Страница:
— Мисс Хилл, — сказал он, протянув ей великолепную гардению, — не будете ли вы так любезны… э-э-э… передать это Лидии?
Молодая женщина нерешительно взглянула на него и увидела в его изумрудных глазах столько тепла, что сердце ее бешено забилось. Хватка Магнуса стала еще сильнее и причиняла ей боль. Она смущенно кашлянула и потянулась за цветком. Алекс вложил гардению ей в руку, скользнув кончиками пальцев по ее ладони.
— Я… Ах, что же мне ей сказать? — спросила она дрожащим голосом.
Он улыбнулся, не сводя с нее глаз, демонстративно не замечая остальных.
— Скажите ей:
Прекрасна, непорочна и умна.
И добродетелью одарена.
Да! Для восторгов есть причины!
Сладостное желание обвилось вокруг ее сердца, точно усик вьющегося растения, и Лорен тихо вздохнула. Никто не умеет тронуть ее так глубоко, как Алекс, подумала она, сквозь слезы глядя на гардению. Она слышала, как гортанно зарычал Магнус, как сердито и угрожающе забормотал Итан. Она медленно подняла глаза на Алекса и вернула ему сердечную улыбку.
— Вы здесь непрошеный гость, Сазерленд! — Голос Магнуса прозвучал угрожающе тихо. — Садитесь на свою лошадь и уезжайте.
Алекс перевел взгляд на Магнуса и усмехнулся:
— Вроде бы вы еще не дали брачные обеты, а, Берген? Так что рано предъявлять права на владение этой усадьбой.
Вдруг Магнус отпустил Лорен, шагнул к Алексу и, подбоченясь, остановился рядом с ним. Он был выше Алекса на добрых два дюйма.
— Я сказал — уезжайте. Вы здесь непрошеный гость.
Алекс фыркнул и, переступив с ноги на ногу, не без удовольствия посмотрел на Магнуса.
— Выходит, в Баварии считается дурным тоном пожелать новобрачным счастья? Да, Берген? Вы, немцы, предпочитаете вежливость язычников?
— Язычников? — тихо переспросил Магнус.
— Прошу прощения. Есть слово на каком-нибудь языке, которое было бы ему понятно, Лорен?
Внезапно Магнус бросился на Алекса, пытаясь схватить его за горло. Однако Алекс, обладавший мгновенной реакцией, ловко уклонился от удара и фыркнул:
— Чтобы причинить мне вред, вам, черт побери, нужно иметь более быструю реакцию, друг мой. Но в Англии существуют другие способы улаживать разногласия, если разногласия вам так необходимы.
— Прекратите! — взволнованно крикнул Итан, в то время как Пол, торопливо доковыляв до них, просунул между ними свою трость. — Для этого нет никаких причин! Берген, Сазерленд приехал пожелать вам счастья. Вот и всё! Ваши добрые пожелания с благодарностью принимаются, Сазерленд. Но граф только что приехал из Портсмута, и, пожалуй, вам лучше зайти в другое время. Если не возражаете…
— Нет, — ответил Алекс, — не больше, чем всегда. — Он взглянул на Лорен, буквально окаменевшую от происходившей у нее на глазах сцены. — Всего хорошего, Лорен, — спокойно сказал он, глядя ей в глаза. Потом кивнул Полу, повернулся и, вскочив на Юпитера, умчался, окутанный облаком пыли.
Магнус посмотрел ему вслед, затем резко повернулся к Лорен; лицо его от ярости пошло пятнами.
— Что он здесь делает, черт побери? — спросил он по-немецки.
Лорен пожала плечами:
— Он же сказал. Приехал пожелать нам счастья. Извините, я должна передать этот цветок Лидии, пока он не завял.
И она быстро скрылась в доме. Пол хлопнул Магнуса по плечу, заметив, что герцог очень любезен.
Ужин прошел для Магнуса просто ужасно. Он не сводил глаз с Лорен, которая, глядя в тарелку, отбрасывала одну за другой лежащие там горошины. Пол был необыкновенно оживлен, непрестанно болтал о проклятом герцоге. А дядюшка вслух рассуждал о том, на что собирается потратить деньги, которые Магнус предоставил Роузвуду в качестве свадебного подарка. Магнус едва дождался конца этой чертовой трапезы, резко поднялся и заявил, что должен удалиться. В городок.
Он молча вышел. Лорен последовала за ним. Хорошо, что этот простак Руперт привел его лошадь; Магнус швырнул седельные сумки на спину кобыле и повернулся к Лорен. Она стояла, сжав руки за спиной и слегка покачиваясь. Свет, проникавший из дома, падал ей на лицо, делая его еще более обворожительным. Магнус решил из приличия остановиться в Пемберхите, а не в Роузвуде и сейчас, глядя на Лорен, пожалел об этом Возможно, ему удалось бы побывать в ее комнате и изгнать из головы мысли о недавнем непрошеном визитере. Он стоял, скрестив руки на груди, и гнев его с каждой минутой возрастал. В конце концов, он имеет право знать, что здесь делает герцог. Однако Лорен не стала ничего объяснять. Она даже не попыталась пригладить его взъерошенный плюмаж и очень сухо с ним простилась. А это, по его мнению, не самое благоприятное начало для вступающих в брак.
— У вас какой-то озабоченный вид, Лорен. О чем вы думаете? — спросил он наконец, уязвленный тем, как неожиданно грубо прозвучал его родной язык.
— Разве? Я не заметила. Прошу прощения, — сказала она и устремила взгляд на лужайку.
— Вы мне не ответили. О чем вы думаете? — снова спросил он, надеясь, что сейчас Лорен успокоит его, скажет, что все в порядке.
— Почему бы и нет! — мило отозвалась она, все еще глядя на лужайку.
— Он здесь давно? — неожиданно спросил Магнус. Лорен перестала покачиваться и глянула на него краешком глаза.
— Пол и дядя приехали вчера, — мягко ответила она.
Магнус невольно сжал кулаки.
— Я не спрашиваю о ваших родственниках. Я спрашиваю о нем.
Лорен прикусила губу.
— О герцоге, что ли?
— Что он здесь делает, черт побери?
— Ничего, Магнус, ничего особенного, — ответила Лорен, заронив в его сердце надежду. — Он приехал пожелать нам счастья.
Он понимал, что возражать бесполезно, и все-таки не сдержался:
— Мы с вами заключили соглашение. Вы обещали чтить меня.
Она удивилась:
— Я вас чту.
— Когда вы смотрите на него, ваши глаза становятся большими, как луна, вы краснеете, как девица, когда он вам улыбается, это не есть почтение ко мне!
Лорен прищурилась и вздернула подбородок.
— Я чту вас, Магнус. Я вас уважаю. И так будет до конца дней моих. Но только уважение, ничего больше, — спокойно произнесла она. — Таково наше соглашение.
