Страница:
— Вы правы, разумеется, — нехотя согласился ученый, которого логические выводы оппонента, казалось, не очень устраивали. — Но можно предположить…
— Не стоит, — решительно возразил Дрейк. — Кто-то побывал ночью на птичьем базаре. Он разорил и растоптал четверть всех гнезд. Я не знаю, кто это был, но на мелюзгу, которая сидит у вас в банке, грешить не собираюсь. Уверен, что к нашей проблеме она отношения не имеет.
— Может быть, — с сомнением сказал биолог. — А вы уверены, что эта мелюзга, как вы изволили выразиться, не представляет собой еще одну проблему? Я ведь сам о ней ничего не могу сказать, пока не проведу всестороннего обследования.
— Вам что, проблем мало, доктор? — Дрейк попытался улыбнуться, но получилась у него кислая ухмылка. Усталый мозг был переутомлен из-за непрерывного анализа уже известных фактов, которые упрямо отказывались образовать логическую цепочку. Он раздраженно взмахнул рукой. — А-а, делайте, что хотите, Бичем!
— Д-да, конечно, — растерянно пробормотал ученый и удалился в лабораторию, крепко прижимая к телу банку с драгоценным экземпляром слабо копошащегося в ней «невозможного» существа.
Возле мастерских наметилось какое-то движение. Холлистер с подручными выкатили из ворот ангара ручную тележку с громоздящимся на платформе агрегатом и покатили ее к хвосту застывшего посреди посадочной полосы самолета.
Дрейк решил посмотреть. Были и другие текущие дела, требовавшие присмотра, но то, чем сейчас занимались механики, имело первостепенную важность. Начальнику базы с его аналитическим складом ума вообще было свойственно вычленять и отделять главное от второстепенного во всех его начинаниях. К сожалению, он отчетливо видел, что совместные усилия персонала, включая работы по освобождению взлетной полосы, изготовление светильников, бутылок с горючей смесью, маркеров и прочего, были, безусловно, полезны и необходимы, но ни на шаг не приближали к решению основной задачи: полному и окончательному избавлению от нависшей над островом угрозы всех, и в первую очередь Норы.
Дрейк остановился около самолета, там Холлистер и двое его помощников, кряхтя и ругаясь, сгружали с тележки тяжеленную махину подъемного приспособления.
— Вот уж не ожидал увидеть вас здесь, мисс Холл, — с наигранным безразличием заметил Дрейк.
Нора с тревогой взглянула на него.
— Больше ничего не случилось, шеф? — спросила она, беспокоясь.
— Пока нет, насколько мне известно, — нарочито бодро ответил он. — Бичем откопал при мне то ли жука, то ли червяка неизвестного вида. Возможно, ядовитого. Что-то он мне сегодня не нравится. Весь дерганый какой-то. Впрочем, я его могу понять. У него, наверное, как у меня, тоже вторые сутки мозги набекрень.
— Господи, если бы я могла хоть что-нибудь сделать! — в сердцах воскликнула Нора.
— Я бы тоже не против, — согласился Дрейк.
— Да я не об этом! Я о тебе говорю. Посмотри, на тебе же лица нет!
Он задумчиво кивнул и внимательно посмотрел на девушку.
— Сожалею, мисс, но не могу вернуть комплимент. С вашим личиком все в порядке. Вы, на мой взгляд, все так же прекрасны, очаровательны и желанны. Но в данный момент я предпочел бы воздержаться от комментариев на эту тему. Как бы мне ни хотелось… — Дрейк замолчал и без перехода заговорил о другом: — Похоже, я настолько зациклился, возомнив себя всеобщим спасителем, что чуть не проглядел возможные и очень неприятные осложнения. Ступай-ка ты, девочка, к Бичему и расспроси его как следует, что представляет собой этот жучок-паучок, которого он сегодня нашел. Если он опасен, надо будет предупредить всех, чтобы получше смотрели под ноги. Но не стоит паниковать раньше времени, пугая людей воображаемыми ужасами. У них и с реальными монстрами забот выше крыши.
Что-то громко лязгнуло. Это Холлистер начал сборку своего металлического урода. Сваренная из полудюймового стального проката платформа покоилась на земле, а один из подручных главного механика озабоченно вертелся вокруг хвостовой части машины, выискивая подходящее место, где можно будет установить крепления. Сам Холлистер и второй помощник устанавливали на платформе громоздкие детали механизма.
Работенка им предстояла еще та! Сначала следовало подвести под хвост стальной брус и обычным домкратом приподнять его так, чтобы можно было пустить в дело основной агрегат с его длиннющим рычагом. Как уже упоминал Холлистер, одно движение рукояти позволяло поднять хвост всего на четверть дюйма, причем каждый раз достигнутую высоту необходимо было фиксировать с помощью системы блоков. Сама машина имела длину около сотни футов и весила соответственно, так что скорых и эффективных результатов ожидать не приходилось.
Предварительная подготовка завершилась только к трем часам дня. Дальше дело пошло быстрее, и уже через час была покорена немыслимая высота в два фута. Так продолжалось до самых сумерек. Время от времени уставшие механики просили сменить их у рычага, так что к концу дня в операции по подъему успело принять участие все мужское население острова.
Дрейк собирался уже дать команду зажечь бочки с горючим и расставленные вдоль посадочной дорожки лампы, потому что стало угрожающе быстро темнеть. Но в этот момент что-то заскрипело, залязгало — и освобожденное хвостовое колесо с глухим стуком ударилось о землю, слегка подпрыгнуло и застыло в зафиксированном положении.
Продолжать работу в темноте было нецелесообразно. К тому же подоспело время ужина. Островитяне съели его при желтом, пляшущем свете горящих нефтепродуктов. После ужина практически весь персонал базы собрался в комнате отдыха. Царившую там атмосферу никто не рискнул бы назвать неомраченной. Освещения тусклым, коптящим пламенем для чтения явно не хватало, и даже карточные игры не пользовались успехом в полумраке. От чада и вони нечем было дышать, что тоже отнюдь не способствовало поднятию настроения. И нечем было развеять всеобщее уныние и отчаяние, вызванные присутствием на острове неведомого врага, с которым никто не знал как бороться.
