Лэки Мерседес. Стрелы королевы

   Она вытащила меч и рубилась им, но на смену каждому, кого ей удавалось уложить, вырастали двое. Короткий меч в общем-то не предназначался для того, чтобы им сражались верхом, и она успела нанести не больше полудюжины ударов, когда клинок застрял в теле падающего врага и рукоять вырвалась из ее руки; пришлось вытащить кинжал. Потом протрубил рог, и нападавшие дружно подались назад.
   Страшная боль пронзила плечо; в глазах на мгновение помутилось. Она тупо взглянула вниз и увидела оперенное древко стрелы, торчащее из верхней части груди.
   Фелара завизжала от муки: вторая стрела пронзила бок Спутника. Будь проклята луна! Они отчетливо видны в ее свете — отличная мишень для лучников, которые наверняка прячутся под деревьями. Нападающие отступили еще немного — и новые стрелы засвистели из темноты…
   Фелара закричала снова и рухнула, придавив ее своим телом. И она не могла ни думать, ни двигаться, ибо ощущала боль и агонию умирающей Фелары так, словно умирала частица ее самой.
   Когда лучники сделали свое дело, вокруг нее снова сомкнулись вооруженные мечами воины. Она увидела, как клинок блеснул в лунном свете и пошел по дуге вниз, и поняла, что это тот, который убьет ее…
   Кирш! Скажи королеве — в древке!
   Десятки образов промелькнули и исчезли. Остался один. Стрелы с черным кольцом.
   Их пять. Полые стрелы с черными кольцами на них…
   Потом нестерпимая боль, и следом — ужасающая тишина и тьма, более жуткие, чем боль, она была заперта во тьме и не могла вырваться. Ухватиться было не за что, зацепиться не за что, потом внезапно в темноте возле нее что-то возникло.
   Ролан…
   И она в паническом страхе ухватилась за него и потянула…
   Тэлия завизжала от смертной муки — не своей, чужой — и увидела, что сидит на постели, вытянувшись в струнку.
   Мгновение она растерянно моргала, не будучи полностью уверена, что все увиденное — это не просто чересчур яркий и правдоподобный кошмар.
   И тут зазвонил Колокол Смерти.
   — Нет… о нет, нет, нет… — Тэлия начала судорожно всхлипывать, как вдруг внезапная мысль вторглась в ее сознание, и слезы мгновенно высохли, словно их и не было.
   Керен.
   Керен, которую связывали с Ильзой узы столь же крепкие, как с ее Спутником и братом… которая зависела от этих уз. У которой, как знала Тэлия, вошло в привычку связываться со своей любимой каждый вечер в ее отсутствие, если Ильза находилась в пределах досягаемости ее Дара. Которая наверняка почувствовала смерть Ильзы: даже если она не разыскивала подругу мысленно в момент, когда та попала в засаду, она должна была узнать все благодаря связи, существующей между Герольдами.
   И которая, убитая горем и потрясением от смерти Ильзы, вполне могла потерять опору, которую давали ей долг и чувство ответственности, настолько, чтобы захотеть умереть — и сделать это.
   Тэлия все еще была одета: ложась, она сняла только башмаки. Не задерживаясь, чтобы надеть их, она бросилась к помещениям Герольдов. Тэлия еще ни разу не бывала у Керен, но заблудиться она не могла: нестерпимая боль утраты вела ее вперед, словно пылающий маяк. Ей оставалось только следовать за ним.
   Когда она добежала, дверь оказалась распахнута; возле Керен обмяк ее брат-близнец — остановившиеся глаза, отсутствующее лицо. Керен оцепенела в кресле; очевидно, она пыталась дотянуться до Ильзы, когда та получила смертельный удар. Керен совершенно ушла в себя. Ее лицо казалось бесстрастной маской, и только безумные глаза говорили, что она еще жива. Застывшее в этих глазах выражение принадлежало раненому и близкому к смерти существу; в нем не осталось почти ничего человеческого.