У Магнуса перехватило дыхание. Да, таково соглашение, их проклятое соглашение. Охваченный яростью, он вскочил в седло и натянул поводья, чтобы кобыла не понесла от неожиданного толчка. Он почти с ненавистью посмотрел на Лорен. Но у нее был такой безмятежный вид, что на мгновение ему показалось, будто он неверно истолковал происходящее.
Впрочем, он знал, что истолковал его совершенно правильно. Он пришпорил кобылу и умчался в ночь. Лорен не о чем волноваться, с этим соглашением она сможет прожить всю жизнь, чего нельзя сказать о нем. Данное им обещание душило его.
Глава 23
Молодая женщина нерешительно взглянула на него и увидела в его изумрудных глазах столько тепла, что сердце ее бешено забилось. Хватка Магнуса стала еще сильнее и причиняла ей боль. Она смущенно кашлянула и потянулась за цветком. Алекс вложил гардению ей в руку, скользнув кончиками пальцев по ее ладони.
— Я… Ах, что же мне ей сказать? — спросила она дрожащим голосом.
Он улыбнулся, не сводя с нее глаз, демонстративно не замечая остальных.
— Скажите ей:
Прекрасна, непорочна и умна.
И добродетелью одарена.
Да! Для восторгов есть причины!
Сладостное желание обвилось вокруг ее сердца, точно усик вьющегося растения, и Лорен тихо вздохнула. Никто не умеет тронуть ее так глубоко, как Алекс, подумала она, сквозь слезы глядя на гардению. Она слышала, как гортанно зарычал Магнус, как сердито и угрожающе забормотал Итан. Она медленно подняла глаза на Алекса и вернула ему сердечную улыбку.
— Вы здесь непрошеный гость, Сазерленд! — Голос Магнуса прозвучал угрожающе тихо. — Садитесь на свою лошадь и уезжайте.
Алекс перевел взгляд на Магнуса и усмехнулся:
— Вроде бы вы еще не дали брачные обеты, а, Берген? Так что рано предъявлять права на владение этой усадьбой.
Вдруг Магнус отпустил Лорен, шагнул к Алексу и, подбоченясь, остановился рядом с ним. Он был выше Алекса на добрых два дюйма.
— Я сказал — уезжайте. Вы здесь непрошеный гость.
Алекс фыркнул и, переступив с ноги на ногу, не без удовольствия посмотрел на Магнуса.
— Выходит, в Баварии считается дурным тоном пожелать новобрачным счастья? Да, Берген? Вы, немцы, предпочитаете вежливость язычников?
— Язычников? — тихо переспросил Магнус.
— Прошу прощения. Есть слово на каком-нибудь языке, которое было бы ему понятно, Лорен?
Внезапно Магнус бросился на Алекса, пытаясь схватить его за горло. Однако Алекс, обладавший мгновенной реакцией, ловко уклонился от удара и фыркнул:
— Чтобы причинить мне вред, вам, черт побери, нужно иметь более быструю реакцию, друг мой. Но в Англии существуют другие способы улаживать разногласия, если разногласия вам так необходимы.
— Прекратите! — взволнованно крикнул Итан, в то время как Пол, торопливо доковыляв до них, просунул между ними свою трость. — Для этого нет никаких причин! Берген, Сазерленд приехал пожелать вам счастья. Вот и всё! Ваши добрые пожелания с благодарностью принимаются, Сазерленд. Но граф только что приехал из Портсмута, и, пожалуй, вам лучше зайти в другое время. Если не возражаете…
— Нет, — ответил Алекс, — не больше, чем всегда. — Он взглянул на Лорен, буквально окаменевшую от происходившей у нее на глазах сцены. — Всего хорошего, Лорен, — спокойно сказал он, глядя ей в глаза. Потом кивнул Полу, повернулся и, вскочив на Юпитера, умчался, окутанный облаком пыли.
Магнус посмотрел ему вслед, затем резко повернулся к Лорен; лицо его от ярости пошло пятнами.
— Что он здесь делает, черт побери? — спросил он по-немецки.
Лорен пожала плечами:
— Он же сказал. Приехал пожелать нам счастья. Извините, я должна передать этот цветок Лидии, пока он не завял.
И она быстро скрылась в доме. Пол хлопнул Магнуса по плечу, заметив, что герцог очень любезен.
Ужин прошел для Магнуса просто ужасно. Он не сводил глаз с Лорен, которая, глядя в тарелку, отбрасывала одну за другой лежащие там горошины. Пол был необыкновенно оживлен, непрестанно болтал о проклятом герцоге. А дядюшка вслух рассуждал о том, на что собирается потратить деньги, которые Магнус предоставил Роузвуду в качестве свадебного подарка. Магнус едва дождался конца этой чертовой трапезы, резко поднялся и заявил, что должен удалиться. В городок.
Он молча вышел. Лорен последовала за ним. Хорошо, что этот простак Руперт привел его лошадь; Магнус швырнул седельные сумки на спину кобыле и повернулся к Лорен. Она стояла, сжав руки за спиной и слегка покачиваясь. Свет, проникавший из дома, падал ей на лицо, делая его еще более обворожительным. Магнус решил из приличия остановиться в Пемберхите, а не в Роузвуде и сейчас, глядя на Лорен, пожалел об этом Возможно, ему удалось бы побывать в ее комнате и изгнать из головы мысли о недавнем непрошеном визитере. Он стоял, скрестив руки на груди, и гнев его с каждой минутой возрастал. В конце концов, он имеет право знать, что здесь делает герцог. Однако Лорен не стала ничего объяснять. Она даже не попыталась пригладить его взъерошенный плюмаж и очень сухо с ним простилась. А это, по его мнению, не самое благоприятное начало для вступающих в брак.
— У вас какой-то озабоченный вид, Лорен. О чем вы думаете? — спросил он наконец, уязвленный тем, как неожиданно грубо прозвучал его родной язык.
— Разве? Я не заметила. Прошу прощения, — сказала она и устремила взгляд на лужайку.
— Вы мне не ответили. О чем вы думаете? — снова спросил он, надеясь, что сейчас Лорен успокоит его, скажет, что все в порядке.
— Почему бы и нет! — мило отозвалась она, все еще глядя на лужайку.
— Он здесь давно? — неожиданно спросил Магнус. Лорен перестала покачиваться и глянула на него краешком глаза.
— Пол и дядя приехали вчера, — мягко ответила она.
Магнус невольно сжал кулаки.
— Я не спрашиваю о ваших родственниках. Я спрашиваю о нем.
Лорен прикусила губу.
— О герцоге, что ли?
— Что он здесь делает, черт побери?
— Ничего, Магнус, ничего особенного, — ответила Лорен, заронив в его сердце надежду. — Он приехал пожелать нам счастья.
Он понимал, что возражать бесполезно, и все-таки не сдержался:
— Мы с вами заключили соглашение. Вы обещали чтить меня.
