Лемберик Исай. Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика)

   Было тихо, но эта тишина не приносила покоя, она, как и всякая неизвестность, лишь усиливала чувство тревоги.
   6
   На рассвете где-то в отдалении, километрах в десяти, как определили десантники, послышались глухие взрывы.
   Было неясно, что это: то ли взрывают мосты на шоссе западнее Юхнова посланные Старчаком минеры, то ли идет бой.
   Прошло с полчаса, и совсем близко, казалось, в самом Юхнове, раздалась пулеметная стрельба. Еще несколько минут - и из-за поворота выскочили мотоциклисты в касках. Следом за ними показались бронемашины, два танка и грузовики, а потом опять танки...
   Когда голова колонны была в шестистах или семистах метрах от моста и в сотне метров от боевого охранения, выдвинутого капитаном, Старчаку стали отчетливо видны в бинокль красные флажки на рулях мотоциклов и на крыльях бронемашин и грузовиков.
   Три; парашютиста из боевого охранения, думая, что это свои войска, вышли на шоссе узнать, что за колонна и куда она следует. Раздались выстрелы пулеметов, укрепленных на мотоциклах, и бойцы упали на асфальт. Но мотоциклисты не ушли живыми, их сразили пулеметчики из боевого охранения, засевшие в придорожной канаве.
   Объехав мотоциклы, загородившие дорогу, бронемашины, танки и грузовики с ходу, не делая попытки развернуться и принять боевой порядок, рванулись на мост.
   Передняя бронемашина подорвалась на мине, установленной на подходе к мосту, и загородила проезд. Давя своих пехотинцев, выпрыгивающих из машин, танки и броневики дали задний ход, развернулись и устремились за поворот.
   Один танк, штурмовавший мост, был подбит Буровым. Парашютист Анатолий Авдеенко бросил в открытый люк этой машины бутылку с горючей жидкостью, и танк окутался пламенем и черным дымом.
   - Никогда не думал, что танк так долго может гореть, - вспоминал об этом случае Старчак. - Наверно, часа два чадил.
   Десятки вражеских солдат нашли смерть на мосту. Раненые громко кричали, звали на помощь, и этот отчаянный крик резко отдавался в ушах.
   Большие потери понесли и парашютисты. Многие десантники, входившие в боевое охранение, были убиты.
   Но главное было сделано: вражескую колонну, рвавшуюся на восток, десантники не только остановили, но и принудили к отступлению.
   Так начались первые сутки оборонительных действий отряда Старчака на Варшавском шоссе, на реке Угре, в двухстах десяти километрах от столицы, действий, сорвавших, как говорил капитан, расписание поездов, составленное в гитлеровском генеральном штабе.
   Отважно действовали все парашютисты, но влюбленному в капитана Петрову казалось, что всех бесстрашнее Старчак. Ведь это он попал очередями станкового пулемета в смотровые щели броневика, он расстрелял танкистов, пытавшихся выбраться из поврежденной машины. Петров сказал об этом заместителю политрука Ивану Анохину, который во время боя находился с ним по соседству. Тот ответил, как всегда, рассудительно:
   - Он ведь коммунист, почти пятнадцать лет в партии. Ну, и потом комсомольская школа, конечно, видна.
   Сорок три человека подали заявления в партию. Рекомендации давали Старчак и Щербина: у остальных коммунистов не хватало стажа. Разбор документов отложили до окончания боев.
   7
   Десантники приняли первый бой. Они выдержали, не отступили, но где-то в глубине души у каждого теплилась надежда, что вот-вот подойдут наши подкрепления с востока, а может быть, вдобавок, нанесут удар по фашистам с тыла войска, отходящие из района Ельни, Спас-Деменска, Кирова... Вот было бы славно!
   Но не было подмоги ни с востока, ни с запада - приходилось надеяться лишь на свои силы.
   Правда, из Подольска, куда Старчак направил одного из командиров, прислали танкетку. Маленькая темно-зеленая бронированная машина, оснащенная пулеметом, показалась грозным боевым средством.
