Страница:
- Идет!
Старые моряки, слышавшие разговор, отлично знали, что
уверенность капитана не имеет прочного основания, он спорил,
просто надеясь на случай, потому что нет кита, скорость и
повадки которого были бы так неожиданны, непредсказуемы и
капризны, как у круглоголового кита. Ни один самый опытный
китолов не мог бы предсказать наверняка, как он появится,
откуда и куда уйдет. Сегодня их покажется так много, что хватит
каждому судну из целой флотилии, а завтра уже не видно ни
одного. И никто не сумеет сказать, есть ли шанс встретить их
или они исчезли на весь остальной сезон, ушли в какую-нибудь
отдаленную часть океана.
Только капитан и его помощник успели заключить пари, как
вахтенный заметил стаю китов-убийц (killers). Это особый вид
кита. Его узнают по длинному треугольному наросту, который
матросы обыкновенно называют "стеньговым кливером". Жиру у
убийц не более, чем у finbacks, и китобои их равно презирают,
если под рукой есть настоящие киты.
"Летучее облако" прошло от них на расстоянии выстрела, но
ни у кого даже мысли не возникло выслать в море людей за такой
ничтожной добычей. Это было бы просто потерей времени.
Однако тут произошло нечто странное. Первоначально наше
появление напугало китов-убийц, но вместо того, чтобы
рассеяться в разных направлениях, стая тесно прильнула к нашему
судну. Этот феномен скоро объяснился, несколько голосов сразу
закричали:
- Кит!
Из самой середины стаи поднялся фонтан воды, выброшенный
огромным китом.
- Лодки в море! - скомандовал капитан.
Минутой раньше все были беспечны и безмятежны, теперь же
матросы бросились в шлюпки с ловкостью обезьян.
- ПУСТЫННЫЙ БЕРЕГ
Все приготовления были окончены в несколько минут, но для
экипажа было довольно и одного взгляда, чтобы увидеть, что
много шуму поднято из-за пустяков. Действительно, это был кит,
известный под названием muscle digger, или ripsack, или
"калифорнийский кит". Полагают, что его любимое местопребывание
- северные широты. Он считается также ничтожной добычей и
кажется настоящим пигмеем рядом со своими собратьями, например
полярными китами. Он походит на них общим сложением, но у него
нет той спинной выпуклости, которую неправильно называют
плавником. Это не более как жировой нарост, инертный и
неподвижный. Но форма этого нароста дает опытному китолову
ясные и определенные указания, к какому классу отнести
животное.
Наш кит не имел на спине того, что называют "стеньговым
кливером", но по размеру и форме нароста мог быть причислен к
виду muscle digger. Нам было известно, что жир у китов этой
породы низшего качества и ус его ни на что не годен, поэтому мы
очень удивились, когда капитан Дринкуотер приказал спустить
шлюпки на воду.
Из всех китообразных этот - один из самых опасных и
неуловимых. Однако на cей раз захватить его не представляло
большого труда, и вот почему. Пока мы спускали в море шлюпки,
кит несколько раз всплывал, чтобы запастись воздухом. Каждый
раз, когда он появлялся на поверхности, его шумное дыхание
меняло свой характер. Наконец, оно стало выражать бешенство и
крайний ужас. Даже самые неопытные из нас легко поняли причину
этого бешенства и ужаса - присутствие убийц. Они окружили его и
нападали со всех сторон, как стая волков в прерии на раненого
бизона.
Нам оставалось только, так сказать, сложить руки и
наблюдать, как убийцы делают за нас нашу работу. Они делали ее
добросовестно. Когда наши шлюпки приблизились к полю сражения,
удары хвоста muscle digger становились все слабее и все реже.
Было заметно, что конец его близок.
Вид наших шлюпок обратил в бегство убийц, и они
рассеялись, оставив свою жертву человеку.
Когда мы приблизились к киту, то увидели, что он еще жив и
не совсем истощен борьбой, и нам предстоит немало повозиться,
чтобы доставить его на судно. Два гарпуна, брошенных сильной
рукой, уже вонзились в его тело. Дальше все было как обычно:
резкий удар хвостом, погружение в воду, быстрое разматывание
каната. Весь экипаж с тревогой ждал минуты, когда чудовище
снова появится на поверхности. Убийцы слишком его измучили,
чтобы он мог ударом своего хвоста опрокинуть и потопить нас.
Когда он вздохнул, изо рта его показался фонтан, окрашенный в
красный цвет. Гарпунами он был ранен смертельно.
Но кит был еще жив, и следовало опасаться его конвульсий.
К счастью, наши офицеры, командовавшие лодками, хорошо знали
свое дело.
- Назад! - крикнули они в тот момент, когда гарпуны
вонзились в тело животного.
И вовремя. В предсмертной агонии кит хлестал хвостом
налево и направо. К счастью, мы были на достаточном расстоянии
от этих ударов и в безопасности могли наблюдать за ним. Когда
кит издох, наши лодки добуксировали его до судна.
- Ну, мистер Коффен, - торжествующе закричал наш капитан,
пока мы прикрепляли цепи к хвосту добычи, - не говорил ли я,
что мы еще до ночи загарпуним кита?
- Капитан, - ответил Лидж Коффен, бросая презрительный
взгляд на muscle digger, -если вы называете это китом, то вы
правы. Что касается меня, то я не считаю это животное
заслуживающим название кита и думаю, что оно не стоило наших
хлопот. От этой дряни не получить и трех тонн жиру.
- Отлично, - небрежно отозвался капитан, по-видимому очень
довольный собою.- Я сказал "кита", и это кит. Не знаю, выйдет
из него больше или меньше трех тонн, я знаю только одно: что я
выиграл бутылку шампанского и целый ящик сигар. Ха-ха-ха!
Он смеялся от всей души, в то время как Коффен строил
гримасы, считая себя одураченным.
Капитан продолжал тем же веселым тоном:
- А что, если мы распорядимся принести эту бутылку
шампанского и выпьем ее в честь первого кита, убитого в
полярном бассейне? Что касается сигар, то я могу подождать до
возвращения в Бедфорд.
- Согласен!
- Эй, бутылку шампанского за счет мистера Коффена!
Бутылка с серебряной головкой появилась тотчас. Полетела
пробка, вино было розлито по стаканам, и всех офицеров
"Летучего облака" пригласили отметить удачу. Капитан был в это
утро так доволен, что распорядился выдать экипажу двойную
порцию рому."Чтобы обмыть полярный бассейн," - так он заявил.
Едва осушили мы наши стаканы, как около судна появилось
целое стадо моржей. Каждый раз, показываясь на поверхности, эти
любопытные животные испускали какое-то горловое рычание. Я не
знаю ни одного звука, с которым мог бы сравнить это рычание.
