Она хлопнула крышкой чемодана и щелкнула замками.
- Мне не о чем с тобой разговаривать.
- Я понимаю, что мать тебя разозлила, но почему ты вымещаешь злобу на мне?
- Почему ты не сказал мне об этом сам?
- Я как раз собирался это сделать. Открой, пожалуйста, дверь.
- Послушай! Я очень сожалею, что встретила тебя. Мой самолет через два часа, и я буду тебе очень признательна, если ты уберешься отсюда.
- Нет! Ты поговоришь со мной или здесь сейчас, или в Остине. Но уходить я не собираюсь. Открой сейчас же дверь!
Он методично долбил в дверь, и Джесси посмотрела на телефон. Он был неплохой моральной поддержкой.
- Не вынуждай меня вызывать охрану.
- Джесси, что случилось? Что я такого сделал?
- Что ты сделал? - Устав спорить, она прошла через комнату и слегка приоткрыла дверь.
Воспользовавшись этим, Диллон проскользнул в комнату и захлопнул за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, он спокойно спросил:
- Так что же я сделал?
- Для начала ты как-то забыл упомянуть об одной помолвке.
Джесси стояла посередине комнаты спиной к Диллону.
- О помолвке? - с удивлением повторил он. - О какой помолвке?
- Перестань, Диллон. Такой умный человек, как ты, должен уметь строить из себя идиота намного лучше.
Она резко замолчала и повернулась, но тотчас отступила назад. Он стоял вплотную, почти касаясь ее.
- Это тебе сказала мать, да? В ответ он получил лишь гневный взгляд и продолжил:
- Меня подозревают в том, что я с кем-то помолвлен? - Вдруг он догадался. - А! Речь, наверное, идет о Милиссе Харкен. Мама тебе сказала, что я помолвлен с Милиссой Харкен?
- Нет.
- Боже мой, ты имеешь в виду, что есть кто-то еще?
- Твоя мать не потрудилась назвать имени.
- Понятно. Значит, она говорила о Милиссе. - Диллон сел на край кровати и хмуро посмотрел на Джесси. - Я не собираюсь на ней жениться, пусть даже этого очень хотят моя мама и дед.
- Это та самая Харкен?
- А кто же еще? Деньги, власть, положение в обществе - все в одной милой компактной упаковочке с черными волосами.
- Как удобно. Пожалуй, тебе стоит подумать о свадьбе.
- Ты этого хочешь, Джесси?
Быстрым движением Диллон отшвырнул в сторону ее чемодан и, схватив Джесси за запястье, потянул ее на постель рядом с собой. Он обвил ее руками за талию и притянул к себе.
- Ты этого действительно хочешь? Она не смотрела на него.
- Меня это совершенно не касается.
- Да? И именно поэтому ты ушла из ресторана и принялась упаковывать вещи?
- Просто я не люблю, когда мне лгут. - Она наконец сдалась и посмотрела ему в глаза.
- Прости меня, Джесси. Если бы я знал, что она сюда придет, то постарался ее остановить. Но я такого от нее не ожидал.
- Похоже, ей кажется, что мы... - Джесси замолчала, подбирая подходящее слово.
- ..любовники, - сказал Диллон, произнеся слово, которое она так и не смогла из себя выдавить.
- Да.
- У моей матери очень много достоинств, но именно из-за этого иногда с ней невозможно ладить. Мне бы она никогда не сказала то, о чем поведала тебе.
- Я бы тоже не стала тебе этого пересказывать.
- Прошу у тебя прощения за нее. Она пожала плечами.
- Родители тоже люди.
- Ты говоришь так, словно в этом вопросе у тебя большой опыт.
Джесси улыбнулась. Диллон схватил ее за руку.
- Поехали. Я хочу тебе кое-что показать.
- Но мой самолет! - запротестовала она. Ее не просто уговорить. Но указывать тоже нельзя. И тем не менее улыбкой или взглядом этот человек мог заставить ее сделать что угодно.
- Улетишь потом. Это место я очень люблю. Ты будешь первым человеком, которого я туда отвезу.
- Я не знаю.
Она не должна соглашаться, наоборот, нужно бежать без оглядки. Но она уже знала, что поедет. Улететь можно другим рейсом, а такого момента, как сейчас, больше никогда не будет. И другого Диллона тоже.
- Никто даже не знает о его существовании, - сказал он, помогая ей подняться.
- Мне переодеться?
- Нет. Ты одета как раз так, как надо.
Спустя час машина Диллона медленно ехала по грязной проселочной дороге. Ее сильно трясло на ухабах, и Джесси приходилось крепко держаться. Несколько минут назад они проехали через шаткие железные ворота. На них висела какая-то табличка, но настолько выцветшая и ржавая, что разобрать на ней надпись было невозможно.
- Ты уверен, что мы ничего не перепутали? - спросила Джесси, когда вдали показалась некрашеная хибара, одиноко стоявшая между двумя высокими деревьями. С каждой секундой возбуждение все больше охватывало ее.
- Все правильно. Мы почти приехали. - Диллон смотрел на хибару.
- Мы едем туда?
- Выглядит весьма скромно, правда?
- Да.
- Я приобрел этот участок несколько лет назад. Тогда я хотел организовать ранчо и центр реабилитации подростков при нем.
Она огляделась. Со всех сторон их окружали заросли полыни и дубовая поросль.
- Неплохое место для чего-то такого. Не думаю, что у посторонних может появиться желание приехать сюда.
- Я по-прежнему хочу использовать часть земли под центр, но сейчас дом нужен мне самому.
- Этот дом?! Диллон рассмеялся.
- Да, этот дом. В оазисе первозданной природы, вдали от цивилизации, где единственные звуки - мой собственный голос и едва слышное шуршание травы.
Джесси зябко поежилась от мысли, кто может вызывать это "едва слышное шуршание".
- Как тебе удается скрывать это место?
- Все привыкли, что я время от времени исчезаю на день или два. Мои домашние давным-давно перестали об этом спрашивать, а друзья считают, что им все понятно и без вопросов.
- Могу себе представить.
- Такая уж у меня репутация, - с улыбкой ответил Диллон.
Понимая, что не стоит его поощрять, Джесси тем не менее обнаружила, что улыбается вместе с ним. Он соблазнитель, каждая нормальная женщина должна была бы бежать от него без оглядки. Но едва слышный внутренний голосок убеждал ее открыть свое сердце этому человеку.
- Вот мы и приехали. - Диллон выключил зажигание. - В доме немного прохладно, но стоит растопить печь, и он прогреется очень быстро.
Пока он обходил вокруг машины, чтобы открыть ее дверцу, Джесси попробовала рассмотреть этот простенький коттедж. Кое-где на досках еще сохранились следы голубой краски. Сквозь давно немытые стекла виднелись занавески. Все имело запущенный вид, но в доме все-таки был определенный шарм.
