Страница:
Итак, Фердинанд ждал и ждал. Вот уже ему исполнилось 51, а мечты все оставались мечтами. Их трагический конец всем известен.
Кроме солдафонства (Фердинанд даже учредил специальную "военную канцелярию наследника трона"), д'Эсте увлекался охотой и коллекционировал невероятное множество своих трофеев -- от рогов оленей до слоновьих клыков. Его отношение к людям зависело от моментального настроения. В настроениях же преобладал гнев. Что, естественно, вызывало ответные чувства к нему со стороны других.
Иногда его невыносимый характер объясняют тем, что он был, в сущности, глубоко несчастным человеком. В этом есть доля истины. Во всяком случае, не приходится сомневаться в том, что он был агрессивный психопат. Он мог отругать кого угодно и вместе с тем мог провести ночь у постели больного лесника.
Стоит упомянуть, что Фердинанд перенес тяжелую форму туберкулеза легких, которая тоже могла повлиять на его центральную нервную систему.
Двухлетний эпизод правления последнего Габсбурга на австро-венгерском троне -- Карла I, уже ничего не мог изменить в судьбах габсбургского трона. Мир был уже не тот, что при Франце I, и невозможно было безнаказанно лавировать между враждующими сторонами. Поэтому все попытки Карла сохранить монархию (впрочем, довольно половинчатые) заканчивались крахом. Его трагикомические усилия захватить после войны хотя бы венгерский трон (спровоцированные, вероятно, его болезненным честолюбием и фанатичной супругой из рода Бурбонов) напоминали опереточную сценку. И уж совсем нелепыми были подобные претензии его сына Отто.
Судьба габсбургского трона была завершена.
В связи с родом Габсбургов нередко говорят о их
НАСЛЕДСТВЕННОЙ ДЕГЕНЕРАЦИИ. Итак, какие же наследственные болезни имеются в виду?
Стоит обратить внимание на то, что за весь период существования габсбургского рода в нем ни разу не появилась не только выдающаяся личность, но даже личность с повышенным интеллектом. Зато в нем было достаточно чудаков, а также серых, ничем не примечательных людей. А несколько представителей Габсбургов -- в частности, в шестнадцатом веке, -- явно страдало патологией психики.
Среди них -- испанский король Карл V и чешский король Фердинанд I. У обоих эта патология усиливалась с возрастом. Карл V, наконец, в состоянии депрессии отказался от трона и провел остаток жизни в монастыре, где во время приступов алкоголизма превращал "святое жилище" в трактир. У Фердинанда I тяжелая депрессия возникла после смерти его жены, королевы Анны, которую он искренне и горячо любил. Сын Фердинанда Максимилиан женился на своей сестре Марии, дочери Карла V. От этого брака родился Рудольф II -исключительно психопатичная личность. Пониженным интеллектом отличались и оба его брата, в том числе и его агрессивный преемник Маттыас.
Не был психически нормальным и их дядя (брат их матери и двоюродный брат их отца) Филипп II Испанский. Он страдал легкой формой маниакальной депрессии и впадал в состояние меланхолии. Его католический фанатизм, не останавливавшийся ни перед жестокостью, ни перед неразумными военно-политическими шагами, выходил за рамки существовавших тогда порядков и обычаев.
Однако ярче всего врожденное психическое расстройство Габсбургов сказалось на сыне Филиппа II и на побочном сыне чешского короля Рудольфа II.
Сын Филиппа, инфант Дон Карлос, трактуется историками как фигура противоречивая. Обладая слабым телосложением, он и развивался ребенком медленно (до пяти лет не говорил). В семнадцать лет, в 1562 году, упав с лестницы, он получил травму, после которой о нем стали говорить как о психически больном человеке. У него начинают наблюдаться вспышки гнева, злости и произвола. Происходят столкновения с отцом. Филипп II подозревает его в связях с иностранцами и нидерландскими мятежниками. В январе 1568 году его подвергают заточению и отбирают всю корреспонденцию. Трибунал расследует степень его вины, однако прежде чем он приходит к какому-нибудь заключение, 23-летний Дон Карлос умирает в своей "домашней тюрьме". Самоубийство? Или убийство по приказу отца? До сих пор историки ломают головы над этим вопросом.
Определенно нам известно одно: Дон Карлос страдал неврологическим заболеванием. У него была достаточно редкая комбинация симптомов: эпилептические припадки и непроизвольные движения. С течением болезни эпилепсия прогрессировала, наступало слабоумие. Вероятнее всего, инфант страдал врожденным дефектом, повлекшим за собой отставание в развитии и нарушение моторики. Легкая травма -- падение с лестницы -- вызвала, по всей видимости, эпилептические припадки, комбинированные с агрессивным поведением.
Побочный (внебрачный) сын Рудольфа II и Екатерины Страдовой был шизофреником агрессивного толка со склонностями к садизму. Болезнь Юлио д'Аустриа долго держалась в тайне ото всех, однако после того, как в Крумлове нашли на улице истерзанную им и умирающую девушку, скрытый недуг королевского потомка стал явным. Поэтому заточение Юлио в тюрьму принесло наконец облегчение как жителям Крумлова, где он жил, так и его знатному отцу...
В последующие столетия психические расстройства в габсбургском роду тоже не исчезают, разве что проявляются в более легкой форме. Последний Габсбург по прямой линии, император Карл VI (1711--1740), отец Марии Терезии, был агрессивным психопатом. Как-то на охоте он без всякой видимой причины застрелил одного из своих придворных. Фердинанд V (Добросердечный) был явный олигофреник, то есть обладал сильно пониженным врожденным интеллектом.
Олигофреником, физически и психически отсталым человеком был и последний Габсбург на испанском троне Карл II. Самостоятельно он никогда не правил: во-первых, потому что был несовершеннолетний, во-вторых, потому что был болен.
Эти примеры можно было бы продолжать до недавнего прошлого. Наследник трона Рудольф при загадочных обстоятельствах покончил жизнь самоубийством. Не было никаких внешних причин для такого поступка. Фердинанд д'Эсте тоже отличался многими странностями.
Откуда же взялись эти
БОЛЕЗНЕННЫЕ ГЕНЫ в некогда здоровом крестьянском швейцарско-австрийскому роду?
