И если ему снова удастся ускользнуть и выйти победителем, то они начнут охоту и в третий раз.
К тому же он видел, что произошло с Джарльзом. Священник-ренегат сейчас, кажется, в большом почете у Иерархии и получает удовольствие от доверия, оказываемого ему кузеном Дезом. Уже дважды Джарльз навещал Черного человека в его келье.
Все труднее и труднее было Черному человеку оставлять в своем мозгу свободное от мыслей пространство для ожидаемых сигналов от Дикона. Дикон никак не мог попасть к нему через здешнее вентиляционное отверстие, потому что сейчас Черный человек находился не в больничной палате, а в камере с металлическими стенами, находящейся под неусыпным надзором двух охранников. Проникнуть сюда можно было только телепатически. К тому же Дикон не мог должным образом провести рекогносцировку, так как не знал места дислокации кельи. Ему пришлось бы пробираться наобум, подвергаясь большой опасности.
Еще раз Черный человек попытался получить заветный сигнал. И еще раз его постигла неудача. Его сознание вновь заполнили фантастические картины, созданные искусством брата Домаса.
А в это время Дикон пробирался по теcному темному проходу, полагаясь лишь на собственные органы осязания, расположенные на самых кончиках тоненьких лапок, снабженных присосками и коготками.
Дикон не беспокоился. Это чувство было слишком сложным для примитивного сознания маленького антропоида. Даже жалость, которую он испытывал к себе, не была осознанной. Однако он твердо знал, что свежей крови у него недостаточно, а отработанная кровь скапливается в венах при малейшем усилии его тонких лентообразных мышц. Хотя он недавно подкрепился в Общем Резервуаре, это не может длиться вечно. Ясно, что ему нужно остановиться и передохнуть.
Но пока надо проверить еще несколько ветвей огромного дерева, а именно таковым представлялась Дикону мысленная карта вентиляционной системы склепов Иерархии. В тоннеле было очень ветрено. Чтобы сопротивляться непрерывному напору воздуха, Дикону приходилось приподниматься на задних лапах, иначе его сдуло бы, как пушинку, и вряд ли он смог бы зацепиться за что-нибудь своими маленькими коготками. Дикон, как он часто говорил себе, был точной копией человека. Его кости были легче, чем у обезьян, а тело не имело жировых отложений. Внутренние органы представляли собой одну единственную полость, поделенную на несколько отделов. Они служили только для перекачивания и хранения крови. Все физиологические процессы, для выполнения которых могли бы потребоваться другие органы, он выполнял сам в процессе всасывания крови, которую он получал от своего симбиотического партнера через свой маленький сморщенный ротик. Он не поглощал и не усваивал пищу. Он так же и не дышал вовсе, хотя мог производить свои ртом слабые звуки и даже говорить обрывками фраз, захватывая воздух ротовой полостью и выпуская его через сложенные трубочкой губы. Его кости были полыми, потому что ему не был нужен костный мозг, вырабатывающий кровяные тельца. Впрочем, у него не было и признаков пола. Его чудный мех предохранял тело от потери тепла.
У него были только скелет, мышцы, сухожилия, кожа, мозг, сердце, простейшая сосудистая система, нервы, двигающиеся уши, внимательные глаза и душа — столь же простая, как и его физиология.
Основной целью создателей этих искусственных особей было изобретение функционирующего организма, осуществляющего максимально возможное количество функций при минимальном весе. Этой цели они добились, но ценой того, что сделали изобретенное ими существо абсолютно зависимым от его симбиотического партнера. От количества крови, которое мог предоставить партнер, целиком зависела активность этих существ.
Но самого Дикона совершенно не беспокоили эти разнообразные неудобства. По своим взглядам Дикон был фаталистом и стоиком.
Поэтому его не пугал завывающий в трубах ветер. И если бы здесь зажегся свет и кто-нибудь увидел антропоида, то наверняка принял бы его за огромного паука, покрытого рыжей шерстью и двигающегося с невероятной быстротой. Скорость передвижения Дикона была явно выше, чем у человека.
«Должен найти брата. Должен найти брата».
Слова повторялись в его сознании бесстрастно, монотонно. И это было не только потому, что он соскучился по крови своего «брата». Он так же хотел освободить свой мозг от определенной информации, которая, как он знал, очень заинтересует Черного человека. Он был сейчас переполнен ею. Причиной тому было довольно сложное представление Дикона о своем собственном сознании. Он думал, что внутри его черепной коробки находится маленькая комнатка, где в маленьких ящичках хранится память, а в центре комнатушки сидит маленький Дикон, который и есть он сам. Этот Дикон то поглядывает через глазные оконца, то слушает через ушные раковины. Там же находились две черные грифельные доски, одна из них, носившая название «Правила», была вся исписана сверху донизу, а другая — пустая, предназначалась для мыслей его «брата».
«Брат» был для Дикона основой его жизни. Их близость была столь велика, что временами Дикон чувствовал себя лишь придатком личности Черного человека. И на то имелись основания. Вместе со всасываемыми гормонами крови Дикон поглощал и чувства своего брата. И действительно, «близкие дружки» часто рассказывали друг другу об «испуганной» крови, «злой» крови, крови «любящей» и тому подобное. Но даже эти впитанные чувства не были важны для плавного течения мыслей Дикона.
Гораздо более важным было то, что и в самом деле был упрощенной моделью своего брата. Его создали из клетки Черного человека, подвергшейся процессу разложения хромосом на составные части. Эта микробиологическая технология была открыта в Золотом веке и потом долгие годы считалась утраченной. Ее суть заключалась в извлечении из хромосом элементов, отвечающих за признаки пола, пищеварения и многие другие функции. Во всем остальном Дикон был идентичным близнецом «брата», что и давало возможность установления между ними телепатического контакта.
Еще во времена Ранней цивилизации, когда впервые было открыто, что мозг способен излучать волны, было высказано предположение, что если телепатия и возможна, то, скорее всего, между идентичными близнецами, так как сходство структур мозга способствовало бы возникновению контакта на одной частоте. Эта идея так и оставалась не использованной, пока в конце Золотого века не было установлено, что подобный контакт возможен только в том случае, когда одна из двух структур более проста по схеме, нежели другая. Таким образом, уничтожались бы все неизбежно возникающие помехи.