Она удивилась:
— Я вас чту.
— Когда вы смотрите на него, ваши глаза становятся большими, как луна, вы краснеете, как девица, когда он вам улыбается, это не есть почтение ко мне!
Лорен прищурилась и вздернула подбородок.
— Я чту вас, Магнус. Я вас уважаю. И так будет до конца дней моих. Но только уважение, ничего больше, — спокойно произнесла она. — Таково наше соглашение.
У Магнуса перехватило дыхание. Да, таково соглашение, их проклятое соглашение. Охваченный яростью, он вскочил в седло и натянул поводья, чтобы кобыла не понесла от неожиданного толчка. Он почти с ненавистью посмотрел на Лорен. Но у нее был такой безмятежный вид, что на мгновение ему показалось, будто он неверно истолковал происходящее.
Впрочем, он знал, что истолковал его совершенно правильно. Он пришпорил кобылу и умчался в ночь. Лорен не о чем волноваться, с этим соглашением она сможет прожить всю жизнь, чего нельзя сказать о нем. Данное им обещание душило его.
Глава 23
Лорен решила просить у Магнуса прощения. Ведь он прав: она проявила к нему неуважение, чуть не упав в обморок, когда Алекс подарил ей гардению. Магнус вчера умчался, истерзанный и разъяренный, и отмщение настигло ее в виде непреодолимого чувства вины. Почти всю ночь она не сомкнула глаз, на рассвете разбудила Руперта и попросила запрячь в повозку одну из старых серых лошадок.
Надев выходное платье, она оставила миссис Питерман записку и отправилась в Пемберхит каяться перед своим женихом.
Густой утренний туман окутал землю. Последнее время она, похоже, утратила представление о том, что хорошо, а что плохо. Все перепуталось у нее в голове. И чувства, и мысли. Словно в калейдоскопе. Хватит с нее этой сумятицы, думала Лорен, пока серая бодро трусила по дороге. Она выбрала свою судьбу, подписала все необходимые документы и будет чтить их соглашение. Магнус — образец терпения, он очень добр по-своему и ничего не просит взамен, одно лишь уважение. И это она ему обещала. И выполнит свое обещание. Она подстегнула старушку серую.
Повозка с грохотом перебралась через мостик, это была половина пути от Роузвуда до Пемберхита. Внезапно что-то заскрежетало, и Лорен изо всех сил натянула поводья. Нетерпеливо вздохнув, она слезла на землю и, подбоченясь, оглядела свой старый экипаж. Осмотр ничего не дал; нужно было, чтобы провернулись колеса. Тогда она подошла к лошади и повела ее вперед. Скрежет повторился, и, оглянувшись, Лорен увидела, что переднее колесо не проворачивается.
— Только этого не хватало! — воскликнула Лорен, пнув колесо, и тут же схватилась за ногу, вздрогнув от боли. — Проклятие! — пробормотала молодая женщина, с ненавистью глядя на изумрудные, в тон платью, изящные туфельки.
Замечательно! В этих туфельках не пройти и десяти футов. Что же ей делать? Она в отчаянии взглянула на небо. Кажется, сгущаются тучи?
Очень скоро она поняла, что это ей не кажется — первые капли дождя ударили по руке. Она тяжело вздохнула и попыталась высвободить серую из упряжи. Руперт придумал какую-то странную сбрую, и Лорен не знала, как распрячь лошадь. Вскоре шляпка ее намокла.
Это было уже слишком. Дождь, разваливающаяся повозка, вообще все. Две последние недели были самыми бурными в ее жизни, и нервы сдали. Она не имела ни малейшего представления, что ей делать вообще, не говоря уже о лошади, запряженной в повозку какой-то самодельной упряжью. Господи, неужели в жизни все так сложно? И, не удержавшись, Лорен расплакалась, обняв старушку серую и уткнувшись ей в шею. Она так устала и так запуталась, что больше не могла думать о том, как ей быть дальше.
Сильные руки схватили ее за плечи и оттащили от лошади. Лорен вскрикнула.
— Что вы делаете? — спросил Алекс, грубо поворачивая ее лицом к себе.
Облегчение, крайняя степень усталости, разочарование во всей вселенной охватили Лорен, и она зарыдала еще отчаяннее.
— Господи, неужели вы ушиблись? — спросил он, оглядывая ее.
— Сломалось! — жалобно проговорила Лорен, беспомощно указывая на колесо.
Алекс взглянул на колесо, потом на лошадь и отпустил Лорен. Он попытался стронуть старушку серую с места, но переднее колесо не вертелось. Он подошел к повозке и, сев на корточки, заглянул под нее.
— Ах, вот в чем дело, — пробормотал он, быстро поднялся, подошел к серой и, к удивлению Лорен, легко распряг ее и отвел к купе деревьев. Все еще всхлипывая, Лорен смотрела, как он возвращается к повозке и поднимает оглобли, в которые была запряжена лошадь. Мощным рывком он толкнул повозку назад, расстопорил передние колеса и оттащил повозку с дороги. Потом вернулся к Лорен и взял ее за руку. Она сопротивлялась, а он тащил ее за собой и буквально швырнул на спину Юпитеру, после чего сам взлетел в седло позади нее.
— Почему вы не искали, где спрятаться? Меньше чем в ста ярдах отсюда есть заброшенный домик, — сказал он, указывая на группу деревьев.
Лорен посмотрела в указанном направлении. Ветхое сооружение было крыто соломенной крышей, которую она не заметила из-за деревьев и тумана. В этом домике она играла еще ребенком, но совсем забыла о нем. Для Лорен, пребывающей в крайне неустойчивом настроении, это оказалось последним ударом, и она, обмякнув, прижалась к Алексу, сотрясаясь от плача.
Ей показалось, что они двигаются, потом — что ее подняли. Едва ее ноги коснулись земли, она нетвердыми шагами направилась к полуразвалившейся лачуге; чтобы войти, ей пришлось пригнуться. В единственной комнате ничего не было, кроме нескольких охапок сена. Пол был земляной; прихотливая паутина затянула угол, очаг хранил остатки давно угасшего огня, и резко пахло скотиной.
Лорен зарыдала еще сильнее.
Спустя мгновение вошел Алекс, положил руку ей на талию и, подведя молодую женщину к охапке сена, усадил ее. Она плакала не переставая, он принес еще сена и расстелил вокруг, чтобы закрыть пол. Потом он сбросил пальто, стряхнул с него капли дождя и положил поверх сена. Затем повернулся к Лорен.
— Ах, мой милый ангел, утро у вас началось не очень-то хорошо, а? — спросил он, усмехнувшись уголком рта.
Лорен снова зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Он сел рядом с ней и положил ее голову себе на плечо.
— Ну, ну, все не так уж плохо, — бормотал он, утешая ее. — Что же заставило эти прекрасные сапфировые глаза проливать слезы в таком количестве? Интересно, не наступила ли старая Люси вам на ногу?
