Лэки Мерседес. Стрелы королевы

   — Хотел бы я иметь какой-то выбор, но девочка абсолютно ничего не знает о самозащите, мне известно, что Джери хороший учитель, но она не так опытна, как Альберих. Он единственный, кто сможет обучить Тэлию так быстро, как это необходимо. Если толпа смутьянов загонит ее в угол, или, избави нас Светлая Владычица, кто-нибудь подумает, что удар ножа в темноте может решить проблему появления нового Личного Герольда Королевы…
   Конец фразы повис в воздухе.
   — А я не могу постоянно находиться с ней рядом. Ну что ж, надеюсь, что с Тэлией Альберих смягчит свое обычное обхождение, не то она может упасть мертвой на тренировочном поле и избавить убийцу от хлопот. — Шерил говорила шутливым тоном, но в глазах ее веселья не было.
   — Я уже говорил с ним, и он отнюдь не такой черствый, как ты, может быть, думаешь. Знаешь, мы ведь с Альберихом однокашники. У меня есть причины верить, что с ней он будет очень мягок.
   — Альберих, мягок? Да ну? Расскажите это как-нибудь моим синякам, господин мой.
   — Лучше синяки сейчас, чем смертельная рана потом, разве нет? — криво усмехнулся Элкарт. — Хотел бы я, чтобы среди однокашников Тэлии оказалась еще одна девочка, хотел бы я, чтобы у нас нашелся кто-нибудь, кому легче было бы понять то, что она скрывает от нас. Но ты — самая подходящая кандидатура, которую я смог подобрать. Ну, вот и все, что я хотел тебе сказать. Это немного…
   — Но для начала уже кое-что. Мужайтесь, декан. Спутники не ошибаются в выборе, а посмотрите, как долго Ролан искал ее. Она справится. И я тоже. Герольды всегда справляются.
 
   Поднявшись по лестнице до самого верха, Тэлия отворила дверь, ведущую в одну-единственную огромную комнату, полную стеллажей с книгами.
   В концах рядов полок, тянущихся вдоль стен, располагались маленькие кабинки, оборудованные письменными столами и стульями. Тэлия ожидала найти здесь, возможно, в два или три раза больше книг, чем имелось в отцовской библиотеке (где их было двадцать) — но к такому оказалась не готова. Здесь хранились сотни книг; она даже не представляла, что на свете их существует так много, всех цветов и размеров. Это было больше, чем сбывшейся мечтой — это было видением рая.
   За время ужина стемнело, и в Библиотеке вдоль стен через равные промежутки горели светильники. Тэлия заглянула в ближайшую кабину и увидела, что на столе лежат свечи, а сбоку к нему прикреплен подсвечник.
   Заслышав шаги, приближающиеся из дальнего конца библиотеки, Тэлия обернулась посмотреть, кто это может быть, надеясь увидеть кого-то знакомого.
   — Привет! — сказал веселый тенор. — Ты здесь новенькая, верно? Меня зовут Крис.
   Молодой человек, вступивший в отбрасываемый светильником круг света, был одет в Белое и невероятно красив — настолько же, насколько встреченный Тэлией за городом Герольд неказист.
   Черты юного лица были столь совершенны, что казались ненастоящими, каждый волосок цвета воронова крыла лежал точно на своем месте, а небесно-голубые глаза могли бы вызвать зависть у любой придворной красавицы. Тэлия незамедлительно почувствовала себя неуклюжей и нескладной, как молодая телушка, — и к тому же изрядно испугалась. Опыт общения со старшим сводным братом Юстасом научил ее, что под красотой может скрываться злая душа. Только соображение, что этот молодой человек — Герольд, а такой вещи, как злой Герольд, попросту не существует, удержало ее от немедленного бегства.
   — Да, — ответила она тихо, слегка покраснев и уставясь на носки своих башмаков. — Меня зовут Тэлия.
   — Ты уже бывала здесь, наверху?