Одна за другой появлялись их головы на поверхности, и скоро их
уже было не меньше пятидесяти, все они рычали, производя
невероятный шум. Через некоторое время моржи разделились на
несколько групп и окружили судно. У них был такой угрожающий
вид, словно они решились напасть на нас.
- А если нам напасть на них? - произнес мистер Рэнсом,
второй офицер. Это был молодой честолюбец, всегда готовый
кинуться в авантюру.
- Можно нам пойти? - спросил он капитана еще настойчивей.
- Конечно, раз вам так хочется, - весело ответил капитан,
предвкушая удовольствие.
Речь шла действительно только о развлечении, о
времяпрепровождении. Китоловы нападают на моржей исключительно
развлечения ради или, в крайнем случае, за неимением под рукой
другой добычи.
- Вперед! - шутливым тоном скомандовал капитан.- Вы не
найдете лучшего случая отличиться!
Мы сейчас же сели в шлюпки, еще стоявшие в море возле
кита, живо взялись за весла и направились прямо к самой большой
группе моржей. Поняв наше намерение, все остальные группы
присоединились к той, которой мы угрожали, теперь это была
целая армия. Мы ожидали, что они нырнут или обратятся в
бегство, они же храбро поджидали нас, подняв из воды морды и
прродолжая испускать гневное рычание. Их белые зубы резко
выделялись на черных мордах, что придавало им довольно
устрашающий вид.
Моржей нельзя считать ничтожными врагами, иногда они
становятся очень опасными противниками для людей, нападающих на
них в таких простых лодках, как наши.
- Загарпуньте-ка мне этого жирного, - сказал рулевому
мистер Рэнсом и указал на самого толстого в группе. Это был
старый самец.
Гарпун попал в бок толстому моржу и глубоко засел в нем.
Канат сильно рвануло, и мы изо всех сил принялись тащить его к
себе. Целый фонтан крови брызнул из раны. Морж нырнул, и сразу
же он и все остальные моржи исчезли, как по волшебству.
Через некоторое время мы вытащили раненого зверя на
поверхность. С грозным ревом он бросился на нас. Мы имели
прекрасную возможность убедиться, какими средствами защиты
обладает морж и как легко он может опрокинуть шлюпку. Известно,
что клыки у моржа направлены сверху вниз. Этим своего рода
крючком он зацепляется за борт лодки и повисает на нем всей
своей огромной тяжестью. Лодка переворачивается, и люди падают
в море.
Наш противник готовился к атаке. Он уже поднялся из воды и
выпрямился, чтобы зацепить своими крюками борт нашей лодки, но
мистер Рэнсом вонзил ему в горло широкое копье. Морж снова
исчез. Мы были уверены, что на этот раз он ранен смертельно,
зверь бился на туго натянутом канате. Но вот канат начал
всплывать, и мы решили, что морж мертв. Однако вытащив канат,
на конце его мы увидели лишь рукоятку с обломком копья, его
железный наконечник был сорван, когда раненое животное металось
в борьбе за жизнь. Самого моржа больше мы не видели.
Зато остальные звери были недалеко. Они высунули морды из
воды и грозно рычали. Мы выместили на них свою досаду и
загарпунили огромную самку. Кстати сказать, моряки называют
самку моржа "коровой". Это неточно. Раз самца они называют
обычно "конем", то самка должна быть "кобылицей".
Остальные шлюпки тоже участвовали в охоте и были удачливы
не более нас.
Я должен отметить здесь один драматический эпизод, который
произвел на меня и на других глубокое впечатление. Когда мы уже
готовились взять самку на буксир, вдруг совсем неожиданно
появился совсем маленький моржонок, еще сосунок. Он плавал
вокруг тела своей матери, испуская жалобные крики, словно блеял
ягненок у трупа овцы. Все присутствовавшие при этой сцене были
суровыми и закаленными моряками, но не один из них должен был
сделать усилие над собой, чтобы не прослезиться. Во всяком
случае, среди нас не нашлось никого, кому пришла бы в голову
мысль убить этого младенца.
Пока тело его матери оставалось на поверхности воды и мы
тащили его на канате к судну, детеныш следовал не отставая,
время от времени испуская горестные вопли, как покинутый
ребенок. Когда мы начали медленно втаскивать тело моржихи на
борт "Летучего облака", он инстинктивно пытался уцепиться за
него. Убийцы его матери, столпившись в узком проходе судна,
смортрели на него, и на лицах их отражалось страдание.
Некоторое время матросы оставались молчаливы и недвижимы, как
возле гроба, который сейчас будет опущен в могилу. Трудно
поверить, но я утверждаю, что видел, как некоторые из моих
товарищей плакали. Один бессердечный негодяй - таких среди нас
тоже было немало - позволил себе крикнуть:
- Убейте его и тащите на борт!
Этот жестокий крик произвел впечатление разорвавшейся
бомбы. И все-таки бедного моржонка пришлось убить. Так приказал
капитан. Приказ был отдан не из жестокости, а из сострадания.
Лишенный матери, бедный сирота непременно погиб бы смертью
более медленной и мучительной.
Уже несколько недель мы плавали в полярном бассейне без
всякой удачи, все наши поиски были тщетны. Мы были сильно
разочарованы, да и сам капитан Дринкуотер, казалось, был
озадачен. Мы пришли сюда в убеждении, что здесь масса
круглоголовых китов, но за все время встретили всего двух или
трех. Возможно, их слишком много истребили в предшествующий
сезон. О полярном бассейне говорили уже много лет, и туда
ходили китоловные суда из всех стран света. В этом году наплыв
охотников был так велик, что ни один кит не мог показаться на
поверхности без того, чтобы за ним сейчас же не пустилось бы в
погоню ближайшее судно. Преследуемые во всех уголках полярного
бассейна, киты стали трусливы и осторожны.
Мы уже приходили в отчаяние. Возвращаться без груза или с
половиной его было позорно: китолов готов на все, чтобы
избежать этого.
Уже несколько дней мы плавали в окрестностях
Северовосточного мыса, и Рэнсом, этот, как я уже говорил,
молодой честолюбец, обратился к капитану со следующим вопросом:
- Не считаете ли вы, капитан, что мы могли бы пройтись на
шлюпках вдоль берега и поискать удачи?
- Почему бы и нет, - задумчиво произнес капитан, бросая
внимательный взгляд на берег. - Но разве вы видите возможность
приблизиться к земле? Среди этих льдов нет никакого прохода...