Какая чепуха! Она сокрушенно покачала головой и с трудом сдержала усмешку.
— Нет? Так, может, дядя Итан? На этот раз Лорен улыбнулась.
— Нет, — прошептала она.
— Хм-м. Может быть, мистер Голдуэйт презентовал вам букет увядших маргариток и выразил свое вечное восхищение?
Лорен фыркнула.
— Вряд ли. Все эти дни он раздражен до предела, — вздохнула она.
— Так что же, хотел бы я знать, заставило моего ангела так горько плакать? — в раздумье пробормотал он, уткнувшись губами в ее макушку.
— Все! — воскликнула она, сжав лацкан его сюртука. Алекс взял Лорен за подбородок и приподнял ее лицо.
— Все? — переспросил он и, наклонившись, поцеловал ее мокрую от слез щеку. — Это очень тяжелое бремя, — прошептал он, целуя вторую щеку. — Слишком тяжелое бремя для одного ангела. — Он нежно поцеловал ее в глаз. — Отдайте мне ваше бремя, милая, — прошептал он, целуя второй глаз. — Я с радостью понесу его как свое собственное. — И он поцеловал ее в переносицу.
Эти слова огнем пробегали по ее телу. Она закрыла глаза, и все ее добрые намерения вмиг улетучились. Ей так нужны были сейчас его утешения, отчаянно нужны. Ничто больше не имело значения. Ни дождь, превратившийся в ливень. Ни лошади, которые тихо ржали под деревьями. Ни Магнус, ни Пол, ни всякие там обязанности и необходимость держаться с достоинством.
Она ощутила его губы. Сначала на лбу, потом на виске.
— Позвольте мне взять все на себя, любимая, — вашу усталость к концу дня, вашу боль, когда мир смотрит косо на Леонарда. Позвольте мне нести ваши победы, ваши поражения, ваши сомнения, ваши страхи, ваше счастье, — тихо проговорил он.
Словно завороженная, она открыла глаза и коснулась его лица. Он припал к ее руке, поцеловал ладонь.
— Я понесу ваше здоровье, ваш юмор, вашу склонность к цитатам. Понесу вашу семью, ваших животных, ваши маленькие предприятия. Я всегда буду нести в сердце вас и ваших детей. Я понесу все — вам никогда не придется волноваться, страдать, в чем-то нуждаться. Только будьте рядом со мной, Лорен. — Голос его звучал все настойчивее. Изумрудные глаза сверкали. Слова его шли из самой глубины души.
Сердце ее, казалось, взлетело и парило в высоте, а она боялась, как бы оно не сорвалось вниз и не разбилось.
Он улыбнулся. Улыбка его обволокла ее сердце, наполняя его жизнью. Лорен обняла его шею рукой, привлекла к себе и поцеловала. Он приник губами к ее губам, и она ощутила уже знакомое ей возбуждение. Она хотела его, забыв обо всем на свете. Алекс целовал ее все настойчивее. Страсть унесла Лорен в заоблачные выси, и молодая женщина, уже познав однажды райское блаженство, жаждала вновь его испытать.
Они вместе упали на мягкое сено, которое Алекс предусмотрительно покрыл своим пальто. Капли дождя стучали по земле совсем рядом, в такт биению сердца Лорен. Алекс нетерпеливо расстегнул ей блузку, добрался до груди, обхватил губами сосок и стал его легонько покусывать. Лорен выгнулась навстречу ему, наслаждаясь этой жгучей лаской, и издала тихий стон. Алекс снял с Лорен юбку, отшвырнул в сторону, потом стал стягивать нижние юбки, и наконец рука его коснулась ее атласной кожи.
Он замер от охватившего его сладостного чувства. Потом снял сюртук и жилет, сорвал и отбросил шейный платок. Лорен стала расстегивать перламутровые пуговицы на его рубашке, в то время как его рука скользнула к ее пушистому бугорку.
— Вы должны быть рядом со мной, — прошептал он, раздев ее догола и наслаждаясь красотой ее тела. — Вы должны быть рядом со мной всегда. Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь? — Его изумрудные глаза излучали такое яркое сияние, что Лорен невольно зажмурилась. Алекс наклонился и поцеловал ее плоский живот. — Мой любимый маленький ангел. — И, помолчав, добавил: — Злой ангел.
Лорен вздохнула. Она словно плыла по волнам любви, вся пылая от страсти. Конечно, она должна быть рядом с Алексом. Он — единственный, кто ей нужен. Она жаждет его ласк. В этот момент Алекс пощекотал языком ее пупок, и Лорен едва не лишилась сознания, до того возбуждающей была эта ласка. Лорен ощутила томление внизу живота как раз в тот момент, когда Алекс, приподняв ее ногу, стал покрывать ее поцелуями, скользя губами все выше и выше, одной рукой лаская живот, второй — теребя сосок.
Наконец Алекс добрался до заветного холмика и пощекотал его языком. Лорен прерывисто задышала. Алекс положил ее ноги себе на плечи, а сам соскользнул вниз и стал ласкать языком ее лоно, доводя Лорен до исступления. Судороги пробегали по ее телу, она извивалась под ним, это было мучение, но Лорен хотела, чтобы оно никогда не кончалось. Происходившее было за гранью реальности, даже собственные стоны Лорен воспринимала как чьи-то чужие.
Алекс оторвался от нее на мгновение, чтобы сбросить с себя панталоны. Сердце его бешено колотилось, когда он смотрел на прекрасное создание, распростертое перед ним. На этот раз все совсем по-другому, думал он. Нежная улыбка тронула его губы. Эту женщину он любил всем сердцем.
— Боже мой, как же я вас люблю. Лорен, — прошептал он. Она смотрела на него своими широко раскрытыми сапфировыми глазами, ее густые ресницы трепетали.
— Алекс, — прошептала она.
Он наклонился, поцеловал ее, ощутив вкус прелестных губ. Потом взял за руку и сжал ее изящными пальчиками бархатный кончик своего мужского достоинства. Лорен почувствовала, чего он хочет, и рука ее пришла в движение.
— Да простит меня Господь, но я хочу тебя, — прошептала она.
Не в силах больше сдерживаться, Алекс вошел в нее, но к финалу не стремился, желая продлить наслаждение. Лорен двигалась в одном ритме с ним, и глаза ее все ярче и ярче разгорались от страсти.
Неожиданно Апекс перекатился на спину, не отпуская ее от себя. Теперь Лорен оказалась сверху, неистово лаская его. Их тела слились в совершенной гармонии, в едином страстном порыве. Охваченная восторгом, Лорен вдруг запрокинула голову, и волосы ее упали ему на ноги.
Они вместе пришли к финишу. Лорен, задыхаясь, упала на него, разметав волосы по его груди и лицу. Он ласково погладил ее по спине, пытаясь выровнять дыхание.