Следы ведут в Испанию. Достаточно вспомнить об устроенной Максимилианом свадьбе между его сыном Филиппом и Хуанитой Арагонской и Кастильской, по прозвищу Хуана Безумная. Она страдала тяжелой меланхолией. После смерти ее супруга ее собственный отец объявил ее неспособной править и сам стал регентом внука Карла.
Стоит обратить внимание и на бургундского герцога Карла Смелого, который был тестем императора Максимилиана. Это был исключительно честолюбивый правитель, сравнивавший себя -- ни больше, ни меньше! -- с Александром Великим, который хотел владеть огромной империей и воевал со всеми, с кем только было можно, в том числе и со своим сюзереном, королем французским. В конце концов над ним одержали победу швейцарцы, и Карл Смелый пал в бою.
По всем свидетельствам современников, Карл страдал маниакально-депрессивным психозом с ярко выраженными маниакальными фазами, которые и заставляли его предпринимать самые дикие поступки (в частности, он взял в плен своего сюзерена -- французского короля и хотел его судить).
Так называемый бургундский род, из которого происходил Карл Смелый, был побочной линией французского рода Валуа. Причем в последнем роду наблюдался целый ряд неврологических и психиатрических отклонений. (Ян Добрый, Карл VI, Карл VIII).
Таким образом, представляется, что так называемая дегенерация Габсбургов началась с его смешения с родом бургундским, поколение спустя к этому добавились болезненные гены испанских королей. Внутренние браки еще углубили эти негативные факторы. Достаточно взглянуть на портрет Карла Смелого, чтобы понять, откуда взялась у Габсбургов их выпяченная нижняя губа и тяжелая челюсть.
Брачная политика, благодаря которой габсбургский род добился такого могущества, таила в себе зародыш упадка.
ВИЛЬГЕЛЬМ II
Эгоизм императора приводит его к тому, он смотрит на все государственное как на свое личное имущество. Все здесь -- его.
"Моя армия", "мой флот", "мои крепости", "мои деньги" (применительно к государственной казне), "мой военный министр", "мой канцлер", -- все это выражения, которые можно слышать из его уст столь же часто, как и "моя лошадь", "мои ребята" или "моя речь". Генри ФИШЕР.
Он вел много помпезных и хвастливых речей. Но после них никогда не следовало действий. Артур РОЗЕНБЕРГ.
Имя Вильгельма II немногое говорит молодым поколениям. Во всяком случае, столь же мало, как и Первая мировая война, с которой связано это имя. Страдания, которые она принесла, совершенно затмила Вторая мировая война -- страшное продолжение первой. По масштабам истории, вторая последовала за первой очень скоро. Впрочем, даже по масштабам человеческой жизни. Когда восьмидесятилетний Вильгельм II умирает в своем изгнании в Нидерландах, в местечке Дорн близ Утрехта, приютившая его страна оккупирована армией, которую выражением "моя армия" называл человек, не носивший императорский титул, но также имевший пристрастие к словам типа "мои эссе", "мои сподвижники по партии", "моя Германия"... И "его" армии шли по дорогам Европы к той же безумной и бессмысленной мечте, как и армии Вильгельма, и -- не допуская даже мысли об этом -- к такому же печальному -и даже более печальному -- концу.
Начало этого бесславного пути, впрочем, уходит своими корнями глубоко в историю -- по меньшей мере, в прошлый век.
Хотя уже в раннем средневековье появляется громкое название "Священная Римская империя германской нации". Фактическое объединение Германии, раздробленной на протяжении многих веков на малые или большие государства, королевства, княжества, герцогства и т. д., происходит только во второй половине девятнадцатого века. Во главе объединенной Германии встает консервативно-юнкерская и прежде всего милитаристская Пруссия.
У колыбели этого события стоит одна из наиболее интересных личностей того времени, прусский рейхсканцлер Бисмарк, создатель германской империалистической политики и очень талантливый и хитрый дипломат. Чехам хорошо памятно его выражение о том, что кто является правителем Чехии -- тот является правителем Европы. Начала германского объединения блестящи. Пруссия оккупирует Ганновер и Шлезвиг-Гольштейн, одерживает победу над Австрией в битве у города Градец-Кралове (1866), а через четыре года побеждает Францию в битве у Седана; унизительный мир диктует Франции заплатить пять миллиардов контрибуции и, кроме того, уступить Германии Эльзас и Лотарингию. Потом в Версале Бисмарк торжественно провозглашает создание германской империи во главе с прусским королем Вильгельмом I из династии Гогенцоллернов. Ядром объединенной Германии по-прежнему оставалась Пруссия, однако, в принципе это была некая форма федерации: в Баварии, Вюртенберге, Мекленбурге или Бадене продолжали править местные династии, которые, впрочем, подчинялись центральной власти.
Первый германский император Вильгельм I правил до 1888 года -- до своей смерти восьмидесятилетним стариком. Тем, что этот потомок некогда бюргерского рода Гогенцоллернов стал германским императором, он был обязан своей блестящей интуиции, с которой, будучи прусским королем, он избрал своим первым министром Бисмарка. После Вильгельма I на престол вступает его сын Фридрих, известный (в отличие от своего отца и, прежде всего, канцлера) своими либеральными тенденциями и англофильством (его супруга была дочерью английской королевы Виктории). Фридрих, однако, умирает от рака горла через три месяца после начала правления.
ЕГО ГЕРМАНИЯ И ЕГО АРМИЯ. На германский императорский и одновременно на прусский королевский трон вступает 15 июля 1888 года сын Фридриха Вильгельм II. С самого начала он чувствует себя призванным единолично определять курс германской политики, что закономерно вело к столкновениям с "железным канцлером" Бисмарком. Молодой император выходит из этого столкновения через два года победителем. Странным это представляется только на первый взгляд. В то время Бисмарк, безусловно, был признанным и уважаемым дипломатом как в Пруссии, так и во всей зарождающейся империи. Тем не менее он забыл об одном существенном факторе: об армии. В Германии тех лет, где молодые люди, по выражению мадам де Сталь, больше ценили звание лейтенантов-резервистов, чем академические титулы, армия чувствовала себя всецело подчиненной императору. А потому реальной властью обладал не Бисмарк, а Вильгельм II.