Дрейк совсем уже было отчаялся растормошить угрюмо оцепеневших людей, которые сегодня были лишены даже удовольствия поставить одну из заигранных пластинок или включить радио. В этот момент в помещение вошел Бичем и направился прямо к нему.
— Я провел предварительное исследование обнаруженного утром биологического экземпляра неизвестного вида, сэр, — сообщил он ровным, деловым тоном. — Признаться, мне еще ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с чем-то подобным!
— И что же это оказалась за тварь? — спросил начальник базы без особого интереса.
— Чтобы ответить на данный вопрос, мне пришлось бы сначала подвергнуть образец препарированию, — важно ответил биолог. — Очень жаль, что в моем распоряжении оказался только один экземпляр. В связи с этим хотелось бы узнать у присутствующих, не попадались ли кому-нибудь аналогичные особи?
Дрейк пожал плечами. Сейчас он готов был приветствовать любое предложение, лишь бы немного рассеять тягостную, похоронную атмосферу. Приняв его жест за знак согласия, ученый вышел и через пару минут вернулся, неся в руках стеклянную банку много больше размером, чем та, в которую он поймал неизвестное существо. Сейчас в банке не было больше земли, песка и прочего мусора. Только какая-то тварь.
— Хочу спросить вас, леди и джентльмены, — обратился он к присутствующим, подняв банку на уровень лица, — не встречал ли кто-нибудь из вас на острове что-либо похожее? Это очень необычное существо, как мне кажется, большую часть времени оно проводит под землей. Честно говоря, я даже затрудняюсь его квалифицировать.
Он водрузил банку на стол в центре зала и поставил рядом коптящий светильник с самодельным фитилем. Нора первой подошла посмотреть, бросила на существо всего один взгляд и резко отпрянула с нескрываемым отвращением. А вот Том Белден у стола задержался надолго. Вскоре к нему присоединился инженер, за ним главный электрик и Элиза, которая весь вечер просидела молча, крепко вцепившись в рукав своего защитника. Гортензия, как только глянула, сразу взвизгнула и попятилась назад. Кто-то из грузчиков отпустил на ее счет незамысловатую шутку, за что чуть не заработал оплеуху от обидчивой девицы. За ними потянулись остальные. Даже кок явился из камбуза взглянуть на диковинку и привел двух своих помощников.
На самом деле смотреть было особенно не на что. Длина образца составляла около четырех дюймов, включая плотно сложенный хвост зеленого цвета, состоящий из крошечных продолговатых отростков, покрытых миниатюрными шипами. С первого взгляда существо вызывало определенно растительные ассоциации, но при более пристальном изучении стало понятно, что это просто ярко выраженный пример мимикрии — вроде притворяющихся сухими сучками гусениц или бабочек, неотличимых от древесного листа. Поразительное сходство с растением усиливали также корневидные лапки на туловище и спутанная масса зеленых волокон на голове, похожих одновременно на мех и на придаточные корни, которые образуются у проросшей луковицы. Глаз не наблюдалось. За все время осмотра существо ни разу не пошевелилось, однако и в неподвижном состоянии оно внушало отвращение.
— Что-то я не пойму, из-за чего сыр-бор? — недовольно пробурчал кок.
— А по-моему, это просто корешок какой-то, — поддержал его один из складских рабочих.
— Точно, корешок! — крикнул кто-то. — Эй, док, зачем вы нам сюда корешок приперли?
Бичем выпрямился и повернулся к говорящему.
— Этот «корешок», как вы изволили выразиться, любезнейший, — заявил он с апломбом профессора, севшего на любимого конька, — умеет передвигаться! Обратите, пожалуйста, внимание на хвост. Сейчас он находится в сложенном виде, но по строению удивительно схож с цветком некоторых хищных растений, типа росянки и некоторых других насекомоядных видов. Их отличительной особенностью является повышенная чувствительность к раздражению и способность к передвижению. Но если данный экземпляр находится в родстве с семейством мимозовых и такими насекомоядными, как Венера-мухоловка и прочие, мы имеем перед собой пример наивысшего развития вышеупомянутой способности. Известные нам виды могут перемещаться на незначительное расстояние в течение достаточно продолжительного времени. А этот умеет ползать, причем весьма резво, уверяю вас! Если же он принадлежит не к растительному, а к животному миру, тогда перед нами самый фантастический и невероятный случай мимикрии за всю историю биологии. Наука пока не знает ни одного вида псевдофлоры с листочками на месте хвоста.
— Доктор, вы же ученый! — удивился главный электрик. — Неужели даже вам не по зубам отличить растение от животного?
— У меня имеется только одна-единственная особь, — пояснил Бичем. — Вот эта. Я не могу позволить себе подвергнуть ее вскрытию. Поэтому ко всем вам огромная просьба: если кто-нибудь увидит второй экземпляр, немедленно известите меня. Только не пытайтесь ловить сами! Не исключено, что существо ядовито. Вы меня поняли, друзья? Не трогать, а немедленно сообщить мне.
Холлистер вдруг встрепенулся и пробасил:
— Послушайте, доктор, если это животное, оно ведь должно чем-то питаться, так?
— По всей видимости, — согласился биолог. — Правда, этого я еще не успел выяснить.
— Так в чем же дело? Попробуйте его накормить.
— Даже если получится, это все равно не показатель, — с сомнением в голосе заметил Бичем. — Многие растения питаются животной пищей. Та же Венера-мухоловка, к примеру. Муха садится внутрь цветка, задевает нервные окончания, и лепестки тут же захлопываются. Когда добыча переварена, они открываются снова. Но идея неплохая. Можно попытаться, вреда от этого не будет.
— Пойдемте, я вам отрежу кусочек мяса, — предложил кок.
В окно было видно, как биолог с поваром пересекли залитое желтоватым светом от горящих бочек пространство и скрылись в соседнем бараке. Там размещалась столовая и кухня с холодильной камерой. Вспомнив о холодильной камере, Дрейк недовольно поморщился. Из-за отсутствия электричества весь запас свежемороженых продуктов оказался под угрозой. Еще несколько дней — и их придется выбрасывать на свалку. Голод островитянам, конечно, не грозит, но некоторое время придется питаться консервами.