   Тэлия робко дотронулась до руки Керен; никакого ответа. Она тихо вскрикнула от испуга; потом взяла обе холодных руки Керен в свои и попыталась мысленно дотянуться до нее.
   Ее затянул кипящий водоворот горя. Здесь было не за что удержаться. Только нестерпимое одиночество и боль утраты. В эту воронку уже засосало брата Керен — а теперь и Тэлию.
   Она снова в панике стала искать мысленный якорь — и вновь появился Ролан, как непоколебимая колонна среди бушующего хаоса. Тэлия потянулась к нему; он поймал ее и удержал.
   Теперь, уже не испытывая страха, уже не отданная на произвол урагана боли, она могла подумать и о других.
   Дотянуться до Керен было невозможно, но ее брата, быть может, удастся освободить. Тэлия потянулась к искре «Терену», схватила ее и, не выпуская, изо всех сил рванулась, пытаясь вынырнуть на поверхность.
   Судорожно дернувшись, Тэлия прервала контакт.
   Оказалось, что она стоит на другом конце комнаты, наполовину поддерживаемая Тереном, наполовину поддерживая его.
   — Что случилось? — выдавила она, задыхаясь.
   — Она вскрикнула… я услышал, прибежал и увидел ее вот такой. Когда я попытался привести ее в себя, когда дотронулся до нее, она утащила меня туда, за собой… — Терен потряс головой, пытаясь прояснить мысли. — Тэлия, я никак не могу до нее дотянуться. Мы должны что-то сделать! Ты ведь сможешь достать до нее, правда?
   — Я пыталась; даже близко не подойти. Это… слишком сильно, слишком замкнуто на себя. Я не могу ухватиться, а она уничтожает себя своим горем. Нужно как-то… — Тэлия попыталась стряхнуть с себя оцепенение, оставшееся после соприкосновения с этим хаосом безумия и потери, — нужно как-то придумать способ заставить ее обратить его вовне, а не в себя…
   Ее разбегающиеся мысли успокоились, нашли фокус и зацепились. Во вспышке интуитивного озарения, на которое, быть может, была способна только она одна, Тэлия подумала о Шерил.
   Шерил, не побоявшейся нырнуть вслед за Керен в реку. Вслед за Керен — вот ключ. Сейчас Тэлия припомнила, что Шерил всегда, казалось, тенью виднелась поблизости от Керен, Ильзы или обеих вместе, где бы они ни находилась. И что в ее глазах всегда светилось что-то похожее на подавленное желание. Припомнила, как Шерил всегда старалась не приближаться к ним слишком близко, возможно боясь, что ее присутствие может что-то испортить.
   Шерил, которая родом из тех же мест, что Керен и Терен; оттуда, где любовь между людьми одного пола не считается чем-то предосудительным и не предается анафеме, как зачастую принято в других краях.
   Шерил, у которой, было множество любовников, но ни с одним из них она не осталась.
   — Терен, подумайте хорошенько — Шерил уже вернулась со стажировки? — быстро спросила Тэлия.
   — Я не… думаю, да… — Он все еще был слегка оглушен.
   — Тогда приведите ее. Сейчас же! Она наверняка знает, по кому звонит Колокол — скажите ей, что она нужна Керен!
   Терен не стал ни о чем расспрашивать: решительность, прозвучавшая в голосе Тэлии, сорвала его с места. Он выскочил за дверь, а Тэлия вернулась к Керен и осторожно попыталась дотронуться до нее, не давая затянуть себя вглубь вторично.
   Наконец ее слуха коснулся звук, которого она с надеждой ждала: топот двух пар ног, бегущих по коридору.
   Шерил далеко обогнала Терена, и в голове у нее явно стучала только одна мысль: Керен.
   Тэлия уступила ей место, и Шерил сжала руки Керен в своих и упала возле нее на колени, безутешно рыдая и зовя ее по имени.