Льды, о которых он говорил, простирались насколько хватало
глаз. Они тянулись параллельно берегу, а между ними и землей
была чистая вода. Этот ледяной пояс, называемый "ожерельем",
состоял из небольших льдин, и такое судно, как "Летучее
облако",могло рискнуть пробраться через него. Но капитан
Дринкуотер решился бы на это, только если бы знал наверняка,
что по ту сторону есть киты, а в этом он не был уверен.
Подзорная труба переходила из рук в руки, и никто не замечал на
поверхности ни одного фонтана. Общее мнение было таково, что
пытаться преодолеть "ожерелье" - значит просто терять время.
Только один мистер Рэнсом придерживался противоположного
мнения.
- Между льдом и сушей, с упорством настаивал он, -
прекрасная водная поверхность, и море там настолько глубоко,
что я полагаю, самые крупные киты чувствуют там себя совершенно
свободно. Тем более, что я заметил во льдах несколько разрывов.
В такую погоду, как сегодня, шлюпка свободно, без малейшей
опасности, пройдет через них.
И действительно, на море царила такая тишина, что едва
можно было заметить легкую зыбь.
- Отлично, - весело сказал капитан. - Вперед! Если вы
рассчитываете найти там кита, ищите его. Отчего не попытать
счастья?
Итак, три шлюпки были спущены в море под командованием трех
офицеров. Капитан остался на борту.
Мы легко прошли через льды. Но если бы поднялся сильный
ветер или посвежел бриз, этот переход был бы тяжел и опасен.
Когда льдина оказывалась слишком близко, достаточно было удара
багром, чтобы оттолкнуть ее. Кроме того, то здесь, то там в
массе льда были промоины и разрывы. Один из таких каналов был
сквозным, и мы совершили свой переход, почти не останавливаясь.
Очутившись на свободной воде, шлюпки разошлись в разные
стороны в поисках кита. Если бы хоть один был где-то здесь, мы
бы тотчас его заметили. Море было гладко и тихо, словно пруд в
саду.
До самого полудня мы гребли вдоль берега, не замечая
ничего похожего на кита, за исключением finback. Но такая
добыча не стоила удара гарпуна. К тому же они были так пугливы
и недоверчивы, что не подпускали к себе на выстрел.
- Можно сказать, что китов здесь нет, - с обескураженным
видом произнес мистер Рэнсом. - Сойдем на сушу и пообедаем.
Мы сошли на берег. Крепко пришвартовав нашу шлюпку, мы
отправились искать сухое местечко, потому что почва была сырая
и болотистая. Отыскав его, поспешили приступить к нашему обеду.
Он состоял из морских галет и соленого мяса, шутливо
называемого "красным деревом" - за цвет и жесткость. Так как мы
благоразумно отварили его заранее, то сейчас могли не разводить
огня.
Местом нашего пира было подножие небольшой горки, или
холмика. Когда мы кончили свой скромный обед, у мистера Рэнсома
появилось желание взобраться на вершину этого холма, и он взял
меня с собою.
Хотя склон холма был довольно пологий, восхождение
оказалось нелегким: поверхность, сырая и скользкая, была
покрыта тощими мшистыми кочками, разбросанными, как островки,
между ними чернели лужи, в которые мы боялись оступиться. Мы
прыгали с кочки на кочку, стараясь не задерживаться на одном
месте, потому что ноздреватые кочки не давали надежной опоры,
при малейшем давлении на них выступала вода. Белые пятна талого
снега придавали пейзажу холодный и унылый вид. Даже в самое
лучшее время года эта сторона не имела ничего, что радовало бы
взор. Наши впечатления были так же грустны, как, должно быть,
невеселы были впечатления французов, когда они отступали из
России.
Прыгая с кочки на кочку, мистер Рэнсом довел меня до
вершины холма. Я говорю "довел", потому что я буквально шел по
его следам, заметив у него особенный талант выбирать самые
крупные кочки. В ту минуту, когда мы достигли вершины, он вдруг
остановился и сделал мне знак не двигаться.
- Тише! - прошептал он. - Подойдите ко мне и посмотрите.
Это стоит того.
Я повиновался и тихонько подошел. Оказывается, то, что мы
приняли за вершину холма, было хребтом скалы, высоко
поднимающейся над морем. Как раз напротив нашей скалы
возвышалась другая, совершенно такая же. Эти скалы отделял друг
от друга узкий пролив, соединяющий море с небольшой бухтой,
окруженной со всех сторон утесами.
Но не на это хотел обратить мое внимание Рэнсом. Маленькую
бухту заполнял собою кит - огромный, круглоголовый, могущий
дать, и это было видно по первому взгляду, до восьмидесяти тонн
жиру. Он расположился у самого устья канала, выставив из воды
свою спину, как будто ему было поручено охранять вход в бухту.
Так как вода была совершенно спокойна и до такой степени
прозрачна, что можно было разглядеть камни и раковины на дне,
то мы могли и кита видеть так же ясно, словно в аквариуме.
Это был самец примерно лет ста, если судить по белым
пятнам около отверстий его дыхал. С нашего места мы видели, как
его дыхала то закрывались, то открывались, - китоловы называют
это "миганием". Такое любопытное зрелище доводится наблюдать не
часто.
- Вот чего я никогда не видел, - сказал мне мистер Рэнсом,
пока мы любовались "подмигивающим" китом. - И вообще я никогда
не видел живого кита так близко, хотя занимаюсь этим ремеслом с
самого раннего детства. Взгляните, как этот старый самец
нежится! У него вид счастливее, чем у короля!
Ей-богу, он и вправду выглядел счастливее короля. Не могу
выразить, какое странное впечатление произвело на меня это
замечательное чудовище, которое я мог рассматривать, как
простую форель или красную рыбу в садке. Через правильные
промежутки времени кит вздыхал меддленным и глубоким вздохом,
выпуская воздух через дыхала. Иногда, словно играя, он легонько
ударял по воде своим огромным хвостом, и вода шумела и
пенилась, как за винтовым пароходом.
Мы долго наблюдали за ним. Как истые китоловы, мы не могли
насытиться этим зрелищем. Но тут покой старого самца был резко
нарушен.
В скале напротив была расщелина, наполненная льдом, -
получился глетчер в миниатюре. Несмотря на то, что на земле
кое-где еще лежал снег, солнце грело сильно. Под его жаркими
лучами край глетчера неожиданно оторвался и упал в тихие воды
бухты. Раздался шум, похожий на удар грома, и вода сильно
взволновалась. Широкие круги пошли в том месте, куда упала
ледяная глыба, и, расширяясь все больше и больше, исчезали у
берегов. Кит тотчас же нырнул. Но вместо того, чтобы нырнуть
вниз, вертикально, как обычно ныряют киты, он нырнул боком, не
подняв своего хвоста над поверхностью воды. Из этого мы
заключили, что бухточка недостаточно глубока.
