Лэм Шарлотта. Огонь в крови

   – Это не займет много времени. После разговора мы отправимся куда-нибудь на ленч.
   Она кивнула и села в кресло. Шон поднял трубку.
   – Доброе утро, Сал. Как поживаете? – Голос его звучал уверенно и энергично. – Да, спасибо, все в порядке. Как вашей супруге понравилось в опере? Давали Вагнера? Ну конечно, Вагнер чересчур громок, особенно если болит голова. Плохо перенесли полет? Понимаю, понимаю, вино – вещь коварная, особенно если пить его слишком много. Сам я пью только минеральную воду и фруктовый сок во время полета. Посоветуйте жене пройтись по магазинам, съесть легкий завтрак и лечь спать... Одной или нет? – Он засмеялся и после небольшой паузы сказал, улыбаясь во весь рот: – Рад слышать это. Я согласен.
   Надеюсь, мы будем хорошими компаньонами, Сал.
   Надин насторожилась. Компаньонами? Что это значит? Это и был тот человек, который хотел получить контроль над компанией Шона? А теперь он предлагает другие условия?
   – Я скажу своим людям, чтобы они подготовили соглашение, не откладывая дела в долгий ящик, – сообщил Шон. – Если вы хотите обсудить проект до выработки соглашения... да, мы могли бы подстроиться под ваше расписание. Да, я буду здесь. Но в данный момент я нахожусь не у себя в кабинете и потому не могу ответить точно. Думаю, завтрашний вечер у меня не занят. Я могу перезвонить вам?
   Он засмеялся, и Надин услышала новые нотки в его голосе – облегчения, удовлетворения и даже торжества.
   – Хорошо. Меня это устраивает, Сал. Так я с нетерпением жду нашей встречи завтра во второй половине дня, а также сегодня вечером. Я дам вам точный ответ относительно завтрашнего обеда. Кстати, вы будете с супругой? Мне хотелось бы прийти с женой, если не возражаете. – Выслушав ответ, он вежливо проговорил: – Спасибо, обязательно ей передам. Я позвоню вам.
   Положив трубку, Шон изобразил рукой жест, который означал победу.
   – Сработало! Сработало!
   – Что все это значит? – поинтересовалась Надин, глядя на него с улыбкой. Шон выглядел как мальчишка, выигравший спортивный приз.
   Он подошел к Надин, крепко обнял ее и поцеловал.
   – Наши денежные проблемы решены. Помнишь, я говорил тебе, что мне предлагали продать компанию? Пока я был на острове, я связался со старым знакомым из кинобизнеса. И он при случае поговорил с Энрико Сальваторе, телережиссером, – ты, наверное, слышала о нем. Все нашумевшие передачи в Нью-Йорке последних пяти лет принадлежат ему. Когда он услышал, что я подумываю о продаже компании, он заинтересовался, но его не устраивали условия сделки. Он предпочел бы вступить в долю, а не покупать компанию полностью. Для меня это большая удача. Сейчас он в Лондоне. Он позвонил мне вчера, и мы обсудили саму идею. Сал сказал, что должен получить согласие своего правления. И вот только что он сообщил, что согласие получено. Как только соглашение будет подписано, деньги начнут поступать на наши счета. Все беды позади!
   – И мои деньги тебе не понадобятся? – сухо поинтересовалась Надин.
   – Если ты хочешь поместить их в нашу компанию, мы будем только рады.
   Она лукаво поглядела на него:
   – И на каких же условиях? Таких, как у Энрико Сальваторе?
   – Нет, на прежних, о которых я говорил еще до того, как позвонил Сал, – ответил Шон, улыбаясь. – Я приму деньги только в том случае, если ты вернешься ко мне, а если ты пожелаешь поместить деньги в менее рискованное предприятие, то я все равно буду счастлив, но только если ты останешься со мной.
   Надин покачала головой.
   – В твоем предложении, если это можно так назвать, на первом месте фигурировали деньги. А ведь я всегда хотела сохранить свою долю в компании. И только ты настоял на том, чтобы выкупить мои акции.
   – Ну, я думал, что после развода ты выйдешь замуж за Джеми Колберта, а я не хотел подпускать его к своей компании. В то время я вообще готов был отправить на тот свет вас обоих. Но здравый смысл удержал меня, и потому я решился на глупый театральный жест, заставив тебя продать мне свои акции. Я уверял себя, что не хочу больше иметь с тобой дела. Я хотел, чтобы ты ушла из моей жизни, но на самом деле это принесло мне одни страдания.