   - На таком танке хоть до Берлина, лишь бы горючего хватило! - шутливо говорил Демин. - Поедем, товарищ водитель?
   - Поедем, да не все, - отрезал водитель. - Здесь всего два места, так что иные прочие могут не беспокоиться.
   - К слову сказать, мы - десантники. Нам и наверху будет уютно, - заметил Демин. - И головой не стукнешься, и бензином не воняет...
   Офицер, вернувшийся на танкетке из Подольска, сказал Старчаку:
   - Плохо дело. На всем пути ни одного нашего бойца, хоть шаром покати. Старчак вздохнул:
   - Значит, надо держаться. Только так. Было решено отправить на танкетке в Юхнов небольшую разведывательную группу.
   - Поедут добровольцы, - объявил Старчак. - Кто хочет?
   - Кольчугинцы! - выкрикнул Демин.
   - А почему не ивановцы? - возразил Забелин.
   - А владимирцы чем хуже? - заступился за земляков старшина Бедрин.
   Старчак назначил Демина старшим, а его заместителем - Забелина. Взяли на танкетку и Бурова.
   На рассвете, высекая звеньями гусениц искры, танкетка мчалась по Варшавскому шоссе к Юхнову. План был простым и дерзким: ворваться в город и, не задерживаясь, повернуть обратно.
   Туда добрались благополучно, проскочив мимо немецкой засады; на обратном пути танкетка была встречена орудийным огнем. Что мог сделать пулеметчик против артиллерии?.. Один из снарядов попал в двигатель, и танкетка остановилась.
   И водитель, и пулеметчик были убиты. Григорий Забелин, охнув, отпустил поручень, за который держался, и упал на дорогу. Он был сражен осколком, Буров и Демин, прячась в придорожной канаве, добрались до своих. Гитлеровцы отошли к Юхнову. Видимо, они не рассчитывали на то, что встретят сопротивление, и были озадачены.
   - Знаете, что они будут делать? - спросил Старчак у Щербины. - Авиацию, если погода позволит, вызовут, артиллерию подтянут. Но это ничего. Главное то, что мы почта сутки у них выиграли...
   - Гляди, наш летит, - перебив Старчака, Щербина указал на кромку леса, над которой проходил четырехмоторный самолет.
   Старчак пожал плачами:
   - Не знаю, откуда он здесь и чего ради вздумалось засветло этому чудаку летать. Того и гляди - собьют.
   Самолет шел на восток, к Москве.
   А еще через несколько часов, когда уже смерклось, Старчаку доложили, что прибыл старшина Иван Корнеев, тот самый, который был послан вместе со старшим лейтенантом Балашовым на аэродром.
   - Ну как, что, где старший лейтенант? - забросал капитан Корнеева вопросами.
   - Все в порядке. Отбыл на ТБ-3 в Москву. Вы, наверно, видели, как он пролетел.
   - А самолет где взяли?
   - На краю аэродрома в лесочке был.
   - А ты что ж не улетел? Старшина ответил:
   - Услыхал выстрелы и пришел вот. Ведь почти три года вместе, Иван Георгиевич...
   Он впервые назвал капитана по имени и отчеству, и Старчак пожал ему руку:
   - Спасибо, тезка!
   8
   Все следующее утро немцы не предпринимали никаких действий. Парашютисты ждали. Они знали, что новые испытания, которые выпадут на их долю, будут грознее, чем
   первое.
   Усталые, небритые, в мокрых от неперестающих дождей шинелях, они решили во что бы то ни стало выстоять, не пропустить врага к Москве.
   Нервы у всех были напряжены до предела, и когда и кустах, за окопами, раздался шум, парашютисты взялись за гранаты.
   Храпя и фыркая, продирались сквозь кустарники неведомо как оказавшиеся здесь крестьянские лошади.
   - А я думал, окружили нас, - сказал Петров, клaдя гранату на бруствер.
   - Вот так и рождается паника, - строго заметил Старчак.