   Тэлия покачала головой, начиная немного успокаиваться.
   — Ну, — сказал Крис, — Правила очень простые. Ты можешь читать все, что угодно, но из Библиотеки книги выносить нельзя, а когда закончишь, нужно поставить книгу точно на то же место, откуда ты ее взяла. Очень просто, не правда ли?
   По снисходительному тону, которым он говорил, Тэлия поняла, что Крис смотрит на нее чуть-чуть свысока. И все же он казался довольно дружелюбным, и ничто в его поведении не указывало на злобный нрав. Его покровительственность рассердила девочку, и она решила, что, пожалуй, может, не рискуя ничем, немножко дать сдачи.
   — Д-да, — сказала она тихо, — Так же легко, как нафаршировать цыпленка.
   — Ой! — расхохотался он, хлопнув себя по лбу. — Я ужален! Неужели нет никого, кто не слышал бы об этой истории? Поделом мне — не следовало говорить с тобой свысока. Ну, желаю приятно провести время, Тэлия. Тебе здесь понравится, я уверен.
   Он улыбнулся на прощание, повернулся и вышел через дверь, через которую она только что вошла, Тэлия слышала, как его шаги удаляются вниз по лестнице.
   Она бродила в этой чаще книжных шкафов, потеряв всякое представление о времени, слишком пораженная самым их количеством, чтобы хотя бы начать выбирать. Однако постепенно Тэлия стала замечать, что книги расставлены по категориям, а внутри каждой из категорий — по названиям. Сделав это открытие, она начала уже более осмысленно разглядывать стеллажи, пытаясь определить, какие группы книг и где находятся, и замечая расположение отдельных книг, названия которых казались интересными. К тому времени, когда в ее голове составилась ясная картина, Тэлия обнаружила, что зевает.
   Она добралась до своей комнаты, отыскала одну из новых ночных рубашек и отправилась в умывальную. В Твердыне имелись сравнительно новые внутренние уборные, так что когда Шерил показывала ей здешние, Тэлию они не удивили. Однако дома, в Усадьбе, всю горячую воду для мытья приходилось носить в котлах с кухни.
   Здесь же, в Коллегии, для нагревания воды использовались несколько медных сосудов, топившихся древесным углем. Каждый был размером по меньшей мере с одну из бадей, от дна отходили трубки, чтобы наливать в тазы горячую воду, а сверху имелся насос для накачивания холодной. Это устройство положительно околдовало Тэлию; поскольку она не была ни маленькой, ни взрослой, дома ей редко удавалось помыться в действительно горячей воде. Самых маленьких всегда купали первыми, а взрослые ждали, когда все котлы с водой наполнят и нагреют по второму разу. Тем, кто был слишком велик, чтобы его купали, но слишком мал, чтобы засиживаться допоздна и мыться вместе со взрослыми, приходилось довольствоваться тем, что оставалось после купания малышей — то есть, как правило, скудным количеством не слишком теплой воды.
   В умывальной уже находилось несколько девочек и девушек, и все бадьи были заняты. После того, как ее поприветствовали словами «Ты, должно быть, та новенькая», а она робко назвалась, Тэлия заняла очередь к насосу.
   — Я рада, что ты оказалась девочкой, — сказала одна студентка, примерно ее ровесница, яростно накачивая воду. — Мальчишек и так слишком много. Все остальные новенькие, как назло, мальчишки! Вот почему наша сторона меньше.
   — Ну, моя сестра учится в Целительской, и там все наоборот, — сообщил голос из облака пара.
   — Кроме того, важно не количество, а качество, — голос второй купальщицы наполовину заглушался энергичным плеском. — А совершенно очевидно, что качество — на нашей стороне.
   Остальные захихикали, а Тэлия неуверенно улыбнулась.
   — Шерил сказала, что нас пятьдесят три человека, — заметила она через секунду, упиваясь сознанием того, что она — одна из этих пятидесяти трех. — Сколько кого?