   – Прежде чем прийти к какому-либо решению, Шон, давай серьезно поговорим, – предложила Надин.
   – Уж не собираешься ли ты диктовать мне условия, как Энрико Сальваторе? – пошутил Шон.
   – Я имела в виду – поговорить. Я не собираюсь навязывать тебе какие-либо условия и не хочу, чтобы ты диктовал мне, что делать. Это и разрушило наш брак. У тебя старомодные представления, будто главный в семье ты. Хочу заметить, что эпоха королевы Виктории давно прошла, времена изменились. Если ты хочешь нормальной семейной жизни, все должно быть пятьдесят на пятьдесят. Мы всё будем обсуждать вместе и вместе принимать решения, не боясь при этом иногда идти на компромисс.
   Он кивнул.
   – Хорошо. Сейчас же определим темы, которые надлежит обсудить. Первым делом – ребенок. Надин, я понимаю, сейчас ты занята своей карьерой. Но я думаю о будущем. Время уходит, а я так хочу детей, наших детей – твоих и моих. С того самого времени, когда моя мать оставила отца, у меня и семьи-то по-настоящему не было. Я не думал о женитьбе, пока не встретил тебя. Но что это за семья, если нет ребенка?
   Она пытливо посмотрела ему в глаза.
   – Шон, ребенок – условие нашего союза? Если я не рожу тебе ребенка, значит, нам не быть вместе?
   Он побледнел, на лице было написано страдание. Он покачал головой.
   – Что ты, Надин. Мне нужна ты. Не твои деньги, и даже не ребенок. Только ты. Если ты и в самом деле не хочешь иметь детей, мы можем прожить и без них, хотя мне сложно и тяжело будет привыкнуть к этой мысли. – Он криво усмехнулся. – Может, мы заведем собаку?
   Надин улыбнулась.
   – Обожаю собак. Да и кошек тоже. Давай заведем и собаку и кошку. – Она обвила его руками и прижалась головой к груди, слушая, как бьется его сердце. Шон обнял ее. – Но я очень хочу иметь детей, весь вопрос в том – когда. Сначала у меня были другие планы. Но теперь все изменилось. Я не буду больше работать фотомоделью и все свое время уделю работе на телевидении. К тому же у меня контракт всего на шесть выпусков, и если он не будет продлен, то я окажусь вообще без работы.
   – Не беспокойся – продлят. Грег сказал, что он готов биться об заклад, что тебя ждет грандиозный успех.
   – Ты это серьезно? – Надин вспыхнула. – Просто замечательно. Но если они станут делать следующую серию передач, то между выпусками будут большие промежутки времени. Дай мне всего один год, Шон. Только один, чтобы я увидела, как у меня пойдет работа на телевидении. А потом подумаем и о ребенке. А когда он родится, мы как-нибудь выйдем из положения: наймем няньку, чтобы я могла работать и в то же время как можно чаще быть с ребенком. – Она подняла на него глаза и сказала: – Ты должен научиться доверять мне, Шон. Позволь мне самой решать, что мне нужно. А если тебе что-то не понравится, давай спокойно обсудим это. Не теряй самообладания, попробуй понять меня. Шон тяжело вздохнул. – Дело в том, что, когда меня что-то задевает, мне трудно оставаться спокойным. Эмоции переполняют меня, и я теряю контроль над собой.
   Надин смотрела на Шона с неподдельной нежностью. Ранимым мальчиком – вот каким он был в детстве. Уход матери стал для него настоящей трагедией. Его бросили, оставили одного в этом ужасном мире, и не было никого, кто мог бы приласкать, успокоить его. В этом все дело! Это и определило его характер. Он слишком остро ощущал все, что происходило вокруг, принимал все близко к сердцу. Отсюда и его страстность и незащищенность, взрывной характер и обаяние. Надин нежно поцеловала его. – Если мы только научимся доверять друг другу, то на этот раз между нами не будет разногласий, – прошептала она, а Шон тихо ответил ей:
   – Да, дорогая. – Но мысли его были совсем о другом. – Поедем домой. Я хочу любить тебя...
   – Я тоже очень этого хочу, – отозвалась Надин, и рука в руке они вышли из комнаты навстречу своей судьбе.