Несмотря на захватывающее зрелище, мистер Рэнсом не забыл
своих обязанностей по отношению к "Летучему облаку" и его
команде.
Лишь только кит нырнул, мы вернулись на свой бивак,
спустившись с холма гораздо скорее, чем поднялись на него.
- В лодку! - крикнул он еще издали нашим товарищам. -
Скорей забирайте все!
Так как собрать вещи было недолго, то мы уже через
несколько минут были в лодке, на своих местах и с веслами в
руках.
Мы очень старались действовать бесшумно, но несмотря на
все предосторожности, когда мы достигли входа в бухту, то не
нашли кита: он уже скрылся. Целый час мы наблюдали и за бухтой,
и за морем, но не заметили ни одного фонтана на море, ни даже
легкого волнения на его поверхности. Ледяная глыба медленно
отплывала от скалы, вода в бухте становилась такой же
спокойной, как до ее падения. Но где же левиафан?
Этот вопрос, на который никто не мог ответить, был
истинной головоломкой для большинства из нас, особенно молодых.
Но только не для нашего рулевого, старого морского волка, и
мистера Рэнсома, опытного китолова, несмотря на его молодость.
Когда наше терепение истощилось, рулевой сказал:
- Кит пошел на дно и там и остается. И, - добавил он с
выражением отчаяния, - неизвестно даже, сколько времени он
может там оставаться, если предположить, что это действительно
круглоголовый. Вы уверены, что это круглоголовый?
Молодой офицер был до крайности недоволен этим вопросом,
ставящим под сомнение его профессиональные познания.
- Уверен ли я, что меня зовут Рэнсомом? - резко ответил
он. - Конечно, это был круглоголовый.
- Прошу прощения, сударь, - произнес рулевой, видя, что
допустил неловкость. - Я не знал, что вы видели животное так
близко. Но раз это круглоголовый, то невозможно определить,
сколько еще времени он останется под водою. Они сидят на дне,
как крабы.
- В путь! - скомандовал мистер Рэнсом, досада которого
еще, по-видимому, не улеглась. - Бесполезно терять здесь время.
Поглядим, что сталось с другими лодками, и вернемся на судно.
Мы выплыли в открытое море и вскоре соединились с
остальными. Мистер Коффен, как старший, подал нам сигнал идти
за ним.
Мистер Рэнсом был все еще удручен нашей неудачей, тем
более, что он сам настаивал на этой несчастной экспедиции.
Может быть, он находил некоторое утешение в сознании, что и две
другие шлюпки потерпели позорное фиаско. Могу сказать даже,
более позорное. В конце концов, мы хотя бы видели настоящего
кита, а они встретили только одного finback и, конечно, не
стали его преследовать.
Как бы то ни было, выражение лица Лиджа Коффена было
мрачно и озабоченно. Мы это заметили тотчас же, как встретились
с нашими товарищами. Обычно ему было несвойственно печалиться
или досадовать в случае неудачи. В чем же причина его
озабоченности?
Мы очень скоро узнали это. Небо покрылось тучами, ветер
стал крепнуть, сильный бриз подул с берега, и на море, до сих
пор спокойном, показались небольшие волны.
Мы ясно видели в открытом море "Летучее облако", но были
отделены от него ледяным поясом шириною в две мили. Если бы
ветер перешел в ураган или даже значительно усилился, нам было
бы очень трудно преодолеть проходы.
Чтобы вполне закончить картину грозящего бедствия, надо
отметить, что был уже поздний час. Солнце стояло низко, и что
еще более затрудняло наше положение, так это туман,
поднимающийся надо льдами и над морем. Пока это был довольно
легкий туман, но по некоторым признакам можно было ожидать, что
скоро он сгустится, он уже и начал сгущаться с подветренной
стороны.
Когда все три шлюпки плыли уже вместе, мистер Коффен
произнес зловеще и торжественно:
- Вот туман, не предвещающий ничего доброго. Мы еще видим
"Летучее облако", но если туман начнет сгущаться с этой
стороны, мы его больше не увидим.
Внимательно изучив направление ветра, он обернулся к нам и
проговорил чуть спокойнее:
- Ну, если мы рассчитываем ночевать сегодня на борту
"Летучего облака", надо поспешить. Налечь на весла! Вперед!
Все шлюпки слышали команду, и мы двинулись прямо по
направлению к льдам. Но шлюпка старшего офицера шла быстрее
остальных и уже проходила ледяное поле, тогда как остальные еще
не дошли до него.
Мы заметили, что вид льдов переменился. Оторванные глыбы,
гонимые ветром, бились по воле волн, сталкивались и разбивались
одна о другую. Даже те, кто не был знаком с особенностями
арктических плаваний, и те поняли грозящую опасность. Но мы
ничего не могли поделать. Оставалось только идти вперед.
Обе лодки последовали по каналу за первой, стараясь
держаться по возможности ближе к ней. Наша была второй, за нею,
на расстоянии весла, следовала третья, под командой офицера
Гровера. Три или четыре кабельтова мы шли довольно спокойно. Но
глыбы льда, оторванные ветром от берега, загромоздили все
свободное пространство: помимо ветра, очевидно, их несло еще
подводное течение, и притом очень быстро. Мы могли это
заключить по тому, как изменялось по отношению к нам положение
"Летучего облака".
Сперва судно было прямо перед нами, потом оно оказалось с
бакборта и продолжало удаляться в том же направлении, или,
вернее сказать, мы удалялись от него а противоположную сторону.
- Что вы об этом думаете? - спросил мистер Рэнсом,
обращаясь к Гроверу.
- Я думаю, наше положение скверно.
Этот ответ заставил нас встревожиться.
- Я это хорошо вижу и сам, - заметил мистер Рэнсом. - Но
что мы могли бы предпринять?
- Самое лучшее - поторопиться выйти из этих льдов.
- То есть развернуться и направиться к берегу? Мы ведь
прошли едва половину ледяного поля.
"Летучее облако" еще виднелось, но уже казалось призраком
в сгущающемся тумане, а лодка Лиджа Коффена - точкой. Она
подошла к концу ледяного пространства, и, по-видимому, ей
удалось выбраться на простор.
Нас же глыбы теснили все больше и больше, а идти
предстояло не меньше мили. Наконец, канал стал настолько узок,
что мы с трудом действовали веслами, льдины с глухим стуком
ударялись о борта лодки.
