Лэтоу Роберта. Ласковый дождь

   – Семья моего отца прибыла в Америку на борту «Мэйфлауэра». Мои отец и мать до сих пор живут на земле, на которую их предки ступили в 1620 году.
   – Я так и подумал. Так вот, отвечаю на ваши вопросы: те, о ком вы упоминали, говорят правду – я единственный в своем роде. У меня то же мироощущение плейбоя, что и у них, но я серьезно занимаюсь бизнесом. Вроде бы все похоже, но по-другому. Мне нравится играть роль плейбоя по двум причинам: во-первых, я не играю роль, а живу той жизнью, которая мне нравится; во-вторых, я наслаждаюсь каждым ее мигом. Как только я устаю от этого, я возвращаюсь в один из моих домов в Турции. Вы спрашиваете, какова моя настоящая жизнь? Поскольку я безжалостен и расчетлив в бизнесе, работа отнимает у меня всего двадцать процентов свободного времени. В остальные восемьдесят я занимаюсь игрой с не меньшей самоотдачей. Но ведь вы не это хотели узнать, не так ли? Вам интересно, не бездельник ли я. Действительно ли я «убийца женщин», который оставляет за собой кровавый след вереницы разбитых сердец? Так вот, предупреждаю вас, Мирелла Уингфилд: в этом есть доля истины.
   Не в первый раз за вечер Мирелла восхитилась его прямолинейной откровенностью и уверенностью в себе. Ей показалось странным, что он ни словом не обмолвился о ее наследстве, но она была благодарна ему, потому что эта тема лишь усложнила бы их общение.
   – Спасибо за предупреждение, – лукаво улыбнулась она. – Я уже уличила вас в одном грехе: вы любите сладкое.
   – Да, это правда. Вы удивитесь, если я скажу, что это мой единственный грех? Я не считаю то, в чем меня обвиняют досужие журналисты, грехом.
   Они поговорили о том, что употребление легких наркотиков, курение и алкоголь греховными делами назвать весьма затруднительно.
   – А как насчет сексуальных грехов? – спросила Мирелла напрямик.
   – Я никогда не делал ничего предосудительного в этом смысле, – рассмеялся он. – Потому что в отличие от сладкого мне это идет только на пользу.
   Мирелла тоже не удержалась от смеха. Они наслаждались обществом друг друга, и в их глазах то и дело вспыхивали искры любовного притяжения. Официант разлил кофе по чашкам, и Рашид с тяжелым вздохом положил себе в кофе три ложки сахара.
   – Ну вот, а теперь самая приятная часть обеда, – торжественно провозгласил он, когда официант снова подошел к их столику.
   Им подали шоколадный мусс – такого изысканного вкуса, что Мирелла даже подумала, что это лакомство само по себе уже греховно.
   После обеда они слушали оркестр и пили кальвадос, сидя на диванах в фойе. Мирелла обнаружила, что выпила слишком много.
   – Рашид, я хочу поблагодарить вас. Это неожиданный и самый прекрасный вечер из всех, какие выпадали на мою долю за последнее время. Могу я произнести тост?
   Он кивнул. Она поднесла к лицу бокал и вдохнула легкий аромат яблок, который источал прозрачный напиток. Она протянула свой бокал к нему и с улыбкой произнесла:
   – Пью за своего хозяина, за вас, Рашид Лала Мустафа.
   Они подняли бокалы одновременно и выпили молча, глядя друг другу в глаза. Музыканты закончили играть и стали собирать инструменты, последние клиенты покинули ресторан.
   – Хотите пойти в «Аннабель»? – спросил он.
   – Кто это?
   – Не кто, а что. Это лучший ночной клуб в Лондоне.
   – Он действительно лучший или просто самый шикарный и престижный? Это место встречи тех, с кем вы общаетесь? Туда принято ходить людям вашего круга? – спросила она насмешливо.
   – Все это верно, но, кроме того, он и вправду лучший. А почему вас это так беспокоит? Неужели вы принадлежите к числу извращенных снобов?
   – Нет, Рашид. Но если честно, мне бы не хотелось туда идти. Дело в моем тщеславии. Весь вечер я чувствовала себя рядом с вами неуклюжей провинциалкой. Скажите, вы всегда распускаете павлиний хвост при виде женщины? Они всегда ощущают себя недостаточно шикарными с вами и хотят вас чем-нибудь поразить?
   – Да, по большей части это так. А почему бы и нет? Я, как правило, стремлюсь дать женщине то, что она хочет. Если шикарная женщина светится от счастья, как вы сейчас, так разве это плохо?
