Страница:
Номер был просто, но элегантно обставлен – это все, что Надин успела заметить, пока давала чаевые. Когда носильщик ушел, Надин, не распаковывая чемоданы, достала сумку с ночными принадлежностями и через десять минут была в постели. Занавески плотно задернуты. Комната погрузилась во тьму. Через секунду Надин уже спала.
Когда Надин проснулась, у нее раскалывалась от боли голова. Уж не подхватила ли простуду, подумала она. Надин села в постели, чтобы дотянуться до выключателя, и тут ее тело пронзила острая боль. Она чувствовала себя ужасно – должно быть, ее просквозило. Она посмотрела на часы – стрелки показывали четыре. Надин не могла сообразить – утра или вечера. Все же утра. Значит, она проспала восемь часов.
Надин застонала. Всего четыре часа утра. Все вокруг в это время спят. Она должна попытаться заснуть. Но сначала необходимо попасть в ванную. Ванная комната в ее номере была выдержана в бело-голубых тонах, пол выложен мозаикой: на насыщенно-голубом фоне цвета воды в Карибском море плещется белый дельфин. Надин подумала было принять душ, но решила все-таки для начала выпить аспирин и попытаться заснуть.
Она провалялась в постели около часа, думая о Шоне, затем включила свет и оглядела комнату. Головная боль немного утихла, но приспособиться к разнице во времени она еще не успела.
Ей понравилось то, как была обставлена комната, сейчас она выглядела даже лучше, чем при дневном свете. Белые мраморные полы, современная мебель белого цвета с золотом, шкаф во всю стену, способный вместить все ее наряды. Большие белые каменные светильники, огромная, поистине королевских размеров, кровать; ваза с пестрым букетом цветов, названия которых она не знала, стояла на комоде.
Половина шестого утра. Надин выбралась из кровати и стала распаковывать чемоданы, вешая вещи в шкаф. Покончив с этим занятием, она приняла бодрящий душ, завернулась в белый махровый халат и распахнула занавески, закрывавшие стеклянную стену с дверью напротив гардероба.
Вдоль всего номера тянулся балкон, Надин открыла стеклянную дверь и как была босая вышла наружу, пораженная великолепием зари, какой ей до этого не приходилось видеть. У нее даже дыхание перехватило. Бледно-голубое небо, золотые лучи солнца, пение птиц.
Их крылья постоянно мелькали перед ее взором, когда они перелетали с ветки на ветку в зарослях бугенвиллии. Пальмы, насыщенная зелень тропических растений, длинные лианы и узкая полоска песчаного пляжа – – настоящий рай. Надин разглядела сквозь деревья теннисный корт и голубую гладь бассейна, в котором в этот час уже кто-то плавал. Плавание! Вот что поможет привести ее в чувство. А потом она отправится завтракать.
Через пять минут Надин уже спускалась к бассейну. Когда она подошла, там никого не было. Прозрачную воду окружали мраморные плиты. Надин сбросила на шезлонг халат, секунду помедлила на краю бассейна, не решаясь тут же броситься в еще не успевшую прогреться воду, и наконец нырнула. В быстром темпе она проплыла несколько раз из одного конца бассейна в другой, затем выбралась наружу и набросила на себя купальный халат. Прекрасное начало нового дня. После купания она почувствовала себя гораздо лучше, даже захотела есть и потому поспешила в номер. Стоя под душем, Надин старательно промыла от хлорки волосы. Затем оделась. Она выбрала легкое открытое желтое платье и белые сандалии и отправилась на поиски ресторана. Невольно залюбовавшись неповторимой красотой восхода солнца, она решила, что на следующий день обязательно закажет завтрак в номер и расположится на балконе.
Она оказалась не единственным постояльцем, пришедшим в этот ранний час в просторную столовую. Спиной к ней за столиком рядом с пальмой уже сидел какой-то мужчина. Надин на минуту остановилась, раздумывая, где лучше расположиться, и тут же рядом появился официант.
– Доброе утро, мадам. Меня зовут Джейкоб. Я буду обслуживать вас по утрам. Вы завтракаете одна? Не желаете ли занять стол у окна? Садитесь, пожалуйста. Вот меню. Сок, кофе? Предпочитаете горячий завтрак или континентальный и фрукты?
Пока официант ходил за кофе, Надин с большим интересом изучала меню, но все же остановилась на континентальном. Джейкоб принес ей корзинку с разнообразными булочками и рогаликами и поставил на стол вазу с экзотическими фруктами. Одни были ей знакомы, другие она видела в первый раз. Официант с готовностью начал давать пояснения:
– Вот, пожалуйста, древесная ягода, – он указал на то, что очень напоминало серый плод авокадо, – только она розовая внутри. А то – акки, – добавил он, показывая на ярко-красные плоды с глянцевой кожицей. Он вскрыл один, и Надин увидела большие черные семечки, утопленные в кремово-желтой мякоти.
– Напоминает взбитый желток, – заметила Надин, и официант согласно кивнул.
– Но только на вкус он совсем другой. А вот этот большой красный фрукт зовется звездным яблоком.
– Я его уже когда-то пробовала в Англии – его добавляют в различные фруктовые салаты. Но я не знала тогда, как он называется. Замечательное название – звездное яблоко.
– Да, звучит прекрасно, мадам, – учтиво согласился официант и оставил ее наслаждаться диковинными фруктами, а сам поспешил к новым посетителям – целому семейству: мужу, жене и их детям – двум подросткам.
Позавтракав, Надин почувствовала себя совсем хорошо. Она посмотрела на часы и соотнесла местное время с лондонским. Ей хотелось позвонить в офис Ларри и справиться, не объявился ли Шон, но она сообразила, что сейчас в Лондоне время ленча, и решила позвонить попозже.
Надин справилась у дежурного администратора о расписании уроков живописи.
– Мистер Хейнс обычно дает гостям из Англии день на отдых после путешествия, а уж потом начинает с ними занятия. Ваш первый урок – завтра в девять утра, мадам. Но сегодня вечером перед обедом он ждет вас вместе с другими своими учениками на коктейль.
– Форма одежды?
– Любая, мадам. Мы не придерживаемся строгих правил, мадам, ведь вы на отдыхе, и нам бы хотелось, чтобы вы расслабились и получили удовольствие. – С этими словами он протянул ей красочную брошюру. – Здесь вы найдете все необходимые подробности.
Надин взяла брошюру с собой в номер и расположилась с ней на балконе. Но насладиться безоблачным голубым небом, буйной тропической растительностью и многочисленными пернатыми обитателями ей не удалось. Она думала лишь об одном – дождаться, когда можно будет позвонить в Лондон.