Скоро положение стало так опасно, что оба офицера, каждый
Старые моряки, слышавшие разговор, отлично знали, что
уверенность капитана не имеет прочного основания, он спорил,
просто надеясь на случай, потому что нет кита, скорость и
повадки которого были бы так неожиданны, непредсказуемы и
капризны, как у круглоголового кита. Ни один самый опытный
китолов не мог бы предсказать наверняка, как он появится,
откуда и куда уйдет. Сегодня их покажется так много, что хватит
каждому судну из целой флотилии, а завтра уже не видно ни
одного. И никто не сумеет сказать, есть ли шанс встретить их
или они исчезли на весь остальной сезон, ушли в какую-нибудь
отдаленную часть океана.
Только капитан и его помощник успели заключить пари, как
вахтенный заметил стаю китов-убийц (killers). Это особый вид
кита. Его узнают по длинному треугольному наросту, который
матросы обыкновенно называют "стеньговым кливером". Жиру у
убийц не более, чем у finbacks, и китобои их равно презирают,
если под рукой есть настоящие киты.
"Летучее облако" прошло от них на расстоянии выстрела, но
ни у кого даже мысли не возникло выслать в море людей за такой
ничтожной добычей. Это было бы просто потерей времени.
Однако тут произошло нечто странное. Первоначально наше
появление напугало китов-убийц, но вместо того, чтобы
рассеяться в разных направлениях, стая тесно прильнула к нашему
судну. Этот феномен скоро объяснился, несколько голосов сразу
закричали:
- Кит!
Из самой середины стаи поднялся фонтан воды, выброшенный
огромным китом.
- Лодки в море! - скомандовал капитан.
Минутой раньше все были беспечны и безмятежны, теперь же
матросы бросились в шлюпки с ловкостью обезьян.
- ПУСТЫННЫЙ БЕРЕГ
Все приготовления были окончены в несколько минут, но для
экипажа было довольно и одного взгляда, чтобы увидеть, что
много шуму поднято из-за пустяков. Действительно, это был кит,
известный под названием muscle digger, или ripsack, или
"калифорнийский кит". Полагают, что его любимое местопребывание
- северные широты. Он считается также ничтожной добычей и
кажется настоящим пигмеем рядом со своими собратьями, например
полярными китами. Он походит на них общим сложением, но у него
нет той спинной выпуклости, которую неправильно называют
плавником. Это не более как жировой нарост, инертный и
неподвижный. Но форма этого нароста дает опытному китолову
ясные и определенные указания, к какому классу отнести
животное.
Наш кит не имел на спине того, что называют "стеньговым
кливером", но по размеру и форме нароста мог быть причислен к
виду muscle digger. Нам было известно, что жир у китов этой
породы низшего качества и ус его ни на что не годен, поэтому мы
очень удивились, когда капитан Дринкуотер приказал спустить
шлюпки на воду.
Из всех китообразных этот - один из самых опасных и
неуловимых. Однако на cей раз захватить его не представляло
большого труда, и вот почему. Пока мы спускали в море шлюпки,
кит несколько раз всплывал, чтобы запастись воздухом. Каждый
раз, когда он появлялся на поверхности, его шумное дыхание
меняло свой характер. Наконец, оно стало выражать бешенство и
крайний ужас. Даже самые неопытные из нас легко поняли причину
этого бешенства и ужаса - присутствие убийц. Они окружили его и
нападали со всех сторон, как стая волков в прерии на раненого
бизона.
Нам оставалось только, так сказать, сложить руки и
наблюдать, как убийцы делают за нас нашу работу. Они делали ее
добросовестно. Когда наши шлюпки приблизились к полю сражения,
удары хвоста muscle digger становились все слабее и все реже.
Было заметно, что конец его близок.
Вид наших шлюпок обратил в бегство убийц, и они
рассеялись, оставив свою жертву человеку.
Когда мы приблизились к киту, то увидели, что он еще жив и
не совсем истощен борьбой, и нам предстоит немало повозиться,
чтобы доставить его на судно. Два гарпуна, брошенных сильной
рукой, уже вонзились в его тело. Дальше все было как обычно:
резкий удар хвостом, погружение в воду, быстрое разматывание
каната. Весь экипаж с тревогой ждал минуты, когда чудовище
снова появится на поверхности. Убийцы слишком его измучили,
чтобы он мог ударом своего хвоста опрокинуть и потопить нас.
Когда он вздохнул, изо рта его показался фонтан, окрашенный в
красный цвет. Гарпунами он был ранен смертельно.
Но кит был еще жив, и следовало опасаться его конвульсий.
К счастью, наши офицеры, командовавшие лодками, хорошо знали
свое дело.
- Назад! - крикнули они в тот момент, когда гарпуны
вонзились в тело животного.
И вовремя. В предсмертной агонии кит хлестал хвостом
налево и направо. К счастью, мы были на достаточном расстоянии
от этих ударов и в безопасности могли наблюдать за ним. Когда
кит издох, наши лодки добуксировали его до судна.
- Ну, мистер Коффен, - торжествующе закричал наш капитан,
пока мы прикрепляли цепи к хвосту добычи, - не говорил ли я,
что мы еще до ночи загарпуним кита?
- Капитан, - ответил Лидж Коффен, бросая презрительный
взгляд на muscle digger, -если вы называете это китом, то вы
правы. Что касается меня, то я не считаю это животное
заслуживающим название кита и думаю, что оно не стоило наших
хлопот. От этой дряни не получить и трех тонн жиру.
- Отлично, - небрежно отозвался капитан, по-видимому очень
довольный собою.- Я сказал "кита", и это кит. Не знаю, выйдет
из него больше или меньше трех тонн, я знаю только одно: что я
выиграл бутылку шампанского и целый ящик сигар. Ха-ха-ха!
Он смеялся от всей души, в то время как Коффен строил
гримасы, считая себя одураченным.
Капитан продолжал тем же веселым тоном:
- А что, если мы распорядимся принести эту бутылку
шампанского и выпьем ее в честь первого кита, убитого в
полярном бассейне? Что касается сигар, то я могу подождать до
возвращения в Бедфорд.
- Согласен!
- Эй, бутылку шампанского за счет мистера Коффена!
Бутылка с серебряной головкой появилась тотчас. Полетела
пробка, вино было розлито по стаканам, и всех офицеров
"Летучего облака" пригласили отметить удачу. Капитан был в это
утро так доволен, что распорядился выдать экипажу двойную
порцию рому."Чтобы обмыть полярный бассейн," - так он заявил.
Едва осушили мы наши стаканы, как около судна появилось
целое стадо моржей. Каждый раз, показываясь на поверхности, эти
любопытные животные испускали какое-то горловое рычание. Я не
знаю ни одного звука, с которым мог бы сравнить это рычание.