   – Неужели вы смогли разглядеть шикарную женщину, светящуюся от счастья, под маской сдержанной и холодной Миреллы Уингфилд, одетой в строгий деловой костюм? Или вы считаете, что я должна внутренне сгорать от счастья только потому, что Рашид Лала Мустафа удостоил меня чести и пригласил на обед?
   – Я не слепой, Мирелла. Вы действительно одеты сообразно с представлениями нью-йоркских жителей об изяществе и шике. Вы выглядите как ультрасовременная женщина, похожая на Глорию Стейнем, которую очень многие мужчины считают привлекательной. Вы производите впечатление успешной, образованной и свободной леди. Полагаю, вы занимаете ответственный пост в крупной организации и получили прекрасное образование. Вы из тех дам, которые читают журнал «Нью-Йорк» дома и «Вог» в кресле у парикмахера; вы выписываете «Арт ньюс», «Новости архитектуры», «Гурман» и «Нью-Йоркер», но у вас никогда не хватает времени, чтобы их прочитать. Мирелла, возможно, я ошибаюсь, но я считаю вас восхитительной женщиной, которая заслуживает в жизни большего. Шик и авантажность хороши уже сами по себе, но если вы захотите выйти за пределы этого мироощущения, я готов вам помочь.
   – Рашид, вы очень хороший, правда, – отозвалась она с искренним восхищением. Она допила кальвадос и откинулась на спинку кресла с мечтательной улыбкой. – Наверное, вы правы, – протянула она, прикоснувшись к его руке. – Наверное, пора сказать «прощай» строгому серому костюму и принять всем сердцем ожерелье из серебряных цехинов. Прощай – академия, здравствуй – Голливуд! Прощай – американский образ жизни, здравствуй – восточный гедонизм! Но знайте, Рашид, я не из тех, кто довольствуется полумерами.
   Рашид был восхищен ее откровенным порывом. Чем дольше он общался с ней, тем сильнее ему хотелось ее соблазнить.
   – Прекрасное начало, – хмыкнул он. – Вернее, два прекрасных начала: ваше отношение к жизни и ко мне. Позвольте мне стать тем человеком, который откроет для вас дверь в широкий мир без границ.
   – И нам хватит на это четырех дней? – удивилась она.
   Они встретились глазами и рассмеялись. Он подошел к ней и помог надеть жакет.
   – Мы очень постараемся. Я могу лишь сказать: «Берегись, мир, Мирелла Уингфилд готова вступить в твои пределы!»
   – Смешно, что вы сказали эти слова. Несколько часов назад я сказала их самой себе.
   Мирелла не удивилась, когда, выйдя из холла, Рашид попросил у нее ключи от ее номера. Их глаза встретились, между ними проскочила искра взаимного понимания. Она смущенно улыбнулась, порылась в сумочке и протянула ему ключи.
   Рашид взял ее под руку и успокоил взглядом, который был призван убедить ее в том, что на него можно положиться. Ее глаза были прикованы к его чувственному рту, а когда она заметила, что он покусывает нижнюю губу, обнажая белоснежный ряд верхних зубов, ей очень захотелось узнать о его намерениях относительно нее.
   Они не проронили ни слова, пока лифт поднимался наверх и пока они шли по коридору к ее номеру. Но это молчание не вызывало у них неловкости. Не было в нем ни восхищения, ни отторжения. Это было похоже на взаимное ощущение сильного сексуального влечения, которое оба могли при желании держать под контролем. Мирелла не помнила, чтобы у нее в жизни было что-либо похожее. В словах не было необходимости. Он использовал только физическую привлекательность и силу своей личности, чтобы заставить ее почувствовать себя слабой, уязвимой и готовой удовлетворить его сексуальные потребности.
   Они вошли в гостиную, где были зажжены светильники. Здесь было уютно, и обстановка очень располагала к общению, чего Мирелла не ожидала. Она заметила на столике у камина два бокала для шампанского, бутылку в серебряном ведерке со льдом и вазу с конфетами.
   Миреллу потрясло, с какой тонкой предусмотрительностью Рашид Лала Мустафа ее соблазняет. Он не оставил для нее ни дюйма свободного пространства для маневра, и это возбуждало ее еще сильнее.
   Она наблюдала, как он разлил шампанское по бокалам, попробовал его и, удовлетворенно кивнув, протянул ей бокал, и они выпили одновременно.