   — Тридцать пять жеребчиков и восемнадцать кобылок, — ответила девочка у насоса. — И я говорю о человеческих жеребятах, а не о Спутниках. Пока не приехали эти четверо новеньких мальчишек, все было не так плохо, но теперь их стало почти вдвое больше, чем нас.
   — Джери, эти слова выдают твою юность, — сказала, вылезая из ближайшей к Тэлии бадьи, молодая женщина, — Может быть, ты еще слишком мала, чтобы оценить преимущества подобного соотношения, но вот Нерисса и я — нет. В той части королевства, откуда я родом, женщин немного больше, чем мужчин, и мне куда больше нравится обратное соотношение. Я с гораздо большей охотой буду той, за кем ухаживают, а не той, которая ухаживает. Я все, кто следующий?
   — А там, откуда ты родом, Тэлия, тоже так? — Спросила Джери, забираясь в освободившуюся бадью и с любопытством глядя на новенькую ученицу.
   — Думаю… думаю, наверно, да, — ответила та, на мгновение забывая о своей робости и пытаясь мысленно прикинуть соотношение полов в тех Усадьбах, которые знала. — Я из крепковеров.
   — Где это? — поинтересовалась молодая женщина по имени Нерисса, заматывая полотенцем мокрые волосы.
   — На востоке… в приграничье, — ответила Тэлия, все еще продолжая мысленные подсчеты. — Я знаю, что за пределами самих Усадеб довольно опасно. Каждый год мужчин погибает больше, чем женщин: вокруг много диких зверей, а каждую зиму случаются набеги. Думаю, женщин примерно в два раза больше, чем мужчин, по крайней мере на дальних Усадьбах.
   — О, Гавани! Вы, должно быть, по колено в старых девах.
   — О нет — если ты не отправляешься служить Богине, ты должна выйти замуж. У моего отца было одиннадцать жен, и девять из них еще живы.
   — Можешь занять мою бадью, Тэлия, — сказала Нерисса, выныривая из облака пара. — А почему женщины должны выходить замуж?
   — Н-но женщина не может владеть Усадьбой, заседать в Совете и… вообще ничего важного. Это было бы неприлично, — в изумлении ответила Тэлия.
   — Вот как! Наверно, поэтому женщин-Герольдов никогда не посылают в земли у восточной границы. Их бы никто не стал слушать. Тэлия, здесь все совсем иначе. Тебе ко многому придется привыкать, и очень долгое время все будет казаться странным. Мы судим о человеке по тому, что он из себя представляет, а не к какому полу принадлежит, — сообщила Нерисса. — А такой вещи, как «прилично» и «неприлично», не существует. Есть только дело, которое тебе поручено и которое надо выполнить.
   Тэлия, забравшись в бадью, задумчиво кивнула.
   — Т-трудно думать так. Это п-просто кажется неестественным. Д-д-думаю, мне это нравится. Хотя большинство Жен моего Отца это бы возмутило. Келдар-то наверняка, а Изрел чувствовала бы себя несчастной, если некому было бы отдавать ей приказы.
   — Несса, ребенку не нужна лекция посреди ночи! — крикнула от дверей первая женщина. — Честное слово, когда ты наденешь Белое, тебя должны сделать учителем, я в жизни не слышала, чтобы кто-то произносил так много речей! Пошли, не то ты останешься здесь на всю ночь!
   — Ладно, ладно! — откликнулась Нерисса, посмеиваясь. — Приятных снов, малышка.
   Тэлия домылась и отыскала свою комнату, чувствуя себя вымотанной до бесчувствия. Забираться в постель, в которой нет никого, кроме тебя самой, было очень непривычно. Мысли бежали по кругу; все ее приключения казались чем-то нереальным. Меньше чем за две недели Тэлия превратилась из презираемого изгоя Усадьбы Твердыня в Герольда-в-обучении; это казалось невероятным. Она вновь и вновь возвращалась к ошеломляющему моменту, когда узнала, что в действительности означало все случившееся с ней, держа его в памяти удивленно и бережно, как держат на ладони новорожденного котенка, пока наконец сон не начал брать верх.