Надин дозвонилась без проблем. Голос Ларри звучал откуда-то издалека и был очень усталым.
– Нет, я с ним не виделся и не говорил с ним. Но мне удалось связаться с одним актером в Лос-Анджелесе, который вроде бы видел Шона там. Мне не хотелось вдаваться в подробности, поэтому я только выяснил у него, точно ли он видел в городе именно Шона. Потом дал распоряжение своему секретарю обзвонить все приличные отели Лос-Анджелеса и узнать, не останавливался ли у них Шон Кармайкл. Я из него всю душу вытрясу, когда найду. Как можно так поступать!
– Я бы сама его убила! – вздохнула Надин. Шон всегда так поступал. Очень на него похоже. Никогда не задумывался о том, как мучаются в неведении близкие ему люди. Хотя бы о Ларри побеспокоился!
После звонка в Лондон Надин надела желто-зеленый цельный купальник, набросила пеструю пляжную накидку, собрала пляжные принадлежности, взяла с собой книгу, плейер с наушниками, несколько кассет. Все это она положила в большую плетеную корзину и отправилась на частный пляж, принадлежавший отелю.
На пляже уже собрались желающие позагорать. Постояльцы отеля отдыхали в шезлонгах под золотыми в белую полоску тентами. Было много свободных кресел, и Надин быстро выбрала место, так чтобы не перегреться и не обгореть на солнце. Надин нанесла на кожу масло для загара, улеглась в шезлонг, достала плейер и с наслаждением прикрыла глаза. Надин слушала последние записи своей любимой группы.
Когда ей наскучила музыка, она стала слушать плеск волн, шум прилива, наступающего на серебряный пляж, шепот пальм, а солнце тем временем клонилось к закату.
Вечером Надин отправилась на коктейль, устроенный художником для своих учеников. Собралось около дюжины человек: по большей части женщины. Все сразу заметили Надин, как только она появилась в дверях.
Один из пяти мужчин, находившихся в комнате, подошел к Надин и протянул руку:
– Здравствуйте, я Люк Хейнс.
– Надин Кармайкл, – представилась она, пожимая ему руку.
– Надин, – повторил он. – Красивое имя для красивой женщины. Я очень хочу написать ваш портрет. Впрочем, об этом мы поговорим позже.
Надин вежливо улыбнулась. Она была не уверена, узнал ли он ее. По выражению его лица с определенностью об этом судить было нельзя. Невысокого роста крепкий темноволосый мужчина со смуглой кожей, он оказался гораздо моложе, чем Надин его себе представляла, о чем и не преминула сказать ему.
– Однако большая моя фотография помещена в брошюре.
Его замечание привело поначалу Надин в замешательство.
– Конечно, но я была уверена, что там напечатали какую-нибудь фотографию прошлых лет. Это обычная практика. Вы так известны. Я была просто уверена, что вы уже сто лет как занимаетесь живописью и на самом деле должны быть гораздо старше, чем на фотографии, – выпалила она, а художник в ответ громко рассмеялся.
– Вы циничны. Скажите, вы когда-нибудь учились живописи?
– О нет. Я просто любитель. Занимаюсь графикой и акварелью от случая к случаю. Боюсь, что в этом я не преуспела. Так, хобби.
– Главное, чтобы вам это нравилось. А судить, получается или нет, предоставьте мне. Чем вы зарабатываете на жизнь, Надин? – Он успел сказать, что у них не принято обращаться друг к другу официально, по фамилиям, а она в свою очередь подумала о том, что ей действительно проще обращаться к нему по имени, потому что Люк оказался таким прямым и открытым.
– Ну, вы знаете... – Надин не хотелось говорить, кто она. Ее ничуть не удивило и не обидело, что, со всей очевидностью, ее имя ничего не говорит художнику. Это было даже хорошо. Только в Великобритании и Штатах показывались рекламные ролики, где снималась она, так что лучше оставить его вопрос без ответа. Тогда люди, с которыми ей предстояло общаться, не относились бы к ней предвзято.
Знаменитые модели, к которым принадлежала Надин, имели определенную репутацию: все считали, что те только и делают, что бывают на светских вечеринках, в ночных клубах и общаются со знаменитостями. Вот что стали бы воображать себе люди, узнай они, что Надин – модель. Можно, конечно же, не говорить, кто она, но ее может узнать кто-нибудь из гостей.
Люк с любопытством ждал ее ответа, но затем сказал:
– Вы предпочитаете не отвечать. Наверняка это что-то либо очень увлекательное, либо слишком скучное. Забудьте, что я спрашивал. Давайте присоединимся к остальным.
Пожимая руки гостям Люка Хейнса, Надин немного нервничала и боялась, вдруг кто-нибудь воскликнет: «Так вы Надин Кармайкл – та самая модель! Я видела вас в рекламных роликах!»
Но никто не узнал ее, равно как никто не поинтересовался, чем она занимается, видимо, потому, что Люк лукаво заметил:
– Надин предпочитает забыть на время, пока она с нами, о реальной жизни, и мы не станем задавать ей личных вопросов, друзья.
Собравшиеся только посмотрели на нее с удивлением и рассмеялись.
– Нас тоже ни о чем не надо спрашивать! – стали шутить многие.
– Давайте все забудем о нашем прошлом, – с готовностью подхватила одна дама. – Разве вам не хотелось бы пронести в этом дивном местечке весь год?
Остальные повздыхали, делая вид, что это их заветное желание.
К концу вечера все они познакомились друг с другом, и за столом во время изысканного ужина не смолкала оживленная беседа.
Надин рано легла, чувствуя себя не вполне оправившейся после перелета. Она хотела набраться сил и выглядеть на следующий день отдохнувшей. Она заснула сразу, но сон ее был тяжелым.
На рассвете ей приснилось, будто они не разведены с Шоном; они вдвоем, как прежде безумно любят друг друга. Шон нежно целует ее, а она вся горит от его прикосновений.
Надин застонала, сон был настолько реальным... И тут она поняла, что это вовсе не сон, в ее постели действительно лежит мужчина, который ласкает и целует ее.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Когда Надин проснулась, у нее раскалывалась от боли голова. Уж не подхватила ли простуду, подумала она. Надин села в постели, чтобы дотянуться до выключателя, и тут ее тело пронзила острая боль. Она чувствовала себя ужасно – должно быть, ее просквозило. Она посмотрела на часы – стрелки показывали четыре. Надин не могла сообразить – утра или вечера. Все же утра. Значит, она проспала восемь часов.
