Ли Эйна. Пылкая страсть

   Эмиль Текери встал, быстро допил из большой кружки оставшееся пиво и последовал за ней.
   Оказавшись на улице, Патриция прислонилась к стене и несколько раз глубоко вдохнула свежий воздух. Она чувствовала себя так, словно вышла из тюрьмы.
   Текери подошел к ней и, взяв за руку, увлек в переулок. Кучер ее заметил и хотел было прийти на помощь, но Патриция махнула ему рукой, давая понять, что все в порядке.
   — Итак, леди, вы — мадам Фэрчайлд? — сказал Текери со скупой улыбкой. — Теперь я вас узнал.
   Патриция никогда прежде его не видела, иначе, несомненно, запомнила бы этого отталкивающего типа.
   — Значит, вы говорите, что приехали сюда по делу, касающемуся Чарлза Рирдона? — Его беспокойные черные глазки поблескивали.
   Патриция со вздохом открыла сумочку и достала пакет, который ей дал Чарлз. Она быстро протянула его Текери.
   — Я надеюсь, вы понимаете, чего ждет от вас мистер Рирдон? — холодно спросила она.
   — Конечно, леди. — Его толстые губы скривились в довольной улыбке, обнажив желтые прокуренные зубы.
   Патриция подумала о том, как мог Чарлз доверять этому человеку. Что ему стоило, взяв деньги, навсегда исчезнуть? От кого тогда ждать помощи? Слепое доверие к этому отвратительному мошеннику свидетельствовало о явном безрассудстве Чарлза.
   — В таком случае желаю удачи, сэр, — сказала она, почувствовав облегчение от того, что поручение Чарлза выполнено. С ее плеч словно свалилась гора.
   Патриция вернулась на улицу, и кучер, спрыгнув с облучка, помог ей сесть в экипаж. Оглянись она назад, то заметила бы с интересом наблюдавшего за ней всадника.
   Керкленд мрачно нахмурился, и его синие глаза стали ледяными. Он спешился и быстро последовал за Эмилем Текери, который скрылся в переулке.
 
   Стивена не было с Барбарой и Томасом, когда несколько часов спустя они пришли в номер к Патриции. Том проводил обеих женщин к дамскому портному, представил их и, пообещав вернуться через час-другой, тотчас исчез.
   Как только Патриция вошла в салон, ее глаза сразу остановились на зеленовато-бежевом повседневном костюме. Она начала с интересом его рассматривать. Приталенный бархатный жакет болотного цвета с узкими рукавами и длинная баска хорошо сочетались с бежевой юбкой до земли, подол которой был отделан бархатными оборками под цвет жакета и узкой полоской серовато-бежевых кружев. Рукава заканчивались такими же кружевами. Портной, месье Галбрейт, был небольшого роста. Его лицо украшали тоненькие усики, а темные глаза, казалось, постоянно бегали из стороны в сторону так же быстро, как и его руки, мелькающие в воздухе. Он суетился вокруг женщин, обращая их внимание на прекрасное качество кружев и на необычную застежку из тесьмы.
   Когда Патриция одобрительно кивнула, он хлопнул в ладоши, и из задней комнаты появились две швеи. Патрицию быстро отвели в крошечную примерочную, где молниеносно сняли мерки.
   В это время месье Галбрейт все свое внимание уделил Барбаре.
   — Должен заметить, мадемуазель, — решительно сказал он, — я в курсе самой последней моды и вижу, что ваша одежда уже ей не отвечает. Платок на вашей голове оскорбляет мои эстетические чувства.
   Барбара испуганно схватилась обеими руками за голову, опасаясь, что француз сорвет с нее платок.
   — У меня неприятности, и я стараюсь… — Она запнулась, не зная, стоит ли рассказывать незнакомому человеку про банку с медом.
   Галбрейт понимающе поднял вверх палец.
   — …скрывать свои волосы, — продолжил он, заговорщически ей подмигнув.