В столкновении Бисмарк--Вильгельм II большую роль играли различия во взглядах на внутреннюю и, прежде всего, на внешнюю политику. Во внутренней политике речь шла, главным образом, о страхе перед растущим влиянием социал-демократии: страх, правда, был общим, однако Вильгельм не одобрял планы Бисмарка о ее подавлении, противопоставляя им собственные и уповая на "лучшую" социальную политику. В международной области оба соперника резко расходились во взглядах на отношения к другим европейским странам. В то время как Бисмарк хотел и в дальнейшем поддерживать добрые отношения с Россией и Францией, Вильгельм требовал -- во всяком случае, в начале своего правления, -- тесного союзничества с Австрией и даже с Англией, а также подготовки "оборонной войны" с Россией и Францией. (О том, что может произойти международный конфликт, было очевидно со времени столкновения между Англией и Францией в Судане. Однако долго не было ясна расстановка сил. Коалиция Англии с Германией против Франции и России была реальной опасностью еще после русско-японской войны в 1904--1905 годах).
За свое несогласие с этими планами Бисмарк наконец получил отставку. А Вильгельм II начал интенсивно заниматься вопросами германской внешней политики. Согласно германским историкам, он делал это старательно, однако ему не хватало специальных знаний, и, кроме того, в его действиях совершенно отсутствовала какая-либо систематичность. Поэтому за короткий период ему удалось создать в делах полный политический хаос.
После отставки Бисмарка пост рейхсканцлера занял генерал Каприви, потом граф Бюллов и Бетман-Гольвег. Ни один из них не сравнился с дипломатическим величием Бисмарка. Однако Германия в то время переживает период резкого подъема промышленного производства и роста крупного капитала.
И -- Германия вооружается. На деньги, которые Франция платит за поражение у Седана.
Промышленность растет, зато деревня остается консервативной, сельское хозяйство держат в своих руках помещики, особенно в Пруссии. Обеим ведущим партиям в государстве -- консерваторам и народным либералам -- противостоят социалисты, которые единственные не боятся императора и даже открыто критикуют его. Несмотря на все меры, предпринимаемые против них (Вильгельм называет их "предателями, недостойными называться немцами"), число их избирателей растет, в то время, как другие партии теряют голоса. Во время выборов 1881 года за социалистических депутатов в рейхстаг голосует всего 6% избирателей, а в 1912 году уже 35%!
Однако Германия Вильгельма II отличается не только классовым гнетом, но и национальным. Все сильнее дает себя знать германский национализм, а еще неостывшая гордость за победу над Францией ведет к энергичному подавлению ненемецких национальностей. Особенно остро это чувствуют поляки в Познани и французы в Эльзасе и Лотарингии. По отношению к ним проводится жесткая политика германизации. Император и его министры делают пангерманизм основой своей идеологии. В чести Niebelungenstreue -- верность нибелунгам; начинаются притязания на немецкоязычную Швейцарию, Нидерланды, фламандскую часть Бельгии и даже на новые территории Франции, из которых притязатели собираются "выселить некоторое местное население".
Во внешней политике Германия в это время идет от одного успеха к другому. Фактически она становится первой державой континентальной Европы. Франция, если она и питала когда-нибудь надежды на реванш за 1870 год, теперь запугана новой милитаризацией Германии и хвастливыми речами Вильгельма. Германский император способен, например, спокойно высадиться в Танжере, находящимся под контролем Франции, и произнести там антифранцузскую речь.
ИМПЕРАТОР ЛЮБИТ ОРАТОРСТВОВАТЬ. Любит он разглагольствовать и о "славянской опасности", под которой подразумевается Россия.
Императорская Германия добывает новые колонии, и, наконец, создает Тройственный союз с Австро-Венгрией и Италией, однозначной задачей которого является подготовка новой войны. И вот в 1914 году война вспыхивает, что "его", то есть, вильгельмова армия приветствует. Поначалу германская до зубов вооруженная военная машина добивается успехов, но потом из Тройственного союза выпадает Италия, а к Антанте, то есть, к Франции, России, Великобритании примыкают Соединенные Штаты Америки, Италия и т. д., пока противостоящий Тройственному союзу блок не достигает более двадцати государств -- и победное начало Германии превращается в печальный конец. 11 ноября 1918 года во французском городе Компьень заключается перемирие, и Вильгельм II удаляется в нидерландское изгнание, где живет еще 24 года.
Окончательному поражению Германии не помешал даже тот факт, что с 1916 года здесь практически правили военные -- генералы Людендорф и Гинденбург, осуществлявшие военную диктатуру.
Обвинять в Первой мировой войне одного только Вильгельма было бы абсурдным, ее причины были намного глубже и шире. Однако подстрекательские речи Вильгельма, его воинствующий милитаризм, поддерживаемый им германский национальный шовинизм и гонка вооружений существенно способствовали развязыванию этой войны, не говоря уж о безоговорочной германской поддержке последней военной афере Габсбургов после сараевского покушения.
Оценку личности Вильгельма II давали многие его современники, и она редко представляла последнего Гогенцоллерна в положительном свете. Вильгельма оценивали негативно не только из-за его несомненной доли участия в развязывании Первой мировой войны, но и из-за его крайне несимпатичной, аномальной и полу опереточной фигуры вообще.
Так, например, по рассказам анонимной графини, которая была придворной дамой супруги Вильгельма II (приведено в книге Генри Фишера, вышедшей в Англии в 1907 году), Вильгельм II выглядит как эгоманьяк, то есть человек, никогда не думавший ни о ком, кроме себя самого. Он жил в представлениях, которые и для его времени давно казались устаревшими: признавал только дворянство и военных. Его страсть к войскам и мундирам была преувеличенной, патологической и смешной даже в милитаристской Пруссии. Его придирчивое отношение к деталям воинского обмундирования и соблюдению воинской дисциплины было достойно литературных фельдфебелей Гашека. Вильгельм исключительно презирал простых людей и свою прислугу. Горничные или слуги, случайно вошедшие в дворцовый покой, где присутствовал император, немедленно и без всякого выходного пособия выставлялись за дверь. (Прислуга могла передвигаться по дворцу только в определенных его частях, а в императорские покои могла входить только тогда, когда "Его Величество" отсутствовало. Графиня приводит пример одной служанки, которая после тридцати лет верной службы во дворце как-то призналась, что видела однажды кайзера в халате, и тут же была немилосердно уволена).