   В два часа дня начался обстрел участка, занимаемого десантниками. На клочок земли в шестьсот метров длиной и четыреста шириной обрушились залпы орудий и минометов. Валились деревья, песчаными ямами покрывался мокрый, еще зеленый косогор.
   Фашисты выкатили на открытую позицию орудие среднего калибра и повели стрельбу прямой наводкой. Снаряд угодил в высокую сосну, и она, помедлив немного, рухнула, с треском ломая вершины и ветви соседних деревьев.
   Немцы произвели четыре огневых налета.
   После артиллерийской подготовки две роты пошли в наступление. Пехотинцы бежали по мокрому лугу плотными серыми цепями, поскальзываясь и поднимаясь на ходу. Бежали без опаски, надеясь, что все живое уничтожено их снарядами и минами. Через несколько минут передовая цепь появилась на пригорке.
   - Не стрелять! - приказал Старчак. - Подпустим ближе.
   Немцы совсем рядом, видны их лица, видны руки, автоматы. Борису Петрову и Ивану Бедрину кажется, что они слышат прерывистое дыхание приближающихся врагов - так тихо стало после того, как смолк гул орудий.
   Наконец раздалась команда: "Огонь!" Передние попадали, а те, кто в задних рядах, бросились обратно... "Дурная атака", как назвали десантники неудавшееся наступление фашистов, захлебнулась.
   Дважды еще пытались в этот день гитлеровцы захватить мост, но оба раза безуспешно.
   - Что, страшно? - спросил Старчак Бедрина.
   - Когда все вместе, не очень, - ответил старшина и добавил: - Убегать страшно. А обороняться - совсем другое дело...
   Эту мысль высказывали на войне многие. Страшна не сама опасность, а представление о ней. Вот почему дневной налет вражеских бомбардировщиков кажется менее грозным, чем ночной: ты видишь, куда и как падают и упадут бомбы, ночью же каждая бомба кажется тебе "твоей"...
   Когда стемнело, к Старчаку прибыл парашютист из группы воентехника Кравцова. Он сообщил капитану, что группа находилась в засаде на аэродроме "Восточный" и ей удалось уничтожить истребитель "Мессершмитт-109". Хотели поджечь и трехмоторный Ю-52, высаживавший стартовую команду, но не удалось: моторы не были выключены, и "юнкере" улетел.
   Связной передал капитану летные карты, письма и другие документы, взятые Кравцовым в кабине "мессершмитта".
   ...Новый день принес парашютистам Старчака новые испытания. Под прикрытием артиллерийского огня, в сопровождении танков и бронемашин гитлеровцы опять пошли в наступление.
   На этот раз огня обороняющихся оказалось недостаточно. Группа вражеских пехотинцев сумела пробраться к мосту и выйти на восточный берег реки. Но здесь выстрелы парашютистов сделали свое дело. Капитан Старчак остановил пулеметными очередями бронемашину, когда она была уже меньше чем в двухстах метрах от линии обороны. Мотор заглох, из дверцы броневика выскочил немецкий офицер без шлема, он тут же был убит.
   9
   ...Снова огневой налет. Артиллеристы пристрелялись, и каждый их залп наносит все больший урон. Вот схватился за грудь снайпер Николай Стариков. Превозмогая боль, он сделал еще несколько выстрелов, но, обессиленный, опустился на дно окопа.
   После артиллерийского налета две роты гитлеровцев устремились на мост. Их замысел вскоре стал ясен: они сбрасывали с моста тела убитых, не щадя и судорожно цеплявшихся за перила тяжелораненых, лишь бы расчистить дорогу своим танкам и бронемашинам.
   Никогда еще здесь, в этой реке, со времени стояния на Угре, когда в последний раз встретились русские войска Ивана Третьего и полчища татарских завоевателей, - никогда еще не было здесь столько крови...