Создание упрощенных: симбиотических двойников за счет разложения хромосом явилось решением этой проблемы. Золотой Век мечтал о расширении границ личности при помощи такого симбиотического партнера. Затем исследования были прекращены, так как пришли тяжелые времена — пострашнее первобытного хаоса, — породившие Иерархию. Еще до появления Нового колдовства Асмодеус ниспосылал детальные инструкции для создания симбиотических близнецов в подражание «близким дружкам» древнего колдовства и организации мест для их «подкормки».
С самого рождения, после того как его извлекли из цистерны для кормления, и он впервые осознал себя, мысли Дикона были такими же, как у его «брата». И потому у него не было ни младенчества, ни детства, а только зрелость. Прямой телепатический контакт с «братом» дал Дикону возможность достигнуть умственной зрелости всего за несколько часов. Его собственная простейшая нервная система никогда не дала бы ему подобных мыслительных способностей. На его развитие оказывало влияние и общение с такими же «близкими дружками», как он сам. Здесь он чувствовал свое социальное равенство, однако телепатический контакт, осуществляемый между ними, был менее интенсивным и сопровождался многочисленными помехами.
Его «брат» был намного ближе ему, чем любое другое существо. И поэтому, пробираясь через черные ответвления вентиляционных тоннелей в поисках Черного человека, Дикон смог подобраться к нему так близко, как только мог, руководствуясь одним лишь этим чувством. «Еще пять ответвлений, — говорил он себе, — и можно будет отдохнуть».
Неожиданно появились слабые очертания, возникшие на черной доске в маленькой комнатушке его мозга. Когда он остановился, изображение начало исчезать. Он двинулся вперед, и оно совсем исчезло. Тогда он вернулся назад и подождал немного. Через некоторое время картинка вновь появилась, как фотографическое изображение на пленке — с той лишь разницей, что изображение двигалось и менялось прямо в процессе возникновения. Чувство, которое наполнило душу Дикона, можно было бы назвать страхом, если бы у антропоида могли возникать свои эмоции. Никогда раньше он не встречал подобного. И все же Дикон был уверен, что это его «брат».
Внезапно картинка исчезла. Крошечный Дикон, находящийся в черепной коробке самого Дикона, быстро подбежал к доске и написал на ней послание:
«Дикон здесь, брат, Дикон пишет в твоем разуме».
Послание быстро исчезло, и в тот же мгновение доска покрылась столь путанными мыслями, что Дикон понял, что его «брат» поражен и очень взволнован. Во многих мыслях присутствовало какое-то странное отчуждение. Они быстро исчезали — будто «брат» понял, что они слишком сложны для Дикона, и тотчас заменил их на более лаконичные.
«Ты понимаешь меня, Дикон? Контакт достаточный?»
«Да. Но мысли твои странные. Некоторые из них кажутся нелепыми. Кто-нибудь повредил твой разум, брат?»
«Немного. Но у меня нет времени на объяснения».
Тут Дикон увидел обрывочные изображения брата Домаса и лаборатории в склепах.
«За исключением этой странности, контакт достаточен?» — продолжал Черный человек.
«Да, но Дикон хотел бы придти к тебе. Ты поможешь Дикону найти дорогу?»
«Сожалею, Дикон, но это невозможно. Они далеко упрятали твоего брата. Ты передал мое послание?»
«Нет, Дикон не мог. Он обнаружил, что все переменилось и стало противоположным тому, каким должно быть. У него много новостей для тебя».
«Рассказывай».
В это время крошечный Дикон в мозгу большого Дикона начал приоткрывать ящички памяти.
«С как пор, как Дикон оставил тебя в комнате больным, у него все еще искусственное сердце, брат?»
«Нет. Мне сейчас лучше. Тебя не было четыре дня. Продолжай».
Дикон пробирался через тоннели. Сначала через маленький, потом через узкую нору в большой, потом опять в маленький. Но он не нашел ни Дрика, ни его «дружка» в том месте, где они должны были находиться. Тогда Дикон направился к месту ночных собраний, но в тоннелях под этим местом встретил много «близких дружков» и дрикова «дружка» среди них. Там были Джок, Мэг, Миси, Джил, Сет и многие другие. Они сказали Дикону, чтобы он не ходил наверх, потому что там священники. Они рассказали, что было собрание и все Большие Люди были преданы. Дьяконы ворвались туда и схватили всех Больших. Эти «дружки» были в плохом состоянии. Они потеряли контакт со своими братьями и не знали, что делать. Многие из них уже нуждались в крови.
Дикон помнил, что запасы крови для «близких дружков» хранятся в Общем Резервуаре. Он собрал растерявшихся в группу, попросил, чтобы более сильные помогли более слабым, и повел их через тоннель вниз, к Общему Резервуару. Это было нелегкое путешествие. Многих вскоре пришлось нести, и, если бы они не знали, что возвращаются к месту своего рождения, Дикон не был уверен, что они добрались бы туда.
Когда Дикон вместе с другими «дружками» наконец-то дошли до Общего Резервуара, там не было Больших Людей, место было брошено. Некоторые «дружки» были готовы выпить первую попавшуюся им на глаза ампулу крови, потому что были голодны. Но Дикон отвел их в сторону к не разрешил никому из них пить, пока он не найдет бак, где хранится кровь, которую может пить каждый без опасения. Дикон оставил их насыщаться кровью, а сам отправился обратно. Он знал, что его брат ждет от него новостей обо всем случившемся. И теперь Дикон хочет знать, что нужно его «брату». Но, когда он вернулся, то обнаружил, что «брата» нет там, где он оставил его. Он искал, но не мог найти ни брата, ни его мыслей. Поэтому он вернулся к Общему Резервуару за свежей кровью, после чего снова продолжил поиски. Так было много раз, до тех пор, пока он решил, что больше не возвратится, пока не найдет своего брата или не перестанет двигаться. Поэтому он искал еще дольше, чем прежде, и вот он здесь.
Маленький Дикон начисто вытер доску в крохотной комнатке своего разума, но ответом ему была только беспорядочная путаница мыслей, которая говорила о том, что «брат» очень расстроен новостями. Это был дергающийся бессмысленный коллаж, оттененный совершенно чуждым для Черного человека настроением.
Внезапно крошечный Дикон обратил внимание на крошечный ящичек памяти, который еще не был открыт в маленькой комнатушке его разума.