   Месье Галбрейт часто был вынужден страдать из-за тщеславия своих клиенток. Возникали проблемы то из-за слишком полной талии, то из-за слишком плоской груди, но на этот раз ситуация была необычной, и он сомневался, что у девушки действительно есть причина что-то скрывать. Барбара слегка покраснела.
   — Я знаю, может быть, это и глупо, но я предпочитаю ходить с покрытой головой, пока мои волосы немного не отрастут.
   — Я прекрасно вас понимаю, мадемуазель. — Он печально покачал головой, представив эту восхитительную особу в лихорадке, что, вероятно, и послужило причиной утраты волос. — Теперь вы кажетесь вполне выздоровевшей, мадемуазель Керкленд. Вы чудесно выглядите. Думаю, у меня есть то, что вы ищете.
   — Выздоровевшей? После чего? — спросила Барбара, сбитая с толку. Она не понимала, о чем он говорит.
   Однако француз уже бежал к ней через комнату, держа в руках накидку с капюшоном. Из коричневой тафты, на розовой атласной подкладке, она была в форме мантии.
   Барбара сняла с головы свой красный платок и смущенно посмотрела на портного.
   — Моя прическа такая немодная, — сказала она извиняющимся тоном.
   Выразительное лицо месье Галбрейта оставалось бесстрастным, когда он наблюдал, как Барбара натягивает на свою голову коричневый капюшон. Он не понимал, почему эта очаровательная девушка старалась скрыть свои волосы под старушечьим платком. Ему казалось, что с такими чудесными карими глазами нет необходимости прятать свое лицо.
   «Она очаровательна! От нее так и веет молодостью! — подумал он с восхищением. — О женщины! — продолжал он размышлять с печальным вздохом. — Когда они наконец поймут, что между природной красотой и изменчивой модой нет ничего общего. Мода! Чего она стоит?» — мысленно вопрошал француз с неожиданным для человека его профессии пренебрежением.
   — Мадемуазель Керкленд, — благожелательно сказал он. — Я недавно вернулся из Франции, где, на мой взгляд, заядлые модницы кажутся просто ужасными со своими высокими прическами. — Месье Галбрейт с отвращением махнул рукой. — Мой Бог! Их головы выглядят больше тела!
   Барбара не могла удержаться от смеха при виде его испуганно округлившихся глаз.
   — Вы очень добры, месье Галбрейт.
   — Прошу прощения, мадемуазель, — сказал он, когда в двери появилась одна из швей и сделала ему знак.
   Бархатный жакет было необходимо ушить в талии, и портной уверил Патрицию, что все будет сделано, пока она осматривает салон. Та была очень рада, что наконец-то сможет переменить платье, и охотно согласилась с предложением француза. Проворные руки помогли ей вновь одеться, и она присоединилась к Барбаре.
   Патриция затаила дыхание при виде рулона атласа цвета слоновой кости.
   — Какая прелесть, месье Галбрейт! — воскликнула она и, приподняв краешек ткани, начала внимательно рассматривать сложную вышивку розовыми, белыми и зелеными цветами.
   Француз воздел глаза к небу и молитвенно сложил руки, выражая хвалу Всевышнему.
   — Да, мадам. Это действительно прелестная ткань! Ее привезли с Востока. Великолепная вышивка, не правда ли?
   — Мне бы очень хотелось иметь платье из этого материала. Но у меня нет времени.
   Галбрейт сосредоточенно сдвинул брови, что-то лихорадочно соображая.
   — Два дня, мадам. Я сошью вам платье всего за два дня!
   Патриция печально вздохнула и выпустила из рук ткань.
   — К сожалению, я должна немедленно покинуть Уильямсберг и вернуться в Бостон.
   Француз быстро заморгал и едва не задохнулся, спеша сообщить все, что ему известно.
   — По расписанию нет ни одного корабля, отплывающего в Бостон на ближайшей неделе. За это время я смогу обеспечить вас полным гардеробом.
