Лэм Шарлотта. Любовь феминистки

   Она отступила, прижавшись к стене, чтобы пропустить его, но все равно они коснулись друг друга. Сердце у Зои бешено заколотилось, и жар охватил все тело. Она никогда в своей жизни не реагировала так ни на одного мужчину. Ей стало страшно.
   Зои никак не решалась встретиться взглядом с Коннелом и наблюдала за ним сквозь полуопущенные ресницы. Он казался еще выше в черных джинсах и в темно-сером кашемировом свитере, плотно облегавшем мускулистую грудь. Его присутствие подавляло ее, пробуждая в ней целую бурю чувств.
   Коннел остановился, будто раздумал подниматься по лестнице, и медленно наклонился к Зои. Так медленно, что она могла бы убежать. Или нет? Его намеренная, дразнящая медлительность приковала ее к месту. Коннел положил руки на стену по обе стороны от ее головы и мягко спросил:
   — Скучала без меня?
   Зои отчаянно пыталась не дать ему заметить, что задыхается. Она не позволит ему снова бросить ее в омут желания. Она не хочет снова почувствовать страх и беспомощность. Никогда ни один мужчина не обладал такой властью над ее телом, и Коннел Хиллиер не станет исключением.
   Она выговорила странно охрипшим голосом:
   — Я была слишком занята, чтобы скучать! Ты куда-то ездил? Интересно было?
   Прежде чем она успела остановить его, он осторожно взял ее за подбородок. Теперь Зои была вынуждена смотреть прямо в его насмешливо прищуренные глаза.
   — Ты похожа на маленького ежика. Каждый раз, когда я пробую подойти к тебе чуточку ближе, ты сворачиваешься в клубок, и я натыкаюсь на твои острые иголки.
   — В таком случае тебе лучше держаться от меня подальше, — прошептала Зои, сдерживая дыхание и изо всех сил стараясь не смотреть на его губы.
   Почему они так притягивают ее? Конечно, они очень красиво очерчены, ну и что с того? На работе она каждый день встречалась с актерами, которые были не менее красивы, а их губы — даже еще более чувственны. Но никто из них не был так непреодолимо привлекателен для нее. В общем-то, она давно считала себя невосприимчивой к мужской красоте. Многие мужчины просто не нравились ей, потому что красота делала их тщеславными. Взять хотя бы того же Хэла Таксфорда!
   Ее в мужчинах гораздо больше привлекали чувство юмора, доброта, честность, ум, здравый смысл. Их физическая привлекательность трогала ее гораздо меньше.
   Коннел еще более приблизился к ней.
   — Полагаю, что ты, несмотря на советы доктора, работала каждый день. Марк сказал мне, что его жена очень волнуется из-за этого.
   Ее глаза вспыхнули. Какое право Марк имел обсуждать с ним то, что касалось только ее?
   — У меня все в порядке, — сказала Зои раздраженно. — Ты идешь наверх или нет? Если нет, то пусти меня вниз. Я хочу выпить кофе и съесть что-нибудь.
   — А ты знаешь, чего я хочу? — шепнул Коннел тем же мягким, интимным голосом.
   — Нет! — Выскользнув из-под его рук, Зои бросилась вниз по лестнице, но он легко перехватил ее и вернул обратно.
   Инстинктивно Зои схватилась за него, чтобы устоять на ногах. Лестница перед ней закачалась, и, если бы не Коннел, она скатилась бы вниз по ступенькам.
   — Ты самая невезучая из представительниц женского пола, которых я когда-либо встречал, — шептал Коннел, а его губы — его горячие нежные губы! — ласково трогали розовые завитки ее уха, вызывая дрожь во всем теле.
   Она не была невезучей, пока не встретила его. Но Зои не стала говорить это Коннелу. Он разрушал ее жизнь, начиная с той самой минуты, как они встретились. Временами она даже спрашивала себя, уж не было ли ее тогдашнее беспокойство и недоверие предупреждением?