- Хочу предупредить тебя, - сказал Диллон, когда они подошли к двери, здесь нет ни телефона, ни телевизора, но есть патефон, можно слушать музыку.
- А водопровод в доме есть?
- Есть. Есть даже электричество и аварийный генератор.
- Все удобства!
Он отпер дверь и, войдя, включил свет. Затаив дыхание, она шагнула следом, приготовившись к самому худшему. Внутри было просто и тесновато, но уютно.
- Не так плохо, - сказала она с удивлением. Главное место в комнате занимала большая черная печь. Вокруг нее с трех сторон стояли два стула и две кушетки. На одной лежала воловья шкура. Все говорило о том, что здесь живет одинокий мужчина.
- Кухня вон там, - указал Диллон на дверь справа. - За кухней ванная.
Джесси оглянулась в поисках другой двери, но безрезультатно. В противоположном углу комнаты длинными плотными гардинами была отгорожена небольшая ниша, там на маленьком столике стоял старый патефон. Слева от входной двери виднелась лестница, ведущая на второй этаж.
- А что наверху?
- Еще одна ванная и спальня. Хочешь посмотреть?
- Нет, спасибо, - поспешно ответила она.
- Тогда я растоплю печь, а ты пока можешь посмотреть кухню.
Диллон вышел на улицу, а Джесси побрела в кухню. Все равно заняться больше было нечем. Через некоторое время он вернулся. Послышался звук открывающейся дверцы печи и укладываемых в печь поленьев. Она открыла роскошный холодильник. Там обнаружился галлон молока - запас на целую неделю. Значит, Диллон либо редко привозил сюда продукты, либо проводил здесь много времени. В ванной лежал наполовину использованный тюбик зубной пасты и бритвенные принадлежности. Комната была хорошо отделанной и чистой: похоже, ею пользовались часто. - Вернувшись на кухню, она заметила на деревянном столе горшок с африканской фиалкой. Розовые цветы переливались в лучах солнца и несколько оживляли по-спартански простую кухню.
- Ты не проголодалась? - крикнул из комнаты Диллон. - В холодильнике есть прекрасные бифштексы. И цыплята. Мы можем их запечь. - Он появился в дверях. Внизу лежат овощи, а в том ящике картошка.
Джесси остановилась около стола.
- Похоже, ты проводишь здесь много времени?
Он кивнул:
- Больше чем много.
- И никто не знает об этом доме? Даже твои родственники?
- Тем более мои родственники. Диллон вошел в кухню и, присев на краешек стола, посмотрел на Джесси.
- Ты слышала, что вчера говорила моя мать? Она хочет, чтобы я поскорее женился и у нее появились еще внуки.
- Ты можешь просто сказать ей "нет", - предложила Джесси.
- В том-то и дело, что не могу. Я хочу жениться и хочу иметь детей. Но я хочу, чтобы их воспитывала моя жена. Я не хочу создавать семью в доме, где властвует моя мать.
- Я уверена, что твоя жена это оценит. Диллон пристально посмотрел ей в глаза, давая понять, что следующие его слова относятся только к Джесси, и ни к кому больше.
- Я надеюсь.
Джесси показалось, что буквально за секунду воздух в кухне раскалился. Она отбросила назад упавшие ей на лицо волосы. Нужно было понять, что он имеет в виду. Не хочет же он в самом деле, чтобы она стала матерью его детей? Видимо, это шутка.
Несколько успокоенная такой мыслью, она подошла к холодильнику и открыла его. Ничего не видя, Джесси смотрела перед собой, радуясь холодному воздуху.
- Давай сделаем бифштексы.
- Ты хочешь?
- Да.
Диллон встал сзади, глядя в холодильник поверх ее плеча.
- Вон там. - Провел рукой по плечу, с которого сполз свитер. - Мне кажется, этот свитер сам способен совершать осмысленные действия.
- В отличие от тебя.
Она отстранилась, решив оставить Диллона в одиночестве созерцать содержимое холодильника. Но у стола остановилась. С безопасного расстояния она наблюдала, как Диллон извлекал из холодильника бифштексы. Поставив их разогреваться на медленный огонь, он повернулся к ней и тихо спросил:
- Я тебя обидел? Когда прикоснулся к тебе?
- Нет.
- Джесси, я не пытаюсь скрыть, что ты мне нравишься.
- Верно, не пытаешься. - Она оперлась руками на стол позади себя.
- Ты даже не представляешь, как сейчас прекрасна. Ты очень соблазнительна, когда стоишь так, как сейчас.
Ничуть не смутившись, Джесси подняла голову, и ее волосы рассыпались по плечам.
- Ты привез меня сюда, чтобы соблазнить?
- Я очень хочу тебя и уже говорил об этом. Но не прикоснусь к тебе, пока ты сама этого не захочешь.
- Мне нужно быть в Остине самое позднее в воскресенье вечером.
- Значит, у нас еще есть три дня.
- Меньше сорока восьми часов, - поправила его Джесси. - Этого времени недостаточно даже для того, чтобы завязать хорошее знакомство. Уж не говоря о настоящей привязанности.
- Но ведь надо когда-нибудь начинать, Джесси.
- Я... - Она едва не сказала, что никогда в жизни не была с мужчиной. Ни с одним мужчиной. Вместо этого выпрямилась и с вызовом подняла голову. - Нет. Ни для одного мужчины я не буду женщиной на одну ночь. Даже для тебя. - Конец фразы она произнесла уже на пороге кухни. За дверью была свобода. Бешено стучавшее сердце говорило ей: надо спешить. Но пока она непослушными руками пыталась открыть незнакомый замок, Диллон схватил ее за плечи.
- Джесси, подожди. - Он притянул ее к себе, прижав спиной к груди.
- Пусти меня!
- Прости. Мне не следовало начинать, - ласково сказал он, обвивая ее талию руками. - Обещаю, больше этого не повторится.
- Ты не понимаешь!
- Я понимаю. - Он коснулся щекой ее волос, губами виска. - Джесси, я привез тебя сюда не для того, чтобы соблазнять. - Он крепко держал ее до тех пор, пока она не перестала сопротивляться. - Я хотел быть с тобой, и надо было не дать тебе уехать. Но веришь ты или нет, я просто хотел с тобой поговорить.
- Поговорить?
Он едва заметно кивнул.
- Но я совершенно теряю голову. Так я не поступал никогда в жизни. - Он еще сильнее сжал ее запястья и повернул к себе. - Если я пообещаю вести себя как монах, ты согласишься вернуться на кухню и пообедать со мной?
- Как монах? - Она не смогла сдержать улыбку, представив Диллона монахом. Он улыбнулся вместе с ней.
- У меня очень хорошее воображение. Джесси рассмеялась:
- Это я уже поняла.