Надин застонала. Всего четыре часа утра. Все вокруг в это время спят. Она должна попытаться заснуть. Но сначала необходимо попасть в ванную. Ванная комната в ее номере была выдержана в бело-голубых тонах, пол выложен мозаикой: на насыщенно-голубом фоне цвета воды в Карибском море плещется белый дельфин. Надин подумала было принять душ, но решила все-таки для начала выпить аспирин и попытаться заснуть.
Она провалялась в постели около часа, думая о Шоне, затем включила свет и оглядела комнату. Головная боль немного утихла, но приспособиться к разнице во времени она еще не успела.
Ей понравилось то, как была обставлена комната, сейчас она выглядела даже лучше, чем при дневном свете. Белые мраморные полы, современная мебель белого цвета с золотом, шкаф во всю стену, способный вместить все ее наряды. Большие белые каменные светильники, огромная, поистине королевских размеров, кровать; ваза с пестрым букетом цветов, названия которых она не знала, стояла на комоде.
Половина шестого утра. Надин выбралась из кровати и стала распаковывать чемоданы, вешая вещи в шкаф. Покончив с этим занятием, она приняла бодрящий душ, завернулась в белый махровый халат и распахнула занавески, закрывавшие стеклянную стену с дверью напротив гардероба.
Вдоль всего номера тянулся балкон, Надин открыла стеклянную дверь и как была босая вышла наружу, пораженная великолепием зари, какой ей до этого не приходилось видеть. У нее даже дыхание перехватило. Бледно-голубое небо, золотые лучи солнца, пение птиц.
Их крылья постоянно мелькали перед ее взором, когда они перелетали с ветки на ветку в зарослях бугенвиллии. Пальмы, насыщенная зелень тропических растений, длинные лианы и узкая полоска песчаного пляжа – – настоящий рай. Надин разглядела сквозь деревья теннисный корт и голубую гладь бассейна, в котором в этот час уже кто-то плавал. Плавание! Вот что поможет привести ее в чувство. А потом она отправится завтракать.
Через пять минут Надин уже спускалась к бассейну. Когда она подошла, там никого не было. Прозрачную воду окружали мраморные плиты. Надин сбросила на шезлонг халат, секунду помедлила на краю бассейна, не решаясь тут же броситься в еще не успевшую прогреться воду, и наконец нырнула. В быстром темпе она проплыла несколько раз из одного конца бассейна в другой, затем выбралась наружу и набросила на себя купальный халат. Прекрасное начало нового дня. После купания она почувствовала себя гораздо лучше, даже захотела есть и потому поспешила в номер. Стоя под душем, Надин старательно промыла от хлорки волосы. Затем оделась. Она выбрала легкое открытое желтое платье и белые сандалии и отправилась на поиски ресторана. Невольно залюбовавшись неповторимой красотой восхода солнца, она решила, что на следующий день обязательно закажет завтрак в номер и расположится на балконе.
Она оказалась не единственным постояльцем, пришедшим в этот ранний час в просторную столовую. Спиной к ней за столиком рядом с пальмой уже сидел какой-то мужчина. Надин на минуту остановилась, раздумывая, где лучше расположиться, и тут же рядом появился официант.
– Доброе утро, мадам. Меня зовут Джейкоб. Я буду обслуживать вас по утрам. Вы завтракаете одна? Не желаете ли занять стол у окна? Садитесь, пожалуйста. Вот меню. Сок, кофе? Предпочитаете горячий завтрак или континентальный и фрукты?
Пока официант ходил за кофе, Надин с большим интересом изучала меню, но все же остановилась на континентальном. Джейкоб принес ей корзинку с разнообразными булочками и рогаликами и поставил на стол вазу с экзотическими фруктами. Одни были ей знакомы, другие она видела в первый раз. Официант с готовностью начал давать пояснения:
– Вот, пожалуйста, древесная ягода, – он указал на то, что очень напоминало серый плод авокадо, – только она розовая внутри. А то – акки, – добавил он, показывая на ярко-красные плоды с глянцевой кожицей. Он вскрыл один, и Надин увидела большие черные семечки, утопленные в кремово-желтой мякоти.
– Напоминает взбитый желток, – заметила Надин, и официант согласно кивнул.
– Но только на вкус он совсем другой. А вот этот большой красный фрукт зовется звездным яблоком.
– Я его уже когда-то пробовала в Англии – его добавляют в различные фруктовые салаты. Но я не знала тогда, как он называется. Замечательное название – звездное яблоко.
– Да, звучит прекрасно, мадам, – учтиво согласился официант и оставил ее наслаждаться диковинными фруктами, а сам поспешил к новым посетителям – целому семейству: мужу, жене и их детям – двум подросткам.
Позавтракав, Надин почувствовала себя совсем хорошо. Она посмотрела на часы и соотнесла местное время с лондонским. Ей хотелось позвонить в офис Ларри и справиться, не объявился ли Шон, но она сообразила, что сейчас в Лондоне время ленча, и решила позвонить попозже.
Надин справилась у дежурного администратора о расписании уроков живописи.
– Мистер Хейнс обычно дает гостям из Англии день на отдых после путешествия, а уж потом начинает с ними занятия. Ваш первый урок – завтра в девять утра, мадам. Но сегодня вечером перед обедом он ждет вас вместе с другими своими учениками на коктейль.
– Форма одежды?
– Любая, мадам. Мы не придерживаемся строгих правил, мадам, ведь вы на отдыхе, и нам бы хотелось, чтобы вы расслабились и получили удовольствие. – С этими словами он протянул ей красочную брошюру. – Здесь вы найдете все необходимые подробности.
Надин взяла брошюру с собой в номер и расположилась с ней на балконе. Но насладиться безоблачным голубым небом, буйной тропической растительностью и многочисленными пернатыми обитателями ей не удалось. Она думала лишь об одном – дождаться, когда можно будет позвонить в Лондон.
Надин дозвонилась без проблем. Голос Ларри звучал откуда-то издалека и был очень усталым.
– Нет, я с ним не виделся и не говорил с ним. Но мне удалось связаться с одним актером в Лос-Анджелесе, который вроде бы видел Шона там. Мне не хотелось вдаваться в подробности, поэтому я только выяснил у него, точно ли он видел в городе именно Шона. Потом дал распоряжение своему секретарю обзвонить все приличные отели Лос-Анджелеса и узнать, не останавливался ли у них Шон Кармайкл. Я из него всю душу вытрясу, когда найду. Как можно так поступать!