«Есть одна вещь, о которой я тебе не говорил, брат. Дикон сказал, что Общий Резервуар был покинут, когда мы пришли туда. Это правда, если иметь в виду Больших Людей. Но там были два новорожденных „дружка“, которых кормильцы были вынуждены оставить. Эти два странных „дружка“ были не от ведьм и не от колдунов».
«Что ты имеешь в виду?»
«Ты должен знать одного из них, брат. Это „дружок“ того священника, который должен был стать одним из вас. Который остался у матушки Джуди и который…»
«Как он выглядит?»
«Дикон быстро набросал на своей доске портрет „дружка“ с темным мехом.
«А другой?»
Дикон нарисовал мысленный портрет болезненного, с желтоватой кожей «дружка», мех которого был черным, с металлическим отливом.
В течение некоторого времени никакой информации не поступало, но Дикон чувствовал, что разум его брата яростно пытался вспомнить что-то такое, что тот прежде очень хорошо знал. Когда ответ наконец возник, то он был лаконичным и ясным.
«Слушай, Дикон. Эти два новорожденных „дружка“… Ты пробовал определить степень их разумности?»
«Да. Немного. Они очень тупые, потому что они никогда не были со своими большими братьями. Но некоторые из „дружков“ общались с ними, пытаясь научить их кое-чему. И они добились в этом определенного прогресса».
«Kaк ты думаешь, если бы они были с тобой сейчас, то смог бы я дотронуться до их разума через твой?»
«Я думаю, да, брат»
«Хорошо. Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты вернулся к Общему Резервуару, привел двух этих „дружков“ сюда, где ты сейчас находишься, и помог мне установить контакт с их разумами. Ты понял?»
«Да», — мрачно отозвался Дикон.
«Ты действительно сможешь это сделать?» — последовал взволнованный вопрос Черного человека. — Я имею в виду то, что тебе надо вернуться к Общему Резервуару. У тебя хватит крови для этого?»
«Я не знаю, — просто ответил Дикон. — Я долго шел на этот раз и пришел в надежде получить кровь от моего брата, когда найду его».
«Сатана! — Дикон почувствовал страх в мысленном возгласе брата. — Слушай, Дикон. Это очень важно для всех нас, чтобы ты выполнил все мои приказания. Поэтому я освобождаю тебя от правила, которое запрещает тебе пить кровь у других. Бери кровь там, где ты сможешь получить».
Дикон уловил эту запоздалую мысль и отметил ее для себя. Дикон понимает опасность, которая грозит его брату. Поэтому он настоял на том, чтобы другие «дружки» подождали, пока он найдет бак с кровью, которую могут пить все. Он знает, что если: он возьмет кровь у чужого, то может умереть в конвульсиях. Но жизнь — такая же пустяковая вещь, как и сам Дикон. И Дикон не возражает.
Черный человек не мог в полной мере понять те эмоции, которыми был охвачен разум его «брата», но они тронули его сердце.
«Ну, тебе пора начинать, Дикон. — прозвучали последние слова „брата“. — Есть маленькая надежда, что у тебя все получится. Такая же маленькая, как и ты сам. Но она может быть единственная в этом мире Больших Людей».
«Дикон сделает все, что сможет. Прощай, брат».
Глава 16.
Мощный веселый перезвон колоколов Собора зазвучал на рассвете над всем Мегатеополисом. С первыми ударами колокола на Великую площадь начал стекаться народ. Люди почувствовали себя спокойней еще ночью, если бы не страх перед темнотой с ее сатанинскими кошмарами.
— Просыпайтесь! просыпайтесь! — слышалось в колокольном перезвоне. — Чудеса! Чудеса несказанные! Спешите! Спешите!
— Многие, прибежали на площадь, даже не успев позавтракать. Разве это не Великое Возрождение? И во всем этом воля Великого Бога.
Народ шел со всех уголков Мегатеополиса, из деревень, расположенных за сотни миль от Святилища. Через час после полудня на площадь явились дьяконы, которые, маршируя шеренгами по двое, очистили пространство перед ступенями Собора. Крыши окружающих домов были облеплены людьми, а мальчишки забрались даже на печные трубы. Один из балконов, выходящий на Площадь, оказался настолько переполнен людьми, что неожиданно рухнул, и несколько зевак получили увечья. Создавшуюся панику быстро прекратили дьяконы, прорвавшиеся через толпу. Опоздавшие уже не могли протиснуться на площадь и заполняли прилегавшие к ней улицы. Простолюдины толкались, давили друг друга, спорили из-за лучших мест, искали потерявшихся детей. И повсюду раздавалось гудение голосов, периодически заглушаемое звуком колокола.
В этой толпе на Великой площади не было счастливых лиц. Это была все та же толпа, которая вчера, штурмуя Собор, выкрикивала оскорбления в адрес Иерархии, не способной защитить их от Сатаны. Это были те же люди, которые убили двух дьяконов и грубо обошлись со священником Первого круга, требуя от Иерархии ответа. Но сейчас в толпе царил мир. Вчера священники обещали, что Великий Бог подаст им знак своей любви и утвердит свое господство над Сатаной с помощью Великого Возрождения. Уже прошлой ночью, в подтверждение этого, количество сатанинских проделок явно пошло на убыль.
Кроме того, парасимпатическое излучение, в радиусе действия которого находилась вся Площадь, препятствовало проявлению отрицательных эмоций на лицах прихожан.
Парасимпатические лучи имели еще одно важное свойство. Они стимулировали нервы пищеварительного тракта, разжигая тем самым чувство голода небывалых размеров у и без того сытой толпы. Сотни тысяч ртов истекали слюной. Сотни тысяч кадыков ходили вверх-вниз.
Наконец, в самый разгар дня, колокольный звон усилился, достигнув максимальной силы, и вслед за этим на площади воцарилась тишина. Собравшиеся стояли, затаив дыхание. Затем из Святилища донеслись проникновенные звуки органа. То был торжественный марш, полный таинственности, благородства и энергии. Должно быть, такая музыка звучала в тот день, когда Великий Бог впервые явил свою волю, создав из черного хаоса Землю.