   — Семь дней! — воскликнула Патриция. — Вы уверены, месье Галбрейт?
   — Совершенно уверен, мадам. Отсюда в Бостон отправляются только английские корабли. Очередной придет по расписанию через пять дней и отойдет через два. Я точно знаю это, мадам Фэрчайлд, потому что ожидаю груз плюмажа. — Его маленький рот расплылся в удовлетворенной улыбке.
   — Прекрасные новости! — воскликнула Барбара. Ее миловидное личико сияло от радости. — Значит, ты вынуждена остаться!
   Патриция закусила губу, размышляя о сложившемся положении. Она никогда прежде не была в Виргинии, и теперь представился удобный случай с ней познакомиться. «А почему бы и нет? — подумала она. — Я никуда не отлучалась из казино с тех пор, как умер Джордж, и мне необходимо отдохнуть от Бостона».
   — Хорошо, месье Галбрейт, если я вынуждена остаться здесь на неделю, мне необходимо еще платья, а также белье и прочие мелочи.
   Француз удовлетворенно потер руки. Он был похож на кота, увидевшего миску сметаны.
   — Мои швеи и я в вашем распоряжении, мадам. У меня есть портнихи на крайний случай. — Он взял Патрицию за руку и повел в заднюю комнату. — Там хранится шелк с цветочным узором, и мне кажется, вы должны его оценить.
   Через некоторое время Патриция выбрала ткань для нескольких платьев, а также батист и шифон для сорочек и нижних юбок.
   Она приняла предложение месье Галбрейта использовать кринолин для придания необходимой пышности платью из атласа цвета слоновой кости, но настояла на подбитой ватой шелковой нижней юбке для остальных платьев.
   К тому времени, когда Патриция подобрала перья для шляпок, а также черный янтарь и ленты для туфель, портниха закончила переделку жакета.
   В завершение Патриция купила большую шляпу из бобрового меха, отороченную коричневой атласной лентой и украшенную пышным плюмажем.
   Месье Галбрейт восхищенно всплеснул руками, и в его бегающих глазках промелькнуло явное уважение к покупательнице.
   — О мадам, у вас безукоризненный вкус, — почтительно сказал он. — Вы выбрали самый удачный повседневный наряд.
   Барбара тоже не бездельничала, пока Патриция была занята. Несколько материй поразили ее воображение, и она выбрала подходящие для своих платьев.
   — Уже не помню, когда мне было так хорошо! — воскликнула Патриция, обращаясь к ней. — Я испытала истинное удовольствие.
   — Ты потратила кучу денег, Патриция. Хорошо, что ты не замужем, иначе твой супруг был бы в бешенстве, — смеясь, сказала Барбара.
   — Мой муж оставил мне приличное состояние, — заявила Патриция. — Должна сказать, что помимо казино, которое является довольно прибыльным вложением капитала, мне не на что было тратить деньги, кроме одежды. — Ее зеленые глаза весело блеснули. — Но я не помню, чтобы когда-то покупала так много за один раз. Мне кажется, я ужасная транжира.
   Месье Галбрейт подскочил к Барбаре с беспокойным видом.
   — Мой Бог, мадемуазель Керкленд! Мы же не сняли с вас мерку! — Он подхватил Барбару и поспешно отвел ее в примерочную, затем вернулся к Патриции. — Думаю, будет разумно, если мы уточним и ваши размеры, мадам. Поскольку у нас не так уж много времени на шитье, мы не должны допустить ошибки. Это слишком дорого обойдется нам обоим.
   Патриции снова пришлось снять платье, когда появились портнихи с сантиметром, чтобы снять мерки с ее талии и бюста, а также измерить рост, ширину плеч и длину ступни.

Глава 11

   Сразу же после ухода Томаса и Барбары Патриция распорядилась приготовить себе ванну. Собрав волосы и закрепив их на затылке, она с наслаждением погрузилась в горячую воду и расслабилась. Все неприятности остались позади, и теперь она была довольна собой и жизнью.