   Когда губы Коннела заскользили по ее шее, вызывая своим нежным прикосновением непреодолимое стремление отдаться его ласкам, она испугалась. Это слишком волновало, слишком нравилось ей.
   — Перестань! — Зои попыталась уклониться от его поцелуев, но тем самым лишь дала ему возможность опуститься чуть-чуть ниже, к вырезу свитера и исследовать губами ее плечи, грудь…
   Зои схватила его за густые черные волосы, стараясь отстранить от себя его голову.
   — Нет!
   Его лицо было очень близко, его темные блестящие глаза смотрели на нее.
   — Нет! — повторила она.
   — Да! — выдохнул он, закрывая ей рот страстным поцелуем.
   Наслаждение захватило Зои целиком, от кончиков волос до кончиков пальцев. Тело Коннела касалось ее тела. Его руки прижимали ее к нему так крепко, что она едва могла дышать. Его губы раздвинули ее губы… или это она сама приоткрыла их, не сознавая, что делает? Вероятно. Она уже не владела собой. Она не боролась с ним, не была беспомощной жертвой. Нет!
   Она отвечала на его поцелуй!
   Она стонала.
   Она называла его по имени.
   Коннел. Коннел. Коннел.
   Неужели это ее голос?
   Его руки ласкали ей спину… Сладкая дрожь пронизывала Зои. Она вздыхала, все крепче прижимаясь к нему.
   Да! Да! Да!
   Сказала она это или только подумала…
   Да. Целуй меня… касайся меня… Да, Коннел, да…
   Его рука ласково скользнула вниз по ее ягодицам в облегающих джинсах… другая обхватила ей талию…
   Она не понимала, что он делает, пока не осознала, что они поднимаются вверх по лестнице. К ее спальне. Он нес ее на руках.
   И тут Зои словно очнулась. Она отчаянно забилась, стараясь вырваться. Удивленный, Коннел отпустил ее, прежде чем донес до кровати.
   — О нет, мистер, не думай, что со мной так легко справиться! Уходи! Немедленно!!!
   Он стоял напротив нее, широко расставив ноги, будто приготовившись к борьбе. Задумчиво разглядывая ее, он спросил:
   — Почему ты передумала?
   — Уходи, пожалуйста!
   — Ты сказала «да» минуту назад.
   — Нет!
   — Ты сказала «да». И не один раз. Ты повторяла это много, много раз! — Его глаза мерцали, пережитое чувственное удовольствие еще жило в них. Зои знала, что он помнил. Она тоже помнила это, но желала как можно скорее забыть и больше никогда не вспоминать. Ни то, что она сказала, ни то, что делала. Забыть, как целовала его.
   Сердито вспыхнув, Зои настойчиво повторила:
   — Не спорь. Уходи!
   — Сначала я хочу услышать ответ. Ты ведь хотела этого, не так ли?
   К черту осторожность!
   Гордо вздернув подбородок, она вызывающе ответила:
   — Я передумала!
   Он иронически усмехнулся.
   — Хорошо, что ты, по крайней мере, признала это. Ты говорила, что склонна менять свое мнение о мужчинах, но я и представить себе не мог, насколько быстро. Минуту назад ты горела, как в огне. И вдруг превратилась в дикую кошку. Почему, Зои? Что изменилось? Что заставило тебя передумать?
   Поколебавшись, она решилась на откровенность.
   — Ты слишком спешишь. Я едва тебя знаю. И никогда не сплю с мужчинами, с которыми только что познакомилась. Я слала лишь с очень немногими из своих мужчин, а их было немало в моей жизни. Не хочу подцепить СПИД или еще что-нибудь в этом роде, так что предпочитаю сначала узнать человека, а потом уже предаваться с ним радостям жизни.
   Он наблюдал за ней, и его лицо оставалось абсолютно непроницаемым. Но она слышала его тяжелое дыхание и знала, как трудно ему сейчас сдерживать себя.
   — Ну что ж! Я тебя понял. Ты права. В конце концов, я никуда не тороплюсь.
   — Но ты только что собирался переспать со мной! Как я могу тебе верить, если ты говоришь одно, а делаешь другое?