Обступившие стол люди, удовлетворив свое любопытство, вернулись на свои места. Нора, улучив момент, приблизилась к Дрейку и негромко спросила:
— Вы собираетесь обойти территорию перед сном, шеф?
Тот энергично кивнул. Холодильные установки мигом вылетели у него из головы, тем более что этой проблемой можно будет заняться и завтра. Но тут вернулись Бичем и кок, захватив с собой тонкую полоску сырого мяса.
— Приступаем к кормлению животных? — шутливо осведомился кто-то.
— Приступаем, — согласился ученый. — Если только это животное, а не что-нибудь еще.
Он стал осторожно отвинчивать крышку банки. Островитяне, с внезапно вспыхнувшим интересом, опять подошли и стояли вокруг стола в три ряда. Совсем открывать горлышко Бичем не решился и приподнял крышку ровно настолько, чтобы пропихнуть мясо в образовавшуюся щель.
Узенький обрезок сырой говядины не успел даже упасть на дно стеклянной банки. Неподвижный прежде «корешок» проявил вдруг поразительную прыть. Он метнулся в молниеносном прыжке, словно бросающаяся на жертву кобра, и ухватил мясо раньше, чем разжались пальцы биолога.
Свалившись вместе с добычей на дно, существо широко растопырило шипы на хвосте и начало усиленно проталкивать ими полоску мяса внутрь туловища, обволакивая ее всем корпусом, как это делают некоторые виды кишечнополостных. Процесс поглощения выглядел особенно омерзительно и отталкивающе, потому что проходил в мертвой тишине и завершился в считанные мгновения. Едва ли кто мог представить такую невероятную свирепость и прожорливость в столь крошечном и безобидном на вид тельце.
Элиза, девушка главного электрика, не вынесла этого отвратительного зрелища и упала в обморок.
— Не стоит, — решительно возразил Дрейк. — Кто-то побывал ночью на птичьем базаре. Он разорил и растоптал четверть всех гнезд. Я не знаю, кто это был, но на мелюзгу, которая сидит у вас в банке, грешить не собираюсь. Уверен, что к нашей проблеме она отношения не имеет.
— Может быть, — с сомнением сказал биолог. — А вы уверены, что эта мелюзга, как вы изволили выразиться, не представляет собой еще одну проблему? Я ведь сам о ней ничего не могу сказать, пока не проведу всестороннего обследования.
— Вам что, проблем мало, доктор? — Дрейк попытался улыбнуться, но получилась у него кислая ухмылка. Усталый мозг был переутомлен из-за непрерывного анализа уже известных фактов, которые упрямо отказывались образовать логическую цепочку. Он раздраженно взмахнул рукой. — А-а, делайте, что хотите, Бичем!
— Д-да, конечно, — растерянно пробормотал ученый и удалился в лабораторию, крепко прижимая к телу банку с драгоценным экземпляром слабо копошащегося в ней «невозможного» существа.
Возле мастерских наметилось какое-то движение. Холлистер с подручными выкатили из ворот ангара ручную тележку с громоздящимся на платформе агрегатом и покатили ее к хвосту застывшего посреди посадочной полосы самолета.
Дрейк решил посмотреть. Были и другие текущие дела, требовавшие присмотра, но то, чем сейчас занимались механики, имело первостепенную важность. Начальнику базы с его аналитическим складом ума вообще было свойственно вычленять и отделять главное от второстепенного во всех его начинаниях. К сожалению, он отчетливо видел, что совместные усилия персонала, включая работы по освобождению взлетной полосы, изготовление светильников, бутылок с горючей смесью, маркеров и прочего, были, безусловно, полезны и необходимы, но ни на шаг не приближали к решению основной задачи: полному и окончательному избавлению от нависшей над островом угрозы всех, и в первую очередь Норы.
Дрейк остановился около самолета, там Холлистер и двое его помощников, кряхтя и ругаясь, сгружали с тележки тяжеленную махину подъемного приспособления.
— Вот уж не ожидал увидеть вас здесь, мисс Холл, — с наигранным безразличием заметил Дрейк.
Нора с тревогой взглянула на него.
— Больше ничего не случилось, шеф? — спросила она, беспокоясь.
— Пока нет, насколько мне известно, — нарочито бодро ответил он. — Бичем откопал при мне то ли жука, то ли червяка неизвестного вида. Возможно, ядовитого. Что-то он мне сегодня не нравится. Весь дерганый какой-то. Впрочем, я его могу понять. У него, наверное, как у меня, тоже вторые сутки мозги набекрень.
— Господи, если бы я могла хоть что-нибудь сделать! — в сердцах воскликнула Нора.
— Я бы тоже не против, — согласился Дрейк.
— Да я не об этом! Я о тебе говорю. Посмотри, на тебе же лица нет!
Он задумчиво кивнул и внимательно посмотрел на девушку.
— Сожалею, мисс, но не могу вернуть комплимент. С вашим личиком все в порядке. Вы, на мой взгляд, все так же прекрасны, очаровательны и желанны. Но в данный момент я предпочел бы воздержаться от комментариев на эту тему. Как бы мне ни хотелось… — Дрейк замолчал и без перехода заговорил о другом: — Похоже, я настолько зациклился, возомнив себя всеобщим спасителем, что чуть не проглядел возможные и очень неприятные осложнения. Ступай-ка ты, девочка, к Бичему и расспроси его как следует, что представляет собой этот жучок-паучок, которого он сегодня нашел. Если он опасен, надо будет предупредить всех, чтобы получше смотрели под ноги. Но не стоит паниковать раньше времени, пугая людей воображаемыми ужасами. У них и с реальными монстрами забот выше крыши.
Что-то громко лязгнуло. Это Холлистер начал сборку своего металлического урода. Сваренная из полудюймового стального проката платформа покоилась на земле, а один из подручных главного механика озабоченно вертелся вокруг хвостовой части машины, выискивая подходящее место, где можно будет установить крепления. Сам Холлистер и второй помощник устанавливали на платформе громоздкие детали механизма.