   Ее плач сделал то, что оказалось не под силу Тэлии: пробился сквозь пустоту, в которой замкнулась Керен. Голос Шерил, а быть может, звучащая в нем нескрываемая любовь и боль, равная той, которую испытывала Керен, сбросили тиски, в которых сжало ее рассудок горе.
   Лицо Керен дрогнуло, ожило, ее взгляд упал на девушку, стоящую возле нее на коленях.
   — Шерил… — хрипло прошептала Керен.
   Кое-что еще всплыло из глубин памяти — Тэлия вспомнила слова Ильзы — «устойчивая неспособность порой скрывает способности» — и как сама Шерил отрицала, что обладает способностями к чтению мыслей, кроме разве что самых зачаточных.
   Под напором их общего горя и необходимости найти и дать утешение стены, сковывавшие сознание Шерил, рухнули.
   Тэлия и Терен вышли и затворили дверь, давая им излить свою скорбь наедине. Наедине, но уже не в одиночестве, уже не лишенным поддержки перед лицом горя.
   Тэлия прислонилась к стене коридора, желая только одного: бессильно расплакаться самой.
   — Тэлия? — Терен легонько дотронулся до ее локтя.
   — Богиня… о, Терен, я видела, как она умирала! Я видела, как умирала Ильза! Это было так ужасно… — Слезы струились по ее лицу, но плач не приносил облегчения. Вокруг Тэлии начинали собираться другие Герольды; она не успела восстановить защиту, и их шок и горе смешивались с ее собственными, только усиливая боль. Ощущение было такое, словно ее не то душат, не то рвут на десятки маленьких кусочков и рассеивают по ветру.
   Герольд Кирилл, высокий немолодой человек, значительно старше Терена, в сопровождении королевы протолкался к Тэлии и схватил ее за руку. Установленный таким образом контакт позволил ему помочь Тэлии закрыть ее сознание от других. Это дало ей некоторую передышку, хотя облегчение было лишь частичным. Она не могла заслониться от собственных воспоминаний.
   — Ваше величество! — воскликнул Кирилл. — Вот чье еще присутствие я почувствовал тогда!
   Селенэй воспользовалась своей властью королевы и приказала очистить коридор.
   — Кирилл… — сказала она, когда рядом осталась одна Тэлия, — А вдруг она знает ответ… ее дар — эмпатия, а значит, она становится одним целым с человеком, с сознанием которого соприкасается.
   Тэлия молча кивнула, подтверждая слова Селенэй: ее лицо было мокрым от слез, горло слишком сдавило, чтобы она могла говорить.
   — Госпожа моя… — почти умоляюще обратился к ней седовласый Герольд — возможно, ты являешься ключом к ужасной дилемме. Я слышу мысли других, это правда, но только мысли. Испуская последний вздох, Ильза послала мне сообщение, но мне оно не говорит ничего, ничего. Но если ты сможешь вспомнить ее переживания, ты, делившая с ней ее восприятие… ты единственная знаешь смысл, стоящий за этими сбивчивыми словами. Ты можешь нам сказать, что они означали?
   Те, последние образы слишком легко возникли в памяти, неся с собой и все остальное, пережитое тогда.
   — Стрелы, — задохнулась Тэлия, чувствуя предсмертные муки Ильзы каждой клеточкой своего тела, — стрелы с черным кольцом, которые она везла — металлические, полые. То, что вам нужно, находится внутри.
   — «В древке»… конечно! — выдохнула Селенэй. — Она имела в виду древко стрелы!
   Тэлия сжала руками разламывающиеся виски; ей страшно хотелось темноты, покоя и забвения от этого кошмара.
   — Кирилл, Крис и Дирк сейчас здесь? — требовательно спросила Селенэй.
   — Да, ваше величество.
   — Тогда у нас есть шанс вырвать то, что добыла для нас Ильза, прежде чем убийцы смогут это найти. Тэлия, я должна попросить тебя еще об одном одолжении. Идем со мной… Кирилл, разыщите Криса и Дирка и приведите ко мне.