Когда они покончили с обедом, состоявшим из бифштекса с жареным картофелем и кукурузного хлеба с маслом, над горизонтом был виден только самый краешек солнца. Беседа за обедом помогла Джесси узнать Диллона намного лучше. Они беседовали обо всем: от политики до бедности. В конце концов разговор зашел о семейных отношениях. Эта тема была ей хорошо знакома - дома Джесси всегда сравнивали с сестрой.
- Мама сравнивала меня с ней из самых лучших побуждений, - сказала Джесси печально, продолжая разговор. Они убирали со стола, составляя посуду в раковину и пряча в холодильник остатки еды. - У матерей всегда самые лучшие намерения, но все можно испортить одним-единственным словом.
- А ты когда-нибудь разговаривала об этом со своей матерью?
Диллон наполнил раковину горячей водой и насыпал туда порошок. Джесси выбросила из тарелок объедки и сложила посуду в раковину.
- Один раз. Несколько лет назад. Она ничего не помнит, но допускает, что могла так сказать. Она сказала тогда, что Ребекка хорошая, а я - непокорная. Потом она потрепала меня по щеке и улыбнулась. А делать так нельзя было ни в коем случае.
- Несомненно, ты еще не понимала, что обозначает слово "непокорная".
- Тогда мне было четыре года, и я, конечно, не понимала. Но слово казалось слишком длинным и глупым, чтобы обозначать что-нибудь хорошее. Ты будешь мыть или ополаскивать?
- Как пожелает дама.
- Тогда я буду ополаскивать. - Она встала ко второй раковине. - Ты знаешь, до того дня я считала себя хорошей девочкой. По крайней мере старалась ею быть. После же стала вести себя вызывающе и позволяла себе многое.
- Могу поспорить, ты была террористкой.
- Да, - со смехом призналась Джесси. - Наверное.
Она отчетливо вспомнила, словно это было только вчера, как она спросила у старшего брата Хоустона, что значит "непокорный". После нескольких безуспешных попыток объяснить, он показал на щенка. Счастливый и неуклюжий, он повсюду семенил за ними. Когда они на него посмотрели, он присел, наделал на полу лужу и побежал, оставляя за собой мокрые следы. Ей тогда очень понравился этот пример.
- Выяснив, что значит "непокорный", я поняла, что это описание ко мне очень подходит. Иногда я даже была рада, что не такая, какой меня хотели видеть родители. Бедная Ребекка. Я приобрела свободу, а она ответственность.
- Ей это не нравилось?
- Иногда. Ребекка на самом деле очень мягкая и добрая. Она всегда была готова жертвовать собой, и это делало ее очень уязвимой. Мне приходилось заботиться о ней, поскольку сама о себе позаботиться она не могла. Она была мамой для всех, а я для нее.
Последнюю фразу Джесси закончила почти шепотом, думая о том времени, когда помогать Ребекке она уже не могла. Сердце Джесси сжалось от чувства вины перед сестрой, и она отвернулась, чтобы скрыть неожиданно выступившие слезы.
На месте сестры следовало быть ей. Никто бы не удивился, когда в один прекрасный день выяснилось, что она беременна и отказывается объясняться по этому поводу. Все бы просто восприняли это как очередную проделку Джесси, на сей раз несколько худшую. Но она никогда не забеременеет. В отличие от Ребекки Джесси не могла иметь детей.
Чувство вины растаяло, уступив место печали. Еще некоторое время она стояла, повернувшись спиной к Диллону, продолжая думать о себе. Сердце ныло. Она еще никогда никому не рассказывала об этом. И почти никогда об этом не думала, спрятав все глубоко в себе. Она отдала бы все на свете только за одну надежду, что когда-нибудь у нее родится ребенок. Только один маленький ребенок, которого она сможет назвать своим. Бесценный дар ей и любимому человеку. Она хотела этого больше всего на свете. Но именно этого у нее не будет никогда.
Глава 6
- Джесси! - Диллон коснулся ее плеча. - С тобой все в порядке?
- Все отлично.
Джесси умела владеть собой. Она прогнала из глаз слезы и повернулась к Диллону с улыбкой, которая была способна сиять сквозь холод, ветер и дождь. Привыкнув улыбаться, когда устала до изнеможения, она могла улыбнуться и тогда, когда сердце разбито.
- Мы закончили?
Диллон взял у нее из рук последнее блюдо и поставил его на сушилку.
- Да. Если хочешь, отдохни на кушетке, а я поставлю какую-нибудь музыку.
- Это было бы неплохо.
Джесси смотрела на него из-под ресниц, боясь взглянуть прямо. Она уже поведала ему секреты, которыми не делилась ни с одной живой душой, кроме Ребекки. С ужасом заметила, что хочет рассказать и то, что еще не успела разболтать.
Диллон обнял ее за талию. Этот жест был и покровительственным, и властным. Хотя он и обещал вести себя невинно, но оставался мужчиной. Он этого не забыл и не даст забыть ей. Когда они вошли в комнату, она высвободилась и с удовольствием опустилась на мягкую, сильно потертую кожаную софу. Диллон направился в отгороженный гардинами угол. Не поддаваясь искушению посмотреть на него, она укрыла ноги лежащим на софе шерстяным платком.
Из-за гардин долго раздавалось невнятное постукивание и поскрипывание, пока наконец вместе с шипением не полились звуки свинга. Ностальгическая музыка придорожных салунов смешалась с потрескиванием горящих в печи поленьев. Когда звук шагов Диллона известил о его приходе, Джесси больше не могла бороться с искушением. Она села на кушетке и посмотрела на него.
- Кто это?
- Боб Уилс и "Техасские повесы". - Он примостился на краешек рядом с ней. - Купив дом, я обнаружил на чердаке этот патефон и чемоданчик с пластинками.
Джесси не успела отодвинуться, как он снова обхватил ее сзади руками и прижал к себе. Потом продолжил рассказ:
- Это настоящее сокровище. В чемоданчике было все, от Мадди Вотерса до Перри Комо. Это натолкнуло меня на мысль не спешить с перестройкой дома, не нарушать стиль.
Разомлевшая, потерявшая осторожность, Джесси расслабилась в его крепких объятиях.
- Ты купил дом вместе с этой мебелью?
- Нет. Она попадала ко мне по случаю. Кое-что я приобрел на распродаже. А эти кушетки из офиса человека, когда-то бывшего мне другом. Многое, - он вытянул шерстяной платок, отделявший его от Джесси, и прильнул к ней плотнее, - подарки женщин, которые хотели поразить меня своим мастерством домашних хозяек.
- Похоже, это им не очень удалось.
- Не хочу показаться неблагодарным, но умение вязать шерстяные платки для меня не самое важное в женщине. Когда я буду выбирать спутницу жизни, то не стану проводить между кандидатками конкурс, кто лучше испечет яблочный пирог.