КУДА ЗАВОДИТ ТЩЕСЛАВИЕ. Странным был император -странна была и жизнь при императорском дворе. Несмотря на чувство собственного превосходства, Вильгельм II приглашал на обеды и ужины различных гостей, членов правительства, генералов. Императрице это было не по душе, так как семья собиралась вместе только за столом, и она почти не бывала с мужем и детьми наедине... Пока... пока одна фрейлина не посоветовала ей сослаться на пример Людовика XIV, который, по свидетельству орлеанской герцогини Елизаветы Шарлотты, дочери рейнского фалькграфа, ел только в кругу своей семьи. Император боготворил Людовика XIV -- и совет помог: некоторое время Вильгельм, в подражание своему образцу, обедал и ужинал с семьей.
Германский императорский двор кочевал между императорской резиденцией в Берлине и Потсдамом, где у Гогенцоллернов было несколько дворцов -- в частности, Цецилиенгоф и знаменитый Сан-Суси. Вильгельм питал слабость к пышным придворным развлечениям и балам, для которых были обязательны маски и костюмы, поэтому каждый бал обходился гостям недешево.
Тщеславие Вильгельма было беспримерным. Самое невинное критическое слово или случайная улыбка могли стать причиной обвинения в оскорблении Его Величества, за которое провинившийся мог получить и несколько лет тюрьмы. А поскольку Вильгельм считал себя крупнейшим оратором, военачальником, поэтом, художником, музыкантом, скульптором, искусствоведом, политиком, проповедником, адмиралом, охотником и спортсменом, его было трудно не оскорбить, если о нем говорилось или писалось. Вильгельм вел войну с современным искусствам, натуралистической драмой и модернизмом. (Гитлер, кстати, тоже считал себя человеком искусства, хотя был в этом отношении скромнее Вильгельма, удовлетворяясь ролью художника; и он тоже вел борьбу с "извращенным искусством").
К комплиментам Вильгельм питал большую слабость.
Вообще, он вел себя скорее как абсолютный монарх семнадцатого века, чем как конституционный правитель (впрочем, в Германии, и прежде всего в Пруссии, конституция была чисто формальным понятием) девятнадцатого и двадцатого веков.
В качестве генерала и адмирала император ни разу в жизни ничем не отличился, как охотник был не дисциплинированным, а как художник был попросту никудышным. Вильгельм высоко ценил свое поэтическое произведение "Песнь Аэгира", имевшее четкую пангерманистскую националистическую тенденцию. С литературной точки зрения оно не представляло никакой ценности. Зато Вильгельм был действительно выдающимся оратором -- он говорил много и с удовольствием. И -- обо всем. Неустанно разъезжая по Германии в своем специальном поезде, он всюду произносил речи. Впрочем, эти речи часто ставили министров в неловкое положение, так как были непродуманными и часто неразумными.
Вильгельм любил появляться на сцене в самых различных и самых фантастических мундирах - - говорят, в его гардеробе их насчитывалось около трехсот!
В целом и в частностях поведение Вильгельма было настолько странным, что его сравнивали иногда с поведением его двоюродного брата, баварского короля Людовика II, который страдал шизофренией и умер, утонув (по-видимому, самоубийство) и потопив с собой при этом своего психиатра. Людовик Баварский, как и Вильгельм, презирал своих слуг, причем заходил в этом презрении куда дальше кузена: чтобы не говорить с ними, он отдавал приказания, написав их предварительно на бумажке и плюнув на эту бумажку...
В связи с поведением Вильгельма у многих всплывало в памяти безумие его прадяди -- короля Фридриха Вильгельма IV (1840-- 1861), который также страдал, видимо, шизофренией.
ИСТОРИЯ ДЛЯ ПСИХИАТРА? Действительная, реальная картина, которую мы можем составить для себя на основании свидетельств современников о Вильгельме II, не отвечает настоящему психическому заболеванию. В поведении германского кайзера явственно прослеживается тенденция к так называемому гистрионству (позерству, актерству), граничащая порой с эксгибиционизмом. Вильгельм II постоянно и с удовольствием играл, "показывал себя". Это касается прежде всего его ораторских выступлений и придворных торжеств, то и дело устраиваемых императором. Словом, Вильгельм вел себя как актер.
Его позерство усугубляло болезненное тщеславие и чрезвычайная сугестибильность, внушаемость. Он легко поддавался ловко поданному ему мнению, не особо вдумываясь в него.
Страдал Вильгельм и самовнушаемостью. Он убедил себя в том, что он великий правитель -- нечто наподобие его предка Фридриха II (который в ходе Семилетней войны заставил Марию Терезию отказаться от Силезии и Клодзка) или французского короля Людовика XIV. Он стремился внушить другим свое самомнение о его высочайшем происхождении и предназначении, хотя во времена Вильгельма это давно вышло из моды и звучало анахронизмам. Все это черты, называемые нами истерическими. Обычно истерия наблюдается у женщин, однако каждый опытный невролог имеет свой опыт общения и с мужчинами, страдающими болезненной внушаемостью и театральностью поведения и настолько входящими в свою роль, что они и сами начинают этому верить.
Вне сомнения, Вильгельм II имел именно истерический склад личности. Однако в случае настоящей истерии наблюдаются и тяжелые припадки, преходящие параличи или потеря чувствительности и даже слепота. Ничего подобного у Вильгельма не было. Поэтому возникает скорее подозрение на невротические признаки, связанные с органическими заболеваниями нервной системы.
Таким образом, встает вопрос: могло ли у Вильгельма быть нечто вроде органического поражения мозга?
Он родился 27 января 1959 года. Вскоре после рождения у него был установлен паралич левой верхней конечности, который так и не был окончательно излечен. Вильгельм мог держать поводья в левой руке, однако конем мог управлять только правой, -- об этом мы можем прочесть у Фишера. Поэтому обычно считается, что речь шла о периферийном параличе плечевого нервного сплетения, который чаще всего возникает в результате обматывания пуповины вокруг плеча плода.