   Селенэй быстро пошла, почти побежала по коридору; Тэлии пришлось забыть о раскалывающейся от боли голове и заставить свои дрожащие ноги пуститься бегом, чтобы не отстать от королевы. Они миновали помещения Коллегии и вошли в часть дворца, закрепленную за членами королевской семьи — старую часть, построенную еще во времена Вальдемара и Основания Королевства.
   Королева открыла дверь в маленькую, размером едва ли больше чулана, комнату — круглую, с круглым столом посередине.
   Ее освещала единственная плотно затененная лампа, свисающая с потолка точно над центром стола. Под ней на обтянутой тканью подставке лежал хрустальный шар. Стол окружали также обитые тканью скамьи со спинками.
   Когда дверь за Селенэй и Тэлией закрылась, мертвая тишина в комнате показала, что она так хорошо изолирована от внешнего шума, что за дверями мог бы происходить небольшой бунт, а находящиеся в комнате люди ничего бы даже не заметили. Не стало слышно даже зловещего боя Колокола Смерти.
   Тэлия рухнула на одну из скамей, держась за разламывающиеся виски и закрыв глаза, которые резал даже такой тусклый свет.
   Передышка оказалась недолгой. Дверь снова отворилась; Тэлия приподняла свинцовые веки и увидела, что Кирилл привел с собой еще двоих Герольдов. По их виду нетрудно было догадаться, что обоих подняли с постели и они одевались в крайней спешке.
   С внезапной острой болью Тэлия узнала Дирка и без труда догадалась, что ангельски красивый юноша — Крис. Они опустились на скамью слева от нее; ближе сел Крис. Кирилл занял место справа от Тэлии, рядом с ним — Селенэй.
   — Тэлия, — начал Кирил, — я хочу, чтобы ты снова повторила путь, по которому посылала свое сознание нынче вечером. Думаю, остаточный эмоциональный фон там, вероятно, довольно силен, и ты сможешь вновь найти это место. Знаю, будет нелегко; это потребует всех твоих сил до последней крупинки, и, думаю, можно предсказать, что-то, что ты там увидишь, может оказаться еще страшнее, чем-то, что ты уже знаешь. Я постараюсь ослабить твои впечатления, но, поскольку твой Дар связан с эмоциями и переживаниями, ты неизбежно испытаешь боль. Крис последует за тобой внутренним видением. Вложи свою руку в его и не выпускай, пока мы не скажем. Дирк будет поддерживать связь с Крисом, а королева станет прикрывать нас четверых от внешнего мира и чужих мыслей, а также защищать нас от всех отвлекающих воздействий.
   Пока он говорил, Крис взял безвольную правую руку Тэлии в свою.
   У нее не было лишних сил, чтобы ответить; она просто откинулась на обитую мягкими подушками спинку скамьи и вновь ввела себя в прерванный транс. Мешала боль в голове. Раздался шепот, и на руку, вложенную в руку Криса, легла чья-то чужая…
   «Селенэй», — рассеянно отметил разум… и боль отступила. Теперь Тэлия повторяла уже пройденный путь, пользуясь неким двойным внутренним зрением — видя воронки эмоций, которым она следовала, и одновременно видя действительную местность и ориентиры с помощью Дара Криса. Темнота нисколько не мешала ему, поскольку все казалось освещенным изнутри, особенно живые существа.
   Время потеряло значение. Потом, по мере того, как Тэлия стала узнавать предметы, мимо которых проходила, она начала страшиться того, что ей предстояло увидеть в конце пути.
   Когда она снова очутилась на месте засады, увиденное было, вероятно, худшим из всего, что ей довелось пережить в жизни.