   Мост расчищен. Танки рванулись вперед. Сидящий в замаскированном окопчике Буров замкнул электрическую цепь - и вместе с машинами, въехавшими на настил, взлетела в воздух ферма моста, окутанная дымом и землей. Но две опоры моста остались невредимыми... Видно, при обстреле были повреждены провода взрывной системы.
   Увидев это, Буров схватился за голову. Чуть не плача от обиды, оглушенный взрывом, он приполз в окоп к Старчаку.
   - Разрешите, товарищ капитан, я доделаю. - Он не сказал, что именно собирается доделать. Капитан покачал головой:
   - Не теперь. Когда стемнеет.
   Немцы вновь откатились. Но тревожно на душе Старчака. Он знает, что долго на этом рубеже не удержаться: враги обойдут отряд с флангов, к тому же израсходованы почти все патроны, нет снарядов, осталось несколько гранат... Эх, скоро ли подкрепление!..
   Старчак приказал группе десантников отойти по шоссе вглубь, на восток, и подготовить новую линию обороны на левом берегу реки Извери.
   ...Еще один артиллерийский налет - который уже по счету? - и еще одна атака пехотинцев, поддерживаемых бронемашинами и танками. На этот раз гитлеровцы решили преодолеть реку вплавь. Командир роты, занимавшей оборону на левом фланге, лейтенант Коновалов подпустил наступавших вплотную к реке; некоторым даже удалось войти в воду. И всех уничтожил огнем автоматов и ручных пулеметов.
   Десантники из отделения Николая Артамонова - Косорыжников, Мазин, Миронов, Ильин, Абрамян, Косов, Кулясов, - поклявшиеся отразить натиск фашистов, выстоять во что бы то ни стало, свято держали слово.
   Безуспешно окончилась атака немцев и на правом фланге. Не помог гитлеровцам и самоходный понтон с пулеметной установкой, который сопровождали солдаты, одетые в плавательные водонепроницаемые костюмы.
   - Нет, братцы, лучше уж нагишом плавать, - сказал Демин.
   Ни один из обладателей водонепроницаемых костюмов не выбрался живым из Угры.
   10
   Во второй половине дня Старчаку донесли, что противник значительными силами сходит с Варшавского шоссе западнее Юхнова и продолжает движение параллельно Угре, в сторону Калуги. Говорилось в донесении и о том, что западнее и юго-западнее Юхнова скопилось много танков и грузовых автомобилей с пехотой. Немцы готовились к ночному маршу, заправляли машины бензином, наливали в радиаторы воду.
   Вскоре прибыли два парашютиста из группы, посланной Старчаком на шоссе западнее Юхнова еще в первый день обороны. Они доложили о действиях группы: подорван один танк, обстреляна колонна грузовиков, уничтожен мост на шоссе.
   - А где остальные? - спросил Старчак, - Вас было восемь.
   - Четверо убито, двое подорвались, когда взрывали мост. У нас- ни патронов, ни гранат.
   Вечером, оставив на Угре огневой заслон из коммунистов-добрбвольцев во главе с Николаем Щербиной, Старчак стал собираться к переходу на новый рубеж, который уже был подготовлен по его приказанию на берегу Извери.
   - Товарищ капитан, можно остаться? - обратился к Старчаку Буров. И напомнил: - Вы разрешили мне взорвать мост. Работу доделать.
   Слышавший этот разговор лейтенант Сулимов заметил:
   - Я уже послал людей. Через двадцать семь минут мост будет уничтожен. Буров вздохнул.
   - Не бойся, на твою долю мостов много осталось: и взрывать и ладить, улыбнулся Старчак.
   Когда отходили с Угры на Изверю, Петров, идя рядом со Старчаком, ведущим коня в поводу, спросил:
   - Товарищ капитан, почему мы все время отступаем? Не только наш отряд, а мы все, вся армия?
   - Вся армия по той же причине, что и наш отряд.
   Сил пока у немцев больше, танков, самолетов... Но ничего, скоро и у нас силы поднакопятся.
   - Скорей бы, - вздохнул Петров, - почти до самой Москвы докатились.