   Гримаса исказила лицо Коннела.
   — И тут ты права. Это безрассудно и глупо с моей стороны. — Его голос понизился, стал глубже и мягче, но дышал он еще тяжело. — Ты свела меня с ума, Зои. Я перестал владеть собой. Ты не представляешь, как сексуальна ты была, когда мы целовались… Как будто отдавалась мне душой и телом. Ты такая страстная, такая горячая… Ты завела меня!
   Зои снова вспыхнула. Она дрожала как в лихорадке от стыда и унижения.
   — Заткнись! — выкрикнула она. — Заткнись! Слышишь?.. Я не хочу больше говорить об этом. Убирайся из моего дома и оставь меня в покое! — Она схватила с тумбочки мобильник. — Я вызываю полицию. У тебя десять секунд, чтобы убраться. — Она принялась набирать номер.
   В течение секунды Зои думала, что Коннел попытается продолжить спор, но он только смерил ее долгим, тяжелым взглядом, повернулся и стал спускаться вниз, не произнеся ни слова.
   Она слышала, как хлопнула дверь, потом раздался шум мотора. Зои подошла к окну как раз в тот момент, когда машина Коннела исчезла за поворотом.
   Она неудержимо разрыдалась. Коннел чуть было не перешел роковую черту в их отношениях. И если бы это произошло, то произошло бы с ее согласия. Она хотела его так страстно, так мучительно!..
   Теперь она ощущала нестерпимую боль потери…
   Но она сама остановила его. Так почему же сейчас она чувствует себя виноватой? Почему стоит, как потерянная, а слезы льются и льются по ее лицу?
   Что же значит для нее Коннел Хиллиер? Зои чувствовала, что ей не удастся больше уходить от ответа на этот вопрос.

Глава 8

   На следующее утро Зои встала еще позднее, чем обычно, наслаждаясь возможностью поваляться в кровати. Позавтракав овсянкой и тостами, она отправилась за покупками.
   Был ясный холодный день. Зои сидела в маленьком деревенском кафе и пила кофе с булочками. Деревья за окном стояли уже почти голые, но кое-где еще цвели осенние желтые хризантемы и поздние белые розы, темно-зеленый остролист радовал взор яркими красными ягодами. Говорили, что он предвестник надвигающейся суровой зимы. Природа словно заботится, чтобы у птиц был корм.
   Эти мирные картины природы немного подняли Зои настроение, которое пришло в полный упадок, когда утром она вспомнила, что произошло накануне.
   Ее депрессия была вызвана вовсе не Коннелом. Мужчины всегда поступали так. Она привыкла справляться с ними с небрежной легкостью, не обижаясь. В каком-то смысле ей даже льстили подобные случаи.
   Вчера вечером она совсем не боялась Коннела.
   Ее беспокойство вызывала она сама. Она хотела его, даже тогда, когда говорила «нет». Впервые в жизни она действительно хотела мужчину. Так сильно, что ей стоило большой внутренней борьбы остановить его. И она не понимала, что это означало.
   Она была перепугана, смущена, изумлена, сбита с толку. Ей было трудно думать о чем-либо, кроме Коннела Хиллиера. С затаенной радостью она вспоминала его губы, его руки, его густые черные волосы…
   Неужели она влюбилась?
   Ну вот еще!
   Просто смешно!
   Но Зои даже не улыбнулась. Почему-то ей было совсем не смешно.
   Вернувшись домой, она начала распаковывать продукты, одновременно прослушивая автоответчик.
   — Привет, Зои. — При звуке голоса Коннела она вздрогнула и выронила коробку с яйцами.
   — Черт! — пробормотала Зои, глядя на слизистую лужу. Теперь придется мыть пол!
   — Извини за вчерашнее. Мы можем начать все сначала? У меня сегодня праздник. Марк и Санча приедут. Приезжай и ты с ними, хорошо? Пожалуйста, Зои!
   Автоответчик отключился, а Зои все стояла, глядя в пространство.
   Праздник?