— О Боже, как я тебя люблю, — простонала она.
— Я тоже люблю тебя, дорогая, — прошептал он, нежно целуя ее.
Никогда еще на душе у Алекса не было так спокойно.
— Я самый счастливый человек на свете, — задумчиво произнес он. — Наверное, я сделал что-то очень хорошее в жизни, и это мне награда. Мне хотелось бы целый день держать тебя вот так в объятиях и снова и снова любить.
Лорен не похожа на других, думал Алекс. Она — необыкновенная и любви заслуживает необыкновенной. И он даст ей эту любовь. Сделает ее счастливой.
— Когда я думаю, сколько таких мгновений мы потеряли, то понимаю, что должен удвоить старания.
Лорен спрятала лицо у него на груди. Такое проявление скромности с ее стороны вызвало у него улыбку. Ведь это так естественно, когда они вместе.
— Мы больше не упустим ни одного мгновения, — заверил ее Алекс. — Нет силы, способной нас разлучить.
Только сейчас он почувствовал, что плечо мокро от ее слез, и внутри у него все сжалось.
— Лорен!
Она медленно подняла голову, глаза ее блестели.
— «Мы», «нас»… Не надо так говорить, — прошептала она.
— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил он; — Разумеется, «мы», «нас», как же еще? — Он даже попытался рассмеяться, пораженный нелепостью ее слов. Ведь только что они продемонстрировали друг другу силу своей любви. Он становится мнительным.
Он взглянул на Лорен. Казалось, ей сейчас станет дурно. Он более внимательно посмотрел на нее, ожидая, что она развеет его сомнения, скажет, что он не так ее понял. Ему это просто необходимо. Слезинка покатилась у нее по щеке.
— Что с тобой? — спросил он, уверенный в том, что не желает этого знать.
— Я… я знаю, что ты подумаешь, н-но я помолвлена, — прошептала она запинаясь.
— Что?!
Голова у него пошла кругом. Помолвка?! Не может она, ну не может говорить о какой-то помолвке после того, что произошло между ними сейчас!
— В пятницу. В пятницу мы с Магнусом обвенчаемся.
Он резко отодвинулся от нее. Немыслимо, невообразимо! Или ему все это приснилось? Возможно ли отвечать на его ласки с такой страстью, собираясь обвенчаться с другим? Может, она сумасшедшая? Или смеется над ним?
Он сел и, схватив ее за руки, привлек к себе.
— Что с вами, черт возьми? — закричал он. Лорен вся сжалась и закрыла глаза. — Посмотрите на меня! Вы не можете так поступить! — Она попыталась отвернуться, но он крепко ее держал. — Я не знаю, что за чушь у вас в голове, но после того, что только что между нами произошло, говорить о помолвке с другим?..
— Я… — Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Господи, помоги мне… от этого ведь ничего не меняется. Я заключила соглашение!
Ошеломленный Алекс оттолкнул ее, пытаясь найти хоть каплю здравого смысла в ее словах, но не находил.
Опершись локтями о колени, он медленно провел рукой по волосам, пытаясь овладеть собой.
— То, что произошло между нами сейчас, серьезно и честно. Это для вас что-нибудь значит?
Она уронила голову на грудь, волосы упали ей на лицо, и он не мог рассмотреть его выражения. Он в отчаянии потянулся к ней, но она отпрянула.
— Н-не надо. — Голос ее дрогнул.
— Лорен…
— Нет! Я ничего не соображаю, когда вы прикасаетесь ко мне, — ответила она раздраженно.
Уныние овладело им; он отчаянно думал, как ее переубедить.
— В тот… тот вечер, когда вы прислали мне стихи, — стихи, которые до сих пор звучат у меня в ушах, я понял, как много вы значите для меня, хотя я связан с другой. В точности как и вы, Лорен, в критический момент моей жизни я оказался связан с другой женщиной. Это безумие! И все же я не до конца осознавал, какое это безумие, пока вы не уехали! Я совершил самый трудный поступок из всех, которые мне когда-либо доводилось совершать, — последовал за вами, думая только об одном!
Лорен закрыла лицо руками.
— Я думал только о том, чтобы найти вас и обвенчаться. Мне просто необходимо было дать вам все, что в моих силах! Дать вам весь мир, черт побери, лишь бы вы были счастливы!
Лорен подавила рыдание.
— Я ведь люблю вас, Лорен! Люблю сильнее, чем это в человеческих силах. Люблю ваше остроумие и привычку приводить старые поговорки и цитировать английских поэтов. Люблю вашу преданность семье. Я люблю, — он задохнулся, — вашу готовность посвятить себя полностью этим сиротам и обращаться с каждым из них так, будто это ваши собственные дети.
Она содрогнулась от нового приступа рыданий.
— Сегодня я люблю вас больше, чем когда-либо, — торопливо продолжал он. — Я хочу жениться на вас, и мне наплевать, что подумают об этом другие. Для меня важно то, что вы такая, какая есть, — простодушная, красивая, самоотверженная. Вы меня понимаете? Мы любили друг друга, и я, черт побери, слышал ваше признание в любви! Я почувствовал его!
Она снова легла и расплакалась.
— Лорен, прошу вас, не нужно, — умолял он.
Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она медленно поднялась.
— Вы не понимаете. Я погубила вашу жизнь, — с отчаянием прошептала она и покачала головой, когда он попытался возразить. — Что бы вы ни делали, одним своим присутствием я буду вам мешать. Я не могу этого допустить, понимаете? Стране нужны такие люди, как вы, Алекс! Роузвуд не выживет без реформ, которые вы можете осуществить!
— Мне все равно! — воскликнул он. Она опять захлебнулась слезами.
— И… и я заключила соглашение, которое должна уважать, Я не могу так поступить с ним.
— Не можете так поступить с ним? — повторил Алекс недоверчиво; сердце его билось все сильнее и сильнее.
Он балансировал, точно на краю пропасти, на грани полного уныния, когда взгляд его вдруг упал на ее обнаженное тело; на ее светлой коже все еще горел отблеск ласк. Ему стало нехорошо — она разбила его сердце. Он посмотрел на следы слез на ее лице, на то, как трогательно она обхватила себя руками. Черт побери, как она хороша! И вдруг он почувствовал к ней ненависть. Эта женщина злоупотребила его любовью, и его охватила ярость, какой он прежде не испытывал. Он бросился на нее, повалил на спину.
— Алекс! — воскликнула она.
Но он схватил ее хрупкие руки и прижал к земле.
— Возможно, я был не очень убедителен, — с горечью пробормотал он, яростно целуя ее губы.
Но в следующее мгновение отодвинулся от нее. Даже сейчас он не остался равнодушным к этому маленькому злому ангелу, и оттого ярость его стала еще сильнее.
Внезапно он почувствовал отвращение к самому себе. За безумную любовь к ней. За то, что позволил превратить себя в раба. Он никогда не думал, что такое возможно, — что его поставят на колени и заставят молить о любви. Он даже испугался.