   Затем он взял с блюда конфету, откусил от нее половину, а вторую предложил ей. Она послушно раскрыла губы и разделила его трапезу. Он снял с нее жакет и бросил его на спинку стула, после чего снова наполнил бокалы и, обняв ее за талию, повел в спальню.
   Здесь царил приятный полумрак. Кровать была разобрана, и сбоку лежала ее ночная рубашка. Но что самое удивительное – с другой стороны кровати в ногах лежала аккуратно сложенная черная шелковая мужская пижама. Мирелла была потрясена, но не раздражена такой откровенностью.
   Рашид, в свою очередь, оценил реакцию Миреллы – она даже бровью не повела, когда он, войдя к ней в номер, повел себя как хозяин. Он пристально наблюдал за ней, стараясь уловить малейшее изменение в ее настроении. Она поразила его тем, что никак не отреагировала на присутствие его пижамы в своей постели.
   Дальше они действовали синхронно: подошли к кровати, поставили на столик бокалы, повернулись друг к другу и поцеловали друг у друга руки. После чего оба отступили на шаг и с восторгом наблюдали за тем, как каждый из них раздевается.
   Миреллу восхитило обнаженное тело Рашида. Оно напоминало статую юного античного бога и совсем не было похоже на тело сорокалетнего мужчины. Он был строен и поджар, его широкая грудная клетка, тугие ягодицы и длинные ноги с сильными бедрами, казалось, принадлежали молодому мужчине.
   Он стоял, упираясь ногой в край кровати, и смотрел на нее. Его длинный, возбужденный пенис был выставлен на ее обозрение. Мирелла не могла отвести от него глаз. При этом она видела, как красивы его сильные руки, тонкие пальцы и массивная шея.
   Она потянулась к ночной рубашке, но он произнес тоном, не терпящим возражения:
   – Нет.
   Она выронила ее из рук, как будто обожглась. Он приблизился к ней, и начал нежно ее ласкать. Его пальцы медленно исследовали каждый дюйм ее тела. Он начал с ее лица, затем перешел к шее и плечам. Он не упускал ничего: ни ложбинки под грудью, ни складки под ягодицами. Он действовал расчетливо и сознательно, соблазняя ее по всем правилам эротического искусства.
   Сначала она окаменела. Но это лишь казалось. Внутри она давно уже вспыхнула, как сухая солома. Ее зачаровали вид его тела и его прикосновения. Вдруг он оставил ее и отошел к столику возле кровати, но тут же вернулся.
   – Открой рот.
   Он положил ей в рот кусочек белого шоколада, который незаметно растаял во рту. В ту же секунду он привлек ее к себе и поцеловал в губы. В этот миг она ощутила неземное блаженство от страсти, заключенной в этом поцелуе.
   Он поднял ее на руки и положил на кровать. Прежде чем Мирелла успела понять, что происходит, он уложил ее поперек кровати так, чтобы ему было удобно: под ее ягодицами вдруг оказались мягкие подушки, а ноги были раздвинуты насколько возможно широко. Он не сдержал восхищенного вздоха, когда увидел вблизи ее возбужденное лоно. Одним резким и сильным движением он вошел в нее и насладился влагой, которая говорила о том, что его ждут.
   Для Миреллы такое резкое и сильное проникновение оказалось неожиданностью, и она вскрикнула от боли и восторга. Он настолько властно совершил этот акт, что она испытала оргазм от того, как уверенно и страстно он это сделал. Безусловно, он умел любить женщин: ему ничего не стоило продлить восхитительное ощущение так долго, как ему это было нужно.
   Он заставлял ее подчиняться себе, и Мирелла с радостью это делала, потому что ей это нравилось. Когда они достигли первого оргазма, она едва не задохнулась от восторга. Но через миг она свернулась калачиком и задремала в его объятиях.
   Ночью она просыпалась дважды: сначала в полной темноте она втянула в себя запах его тела и заснула снова; во второй раз она повернулась на бок и долго изучала его спокойное, погруженное в глубокий сон лицо.
   Слезы навернулись у нее на глаза и потекли по щекам, когда она вдруг подумала, насколько он красив. Никогда прежде она не просыпалась в одной постели с таким красивым мужчиной. Пожалуй, такого действительно можно было прозвать «убийцей женщин».
   В этом мужчине присутствовали шарм, обаяние, красота и какое-то дьявольское очарование. Он рассказал ей, что увлекается сексуальной охотой, а также о том, чем она обычно заканчивается. И она знала, что пойдет за ним с рабской покорностью, пока он ее не прогонит. И тут ей привиделись красные сигналы светофора, но она небрежно отмахнулась от них, не желая портить себе настроение.