– Я бы сама его убила! – вздохнула Надин. Шон всегда так поступал. Очень на него похоже. Никогда не задумывался о том, как мучаются в неведении близкие ему люди. Хотя бы о Ларри побеспокоился!
После звонка в Лондон Надин надела желто-зеленый цельный купальник, набросила пеструю пляжную накидку, собрала пляжные принадлежности, взяла с собой книгу, плейер с наушниками, несколько кассет. Все это она положила в большую плетеную корзину и отправилась на частный пляж, принадлежавший отелю.
На пляже уже собрались желающие позагорать. Постояльцы отеля отдыхали в шезлонгах под золотыми в белую полоску тентами. Было много свободных кресел, и Надин быстро выбрала место, так чтобы не перегреться и не обгореть на солнце. Надин нанесла на кожу масло для загара, улеглась в шезлонг, достала плейер и с наслаждением прикрыла глаза. Надин слушала последние записи своей любимой группы.
Когда ей наскучила музыка, она стала слушать плеск волн, шум прилива, наступающего на серебряный пляж, шепот пальм, а солнце тем временем клонилось к закату.
Вечером Надин отправилась на коктейль, устроенный художником для своих учеников. Собралось около дюжины человек: по большей части женщины. Все сразу заметили Надин, как только она появилась в дверях.
Один из пяти мужчин, находившихся в комнате, подошел к Надин и протянул руку:
– Здравствуйте, я Люк Хейнс.
– Надин Кармайкл, – представилась она, пожимая ему руку.
– Надин, – повторил он. – Красивое имя для красивой женщины. Я очень хочу написать ваш портрет. Впрочем, об этом мы поговорим позже.
Надин вежливо улыбнулась. Она была не уверена, узнал ли он ее. По выражению его лица с определенностью об этом судить было нельзя. Невысокого роста крепкий темноволосый мужчина со смуглой кожей, он оказался гораздо моложе, чем Надин его себе представляла, о чем и не преминула сказать ему.
– Однако большая моя фотография помещена в брошюре.
Его замечание привело поначалу Надин в замешательство.
– Конечно, но я была уверена, что там напечатали какую-нибудь фотографию прошлых лет. Это обычная практика. Вы так известны. Я была просто уверена, что вы уже сто лет как занимаетесь живописью и на самом деле должны быть гораздо старше, чем на фотографии, – выпалила она, а художник в ответ громко рассмеялся.
– Вы циничны. Скажите, вы когда-нибудь учились живописи?
– О нет. Я просто любитель. Занимаюсь графикой и акварелью от случая к случаю. Боюсь, что в этом я не преуспела. Так, хобби.
– Главное, чтобы вам это нравилось. А судить, получается или нет, предоставьте мне. Чем вы зарабатываете на жизнь, Надин? – Он успел сказать, что у них не принято обращаться друг к другу официально, по фамилиям, а она в свою очередь подумала о том, что ей действительно проще обращаться к нему по имени, потому что Люк оказался таким прямым и открытым.
– Ну, вы знаете... – Надин не хотелось говорить, кто она. Ее ничуть не удивило и не обидело, что, со всей очевидностью, ее имя ничего не говорит художнику. Это было даже хорошо. Только в Великобритании и Штатах показывались рекламные ролики, где снималась она, так что лучше оставить его вопрос без ответа. Тогда люди, с которыми ей предстояло общаться, не относились бы к ней предвзято.
Знаменитые модели, к которым принадлежала Надин, имели определенную репутацию: все считали, что те только и делают, что бывают на светских вечеринках, в ночных клубах и общаются со знаменитостями. Вот что стали бы воображать себе люди, узнай они, что Надин – модель. Можно, конечно же, не говорить, кто она, но ее может узнать кто-нибудь из гостей.
Люк с любопытством ждал ее ответа, но затем сказал:
– Вы предпочитаете не отвечать. Наверняка это что-то либо очень увлекательное, либо слишком скучное. Забудьте, что я спрашивал. Давайте присоединимся к остальным.
Пожимая руки гостям Люка Хейнса, Надин немного нервничала и боялась, вдруг кто-нибудь воскликнет: «Так вы Надин Кармайкл – та самая модель! Я видела вас в рекламных роликах!»
Но никто не узнал ее, равно как никто не поинтересовался, чем она занимается, видимо, потому, что Люк лукаво заметил:
– Надин предпочитает забыть на время, пока она с нами, о реальной жизни, и мы не станем задавать ей личных вопросов, друзья.
Собравшиеся только посмотрели на нее с удивлением и рассмеялись.
– Нас тоже ни о чем не надо спрашивать! – стали шутить многие.
– Давайте все забудем о нашем прошлом, – с готовностью подхватила одна дама. – Разве вам не хотелось бы пронести в этом дивном местечке весь год?
Остальные повздыхали, делая вид, что это их заветное желание.
К концу вечера все они познакомились друг с другом, и за столом во время изысканного ужина не смолкала оживленная беседа.
Надин рано легла, чувствуя себя не вполне оправившейся после перелета. Она хотела набраться сил и выглядеть на следующий день отдохнувшей. Она заснула сразу, но сон ее был тяжелым.
На рассвете ей приснилось, будто они не разведены с Шоном; они вдвоем, как прежде безумно любят друг друга. Шон нежно целует ее, а она вся горит от его прикосновений.
Надин застонала, сон был настолько реальным... И тут она поняла, что это вовсе не сон, в ее постели действительно лежит мужчина, который ласкает и целует ее.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Надин завизжала и попыталась выбраться из кровати. Но мужчина не дал ей этого сделать. Он зажал ее рот рукой, притянул к себе, не обращая внимания на ее отчаянное сопротивление, и придавил всей тяжестью своего тела к кровати.
Надин продолжала бороться, пытаясь хотя бы увидеть его, но волосы, упавшие ей на глаза, заслоняли от нее незнакомца.
Она могла лишь чувствовать его: силу рук, не дающих ей пошевелиться, и тепло, исходящее от его обнаженного тела. Сквозь спутанные волосы она смутно видела его широкие загорелые плечи, сильную шею, черные волосы, губы.
Она застыла, разглядывая его губы.
– Обещай не визжать больше, – произнес он.
В ответ Надин укусила его ладонь. Мужчина отдернул руку.
– Да ведь больно же, дикая маленькая кошка!