Одна за другой появлялись их головы на поверхности, и скоро их
уже было не меньше пятидесяти, все они рычали, производя
невероятный шум. Через некоторое время моржи разделились на
несколько групп и окружили судно. У них был такой угрожающий
вид, словно они решились напасть на нас.
- А если нам напасть на них? - произнес мистер Рэнсом,
второй офицер. Это был молодой честолюбец, всегда готовый
кинуться в авантюру.
- Можно нам пойти? - спросил он капитана еще настойчивей.
- Конечно, раз вам так хочется, - весело ответил капитан,
предвкушая удовольствие.
Речь шла действительно только о развлечении, о
времяпрепровождении. Китоловы нападают на моржей исключительно
развлечения ради или, в крайнем случае, за неимением под рукой
другой добычи.
- Вперед! - шутливым тоном скомандовал капитан.- Вы не
найдете лучшего случая отличиться!
Мы сейчас же сели в шлюпки, еще стоявшие в море возле
кита, живо взялись за весла и направились прямо к самой большой
группе моржей. Поняв наше намерение, все остальные группы
присоединились к той, которой мы угрожали, теперь это была
целая армия. Мы ожидали, что они нырнут или обратятся в
бегство, они же храбро поджидали нас, подняв из воды морды и
прродолжая испускать гневное рычание. Их белые зубы резко
выделялись на черных мордах, что придавало им довольно
устрашающий вид.
Моржей нельзя считать ничтожными врагами, иногда они
становятся очень опасными противниками для людей, нападающих на
них в таких простых лодках, как наши.
- Загарпуньте-ка мне этого жирного, - сказал рулевому
мистер Рэнсом и указал на самого толстого в группе. Это был
старый самец.
Гарпун попал в бок толстому моржу и глубоко засел в нем.
Канат сильно рвануло, и мы изо всех сил принялись тащить его к
себе. Целый фонтан крови брызнул из раны. Морж нырнул, и сразу
же он и все остальные моржи исчезли, как по волшебству.
Через некоторое время мы вытащили раненого зверя на
поверхность. С грозным ревом он бросился на нас. Мы имели
прекрасную возможность убедиться, какими средствами защиты
обладает морж и как легко он может опрокинуть шлюпку. Известно,
что клыки у моржа направлены сверху вниз. Этим своего рода
крючком он зацепляется за борт лодки и повисает на нем всей
своей огромной тяжестью. Лодка переворачивается, и люди падают
в море.
Наш противник готовился к атаке. Он уже поднялся из воды и
выпрямился, чтобы зацепить своими крюками борт нашей лодки, но
мистер Рэнсом вонзил ему в горло широкое копье. Морж снова
исчез. Мы были уверены, что на этот раз он ранен смертельно,
зверь бился на туго натянутом канате. Но вот канат начал
всплывать, и мы решили, что морж мертв. Однако вытащив канат,
на конце его мы увидели лишь рукоятку с обломком копья, его
железный наконечник был сорван, когда раненое животное металось
в борьбе за жизнь. Самого моржа больше мы не видели.
Зато остальные звери были недалеко. Они высунули морды из
воды и грозно рычали. Мы выместили на них свою досаду и
загарпунили огромную самку. Кстати сказать, моряки называют
самку моржа "коровой". Это неточно. Раз самца они называют
обычно "конем", то самка должна быть "кобылицей".
Остальные шлюпки тоже участвовали в охоте и были удачливы
не более нас.
Я должен отметить здесь один драматический эпизод, который
произвел на меня и на других глубокое впечатление. Когда мы уже
готовились взять самку на буксир, вдруг совсем неожиданно
появился совсем маленький моржонок, еще сосунок. Он плавал
вокруг тела своей матери, испуская жалобные крики, словно блеял
ягненок у трупа овцы. Все присутствовавшие при этой сцене были
суровыми и закаленными моряками, но не один из них должен был
сделать усилие над собой, чтобы не прослезиться. Во всяком
случае, среди нас не нашлось никого, кому пришла бы в голову
мысль убить этого младенца.
Пока тело его матери оставалось на поверхности воды и мы
тащили его на канате к судну, детеныш следовал не отставая,
время от времени испуская горестные вопли, как покинутый
ребенок. Когда мы начали медленно втаскивать тело моржихи на
борт "Летучего облака", он инстинктивно пытался уцепиться за
него. Убийцы его матери, столпившись в узком проходе судна,
смортрели на него, и на лицах их отражалось страдание.
Некоторое время матросы оставались молчаливы и недвижимы, как
возле гроба, который сейчас будет опущен в могилу. Трудно
поверить, но я утверждаю, что видел, как некоторые из моих
товарищей плакали. Один бессердечный негодяй - таких среди нас
тоже было немало - позволил себе крикнуть:
- Убейте его и тащите на борт!
Этот жестокий крик произвел впечатление разорвавшейся
бомбы. И все-таки бедного моржонка пришлось убить. Так приказал
капитан. Приказ был отдан не из жестокости, а из сострадания.
Лишенный матери, бедный сирота непременно погиб бы смертью
более медленной и мучительной.
Уже несколько недель мы плавали в полярном бассейне без
всякой удачи, все наши поиски были тщетны. Мы были сильно
разочарованы, да и сам капитан Дринкуотер, казалось, был
озадачен. Мы пришли сюда в убеждении, что здесь масса
круглоголовых китов, но за все время встретили всего двух или
трех. Возможно, их слишком много истребили в предшествующий
сезон. О полярном бассейне говорили уже много лет, и туда
ходили китоловные суда из всех стран света. В этом году наплыв
охотников был так велик, что ни один кит не мог показаться на
поверхности без того, чтобы за ним сейчас же не пустилось бы в
погоню ближайшее судно. Преследуемые во всех уголках полярного
бассейна, киты стали трусливы и осторожны.
Мы уже приходили в отчаяние. Возвращаться без груза или с
половиной его было позорно: китолов готов на все, чтобы
избежать этого.
Уже несколько дней мы плавали в окрестностях
Северовосточного мыса, и Рэнсом, этот, как я уже говорил,
молодой честолюбец, обратился к капитану со следующим вопросом:
- Не считаете ли вы, капитан, что мы могли бы пройтись на
шлюпках вдоль берега и поискать удачи?
- Почему бы и нет, - задумчиво произнес капитан, бросая
внимательный взгляд на берег. - Но разве вы видите возможность
приблизиться к земле? Среди этих льдов нет никакого прохода...
