно, это ему и не слишком нужно.
   Хамрай закрыл лицо руками, сосредотачиваясь. Предстоящая магия была не чересчур уж сложной, но важной. Если получится... Должно получится, но... Когда имеешь дело с Алвисидом и творениями его разума всегда возможно это пресловутое "но"...
   С шумом опустилась плита; Хамрай даже не шелохнулся, накапливая магический заряд.
   Он не знал сколько прошло времени, минута, пять, четверть часа. Вряд ли больше часа, от силы полчаса. Наконец, он отвел руки от лица и резко повернул ладони в сторону ближнего тупика, того, который заканчивался не стеклянными дверями, а простой стеной, с одним из выходов. С пальцев не сорвались ослепительные искры - не перед кем было красоваться. Но стена с черной плитой выхода в один из алголианских каталогов вдруг начала отодвигаться вдаль, удлиняя волшебный коридор, до тех пор, пока маг не посчитал, что хватит и опустил руки. Со вздохом облегчения мотнул головой: ну и ну.
   Постоял с минуту, унимая участившееся дыхание и достал из поясной сумки большой магический кристалл. На самом деле это была лишь неразрывная половина кристалла, соединенная через магическое поле со второй, хранившейся в его лаборатории в еще не до конца отстроенном замке.
   Хамрай подошел к только что образовавшейся стене, положил рядом кристалл, срезом к ней, и отошел к противоположной. Сосчитал до десяти, хотя здесь, в коридоре Алвисида, наверное, стоило сосчитать до шестнадцати. И произнес заклинание, над которым бился несколько десятков дней.
   От резкого грохота заложило уши, вспышка чуть не ослепила старого мага, он едва успел прикрыть глаза рукой.
   Кристалл сквозь стену рванул к своей половине, проломив солидную дыру.
   Когда дым рассеялся, Хамрай подошел к пролому - края были неровные и оплавившиеся. С любопытством взглянул внутрь, хотя знал, что там увидит.
   В его лаборатории, в которую был запрещен вход всем, даже Аннауре, был полный беспорядок. Он не подумал, оставляя дома половину кристалла, а срез смотрел на стеллаж, заставленный колбами и древними манускриптами, которые сейчас в живописном беспорядке валялись на полу.
   Хамрай осторожно, никуда не торопясь, расширил пролом до нужных размеров - после, если захочется, он придаст ему прямоугольную форму, как у прочих выходов из коридора и закроет плитой.
   Стараясь не наступать на книги и осколки стекол, он прошел через лабораторию и открыл дверь в коридор. И тут же прочувствовал боль любимой.
   Он почти бегом миновал коридор и ворвался в комнату, освещенную множеством свечей.
   Первое, что он увидел - искаженное гримасой страдания лицо Аннауры, которое сейчас не было красивым. Но по-прежнему оставалось любимым.
   Одна из стоящих вокруг нее бабок обернулась на звук, увидела хозяина замка и быстро направилась к нему, преграждая дорогу:
   - Господин, вам бы лучше...
   Хамрай властным движением заставил ее замолчать. Он хотел уже было своей магией снять боль любимой женщины, хотя древнее поверье утверждало, что при родах использовать магию вредно для младенца, но в это мгновение услышал крик и увидел на лице жены вздох облегчения. Он подошел к постели и взял Аннауру за руку, стараясь смотреть ей только в лицо.
   Плач младенца был для него слаще любой музыки в мире, сердце билось быстро, как никогда-никогда до этого и старый двухсотлетний маг понял, что ничего-то он в жизни не знал.
   - У вас родился сын, господин, - сказала одна из повитух, вон какой здоровенький. Но вам лучше выйти сейчас, мы его помоем и позже принесем к вам.
   Аннаура открыла глаза и устало улыбнулась ему.
   - Я знала, Ансеис, что когда мне будет трудно, ты будешь рядом.
   - Да, любимая, - с удивившей его самого нежностью в голосе сказал Хамрай, - я рядом. Я приду позже, отдыхай.
   Он протянул к ней руку, и тотчас же ее боль прошла и она закрыла глаза, забывшись глубоким сном. Хамрай послал ей воздушный поцелуй и резко вышел из комнаты. Он отлично знал, что все будет хорошо. Он и так это знал, но должен был лично убедиться.