– Вот и хорошо! – сказала Надин, мотнув головой так, чтобы отбросить с лица волосы и взглянуть этому нахалу в глаза. Ей очень хотелось бы смотреть на него с неприязнью, но по какой-то непонятной причине она почувствовала облегчение, увидев, что это Шон. «Ну что же ты за дура», – мысленно обругала она себя, а вслух произнесла: – Поделом тебе! Едва не раздавил!
– Ничего другого мне не оставалось. Ты бы весь отель подняла на ноги. – Никакой вины за собой он, разумеется, не чувствовал. Всем своим видом он словно бы говорил: если кто и ведет себя неподобающим образом, так это она. Надин стиснула зубы.
– И подняла бы! – процедила она. – Если ты не отпустишь меня и не уберешься из моей кровати, я так закричу, что не только отель, но весь остров переполошу.
– Дикарка! – усмехнулся он, ослабляя хватку, но не спеша отпускать ее. Он намеренно продолжал касаться ее тела, желая, чтобы возбуждение передалось и ей.
Как только Надин почувствовала, что может двигаться, она выскочила из кровати, схватила шелковый халат и торопливо набросила его на плечи. Она не сомневалась, что Шон внимательно следит за каждым ее движением. Завязав на талии пояс, Надин резко повернулась к нему:
– Какого черта ты делаешь в моем номере?!
– В отеле не было свободных номеров. – Шон лениво потянулся. Надин старалась не смотреть на него, но его мускулистое тело, наполовину прикрытое скомканной простыней, притягивало ее как магнит.
– Ну так поищи другой отель!
– А другого здесь просто не существует, – улыбнулся он. – Остров больно маленький. И поскольку я был твоим мужем, мне дали ключ от твоих апартаментов.
– Они не имели права! Меня должны были сначала спросить! – взорвалась Надин.
– Было уже далеко за полночь, в комнате свет не горел, мы решили, что ты не пришла в себя после перелета и крепко спишь. Не хотели будить тебя.
Ее глаза сверкнули от ярости.
– Правильнее сказать, это ты не хотел меня будить. Если бы меня подняли, я бы объяснила, что мы не женаты вовсе!
Он не обратил на ее слова никакого внимания.
– Я бы, конечно, мог показать им свой паспорт, чтобы подтвердить, что я Кармайкл, но достаточно было показать им нашу свадебную фотографию, которая по счастливой случайности оказалась в моем бумажнике, и они мне поверили.
– Да уж, действительно, счастливая для тебя случайность, – глухо отозвалась Надин, а Шон укоризненно покачал головой.
– Ты очень раздражена, Надин. Все потому, что я разбудил тебя слишком рано. Представляю, что бы ты сказала, разбуди я тебя поздно ночью, когда приехал. Я, между прочим, так и сказал портье: что будет гораздо лучше не будить тебя, раз уж ты решила лечь пораньше.
– Как заботливо с твоей стороны! Но тебе это вряд ли поможет. Я не собираюсь жить с тобой в одном номере.
Шон сделал вид, что зевает, закинул руки за голову и вытянулся на кровати. Надин невольно залюбовалась им. Но простить его так сразу она еще не могла.
– Ты меня не проведешь. Выметайся отсюда! Меня не интересует, есть номера в гостинице или нет. Можешь прекрасно провести время на пляже или под пальмой. А еще лучше будет, если ты улетишь обратно в Лондон. Но одно заруби себе на носу – в моей комнате ты не останешься!
Шон внезапно сел, и Надин вся вспыхнула, глядя на его лоснящиеся загорелые плечи и темные курчавые волосы на груди.
– И оденься, наконец! – выдохнула она.
– Как скажешь! – подозрительно быстро согласился он и в следующий миг откинул простыню.
Она давно уже не видела его полностью обнаженным. Как она ни хотела признавать, а он все еще продолжал притягивать ее.
Надин отвернулась, а он негромко рассмеялся, чем привел ее в еще большую ярость. Когда он подошел к ней, нервы ее были уже напряжены до предела.
– Что ты делаешь? – Она резко повернулась. Глаза ее округлились, когда она увидела его так близко от себя.
– Собираюсь одеться, – ответил Шон с невинным видом. – Мне кажется, именно об этом ты меня просила. – И он указал на ворох одежды, лежащей на стуле, и стоящий рядом чемодан.
– А-а... – протянула Надин, чувствуя, что краска заливает лицо. – Ну так одевайся скорей! – И отошла в сторону к окну, чтобы поднять жалюзи. Свет залил комнату, солнце уже поднялось, золотя голубое небо. Надин услышала щелчок – по всей видимости, Шон открыл чемодан, – а затем шуршание одежды, которую он перебирал, решая, что надеть.
– Могу я принять душ? – спросил он.
– Нет, не можешь! – взвилась Надин. Он все еще не был одет, и это приводило ее в бешенство. – Я еще сама не была в душе! Да к тому же хочу, чтобы ты убрался как можно скорее.
– Не будь так жестока, я пробуду здесь всего один день. Завтра уеду.
– Мог бы уехать и сегодня!
– Нет, не могу, – сказал он с торжеством в голосе. – По воскресеньям не приходит катер; следующий – только завтра. Поэтому я так поздно приехал вчера ночью. Я прилетел единственным рейсом и потратил уйму времени, чтобы нанять частный катер. На рейсовый я опоздал, а следующий будет только в понедельник.
– До тех пор тебе в любом случае придется ночевать в другом месте. Администрация отеля позаботится об этом. Я поставлю их в известность, что ты мне больше не муж и потому не можешь жить со мной в одном номере.
– Но прошлой ночью я был им, – заявил он со спокойствием, сводящим Надин с ума.
Сердце ее учащенно забилось. Она припомнила свой сон, в котором они с Шоном были так близки. Предательский румянец залил ее щеки. Надин вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, что же в действительности произошло прошлой ночью? Он лежал рядом с ней, обнаженный, ласкал ее. Как долго он находился в ее постели? Только ли ласками ограничилось это или же?.. Она смутно припоминала отдельные подробности того, что ей снилось: Шон был необычайно нежен с ней, покрывал всю ее поцелуями... О Боже! – вспыхнула она, вновь приходя в ярость. Был ли это только сон или случилось на самом деле?
Шон лукаво посматривал на нее.
– Все было как в старые добрые времена, – мечтательно произнес он, и при этих словах Надин бросилась на него с кулаками. – Полегче, полегче! – усмехался Шон, а Надин все свирепела.
– Как ты мог, как ты посмел?! – задыхалась она от ярости.