   Старчак промолчал. Ему, как и другим кадровым военным, было горше, чем кому-либо другому, видеть наше отступление. Но он верил, что мы непременно победим, - и это привлекало к нему бойцов.
   Однажды капитан привел любопытный факт: подсчитал с линейкой в руках, что гитлеровская армия со всеми ее танками, самолетами, автомашинами наступает медленней наполеоновской.
   - Выходит, - проговорил Старчак, - что мы и сами не заметили, как немецкая идея "молниеносной войны" провалилась. - И добавил: - Отступать они, пожалуй, быстрее будут. Надо постараться.
   11
   - Нам сидеть у моря и ждать погоды нельзя. Сомнут нас, - сказал Старчак старшему лейтенанту Кабачевскому, когда смерклось. - Надо посылать ребят в Стрекаловр. С одной группой пойду я...
   - Нет, Иван Георгиевич, - резко возразил Кабачевский. - Ты нужен здесь. А с разведчиками пойду я.
   Село Стрекалово, о котором говорил капитан, расположено на Варшавском шоссе, между Изверей и Угрой. Сюда и отправились разведывательные группы.
   В ночь на восьмое октября группа под командой старшины Васильева достигла окраины Стрекалова. В одном из домов десантники захватили трех офицеров и двух солдат. Немцы оказали сопротивление, пытались поднять тревогу.
   - Ну, и пришлось, товарищ капитан... - оправдывался утром перед Старчаком Васильев, - пришлось заставить замолчать. Одного вот доставили. Жалко, простой пехотинец...
   Пленный оказался не простым пехотинцем. Это был, как установил немного говоривший по-немецки Борис Петров, воспитанник гитлеровской диверсионной школы. Он высокомерно поглядывал на десантников, то и дело одергивая свою опрятную куртку зеленовато-серого сукна.
   - Ну. вот, оказывается, воспитанник воспитанника изловил, - заметил старшина Бедрин. Он знал, что Васильев вырос в детском доме. Васильев обиделся:
   - Гад он, а не воспитанник!..
   Пленного отправили на машине в Подольск, в штаб, на допрос.
   Другая группа разведчиков, возглавляемая старшиной Иваном Корнеевым, обошла село Стрекалово с западной стороны. Парашютисты не только выяснили, где расположены танки и артиллерийские батареи, но и вступили на обратном пути в бой с большой вражеской группой. Корнеев, оставшийся вместе с напарником прикрывать отход товарищей, был тяжело ранен.
   - Иди, - сказал он товарищу. - А я здесь останусь. Не бойся, живым не сдамся.
   - Неправильно говоришь, старшина, - возразил Улмджи Эрдеев, тот самый, которого Иван Корнеев частенько защищал от шуток Мальшина. - Не имеешь права оставаться!..
   И он, взвалив Корнеева на плечи, медленно потащил его по лесу к реке, туда, где были свои.
   Эрдеев был невысок ростом, и длинные ноги Корнеева волочились по земле.
   - Да ведь и тебя, Улмджи, тоже зацепило, - сказал старшина, заметив темное пятно на плече товарища.
   - Так, задело немножко... А ты молчи, тебе вредно. Саша Кузьмина ругаться будет.
   Трудно руководить боем, когда нет ни телефонов, ни радиостанций и приходится передавать приказания через связных. Но и в этих условиях Старчак четко направлял действия своего отряда.
   Бедрин, Мальшин и другие посыльные не раз докладывали капитану, что такой-то офицер убит и его заменил старшина.
   Старчак спрашивал:
   - Держатся?
   И неизменно слышал ответ:
   - Держатся, товарищ капитан. Капитан Старчак, узнав, что старшина Корнеев тяжело ранен, подбежал к нему и велел десантникам быстрей доставить его в медпункт, а оттуда на машине в Подольск, в госпиталь.
   Не успела Кузьмина перевязать Корнеева, как Демин принес еще одного раненого - Бажина. Видя, что девушка сбилась с ног, Демин сам сделал ему перевязку.