   Ни в коем случае! Нужно быть круглой дурой, чтобы после всего, что было, снова встречаться с ним. Слишком большой риск. Она не может себе это позволить.
   Взглянув на свое отражение в зеркале и убедившись, что кровь все же прихлынула к лицу, Зои сказала себе:
   — Кого ты хочешь провести? Тебя, видно, здорово зацепило. Ты за все сокровища в мире не откажешься от возможности увидеться с ним, как это ни грустно.
   И это она, та, что всегда презирала женщин, которые позволяли себе оказаться в зависимости от мужчины? Что ж, теперь она могла презирать самое себя.
   Четверть часа спустя, когда Зои ела бутерброды с сыром и салат, позвонила Санча.
   — Ты приедешь сегодня вечером?
   — Полагаю, что да, — нехотя ответила Зои.
   — Знаешь, ты абсолютно несносна! Это же вечеринка, а не визит к дантисту! Могла бы хоть сделать вид, что собираешься на нее с удовольствием.
   Зои кротко вздохнула.
   — Извини, я сейчас ем и думаю о работе…
   — Действительно, о чем еще ты можешь думать? — сразу вскинулась Санча.
   Если бы ты знала правду, ты бы осталась довольна, подумала Зои, но вслух только спросила:
   — И что я должна надеть?
   — Марк велел мне надеть что-нибудь понаряднее. Джинсы — ни в коем случае. Там будут клиенты, на которых Коннел хотел бы произвести впечатление. В основном очень богатые люди. Они будут разодеты в пух и прах, так что, ради Марка, я прошу тебя, надень лучшее, что у тебя есть, Зои!
   — Значит, платье, а не джинсы? — Экая скука! Богатые бизнесмены никогда не вызывали у нее симпатии. Она просто не знала, о чем говорить с ними. У них такая нудная жизнь.
   — Конечно, я же сказала, никаких джинсов. Мы заедем за тобой в семь пятнадцать. Хорошо?
   Санча отключилась, а Зои долго еще пила сок, представляя себе дом Коннела, его образ жизни и… его самого.
   В шесть она начала собираться. Надев черные трусики и черный лифчик, Зои задумалась. В ее гардеробе было много красивых, нарядных вещей, но сегодня ей хотелось чего-нибудь особенного. Она выбрала короткое алое платье без рукавов, с низким декольте и открытой спиной. Полностью облегающее, оно едва доходило до колен.
   Посмотрев на себя в зеркало, Зои заколебалась: не слишком ли вызывающе? Платье было куплено для церемонии вручения наград, когда необходимо быть замеченной журналистами. Оно предназначалось для того, чтобы ослеплять мужчин, привлекать внимание, заставлять оглядываться на нее не один раз. К тому же оно очень шло ей.
   Зои надевала это платье один или два раза и знала, что на мужчин оно действует безотказно. Особенно если, забывшись, она наклонялась чуточку вперед, так что становилась видна грудь.
   Может, лучше надеть что-нибудь поскромнее? Взглянув на часы, она застонала. Слишком поздно. Вот-вот приедут Санча с Марком, а ей еще надо подкраситься. Кинувшись к зеркалу, Зои принялась наносить на кожу крем-пудру.
   Сестра и зять действительно не заставили себя ждать. Услышав шуршание шин по гравию, Зои сбежала вниз, захватив черный бархатный плащ и сумочку.
   Когда она открыла дверь, Марк присвистнул, а Санча несколько минут не могла прийти в себя от изумления.
   — Я никогда не видела у тебя это платье. Ты купила его специально для сегодняшнего вечера? Коннел будет поражен.
   — И падет к твоим ногам, — сухо добавил Марк.
   — Я не одеваюсь специально для Коннела Хиллиера, — огрызнулась Зои. — И платье совсем не новое. Я купила его весной, когда нам хотели дать премию за лучший игровой фильм, но в конце концов ее дали…
   — Помню, помню, — воскликнула Санча. — Мы смотрели церемонию по телевизору.