– Как я посмел... А что, собственно, мне оставалось делать? – прикидывался дурачком Шон. – Ну, залез к тебе в постель, а куда мне бьшо деваться? Не спать же на каменном полу. Ночь, конечно, была теплой, но кто захочет спать на мраморе, да и в кресле страшно неудобно. Можно было расположиться в ванной. Но мне как-то и в голову не пришло.
– Ну конечно, где уж тебе! – выпалила Надин.
А Шон будто и не слышал ее.
– Твоя кровать такая широкая. А я так вымотался за время путешествия. Я улегся и заснул, едва коснулся головой подушки.
Надин следила за Шоном, словно мышь за котом из своей норки. Но и он не спускал с нее глаз. Рот его кривила ухмылка. Столь хорошо знакомая ей ухмылка! Он был явно доволен собой. А Надин необходимо было доподлинно знать, что же именно случилось прошлой ночью в ее постели.
– И проспал до тех пор, пока ты не стала будить меня столь оригинальным способом!
– Каким таким способом? – захлебнулась Надин в негодовании. И тут же пожалела о своем вопросе, чувствуя, как снова заливается краской.
– Как будто не помнишь! – продолжал мучить ее намеками Шон, находя в этом немалое удовольствие. – Не притворяйся, ты все помнишь, Надин.
Внезапно она поняла, что совсем не хочет этого знать. Он смотрел на нее так, что волосы шевелились на голове.
– Одевайся и уходи! – прокричала она, а Шон рванулся к ней и зажал рот рукой.
– Тише, – проговорил он. – Ты же не хочешь, чтобы сюда явился администратор, которому нажалуются постояльцы на шум в твоем номере?
– Негодяй! – промычала она. Рука Шона крепко зажимала ей рот, не давая возможности укусить его.
– Что-что?
– Да отпусти ты! – выдохнула Надин, а Шон быстро отнял руку, чтобы она не успела прихватить ее зубами. – И оденься, наконец! Дверь в ванную была открыта, Надин увидела на вешалке свой купальный халат и, указав на него Шону, сказала:
– Вот, надевай, живо!
Шон повиновался на этот раз. Он подошел к двери, накинул халат и, завязав пояс на своей стройной талии, резко обернулся, успев заметить, что Надин не отрываясь смотрит на него.
– Что, вспоминаешь, чего лишилась? – усмехнулся он.
Никогда еще Надин так не злилась. Точнее – со времени их последней ссоры. Кровь бросилась ей в лицо, застучала в висках, тело все напряглось.
– Я сейчас же расскажу обо всем этом безобразии администратору, – сказала она, хватаясь за телефон, который стоял на тумбочке рядом с кроватью.
– Вне всякого сомнения, поторопись, – отозвался Шон. – Но не хотел бы я очутиться на твоем месте.
– Не пытайся меня запугать!
– Это не угроза, – ответил Шон, широко раскрыв голубые глаза. – Я только хотел напомнить тебе, чтобы ты подумала о последствиях, – вкрадчивым голосом проговорил он. – Если ты позвонишь администратору и объявишь ему, что прошлой ночью у тебя в постели был твой бывший муж, поползут слухи, которые наверняка попадут на страницы газет. – Его слова были подобны разорвавшейся бомбе, и произнес он их со столь знакомым ей выражением лица, которое не сулило ничего хорошего. Надин слушала Шона, а глаза ее сузились, взгляд стал пронзительным и колючим.
– Но она не расскажет газетчикам!
– Она? – переспросил Шон. – Разве менеджер отеля женщина? Никогда в жизни не останавливался в подобных гостиницах.
– Она и ее муж владеют этим отелем. Он – художник, Люк Хейнс. Однажды я подарила тебе его картину, помнишь? Акварель, «Рыбный рынок», кажется, так она называется.
– А, та... Она до сих пор висит у меня. Так, значит, он живет на острове и владеет этим отелем. Какое совпадение!
– Совсем не то, что ты подумал. Он ведет курсы живописи. У него берут уроки люди, которые специально для этого останавливаются в этом отеле. Одну половину дня занимаются живописью, а вторую проводят на пляже. Я всегда любила рисовать акварели, вот и решила отдохнуть и одновременно заняться своим любимым делом. Разве Ларри не сказал тебе об этом?
– Он сказал мне, что ты выглядела расстроенной и усталой и что, по его мнению, тебе необходим отдых, – ответил Шон.
Оба замолчали, глядя друг на друга. На лице Шона залегли глубокие морщины, Надин заметила это еще во время их первой встречи в телецентре. Темные круги под глазами. Ему отдых нужен не меньше, чем ей. Казалось, что ему и недели не хватит, чтобы отоспаться. Интересно, что подумал Шон, глядя на нее. Неужели она выглядит такой же усталой, как и он? Ничего удивительного. Все время после развода Надин постоянно находилась в напряжении – эмоциональном, умственном и физическом. Жизнь была похожа на какие-то марафонские гонки. Единственным желанием Надин было остановиться и лечь отдохнуть.
Приглушенным голосом Шон сказал:
– Прошлой ночью, когда я приехал в гостиницу, я видел только клерка, ответственного за прием почты, который не имел ни малейшего представления ни кто я такой, ни чем занимаешься ты. Он действительно не знал, кто мы и откуда. Когда тебя узнают, это понятно сразу, по особому блеску в глазах.
Надин кивнула.
– Верно! Это сразу видно. Многие не хотят показывать, что узнали тебя, но глаза выдают их.
– Однако, если ты расскажешь им, что мы разведены, а я провел с тобой ночь, поползут слухи, – заключил Шон. Глаза Надин вспыхнули.
– Не стоит представлять дело таким образом. Может, ты и провел ночь в моем номере, но это еще не означает, что ты ее провел со мной.
– Да, но в твоей постели, – казалось, он опять издевается над ней.
– А я им об этом не скажу.
– А где же в таком случае я спал? – Она ничего не ответила, а Шон, посмеиваясь, продолжал: – Что бы ты им ни сказала, обязательно пойдут слухи. Любители почесать языки всегда найдутся, а случай уж больно хорош. Сначала его будут обсуждать между собой, а потом кто-нибудь из служащих наверняка поделится этим сюжетом с репортером местной газеты.
Надин продолжала бороться, пытаясь хотя бы увидеть его, но волосы, упавшие ей на глаза, заслоняли от нее незнакомца.
Она могла лишь чувствовать его: силу рук, не дающих ей пошевелиться, и тепло, исходящее от его обнаженного тела. Сквозь спутанные волосы она смутно видела его широкие загорелые плечи, сильную шею, черные волосы, губы.