Кроме солдафонства (Фердинанд даже учредил специальную "военную канцелярию наследника трона"), д'Эсте увлекался охотой и коллекционировал невероятное множество своих трофеев -- от рогов оленей до слоновьих клыков. Его отношение к людям зависело от моментального настроения. В настроениях же преобладал гнев. Что, естественно, вызывало ответные чувства к нему со стороны других.
Иногда его невыносимый характер объясняют тем, что он был, в сущности, глубоко несчастным человеком. В этом есть доля истины. Во всяком случае, не приходится сомневаться в том, что он был агрессивный психопат. Он мог отругать кого угодно и вместе с тем мог провести ночь у постели больного лесника.
Стоит упомянуть, что Фердинанд перенес тяжелую форму туберкулеза легких, которая тоже могла повлиять на его центральную нервную систему.
Двухлетний эпизод правления последнего Габсбурга на австро-венгерском троне -- Карла I, уже ничего не мог изменить в судьбах габсбургского трона. Мир был уже не тот, что при Франце I, и невозможно было безнаказанно лавировать между враждующими сторонами. Поэтому все попытки Карла сохранить монархию (впрочем, довольно половинчатые) заканчивались крахом. Его трагикомические усилия захватить после войны хотя бы венгерский трон (спровоцированные, вероятно, его болезненным честолюбием и фанатичной супругой из рода Бурбонов) напоминали опереточную сценку. И уж совсем нелепыми были подобные претензии его сына Отто.
Судьба габсбургского трона была завершена.
В связи с родом Габсбургов нередко говорят о их
НАСЛЕДСТВЕННОЙ ДЕГЕНЕРАЦИИ. Итак, какие же наследственные болезни имеются в виду?
Стоит обратить внимание на то, что за весь период существования габсбургского рода в нем ни разу не появилась не только выдающаяся личность, но даже личность с повышенным интеллектом. Зато в нем было достаточно чудаков, а также серых, ничем не примечательных людей. А несколько представителей Габсбургов -- в частности, в шестнадцатом веке, -- явно страдало патологией психики.
Среди них -- испанский король Карл V и чешский король Фердинанд I. У обоих эта патология усиливалась с возрастом. Карл V, наконец, в состоянии депрессии отказался от трона и провел остаток жизни в монастыре, где во время приступов алкоголизма превращал "святое жилище" в трактир. У Фердинанда I тяжелая депрессия возникла после смерти его жены, королевы Анны, которую он искренне и горячо любил. Сын Фердинанда Максимилиан женился на своей сестре Марии, дочери Карла V. От этого брака родился Рудольф II -исключительно психопатичная личность. Пониженным интеллектом отличались и оба его брата, в том числе и его агрессивный преемник Маттыас.
Не был психически нормальным и их дядя (брат их матери и двоюродный брат их отца) Филипп II Испанский. Он страдал легкой формой маниакальной депрессии и впадал в состояние меланхолии. Его католический фанатизм, не останавливавшийся ни перед жестокостью, ни перед неразумными военно-политическими шагами, выходил за рамки существовавших тогда порядков и обычаев.
Однако ярче всего врожденное психическое расстройство Габсбургов сказалось на сыне Филиппа II и на побочном сыне чешского короля Рудольфа II.
Сын Филиппа, инфант Дон Карлос, трактуется историками как фигура противоречивая. Обладая слабым телосложением, он и развивался ребенком медленно (до пяти лет не говорил). В семнадцать лет, в 1562 году, упав с лестницы, он получил травму, после которой о нем стали говорить как о психически больном человеке. У него начинают наблюдаться вспышки гнева, злости и произвола. Происходят столкновения с отцом. Филипп II подозревает его в связях с иностранцами и нидерландскими мятежниками. В январе 1568 году его подвергают заточению и отбирают всю корреспонденцию. Трибунал расследует степень его вины, однако прежде чем он приходит к какому-нибудь заключение, 23-летний Дон Карлос умирает в своей "домашней тюрьме". Самоубийство? Или убийство по приказу отца? До сих пор историки ломают головы над этим вопросом.
Определенно нам известно одно: Дон Карлос страдал неврологическим заболеванием. У него была достаточно редкая комбинация симптомов: эпилептические припадки и непроизвольные движения. С течением болезни эпилепсия прогрессировала, наступало слабоумие. Вероятнее всего, инфант страдал врожденным дефектом, повлекшим за собой отставание в развитии и нарушение моторики. Легкая травма -- падение с лестницы -- вызвала, по всей видимости, эпилептические припадки, комбинированные с агрессивным поведением.
Побочный (внебрачный) сын Рудольфа II и Екатерины Страдовой был шизофреником агрессивного толка со склонностями к садизму. Болезнь Юлио д'Аустриа долго держалась в тайне ото всех, однако после того, как в Крумлове нашли на улице истерзанную им и умирающую девушку, скрытый недуг королевского потомка стал явным. Поэтому заточение Юлио в тюрьму принесло наконец облегчение как жителям Крумлова, где он жил, так и его знатному отцу...
В последующие столетия психические расстройства в габсбургском роду тоже не исчезают, разве что проявляются в более легкой форме. Последний Габсбург по прямой линии, император Карл VI (1711--1740), отец Марии Терезии, был агрессивным психопатом. Как-то на охоте он без всякой видимой причины застрелил одного из своих придворных. Фердинанд V (Добросердечный) был явный олигофреник, то есть обладал сильно пониженным врожденным интеллектом.
Олигофреником, физически и психически отсталым человеком был и последний Габсбург на испанском троне Карл II. Самостоятельно он никогда не правил: во-первых, потому что был несовершеннолетний, во-вторых, потому что был болен.
Эти примеры можно было бы продолжать до недавнего прошлого. Наследник трона Рудольф при загадочных обстоятельствах покончил жизнь самоубийством. Не было никаких внешних причин для такого поступка. Фердинанд д'Эсте тоже отличался многими странностями.
Откуда же взялись эти
БОЛЕЗНЕННЫЕ ГЕНЫ в некогда здоровом крестьянском швейцарско-австрийскому роду?