   — Нас не показали! Мы ведь не получили этого приза, — с горечью сказала Зои.
   — Когда объявляли кандидатов, я видела тебя и всех твоих в зале. Но ты сидела, поэтому тогда я не заметила, что платье настолько… — Санча замолкла.
   — Настолько что? — Зои заранее ощетинилась.
   — Неважно, — сказал Марк, лукаво посмеиваясь. — Ты восхитительно выглядишь. Просто замечательно!
   — Может, мне тоже купить что-нибудь в этом роде? — спросила Санча ледяным голосом, — Тебе? Ни в коем случае. — Он нахмурился. — Ты моя жена, уважаемая замужняя женщина. Я не хочу, чтобы другие мужчины пялились на тебя.
   Санча посмотрела на Зои:
   — Видишь?
   — Я вижу, твой муж считает, что его жене не позволено то, с чем он мирится, когда дело касается остальных женщин. На твоем месте я бы этого не потерпела. Если только у тебя не гаремный менталитет, — резко ответила Зои. — И вообще, мы идем или нет?
   — Ну и характер, — рассмеялся Марк.
   — «Гаремный менталитет»? Что ты имеешь в виду? — начала злиться Санча.
   Не отвечая, Зои выключила свет в холле, закрыла дверь и, гордо подняв голову, направилась к машине.
   — Я понимаю, что Марк имеет в виду, — сказала Санча, идя следом за Зои. — Я бы тоже не хотела, чтобы другие женщины смотрели на него.
   — Ревность — это ребячество, — ответила Зои, садясь в автомобиль.
   — О, конечно, ты бы не стала ревновать, если бы увидела своего парня с кем-нибудь еще!
   — Нет, я бы просто бросила его, и все.
   — Ты всегда так делаешь!
   — Если вы сейчас же не прекратите препираться, вы испортите себе праздник, — садясь за руль, заметил Марк.
   Через некоторое время они въехали в ворота, за которыми виднелись очертания громадного здания с множеством светящихся окон.
   — Это его дом? — Санча задохнулась от удивления. — Такой огромный.
   — Ну, не такой уж он и большой, — улыбнулся Марк. — Всего шесть спален. Санча завистливо вздохнула:
   — Хотела бы я жить в таком доме!
   — И я тоже, — сухо отозвался Марк. — Но, боюсь, для этого тебе придется развестись со мной и выйти замуж за Коннела.
   — Я подумаю насчет этого, — хихикнула Санча. — Чтобы содержать такой дом, нужно быть очень богатым.
   — Очень, — отозвался Марк. — А ты что молчишь, Зои? Не ожидала увидеть такое?
   — Я думаю, сколько хлопот с таким домом, — холодно отозвалась Зои. — Чтобы поддерживать в нем порядок, нужна уйма времени!
   — У Коннела есть экономка, несколько горничных и садовник. Сад очень красивый, я не говорил тебе?
   Дом был действительно великолепен: изящный, с красной черепичной крышей и колоннадой при входе.
   Но Зои презрительно сказала:
   — Его жене придется тратить кучу времени на то, чтобы управляться с прислугой! Марк иронически поднял брови:
   — Стараешься скрыть восторг, а, Зои? Ответить она не успела, потому что в эту самую минуту Марк остановился возле дюжины других автомобилей.
   Судя по количеству машин на стоянке, это был очень большой прием.
   — Волнуешься? — спросила Санча, когда они подходили к дому.
   — В смысле?
   — Ну, по поводу того, что снова увидишь Коннела?
   — Конечно, нет! — Зои раздраженно фыркнула, но в глубине души она знала, что ее сестра близка к истине.
   Марк догнал их уже в белокаменном портике у входной двери. Вечер выдался теплый, но все же Зои дрожала в своем бархатном плаще. Один взгляд на это архитектурное чудо сильно изменил ее отношение к Коннелу.
   Она думала о нем, как о тех людях, с которыми работала, людях, с которыми можно поговорить, которым можно довериться.