Джесси затаила дыхание, боясь выдать охватившее ее волнение. Она делила всех мужчин на две группы: на тех, кому нравится Ребекка - самая лучшая мама на свете и непревзойденный изготовитель яблочных пирогов, и на тех, кому нравится Джесси лишь потому, что она красива. Мужчин, казалось, не интересовало, есть ли у нее еще какие-нибудь достоинства, например преданность, ум и сердце, способное любить. Казалось, это никому не нужно.
- Кого же ты ищешь, Диллон? - наконец спросила она, помолившись про себя, чтобы он оказался не таким, как все.
- Это трудно передать словами. - Он коснулся щекой ее волос.
- Попробуй.
- Наверное, тебе это не понравится. То, что я хочу, - очень эгоистично.
Джесси слегка повернула голову и ощутила мягкое прикосновение его губ к своему виску.
- Очень эгоистично? - едва слышно переспросила она.
- Очень! Так же эгоистично, как держать этот коттедж исключительно для себя.
- Это ни о чем не говорит. Каждому хочется иметь свой дом. В этом нет ничего эгоистичного.
- Ты не права. - Он еще плотнее прижался к ней и покачал головой. - Я купил этот дом, чтобы организовать здесь ранчо для трудных подростков, а вместо этого живу здесь один, используя его для собственных нужд, для собственного удовольствия.
- По-моему, ты преувеличиваешь. Это всего-навсего дом, и каждому позволено его иметь.
- А если я хочу от женщины того же самого?
- Что ты имеешь в виду? Женщину, о которой никто не знает? - Теперь ей не нравился этот разговор. - Женщину, которую ты будешь держать исключительно для себя и приезжать к ней только тогда, когда нужно тебе? Как ты приезжаешь в этот дом?
Он нежно провел рукой по ее плечу.
- Мне нужна женщина, которая сможет заставить меня забыть остальной мир. Хотя бы ненадолго.
Ее тело принимало его нежные прикосновения, но мозг упорно сопротивлялся.
- Тебе нужна больше чем любовница. - В ее холодном голосе зазвучала странная смесь желания и злости. - Прекрасная женщина для мужчины, уже женатого на карьере.
- Нет, Джесси, я хочу еще большего, - прошептал он. - Я хочу жить так, как живут все мужчины. Я хочу, чтобы вечером, когда я вернусь с работы, меня ждала хорошая жена и маленькие дети, которых я качал бы на коленях.
"Маленькие дети". Ей было больно слышать эти слова. К горлу подкатил комок.
- Не знаю, Диллон, - спокойно сказала она, рассчитывая положить этим конец разговору. Для нее больше не имело значения, кем он хотел ее видеть: любовницей или женой. Она не хотела быть первой и не могла быть второй. - Это место, похоже, как нельзя лучше подходит для победительницы в конкурсе на лучший яблочный пирог. Тебе стоит еще раз повнимательнее присмотреться к женщинам, которых ты отверг. - Она не спеша перебирала пальцами шерстяной платок. Сейчас она лишь хотела, чтобы ее голос не задрожал.
- Джесси! - Диллон убрал волосы, упавшие ей на лицо. - Ты меня не слушаешь. Я не сказал, что от жены требуется умение готовить.
- Кому-то все же придется кормить детей.
- Женщина должна удовлетворять моим основным требованиям, и только тогда у нас могут быть дети.
- Я уверена, Диллон, что когда-нибудь ты встретишь такую женщину.
- Ты так считаешь?
- Да.
- А если я этой женщине не понравлюсь?
- Об этом можешь не беспокоиться. Она не могла представить себе женщину, которой он мог бы не понравиться. Устоять перед ним было нелегко.
- Приятно слышать. - Он провел рукой по ее волосам, снова убирая их с ее лица. - Мне нравится смотреть, как твои глаза меняют цвет. В них отражается твое настроение или свет?
Она немного отстранилась и тряхнула головой, чтобы волосы снова упали ей на лицо и скрыли ее от пристального взгляда.
- И то и другое, наверное.
- И этот блеск. - Он осторожно провел пальцами по ее щекам. - На всех твоих фотографиях, а я видел их немало за эти годы, они так не блестят.
- Грим. Ресницы красят... - Она не сразу смогла закончить фразу. Он вновь коснулся ее лица, проведя по щекам к уголкам рта.
- А сегодня ты без него?
- Без чего? - Охватившее Джесси беспокойство, словно облако, затуманило разум, и она быстро оглядела свою одежду.
- Без грима? - Он коснулся ее губ. - Сегодня ты не пользовалась косметикой?
- Да, сегодня утром я немного торопилась. Одной мысли о Флоренс было почти достаточно, чтобы залить огонь, который разжег в ней Диллон. Почти, но не совсем.
- Мне это нравится. - Он провел большими пальцами по ее длинным черным бровям, не подведенным никакой косметикой. - Ты прекрасна, Джесси!
- Моя красота никому не нужна. Он покачал головой, не соглашаясь.
- Нет. Ты очень красива. - Диллон провел тыльной стороной ладони по щеке. - Ты очень добрая и нежная. Ты из тех женщин, одного взгляда на которых достаточно, чтобы мужчину охватила страсть.
- Диллон! - В ее голосе прозвучало предостережение.
Джесси кривила душой. Она хотела его настолько сильно, что едва дышала.
- Я не сделаю никаких попыток. Я пообещал и не нарушу своего слова. - Он немного отодвинулся от нее и, подняв руки, потянулся. - Боже, как я устал, сказал он, прислонившись к спинке кушетки и положив руку ей на плечо. - А ты не устала? - Пальцы коснулись ее шеи. - Ни тебе, ни мне вчера не удалось как следует поспать.
- Да, есть немного. - Она была очень возбуждена, и спать ей совершенно не хотелось. Но признаваться в этом она не собиралась.
- Мы уехали далеко от города, и нет причин спешить назад. - Он убрал руку с плеча, провел по волосам и намотал концы волос на палец. - Ты не могла бы сделать мне одолжение?
Только теперь он оторвал взгляд от ее волос и посмотрел Джесси в глаза. Этому искреннему взгляду было трудно противостоять, но ее подозрения тем не менее не развеялись.
- Какое?
- Перед тем, как ехать назад, я хотел бы вздремнуть. Наверху есть кровать. Она старая и скрипучая, но вполне удобная. И я подумал...
- Конечно! - перебила его Джесси, облегченно вздохнув. - Иди ложись. А я устроюсь здесь на кушетке.
Ее ответ явно позабавил Диллона. Он широко улыбнулся и покачал головой.
- Нет, я хотел попросить тебя не об этом. К ней вновь вернулись подозрения, и она нахмурилась:
- А что?
Его низкий голос зазвучал вкрадчиво:
- Если я тебе пообещаю, что буду действительно спать, а не приставать к тебе, ты ляжешь вместе со мной? Просто, чтобы составить мне компанию?
Борясь с искушением согласиться, Джесси вскочила.
- Послушай! Если это начало, то оно не слишком тонкое. - Она вложила в эту фразу все негодование, которое только смогла в себе найти.