   Тело Ильзы обыскали — с полной и бесчеловечной тщательностью. Тэлия порадовалась только тому, что Керен не находится сейчас в контакте с ней и не видит, какие зверства учинили над спутницей ее жизни. Она ощутила позыв к рвоте и почувствовала, что начинает терять захват, удерживающий ее на этом месте; потом — что ее поддерживает еще чья-то сила.
   Тэлия цеплялась за свою задачу, пока не начала теряться: ее силы иссякали. Она уже даже отдаленно не чувствовала своего тела. Внутреннее видение замутилось, подернувшись светящейся пеленой. Тэлия знала, что должна бы испугаться, поскольку вышла за пределы своих возможностей и выносливости и ей угрожала серьезная опасность заблудиться и сгинуть навсегда, не сумев вернуться в себя, но не могла наскрести сил даже для того, чтобы испытать страх.
   Потом она в третий раз ощутила рядом спасительное присутствие Ролана, вливающего в нее энергию, и продержалась гораздо дольше, чем, как ей казалось, было под силу человеку. Наконец она услышала, как голос Криса произнес: «Есть», и почувствовала, что он выпустил ее руку.
   — Твоя часть завершена, Тэлия, — прошептал Кирилл.
   Она опрометью ринулась обратно в себя, с еле слышным всхлипом облегчения уткнулась головой в лежащие на столе руки и наконец позволила себе по-настоящему расплакаться. Она плакала молча; только вздрагивающие плечи выдавали рыдания.
   Теперь внимание окружающих было сосредоточено на другом, и Тэлия почувствовала, что может дать волю горю.
   Что-то с тихим металлическим лязгом упало на стол. Потом звук повторился еще раз и еще — всего четырежды.
   Хриплый от усталости голос Дирка сказал:
   — Вот они.
   Справа от Тэлии произошло движение; послышался скрежет металла о металл, потом шелест бумаги.
   Мертвая тишина; потом королева вздохнула и встала. Тихо скрипнула по полу отодвинутая скамья.
   — Вот доказательство, которого я ждала, — сказала она угрюмо. — Я должна созвать Совет. После злодеяния нынешней ночи чьи-то шеи ждет петля — и высокородные шеи.
   От двери пахнуло прохладным воздухом, и она ушла.
   Тэлия почувствовала, как рядом с ней поднялся Кирилл.
   — Мое место — на заседании Совета. Я должен представлять Круг, — сказал он, потом замялся.
   — Идите, Кирил, — разрешил его колебания Крис, — Мы позаботимся о девочке.
   Кирилл облегченно вздохнул: очевидно, он разрывался между долгом перед Тэлией и перед Кругом.
   — Да благословит вас Бог, братья. Тэлия… — его рука на мгновение легла на ее голову. — Ты более чем достойна быть Личным Герольдом Королевы. Без твоей помощи мы не могли бы даже мечтать об успехе. О, проклятье, слова сейчас значат меньше, чем ничего! Очень скоро ты узнаешь, что дали нам муки этой ночи. Теперь наконец свершится давно заслуженное правосудие. Думаю… Ильза гордилась бы тобой.
   Вздох двери, и он исчез.
   — Тэлия? — кто-то занял место Кирилла справа от нее; Тэлия узнала голос Дирка. Сделав над собой усилие, она уняла поток слез и наконец обрела слабое подобие самообладания. Тайком вытерла глаза рукавом и подняла раскалывающуюся от боли голову.
   На лицах двух Герольдов читалась усталость под стать ее собственной; — в глазах Криса стояли слезы, влажные дорожки виднелись и на щеках Дирка. Оба они пытались дотянуться до нее из глубины собственного горя и утешить, но толком не знали, что сказать.
   — Я… думаю, что хотела бы… пойти обратно к себе, — осторожно выговорила Тэлия между приливами боли. Голова пульсировала в лад с биением сердца, а в глазах мутилось всякий раз, когда боль усиливалась.
   Она попыталась встать, но едва успела подняться на ноги, как комната завертелась вокруг, как волчок, свет лампы померк, в ушах зашумело.