   Ее последней мыслью перед тем, как заснуть, была мысль о Рокселане. Если это она из могилы так изменила ее жизнь, то хорошо, что к тому же она подарила ей столь приятные ощущения. Она улыбнулась про себя и прошептала: «Спасибо, прабабушка. Надеюсь, я не подведу тебя».

Глава 13

   – Существует несколько годовых отчетов и проспектов компании, в которых отражена ваша собственность, – начал Бриндли. – Большая их часть строго для частного пользования. Но вместе с тем у нас есть огромный список ваших владений. Я не знаю, насколько вы сведущи в том, что касается деловых отношений и денег, но, полагаю, мне следует объяснить, почему у нас не готов портфель документов по вашему делу.
   – Господи, Бриндли, какое счастье, что он не готов! Я очень плохо разбираюсь в делах и в деньгах, но у нас есть адвокат, и при необходимости я могу с ним связаться. Но если честно, я не понимаю, почему мы не можем решить это дело с вами вдвоем. Вы так долго занимались моим наследством, что, можно сказать, оно стало вашим детищем. Я здесь, в Англии, рядом с вами. И если я допущу какую-нибудь ошибку, вы всегда поможете мне ее исправить. Я весьма практичная женщина, в некоторых случаях даже чересчур. Так что можете спорить со мной, переубеждать меня и вообще располагать мной как угодно. Итак, с чего начнем?
   Бриндли никак не мог объяснить себе перемену, которая с ней произошла. Вскоре он нашел ответ: она стала мягче. Вдали от своей работы, от безумного города, в котором живет, она стала намного спокойнее. Она понравилась ему с первого взгляда. Даже тогда, когда она принимала его в своем офисе, упорно отказываясь от фантастического дара, который он преподнес ей на раскрытой ладони.
   – Хорошо, давайте начнем с процедуры. Сначала следует официально передать наследство в ваши руки. Вы должны прочитать завещание и подписать бумаги. Затем мы сообщим всем компаниям, корпорациям и биржевым дилерам, кто является собственником акций, или, если хотите, главным распорядителем. Иными словами, вам предстоит прочесть и подписать чертову прорву бумаг.
   – Думаю, я к этому готова, – улыбнулась она. – Это все?
   – Нет. Когда мы перепишем наследство на ваше имя, нужно будет принять решение отдельно по каждому его пункту. Для этого существует целый штат советников. Я заранее обзвонил их и предупредил. Драгоценности, произведения искусства, фамильные ценности я объединил в одну группу. По-моему, так проще. Как вы считаете?
   – Согласна.
   – Я предлагаю поделить день пополам. Утро для дел, вечер для личной жизни. Не возражаете?
   – Нет.
   – Сегодня я ознакомлю вас с некоторыми бумагами, имеющими непосредственное отношение к вашему наследству. Потом вы возьмете их с собой и изучите дома.
   Мирелла улыбнулась – с тех пор как Рашид вошел в ее жизнь, она была не в силах заниматься чем бы то ни было, кроме него.
   Рашид… Это имя звучало у нее в мозгу. Она изумилась, когда, проснувшись утром, не увидела его рядом. Он исчез вместе со своей одеждой и пижамой. Единственное, что от него осталось, – это запах сандалового дерева, мускуса и шоколада.
   Сидя напротив милого Бриндли в переполненном посетителями офисе, насквозь пропитавшемся спертым воздухом закона, она не могла удержаться от улыбки при мысли о сексуальном запахе белого шоколада. Она вспомнила, как он слизывал растаявший шоколад с ее губ, и невольно заерзала в кресле. Ей стоило огромного усилия сосредоточиться на том, о чем говорил Бриндли:
   – …вы начнете с конца.
   – Что это значит, Бриндли?
   Она смутилась и покраснела, потому что утратила нить разговора и теперь выглядела как полная дура – и все это из-за Рашида Лалы Мустафы. Ей пришлось сделать самой себе серьезный выговор, чтобы впредь избежать таких неловких ситуаций.
   – Я повторяю, Мирелла: аналитик по инвестициям подсказал мне, как лучше разобраться с годовым отчетом. Вам стоит прислушаться к его советам. Прежде всего нужно начинать с конца. Забудьте о первых страницах: то, что вам действительно нужно знать о состоянии ваших дел, находится в конце. Так что начинайте читать доклад аудитора с последней страницы. И если вы наткнетесь на фразу типа «по-нашему мнению, состояние на сегодняшний день соответствует финансовому положению компании», то можете не волноваться.