Работенка им предстояла еще та! Сначала следовало подвести под хвост стальной брус и обычным домкратом приподнять его так, чтобы можно было пустить в дело основной агрегат с его длиннющим рычагом. Как уже упоминал Холлистер, одно движение рукояти позволяло поднять хвост всего на четверть дюйма, причем каждый раз достигнутую высоту необходимо было фиксировать с помощью системы блоков. Сама машина имела длину около сотни футов и весила соответственно, так что скорых и эффективных результатов ожидать не приходилось.
Предварительная подготовка завершилась только к трем часам дня. Дальше дело пошло быстрее, и уже через час была покорена немыслимая высота в два фута. Так продолжалось до самых сумерек. Время от времени уставшие механики просили сменить их у рычага, так что к концу дня в операции по подъему успело принять участие все мужское население острова.
Дрейк собирался уже дать команду зажечь бочки с горючим и расставленные вдоль посадочной дорожки лампы, потому что стало угрожающе быстро темнеть. Но в этот момент что-то заскрипело, залязгало — и освобожденное хвостовое колесо с глухим стуком ударилось о землю, слегка подпрыгнуло и застыло в зафиксированном положении.
Продолжать работу в темноте было нецелесообразно. К тому же подоспело время ужина. Островитяне съели его при желтом, пляшущем свете горящих нефтепродуктов. После ужина практически весь персонал базы собрался в комнате отдыха. Царившую там атмосферу никто не рискнул бы назвать неомраченной. Освещения тусклым, коптящим пламенем для чтения явно не хватало, и даже карточные игры не пользовались успехом в полумраке. От чада и вони нечем было дышать, что тоже отнюдь не способствовало поднятию настроения. И нечем было развеять всеобщее уныние и отчаяние, вызванные присутствием на острове неведомого врага, с которым никто не знал как бороться.
Дрейк совсем уже было отчаялся растормошить угрюмо оцепеневших людей, которые сегодня были лишены даже удовольствия поставить одну из заигранных пластинок или включить радио. В этот момент в помещение вошел Бичем и направился прямо к нему.
— Я провел предварительное исследование обнаруженного утром биологического экземпляра неизвестного вида, сэр, — сообщил он ровным, деловым тоном. — Признаться, мне еще ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с чем-то подобным!
— И что же это оказалась за тварь? — спросил начальник базы без особого интереса.
— Чтобы ответить на данный вопрос, мне пришлось бы сначала подвергнуть образец препарированию, — важно ответил биолог. — Очень жаль, что в моем распоряжении оказался только один экземпляр. В связи с этим хотелось бы узнать у присутствующих, не попадались ли кому-нибудь аналогичные особи?
Дрейк пожал плечами. Сейчас он готов был приветствовать любое предложение, лишь бы немного рассеять тягостную, похоронную атмосферу. Приняв его жест за знак согласия, ученый вышел и через пару минут вернулся, неся в руках стеклянную банку много больше размером, чем та, в которую он поймал неизвестное существо. Сейчас в банке не было больше земли, песка и прочего мусора. Только какая-то тварь.
— Хочу спросить вас, леди и джентльмены, — обратился он к присутствующим, подняв банку на уровень лица, — не встречал ли кто-нибудь из вас на острове что-либо похожее? Это очень необычное существо, как мне кажется, большую часть времени оно проводит под землей. Честно говоря, я даже затрудняюсь его квалифицировать.
Он водрузил банку на стол в центре зала и поставил рядом коптящий светильник с самодельным фитилем. Нора первой подошла посмотреть, бросила на существо всего один взгляд и резко отпрянула с нескрываемым отвращением. А вот Том Белден у стола задержался надолго. Вскоре к нему присоединился инженер, за ним главный электрик и Элиза, которая весь вечер просидела молча, крепко вцепившись в рукав своего защитника. Гортензия, как только глянула, сразу взвизгнула и попятилась назад. Кто-то из грузчиков отпустил на ее счет незамысловатую шутку, за что чуть не заработал оплеуху от обидчивой девицы. За ними потянулись остальные. Даже кок явился из камбуза взглянуть на диковинку и привел двух своих помощников.
На самом деле смотреть было особенно не на что. Длина образца составляла около четырех дюймов, включая плотно сложенный хвост зеленого цвета, состоящий из крошечных продолговатых отростков, покрытых миниатюрными шипами. С первого взгляда существо вызывало определенно растительные ассоциации, но при более пристальном изучении стало понятно, что это просто ярко выраженный пример мимикрии — вроде притворяющихся сухими сучками гусениц или бабочек, неотличимых от древесного листа. Поразительное сходство с растением усиливали также корневидные лапки на туловище и спутанная масса зеленых волокон на голове, похожих одновременно на мех и на придаточные корни, которые образуются у проросшей луковицы. Глаз не наблюдалось. За все время осмотра существо ни разу не пошевелилось, однако и в неподвижном состоянии оно внушало отвращение.
— Что-то я не пойму, из-за чего сыр-бор? — недовольно пробурчал кок.
— А по-моему, это просто корешок какой-то, — поддержал его один из складских рабочих.
— Точно, корешок! — крикнул кто-то. — Эй, док, зачем вы нам сюда корешок приперли?
Бичем выпрямился и повернулся к говорящему.
— Этот «корешок», как вы изволили выразиться, любезнейший, — заявил он с апломбом профессора, севшего на любимого конька, — умеет передвигаться! Обратите, пожалуйста, внимание на хвост. Сейчас он находится в сложенном виде, но по строению удивительно схож с цветком некоторых хищных растений, типа росянки и некоторых других насекомоядных видов. Их отличительной особенностью является повышенная чувствительность к раздражению и способность к передвижению. Но если данный экземпляр находится в родстве с семейством мимозовых и такими насекомоядными, как Венера-мухоловка и прочие, мы имеем перед собой пример наивысшего развития вышеупомянутой способности. Известные нам виды могут перемещаться на незначительное расстояние в течение достаточно продолжительного времени. А этот умеет ползать, причем весьма резво, уверяю вас! Если же он принадлежит не к растительному, а к животному миру, тогда перед нами самый фантастический и невероятный случай мимикрии за всю историю биологии. Наука пока не знает ни одного вида псевдофлоры с листочками на месте хвоста.