   Однако, уплывая в сон, Тэлия успела подумать о словах Нериссы — и внезапно пришла к решению — ей здесь нравится.
   Теперь только бы все это оказалось хотя бы наполовину так чудесно, как выглядело на первый взгляд — и только бы ей позволили найти здесь свой дом.

Глава пятая

   Тэлия проснулась от того, что в стену комнаты легонько постучали. Натянув еще непривычную форму, она отворила дверь.
   — Пора, соня! — весело сказала Шерил. Наставница Тэлии выглядела прямо-таки чересчур бодрой и проснувшейся для раннего рассветного часа. — Будильный колокол уже сто лет как прозвонил, ты разве не слышала? Если не поторопимся, ничего не останется, кроме холодной овсянки. — И, не глядя, идет за ней Тэлия или нет, она повернулась и направилась ко входу в трапезную.
   Войдя в двустворчатые двери, Тэлия обнаружила, что Шерил преувеличила «опасность». Еды еще оставалась уйма — причем Тэлию, не рассчитывавшую получить на завтрак ничего, кроме вышеупомянутой овсянки, хлеба и молока, ну и, может быть, горстки малины, здешнее изобилие просто ошеломило. И множество студентов ввалилось уже после них, протирая заспанные глаза и обмениваясь веселыми жалобами типа «спать охота — сил нет!»
   После завтрака, несколько менее оживленного, нежели ужин, поскольку проходил он под аккомпанемент не столько разговоров, сколько зевков, Шерил повела Тэлию на первый этаж, к расположенной в конце коридора двери. Тэлия припомнила объяснения декана: кажется, эта дверь вела на внутренний двор, за которым располагались конюшни. Они с Шерил пересекли широкое пространство мощеного двора между двумя зданиями; солнце светило в спину, и на мокрые от утренней росы булыжники под ногами ложились длинные тени.
   Тэлия чуть замешкалась, с тоской оглядываясь на конюшню в надежде увидеть Ролана.
   — Тэлия, давай-ка догоняй! — окликнула ее Шерил через плечо, щурясь на солнце. — Ты что, разве не хочешь повидаться сегодня утром со своим Спутником?
   Тэлия, изумленная, кинулась ее догонять.
   — А разве Спутники не в конюшне? — спросила она, запыхавшись от бега.
   — В конюшне? С обычными лошадьми? Светлые Гавани, да они бы от нас отреклись! У Спутников есть собственный участок — мы зовем его Спутниковым Полем — и специальная постройка, что-то вроде навеса, чтобы они могли приходить и уходить, когда вздумается. В такое прекрасное утро, как сегодня, они, вероятно, все снаружи, на Поле.
   Они подошли к высокой деревянной изгороди, окружающей похожий на парк участок, поросший деревьями, и Тэлия подумала, что это, должно быть, и есть тот кусок зелени, который она заметила с холма, когда впервые увидела столицу. Шерил вскарабкалась на забор с ловкостью, которая сделала бы честь любому из братьев Тэлии, сунула пальцы в рот и пронзительно, по-мальчишечьи свистнула. Кое-как взобравшись на изгородь и усевшись рядом со своей новой подругой, Тэлия посмотрела вдаль и увидела под деревьями крошечные белые фигурки. Две из них отделились от остальных и рысью двинулись к девушкам.
   — Я совсем плохо умею мысленно звать — разве что когда испугана до смерти, — немного пристыжено сказала Шерил. — Ильза говорит, что я блокирована… Поэтому мне приходится свистеть, чтобы позвать Легконогую. Но она, похоже, нисколько не возражает.