   – А в каком случае мне следует волноваться?
   – Если вам попадутся выражения вроде «за исключением» или «при условии». Пусть эти слова станут для вас красным флажком и знаком отсылки к сноскам, в которых вы найдете предложение цены, справки о долговых обязательствах, сведения об ущербе или что-нибудь в этом роде. Затем вам следует ознакомиться с анализом операций. Из них вы узнаете о состоянии дел компании и рекомендации по менеджменту. Если мы не сможем сами проработать эти материалы, тогда обратимся за помощью к эксперту. Боже мой, Мирелла, по-моему, вас бросило в жар! Хотите, я открою окно?
   – Да, пожалуйста, Бриндли.
   Он приоткрыл окно, и бумаги на его столе зашелестели, а несколько листков плавно спланировали на пол. Мирелла протянула руку, чтобы схватить один из них, когда он пролетал мимо. Бриндли вернулся к столу и быстро навел порядок.
   – Пожалуй, лучше закрыть окно. Иначе мы обязательно потеряем часть моего наследства в этом вихре.
   Он смущенно улыбнулся в ответ.
   – Бриндли, не смотрите на меня так. Вы же видели мой рабочий стол у меня в офисе. Я уверена, что вы, как и я, в состоянии найти любую бумагу на своем столе даже тогда, когда они разлетаются во все стороны. Кроме того, мне вообще импонирует рабочий беспорядок; это очень в духе Чарлза Диккенса. Мне очень нравится ваш кабинет. Именно так я и представляла себе офис английского нотариуса.
   – Мы не говорим «офис». У нас это называется «контора поверенного». И если вы считаете, что эта комната типична, то подождите делать выводы, пока не увидите остальные. А вам предстоит побывать еще во многих. Сначала мы отправимся в конференц-зал на кофе с бисквитами, где встретимся с остальными служащими конторы. Вы познакомитесь в том числе и с моим отцом, который давно на пенсии, но раньше был непосредственно связан с делом о вашем наследстве. Остальные еще старше, но каждый из них в свое время был вашим опекуном. Они с нетерпением ждут встречи с вами, надеюсь, что и вам она будет интересна. А сейчас почему бы вам не просмотреть список вашего имущества?
   Бриндли протянул ей документ и, сидя на краю стола, ждал, пока она его прочтет.
   Список был длинный, на пяти страницах, и ее потряс размер наследства. Она впервые отдала себе отчет в том, насколько велика ответственность, с ним связанная. Но самое большое впечатление произвел на нее не список компаний, которыми она владела, а разнообразие форм собственности: двадцать шесть банков, пять из которых в Турции, девять на территории исламского мира, не считая банка Гамбро в Лондоне и «Морган гаранти траст компани» в Нью-Йорке с филиалами в Амстердаме и Париже; три фармацевтические компании; двадцать четыре строительные фирмы с известными всему миру названиями; турецкие компании по экспорту сельскохозяйственной продукции; транспортные компании – флот и авиалинии, обслуживающие Европу и Африку. Ей принадлежал также мост, связывающий европейский и азиатский берега Босфора. Кроме того, ей принадлежали нефтяные скважины, обеспечивающие двадцать процентов нефтедобычи страны.
   Мирелла прервала чтение на списке табачных компаний, доход от которых в 1983 году составил триста пятьдесят миллионов долларов, и, побледнев, растерянно взглянула на Бриндли:
   – Господи, я и представить себе этого не могла…
   Он взял список из ее дрожащей руки, снял с вешалки ее жакет и набросил его ей на плечи, после чего вернулся к столу.
   – Я знаю. Я пытался объяснить вам это еще в Нью-Йорке, Мирелла. Для этой цели я дал вам документы, но, вероятно, у вас не нашлось времени, чтобы подробно с ними ознакомиться, иначе вы были бы лучше подготовлены.
   – Бриндли, у меня в голове не укладывается, как на меня могло свалиться такое богатство.
   – Тогда вам имеет смысл покопаться в архиве. Вас ожидает увлекательное чтение – фамильная история, замешанная на интригах, политике, деньгах, социальных и религиозных катаклизмах.
   – Похоже, другого выхода у меня просто нет. На мне лежит моральное обязательство понять, откуда взялось то, что теперь принадлежит мне.
   – Именно это мы с Адамом Кори и пытались вам втолковать.