Медленно, в такт этой величавой музыке, воздвигнутый за ночь помост начал заполняться священнослужителями, алые рясы которых отливали золотом. Те, кто стоял ближе ко входу в Собор, могли разглядеть эмблему на рясах этих священников. На эмблеме был изображен треугольник, на вершине которого помещался огромный сверкающий алмаз. В толпе пронесся шепот, что руководить празднеством Великого Возрождения на этот раз будет Высший Совет. Мало кто из присутствующих на площади мог похвастаться тем, что когда-либо видел первосвященника. Внезапно, в едином порыве, весь Совет обратил свои взоры к небесам. Во всяком случае, так могло показаться простолюдинам.
На лицах публики отразилось изумление. Темп музыки убыстрился, высокие двери Собора распахнулись, и оттуда двинулась процессия жрецов, идущих четырьмя рядами — само воплощение власти Иерархии. Это были священники всех кругов, великолепные и прекрасные, как боги. Они образовали кольцо, выстроившись около помоста. Пока священники совершали свое шествие, музыка становилась все громче, все торжественней, словно солнце, восходящее к зениту. Священники, казалось, втаптывали своими ногами в землю все мировое зло, противостоящее Иерархии.
Гонифаций, стоящий на помосте, обратился к священнику низшего круга, стоявшему рядом с ним.
— Откуда эта вонь? — поинтересовался он.
Невозможно было больше не обращать на это внимание. Смешанный с приторной сладостью фимиамов Иерархии, на площади все сильнее чувствовался незнакомый тошнотворный запах.
Адъютант Гонифация пообещал выяснить, в чем дело. Подавшись вперед, Верховный Иерарх внимательно всматривался в двух священников, несших сосуды. Он узнал их обоих. Один был Реалист, а другой — фанатик с непреклонным выражением лица.
Гонифаций нажал на кнопку портативного телевизора и увидел перед собой на экране лицо Главного техника Контрольного Центра Собора.
— Ваше высокопреосвященство, у Нового колдовства нет средств против нашей аппаратуры, — разъяснил он Гонифацию. — У нас такая предупреждающая система охраны, которая мгновенно даст знать, если силовые лучи начнут действовать на территории Площади. Мы приготовили ряд контрмер. Как вам известно, телесолидографический щит также в полном порядке. Короче говоря, Великая площадь, Собор и прилегающая к ним территория полностью изолированы. Вы можете быть совершенно спокойны. Запах? Мы уже знаем об этом. К сожалению, произошла досадная поломка в механизме одного из проекторов, распространяющих аромат. Его уже исправили.
По требованию Гонифация он внимательно изучил лица священников, находящихся в контрольном центре. Все лояльные Реалисты, за исключением двух фанатичных физиков из Пятого круга.
— Да, ваше преосвященство, — заверил Гонифация Главный техник, — в случае опасности мы сможем мгновенно возвести силовой защитный купол над помостом. К тому же, по вашему распоряжению мы держим наготове эскадрилью ангелов, готовую подняться в воздух в любую минуту.
В основном удовлетворенный докладом, Гонифаций отключил телевизор. И действительно, Главный техник сказал ему правду. Тошнотворный запах, прежде распространявшийся по площади, пропал, хотя можно было заметить, что некоторые из присутствующих поморщились. Сейчас Гонифацию хотелось бы видеть рядом с собой кузена Деза, но маленький дьякон не мог оставить охоту за ведьмами. Однако Джарльз был неплохой заменой ему.
Шествие закончилось под великолепные и триумфальные звуки музыки, символизирующей акт творения Великого Бога, приведший к созданию Иерархии после катастрофического эксперимента Золотого Века.
Толпа, ожидавшая вот уже несколько часов, умиротворенная парасимпатическим излучением, легко поддавалась молитвам проповедников-возрожденцев, чьи голоса раздавались из усилителей, установленных на площади. Зазвучала легкая и нежная музыка, неуловимо подчеркивавшая ритм монотонных песнопений. Для усиления эффекта проповеди была подобрана сложная гамма парасимпатического и симпатического излучений.
Людей охватило чувство эмоционального единения. Все присутствующие начали раскачиваться из стороны в сторону, включая и тех, кто находился на крышах. Они раскачивались так, словно были единым организмом. Из сотен тысяч глоток одновременно вырывались бессмысленные звуки, вторившие проповеди. Эти звуки напоминали рев какого-то древнего животного, что-то среднее между хрюканьем и всхлипыванием.
То тут, то там появлялись симптомы еще большего эмоционального высвобождения — экстатические вопли, крики, бешеные взмахи руками и конвульсии. Сейчас людей можно было легко ввергнуть в состояние полного сумасшествия, но это не входило в намерения устроителей празднества. Эти дикие всплески эмоций не смогли взять верх над общим настроением раскачивающейся и поющей толпы и вскоре растворились в ней.
— Великий Бог, изгони Сатану, изгони Демона зла! — хрюканье и раскачивание.
— Он ловил нас в свои ловушки, но не поймал!
Хрюканье и раскачивание.
— Он породил ужасы Тьмы, но мы взываем к тебе!
Хрюканье и раскачивание.
— Он вверг нас в Ужас, но мы верны своей вере!
Хрюканье и раскачивание.
— Загони его обратно в Ад ко всем чертям!
Хрюканье и раскачивание.
— Пусть он погрязнет в нечистотах. Пусть захлебнется в наших проклятьях!
Хрюканье и раскачивание.
Последняя, самая проникновенная проповедь остановила раскачивание и мычание толпы, но не успокоило ее, а ввергло в состояние напряженного и болезненного ожидания.
Все обратили свои взгляды на проповедника, стоящего на трибуне чуть поодаль от остальных. Тот рухнул на колени и дрожащим от сострадания голосом закричал.
— О, Великий Бог! Твои люди жаждут твоей любви и доброты! Они давно уже не вкушали от твоих безграничных милостей! Они испытывают жажду и голод!
Это не было преувеличением. Постоянно находящаяся в ожидании толпа, под воздействием парасимпатического излучения, была подобна голодному зверю.
Поднявшись с колен, проповедник простер руки к массивной статуе Великого Бога, возвышающейся над Собором.
— Великий Бог! — кричал он. — Твои люди выдержали испытание! Страхом и страданием они доказали свою преданность! Они вырвали Сатану из своих сердец! Будь к ним милосерден, Великий Бог! Наполни для них свой рог изобилия! Оживи своим великим присутствием холодный безжизненный камень, и пусть амброзия проистечет из рук твоих и нектар заструится из твоих пальцев! Они долго голодали, Beликий Бог! Дай им пищи и питья!