   Тэлия без труда узнала в одном из приближающихся Спутников Ролана, и так обрадовалась тому, что снова видит его, что даже не задумалась над тем, что подразумевала Шерил под «мысленным зовом» и «блокированием». Девочка с восторженным криком спрыгнула с забора и, бросившись навстречу Ролану, несколько блаженных минут ласкала его и шептала ему на ухо всякую счастливую чепуху. Залитый утренним солнцем Спутник выглядел даже более сказочно, чем помнилось Тэлии. Кто-то хорошо позаботился о нем прошлым вечером: Ролана вычистили так, что он, казалось, светился собственным светом. Его шкура и грива на ощупь были мягче, чем самая лучшая ткань, которую Тэлии когда-либо доводилось трогать, и он был прекрасен, словно один из Лунных коней, влекущих колесницу Владычицы. Спутник любовно — теперь Тэлия уже не сомневалась в этом — тыкался в ее плечо носом, тихонько пофыркивая, и ощущение полного счастья и душевного мира, которое она испытывала в его обществе тогда, в дороге, снова вернулось к девочке. Когда она была с Роланом, все ее страхи и сомнения куда-то исчезали…
   — Страшно не хочется этого говорить, но у нас действительно назначена встреча с Мастером Альберихом, — с сожалением сказала наконец Шерил. — Не расстраивайся. Тебе предстоит проводить много времени со своим Спутником — это часть твоей подготовки; сегодня после полудня ты увидишься с ним снова. Даже если не захочешь, придется, с сегодняшнего дня уход за ним и чистка — твоя обязанность. Спутники, конечно, невероятно милые создания, но рук у них нет; мы нужны им так же, как они нам. Так что ты вернешься к Ролану перед ужином… а нам в самом деле пора идти.
   Ролан подтолкнул Тэлию в сторону забора, потом тряхнул челкой, словно увещевая. Девочка продолжала колебаться, и тогда Спутник как следует ткнул ее носом и фыркнул.
   — Ну хорошо, — ответила Тэлия, — буду умницей и пойду. Но, занятия там или не занятия, а я вернусь!
   Шерил повела ее к длинному низкому зданию сразу за конюшнями, внутри оно оказалось почти совершенно голым. На гладком, истертом множеством ног деревянном полу стояло несколько скамей, в стены были встроены шкафчики для одежды. Между шкафчиками виднелось несколько зеркал в полный рост. Помещение освещали окна, прорубленные высоко, почти под самым потолком. Шерил указала Тэлии на человека, которого представила как Альбериха, Мастера боевых искусств. В отличие от всех других инструкторов, Альберих не носил Белого; на нем были поношенные штаны и куртка из мягкой кожи темно-серого, словно зола, цвета, более темного, чем студенческое Серое — не то одежда, не то доспех.
   — Я думала, все преподаватели — Герольды, — тихонько шепнула Тэлия своей провожатой.
   — Все, кроме одного, но Альберих-то как раз Герольд; просто он сам себе устанавливает правила. Он носит Белое, только когда официально исполняет обязанности Герольда.
   Когда Мастер боевых искусств повернулся к ним лицом, Тэлия перепугалась так, что почти лишилась дара речи. Альберих оказался высоким, поджарым и смуглым; суровое неулыбчивое лицо иссечено шрамами. В густой черной шевелюре мелькали широкие седые пряди, темно-серые, как агат, глаза смотрели пристально и пронизывающе. Пригвожденная к месту мрачным, взглядом инструктора, Тэлия решила, что теперь-то она знает, что чувствует мышь под взглядом ястреба.
   — Итак, — промолвил Альберих наконец, — Сколько тебе лет? Тринадцать? Какая у тебя физическая подготовка, ребенок? Обращаться с оружием умеешь? Тактику знаешь? А?
   Тэлия совершенно смешалась — она не могла понять, чего ему от нее надо. Физическая подготовка? А игры считаются? А праща, которой она отгоняла волков от овечьего стада — это оружие или нет?