   Бриндли заметил, что Мирелла смущенно покраснела, и догадался, что между ней и Адамом произошло нечто большее, чем те несколько фраз, которыми они обменялись в его присутствии у нее дома. Очевидно, это случилось, пока он ходил за своей ручкой, забытой в гостиной, а они ждали его у входной двери.
   – Вам не составит большого труда разобраться с архивом, потому что вы владеете всеми языками, на которых они составлены, – английским, французским, арабским и греческим. Однако это потребует времени. Я составляю для вас конспект, чтобы вы могли прочитать эти документы в свободное время.
   Мирелле понравилась эта идея. Бриндли предложил приступить к работе прямо сейчас, потому что прежде чем она покинет стены конторы, завещание будет официально утверждено. Она хотела согласиться, но вспомнила о другой договоренности. У нее было назначено свидание с Рашидом за ленчем, который обещал перерасти в восхитительный вечер и не менее восхитительную ночь.
   Обнаружив утром его бесследное исчезновение, она надела пеньюар и направилась в ванную. Там она нашла целый ворох использованных полотенец, валявшихся на полу, его пижаму и туалетные принадлежности.
   После традиционного душа она вернулась в гостиную, чтобы заказать завтрак. Она рассчитывала найти там записку от него, но обнаружила его самого – он сидел на диване в роскошном костюме и разговаривал по телефону.
   Он говорил по-турецки, но Мирелла поняла, что звонок этот деловой. Он улыбнулся, увидев ее, и по ее телу пронеслась жаркая волна, словно от его прикосновения. Она обошла вокруг столика, сервированного на двоих, а он протянул ей пустую чашку, чтобы она налила ему еще кофе. Все это время он не сводил с нее влюбленного взгляда.
   Он прижал трубку плечом, взял у нее чашку и знаком попросил сесть к нему на колени. Мирелла обняла его за шею и молча ждала, пока он допьет кофе и закончит разговор.
   Положив трубку, он тут же поднял ее снова, чтобы заказать завтрак для Миреллы. В его отношении к ней чувствовалась та же почтительность, что и при первой встрече, словно ночи, которую они провели вместе, и не бывало. Он пригласил ее на ленч и предложил провести вместе остаток дня.
   Она, разумеется, согласилась, потому что хотела этого больше всего на свете.
   Ей пришлось смириться с тем, что Рашид обладает властью над женщинами – той властью, испытать которую мечтает каждая. Она напомнила себе об опасности потерять голову, но ничего поделать с собой не могла.
   – Бриндли, я бы тоже хотела заняться делами уже сегодня, но, к сожалению, не могу. У меня сегодня важная встреча. А как насчет завтра?
   Они договорились о том, что завтра утром встретятся у нее в номере и проработают весь день. Бриндли с улыбкой посмотрел на часы:
   – Что ж, Мирелла, приблизительно через сорок пять минут вы станете мультимиллионершей. Независимой и головокружительно богатой женщиной. Пойдемте в конференц-зал, там уже готовы чай и документы, которые вам предстоит подписать. Там же вы познакомитесь с моими коллегами, которые занимались вашим наследством. Для нас это очень важный и торжественный момент, потому что мы гордимся проделанной работой и тем, что не уронили честь фирмы, выступая в роли ваших опекунов. Послезавтра эта новость станет достоянием прессы и уже не будет вашим частным делом. Наверняка с вами свяжется турецкое правительство. Завтра мы обсудим официальную сторону дела, а пока вы всего лишь наш клиент и находитесь под защитой фирмы.
   Нотариальная контора располагалась в старинном особняке неподалеку от Гросвенор-сквер, обстановка которого несла на себе отпечаток прежних времен и показалась Мирелле мрачноватой. До сих пор она видела лишь вестибюль и кабинет Бриндли, которые поразили ее дорогой антикварной мебелью. Но она оказалась совсем не готова к тому, что ожидало ее в конференц-зале. Огромное помещение с галереей и дорическими колоннами, с высокими окнами, задрапированными красным шелком, с витой лестницей, ведущей на верхние ярусы библиотеки.
   Солнечные лучи пробивались сквозь цветные витражи и серебрили столбы книжной пыли. Бриндли перешел на шепот, чтобы не беспокоить пожилого нотариуса и его юного помощника, которые с головой ушли в изучение каких-то старинных фолиантов:
   – Мы гордимся нашей библиотекой, которая представляет собой одно из крупнейших в мире собраний документов по международному, политическому и военному праву.