К тому же он видел, что произошло с Джарльзом. Священник-ренегат сейчас, кажется, в большом почете у Иерархии и получает удовольствие от доверия, оказываемого ему кузеном Дезом. Уже дважды Джарльз навещал Черного человека в его келье.
Все труднее и труднее было Черному человеку оставлять в своем мозгу свободное от мыслей пространство для ожидаемых сигналов от Дикона. Дикон никак не мог попасть к нему через здешнее вентиляционное отверстие, потому что сейчас Черный человек находился не в больничной палате, а в камере с металлическими стенами, находящейся под неусыпным надзором двух охранников. Проникнуть сюда можно было только телепатически. К тому же Дикон не мог должным образом провести рекогносцировку, так как не знал места дислокации кельи. Ему пришлось бы пробираться наобум, подвергаясь большой опасности.
Еще раз Черный человек попытался получить заветный сигнал. И еще раз его постигла неудача. Его сознание вновь заполнили фантастические картины, созданные искусством брата Домаса.
А в это время Дикон пробирался по теcному темному проходу, полагаясь лишь на собственные органы осязания, расположенные на самых кончиках тоненьких лапок, снабженных присосками и коготками.
Дикон не беспокоился. Это чувство было слишком сложным для примитивного сознания маленького антропоида. Даже жалость, которую он испытывал к себе, не была осознанной. Однако он твердо знал, что свежей крови у него недостаточно, а отработанная кровь скапливается в венах при малейшем усилии его тонких лентообразных мышц. Хотя он недавно подкрепился в Общем Резервуаре, это не может длиться вечно. Ясно, что ему нужно остановиться и передохнуть.
Но пока надо проверить еще несколько ветвей огромного дерева, а именно таковым представлялась Дикону мысленная карта вентиляционной системы склепов Иерархии. В тоннеле было очень ветрено. Чтобы сопротивляться непрерывному напору воздуха, Дикону приходилось приподниматься на задних лапах, иначе его сдуло бы, как пушинку, и вряд ли он смог бы зацепиться за что-нибудь своими маленькими коготками. Дикон, как он часто говорил себе, был точной копией человека. Его кости были легче, чем у обезьян, а тело не имело жировых отложений. Внутренние органы представляли собой одну единственную полость, поделенную на несколько отделов. Они служили только для перекачивания и хранения крови. Все физиологические процессы, для выполнения которых могли бы потребоваться другие органы, он выполнял сам в процессе всасывания крови, которую он получал от своего симбиотического партнера через свой маленький сморщенный ротик. Он не поглощал и не усваивал пищу. Он так же и не дышал вовсе, хотя мог производить свои ртом слабые звуки и даже говорить обрывками фраз, захватывая воздух ротовой полостью и выпуская его через сложенные трубочкой губы. Его кости были полыми, потому что ему не был нужен костный мозг, вырабатывающий кровяные тельца. Впрочем, у него не было и признаков пола. Его чудный мех предохранял тело от потери тепла.
У него были только скелет, мышцы, сухожилия, кожа, мозг, сердце, простейшая сосудистая система, нервы, двигающиеся уши, внимательные глаза и душа — столь же простая, как и его физиология.
Основной целью создателей этих искусственных особей было изобретение функционирующего организма, осуществляющего максимально возможное количество функций при минимальном весе. Этой цели они добились, но ценой того, что сделали изобретенное ими существо абсолютно зависимым от его симбиотического партнера. От количества крови, которое мог предоставить партнер, целиком зависела активность этих существ.
Но самого Дикона совершенно не беспокоили эти разнообразные неудобства. По своим взглядам Дикон был фаталистом и стоиком.
Поэтому его не пугал завывающий в трубах ветер. И если бы здесь зажегся свет и кто-нибудь увидел антропоида, то наверняка принял бы его за огромного паука, покрытого рыжей шерстью и двигающегося с невероятной быстротой. Скорость передвижения Дикона была явно выше, чем у человека.
«Должен найти брата. Должен найти брата».
Слова повторялись в его сознании бесстрастно, монотонно. И это было не только потому, что он соскучился по крови своего «брата». Он так же хотел освободить свой мозг от определенной информации, которая, как он знал, очень заинтересует Черного человека. Он был сейчас переполнен ею. Причиной тому было довольно сложное представление Дикона о своем собственном сознании. Он думал, что внутри его черепной коробки находится маленькая комнатка, где в маленьких ящичках хранится память, а в центре комнатушки сидит маленький Дикон, который и есть он сам. Этот Дикон то поглядывает через глазные оконца, то слушает через ушные раковины. Там же находились две черные грифельные доски, одна из них, носившая название «Правила», была вся исписана сверху донизу, а другая — пустая, предназначалась для мыслей его «брата».
«Брат» был для Дикона основой его жизни. Их близость была столь велика, что временами Дикон чувствовал себя лишь придатком личности Черного человека. И на то имелись основания. Вместе со всасываемыми гормонами крови Дикон поглощал и чувства своего брата. И действительно, «близкие дружки» часто рассказывали друг другу об «испуганной» крови, «злой» крови, крови «любящей» и тому подобное. Но даже эти впитанные чувства не были важны для плавного течения мыслей Дикона.
Гораздо более важным было то, что и в самом деле был упрощенной моделью своего брата. Его создали из клетки Черного человека, подвергшейся процессу разложения хромосом на составные части. Эта микробиологическая технология была открыта в Золотом веке и потом долгие годы считалась утраченной. Ее суть заключалась в извлечении из хромосом элементов, отвечающих за признаки пола, пищеварения и многие другие функции. Во всем остальном Дикон был идентичным близнецом «брата», что и давало возможность установления между ними телепатического контакта.
Еще во времена Ранней цивилизации, когда впервые было открыто, что мозг способен излучать волны, было высказано предположение, что если телепатия и возможна, то, скорее всего, между идентичными близнецами, так как сходство структур мозга способствовало бы возникновению контакта на одной частоте. Эта идея так и оставалась не использованной, пока в конце Золотого века не было установлено, что подобный контакт возможен только в том случае, когда одна из двух структур более проста по схеме, нежели другая. Таким образом, уничтожались бы все неизбежно возникающие помехи.