   Наконец Альберих сунул Тэлии деревянный учебный нож и встал перед ней, скрестив руки на груди, глядя по-прежнему свирепо, как ястреб на добычу.
   — Ну, начинай. Нападай на меня…
   Тэлия все еще не могла взять в толк, чего инструктор от нее хочет. Она стояла столбом, вытянув руки по швам, чувствуя себя нескладной и смешной.
   — Что тебя держит? Я велел тебе нападать на меня! Или женщины твоего народа не сражаются? — спросил Альберих с сильным акцентом, устрашающе сдвинув брови. — Ты что, вообще не владеешь оружием?
   — Я умею стрелять из лука, немного, — сказала Тэлия тихим, пристыженным голосом. — Один из братьев научил меня. Девочкам не положено, но я так просила… И, думаю, я умею обращаться с пращой.
   Она безнадежно подумала, что опять села в лужу. Похоже, все, чему она в жизни училась, здесь было ни к чему — кроме, разве что, хозяйственных навыков. А Тэлия ни разу не читала книги, где восхвалялась бы сноровка Герольда в чистке овощей!
   Съежившись от страха, Тэлия ждала, когда Альберих с отвращением отправит ее обратно, в здание Коллегии. Но он не сделал ничего подобного.
   — По крайней мере тебе хватает ума не притворяться, что умеешь то, чего на самом деле не умеешь, — заметил он задумчиво. — Думаю, учить тебя владеть мечом слишком поздно. К счастью, меч тебе вряд ли понадобится. Лук, в обязательном порядке, нож и рукопашный бой. Этого для тебя хватит. Возвращайся через час после полуденной трапезы. — И, смерив Тэлию еще одним долгим, задумчивым взглядом, отпустил.
   Тэлию была крайне обескуражена и подавлена этой беседой, как ни пыталась она скрыть свои чувства, Шерил удалось это заметить.
   — Не расстраивайся, — сказала она, и Тэлия ясно расслышала в ее голосе ободряющую нотку, — На самом деле ты очень легко отделалась. Когда Альберих впервые увидел меня, он вскинул руки и зарычал «Безнадежна! Безнадежна! В бою пускай бросается сетями и дохлой рыбой!» По крайней мере, он счел, что с тобой стоит работать. Меня он на несколько месяцев поручил одному из своих подручных!
   — Но… п-п-почему он сказал про р-рыбу? — Ох уж это ненавистное заикание! Как бы Тэлия ни старалась казаться уверенной, оно всегда выдает ее с головой.
   — Потому что полжизни я провела на карбасе, а другую половину — в жуткой тесноте; а уж что тебе точно не придет в голову, когда находишься на скользкой палубе или же когда у тебя под ногами кишмя кишат младенцы — это бегать! Мне пришлось специально учиться тому, что ты умела всегда: свободно двигаться.
   — Н-н-не похоже, чтобы он п-подумал, будто я чего-то стою.
   — Альберих на тебя не наорал — это само по себе чудо. И убираться обратно домой и нянчить детей он тебе тоже не велел. Думаю, может, ты немного подкупила его тем, что честно созналась, как мало умеешь: огромное множество студентов пытаются притвориться более крутыми, чем они есть, и Альберих обычно не жалеет сил, чтобы наказать их, выставив на посмешище на глазах у всех.
   К этому моменту они снова подошли к зданию Коллегии. Шерил, войдя, придержала для Тэлии дверь и остановилась перед первым классом направо.
   — Вот тут находятся остальные новенькие. Ну, пока, встретимся перед обедом. — С этими словами Шерил пересекла холл и исчезла, оставив Тэлию одну перед лицом нового испытания.