   Он готовил ей еду, убирал кухню, стирал одежду, заботился о ней, а у него, оказывается, громадный дом и целый штат прислуги! У самого Коннела не было никакой необходимости готовить себе и убираться. Он живет в совершенно другом мире. У них нет ничего общего, мрачно размышляла Зои.
   Седая, средних лет женщина в опрятном черном платье открыла им дверь и, улыбаясь, пригласила в холл, отделанный мореным дубом, взяла у них верхнюю одежду и проводила в красиво обставленную комнату, заполненную людьми. Зои никого из них не знала.
   Девушка, тоже в черном, подошла к ним с подносом и предложила разнообразные напитки. Зои взяла коктейль, Санча последовала ее примеру. Они стояли рядом, оглядываясь вокруг.
   Комната была оформлена в классическом стиле.
   Бледно-голубые стены, на расписном потолке среди цветов резвятся херувимы. С потолка спускалась громадная люстра венецианского стекла. Вдоль стен располагались диваны, обитые темно-синим бархатом, и стулья. Сквозь громадные, от пола до потолка, окна с прозрачными белыми шторами виднелся прекрасно ухоженный сад.
   — Как тебе обстановка? — шепотом спросила Санча.
   Зои только пожала плечами.
   — Вполне традиционно. Я ожидала чего-то подобного.
   — Но здесь все так красиво! — Санча задумалась. — Марк говорил, что Коннел сам подбирал все детали интерьера, когда дом ремонтировали.
   — А теперь представь здесь Флору, — поддразнила ее Зои, — со всеми ее игрушками и размазанным по комнате завтраком.
   Санча рассмеялась было, потягивая коктейль, но тут же закашлялась. Зои похлопала ее по спине и собралась что-то сказать, но запнулась: по комнате шел Коннел.
   Проследив за взглядом сестры, Санча тихонько спросила:
   — Ну, разве он не великолепен?
   Зои не ответила, но в душе согласилась с сестрой. Элегантный темный шерстяной костюм подчеркивал его спортивную фигуру, свежая белая рубашка казалась ослепительной, темно-красный шелковый галстук очень подходил к костюму. Да. Он выглядел великолепно.
   Зои вспомнила его зловещий, потрепанный вид в ночь их первой встречи и невольно улыбнулась.
   Теперь трудно представить, что это один и тот же человек.
   Потом она перевела взгляд на женщину рядом с ним. На ее лице, обращенном к Коннелу, жила улыбка, которая предназначалась только ему.
   — Кто это? — спросила Зои сестру.
   — Не имею ни малейшего понятия. А она довольно симпатичная.
   Симпатичная? Не то слово. Настоящая красавица, на которой останавливались восхищенные взгляды мужчин. Стройная, с гладкой, чистой кожей, покрытой золотистым загаром, одетая в белый греческий хитон, складками спадавший к се ногам. Ее светлые волосы были туго стянуты на затылке и локонами спускались на открытую шею и грудь.
   — Интересно, кто она? — подумала Санча вслух.
   — Возможно, работает с ним? — Зои показалось, что эта женщина и Коннел хорошо знают друг друга. Возможно, они любовники. Или были ими.
   Было что-то интимное в том, как она смотрела на Коннела. Вряд ли они просто знакомые.
   Коннел никогда не говорил о своих связях с женщинами. Может быть, поэтому, а может быть, потому, что он уезжал на целый год в горы, она решила, что у него никого нет. А может быть, потому, что ей очень хотелось, чтобы не было?
   — Это Бьянка Грин, — сказал Марк, присоединяясь к ним. Похоже, он подслушал их разговор. — Она дизайнер. Этот дом тоже отделывала она. У тебя появилась соперница, Зои.
   Она презрительно откликнулась:
   — Я никогда не соперничаю ни с кем из-за мужчин! К тому же, меня не интересует Коннел Хиллиер.
   — Да? А мне показалось, ты ревнуешь…
   — Ни капельки.
   — Уверена?
   — Абсолютно!
   — Это хорошо, потому что Бьянка положила глаз на Коннела. Она умна и честолюбива, но в ее бизнесе нелегко делать деньги. Ей нужен спонсор. К тому же, Коннел нравится ей, это видно.