Следы ведут в Испанию. Достаточно вспомнить об устроенной Максимилианом свадьбе между его сыном Филиппом и Хуанитой Арагонской и Кастильской, по прозвищу Хуана Безумная. Она страдала тяжелой меланхолией. После смерти ее супруга ее собственный отец объявил ее неспособной править и сам стал регентом внука Карла.
Стоит обратить внимание и на бургундского герцога Карла Смелого, который был тестем императора Максимилиана. Это был исключительно честолюбивый правитель, сравнивавший себя -- ни больше, ни меньше! -- с Александром Великим, который хотел владеть огромной империей и воевал со всеми, с кем только было можно, в том числе и со своим сюзереном, королем французским. В конце концов над ним одержали победу швейцарцы, и Карл Смелый пал в бою.
По всем свидетельствам современников, Карл страдал маниакально-депрессивным психозом с ярко выраженными маниакальными фазами, которые и заставляли его предпринимать самые дикие поступки (в частности, он взял в плен своего сюзерена -- французского короля и хотел его судить).
Так называемый бургундский род, из которого происходил Карл Смелый, был побочной линией французского рода Валуа. Причем в последнем роду наблюдался целый ряд неврологических и психиатрических отклонений. (Ян Добрый, Карл VI, Карл VIII).
Таким образом, представляется, что так называемая дегенерация Габсбургов началась с его смешения с родом бургундским, поколение спустя к этому добавились болезненные гены испанских королей. Внутренние браки еще углубили эти негативные факторы. Достаточно взглянуть на портрет Карла Смелого, чтобы понять, откуда взялась у Габсбургов их выпяченная нижняя губа и тяжелая челюсть.
Брачная политика, благодаря которой габсбургский род добился такого могущества, таила в себе зародыш упадка.
ВИЛЬГЕЛЬМ II
Эгоизм императора приводит его к тому, он смотрит на все государственное как на свое личное имущество. Все здесь -- его.
"Моя армия", "мой флот", "мои крепости", "мои деньги" (применительно к государственной казне), "мой военный министр", "мой канцлер", -- все это выражения, которые можно слышать из его уст столь же часто, как и "моя лошадь", "мои ребята" или "моя речь". Генри ФИШЕР.
Он вел много помпезных и хвастливых речей. Но после них никогда не следовало действий. Артур РОЗЕНБЕРГ.
Имя Вильгельма II немногое говорит молодым поколениям. Во всяком случае, столь же мало, как и Первая мировая война, с которой связано это имя. Страдания, которые она принесла, совершенно затмила Вторая мировая война -- страшное продолжение первой. По масштабам истории, вторая последовала за первой очень скоро. Впрочем, даже по масштабам человеческой жизни. Когда восьмидесятилетний Вильгельм II умирает в своем изгнании в Нидерландах, в местечке Дорн близ Утрехта, приютившая его страна оккупирована армией, которую выражением "моя армия" называл человек, не носивший императорский титул, но также имевший пристрастие к словам типа "мои эссе", "мои сподвижники по партии", "моя Германия"... И "его" армии шли по дорогам Европы к той же безумной и бессмысленной мечте, как и армии Вильгельма, и -- не допуская даже мысли об этом -- к такому же печальному -и даже более печальному -- концу.
Начало этого бесславного пути, впрочем, уходит своими корнями глубоко в историю -- по меньшей мере, в прошлый век.
Хотя уже в раннем средневековье появляется громкое название "Священная Римская империя германской нации". Фактическое объединение Германии, раздробленной на протяжении многих веков на малые или большие государства, королевства, княжества, герцогства и т. д., происходит только во второй половине девятнадцатого века. Во главе объединенной Германии встает консервативно-юнкерская и прежде всего милитаристская Пруссия.
У колыбели этого события стоит одна из наиболее интересных личностей того времени, прусский рейхсканцлер Бисмарк, создатель германской империалистической политики и очень талантливый и хитрый дипломат. Чехам хорошо памятно его выражение о том, что кто является правителем Чехии -- тот является правителем Европы. Начала германского объединения блестящи. Пруссия оккупирует Ганновер и Шлезвиг-Гольштейн, одерживает победу над Австрией в битве у города Градец-Кралове (1866), а через четыре года побеждает Францию в битве у Седана; унизительный мир диктует Франции заплатить пять миллиардов контрибуции и, кроме того, уступить Германии Эльзас и Лотарингию. Потом в Версале Бисмарк торжественно провозглашает создание германской империи во главе с прусским королем Вильгельмом I из династии Гогенцоллернов. Ядром объединенной Германии по-прежнему оставалась Пруссия, однако, в принципе это была некая форма федерации: в Баварии, Вюртенберге, Мекленбурге или Бадене продолжали править местные династии, которые, впрочем, подчинялись центральной власти.
Первый германский император Вильгельм I правил до 1888 года -- до своей смерти восьмидесятилетним стариком. Тем, что этот потомок некогда бюргерского рода Гогенцоллернов стал германским императором, он был обязан своей блестящей интуиции, с которой, будучи прусским королем, он избрал своим первым министром Бисмарка. После Вильгельма I на престол вступает его сын Фридрих, известный (в отличие от своего отца и, прежде всего, канцлера) своими либеральными тенденциями и англофильством (его супруга была дочерью английской королевы Виктории). Фридрих, однако, умирает от рака горла через три месяца после начала правления.
ЕГО ГЕРМАНИЯ И ЕГО АРМИЯ. На германский императорский и одновременно на прусский королевский трон вступает 15 июля 1888 года сын Фридриха Вильгельм II. С самого начала он чувствует себя призванным единолично определять курс германской политики, что закономерно вело к столкновениям с "железным канцлером" Бисмарком. Молодой император выходит из этого столкновения через два года победителем. Странным это представляется только на первый взгляд. В то время Бисмарк, безусловно, был признанным и уважаемым дипломатом как в Пруссии, так и во всей зарождающейся империи. Тем не менее он забыл об одном существенном факторе: об армии. В Германии тех лет, где молодые люди, по выражению мадам де Сталь, больше ценили звание лейтенантов-резервистов, чем академические титулы, армия чувствовала себя всецело подчиненной императору. А потому реальной властью обладал не Бисмарк, а Вильгельм II.