- Мне не о чем с тобой разговаривать.
- Я понимаю, что мать тебя разозлила, но почему ты вымещаешь злобу на мне?
- Почему ты не сказал мне об этом сам?
- Я как раз собирался это сделать. Открой, пожалуйста, дверь.
- Послушай! Я очень сожалею, что встретила тебя. Мой самолет через два часа, и я буду тебе очень признательна, если ты уберешься отсюда.
- Нет! Ты поговоришь со мной или здесь сейчас, или в Остине. Но уходить я не собираюсь. Открой сейчас же дверь!
Он методично долбил в дверь, и Джесси посмотрела на телефон. Он был неплохой моральной поддержкой.
- Не вынуждай меня вызывать охрану.
- Джесси, что случилось? Что я такого сделал?
- Что ты сделал? - Устав спорить, она прошла через комнату и слегка приоткрыла дверь.
Воспользовавшись этим, Диллон проскользнул в комнату и захлопнул за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, он спокойно спросил:
- Так что же я сделал?
- Для начала ты как-то забыл упомянуть об одной помолвке.
Джесси стояла посередине комнаты спиной к Диллону.
- О помолвке? - с удивлением повторил он. - О какой помолвке?
- Перестань, Диллон. Такой умный человек, как ты, должен уметь строить из себя идиота намного лучше.
Она резко замолчала и повернулась, но тотчас отступила назад. Он стоял вплотную, почти касаясь ее.
- Это тебе сказала мать, да? В ответ он получил лишь гневный взгляд и продолжил:
- Меня подозревают в том, что я с кем-то помолвлен? - Вдруг он догадался. - А! Речь, наверное, идет о Милиссе Харкен. Мама тебе сказала, что я помолвлен с Милиссой Харкен?
- Нет.
- Боже мой, ты имеешь в виду, что есть кто-то еще?
- Твоя мать не потрудилась назвать имени.
- Понятно. Значит, она говорила о Милиссе. - Диллон сел на край кровати и хмуро посмотрел на Джесси. - Я не собираюсь на ней жениться, пусть даже этого очень хотят моя мама и дед.
- Это та самая Харкен?
- А кто же еще? Деньги, власть, положение в обществе - все в одной милой компактной упаковочке с черными волосами.
- Как удобно. Пожалуй, тебе стоит подумать о свадьбе.
- Ты этого хочешь, Джесси?
Быстрым движением Диллон отшвырнул в сторону ее чемодан и, схватив Джесси за запястье, потянул ее на постель рядом с собой. Он обвил ее руками за талию и притянул к себе.
- Ты этого действительно хочешь? Она не смотрела на него.
- Меня это совершенно не касается.
- Да? И именно поэтому ты ушла из ресторана и принялась упаковывать вещи?
- Просто я не люблю, когда мне лгут. - Она наконец сдалась и посмотрела ему в глаза.
- Прости меня, Джесси. Если бы я знал, что она сюда придет, то постарался ее остановить. Но я такого от нее не ожидал.
- Похоже, ей кажется, что мы... - Джесси замолчала, подбирая подходящее слово.
- ..любовники, - сказал Диллон, произнеся слово, которое она так и не смогла из себя выдавить.
- Да.
- У моей матери очень много достоинств, но именно из-за этого иногда с ней невозможно ладить. Мне бы она никогда не сказала то, о чем поведала тебе.
- Я бы тоже не стала тебе этого пересказывать.
- Прошу у тебя прощения за нее. Она пожала плечами.
- Родители тоже люди.
- Ты говоришь так, словно в этом вопросе у тебя большой опыт.
Джесси улыбнулась. Диллон схватил ее за руку.
- Поехали. Я хочу тебе кое-что показать.
- Но мой самолет! - запротестовала она. Ее не просто уговорить. Но указывать тоже нельзя. И тем не менее улыбкой или взглядом этот человек мог заставить ее сделать что угодно.
- Улетишь потом. Это место я очень люблю. Ты будешь первым человеком, которого я туда отвезу.
- Я не знаю.
Она не должна соглашаться, наоборот, нужно бежать без оглядки. Но она уже знала, что поедет. Улететь можно другим рейсом, а такого момента, как сейчас, больше никогда не будет. И другого Диллона тоже.
- Никто даже не знает о его существовании, - сказал он, помогая ей подняться.
- Мне переодеться?
- Нет. Ты одета как раз так, как надо.
Спустя час машина Диллона медленно ехала по грязной проселочной дороге. Ее сильно трясло на ухабах, и Джесси приходилось крепко держаться. Несколько минут назад они проехали через шаткие железные ворота. На них висела какая-то табличка, но настолько выцветшая и ржавая, что разобрать на ней надпись было невозможно.
- Ты уверен, что мы ничего не перепутали? - спросила Джесси, когда вдали показалась некрашеная хибара, одиноко стоявшая между двумя высокими деревьями. С каждой секундой возбуждение все больше охватывало ее.
- Все правильно. Мы почти приехали. - Диллон смотрел на хибару.
- Мы едем туда?
- Выглядит весьма скромно, правда?
- Да.
- Я приобрел этот участок несколько лет назад. Тогда я хотел организовать ранчо и центр реабилитации подростков при нем.
Она огляделась. Со всех сторон их окружали заросли полыни и дубовая поросль.
- Неплохое место для чего-то такого. Не думаю, что у посторонних может появиться желание приехать сюда.
- Я по-прежнему хочу использовать часть земли под центр, но сейчас дом нужен мне самому.
- Этот дом?! Диллон рассмеялся.
- Да, этот дом. В оазисе первозданной природы, вдали от цивилизации, где единственные звуки - мой собственный голос и едва слышное шуршание травы.
Джесси зябко поежилась от мысли, кто может вызывать это "едва слышное шуршание".
- Как тебе удается скрывать это место?
- Все привыкли, что я время от времени исчезаю на день или два. Мои домашние давным-давно перестали об этом спрашивать, а друзья считают, что им все понятно и без вопросов.
- Могу себе представить.
- Такая уж у меня репутация, - с улыбкой ответил Диллон.
Понимая, что не стоит его поощрять, Джесси тем не менее обнаружила, что улыбается вместе с ним. Он соблазнитель, каждая нормальная женщина должна была бы бежать от него без оглядки. Но едва слышный внутренний голосок убеждал ее открыть свое сердце этому человеку.
- Вот мы и приехали. - Диллон выключил зажигание. - В доме немного прохладно, но стоит растопить печь, и он прогреется очень быстро.
Пока он обходил вокруг машины, чтобы открыть ее дверцу, Джесси попробовала рассмотреть этот простенький коттедж. Кое-где на досках еще сохранились следы голубой краски. Сквозь давно немытые стекла виднелись занавески. Все имело запущенный вид, но в доме все-таки был определенный шарм.