— Доктор, вы же ученый! — удивился главный электрик. — Неужели даже вам не по зубам отличить растение от животного?
— У меня имеется только одна-единственная особь, — пояснил Бичем. — Вот эта. Я не могу позволить себе подвергнуть ее вскрытию. Поэтому ко всем вам огромная просьба: если кто-нибудь увидит второй экземпляр, немедленно известите меня. Только не пытайтесь ловить сами! Не исключено, что существо ядовито. Вы меня поняли, друзья? Не трогать, а немедленно сообщить мне.
Холлистер вдруг встрепенулся и пробасил:
— Послушайте, доктор, если это животное, оно ведь должно чем-то питаться, так?
— По всей видимости, — согласился биолог. — Правда, этого я еще не успел выяснить.
— Так в чем же дело? Попробуйте его накормить.
— Даже если получится, это все равно не показатель, — с сомнением в голосе заметил Бичем. — Многие растения питаются животной пищей. Та же Венера-мухоловка, к примеру. Муха садится внутрь цветка, задевает нервные окончания, и лепестки тут же захлопываются. Когда добыча переварена, они открываются снова. Но идея неплохая. Можно попытаться, вреда от этого не будет.
— Пойдемте, я вам отрежу кусочек мяса, — предложил кок.
В окно было видно, как биолог с поваром пересекли залитое желтоватым светом от горящих бочек пространство и скрылись в соседнем бараке. Там размещалась столовая и кухня с холодильной камерой. Вспомнив о холодильной камере, Дрейк недовольно поморщился. Из-за отсутствия электричества весь запас свежемороженых продуктов оказался под угрозой. Еще несколько дней — и их придется выбрасывать на свалку. Голод островитянам, конечно, не грозит, но некоторое время придется питаться консервами.
Обступившие стол люди, удовлетворив свое любопытство, вернулись на свои места. Нора, улучив момент, приблизилась к Дрейку и негромко спросила:
— Вы собираетесь обойти территорию перед сном, шеф?
Тот энергично кивнул. Холодильные установки мигом вылетели у него из головы, тем более что этой проблемой можно будет заняться и завтра. Но тут вернулись Бичем и кок, захватив с собой тонкую полоску сырого мяса.
— Приступаем к кормлению животных? — шутливо осведомился кто-то.
— Приступаем, — согласился ученый. — Если только это животное, а не что-нибудь еще.
Он стал осторожно отвинчивать крышку банки. Островитяне, с внезапно вспыхнувшим интересом, опять подошли и стояли вокруг стола в три ряда. Совсем открывать горлышко Бичем не решился и приподнял крышку ровно настолько, чтобы пропихнуть мясо в образовавшуюся щель.
Узенький обрезок сырой говядины не успел даже упасть на дно стеклянной банки. Неподвижный прежде «корешок» проявил вдруг поразительную прыть. Он метнулся в молниеносном прыжке, словно бросающаяся на жертву кобра, и ухватил мясо раньше, чем разжались пальцы биолога.
Свалившись вместе с добычей на дно, существо широко растопырило шипы на хвосте и начало усиленно проталкивать ими полоску мяса внутрь туловища, обволакивая ее всем корпусом, как это делают некоторые виды кишечнополостных. Процесс поглощения выглядел особенно омерзительно и отталкивающе, потому что проходил в мертвой тишине и завершился в считанные мгновения. Едва ли кто мог представить такую невероятную свирепость и прожорливость в столь крошечном и безобидном на вид тельце.
Элиза, девушка главного электрика, не вынесла этого отвратительного зрелища и упала в обморок.
6
Как ни странно, но следующим утром Дрейк пробудился ото сна, чувствуя себя удивительно бодрым и свежим. И в голове тоже порядком прояснилось. Вообще известно, что функционирование человеческого мозга зачастую находится в прямой зависимости от физического состояния организма. Известно, например, такое специфическое явление, как «второе дыхание». Человек в хорошей физической форме, подвергая себя большим нагрузкам (в спорте или иной сфере), достигает иногда предела выносливости, за которым любой другой на его месте просто потерял бы сознание. Так обладатель закаленного, хорошо тренированного тела может заставить себя усилием воли продолжать нагрузку «через не могу», и спустя какое-то время он снова начинает легко и свободно дышать, а налитые тяжестью мышцы становятся упругими. Наука пока затрудняется дать точное обоснование этого явления, но не отрицает многочисленных свидетельств и наблюдений, подтверждающих данный факт. То же самое может произойти и с умственной деятельностью.
Дрейк проснулся с рассветом, нисколько не удивившись неожиданному приливу энергии. Голова работала четко и быстро, как компьютер. Уже сегодня к вечеру механики обещали поставить самолет на колеса и вытащить со взлетной полосы. Если завтра со станции бухты Гиссела пришлют еще одну машину — а там наверняка встревожены внезапным обрывом связи, — она сможет беспрепятственно совершить посадку на острове. Тогда Дрейк первым делом отправит на материк Нору и остальных девушек и сможет наконец свободно вздохнуть. Потом закажет новое радиооборудование и генераторы, которые прибудут через несколько дней. На самолете прилетят компетентные эксперты, свежий взгляд, несомненно, поможет прояснить ситуацию. Положение на Гоу-Айленде сложилось, конечно, весьма и весьма тяжелое, но, по оценке Дрейка, отнюдь не безнадежное.
Вездесущий грохот прибоя, терзающего прибрежные скалы на западном побережье, проникал сквозь наглухо закрытые окна спальни, но сегодня начальник базы его даже не замечал. Наскоро одевшись, он вышел наружу. Напоенный запахом моря свежий воздух, разительно отличающийся от застоявшегося в помещениях, наполнил легкие и еще больше поднял настроение. В течение ночи, разумеется, никто не рискнул бы отворять окна и двери, хотя все пространство вокруг жилых бараков было освещено в достаточной степени, чтобы отпугнуть незваных гостей. Поэтому было жарко, душно и удушающе воняло гарью и нефтью. Неудивительно, что первый же глоток свежего воздуха показался Дрейку слаще нектара.
Из камбуза, расположенного в дальнем крыле административного здания, уже доносились звуки оживленной деятельности. Кок и его подручные, обычно просыпающиеся на пару часов раньше остальных, занимались приготовлением завтрака. Один из двух оставшихся на острове псов при виде Дрейка поднялся с крыльца и лениво потянулся всем телом.