   - Ну, оставайтесь, а я побегу к ребятам, - сказал Демин Кузьминой, управившись с делом. - До свидания, товарищ военфельдшер!
   12
   Разведывательной группе младшего лейтенанта Наумова сопутствовала редкая удача. Наумов, Белов, Луз-гин и другие десантники, находясь в засаде у самой шоссейной дороги, подпустили вплотную два легковых штабных автомобиля, сопровождаемых бронемашинами. Из лимузинов вышли на дорогу поразмять затекшие ноги пять офицеров и генерал. Десантники открыли огонь из автоматов и бросили две связки гранат. Офицеры и генерал были убиты. С большим опозданием броневики открыли пулеметный огонь по кустам, откуда были брошены гранаты.
   Парашютисты скрылись в лесу и через полчаса были на Извере.
   - Об одном жалею, - говорил младший лейтенант, - портфели со штабными документами не захватили. Попробуй сунься, если пулеметы так и шпарят...
   Одна из групп была послана Старчаком западнее Извери, в поселок Мятлево, стоящий на Варшавском шоссе. Туда пробрались немецкие автоматчики, решившие отрезать советским десантникам путь к отходу.
   Неугомонный Демин вызвался пойти вместе с группой, которую тут же окрестили Мятлевской.
   Когда парашютисты - их было восемь - вошли в поселок, немцы, засевшие на колокольне, обстреляли их из автоматов. Десантники открыли ответный огонь, но так ничего и не смогли поделать: пули отскакивали от тяжелых колоколов.
   Группа разделилась на две части. Четверо, прячась за каменную ограду, побежали к церкви, остальные, взобравшись на крышу соседнего дома, завязали перестрелку с автоматчиками, отвлекая их внимание. Штурмовая группа взломала дверь и, ворвавшись на крутую винтовую лестницу, с боя беря каждую, ступеньку, устремилась вверх.
   Пули, чиркая по штукатурке, крошили известь, и она засыпала парашютистов. В воздухе стояла густая белая пыль. В горле у Демина першило.
   Надо было подниматься по косым, шатким ступеням.
   Двое парашютистов были ранены осколками гранаты, но не покинули товарищей:
   - Наверху перевязку сделаем...
   Теперь, когда десантники стреляли снизу, пули то и дело попадали в зевы колоколов, и медь глухо отзывалась на каждое попадание.
   - Ура! - закричал Демин, когда до последней площадки остался один лестничный марш.
   - Ура! - подхватили его товарищи.
   Через мгновение все было кончено. Демин и его друзья достигли верхней площадки. Немецкие автоматчики - их здесь было трое - были убиты. Один лежал в проеме стены, как бы еще прицеливаясь в парашютистов, засевших на крыше соседнего дома. Другой свесился головой со ступенек лестницы. Третий закрыл руками голову, будто защищался от удара...
   Демин дернул - не удержался - за веревку, привязанную к языку колокола.
   Бомм!.. Густой басовый звук поплыл над безлюдным Мятлевом, оповещая об успехе Демина и его друзей.
   - "Кольчугинский завод", - прочитал Демин слова, выгравированные вязью на кромке колокола. - Вот где земляка встретить пришлось. - Он еще раз дернул за веревку: пусть капитан Старчак услышит, что все в порядке.
   Десантники уже сбегали вниз, а над Мятлевом все еще стоял гул колокола, отлитого в Кольчугине.
   Когда колокола стихли, галки уселись на кресты, и их грай долго был слышен парашютистам.
   Небо заволокло тучами, стало темно, и по дороге, крышам, спинам забарабанил крупный дождь.
   Проклиная непогоду, Демин и его друзья возвращались в отряд. В одной деревне они зашли в дом, чтобы переждать ливень.
   Старчак, проезжая через деревню, услышал музыку. Она доносилась из раскрытого окна.
   Капитан вбежал на крыльцо и распахнул дверь, держа высоко над головой гранату.
   - Фу ты, черт! - выругался капитан, увидев Бедрина, Демина и Бурова, слушающих патефон.