- Хочу предупредить тебя, - сказал Диллон, когда они подошли к двери, здесь нет ни телефона, ни телевизора, но есть патефон, можно слушать музыку.
- А водопровод в доме есть?
- Есть. Есть даже электричество и аварийный генератор.
- Все удобства!
Он отпер дверь и, войдя, включил свет. Затаив дыхание, она шагнула следом, приготовившись к самому худшему. Внутри было просто и тесновато, но уютно.
- Не так плохо, - сказала она с удивлением. Главное место в комнате занимала большая черная печь. Вокруг нее с трех сторон стояли два стула и две кушетки. На одной лежала воловья шкура. Все говорило о том, что здесь живет одинокий мужчина.
- Кухня вон там, - указал Диллон на дверь справа. - За кухней ванная.
Джесси оглянулась в поисках другой двери, но безрезультатно. В противоположном углу комнаты длинными плотными гардинами была отгорожена небольшая ниша, там на маленьком столике стоял старый патефон. Слева от входной двери виднелась лестница, ведущая на второй этаж.
- А что наверху?
- Еще одна ванная и спальня. Хочешь посмотреть?
- Нет, спасибо, - поспешно ответила она.
- Тогда я растоплю печь, а ты пока можешь посмотреть кухню.
Диллон вышел на улицу, а Джесси побрела в кухню. Все равно заняться больше было нечем. Через некоторое время он вернулся. Послышался звук открывающейся дверцы печи и укладываемых в печь поленьев. Она открыла роскошный холодильник. Там обнаружился галлон молока - запас на целую неделю. Значит, Диллон либо редко привозил сюда продукты, либо проводил здесь много времени. В ванной лежал наполовину использованный тюбик зубной пасты и бритвенные принадлежности. Комната была хорошо отделанной и чистой: похоже, ею пользовались часто. - Вернувшись на кухню, она заметила на деревянном столе горшок с африканской фиалкой. Розовые цветы переливались в лучах солнца и несколько оживляли по-спартански простую кухню.
- Ты не проголодалась? - крикнул из комнаты Диллон. - В холодильнике есть прекрасные бифштексы. И цыплята. Мы можем их запечь. - Он появился в дверях. Внизу лежат овощи, а в том ящике картошка.
Джесси остановилась около стола.
- Похоже, ты проводишь здесь много времени?
Он кивнул:
- Больше чем много.
- И никто не знает об этом доме? Даже твои родственники?
- Тем более мои родственники. Диллон вошел в кухню и, присев на краешек стола, посмотрел на Джесси.
- Ты слышала, что вчера говорила моя мать? Она хочет, чтобы я поскорее женился и у нее появились еще внуки.
- Ты можешь просто сказать ей "нет", - предложила Джесси.
- В том-то и дело, что не могу. Я хочу жениться и хочу иметь детей. Но я хочу, чтобы их воспитывала моя жена. Я не хочу создавать семью в доме, где властвует моя мать.
- Я уверена, что твоя жена это оценит. Диллон пристально посмотрел ей в глаза, давая понять, что следующие его слова относятся только к Джесси, и ни к кому больше.
- Я надеюсь.
Джесси показалось, что буквально за секунду воздух в кухне раскалился. Она отбросила назад упавшие ей на лицо волосы. Нужно было понять, что он имеет в виду. Не хочет же он в самом деле, чтобы она стала матерью его детей? Видимо, это шутка.
Несколько успокоенная такой мыслью, она подошла к холодильнику и открыла его. Ничего не видя, Джесси смотрела перед собой, радуясь холодному воздуху.
- Давай сделаем бифштексы.
- Ты хочешь?
- Да.
Диллон встал сзади, глядя в холодильник поверх ее плеча.
- Вон там. - Провел рукой по плечу, с которого сполз свитер. - Мне кажется, этот свитер сам способен совершать осмысленные действия.
- В отличие от тебя.
Она отстранилась, решив оставить Диллона в одиночестве созерцать содержимое холодильника. Но у стола остановилась. С безопасного расстояния она наблюдала, как Диллон извлекал из холодильника бифштексы. Поставив их разогреваться на медленный огонь, он повернулся к ней и тихо спросил:
- Я тебя обидел? Когда прикоснулся к тебе?
- Нет.
- Джесси, я не пытаюсь скрыть, что ты мне нравишься.
- Верно, не пытаешься. - Она оперлась руками на стол позади себя.
- Ты даже не представляешь, как сейчас прекрасна. Ты очень соблазнительна, когда стоишь так, как сейчас.
Ничуть не смутившись, Джесси подняла голову, и ее волосы рассыпались по плечам.
- Ты привез меня сюда, чтобы соблазнить?
- Я очень хочу тебя и уже говорил об этом. Но не прикоснусь к тебе, пока ты сама этого не захочешь.
- Мне нужно быть в Остине самое позднее в воскресенье вечером.
- Значит, у нас еще есть три дня.
- Меньше сорока восьми часов, - поправила его Джесси. - Этого времени недостаточно даже для того, чтобы завязать хорошее знакомство. Уж не говоря о настоящей привязанности.
- Но ведь надо когда-нибудь начинать, Джесси.
- Я... - Она едва не сказала, что никогда в жизни не была с мужчиной. Ни с одним мужчиной. Вместо этого выпрямилась и с вызовом подняла голову. - Нет. Ни для одного мужчины я не буду женщиной на одну ночь. Даже для тебя. - Конец фразы она произнесла уже на пороге кухни. За дверью была свобода. Бешено стучавшее сердце говорило ей: надо спешить. Но пока она непослушными руками пыталась открыть незнакомый замок, Диллон схватил ее за плечи.
- Джесси, подожди. - Он притянул ее к себе, прижав спиной к груди.
- Пусти меня!
- Прости. Мне не следовало начинать, - ласково сказал он, обвивая ее талию руками. - Обещаю, больше этого не повторится.
- Ты не понимаешь!
- Я понимаю. - Он коснулся щекой ее волос, губами виска. - Джесси, я привез тебя сюда не для того, чтобы соблазнять. - Он крепко держал ее до тех пор, пока она не перестала сопротивляться. - Я хотел быть с тобой, и надо было не дать тебе уехать. Но веришь ты или нет, я просто хотел с тобой поговорить.
- Поговорить?
Он едва заметно кивнул.
- Но я совершенно теряю голову. Так я не поступал никогда в жизни. - Он еще сильнее сжал ее запястья и повернул к себе. - Если я пообещаю вести себя как монах, ты согласишься вернуться на кухню и пообедать со мной?
- Как монах? - Она не смогла сдержать улыбку, представив Диллона монахом. Он улыбнулся вместе с ней.
- У меня очень хорошее воображение. Джесси рассмеялась:
- Это я уже поняла.