Создание упрощенных: симбиотических двойников за счет разложения хромосом явилось решением этой проблемы. Золотой Век мечтал о расширении границ личности при помощи такого симбиотического партнера. Затем исследования были прекращены, так как пришли тяжелые времена — пострашнее первобытного хаоса, — породившие Иерархию. Еще до появления Нового колдовства Асмодеус ниспосылал детальные инструкции для создания симбиотических близнецов в подражание «близким дружкам» древнего колдовства и организации мест для их «подкормки».
С самого рождения, после того как его извлекли из цистерны для кормления, и он впервые осознал себя, мысли Дикона были такими же, как у его «брата». И потому у него не было ни младенчества, ни детства, а только зрелость. Прямой телепатический контакт с «братом» дал Дикону возможность достигнуть умственной зрелости всего за несколько часов. Его собственная простейшая нервная система никогда не дала бы ему подобных мыслительных способностей. На его развитие оказывало влияние и общение с такими же «близкими дружками», как он сам. Здесь он чувствовал свое социальное равенство, однако телепатический контакт, осуществляемый между ними, был менее интенсивным и сопровождался многочисленными помехами.
Его «брат» был намного ближе ему, чем любое другое существо. И поэтому, пробираясь через черные ответвления вентиляционных тоннелей в поисках Черного человека, Дикон смог подобраться к нему так близко, как только мог, руководствуясь одним лишь этим чувством. «Еще пять ответвлений, — говорил он себе, — и можно будет отдохнуть».
Неожиданно появились слабые очертания, возникшие на черной доске в маленькой комнатушке его мозга. Когда он остановился, изображение начало исчезать. Он двинулся вперед, и оно совсем исчезло. Тогда он вернулся назад и подождал немного. Через некоторое время картинка вновь появилась, как фотографическое изображение на пленке — с той лишь разницей, что изображение двигалось и менялось прямо в процессе возникновения. Чувство, которое наполнило душу Дикона, можно было бы назвать страхом, если бы у антропоида могли возникать свои эмоции. Никогда раньше он не встречал подобного. И все же Дикон был уверен, что это его «брат».
Внезапно картинка исчезла. Крошечный Дикон, находящийся в черепной коробке самого Дикона, быстро подбежал к доске и написал на ней послание:
«Дикон здесь, брат, Дикон пишет в твоем разуме».
Послание быстро исчезло, и в тот же мгновение доска покрылась столь путанными мыслями, что Дикон понял, что его «брат» поражен и очень взволнован. Во многих мыслях присутствовало какое-то странное отчуждение. Они быстро исчезали — будто «брат» понял, что они слишком сложны для Дикона, и тотчас заменил их на более лаконичные.
«Ты понимаешь меня, Дикон? Контакт достаточный?»
«Да. Но мысли твои странные. Некоторые из них кажутся нелепыми. Кто-нибудь повредил твой разум, брат?»
«Немного. Но у меня нет времени на объяснения».
Тут Дикон увидел обрывочные изображения брата Домаса и лаборатории в склепах.
«За исключением этой странности, контакт достаточен?» — продолжал Черный человек.
«Да, но Дикон хотел бы придти к тебе. Ты поможешь Дикону найти дорогу?»
«Сожалею, Дикон, но это невозможно. Они далеко упрятали твоего брата. Ты передал мое послание?»
«Нет, Дикон не мог. Он обнаружил, что все переменилось и стало противоположным тому, каким должно быть. У него много новостей для тебя».
«Рассказывай».
В это время крошечный Дикон в мозгу большого Дикона начал приоткрывать ящички памяти.
«С как пор, как Дикон оставил тебя в комнате больным, у него все еще искусственное сердце, брат?»
«Нет. Мне сейчас лучше. Тебя не было четыре дня. Продолжай».
Дикон пробирался через тоннели. Сначала через маленький, потом через узкую нору в большой, потом опять в маленький. Но он не нашел ни Дрика, ни его «дружка» в том месте, где они должны были находиться. Тогда Дикон направился к месту ночных собраний, но в тоннелях под этим местом встретил много «близких дружков» и дрикова «дружка» среди них. Там были Джок, Мэг, Миси, Джил, Сет и многие другие. Они сказали Дикону, чтобы он не ходил наверх, потому что там священники. Они рассказали, что было собрание и все Большие Люди были преданы. Дьяконы ворвались туда и схватили всех Больших. Эти «дружки» были в плохом состоянии. Они потеряли контакт со своими братьями и не знали, что делать. Многие из них уже нуждались в крови.
Дикон помнил, что запасы крови для «близких дружков» хранятся в Общем Резервуаре. Он собрал растерявшихся в группу, попросил, чтобы более сильные помогли более слабым, и повел их через тоннель вниз, к Общему Резервуару. Это было нелегкое путешествие. Многих вскоре пришлось нести, и, если бы они не знали, что возвращаются к месту своего рождения, Дикон не был уверен, что они добрались бы туда.
Когда Дикон вместе с другими «дружками» наконец-то дошли до Общего Резервуара, там не было Больших Людей, место было брошено. Некоторые «дружки» были готовы выпить первую попавшуюся им на глаза ампулу крови, потому что были голодны. Но Дикон отвел их в сторону к не разрешил никому из них пить, пока он не найдет бак, где хранится кровь, которую может пить каждый без опасения. Дикон оставил их насыщаться кровью, а сам отправился обратно. Он знал, что его брат ждет от него новостей обо всем случившемся. И теперь Дикон хочет знать, что нужно его «брату». Но, когда он вернулся, то обнаружил, что «брата» нет там, где он оставил его. Он искал, но не мог найти ни брата, ни его мыслей. Поэтому он вернулся к Общему Резервуару за свежей кровью, после чего снова продолжил поиски. Так было много раз, до тех пор, пока он решил, что больше не возвратится, пока не найдет своего брата или не перестанет двигаться. Поэтому он искал еще дольше, чем прежде, и вот он здесь.
Маленький Дикон начисто вытер доску в крохотной комнатке своего разума, но ответом ему была только беспорядочная путаница мыслей, которая говорила о том, что «брат» очень расстроен новостями. Это был дергающийся бессмысленный коллаж, оттененный совершенно чуждым для Черного человека настроением.
Внезапно крошечный Дикон обратил внимание на крошечный ящичек памяти, который еще не был открыт в маленькой комнатушке его разума.