   - Нашли время! - упрекнул их Старчак.
   - Мы недолго, - стал оправдываться Демин. - Жалко пружина лопнула: приходится пальцем вертеть диск... Хорошая музыка.
   - Марш отсюда!- приказал капитан. - И чтобы все как есть осталось.
   Он вспомнил чувство неловкости, какое испытал, зайдя в домик дорожного мастерами ему было досадно, что его люди хозяйничают в чужой избе.
   Словно уловив мысли капитана, Демин сказал глухо:
   - Все равно сюда немцы придут... Старчак посмотрел на него:
   - Значит, поэтому можно врываться в чужой дом? Демин поставил патефон на комод, Бедрин, щелкая шпингалетами, закрыл окна.
   - Вот так, - сказал капитан и вышел из дома. Успешно действовали все боевые группы. Несколько вражеских автомашин подорвалось на минах, и в течение всей ночи и следующего дня немцы не отваживались двигаться по шоссе.
   Не раз принимались они бомбить участок обороны.
   Двухкилевой самолет со свистом снижается почти до самой земли и, когда кажется, что ему уж не выйти из пике, круто берет вверх. Зияет глубокая яма след бомбы;
   - Редеют наши ряды, Андрей, - сказал возвратившемуся из Стрекалова Кабачевскому капитан Старчак. - Не знаю, как в тех группах, которые мы выслали на разведку и в тыл, а здесь, на шоссе, считая нас с тобой, осталось всего сорок четыре человека.
   - А было сколько?
   - Двести...
   На шестые сутки со стороны Медыни, с востока, на шоссе показались мотоциклы, бронемашины, грузовики с пехотой. Это шла на выручку старчаковцам моторизованная бригада, посланная командованием Западного фронта.
   13
   Борис Петров, раненный на Извере в руку, не захотел покинуть отряд Старчака, ехал в кузове грузовика вместе с Бедриным, Васильевым, Кузьминой, Буровым, Деминым, командиром отделения Артамоновым, Улмджи Эрдеевым, который тоже не пожелал лечь в Подольске в госпиталь. Капитан Старчак сидел в кабине и спал, прислонившись небритой щекой к плечу водителя.
   Когда на контрольно-пропускных пунктах, которые встречались тем чаще, чем ближе подъезжал автомобиль к Москве, требовали проездные документы, шофер доставал маршрутный лист и вполголоса объяснял что и как. Но напрасными были предосторожности заботливого водителя. Капитан спал так крепко, что до самой Москвы ничто не смогло бы разбудить его. Он проспал Верхние Котлы, Даниловскую площадь, не заметил, как доехали до Серпуховки, и только на Каменном мосту проснулся: зазнобило от резкого ветра.
   Столица, с частыми надолбами на дорогах, с забитыми окнами магазинов, суровая и строгая, и Петрову, и Кузьминой, видевшей Москву только в кино, и Старчаку, который не раз бывал здесь, - всем парашютистам показалась особенно дорогой и близкой.
   По приказанию капитана шофер поехал через Красную площадь, хотя ради этого пришлось сделать крюк. Старчак велел водителю ехать помедленнее, он глядел на площадь, на Кремлевскую стену, на Мавзолей... Все: и ровная брусчатка площади, и древний кирпич Кремлевской стены, и пологие крыши дворцов - все было покрыто краской, замаскировано. Но разве мог камуфляж скрыть от влюбленных в Красную площадь парашютистов ее неповторимые черты?
   Проезжая по одной из улиц, Старчак увидел нарядные витрины парфюмерного магазина, почему-то не прикрытые щитами.
   - Погоди малость, - сказал капитан водителю. Через минуту Старчак вышел из магазина, держа в руках две картонные коробки.
   - Это вам, - сказал он Кузьминой, - а это - моей Наталии Петровне,
   Кузьмина не удержалась и раскрыла коробку. Там, в обтянутом голубым атласом футляре, сверкали флаконы духов и одеколона, лежали в углублениях мыло и пудра.