Она застыла, разглядывая его губы.
– Обещай не визжать больше, – произнес он.
В ответ Надин укусила его ладонь. Мужчина отдернул руку.
– Да ведь больно же, дикая маленькая кошка!
– Вот и хорошо! – сказала Надин, мотнув головой так, чтобы отбросить с лица волосы и взглянуть этому нахалу в глаза. Ей очень хотелось бы смотреть на него с неприязнью, но по какой-то непонятной причине она почувствовала облегчение, увидев, что это Шон. «Ну что же ты за дура», – мысленно обругала она себя, а вслух произнесла: – Поделом тебе! Едва не раздавил!
– Ничего другого мне не оставалось. Ты бы весь отель подняла на ноги. – Никакой вины за собой он, разумеется, не чувствовал. Всем своим видом он словно бы говорил: если кто и ведет себя неподобающим образом, так это она. Надин стиснула зубы.
– И подняла бы! – процедила она. – Если ты не отпустишь меня и не уберешься из моей кровати, я так закричу, что не только отель, но весь остров переполошу.
– Дикарка! – усмехнулся он, ослабляя хватку, но не спеша отпускать ее. Он намеренно продолжал касаться ее тела, желая, чтобы возбуждение передалось и ей.
Как только Надин почувствовала, что может двигаться, она выскочила из кровати, схватила шелковый халат и торопливо набросила его на плечи. Она не сомневалась, что Шон внимательно следит за каждым ее движением. Завязав на талии пояс, Надин резко повернулась к нему:
– Какого черта ты делаешь в моем номере?!
– В отеле не было свободных номеров. – Шон лениво потянулся. Надин старалась не смотреть на него, но его мускулистое тело, наполовину прикрытое скомканной простыней, притягивало ее как магнит.
– Ну так поищи другой отель!
– А другого здесь просто не существует, – улыбнулся он. – Остров больно маленький. И поскольку я был твоим мужем, мне дали ключ от твоих апартаментов.
– Они не имели права! Меня должны были сначала спросить! – взорвалась Надин.
– Было уже далеко за полночь, в комнате свет не горел, мы решили, что ты не пришла в себя после перелета и крепко спишь. Не хотели будить тебя.
Ее глаза сверкнули от ярости.
– Правильнее сказать, это ты не хотел меня будить. Если бы меня подняли, я бы объяснила, что мы не женаты вовсе!
Он не обратил на ее слова никакого внимания.
– Я бы, конечно, мог показать им свой паспорт, чтобы подтвердить, что я Кармайкл, но достаточно было показать им нашу свадебную фотографию, которая по счастливой случайности оказалась в моем бумажнике, и они мне поверили.
– Да уж, действительно, счастливая для тебя случайность, – глухо отозвалась Надин, а Шон укоризненно покачал головой.
– Ты очень раздражена, Надин. Все потому, что я разбудил тебя слишком рано. Представляю, что бы ты сказала, разбуди я тебя поздно ночью, когда приехал. Я, между прочим, так и сказал портье: что будет гораздо лучше не будить тебя, раз уж ты решила лечь пораньше.
– Как заботливо с твоей стороны! Но тебе это вряд ли поможет. Я не собираюсь жить с тобой в одном номере.
Шон сделал вид, что зевает, закинул руки за голову и вытянулся на кровати. Надин невольно залюбовалась им. Но простить его так сразу она еще не могла.
– Ты меня не проведешь. Выметайся отсюда! Меня не интересует, есть номера в гостинице или нет. Можешь прекрасно провести время на пляже или под пальмой. А еще лучше будет, если ты улетишь обратно в Лондон. Но одно заруби себе на носу – в моей комнате ты не останешься!
Шон внезапно сел, и Надин вся вспыхнула, глядя на его лоснящиеся загорелые плечи и темные курчавые волосы на груди.
– И оденься, наконец! – выдохнула она.
– Как скажешь! – подозрительно быстро согласился он и в следующий миг откинул простыню.
Она давно уже не видела его полностью обнаженным. Как она ни хотела признавать, а он все еще продолжал притягивать ее.
Надин отвернулась, а он негромко рассмеялся, чем привел ее в еще большую ярость. Когда он подошел к ней, нервы ее были уже напряжены до предела.
– Что ты делаешь? – Она резко повернулась. Глаза ее округлились, когда она увидела его так близко от себя.
– Собираюсь одеться, – ответил Шон с невинным видом. – Мне кажется, именно об этом ты меня просила. – И он указал на ворох одежды, лежащей на стуле, и стоящий рядом чемодан.
– А-а... – протянула Надин, чувствуя, что краска заливает лицо. – Ну так одевайся скорей! – И отошла в сторону к окну, чтобы поднять жалюзи. Свет залил комнату, солнце уже поднялось, золотя голубое небо. Надин услышала щелчок – по всей видимости, Шон открыл чемодан, – а затем шуршание одежды, которую он перебирал, решая, что надеть.
– Могу я принять душ? – спросил он.
– Нет, не можешь! – взвилась Надин. Он все еще не был одет, и это приводило ее в бешенство. – Я еще сама не была в душе! Да к тому же хочу, чтобы ты убрался как можно скорее.
– Не будь так жестока, я пробуду здесь всего один день. Завтра уеду.
– Мог бы уехать и сегодня!
– Нет, не могу, – сказал он с торжеством в голосе. – По воскресеньям не приходит катер; следующий – только завтра. Поэтому я так поздно приехал вчера ночью. Я прилетел единственным рейсом и потратил уйму времени, чтобы нанять частный катер. На рейсовый я опоздал, а следующий будет только в понедельник.
– До тех пор тебе в любом случае придется ночевать в другом месте. Администрация отеля позаботится об этом. Я поставлю их в известность, что ты мне больше не муж и потому не можешь жить со мной в одном номере.
– Но прошлой ночью я был им, – заявил он со спокойствием, сводящим Надин с ума.
Сердце ее учащенно забилось. Она припомнила свой сон, в котором они с Шоном были так близки. Предательский румянец залил ее щеки. Надин вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, что же в действительности произошло прошлой ночью? Он лежал рядом с ней, обнаженный, ласкал ее. Как долго он находился в ее постели? Только ли ласками ограничилось это или же?.. Она смутно припоминала отдельные подробности того, что ей снилось: Шон был необычайно нежен с ней, покрывал всю ее поцелуями... О Боже! – вспыхнула она, вновь приходя в ярость. Был ли это только сон или случилось на самом деле?