Предельная ясность в голове и оптимистический настрой на будущее свидетельствовали о том, что пришедшее к нему во сне «второе дыхание» пока не торопится покидать Дрейка. Выйдя из дома, он прихватил с собой дробовик, но с удивлением обнаружил, что ландшафт больше не кажется ему унылым и враждебным, а редкая субантарктическая растительность выглядит не жалкой карликовой порослью, а, наоборот, внушает уважение своей стойкостью. Даже облака над головой, по-прежнему закрывая почти весь небосвод, словно умылись и просветлели, очистившись от угнетающих темных оттенков.
Он почему-то вспомнил о пингвинах. В бухте Гиссела на злополучный транспортник погрузили пять экземпляров. На Гоу-Айленд прибыло четыре. От пятого осталась только сломанная клетка. Внезапно озаботившись судьбой птиц, Дрейк направился посмотреть на них, хотя за последние двое суток мысль о пингвинах ни разу не пришла ему в голову. Хватало других проблем.
Клетки были пусты. Открытые дверцы доказывали, что их обитателей кто-то выпустил. Скорее всего, это сделал Бичем. Возможно даже, он сам разрешил биологу отпустить птиц на волю. Разговор с ним об этом велся, но подробностей Дрейк, как ни старался, припомнить не мог. Да и вообще этим утром, оценивая свои мысли и поступки за истекшие дни, он поразился их однобокости, сумбурности и непродуманности. С позиций своего сегодняшнего просветленного сознания он объяснял это тем, что катастрофа самолета и связанные с нею события заставили его работать в постоянном напряжении. И настолько затуманили мозг, что можно только удивляться, как он ухитрился не допустить грубых ошибок и не наворочать глупостей! Как и прочие обитатели Гоу-Айленда, он позволил себе зациклиться на череде невероятных происшествий, потрясших персонал базы. Хуже того, Дрейк с маниакальным упорством одержимого подчинил все свои помыслы и действия одной цели: защите людей и станции от нападения неизвестного монстра, которого никто не видел, и он запросто мог оказаться не более чем игрой воображения.
Рассуждая, Дрейк без труда вычислил свою главную ошибку. Он поверил сам и заставил поверить других, что чудовище представляет собой постоянную угрозу. Исходя из этого, он, по сути, ввел в поселке осадное положение. Но никакую осаду монстр на самом деле не вел! Он появился ночью и утащил собаку. Потом отправился на птичий базар разорять гнезда. Снова вернулся в поселок и прикончил Кейси, сдуру сунувшегося в темноту. Во всех этих действиях не прослеживалось ни взаимосвязи, ни ярко выраженных побуждений, не говоря уже о полном отсутствии логики, свойственной развитому интеллекту. Взять хотя бы первый день, когда никто еще понятия не имел, что по острову рыскает смертельно опасная тварь. Зачем ей понадобилось забираться на склад и шарить по заставленным несъедобными предметами полкам, когда можно было легко атаковать не ожидающих нападения островитян и учинить кровавый разгром? Стоп! Этот вариант не проходит. Монстра отпугивает свет. Днем он вообще не нападает, а сразу после происшествия на складе были задействованы все прожектора и лампы, и территория базы стала для него недоступной.
Но даже если отвергнуть последний пример, все равно приходишь к выводу, что чудовище в своих действиях руководствуется скорее инстинктом дикого зверя, чем разумом. А люди — и сам Дрейк в том числе — восприняли его как какое-нибудь кошмарное создание из третьеразрядного фильма ужасов, наделенное коварством, сообразительностью и одержимое патологической ненавистью ко всему человеческому роду. Данная посылка была ошибочной и потому вредной. В основе поведения монстра лежит инстинкт, и только инстинкт! Соответственно относиться к нему нужно, как к любому нормальному хищнику вроде тигра-людоеда. В сущности, он ничем от обычного дикого зверя не отличается. Так же охотится по ночам, так же избегает огня, света и открытых мест. Плохо только, что он людей совсем не боится. Не научился, паразит, в своей Антарктиде!
Дрейк неторопливо обошел вокруг самолета. Хвост машины был задран высоко вверх и покоился на выпущенном вчера вечером колесе, а вот нос, наоборот, самым неприглядным образом уткнулся в землю. Видимых повреждений снаружи заметно не было. Холлистер, очевидно, знал, когда уверял его, что сможет отремонтировать самолет своими силами. В воздух им его, разумеется, не поднять (прав пилота не было ни у Дрейка, ни у главного механика), но освободить полосу для посадки других машин сегодня уже реальность. Дрейк был бы рад приветствовать на острове любую комиссию, как бы скептично ни были настроены ее члены. Главное — уберечь Нору, а все прочее как-нибудь образуется. По его прикидкам выходило, что ожидать повторного визита можно уже сегодня, в крайнем случае — завтра.
После завтрака начальник базы решил посадить Спаркса в кабину самолета к уцелевшей приемной бортовой рации. Пусть передатчик выведен из строя, но если с островом попытаются связаться, они хотя бы будут в курсе событий. Кроме того, кое-какую информацию можно также узнать из радиопереговоров между Вальпараисо и антарктическими научными станциями. Возможно, удастся выяснить, какие у начальства планы относительно смены персонала на Гоу-Айленде.
Проходя мимо складского ангара, Дрейк сразу вспомнил ту ночь, когда он трясся от страха у двери, а на складе бушевал монстр, сбрасывая со стеллажей ящики и контейнеры. Повинуясь внезапному импульсу, он раскрыл тяжелые створки ворот и заглянул внутрь. Там уже успели навести порядок. Последний тюк с биологическими образцами из оазиса Горячих озер, так и оставшийся нераспакованным, мирно покоился близ входа в ожидании отправки на «большую землю». Плотную упаковочную ткань крепко стягивали прочные веревки, гарантируя, что ценный груз не растрясет и не повредит воздушная болтанка над океаном.