   Крис отшвырнул в сторону стол, чтобы она не раскроила себе череп, а Дирк опрокинул скамью, пытаясь подхватить ее на лету; потом все, казалось, растворилось, даже ее собственное тело, и мысли исчезли, смытые волной боли.
 
   Перед ней стояла Ильза и с ней Фелара. По крайней мере, Тэлия подумала, что это Фелара: Спутник каждую минуту выглядел по-иному — пленительный, светящийся, непрерывно меняющийся силуэт. И где они находились… это было нечто вроде призрака ее собственной комнаты, серого и полного теней, какого-то бесплотного. Сквозь стены виднелись луна и звезды.
   — Ильза? — сказала она с сомнением — Герольд выглядела едва ли старше ее самой.
   — Котенок, — ответила Ильза звучным и мелодичным голосом. — Ох, котенок! Ты не будешь помнить наш разговор отчетливо — но и не забудешь. Скажи Керен, чтобы не горевала слишком долго; скажи, что я так велела! А если она не будет вести себя как следует и не примет то, что предлагает Шери, я стану ей являться! Тьма — это не конец всему, котенок, за нею лежат Гавани, и мне давно пора. Но прежде, чем уйду, я должна сказать и оставить тебе на память кое-что…
 
   На следующее утро Тэлия проснулась с дикой головной болью и воспаленными глазами, но странно успокоенной. Ей приснился сон… или то был не сон?
   Ильза — уже не то изуродованное, растерзанное нечто, которое видела Тэлия ночью, а чудесным образом возродившаяся, невредимая и какая-то помолодевшая — говорила с ней. Для призрака — если она действительно была призраком — она выглядела удивительно реальной и осязаемой.
   Они с Тэлией проговорили долго, очень долго; кое-что из того, что говорила Ильза, запомнилось так отчетливо, что Тэлия почти слышала ее голос — например, что сказать Керен, когда ее горе немного притупится; дать понять Шери, что она не должна считать себя лишней или думать, что навязывается. Потом Ильза взяла ее руку в свою и сделала… что?
   Тэлия не могла вспомнить точно, но боль минувшей ночи каким-то чудом сменилась тихой грустью, которую было гораздо легче вынести.
   Воспоминания тоже изменились: те, что принадлежали лично ей, остались кристально четкими, но Ильзины затуманились, отдалились на шаг и больше не являлись мучительной частью ее собственных. Тэлия уже не могла вспомнить, каково это — умирать.
   Оглядев себя, Тэлия увидела, что на ней только свободная рубаха и штаны: вчера, укладывая в постель, кто-то снял с нее верхнюю тунику. Тэлия села; к головной боли тут же добавилась тошнота, виски заломило.
   Узнать симптомы не составило труда; в конце концов, она сильно перенапрягла свой Дар. Теперь приходилось расплачиваться. Ильза во сне сказала что-то и об этом тоже…
   Тэлия кое-как сползла с кровати и, подойдя к столу, обнаружила, что кто-то предвидел, в каком состоянии она проснется, и приготовил кружку с Ильзиными целебными травами.
   Над крошечным огоньком, потрескивающим в ее карманного размера очаге, висел котелок с водой. Тэлии оставалось только залить кипятком измельченные травы и подождать, пока чай настоится. Она медленно сосчитала до ста, потом выпила отвар, не удосужившись даже подсластить или процедить его. Когда пульсирующая боль в голове чуть поутихла, а желудок прекратил попытки вывернуться наизнанку, Тэлия отправилась в умывальную. Горячая ванна тоже входила в рецепт, и она парилась по меньшей мере час. За это время головная боль уменьшилась до терпимых размеров, и Тэлия одела чистую форму и спустилась на кухню.
   Меро работал, словно одержимый дьяволом; на его лице застыло горе, столь же сильное, как и горе любого другого Герольда. Он приветствовал ее появление удивленным восклицанием, и вскоре Тэлия оказалась засунутой в уголок кухни с новой кружкой травяного отвара в одной руке и ломтиком медового кекса, чтобы заедать неприятный вкус — в другой.