Разъяренный Алекс снова ее поцеловал. Она сопротивлялась, но он не отступал, и она покорилась, стала отвечать на его ласки — сначала грубые, они становились все нежнее. Лорен не отрывала полные слез глаза от его лица, когда он медленно овладевал ею.
— Ты чувствуешь? — шептал он. — Чувствуешь, как сильно я тебя люблю? Она кивнула:
— Чувствую. И я люблю тебя, Алекс. Люблю всем сердцем!
Он буквально впитывал в себя каждое ее слово, сердце его никак не хотело примириться с тем, что он ее теряет. И от сознания этого ласки его становились все неистовее, все исступленнее.
Надев выходное платье, она оставила миссис Питерман записку и отправилась в Пемберхит каяться перед своим женихом.
Густой утренний туман окутал землю. Последнее время она, похоже, утратила представление о том, что хорошо, а что плохо. Все перепуталось у нее в голове. И чувства, и мысли. Словно в калейдоскопе. Хватит с нее этой сумятицы, думала Лорен, пока серая бодро трусила по дороге. Она выбрала свою судьбу, подписала все необходимые документы и будет чтить их соглашение. Магнус — образец терпения, он очень добр по-своему и ничего не просит взамен, одно лишь уважение. И это она ему обещала. И выполнит свое обещание. Она подстегнула старушку серую.
Повозка с грохотом перебралась через мостик, это была половина пути от Роузвуда до Пемберхита. Внезапно что-то заскрежетало, и Лорен изо всех сил натянула поводья. Нетерпеливо вздохнув, она слезла на землю и, подбоченясь, оглядела свой старый экипаж. Осмотр ничего не дал; нужно было, чтобы провернулись колеса. Тогда она подошла к лошади и повела ее вперед. Скрежет повторился, и, оглянувшись, Лорен увидела, что переднее колесо не проворачивается.
— Только этого не хватало! — воскликнула Лорен, пнув колесо, и тут же схватилась за ногу, вздрогнув от боли. — Проклятие! — пробормотала молодая женщина, с ненавистью глядя на изумрудные, в тон платью, изящные туфельки.
Замечательно! В этих туфельках не пройти и десяти футов. Что же ей делать? Она в отчаянии взглянула на небо. Кажется, сгущаются тучи?
Очень скоро она поняла, что это ей не кажется — первые капли дождя ударили по руке. Она тяжело вздохнула и попыталась высвободить серую из упряжи. Руперт придумал какую-то странную сбрую, и Лорен не знала, как распрячь лошадь. Вскоре шляпка ее намокла.
Это было уже слишком. Дождь, разваливающаяся повозка, вообще все. Две последние недели были самыми бурными в ее жизни, и нервы сдали. Она не имела ни малейшего представления, что ей делать вообще, не говоря уже о лошади, запряженной в повозку какой-то самодельной упряжью. Господи, неужели в жизни все так сложно? И, не удержавшись, Лорен расплакалась, обняв старушку серую и уткнувшись ей в шею. Она так устала и так запуталась, что больше не могла думать о том, как ей быть дальше.
Сильные руки схватили ее за плечи и оттащили от лошади. Лорен вскрикнула.
— Что вы делаете? — спросил Алекс, грубо поворачивая ее лицом к себе.
Облегчение, крайняя степень усталости, разочарование во всей вселенной охватили Лорен, и она зарыдала еще отчаяннее.
— Господи, неужели вы ушиблись? — спросил он, оглядывая ее.
— Сломалось! — жалобно проговорила Лорен, беспомощно указывая на колесо.
Алекс взглянул на колесо, потом на лошадь и отпустил Лорен. Он попытался стронуть старушку серую с места, но переднее колесо не вертелось. Он подошел к повозке и, сев на корточки, заглянул под нее.
— Ах, вот в чем дело, — пробормотал он, быстро поднялся, подошел к серой и, к удивлению Лорен, легко распряг ее и отвел к купе деревьев. Все еще всхлипывая, Лорен смотрела, как он возвращается к повозке и поднимает оглобли, в которые была запряжена лошадь. Мощным рывком он толкнул повозку назад, расстопорил передние колеса и оттащил повозку с дороги. Потом вернулся к Лорен и взял ее за руку. Она сопротивлялась, а он тащил ее за собой и буквально швырнул на спину Юпитеру, после чего сам взлетел в седло позади нее.
— Почему вы не искали, где спрятаться? Меньше чем в ста ярдах отсюда есть заброшенный домик, — сказал он, указывая на группу деревьев.
Лорен посмотрела в указанном направлении. Ветхое сооружение было крыто соломенной крышей, которую она не заметила из-за деревьев и тумана. В этом домике она играла еще ребенком, но совсем забыла о нем. Для Лорен, пребывающей в крайне неустойчивом настроении, это оказалось последним ударом, и она, обмякнув, прижалась к Алексу, сотрясаясь от плача.
Ей показалось, что они двигаются, потом — что ее подняли. Едва ее ноги коснулись земли, она нетвердыми шагами направилась к полуразвалившейся лачуге; чтобы войти, ей пришлось пригнуться. В единственной комнате ничего не было, кроме нескольких охапок сена. Пол был земляной; прихотливая паутина затянула угол, очаг хранил остатки давно угасшего огня, и резко пахло скотиной.
Лорен зарыдала еще сильнее.
Спустя мгновение вошел Алекс, положил руку ей на талию и, подведя молодую женщину к охапке сена, усадил ее. Она плакала не переставая, он принес еще сена и расстелил вокруг, чтобы закрыть пол. Потом он сбросил пальто, стряхнул с него капли дождя и положил поверх сена. Затем повернулся к Лорен.
— Ах, мой милый ангел, утро у вас началось не очень-то хорошо, а? — спросил он, усмехнувшись уголком рта.
Лорен снова зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Он сел рядом с ней и положил ее голову себе на плечо.
— Ну, ну, все не так уж плохо, — бормотал он, утешая ее. — Что же заставило эти прекрасные сапфировые глаза проливать слезы в таком количестве? Интересно, не наступила ли старая Люси вам на ногу?
Какая чепуха! Она сокрушенно покачала головой и с трудом сдержала усмешку.
— Нет? Так, может, дядя Итан? На этот раз Лорен улыбнулась.
— Нет, — прошептала она.
— Хм-м. Может быть, мистер Голдуэйт презентовал вам букет увядших маргариток и выразил свое вечное восхищение?
Лорен фыркнула.
— Вряд ли. Все эти дни он раздражен до предела, — вздохнула она.
— Так что же, хотел бы я знать, заставило моего ангела так горько плакать? — в раздумье пробормотал он, уткнувшись губами в ее макушку.
— Все! — воскликнула она, сжав лацкан его сюртука. Алекс взял Лорен за подбородок и приподнял ее лицо.