   «Не следует ли подумать о новом замужестве? — размышляла она, лениво водя губкой по телу. — Мне всего лишь двадцать два года. Разумеется, я не хочу провести жизнь в одиночестве, без детей».
   Она понимала, что пока у нее нет возможности завести ребенка. До сих пор вся ее жизнь проходила в кругу мужчин с сигарами и стаканами бренди в руках, с разговорами о войне или с приглашениями провести с ними ночь. Она откинулась на край ванны и подумала о том, каково это каждый вечер готовить еду для мужа и укладывать детей спать, целуя и желая им спокойной ночи. Ее прелестное лицо омрачилось, и она задумалась. Как она будет себя чувствовать, если ее пригласят в приличные дома Виргинии? Отнесутся ли к ней как к респектабельной даме, а не как к особе, которая вышла замуж за старика ради денег, а теперь стала шлюхой, содержащей игорный дом?
   «Забавно, — подумала она с улыбкой, — но прежде я никогда не жалела о своем образе жизни. Почему же сейчас лезут в голову такие мысли?»
   Патриция покачала головой: «Скорее всего Барбара, с которой я подружилась и которую принимают в обществе, ввела меня в заблуждение, и я поверила, что буду принята в тех же самых гостиных. Это смешно! Здесь мне окажут такой же незавидный прием, как и эти ханжи в Бостоне. Стивен Керкленд, хозяин гостиницы… Эти люди сразу определили, что я собой представляю. Чего же ждать от других?»
   Она вылезла из ванны и завернулась в большое льняное полотенце.
   Уголок, где помимо деревянной ванны находился комод и зеркало, был отгорожен от спальни легкими муслиновыми занавесками.
   Она их раздвинула и испуганно застыла на месте при виде высокой фигуры, прислонившейся к противоположной стене.
   — Стивен! — Казалось, это имя застряло у нее в горле, и наружу вырвался лишь тяжелый вздох. Странно, но его присутствие ничуть ее не оскорбило.
   Они смотрели друг на друга бесконечно долго. Патриция не могла оторвать взгляда от его мускулистой фигуры и сурового загорелого лица, достойного резца скульптора. С каждым разом он казался ей все красивее. Ее взгляд скользнул по чувственным губам, прежде чем остановиться на густо-синих глазах.
   Стивен же пожирал Патрицию глазами, и она чувствовала себя обнаженной под его жадным пристальным взглядом, который, казалось, обжигал, срывал полотенце, не способное скрыть ее женские прелести. Наконец придя в себя, она нарушила молчание:
   — Что вы здесь делаете, Стивен? Как вы сюда попали?
   Почему ее голос звучит так тихо и неуверенно?
   Ни слова не говоря, Стивен взял ключ от двери. В глазах Патриции отразилось явное замешательство, в то время как она смотрела на ключ, болтающийся на кольце между его пальцами.
   — Это моя комната. Я держу ее для себя и пользуюсь ею, когда приезжаю по делам в Уильямсберг, — сказал Стивен.
   То ли ей показалось, то ли действительно в его тоне прозвучали извиняющиеся нотки? Она смущенно оглядела комнату, которая теперь была ей противна.
   Ошеломленная, Патриция подошла к гардеробу и только тут осознала истинное положение вещей.
   — Значит, теперь пришла пора воспользоваться своим правом?
   Словно в тумане Патриция медленно вытащила из волос шпильки. Она надеялась, что гнусная сделка уже забыта, но явно заблуждалась. Испытывая необычайную горечь, Патриция закрыла глаза, стараясь сдержать слезы.
   Стивен мгновенно подошел к ней и обнял сзади, прижав к себе. Патриция замерла в его объятиях, подавляя желание расслабиться от ощущения знакомого тепла и дать волю своим чувствам.
   Его горячее дыхание опалило ей ухо.
   — Я сдерживался сколько мог, Тори. — В его голосе звучала нескрываемая страсть.