   — Что-нибудь случилось с прошлой ночи? — спросила она, зная, что Меро мгновенно узнает все новости.
   — Почти ничего, — ответил он. — Но… ее привезли домой на рассвете…
   Его лицо на мгновение сморщилось, и Тэлия запоздало вспомнила, что Меро и Ильза были давними друзьями, что в давние годы, когда Ильза еще училась, повар «удочерил» ее, почти так же, как позже привязался к Элспет.
   — А Керен? — спросила Тэлия, не решаясь бередить его горе.
   — Она… держится. Лучше, чем я мог надеяться. Это был мудрый поступок… добрый поступок — привести к ней того, кто может по-настоящему почувствовать и разделить ее скорбь и боль утраты, — ответил Меро, взглянув на Тэлию с грустным одобрением. — Книга Единого гласит, что «самая истинная любовь — та, что думает о чужой боли прежде собственной». Она… госпожа Ильза… она, наверно, гордится тобой, я так думаю… — запинаясь выговорил он и замолчал, не зная, что еще сказать.
   — Надеюсь, что да, Меро, — искренне ответила Тэлия. — А что королева и Совет… и Терен?
   — Терен помогает Шерил ухаживать за сестрой; он, по-видимому, вполне здоров. Думаю, для него главное — знать, что Керен снова вне опасности. О, а Шерил велено оставаться в Коллегии, пока ее новопробудившийся Дар не будет должным образом отшлифован. Позаботиться об этом должен сам Кирилл. Что же до остального… Совет все еще заседает за закрытыми дверями. Однако за час до рассвета по дворцу взад-вперед ходила стража. Ходят слухи, что несколько высокородных особ пропали из своих постелей. Но… ты ничего не ешь… — Меро нахмурился, и Тэлия поспешно вонзила зубы в кекс. — Давным-давно она сказала мне, что те, кто сильно расходуется на магию, должны вскоре возмещать то, что истратили, или же страдать от последствий. — Он стоял над Тэлией, пока она не доела, потом впихнул ей в руку еще один кусок.
   — Так тихо, — сказала она, внезапно почувствовав, что не хватает топота ног и шума голосов, обычно наполнявших Коллегию. — Где все?
   — В Большой Зале, ждут, что скажет Совет. Возможно, тебе тоже следует пойти туда.
   — Нет… думаю, не нужно, — сказала Тэлия, прикрывая утомленные глаза. — Теперь, когда голова у меня снова заработала, я знаю, каким будет решение.
   То ли она сама разобралась в запутанных воспоминаниях, то ли ей помог кто-то — или что-то — но теперь Тэлия знала, за что отдала жизнь Ильза.
   Она везла ничто иное как документальные свидетельства измены королеве и убийства многих Герольдов пятью высокопоставленными придворными, написанные их собственной рукой.
   Именно эти неопровержимые доказательства так давно стремилась получить Селенэй, — а двое из названных в письмах вельмож до сих пор находились вне подозрений, и оба являлись членами Совета.
   Отречься от собственных писем им не удастся; прежде, чем наступит ночь, заговор, организованный мужем королевы, будет уничтожен с корнем.
   Документы, спрятанные в полых стрелах и доставленные в затемненную комнату дворца Дирком и Крисом, станут орудием мщения за саму Ильзу, Таламира и многих других Герольдов, чьих имен Тэлия даже не знала. Как Ильза раздобыла эти бумаги, Тэлия понятия не имела — а теперь, когда снадобье, которое она пила, наконец начало действовать, ее это не очень и волновало.
   Она немного задремала, клюя носом, как вдруг Колокол Смерти смолк. Тэлия проснулась от внезапно наступившей тишины; потом зазвонили другие колокола — те, что звонили только для того, чтобы оповестить о важнейших решениях, принятых Советом. Они вызванивали «смерть».