— Все? — переспросил он и, наклонившись, поцеловал ее мокрую от слез щеку. — Это очень тяжелое бремя, — прошептал он, целуя вторую щеку. — Слишком тяжелое бремя для одного ангела. — Он нежно поцеловал ее в глаз. — Отдайте мне ваше бремя, милая, — прошептал он, целуя второй глаз. — Я с радостью понесу его как свое собственное. — И он поцеловал ее в переносицу.
Эти слова огнем пробегали по ее телу. Она закрыла глаза, и все ее добрые намерения вмиг улетучились. Ей так нужны были сейчас его утешения, отчаянно нужны. Ничто больше не имело значения. Ни дождь, превратившийся в ливень. Ни лошади, которые тихо ржали под деревьями. Ни Магнус, ни Пол, ни всякие там обязанности и необходимость держаться с достоинством.
Она ощутила его губы. Сначала на лбу, потом на виске.
— Позвольте мне взять все на себя, любимая, — вашу усталость к концу дня, вашу боль, когда мир смотрит косо на Леонарда. Позвольте мне нести ваши победы, ваши поражения, ваши сомнения, ваши страхи, ваше счастье, — тихо проговорил он.
Словно завороженная, она открыла глаза и коснулась его лица. Он припал к ее руке, поцеловал ладонь.
— Я понесу ваше здоровье, ваш юмор, вашу склонность к цитатам. Понесу вашу семью, ваших животных, ваши маленькие предприятия. Я всегда буду нести в сердце вас и ваших детей. Я понесу все — вам никогда не придется волноваться, страдать, в чем-то нуждаться. Только будьте рядом со мной, Лорен. — Голос его звучал все настойчивее. Изумрудные глаза сверкали. Слова его шли из самой глубины души.
Сердце ее, казалось, взлетело и парило в высоте, а она боялась, как бы оно не сорвалось вниз и не разбилось.
Он улыбнулся. Улыбка его обволокла ее сердце, наполняя его жизнью. Лорен обняла его шею рукой, привлекла к себе и поцеловала. Он приник губами к ее губам, и она ощутила уже знакомое ей возбуждение. Она хотела его, забыв обо всем на свете. Алекс целовал ее все настойчивее. Страсть унесла Лорен в заоблачные выси, и молодая женщина, уже познав однажды райское блаженство, жаждала вновь его испытать.
Они вместе упали на мягкое сено, которое Алекс предусмотрительно покрыл своим пальто. Капли дождя стучали по земле совсем рядом, в такт биению сердца Лорен. Алекс нетерпеливо расстегнул ей блузку, добрался до груди, обхватил губами сосок и стал его легонько покусывать. Лорен выгнулась навстречу ему, наслаждаясь этой жгучей лаской, и издала тихий стон. Алекс снял с Лорен юбку, отшвырнул в сторону, потом стал стягивать нижние юбки, и наконец рука его коснулась ее атласной кожи.
Он замер от охватившего его сладостного чувства. Потом снял сюртук и жилет, сорвал и отбросил шейный платок. Лорен стала расстегивать перламутровые пуговицы на его рубашке, в то время как его рука скользнула к ее пушистому бугорку.
— Вы должны быть рядом со мной, — прошептал он, раздев ее догола и наслаждаясь красотой ее тела. — Вы должны быть рядом со мной всегда. Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь? — Его изумрудные глаза излучали такое яркое сияние, что Лорен невольно зажмурилась. Алекс наклонился и поцеловал ее плоский живот. — Мой любимый маленький ангел. — И, помолчав, добавил: — Злой ангел.
Лорен вздохнула. Она словно плыла по волнам любви, вся пылая от страсти. Конечно, она должна быть рядом с Алексом. Он — единственный, кто ей нужен. Она жаждет его ласк. В этот момент Алекс пощекотал языком ее пупок, и Лорен едва не лишилась сознания, до того возбуждающей была эта ласка. Лорен ощутила томление внизу живота как раз в тот момент, когда Алекс, приподняв ее ногу, стал покрывать ее поцелуями, скользя губами все выше и выше, одной рукой лаская живот, второй — теребя сосок.
Наконец Алекс добрался до заветного холмика и пощекотал его языком. Лорен прерывисто задышала. Алекс положил ее ноги себе на плечи, а сам соскользнул вниз и стал ласкать языком ее лоно, доводя Лорен до исступления. Судороги пробегали по ее телу, она извивалась под ним, это было мучение, но Лорен хотела, чтобы оно никогда не кончалось. Происходившее было за гранью реальности, даже собственные стоны Лорен воспринимала как чьи-то чужие.
Алекс оторвался от нее на мгновение, чтобы сбросить с себя панталоны. Сердце его бешено колотилось, когда он смотрел на прекрасное создание, распростертое перед ним. На этот раз все совсем по-другому, думал он. Нежная улыбка тронула его губы. Эту женщину он любил всем сердцем.
— Боже мой, как же я вас люблю. Лорен, — прошептал он. Она смотрела на него своими широко раскрытыми сапфировыми глазами, ее густые ресницы трепетали.
— Алекс, — прошептала она.
Он наклонился, поцеловал ее, ощутив вкус прелестных губ. Потом взял за руку и сжал ее изящными пальчиками бархатный кончик своего мужского достоинства. Лорен почувствовала, чего он хочет, и рука ее пришла в движение.
— Да простит меня Господь, но я хочу тебя, — прошептала она.
Не в силах больше сдерживаться, Алекс вошел в нее, но к финалу не стремился, желая продлить наслаждение. Лорен двигалась в одном ритме с ним, и глаза ее все ярче и ярче разгорались от страсти.
Неожиданно Апекс перекатился на спину, не отпуская ее от себя. Теперь Лорен оказалась сверху, неистово лаская его. Их тела слились в совершенной гармонии, в едином страстном порыве. Охваченная восторгом, Лорен вдруг запрокинула голову, и волосы ее упали ему на ноги.
Они вместе пришли к финишу. Лорен, задыхаясь, упала на него, разметав волосы по его груди и лицу. Он ласково погладил ее по спине, пытаясь выровнять дыхание.
— О Боже, как я тебя люблю, — простонала она.
— Я тоже люблю тебя, дорогая, — прошептал он, нежно целуя ее.
Никогда еще на душе у Алекса не было так спокойно.
— Я самый счастливый человек на свете, — задумчиво произнес он. — Наверное, я сделал что-то очень хорошее в жизни, и это мне награда. Мне хотелось бы целый день держать тебя вот так в объятиях и снова и снова любить.
Лорен не похожа на других, думал Алекс. Она — необыкновенная и любви заслуживает необыкновенной. И он даст ей эту любовь. Сделает ее счастливой.
— Когда я думаю, сколько таких мгновений мы потеряли, то понимаю, что должен удвоить старания.