«Есть одна вещь, о которой я тебе не говорил, брат. Дикон сказал, что Общий Резервуар был покинут, когда мы пришли туда. Это правда, если иметь в виду Больших Людей. Но там были два новорожденных „дружка“, которых кормильцы были вынуждены оставить. Эти два странных „дружка“ были не от ведьм и не от колдунов».
«Что ты имеешь в виду?»
«Ты должен знать одного из них, брат. Это „дружок“ того священника, который должен был стать одним из вас. Который остался у матушки Джуди и который…»
«Как он выглядит?»
«Дикон быстро набросал на своей доске портрет „дружка“ с темным мехом.
«А другой?»
Дикон нарисовал мысленный портрет болезненного, с желтоватой кожей «дружка», мех которого был черным, с металлическим отливом.
В течение некоторого времени никакой информации не поступало, но Дикон чувствовал, что разум его брата яростно пытался вспомнить что-то такое, что тот прежде очень хорошо знал. Когда ответ наконец возник, то он был лаконичным и ясным.
«Слушай, Дикон. Эти два новорожденных „дружка“… Ты пробовал определить степень их разумности?»
«Да. Немного. Они очень тупые, потому что они никогда не были со своими большими братьями. Но некоторые из „дружков“ общались с ними, пытаясь научить их кое-чему. И они добились в этом определенного прогресса».
«Kaк ты думаешь, если бы они были с тобой сейчас, то смог бы я дотронуться до их разума через твой?»
«Я думаю, да, брат»
«Хорошо. Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты вернулся к Общему Резервуару, привел двух этих „дружков“ сюда, где ты сейчас находишься, и помог мне установить контакт с их разумами. Ты понял?»
«Да», — мрачно отозвался Дикон.
«Ты действительно сможешь это сделать?» — последовал взволнованный вопрос Черного человека. — Я имею в виду то, что тебе надо вернуться к Общему Резервуару. У тебя хватит крови для этого?»
«Я не знаю, — просто ответил Дикон. — Я долго шел на этот раз и пришел в надежде получить кровь от моего брата, когда найду его».
«Сатана! — Дикон почувствовал страх в мысленном возгласе брата. — Слушай, Дикон. Это очень важно для всех нас, чтобы ты выполнил все мои приказания. Поэтому я освобождаю тебя от правила, которое запрещает тебе пить кровь у других. Бери кровь там, где ты сможешь получить».
Дикон уловил эту запоздалую мысль и отметил ее для себя. Дикон понимает опасность, которая грозит его брату. Поэтому он настоял на том, чтобы другие «дружки» подождали, пока он найдет бак с кровью, которую могут пить все. Он знает, что если: он возьмет кровь у чужого, то может умереть в конвульсиях. Но жизнь — такая же пустяковая вещь, как и сам Дикон. И Дикон не возражает.
Черный человек не мог в полной мере понять те эмоции, которыми был охвачен разум его «брата», но они тронули его сердце.
«Ну, тебе пора начинать, Дикон. — прозвучали последние слова „брата“. — Есть маленькая надежда, что у тебя все получится. Такая же маленькая, как и ты сам. Но она может быть единственная в этом мире Больших Людей».
«Дикон сделает все, что сможет. Прощай, брат».
Глава 16.
Мощный веселый перезвон колоколов Собора зазвучал на рассвете над всем Мегатеополисом. С первыми ударами колокола на Великую площадь начал стекаться народ. Люди почувствовали себя спокойней еще ночью, если бы не страх перед темнотой с ее сатанинскими кошмарами.
— Просыпайтесь! просыпайтесь! — слышалось в колокольном перезвоне. — Чудеса! Чудеса несказанные! Спешите! Спешите!
— Многие, прибежали на площадь, даже не успев позавтракать. Разве это не Великое Возрождение? И во всем этом воля Великого Бога.
Народ шел со всех уголков Мегатеополиса, из деревень, расположенных за сотни миль от Святилища. Через час после полудня на площадь явились дьяконы, которые, маршируя шеренгами по двое, очистили пространство перед ступенями Собора. Крыши окружающих домов были облеплены людьми, а мальчишки забрались даже на печные трубы. Один из балконов, выходящий на Площадь, оказался настолько переполнен людьми, что неожиданно рухнул, и несколько зевак получили увечья. Создавшуюся панику быстро прекратили дьяконы, прорвавшиеся через толпу. Опоздавшие уже не могли протиснуться на площадь и заполняли прилегавшие к ней улицы. Простолюдины толкались, давили друг друга, спорили из-за лучших мест, искали потерявшихся детей. И повсюду раздавалось гудение голосов, периодически заглушаемое звуком колокола.
В этой толпе на Великой площади не было счастливых лиц. Это была все та же толпа, которая вчера, штурмуя Собор, выкрикивала оскорбления в адрес Иерархии, не способной защитить их от Сатаны. Это были те же люди, которые убили двух дьяконов и грубо обошлись со священником Первого круга, требуя от Иерархии ответа. Но сейчас в толпе царил мир. Вчера священники обещали, что Великий Бог подаст им знак своей любви и утвердит свое господство над Сатаной с помощью Великого Возрождения. Уже прошлой ночью, в подтверждение этого, количество сатанинских проделок явно пошло на убыль.
Кроме того, парасимпатическое излучение, в радиусе действия которого находилась вся Площадь, препятствовало проявлению отрицательных эмоций на лицах прихожан.
Парасимпатические лучи имели еще одно важное свойство. Они стимулировали нервы пищеварительного тракта, разжигая тем самым чувство голода небывалых размеров у и без того сытой толпы. Сотни тысяч ртов истекали слюной. Сотни тысяч кадыков ходили вверх-вниз.
Наконец, в самый разгар дня, колокольный звон усилился, достигнув максимальной силы, и вслед за этим на площади воцарилась тишина. Собравшиеся стояли, затаив дыхание. Затем из Святилища донеслись проникновенные звуки органа. То был торжественный марш, полный таинственности, благородства и энергии. Должно быть, такая музыка звучала в тот день, когда Великий Бог впервые явил свою волю, создав из черного хаоса Землю.