   Тэлия приоткрыла дверь и попыталась потихоньку проскользнуть внутрь, но, когда поняла, что все повернулись и смотрят на нее, ей больше всего захотелось лечь на живот и ползти по-пластунски. В комнате находилось, похоже, не меньше дюжины людей. Ни одной девочки, кроме нее, не было. Мальчики в основном казались ее ровесниками, и, хоть Тэлия и почувствовала себя неловко в их присутствии, тревоги у нее не вызвали; однако тот, кто стоял перед классом, оказался одним из внушающих страх, облеченных высшей властью существ — иначе говоря, взрослым мужчиной. При виде его Тэлия мгновенно насторожилась. Ей пришлось все время повторять себе, что перед ней Герольд, а ни один Герольд никогда никому, кроме врагов королевы и королевства, не причинит вреда.
   — Добро пожаловать, детка, — сказал Герольд, небрежно присаживаясь на край стола. — Мальчики, это ваша пятая однокашница, ее зовут Тэлия. Тэлия, тот рыжий малый — это Даван, вон тот верзила — Гриффон, близнецы — Дрейк и Эдрик… и я их еще не различаю. — Он подмигнул им, и мальчики-двойняшки ухмыльнулись в ответ, очевидно чувствуя себя в обществе инструктора совершенно непринужденно. — Может, стоит попросить Альбериха поставить одному из вас фингал под глаз — тогда, по крайней мере, я бы знал, кто из вас кто… Конечно, пока синяк не сойдет.
   Тэлия смущенно юркнула на свободное место и повнимательнее присмотрелась к учителю. Подобно Альбериху, Терен был поджар, но его русые волосы еще только начинали седеть, и в отличие от учителя боевых искусств в его лице и повадке не наблюдалось ничего ястребиного. Тэлии он скорее показался похож на охотничьего пса — он так и излучал рвение, добродушие и энергию. Глаза тоже были карие, как у собаки, и такие же дружелюбные. И в нем чувствовалось нечто, что снова напомнило Тэлии Андреана: ей захотелось довериться Терену — что-то внутри побуждало ее к этому. Она сама себе удивлялась.
   — Ну, теперь, когда ты здесь, думаю, можно начинать. Во-первых, позвольте вам объяснить, для чего нужен курс ориентировки. Моя задача в том, чтобы помочь вам понять, что на самом деле означает быть Герольдом: не героические деяния, не распутство… — он заломил брови домиком, и близнецы захихикали, — а то, в чем действительно состоит наша работа. Даван, возможно, единственный из вас, кто знает — или думает, что знает — что это такое: быть Герольдом. Дело в том, что его родители сами оба Герольды. Поэтому я начну с того, что задам Давану вопрос, который собираюсь задать всем вам: Даван, чем именно занимаются Герольды?
   Даван наморщил лоб, размышляя.
   — Они отправляют королевское правосудие, — наконец ответил он.
   — Ну что же, неплохой ответ, но как они это делают?
   — Ну, они совершают объезды тех областей, на которые назначены, посещая все города и селения, они сообщают людям о новых законах королевства и рассказывают об указах Совета и королевы. Они следят за тем, чтобы люди понимали законы, и выступают в качестве судей, а иногда и законодателей, когда обнаруживается что-то, что не предусмотрено ни в законах королевства, ни местных обычаях.
   — Светлые Гавани! Ты хочешь сказать, что этим беднягам, местным жителям, приходится ждать по году, а то и больше, чтобы разобраться с какой-то тяжбой? — спросил Терен в шутливом ужасе.
   — Нет-нет! Есть и обычные судьи.
   — Тогда почему бы не использовать их? Даван, похоже, не смог найти хорошего ответа, но один из близнецов уже тянул руку.
   — Герольд Терен?
   — Валяй, кто бы ты ни был.
   — Дрейк. Наша деревня была слишком мала, чтобы иметь судью.
   — Хорошая причина. Но есть и другая: иногда случается так, что среди местных жителей — а судья ведь тоже местный — слишком разгораются страсти, чтобы дело могло получить справедливое решение. Вот вам и причина. Что, Даван, нашел еще одну?
   — Герольды умеют накладывать Заклятье Правды, а у обычных судей нет возможности узнать, кто из свидетелей говорит правду, а кто лжет.