   Да, Зои это тоже было видно. Она сразу возненавидела эту блондинку с красивыми резкими чертами лица. Но она не хотела дать повода Марку и дальше дразнить ее, поэтому отвернулась и сразу приметила Хэла Таксфорда. На нем был ярко-красный бархатный жилет, накрахмаленная рубашка и черные атласные брюки. Почему-то это выглядело ужасно старомодно.
   Он болтал с совсем молоденькой девушкой лет девятнадцати, одной из его поклонниц. Зои передернуло.
   — Извините меня, я пойду к Хэлу. Надо поговорить о работе.
   Она с облегчением повернулась спиной к Коннелу, флиртующему с белокурой гарпией.
   Увидев Зои, Хэл попытался сделать вид, что не замечает ее. Он не ждал от нее ничего, кроме неприятностей. Но когда она подошла так близко, что сомнений в ее намерениях уже не оставалось, он с видимым усилием повернулся к ней и сказал:
   — О, привет, Зои!
   Она ослепительно улыбнулась, и Хэл вздрогнул.
   Он не привык к таким улыбкам и приготовился к худшему.
   — Жаль, что прерываю вас, Хэл, но нам надо поговорить о работе. — Она так же ослепительно улыбнулась девушке, которая явно ненавидела ее в этот момент. — Вы не возражаете, если мы отойдем на пару минут?
   — Это Зои. Она режиссер моего следующего фильма, — сказал Хэл небрежным тоном, будто был звездой первой величины. — Зои, это Черри Льюин, будущая актриса.
   — О, будущая актриса? И где же вы учитесь? Девушка сказала.
   — Замечательно. Обязательно предложу вам пробы, когда вы окончите ваше училище. Люблю находить молодые таланты. — Зои пыталась быть любезной, хотя отлично понимала, что из Черри никогда не получится хорошей актрисы. Слишком она вялая, Взяв Хэла под руку, Зои предложила:
   — Пойдем в сад, подышим свежим воздухом, а, Хэл? Сегодня прекрасный вечер.
   Хэл покорно позволил увести себя, бросив девушке через плечо:
   — Я скоро вернусь, Черри.
   Дорожки в саду освещались фонарями в викторианском стиле. Посреди подстриженной лужайки был устроен розарий. Легкий аромат роз носился в воздухе.
   — Я думал, розы цветут только летом, а эти, по-видимому, поздние, — сказал Хэл, наклоняясь, чтобы понюхать белую розу у крыльца.
   — В моем саду есть розы, которые распускаются в декабре. Все зависит от сорта. Есть ранние, есть поздние. Можно так подобрать сорта, что розы будут цвести круглый год.
   — Здесь очень романтично, не правда ли? Чудесное место для влюбленных. Зои задумалась.
   — Ты дал мне потрясающую идею. Помнишь, у нас есть очень романтичная сцена в фильме…
   — А, та, между мной и Линдой? — Хэл, как всегда, оживился, как только речь зашла о его особе.
   Она кивнула.
   — Было бы чудесно отснять ее здесь. Ты только представь!
   — Да, — задумчиво произнес Хэл. Его воображение, по-видимому, активно заработало. — Я мог бы поцеловать у нее руку… это всегда так нравится женщинам…
   Зои посмотрела на него сквозь ресницы.
   — А ты мог бы убедить своего кузена разрешить нам съемки в его саду? Вы с Линдой могли бы сесть вон в той беседке, увитой розами. Будет совершенно потрясающе! Ты не согласен?
   — Согласен, конечно! — Хэл глубокомысленно вздохнул и пристально поглядел на нее. — Ты так сексуальна, Зои, в этом платье. Тебе самой следовало бы быть актрисой. Почему ты не снимаешься?
   — Я? Актрисой?
   Он что, издевается? Кто захочет быть актером вместо того, чтобы быть режиссером? Марионеткой вместо кукловода?
   — Но… я… я не могу быть актрисой, я не умею играть.