   Что ж, теперь необходимо возвращаться в Рэдвэлл, разбираться с этими четырьмя ирландскими гостями. На душе Хамрая было весело и беззаботно.
   Он прошел в лабораторию, поднял с пола несколько самых дорогих для него книг, взятых с разрешения Радхаура из Рэдвэлла, бережно положил на стол. Разрушения были невелики, но и их вполне можно было избежать. Что ж, в следующий раз он будет осторожен. Слившийся воедино кристалл уже остыл и его снова можно было разъединять, чтобы везти половину в другое место и снова пробивать новый пролом в волшебном коридоре.
   Хамрай прошел к дальним полкам и снял бутыль драгоценного родосского вина, присланного ему Радхауром после взятия Камелота. Родовой дворец графов Маридунских в Камелоте не был сожжен или разрушен, как полагали вначале. Но и выхода в волшебный коридор Радхаур не нашел во дворце. Наверное, он вел в другое место. Радхаур сказал, что когда-нибудь разберет каменный завал, чтобы не ездить в столицу верхом, но не торопился этого делать. Хамрай чувствовал, что Наследник хоть и принимает магию, но все же старается использовать ее лишь в самых крайних случаях. "Сам сэр Алан, сражался с рыцарями как рыцарь, - сказал Радхаур, - нигде не сказано, что когда он был сэром Аланом, он пользовал волшебство - лишь храбрость и меч прославили его!".
   Хамрай сорвал запечатку с запыленной бутыли, дунул в стоящий рядом кубок, выдувая пыль, и плеснул коричневатого вина. Настал день этому вину, которое столько лет ждало своего часа.
   Говорят, что глазами младенца смотрят в мир Силы Космические. Что ж, может быть. Завтра Хамрай сам увидит глаза юного наследника не какого-то там Алвисида, а его собственного. Сегодня дожидаться пока Отлака вымоют и принесут у него уже не было времени.
   Хамрай поставил на место кубок, аккуратно запечатал бутыль и прошел через пролом в коридор Алвисида с излучающим яркий свет потолком. Хамрай усмехнулся, подумав, что незачем заделывать плитой новый вход - свет из коридора днем и ночью будет освещать ему лабораторию и не надо переводить свечи и напрягать глаза при чтении закорючистых буковок.
   Он вышел в Рэдвэлл, подождал, пока каменная плита опустится и направился к лесенке, ведущей в пещеру.
   Он почувствовал - скорее опытом, интуицией, чем разумом, что в пещере кто-то есть. Кто-то, владеющей магией. И тут же услышал голоса.
   - Да, дебаггер Шавш, ты оказался прав. Плита с могилы Гаррета Сидморта сдвинута. И недавно. Он почувствовал, что мы сильнее и бежал. Но в чем мы выдали себя?
   - Хамрай - тайлорс, - ответил другой голос. - Мы заблуждались, думая, что те четверо его обманут. Он даже не прошел в зал, чтобы посмотреть на них. Зашел в свою комнату, что-то взял и тут же бежал. Видно, верховный координатор Прионест прав. Хамрай убил Фоора и завладел перстнем от коридора Алвисида.
   - А перстень точно был у координатора Фоора?
   - Прионест мне сказал, что сам видел перстень у Фоора. Да и как он перед своей гибелью мгновенно перемещался из Ферстстарра в Бланкард? Ясно, что перстень был у него. А сейчас он у Хамрая - кто же еще мог справиться с Фоором. Все сходится... Хамрай почувствовал нашу силу и просто бежал.
   Вдали послышались шаги.
   - Кто там? - спросил первый голос. Спокойно спросил, ничего не опасаясь, словно был хозяином в замке.
   - Это я, Бан, - раздалось в ответ. - Дебаггер Монш приказал мне идти к вам. Они с дебаггером Дарром распутывают заклинания у головы Алвисида, просят сообщить, что им понадобится еще не менее часа. По их приказанию я убил Нарана.
   - Это кто такой?
   - Просто один из воинов замка. Так я думал. Но он, оказывается, охранял голову Алвисида.
   - А-а, - с презрением произнес тот, кого первый назвал Шавшем, - из шестнадцати хэккеров Фоора. Он так просто дал себя убить?
   - Не так просто, - ответил сэр Бан, которого Хамрай сразу узнал по голосу. - Дебаггер Монш спрашивает: где французский барон? Он не вышел в зал к вашим ирландским рыцарям.