В столкновении Бисмарк--Вильгельм II большую роль играли различия во взглядах на внутреннюю и, прежде всего, на внешнюю политику. Во внутренней политике речь шла, главным образом, о страхе перед растущим влиянием социал-демократии: страх, правда, был общим, однако Вильгельм не одобрял планы Бисмарка о ее подавлении, противопоставляя им собственные и уповая на "лучшую" социальную политику. В международной области оба соперника резко расходились во взглядах на отношения к другим европейским странам. В то время как Бисмарк хотел и в дальнейшем поддерживать добрые отношения с Россией и Францией, Вильгельм требовал -- во всяком случае, в начале своего правления, -- тесного союзничества с Австрией и даже с Англией, а также подготовки "оборонной войны" с Россией и Францией. (О том, что может произойти международный конфликт, было очевидно со времени столкновения между Англией и Францией в Судане. Однако долго не было ясна расстановка сил. Коалиция Англии с Германией против Франции и России была реальной опасностью еще после русско-японской войны в 1904--1905 годах).
За свое несогласие с этими планами Бисмарк наконец получил отставку. А Вильгельм II начал интенсивно заниматься вопросами германской внешней политики. Согласно германским историкам, он делал это старательно, однако ему не хватало специальных знаний, и, кроме того, в его действиях совершенно отсутствовала какая-либо систематичность. Поэтому за короткий период ему удалось создать в делах полный политический хаос.
После отставки Бисмарка пост рейхсканцлера занял генерал Каприви, потом граф Бюллов и Бетман-Гольвег. Ни один из них не сравнился с дипломатическим величием Бисмарка. Однако Германия в то время переживает период резкого подъема промышленного производства и роста крупного капитала.
И -- Германия вооружается. На деньги, которые Франция платит за поражение у Седана.
Промышленность растет, зато деревня остается консервативной, сельское хозяйство держат в своих руках помещики, особенно в Пруссии. Обеим ведущим партиям в государстве -- консерваторам и народным либералам -- противостоят социалисты, которые единственные не боятся императора и даже открыто критикуют его. Несмотря на все меры, предпринимаемые против них (Вильгельм называет их "предателями, недостойными называться немцами"), число их избирателей растет, в то время, как другие партии теряют голоса. Во время выборов 1881 года за социалистических депутатов в рейхстаг голосует всего 6% избирателей, а в 1912 году уже 35%!
Однако Германия Вильгельма II отличается не только классовым гнетом, но и национальным. Все сильнее дает себя знать германский национализм, а еще неостывшая гордость за победу над Францией ведет к энергичному подавлению ненемецких национальностей. Особенно остро это чувствуют поляки в Познани и французы в Эльзасе и Лотарингии. По отношению к ним проводится жесткая политика германизации. Император и его министры делают пангерманизм основой своей идеологии. В чести Niebelungenstreue -- верность нибелунгам; начинаются притязания на немецкоязычную Швейцарию, Нидерланды, фламандскую часть Бельгии и даже на новые территории Франции, из которых притязатели собираются "выселить некоторое местное население".
Во внешней политике Германия в это время идет от одного успеха к другому. Фактически она становится первой державой континентальной Европы. Франция, если она и питала когда-нибудь надежды на реванш за 1870 год, теперь запугана новой милитаризацией Германии и хвастливыми речами Вильгельма. Германский император способен, например, спокойно высадиться в Танжере, находящимся под контролем Франции, и произнести там антифранцузскую речь.
ИМПЕРАТОР ЛЮБИТ ОРАТОРСТВОВАТЬ. Любит он разглагольствовать и о "славянской опасности", под которой подразумевается Россия.
Императорская Германия добывает новые колонии, и, наконец, создает Тройственный союз с Австро-Венгрией и Италией, однозначной задачей которого является подготовка новой войны. И вот в 1914 году война вспыхивает, что "его", то есть, вильгельмова армия приветствует. Поначалу германская до зубов вооруженная военная машина добивается успехов, но потом из Тройственного союза выпадает Италия, а к Антанте, то есть, к Франции, России, Великобритании примыкают Соединенные Штаты Америки, Италия и т. д., пока противостоящий Тройственному союзу блок не достигает более двадцати государств -- и победное начало Германии превращается в печальный конец. 11 ноября 1918 года во французском городе Компьень заключается перемирие, и Вильгельм II удаляется в нидерландское изгнание, где живет еще 24 года.
Окончательному поражению Германии не помешал даже тот факт, что с 1916 года здесь практически правили военные -- генералы Людендорф и Гинденбург, осуществлявшие военную диктатуру.
Обвинять в Первой мировой войне одного только Вильгельма было бы абсурдным, ее причины были намного глубже и шире. Однако подстрекательские речи Вильгельма, его воинствующий милитаризм, поддерживаемый им германский национальный шовинизм и гонка вооружений существенно способствовали развязыванию этой войны, не говоря уж о безоговорочной германской поддержке последней военной афере Габсбургов после сараевского покушения.
Оценку личности Вильгельма II давали многие его современники, и она редко представляла последнего Гогенцоллерна в положительном свете. Вильгельма оценивали негативно не только из-за его несомненной доли участия в развязывании Первой мировой войны, но и из-за его крайне несимпатичной, аномальной и полу опереточной фигуры вообще.
Так, например, по рассказам анонимной графини, которая была придворной дамой супруги Вильгельма II (приведено в книге Генри Фишера, вышедшей в Англии в 1907 году), Вильгельм II выглядит как эгоманьяк, то есть человек, никогда не думавший ни о ком, кроме себя самого. Он жил в представлениях, которые и для его времени давно казались устаревшими: признавал только дворянство и военных. Его страсть к войскам и мундирам была преувеличенной, патологической и смешной даже в милитаристской Пруссии. Его придирчивое отношение к деталям воинского обмундирования и соблюдению воинской дисциплины было достойно литературных фельдфебелей Гашека. Вильгельм исключительно презирал простых людей и свою прислугу. Горничные или слуги, случайно вошедшие в дворцовый покой, где присутствовал император, немедленно и без всякого выходного пособия выставлялись за дверь. (Прислуга могла передвигаться по дворцу только в определенных его частях, а в императорские покои могла входить только тогда, когда "Его Величество" отсутствовало. Графиня приводит пример одной служанки, которая после тридцати лет верной службы во дворце как-то призналась, что видела однажды кайзера в халате, и тут же была немилосердно уволена).