Медленно, в такт этой величавой музыке, воздвигнутый за ночь помост начал заполняться священнослужителями, алые рясы которых отливали золотом. Те, кто стоял ближе ко входу в Собор, могли разглядеть эмблему на рясах этих священников. На эмблеме был изображен треугольник, на вершине которого помещался огромный сверкающий алмаз. В толпе пронесся шепот, что руководить празднеством Великого Возрождения на этот раз будет Высший Совет. Мало кто из присутствующих на площади мог похвастаться тем, что когда-либо видел первосвященника. Внезапно, в едином порыве, весь Совет обратил свои взоры к небесам. Во всяком случае, так могло показаться простолюдинам.
На лицах публики отразилось изумление. Темп музыки убыстрился, высокие двери Собора распахнулись, и оттуда двинулась процессия жрецов, идущих четырьмя рядами — само воплощение власти Иерархии. Это были священники всех кругов, великолепные и прекрасные, как боги. Они образовали кольцо, выстроившись около помоста. Пока священники совершали свое шествие, музыка становилась все громче, все торжественней, словно солнце, восходящее к зениту. Священники, казалось, втаптывали своими ногами в землю все мировое зло, противостоящее Иерархии.
Гонифаций, стоящий на помосте, обратился к священнику низшего круга, стоявшему рядом с ним.
— Откуда эта вонь? — поинтересовался он.
Невозможно было больше не обращать на это внимание. Смешанный с приторной сладостью фимиамов Иерархии, на площади все сильнее чувствовался незнакомый тошнотворный запах.
Адъютант Гонифация пообещал выяснить, в чем дело. Подавшись вперед, Верховный Иерарх внимательно всматривался в двух священников, несших сосуды. Он узнал их обоих. Один был Реалист, а другой — фанатик с непреклонным выражением лица.
Гонифаций нажал на кнопку портативного телевизора и увидел перед собой на экране лицо Главного техника Контрольного Центра Собора.
— Ваше высокопреосвященство, у Нового колдовства нет средств против нашей аппаратуры, — разъяснил он Гонифацию. — У нас такая предупреждающая система охраны, которая мгновенно даст знать, если силовые лучи начнут действовать на территории Площади. Мы приготовили ряд контрмер. Как вам известно, телесолидографический щит также в полном порядке. Короче говоря, Великая площадь, Собор и прилегающая к ним территория полностью изолированы. Вы можете быть совершенно спокойны. Запах? Мы уже знаем об этом. К сожалению, произошла досадная поломка в механизме одного из проекторов, распространяющих аромат. Его уже исправили.
По требованию Гонифация он внимательно изучил лица священников, находящихся в контрольном центре. Все лояльные Реалисты, за исключением двух фанатичных физиков из Пятого круга.
— Да, ваше преосвященство, — заверил Гонифация Главный техник, — в случае опасности мы сможем мгновенно возвести силовой защитный купол над помостом. К тому же, по вашему распоряжению мы держим наготове эскадрилью ангелов, готовую подняться в воздух в любую минуту.
В основном удовлетворенный докладом, Гонифаций отключил телевизор. И действительно, Главный техник сказал ему правду. Тошнотворный запах, прежде распространявшийся по площади, пропал, хотя можно было заметить, что некоторые из присутствующих поморщились. Сейчас Гонифацию хотелось бы видеть рядом с собой кузена Деза, но маленький дьякон не мог оставить охоту за ведьмами. Однако Джарльз был неплохой заменой ему.
Шествие закончилось под великолепные и триумфальные звуки музыки, символизирующей акт творения Великого Бога, приведший к созданию Иерархии после катастрофического эксперимента Золотого Века.
Толпа, ожидавшая вот уже несколько часов, умиротворенная парасимпатическим излучением, легко поддавалась молитвам проповедников-возрожденцев, чьи голоса раздавались из усилителей, установленных на площади. Зазвучала легкая и нежная музыка, неуловимо подчеркивавшая ритм монотонных песнопений. Для усиления эффекта проповеди была подобрана сложная гамма парасимпатического и симпатического излучений.
Людей охватило чувство эмоционального единения. Все присутствующие начали раскачиваться из стороны в сторону, включая и тех, кто находился на крышах. Они раскачивались так, словно были единым организмом. Из сотен тысяч глоток одновременно вырывались бессмысленные звуки, вторившие проповеди. Эти звуки напоминали рев какого-то древнего животного, что-то среднее между хрюканьем и всхлипыванием.
То тут, то там появлялись симптомы еще большего эмоционального высвобождения — экстатические вопли, крики, бешеные взмахи руками и конвульсии. Сейчас людей можно было легко ввергнуть в состояние полного сумасшествия, но это не входило в намерения устроителей празднества. Эти дикие всплески эмоций не смогли взять верх над общим настроением раскачивающейся и поющей толпы и вскоре растворились в ней.
— Великий Бог, изгони Сатану, изгони Демона зла! — хрюканье и раскачивание.
— Он ловил нас в свои ловушки, но не поймал!
Хрюканье и раскачивание.
— Он породил ужасы Тьмы, но мы взываем к тебе!
Хрюканье и раскачивание.
— Он вверг нас в Ужас, но мы верны своей вере!
Хрюканье и раскачивание.
— Загони его обратно в Ад ко всем чертям!
Хрюканье и раскачивание.
— Пусть он погрязнет в нечистотах. Пусть захлебнется в наших проклятьях!
Хрюканье и раскачивание.
Последняя, самая проникновенная проповедь остановила раскачивание и мычание толпы, но не успокоило ее, а ввергло в состояние напряженного и болезненного ожидания.
Все обратили свои взгляды на проповедника, стоящего на трибуне чуть поодаль от остальных. Тот рухнул на колени и дрожащим от сострадания голосом закричал.
— О, Великий Бог! Твои люди жаждут твоей любви и доброты! Они давно уже не вкушали от твоих безграничных милостей! Они испытывают жажду и голод!
Это не было преувеличением. Постоянно находящаяся в ожидании толпа, под воздействием парасимпатического излучения, была подобна голодному зверю.
Поднявшись с колен, проповедник простер руки к массивной статуе Великого Бога, возвышающейся над Собором.
— Великий Бог! — кричал он. — Твои люди выдержали испытание! Страхом и страданием они доказали свою преданность! Они вырвали Сатану из своих сердец! Будь к ним милосерден, Великий Бог! Наполни для них свой рог изобилия! Оживи своим великим присутствием холодный безжизненный камень, и пусть амброзия проистечет из рук твоих и нектар заструится из твоих пальцев! Они долго голодали, Beликий Бог! Дай им пищи и питья!