Лорен спрятала лицо у него на груди. Такое проявление скромности с ее стороны вызвало у него улыбку. Ведь это так естественно, когда они вместе.
— Мы больше не упустим ни одного мгновения, — заверил ее Алекс. — Нет силы, способной нас разлучить.
Только сейчас он почувствовал, что плечо мокро от ее слез, и внутри у него все сжалось.
— Лорен!
Она медленно подняла голову, глаза ее блестели.
— «Мы», «нас»… Не надо так говорить, — прошептала она.
— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил он; — Разумеется, «мы», «нас», как же еще? — Он даже попытался рассмеяться, пораженный нелепостью ее слов. Ведь только что они продемонстрировали друг другу силу своей любви. Он становится мнительным.
Он взглянул на Лорен. Казалось, ей сейчас станет дурно. Он более внимательно посмотрел на нее, ожидая, что она развеет его сомнения, скажет, что он не так ее понял. Ему это просто необходимо. Слезинка покатилась у нее по щеке.
— Что с тобой? — спросил он, уверенный в том, что не желает этого знать.
— Я… я знаю, что ты подумаешь, н-но я помолвлена, — прошептала она запинаясь.
— Что?!
Голова у него пошла кругом. Помолвка?! Не может она, ну не может говорить о какой-то помолвке после того, что произошло между ними сейчас!
— В пятницу. В пятницу мы с Магнусом обвенчаемся.
Он резко отодвинулся от нее. Немыслимо, невообразимо! Или ему все это приснилось? Возможно ли отвечать на его ласки с такой страстью, собираясь обвенчаться с другим? Может, она сумасшедшая? Или смеется над ним?
Он сел и, схватив ее за руки, привлек к себе.
— Что с вами, черт возьми? — закричал он. Лорен вся сжалась и закрыла глаза. — Посмотрите на меня! Вы не можете так поступить! — Она попыталась отвернуться, но он крепко ее держал. — Я не знаю, что за чушь у вас в голове, но после того, что только что между нами произошло, говорить о помолвке с другим?..
— Я… — Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Господи, помоги мне… от этого ведь ничего не меняется. Я заключила соглашение!
Ошеломленный Алекс оттолкнул ее, пытаясь найти хоть каплю здравого смысла в ее словах, но не находил.
Опершись локтями о колени, он медленно провел рукой по волосам, пытаясь овладеть собой.
— То, что произошло между нами сейчас, серьезно и честно. Это для вас что-нибудь значит?
Она уронила голову на грудь, волосы упали ей на лицо, и он не мог рассмотреть его выражения. Он в отчаянии потянулся к ней, но она отпрянула.
— Н-не надо. — Голос ее дрогнул.
— Лорен…
— Нет! Я ничего не соображаю, когда вы прикасаетесь ко мне, — ответила она раздраженно.
Уныние овладело им; он отчаянно думал, как ее переубедить.
— В тот… тот вечер, когда вы прислали мне стихи, — стихи, которые до сих пор звучат у меня в ушах, я понял, как много вы значите для меня, хотя я связан с другой. В точности как и вы, Лорен, в критический момент моей жизни я оказался связан с другой женщиной. Это безумие! И все же я не до конца осознавал, какое это безумие, пока вы не уехали! Я совершил самый трудный поступок из всех, которые мне когда-либо доводилось совершать, — последовал за вами, думая только об одном!
Лорен закрыла лицо руками.
— Я думал только о том, чтобы найти вас и обвенчаться. Мне просто необходимо было дать вам все, что в моих силах! Дать вам весь мир, черт побери, лишь бы вы были счастливы!
Лорен подавила рыдание.
— Я ведь люблю вас, Лорен! Люблю сильнее, чем это в человеческих силах. Люблю ваше остроумие и привычку приводить старые поговорки и цитировать английских поэтов. Люблю вашу преданность семье. Я люблю, — он задохнулся, — вашу готовность посвятить себя полностью этим сиротам и обращаться с каждым из них так, будто это ваши собственные дети.
Она содрогнулась от нового приступа рыданий.
— Сегодня я люблю вас больше, чем когда-либо, — торопливо продолжал он. — Я хочу жениться на вас, и мне наплевать, что подумают об этом другие. Для меня важно то, что вы такая, какая есть, — простодушная, красивая, самоотверженная. Вы меня понимаете? Мы любили друг друга, и я, черт побери, слышал ваше признание в любви! Я почувствовал его!
Она снова легла и расплакалась.
— Лорен, прошу вас, не нужно, — умолял он.
Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она медленно поднялась.
— Вы не понимаете. Я погубила вашу жизнь, — с отчаянием прошептала она и покачала головой, когда он попытался возразить. — Что бы вы ни делали, одним своим присутствием я буду вам мешать. Я не могу этого допустить, понимаете? Стране нужны такие люди, как вы, Алекс! Роузвуд не выживет без реформ, которые вы можете осуществить!
— Мне все равно! — воскликнул он. Она опять захлебнулась слезами.
— И… и я заключила соглашение, которое должна уважать, Я не могу так поступить с ним.
— Не можете так поступить с ним? — повторил Алекс недоверчиво; сердце его билось все сильнее и сильнее.
Он балансировал, точно на краю пропасти, на грани полного уныния, когда взгляд его вдруг упал на ее обнаженное тело; на ее светлой коже все еще горел отблеск ласк. Ему стало нехорошо — она разбила его сердце. Он посмотрел на следы слез на ее лице, на то, как трогательно она обхватила себя руками. Черт побери, как она хороша! И вдруг он почувствовал к ней ненависть. Эта женщина злоупотребила его любовью, и его охватила ярость, какой он прежде не испытывал. Он бросился на нее, повалил на спину.
— Алекс! — воскликнула она.
Но он схватил ее хрупкие руки и прижал к земле.
— Возможно, я был не очень убедителен, — с горечью пробормотал он, яростно целуя ее губы.
Но в следующее мгновение отодвинулся от нее. Даже сейчас он не остался равнодушным к этому маленькому злому ангелу, и оттого ярость его стала еще сильнее.
Внезапно он почувствовал отвращение к самому себе. За безумную любовь к ней. За то, что позволил превратить себя в раба. Он никогда не думал, что такое возможно, — что его поставят на колени и заставят молить о любви. Он даже испугался.
Разъяренный Алекс снова ее поцеловал. Она сопротивлялась, но он не отступал, и она покорилась, стала отвечать на его ласки — сначала грубые, они становились все нежнее. Лорен не отрывала полные слез глаза от его лица, когда он медленно овладевал ею.
— Ты чувствуешь? — шептал он. — Чувствуешь, как сильно я тебя люблю? Она кивнула:
— Чувствую. И я люблю тебя, Алекс. Люблю всем сердцем!
Он буквально впитывал в себя каждое ее слово, сердце его никак не хотело примириться с тем, что он ее теряет. И от сознания этого ласки его становились все неистовее, все исступленнее.