   Не в силах ей противиться, Патриция повернулась к нему и с мольбой посмотрела ему в глаза.
   — Неужели это должно так произойти, Стивен?
   Ответом ей был лишь сдавленный стон, прежде чем его губы прильнули к ее рту. Если раньше она и пыталась сопротивляться, то теперь была не в силах не ответить на его поцелуй.
   Патриция жаждала как можно дольше продлить это мгновение. В последнюю неделю ее существование казалось пустым и бессмысленным, но сейчас прикосновение его губ ее оживило, заставило вновь ощутить прелесть жизни и почувствовать настоятельную потребность в мужчине, который держал ее в своих объятиях.
   Руки Патриции сомкнулись вокруг шеи Стивена, когда он плотнее прижал ее к себе. Едва дыша, она уткнулась головой в его крепкую грудь. Губы Стивена оказались у ее уха, затем медленно скользнули к шее. Его ладони коснулись ее щек, приподняли голову, и он с нежностью заглянул ей в глаза.
   — Я пытался сдерживаться, Тори. Правда, поверь, — хрипло произнес он.
   Патриция чувствовала испепеляющий жар его напряженного взгляда. Его слова напомнили ей о действительной сущности их отношений.
   — Я не хочу, чтобы наши отношения складывались таким образом, Стивен. Зачем их опошлять? — По ее щеке скатилась слезинка.
   Патриция увидела, как на его лице изумление сменилось недоверчивым скептицизмом, прежде чем оно в конце концов не приняло презрительного выражения.
   — Карты! О Боже, ты все еще толкуешь о моем проклятом выигрыше?
   Он крепко сжал ее плечи, и она съежилась от страха.
   — Забудь об этом чертовом уговоре! — Его глаза сердито сверкали. — Ты действительно думаешь, что я здесь для того, чтобы получить все сполна?
   Патриция вырвалась и повернулась к нему спиной, чтобы не видеть бешеной ярости в его глазах.
   — Я хочу тебя, Стивен. Хочу так же сильно, как и ты меня, но нам необходимо кое-что решить, прежде чем я тебе отдамся.
   — Я же сказал, что отказываюсь от своего выигрыша, Тори, — раздраженно произнес он.
   Патриция сердито повернулась к нему. Ее волосы рассыпались по плечам, а глаза горели зеленым огнем.
   — Ну что ты за человек, Стивен Керкленд! Должно быть, ты полагаешь, что только у тебя есть гордость? Так вот, мне тоже ее не занимать. — При каждом слове она тыкала ему в грудь своим тоненьким пальчиком. — Я скорее соглашусь гореть в аду, чем окажусь в постели пирата, который думает, что единственной моей целью является выведать у него военные тайны!
   — Я капер, — поправил ее Стивен, стиснув зубы.
   — Нет, пират.
   — Ка-пер! — рявкнул он.
   Патриция уперлась руками в бока и вызывающе подняла голову.
   — Волк в овечьей шкуре все равно останется волком!
   Стивен замолчал, а она ждала его ответа. По свирепому выражению его глаз было видно, что он готов ее задушить или ударить. Однако она знала, что Стивен достаточно благороден, чтобы осмелиться на такое.
   Он подошел к двери, и, когда повернулся, его лицо казалось спокойным и бесстрастным. Трудно поверить, что несколько секунд назад оно было искажено бешенством.
   — Одевайся! Ты немедленно уедешь отсюда!
   — О, не беспокойтесь, капитан Керкленд. Я ни одной лишней минуты не останусь в вашей комнате!
   — Ты меня не поняла, Патриция. Я забираю тебя с собой в Равенвуд.
   Эти слова лишили ее на время дара речи. Она только изумленно смотрела на него. Затем, не в силах скрыть своего удовлетворения, заикаясь, сказала:
   — Но там ведь живут твои родители… Зачем ты берешь меня с собой? Зачем ты хочешь… — она беспомощно запнулась, затем, откашлявшись, глубоко вдохнула, — взять меня в Равенвуд?