Покидая ангар, Дрейк вдруг замер у двери. Мелькнувшая в голове мысль показалась настолько простой и очевидной, что можно было только удивляться, как он раньше до нее не додумался. В своем стремлении поскорее избавиться от возникшей проблемы он совершенно упустил из виду наиболее разумный и само собой напрашивающийся подход к ее решению.
Когда человеческое существование протекает нормально и в установленных рамках, отдельно взятый индивидуум, как правило, обращает внимание только на то, что его непосредственно касается и находится у него под носом. Жизнь идет своим чередом. Ничего из ряда вон выходящего не случается. Законы природы и общественного развития функционируют, как им положено. Окружающие большей частью склонны говорить правду и решаются обмануть только в случае крайней необходимости. Никто не лезет в дела соседей и не проявляет повышенного интереса к чужому грязному белью. Но стоит случиться чему-то непредвиденному, как весь этот устойчивый, размеренный распорядок начинает трещать по швам.
Взять, к примеру, жертву преступления. Потрясение бывает порой настолько ужасным, что навсегда выбивает человека из колеи и даже может подтолкнуть к самоубийству. Тут существует множество вариантов, потому что преступник, выступая против общества, нарушает не только уголовный кодекс, но и другие законы. Иначе говоря, причинно-следственные связи зачастую имеют тенденцию проявляться самым неожиданным образом. Вор, удачно ограбивший кассу бензоколонки, нарушает правила дорожного движения и попадает в полицию, потому что ему в принципе наплевать на всяческие правила. Взломщик, блестяще вскрывший сейф в банке, оказывается задержанным, потому что поехал не в том направлении по улице с односторонним движением. Скрывающегося от правосудия беглеца чаще всего ловят не от избытка бдительности, а потому, что тот невольно нервничает и всячески старается не привлекать внимания. Все эти примеры элементарны и общеизвестны, только вот никому из обитателей Гоу-Айленда, к сожалению, не пришло в голову о них вспомнить.
Над головой Дрейка с пронзительным криком пронеслась чайка. Где-то поблизости хлопнула дверь. Он развернулся и зашагал назад, перебирая в уме возможные приложения своей новой идеи. Прежде всего — трезвый подход и здравый смысл. Без этого любые усилия обречены на провал, а персоналу базы во главе с начальником предстоит малопривлекательная перспектива всем вместе очутиться в психушке.
Дрейк проснулся с рассветом, нисколько не удивившись неожиданному приливу энергии. Голова работала четко и быстро, как компьютер. Уже сегодня к вечеру механики обещали поставить самолет на колеса и вытащить со взлетной полосы. Если завтра со станции бухты Гиссела пришлют еще одну машину — а там наверняка встревожены внезапным обрывом связи, — она сможет беспрепятственно совершить посадку на острове. Тогда Дрейк первым делом отправит на материк Нору и остальных девушек и сможет наконец свободно вздохнуть. Потом закажет новое радиооборудование и генераторы, которые прибудут через несколько дней. На самолете прилетят компетентные эксперты, свежий взгляд, несомненно, поможет прояснить ситуацию. Положение на Гоу-Айленде сложилось, конечно, весьма и весьма тяжелое, но, по оценке Дрейка, отнюдь не безнадежное.
Вездесущий грохот прибоя, терзающего прибрежные скалы на западном побережье, проникал сквозь наглухо закрытые окна спальни, но сегодня начальник базы его даже не замечал. Наскоро одевшись, он вышел наружу. Напоенный запахом моря свежий воздух, разительно отличающийся от застоявшегося в помещениях, наполнил легкие и еще больше поднял настроение. В течение ночи, разумеется, никто не рискнул бы отворять окна и двери, хотя все пространство вокруг жилых бараков было освещено в достаточной степени, чтобы отпугнуть незваных гостей. Поэтому было жарко, душно и удушающе воняло гарью и нефтью. Неудивительно, что первый же глоток свежего воздуха показался Дрейку слаще нектара.
Из камбуза, расположенного в дальнем крыле административного здания, уже доносились звуки оживленной деятельности. Кок и его подручные, обычно просыпающиеся на пару часов раньше остальных, занимались приготовлением завтрака. Один из двух оставшихся на острове псов при виде Дрейка поднялся с крыльца и лениво потянулся всем телом.
Предельная ясность в голове и оптимистический настрой на будущее свидетельствовали о том, что пришедшее к нему во сне «второе дыхание» пока не торопится покидать Дрейка. Выйдя из дома, он прихватил с собой дробовик, но с удивлением обнаружил, что ландшафт больше не кажется ему унылым и враждебным, а редкая субантарктическая растительность выглядит не жалкой карликовой порослью, а, наоборот, внушает уважение своей стойкостью. Даже облака над головой, по-прежнему закрывая почти весь небосвод, словно умылись и просветлели, очистившись от угнетающих темных оттенков.
Он почему-то вспомнил о пингвинах. В бухте Гиссела на злополучный транспортник погрузили пять экземпляров. На Гоу-Айленд прибыло четыре. От пятого осталась только сломанная клетка. Внезапно озаботившись судьбой птиц, Дрейк направился посмотреть на них, хотя за последние двое суток мысль о пингвинах ни разу не пришла ему в голову. Хватало других проблем.
Клетки были пусты. Открытые дверцы доказывали, что их обитателей кто-то выпустил. Скорее всего, это сделал Бичем. Возможно даже, он сам разрешил биологу отпустить птиц на волю. Разговор с ним об этом велся, но подробностей Дрейк, как ни старался, припомнить не мог. Да и вообще этим утром, оценивая свои мысли и поступки за истекшие дни, он поразился их однобокости, сумбурности и непродуманности. С позиций своего сегодняшнего просветленного сознания он объяснял это тем, что катастрофа самолета и связанные с нею события заставили его работать в постоянном напряжении. И настолько затуманили мозг, что можно только удивляться, как он ухитрился не допустить грубых ошибок и не наворочать глупостей! Как и прочие обитатели Гоу-Айленда, он позволил себе зациклиться на череде невероятных происшествий, потрясших персонал базы. Хуже того, Дрейк с маниакальным упорством одержимого подчинил все свои помыслы и действия одной цели: защите людей и станции от нападения неизвестного монстра, которого никто не видел, и он запросто мог оказаться не более чем игрой воображения.