КУДА ЗАВОДИТ ТЩЕСЛАВИЕ. Странным был император -странна была и жизнь при императорском дворе. Несмотря на чувство собственного превосходства, Вильгельм II приглашал на обеды и ужины различных гостей, членов правительства, генералов. Императрице это было не по душе, так как семья собиралась вместе только за столом, и она почти не бывала с мужем и детьми наедине... Пока... пока одна фрейлина не посоветовала ей сослаться на пример Людовика XIV, который, по свидетельству орлеанской герцогини Елизаветы Шарлотты, дочери рейнского фалькграфа, ел только в кругу своей семьи. Император боготворил Людовика XIV -- и совет помог: некоторое время Вильгельм, в подражание своему образцу, обедал и ужинал с семьей.
Германский императорский двор кочевал между императорской резиденцией в Берлине и Потсдамом, где у Гогенцоллернов было несколько дворцов -- в частности, Цецилиенгоф и знаменитый Сан-Суси. Вильгельм питал слабость к пышным придворным развлечениям и балам, для которых были обязательны маски и костюмы, поэтому каждый бал обходился гостям недешево.
Тщеславие Вильгельма было беспримерным. Самое невинное критическое слово или случайная улыбка могли стать причиной обвинения в оскорблении Его Величества, за которое провинившийся мог получить и несколько лет тюрьмы. А поскольку Вильгельм считал себя крупнейшим оратором, военачальником, поэтом, художником, музыкантом, скульптором, искусствоведом, политиком, проповедником, адмиралом, охотником и спортсменом, его было трудно не оскорбить, если о нем говорилось или писалось. Вильгельм вел войну с современным искусствам, натуралистической драмой и модернизмом. (Гитлер, кстати, тоже считал себя человеком искусства, хотя был в этом отношении скромнее Вильгельма, удовлетворяясь ролью художника; и он тоже вел борьбу с "извращенным искусством").
К комплиментам Вильгельм питал большую слабость.
Вообще, он вел себя скорее как абсолютный монарх семнадцатого века, чем как конституционный правитель (впрочем, в Германии, и прежде всего в Пруссии, конституция была чисто формальным понятием) девятнадцатого и двадцатого веков.
В качестве генерала и адмирала император ни разу в жизни ничем не отличился, как охотник был не дисциплинированным, а как художник был попросту никудышным. Вильгельм высоко ценил свое поэтическое произведение "Песнь Аэгира", имевшее четкую пангерманистскую националистическую тенденцию. С литературной точки зрения оно не представляло никакой ценности. Зато Вильгельм был действительно выдающимся оратором -- он говорил много и с удовольствием. И -- обо всем. Неустанно разъезжая по Германии в своем специальном поезде, он всюду произносил речи. Впрочем, эти речи часто ставили министров в неловкое положение, так как были непродуманными и часто неразумными.
Вильгельм любил появляться на сцене в самых различных и самых фантастических мундирах - - говорят, в его гардеробе их насчитывалось около трехсот!
В целом и в частностях поведение Вильгельма было настолько странным, что его сравнивали иногда с поведением его двоюродного брата, баварского короля Людовика II, который страдал шизофренией и умер, утонув (по-видимому, самоубийство) и потопив с собой при этом своего психиатра. Людовик Баварский, как и Вильгельм, презирал своих слуг, причем заходил в этом презрении куда дальше кузена: чтобы не говорить с ними, он отдавал приказания, написав их предварительно на бумажке и плюнув на эту бумажку...
В связи с поведением Вильгельма у многих всплывало в памяти безумие его прадяди -- короля Фридриха Вильгельма IV (1840-- 1861), который также страдал, видимо, шизофренией.
ИСТОРИЯ ДЛЯ ПСИХИАТРА? Действительная, реальная картина, которую мы можем составить для себя на основании свидетельств современников о Вильгельме II, не отвечает настоящему психическому заболеванию. В поведении германского кайзера явственно прослеживается тенденция к так называемому гистрионству (позерству, актерству), граничащая порой с эксгибиционизмом. Вильгельм II постоянно и с удовольствием играл, "показывал себя". Это касается прежде всего его ораторских выступлений и придворных торжеств, то и дело устраиваемых императором. Словом, Вильгельм вел себя как актер.
Его позерство усугубляло болезненное тщеславие и чрезвычайная сугестибильность, внушаемость. Он легко поддавался ловко поданному ему мнению, не особо вдумываясь в него.
Страдал Вильгельм и самовнушаемостью. Он убедил себя в том, что он великий правитель -- нечто наподобие его предка Фридриха II (который в ходе Семилетней войны заставил Марию Терезию отказаться от Силезии и Клодзка) или французского короля Людовика XIV. Он стремился внушить другим свое самомнение о его высочайшем происхождении и предназначении, хотя во времена Вильгельма это давно вышло из моды и звучало анахронизмам. Все это черты, называемые нами истерическими. Обычно истерия наблюдается у женщин, однако каждый опытный невролог имеет свой опыт общения и с мужчинами, страдающими болезненной внушаемостью и театральностью поведения и настолько входящими в свою роль, что они и сами начинают этому верить.
Вне сомнения, Вильгельм II имел именно истерический склад личности. Однако в случае настоящей истерии наблюдаются и тяжелые припадки, преходящие параличи или потеря чувствительности и даже слепота. Ничего подобного у Вильгельма не было. Поэтому возникает скорее подозрение на невротические признаки, связанные с органическими заболеваниями нервной системы.
Таким образом, встает вопрос: могло ли у Вильгельма быть нечто вроде органического поражения мозга?
Он родился 27 января 1959 года. Вскоре после рождения у него был установлен паралич левой верхней конечности, который так и не был окончательно излечен. Вильгельм мог держать поводья в левой руке, однако конем мог управлять только правой, -- об этом мы можем прочесть у Фишера. Поэтому обычно считается, что речь шла о периферийном параличе плечевого нервного сплетения, который чаще всего возникает в результате обматывания пуповины вокруг плеча плода.