Льды, о которых он говорил, простирались насколько хватало
глаз. Они тянулись параллельно берегу, а между ними и землей
была чистая вода. Этот ледяной пояс, называемый "ожерельем",
состоял из небольших льдин, и такое судно, как "Летучее
облако",могло рискнуть пробраться через него. Но капитан
Дринкуотер решился бы на это, только если бы знал наверняка,
что по ту сторону есть киты, а в этом он не был уверен.
Подзорная труба переходила из рук в руки, и никто не замечал на
поверхности ни одного фонтана. Общее мнение было таково, что
пытаться преодолеть "ожерелье" - значит просто терять время.
Только один мистер Рэнсом придерживался противоположного
мнения.
- Между льдом и сушей, с упорством настаивал он, -
прекрасная водная поверхность, и море там настолько глубоко,
что я полагаю, самые крупные киты чувствуют там себя совершенно
свободно. Тем более, что я заметил во льдах несколько разрывов.
В такую погоду, как сегодня, шлюпка свободно, без малейшей
опасности, пройдет через них.
И действительно, на море царила такая тишина, что едва
можно было заметить легкую зыбь.
- Отлично, - весело сказал капитан. - Вперед! Если вы
рассчитываете найти там кита, ищите его. Отчего не попытать
счастья?
Итак, три шлюпки были спущены в море под командованием трех
офицеров. Капитан остался на борту.
Мы легко прошли через льды. Но если бы поднялся сильный
ветер или посвежел бриз, этот переход был бы тяжел и опасен.
Когда льдина оказывалась слишком близко, достаточно было удара
багром, чтобы оттолкнуть ее. Кроме того, то здесь, то там в
массе льда были промоины и разрывы. Один из таких каналов был
сквозным, и мы совершили свой переход, почти не останавливаясь.
Очутившись на свободной воде, шлюпки разошлись в разные
стороны в поисках кита. Если бы хоть один был где-то здесь, мы
бы тотчас его заметили. Море было гладко и тихо, словно пруд в
саду.
До самого полудня мы гребли вдоль берега, не замечая
ничего похожего на кита, за исключением finback. Но такая
добыча не стоила удара гарпуна. К тому же они были так пугливы
и недоверчивы, что не подпускали к себе на выстрел.
- Можно сказать, что китов здесь нет, - с обескураженным
видом произнес мистер Рэнсом. - Сойдем на сушу и пообедаем.
Мы сошли на берег. Крепко пришвартовав нашу шлюпку, мы
отправились искать сухое местечко, потому что почва была сырая
и болотистая. Отыскав его, поспешили приступить к нашему обеду.
Он состоял из морских галет и соленого мяса, шутливо
называемого "красным деревом" - за цвет и жесткость. Так как мы
благоразумно отварили его заранее, то сейчас могли не разводить
огня.
Местом нашего пира было подножие небольшой горки, или
холмика. Когда мы кончили свой скромный обед, у мистера Рэнсома
появилось желание взобраться на вершину этого холма, и он взял
меня с собою.
Хотя склон холма был довольно пологий, восхождение
оказалось нелегким: поверхность, сырая и скользкая, была
покрыта тощими мшистыми кочками, разбросанными, как островки,
между ними чернели лужи, в которые мы боялись оступиться. Мы
прыгали с кочки на кочку, стараясь не задерживаться на одном
месте, потому что ноздреватые кочки не давали надежной опоры,
при малейшем давлении на них выступала вода. Белые пятна талого
снега придавали пейзажу холодный и унылый вид. Даже в самое
лучшее время года эта сторона не имела ничего, что радовало бы
взор. Наши впечатления были так же грустны, как, должно быть,
невеселы были впечатления французов, когда они отступали из
России.
Прыгая с кочки на кочку, мистер Рэнсом довел меня до
вершины холма. Я говорю "довел", потому что я буквально шел по
его следам, заметив у него особенный талант выбирать самые
крупные кочки. В ту минуту, когда мы достигли вершины, он вдруг
остановился и сделал мне знак не двигаться.
- Тише! - прошептал он. - Подойдите ко мне и посмотрите.
Это стоит того.
Я повиновался и тихонько подошел. Оказывается, то, что мы
приняли за вершину холма, было хребтом скалы, высоко
поднимающейся над морем. Как раз напротив нашей скалы
возвышалась другая, совершенно такая же. Эти скалы отделял друг
от друга узкий пролив, соединяющий море с небольшой бухтой,
окруженной со всех сторон утесами.
Но не на это хотел обратить мое внимание Рэнсом. Маленькую
бухту заполнял собою кит - огромный, круглоголовый, могущий
дать, и это было видно по первому взгляду, до восьмидесяти тонн
жиру. Он расположился у самого устья канала, выставив из воды
свою спину, как будто ему было поручено охранять вход в бухту.
Так как вода была совершенно спокойна и до такой степени
прозрачна, что можно было разглядеть камни и раковины на дне,
то мы могли и кита видеть так же ясно, словно в аквариуме.
Это был самец примерно лет ста, если судить по белым
пятнам около отверстий его дыхал. С нашего места мы видели, как
его дыхала то закрывались, то открывались, - китоловы называют
это "миганием". Такое любопытное зрелище доводится наблюдать не
часто.
- Вот чего я никогда не видел, - сказал мне мистер Рэнсом,
пока мы любовались "подмигивающим" китом. - И вообще я никогда
не видел живого кита так близко, хотя занимаюсь этим ремеслом с
самого раннего детства. Взгляните, как этот старый самец
нежится! У него вид счастливее, чем у короля!
Ей-богу, он и вправду выглядел счастливее короля. Не могу
выразить, какое странное впечатление произвело на меня это
замечательное чудовище, которое я мог рассматривать, как
простую форель или красную рыбу в садке. Через правильные
промежутки времени кит вздыхал меддленным и глубоким вздохом,
выпуская воздух через дыхала. Иногда, словно играя, он легонько
ударял по воде своим огромным хвостом, и вода шумела и
пенилась, как за винтовым пароходом.
Мы долго наблюдали за ним. Как истые китоловы, мы не могли
насытиться этим зрелищем. Но тут покой старого самца был резко
нарушен.
В скале напротив была расщелина, наполненная льдом, -
получился глетчер в миниатюре. Несмотря на то, что на земле
кое-где еще лежал снег, солнце грело сильно. Под его жаркими
лучами край глетчера неожиданно оторвался и упал в тихие воды
бухты. Раздался шум, похожий на удар грома, и вода сильно
взволновалась. Широкие круги пошли в том месте, куда упала
ледяная глыба, и, расширяясь все больше и больше, исчезали у
берегов. Кит тотчас же нырнул. Но вместо того, чтобы нырнуть
вниз, вертикально, как обычно ныряют киты, он нырнул боком, не
подняв своего хвоста над поверхностью воды. Из этого мы
заключили, что бухточка недостаточно глубока.