Когда они покончили с обедом, состоявшим из бифштекса с жареным картофелем и кукурузного хлеба с маслом, над горизонтом был виден только самый краешек солнца. Беседа за обедом помогла Джесси узнать Диллона намного лучше. Они беседовали обо всем: от политики до бедности. В конце концов разговор зашел о семейных отношениях. Эта тема была ей хорошо знакома - дома Джесси всегда сравнивали с сестрой.
- Мама сравнивала меня с ней из самых лучших побуждений, - сказала Джесси печально, продолжая разговор. Они убирали со стола, составляя посуду в раковину и пряча в холодильник остатки еды. - У матерей всегда самые лучшие намерения, но все можно испортить одним-единственным словом.
- А ты когда-нибудь разговаривала об этом со своей матерью?
Диллон наполнил раковину горячей водой и насыпал туда порошок. Джесси выбросила из тарелок объедки и сложила посуду в раковину.
- Один раз. Несколько лет назад. Она ничего не помнит, но допускает, что могла так сказать. Она сказала тогда, что Ребекка хорошая, а я - непокорная. Потом она потрепала меня по щеке и улыбнулась. А делать так нельзя было ни в коем случае.
- Несомненно, ты еще не понимала, что обозначает слово "непокорная".
- Тогда мне было четыре года, и я, конечно, не понимала. Но слово казалось слишком длинным и глупым, чтобы обозначать что-нибудь хорошее. Ты будешь мыть или ополаскивать?
- Как пожелает дама.
- Тогда я буду ополаскивать. - Она встала ко второй раковине. - Ты знаешь, до того дня я считала себя хорошей девочкой. По крайней мере старалась ею быть. После же стала вести себя вызывающе и позволяла себе многое.
- Могу поспорить, ты была террористкой.
- Да, - со смехом призналась Джесси. - Наверное.
Она отчетливо вспомнила, словно это было только вчера, как она спросила у старшего брата Хоустона, что значит "непокорный". После нескольких безуспешных попыток объяснить, он показал на щенка. Счастливый и неуклюжий, он повсюду семенил за ними. Когда они на него посмотрели, он присел, наделал на полу лужу и побежал, оставляя за собой мокрые следы. Ей тогда очень понравился этот пример.
- Выяснив, что значит "непокорный", я поняла, что это описание ко мне очень подходит. Иногда я даже была рада, что не такая, какой меня хотели видеть родители. Бедная Ребекка. Я приобрела свободу, а она ответственность.
- Ей это не нравилось?
- Иногда. Ребекка на самом деле очень мягкая и добрая. Она всегда была готова жертвовать собой, и это делало ее очень уязвимой. Мне приходилось заботиться о ней, поскольку сама о себе позаботиться она не могла. Она была мамой для всех, а я для нее.
Последнюю фразу Джесси закончила почти шепотом, думая о том времени, когда помогать Ребекке она уже не могла. Сердце Джесси сжалось от чувства вины перед сестрой, и она отвернулась, чтобы скрыть неожиданно выступившие слезы.
На месте сестры следовало быть ей. Никто бы не удивился, когда в один прекрасный день выяснилось, что она беременна и отказывается объясняться по этому поводу. Все бы просто восприняли это как очередную проделку Джесси, на сей раз несколько худшую. Но она никогда не забеременеет. В отличие от Ребекки Джесси не могла иметь детей.
Чувство вины растаяло, уступив место печали. Еще некоторое время она стояла, повернувшись спиной к Диллону, продолжая думать о себе. Сердце ныло. Она еще никогда никому не рассказывала об этом. И почти никогда об этом не думала, спрятав все глубоко в себе. Она отдала бы все на свете только за одну надежду, что когда-нибудь у нее родится ребенок. Только один маленький ребенок, которого она сможет назвать своим. Бесценный дар ей и любимому человеку. Она хотела этого больше всего на свете. Но именно этого у нее не будет никогда.
Глава 6
- Джесси! - Диллон коснулся ее плеча. - С тобой все в порядке?
- Все отлично.
Джесси умела владеть собой. Она прогнала из глаз слезы и повернулась к Диллону с улыбкой, которая была способна сиять сквозь холод, ветер и дождь. Привыкнув улыбаться, когда устала до изнеможения, она могла улыбнуться и тогда, когда сердце разбито.
- Мы закончили?
Диллон взял у нее из рук последнее блюдо и поставил его на сушилку.
- Да. Если хочешь, отдохни на кушетке, а я поставлю какую-нибудь музыку.
- Это было бы неплохо.
Джесси смотрела на него из-под ресниц, боясь взглянуть прямо. Она уже поведала ему секреты, которыми не делилась ни с одной живой душой, кроме Ребекки. С ужасом заметила, что хочет рассказать и то, что еще не успела разболтать.
Диллон обнял ее за талию. Этот жест был и покровительственным, и властным. Хотя он и обещал вести себя невинно, но оставался мужчиной. Он этого не забыл и не даст забыть ей. Когда они вошли в комнату, она высвободилась и с удовольствием опустилась на мягкую, сильно потертую кожаную софу. Диллон направился в отгороженный гардинами угол. Не поддаваясь искушению посмотреть на него, она укрыла ноги лежащим на софе шерстяным платком.
Из-за гардин долго раздавалось невнятное постукивание и поскрипывание, пока наконец вместе с шипением не полились звуки свинга. Ностальгическая музыка придорожных салунов смешалась с потрескиванием горящих в печи поленьев. Когда звук шагов Диллона известил о его приходе, Джесси больше не могла бороться с искушением. Она села на кушетке и посмотрела на него.
- Кто это?
- Боб Уилс и "Техасские повесы". - Он примостился на краешек рядом с ней. - Купив дом, я обнаружил на чердаке этот патефон и чемоданчик с пластинками.
Джесси не успела отодвинуться, как он снова обхватил ее сзади руками и прижал к себе. Потом продолжил рассказ:
- Это настоящее сокровище. В чемоданчике было все, от Мадди Вотерса до Перри Комо. Это натолкнуло меня на мысль не спешить с перестройкой дома, не нарушать стиль.
Разомлевшая, потерявшая осторожность, Джесси расслабилась в его крепких объятиях.
- Ты купил дом вместе с этой мебелью?
- Нет. Она попадала ко мне по случаю. Кое-что я приобрел на распродаже. А эти кушетки из офиса человека, когда-то бывшего мне другом. Многое, - он вытянул шерстяной платок, отделявший его от Джесси, и прильнул к ней плотнее, - подарки женщин, которые хотели поразить меня своим мастерством домашних хозяек.
- Похоже, это им не очень удалось.
- Не хочу показаться неблагодарным, но умение вязать шерстяные платки для меня не самое важное в женщине. Когда я буду выбирать спутницу жизни, то не стану проводить между кандидатками конкурс, кто лучше испечет яблочный пирог.