Рассуждая, Дрейк без труда вычислил свою главную ошибку. Он поверил сам и заставил поверить других, что чудовище представляет собой постоянную угрозу. Исходя из этого, он, по сути, ввел в поселке осадное положение. Но никакую осаду монстр на самом деле не вел! Он появился ночью и утащил собаку. Потом отправился на птичий базар разорять гнезда. Снова вернулся в поселок и прикончил Кейси, сдуру сунувшегося в темноту. Во всех этих действиях не прослеживалось ни взаимосвязи, ни ярко выраженных побуждений, не говоря уже о полном отсутствии логики, свойственной развитому интеллекту. Взять хотя бы первый день, когда никто еще понятия не имел, что по острову рыскает смертельно опасная тварь. Зачем ей понадобилось забираться на склад и шарить по заставленным несъедобными предметами полкам, когда можно было легко атаковать не ожидающих нападения островитян и учинить кровавый разгром? Стоп! Этот вариант не проходит. Монстра отпугивает свет. Днем он вообще не нападает, а сразу после происшествия на складе были задействованы все прожектора и лампы, и территория базы стала для него недоступной.
Но даже если отвергнуть последний пример, все равно приходишь к выводу, что чудовище в своих действиях руководствуется скорее инстинктом дикого зверя, чем разумом. А люди — и сам Дрейк в том числе — восприняли его как какое-нибудь кошмарное создание из третьеразрядного фильма ужасов, наделенное коварством, сообразительностью и одержимое патологической ненавистью ко всему человеческому роду. Данная посылка была ошибочной и потому вредной. В основе поведения монстра лежит инстинкт, и только инстинкт! Соответственно относиться к нему нужно, как к любому нормальному хищнику вроде тигра-людоеда. В сущности, он ничем от обычного дикого зверя не отличается. Так же охотится по ночам, так же избегает огня, света и открытых мест. Плохо только, что он людей совсем не боится. Не научился, паразит, в своей Антарктиде!
Дрейк неторопливо обошел вокруг самолета. Хвост машины был задран высоко вверх и покоился на выпущенном вчера вечером колесе, а вот нос, наоборот, самым неприглядным образом уткнулся в землю. Видимых повреждений снаружи заметно не было. Холлистер, очевидно, знал, когда уверял его, что сможет отремонтировать самолет своими силами. В воздух им его, разумеется, не поднять (прав пилота не было ни у Дрейка, ни у главного механика), но освободить полосу для посадки других машин сегодня уже реальность. Дрейк был бы рад приветствовать на острове любую комиссию, как бы скептично ни были настроены ее члены. Главное — уберечь Нору, а все прочее как-нибудь образуется. По его прикидкам выходило, что ожидать повторного визита можно уже сегодня, в крайнем случае — завтра.
После завтрака начальник базы решил посадить Спаркса в кабину самолета к уцелевшей приемной бортовой рации. Пусть передатчик выведен из строя, но если с островом попытаются связаться, они хотя бы будут в курсе событий. Кроме того, кое-какую информацию можно также узнать из радиопереговоров между Вальпараисо и антарктическими научными станциями. Возможно, удастся выяснить, какие у начальства планы относительно смены персонала на Гоу-Айленде.
Проходя мимо складского ангара, Дрейк сразу вспомнил ту ночь, когда он трясся от страха у двери, а на складе бушевал монстр, сбрасывая со стеллажей ящики и контейнеры. Повинуясь внезапному импульсу, он раскрыл тяжелые створки ворот и заглянул внутрь. Там уже успели навести порядок. Последний тюк с биологическими образцами из оазиса Горячих озер, так и оставшийся нераспакованным, мирно покоился близ входа в ожидании отправки на «большую землю». Плотную упаковочную ткань крепко стягивали прочные веревки, гарантируя, что ценный груз не растрясет и не повредит воздушная болтанка над океаном.
Покидая ангар, Дрейк вдруг замер у двери. Мелькнувшая в голове мысль показалась настолько простой и очевидной, что можно было только удивляться, как он раньше до нее не додумался. В своем стремлении поскорее избавиться от возникшей проблемы он совершенно упустил из виду наиболее разумный и само собой напрашивающийся подход к ее решению.
Когда человеческое существование протекает нормально и в установленных рамках, отдельно взятый индивидуум, как правило, обращает внимание только на то, что его непосредственно касается и находится у него под носом. Жизнь идет своим чередом. Ничего из ряда вон выходящего не случается. Законы природы и общественного развития функционируют, как им положено. Окружающие большей частью склонны говорить правду и решаются обмануть только в случае крайней необходимости. Никто не лезет в дела соседей и не проявляет повышенного интереса к чужому грязному белью. Но стоит случиться чему-то непредвиденному, как весь этот устойчивый, размеренный распорядок начинает трещать по швам.
Взять, к примеру, жертву преступления. Потрясение бывает порой настолько ужасным, что навсегда выбивает человека из колеи и даже может подтолкнуть к самоубийству. Тут существует множество вариантов, потому что преступник, выступая против общества, нарушает не только уголовный кодекс, но и другие законы. Иначе говоря, причинно-следственные связи зачастую имеют тенденцию проявляться самым неожиданным образом. Вор, удачно ограбивший кассу бензоколонки, нарушает правила дорожного движения и попадает в полицию, потому что ему в принципе наплевать на всяческие правила. Взломщик, блестяще вскрывший сейф в банке, оказывается задержанным, потому что поехал не в том направлении по улице с односторонним движением. Скрывающегося от правосудия беглеца чаще всего ловят не от избытка бдительности, а потому, что тот невольно нервничает и всячески старается не привлекать внимания. Все эти примеры элементарны и общеизвестны, только вот никому из обитателей Гоу-Айленда, к сожалению, не пришло в голову о них вспомнить.
Над головой Дрейка с пронзительным криком пронеслась чайка. Где-то поблизости хлопнула дверь. Он развернулся и зашагал назад, перебирая в уме возможные приложения своей новой идеи. Прежде всего — трезвый подход и здравый смысл. Без этого любые усилия обречены на провал, а персоналу базы во главе с начальником предстоит малопривлекательная перспектива всем вместе очутиться в психушке.