Несмотря на захватывающее зрелище, мистер Рэнсом не забыл
своих обязанностей по отношению к "Летучему облаку" и его
команде.
Лишь только кит нырнул, мы вернулись на свой бивак,
спустившись с холма гораздо скорее, чем поднялись на него.
- В лодку! - крикнул он еще издали нашим товарищам. -
Скорей забирайте все!
Так как собрать вещи было недолго, то мы уже через
несколько минут были в лодке, на своих местах и с веслами в
руках.
Мы очень старались действовать бесшумно, но несмотря на
все предосторожности, когда мы достигли входа в бухту, то не
нашли кита: он уже скрылся. Целый час мы наблюдали и за бухтой,
и за морем, но не заметили ни одного фонтана на море, ни даже
легкого волнения на его поверхности. Ледяная глыба медленно
отплывала от скалы, вода в бухте становилась такой же
спокойной, как до ее падения. Но где же левиафан?
Этот вопрос, на который никто не мог ответить, был
истинной головоломкой для большинства из нас, особенно молодых.
Но только не для нашего рулевого, старого морского волка, и
мистера Рэнсома, опытного китолова, несмотря на его молодость.
Когда наше терепение истощилось, рулевой сказал:
- Кит пошел на дно и там и остается. И, - добавил он с
выражением отчаяния, - неизвестно даже, сколько времени он
может там оставаться, если предположить, что это действительно
круглоголовый. Вы уверены, что это круглоголовый?
Молодой офицер был до крайности недоволен этим вопросом,
ставящим под сомнение его профессиональные познания.
- Уверен ли я, что меня зовут Рэнсомом? - резко ответил
он. - Конечно, это был круглоголовый.
- Прошу прощения, сударь, - произнес рулевой, видя, что
допустил неловкость. - Я не знал, что вы видели животное так
близко. Но раз это круглоголовый, то невозможно определить,
сколько еще времени он останется под водою. Они сидят на дне,
как крабы.
- В путь! - скомандовал мистер Рэнсом, досада которого
еще, по-видимому, не улеглась. - Бесполезно терять здесь время.
Поглядим, что сталось с другими лодками, и вернемся на судно.
Мы выплыли в открытое море и вскоре соединились с
остальными. Мистер Коффен, как старший, подал нам сигнал идти
за ним.
Мистер Рэнсом был все еще удручен нашей неудачей, тем
более, что он сам настаивал на этой несчастной экспедиции.
Может быть, он находил некоторое утешение в сознании, что и две
другие шлюпки потерпели позорное фиаско. Могу сказать даже,
более позорное. В конце концов, мы хотя бы видели настоящего
кита, а они встретили только одного finback и, конечно, не
стали его преследовать.
Как бы то ни было, выражение лица Лиджа Коффена было
мрачно и озабоченно. Мы это заметили тотчас же, как встретились
с нашими товарищами. Обычно ему было несвойственно печалиться
или досадовать в случае неудачи. В чем же причина его
озабоченности?
Мы очень скоро узнали это. Небо покрылось тучами, ветер
стал крепнуть, сильный бриз подул с берега, и на море, до сих
пор спокойном, показались небольшие волны.
Мы ясно видели в открытом море "Летучее облако", но были
отделены от него ледяным поясом шириною в две мили. Если бы
ветер перешел в ураган или даже значительно усилился, нам было
бы очень трудно преодолеть проходы.
Чтобы вполне закончить картину грозящего бедствия, надо
отметить, что был уже поздний час. Солнце стояло низко, и что
еще более затрудняло наше положение, так это туман,
поднимающийся надо льдами и над морем. Пока это был довольно
легкий туман, но по некоторым признакам можно было ожидать, что
скоро он сгустится, он уже и начал сгущаться с подветренной
стороны.
Когда все три шлюпки плыли уже вместе, мистер Коффен
произнес зловеще и торжественно:
- Вот туман, не предвещающий ничего доброго. Мы еще видим
"Летучее облако", но если туман начнет сгущаться с этой
стороны, мы его больше не увидим.
Внимательно изучив направление ветра, он обернулся к нам и
проговорил чуть спокойнее:
- Ну, если мы рассчитываем ночевать сегодня на борту
"Летучего облака", надо поспешить. Налечь на весла! Вперед!
Все шлюпки слышали команду, и мы двинулись прямо по
направлению к льдам. Но шлюпка старшего офицера шла быстрее
остальных и уже проходила ледяное поле, тогда как остальные еще
не дошли до него.
Мы заметили, что вид льдов переменился. Оторванные глыбы,
гонимые ветром, бились по воле волн, сталкивались и разбивались
одна о другую. Даже те, кто не был знаком с особенностями
арктических плаваний, и те поняли грозящую опасность. Но мы
ничего не могли поделать. Оставалось только идти вперед.
Обе лодки последовали по каналу за первой, стараясь
держаться по возможности ближе к ней. Наша была второй, за нею,
на расстоянии весла, следовала третья, под командой офицера
Гровера. Три или четыре кабельтова мы шли довольно спокойно. Но
глыбы льда, оторванные ветром от берега, загромоздили все
свободное пространство: помимо ветра, очевидно, их несло еще
подводное течение, и притом очень быстро. Мы могли это
заключить по тому, как изменялось по отношению к нам положение
"Летучего облака".
Сперва судно было прямо перед нами, потом оно оказалось с
бакборта и продолжало удаляться в том же направлении, или,
вернее сказать, мы удалялись от него а противоположную сторону.
- Что вы об этом думаете? - спросил мистер Рэнсом,
обращаясь к Гроверу.
- Я думаю, наше положение скверно.
Этот ответ заставил нас встревожиться.
- Я это хорошо вижу и сам, - заметил мистер Рэнсом. - Но
что мы могли бы предпринять?
- Самое лучшее - поторопиться выйти из этих льдов.
- То есть развернуться и направиться к берегу? Мы ведь
прошли едва половину ледяного поля.
"Летучее облако" еще виднелось, но уже казалось призраком
в сгущающемся тумане, а лодка Лиджа Коффена - точкой. Она
подошла к концу ледяного пространства, и, по-видимому, ей
удалось выбраться на простор.
Нас же глыбы теснили все больше и больше, а идти
предстояло не меньше мили. Наконец, канал стал настолько узок,
что мы с трудом действовали веслами, льдины с глухим стуком
ударялись о борта лодки.
Скоро положение стало так опасно, что оба офицера, каждый