Шон лукаво посматривал на нее.
– Все было как в старые добрые времена, – мечтательно произнес он, и при этих словах Надин бросилась на него с кулаками. – Полегче, полегче! – усмехался Шон, а Надин все свирепела.
– Как ты мог, как ты посмел?! – задыхалась она от ярости.
– Как я посмел... А что, собственно, мне оставалось делать? – прикидывался дурачком Шон. – Ну, залез к тебе в постель, а куда мне бьшо деваться? Не спать же на каменном полу. Ночь, конечно, была теплой, но кто захочет спать на мраморе, да и в кресле страшно неудобно. Можно было расположиться в ванной. Но мне как-то и в голову не пришло.
– Ну конечно, где уж тебе! – выпалила Надин.
А Шон будто и не слышал ее.
– Твоя кровать такая широкая. А я так вымотался за время путешествия. Я улегся и заснул, едва коснулся головой подушки.
Надин следила за Шоном, словно мышь за котом из своей норки. Но и он не спускал с нее глаз. Рот его кривила ухмылка. Столь хорошо знакомая ей ухмылка! Он был явно доволен собой. А Надин необходимо было доподлинно знать, что же именно случилось прошлой ночью в ее постели.
– И проспал до тех пор, пока ты не стала будить меня столь оригинальным способом!
– Каким таким способом? – захлебнулась Надин в негодовании. И тут же пожалела о своем вопросе, чувствуя, как снова заливается краской.
– Как будто не помнишь! – продолжал мучить ее намеками Шон, находя в этом немалое удовольствие. – Не притворяйся, ты все помнишь, Надин.
Внезапно она поняла, что совсем не хочет этого знать. Он смотрел на нее так, что волосы шевелились на голове.
– Одевайся и уходи! – прокричала она, а Шон рванулся к ней и зажал рот рукой.
– Тише, – проговорил он. – Ты же не хочешь, чтобы сюда явился администратор, которому нажалуются постояльцы на шум в твоем номере?
– Негодяй! – промычала она. Рука Шона крепко зажимала ей рот, не давая возможности укусить его.
– Что-что?
– Да отпусти ты! – выдохнула Надин, а Шон быстро отнял руку, чтобы она не успела прихватить ее зубами. – И оденься, наконец! Дверь в ванную была открыта, Надин увидела на вешалке свой купальный халат и, указав на него Шону, сказала:
– Вот, надевай, живо!
Шон повиновался на этот раз. Он подошел к двери, накинул халат и, завязав пояс на своей стройной талии, резко обернулся, успев заметить, что Надин не отрываясь смотрит на него.
– Что, вспоминаешь, чего лишилась? – усмехнулся он.
Никогда еще Надин так не злилась. Точнее – со времени их последней ссоры. Кровь бросилась ей в лицо, застучала в висках, тело все напряглось.
– Я сейчас же расскажу обо всем этом безобразии администратору, – сказала она, хватаясь за телефон, который стоял на тумбочке рядом с кроватью.
– Вне всякого сомнения, поторопись, – отозвался Шон. – Но не хотел бы я очутиться на твоем месте.
– Не пытайся меня запугать!
– Это не угроза, – ответил Шон, широко раскрыв голубые глаза. – Я только хотел напомнить тебе, чтобы ты подумала о последствиях, – вкрадчивым голосом проговорил он. – Если ты позвонишь администратору и объявишь ему, что прошлой ночью у тебя в постели был твой бывший муж, поползут слухи, которые наверняка попадут на страницы газет. – Его слова были подобны разорвавшейся бомбе, и произнес он их со столь знакомым ей выражением лица, которое не сулило ничего хорошего. Надин слушала Шона, а глаза ее сузились, взгляд стал пронзительным и колючим.
– Но она не расскажет газетчикам!
– Она? – переспросил Шон. – Разве менеджер отеля женщина? Никогда в жизни не останавливался в подобных гостиницах.
– Она и ее муж владеют этим отелем. Он – художник, Люк Хейнс. Однажды я подарила тебе его картину, помнишь? Акварель, «Рыбный рынок», кажется, так она называется.
– А, та... Она до сих пор висит у меня. Так, значит, он живет на острове и владеет этим отелем. Какое совпадение!
– Совсем не то, что ты подумал. Он ведет курсы живописи. У него берут уроки люди, которые специально для этого останавливаются в этом отеле. Одну половину дня занимаются живописью, а вторую проводят на пляже. Я всегда любила рисовать акварели, вот и решила отдохнуть и одновременно заняться своим любимым делом. Разве Ларри не сказал тебе об этом?
– Он сказал мне, что ты выглядела расстроенной и усталой и что, по его мнению, тебе необходим отдых, – ответил Шон.
Оба замолчали, глядя друг на друга. На лице Шона залегли глубокие морщины, Надин заметила это еще во время их первой встречи в телецентре. Темные круги под глазами. Ему отдых нужен не меньше, чем ей. Казалось, что ему и недели не хватит, чтобы отоспаться. Интересно, что подумал Шон, глядя на нее. Неужели она выглядит такой же усталой, как и он? Ничего удивительного. Все время после развода Надин постоянно находилась в напряжении – эмоциональном, умственном и физическом. Жизнь была похожа на какие-то марафонские гонки. Единственным желанием Надин было остановиться и лечь отдохнуть.
Приглушенным голосом Шон сказал:
– Прошлой ночью, когда я приехал в гостиницу, я видел только клерка, ответственного за прием почты, который не имел ни малейшего представления ни кто я такой, ни чем занимаешься ты. Он действительно не знал, кто мы и откуда. Когда тебя узнают, это понятно сразу, по особому блеску в глазах.
Надин кивнула.
– Верно! Это сразу видно. Многие не хотят показывать, что узнали тебя, но глаза выдают их.
– Однако, если ты расскажешь им, что мы разведены, а я провел с тобой ночь, поползут слухи, – заключил Шон. Глаза Надин вспыхнули.
– Не стоит представлять дело таким образом. Может, ты и провел ночь в моем номере, но это еще не означает, что ты ее провел со мной.
– Да, но в твоей постели, – казалось, он опять издевается над ней.
– А я им об этом не скажу.
– А где же в таком случае я спал? – Она ничего не ответила, а Шон, посмеиваясь, продолжал: – Что бы ты им ни сказала, обязательно пойдут слухи. Любители почесать языки всегда найдутся, а случай уж больно хорош. Сначала его будут обсуждать между собой, а потом кто-нибудь из служащих наверняка поделится этим сюжетом с репортером местной газеты.