Джесси затаила дыхание, боясь выдать охватившее ее волнение. Она делила всех мужчин на две группы: на тех, кому нравится Ребекка - самая лучшая мама на свете и непревзойденный изготовитель яблочных пирогов, и на тех, кому нравится Джесси лишь потому, что она красива. Мужчин, казалось, не интересовало, есть ли у нее еще какие-нибудь достоинства, например преданность, ум и сердце, способное любить. Казалось, это никому не нужно.
- Кого же ты ищешь, Диллон? - наконец спросила она, помолившись про себя, чтобы он оказался не таким, как все.
- Это трудно передать словами. - Он коснулся щекой ее волос.
- Попробуй.
- Наверное, тебе это не понравится. То, что я хочу, - очень эгоистично.
Джесси слегка повернула голову и ощутила мягкое прикосновение его губ к своему виску.
- Очень эгоистично? - едва слышно переспросила она.
- Очень! Так же эгоистично, как держать этот коттедж исключительно для себя.
- Это ни о чем не говорит. Каждому хочется иметь свой дом. В этом нет ничего эгоистичного.
- Ты не права. - Он еще плотнее прижался к ней и покачал головой. - Я купил этот дом, чтобы организовать здесь ранчо для трудных подростков, а вместо этого живу здесь один, используя его для собственных нужд, для собственного удовольствия.
- По-моему, ты преувеличиваешь. Это всего-навсего дом, и каждому позволено его иметь.
- А если я хочу от женщины того же самого?
- Что ты имеешь в виду? Женщину, о которой никто не знает? - Теперь ей не нравился этот разговор. - Женщину, которую ты будешь держать исключительно для себя и приезжать к ней только тогда, когда нужно тебе? Как ты приезжаешь в этот дом?
Он нежно провел рукой по ее плечу.
- Мне нужна женщина, которая сможет заставить меня забыть остальной мир. Хотя бы ненадолго.
Ее тело принимало его нежные прикосновения, но мозг упорно сопротивлялся.
- Тебе нужна больше чем любовница. - В ее холодном голосе зазвучала странная смесь желания и злости. - Прекрасная женщина для мужчины, уже женатого на карьере.
- Нет, Джесси, я хочу еще большего, - прошептал он. - Я хочу жить так, как живут все мужчины. Я хочу, чтобы вечером, когда я вернусь с работы, меня ждала хорошая жена и маленькие дети, которых я качал бы на коленях.
"Маленькие дети". Ей было больно слышать эти слова. К горлу подкатил комок.
- Не знаю, Диллон, - спокойно сказала она, рассчитывая положить этим конец разговору. Для нее больше не имело значения, кем он хотел ее видеть: любовницей или женой. Она не хотела быть первой и не могла быть второй. - Это место, похоже, как нельзя лучше подходит для победительницы в конкурсе на лучший яблочный пирог. Тебе стоит еще раз повнимательнее присмотреться к женщинам, которых ты отверг. - Она не спеша перебирала пальцами шерстяной платок. Сейчас она лишь хотела, чтобы ее голос не задрожал.
- Джесси! - Диллон убрал волосы, упавшие ей на лицо. - Ты меня не слушаешь. Я не сказал, что от жены требуется умение готовить.
- Кому-то все же придется кормить детей.
- Женщина должна удовлетворять моим основным требованиям, и только тогда у нас могут быть дети.
- Я уверена, Диллон, что когда-нибудь ты встретишь такую женщину.
- Ты так считаешь?
- Да.
- А если я этой женщине не понравлюсь?
- Об этом можешь не беспокоиться. Она не могла представить себе женщину, которой он мог бы не понравиться. Устоять перед ним было нелегко.
- Приятно слышать. - Он провел рукой по ее волосам, снова убирая их с ее лица. - Мне нравится смотреть, как твои глаза меняют цвет. В них отражается твое настроение или свет?
Она немного отстранилась и тряхнула головой, чтобы волосы снова упали ей на лицо и скрыли ее от пристального взгляда.
- И то и другое, наверное.
- И этот блеск. - Он осторожно провел пальцами по ее щекам. - На всех твоих фотографиях, а я видел их немало за эти годы, они так не блестят.
- Грим. Ресницы красят... - Она не сразу смогла закончить фразу. Он вновь коснулся ее лица, проведя по щекам к уголкам рта.
- А сегодня ты без него?
- Без чего? - Охватившее Джесси беспокойство, словно облако, затуманило разум, и она быстро оглядела свою одежду.
- Без грима? - Он коснулся ее губ. - Сегодня ты не пользовалась косметикой?
- Да, сегодня утром я немного торопилась. Одной мысли о Флоренс было почти достаточно, чтобы залить огонь, который разжег в ней Диллон. Почти, но не совсем.
- Мне это нравится. - Он провел большими пальцами по ее длинным черным бровям, не подведенным никакой косметикой. - Ты прекрасна, Джесси!
- Моя красота никому не нужна. Он покачал головой, не соглашаясь.
- Нет. Ты очень красива. - Диллон провел тыльной стороной ладони по щеке. - Ты очень добрая и нежная. Ты из тех женщин, одного взгляда на которых достаточно, чтобы мужчину охватила страсть.
- Диллон! - В ее голосе прозвучало предостережение.
Джесси кривила душой. Она хотела его настолько сильно, что едва дышала.
- Я не сделаю никаких попыток. Я пообещал и не нарушу своего слова. - Он немного отодвинулся от нее и, подняв руки, потянулся. - Боже, как я устал, сказал он, прислонившись к спинке кушетки и положив руку ей на плечо. - А ты не устала? - Пальцы коснулись ее шеи. - Ни тебе, ни мне вчера не удалось как следует поспать.
- Да, есть немного. - Она была очень возбуждена, и спать ей совершенно не хотелось. Но признаваться в этом она не собиралась.
- Мы уехали далеко от города, и нет причин спешить назад. - Он убрал руку с плеча, провел по волосам и намотал концы волос на палец. - Ты не могла бы сделать мне одолжение?
Только теперь он оторвал взгляд от ее волос и посмотрел Джесси в глаза. Этому искреннему взгляду было трудно противостоять, но ее подозрения тем не менее не развеялись.
- Какое?
- Перед тем, как ехать назад, я хотел бы вздремнуть. Наверху есть кровать. Она старая и скрипучая, но вполне удобная. И я подумал...
- Конечно! - перебила его Джесси, облегченно вздохнув. - Иди ложись. А я устроюсь здесь на кушетке.
Ее ответ явно позабавил Диллона. Он широко улыбнулся и покачал головой.
- Нет, я хотел попросить тебя не об этом. К ней вновь вернулись подозрения, и она нахмурилась:
- А что?
Его низкий голос зазвучал вкрадчиво:
- Если я тебе пообещаю, что буду действительно спать, а не приставать к тебе, ты ляжешь вместе со мной? Просто, чтобы составить мне компанию?
Борясь с искушением согласиться, Джесси вскочила.
- Послушай! Если это начало, то оно не слишком тонкое. - Она вложила в эту фразу все негодование, которое только смогла в себе найти.