   Стивен заметил ее смущение, и его темные глаза озорно блеснули.
   — Кстати, надень что-нибудь более обычное для женщины, Патриция. Ты произведешь на мою семью больше впечатления, если на тебе будет еще что-нибудь, кроме полотенца.

Глава 12

   Когда Стивен помог Патриции взойти на палубу шлюпа, Барбара вскочила и, бросившись к ней, крепко обняла.
   Стивен последовал за Патрицией, и по его кивку Томас поднял парус. Маленькое судно плавно скользило по реке Джеймс, вспенивая воду по бортам. По берегам плотной стеной стояли густые леса, и лишь иногда в просвете сквозь обильную листву можно было увидеть то или иное величественное поместье.
   Том и чернокожий Абрахам были заняты парусом, а Стивен стоял за штурвалом, маневрируя в быстром течении реки. Патриция и Барбара сидели и тихо разговаривали. Девушка была в восторге от того, что Стивен взял с собой Патрицию в Равенвуд. Это окончательно ее убедило, что кузен действительно влюблен, иначе он ни за что не пригласил бы ее в родительский дом.
   Через час плавания по реке Абрахам достал большую корзину с провизией, и они пообедали холодным жареным цыпленком и крутыми яйцами с вкусной приправой. В яркие красно-белые салфетки были завернуты толстые ломти имбирного пирога. Нашлась даже бутылка вина и холодное молоко.
   Когда они проплывали мимо многочисленных причалов и лодок, встречавшихся на пути, люди приветливо им махали, а узнав Стивена и Тома, кричали: «Добро пожаловать!» Барбара и Патриция заметили, что при этом женщины проявляли гораздо больше энтузиазма, нежели мужчины.
   Наконец после нескольких часов путешествия Стивен направил судно к длинному причалу, и Том бросил якорь. Абрахам проворно прыгнул с борта и привязал шлюп к свае.
   Дамы пытались разглядеть сквозь листву огромных дубов и кизиловых деревьев стоящий в отдалении большой двухэтажный дом из красного кирпича. По извилистой тропинке к причалу спускались несколько человек. При виде одного из мужчин глаза Тома взволнованно блеснули.
   — Дедушка! — крикнул он и энергично замахал руками.
   Том помог Барбаре сойти со шлюпа, затем побежал по тропинке к приближающемуся старику, за которым осторожно следовал негр.
   Том обнял деда и улыбнулся, глядя в морщинистое лицо Джонатана Сазерленда. Хотя ему было уже около восьмидесяти, его голубые глаза светились мальчишеским задором. Когда-то рыжие волосы поседели, но он все еще держался прямо и бодро.
   — Вот ты и дома, Том, — сказал Джонатан. Эти простые слова он произнес с глубоким чувством.
   — Я же говорил, что всегда буду тебя навещать, дедушка, — ответил Том, ласково улыбаясь.
   — Дай мне на тебя посмотреть.
   Том отступил на шаг, и Джонатан внимательно осмотрел высокого юношу.
   — Ты возмужал и стал настоящим мужчиной, — заключил старик, его глаза светились гордостью. Он не стал говорить, что Том очень похож на своего отца Уильяма, сына Джонатана, который умер пятнадцать лет назад. Старый Сазерленд перевел взгляд на пристань.
   — Неужели это плутишка Стивен? — сказал он с теплой усмешкой.
   — Да, дед. Мы приплыли вместе, — ответил Том.
   — Он еще не обзавелся женой? — напрямик спросил старик, пользуясь привилегией старости особо не церемониться.
   Томас расхохотался, запрокинув голову.
   — Нет, сэр, но, думаю, близок к тому. Подожди здесь, дед, я хочу тебя кое с кем познакомить.
   Он поспешил вниз к причалу, где Барбара уже встретилась с родителями Стивена — Майклом и Нэнси Керкленд. Том поздоровался с дядей, обнял тетю и поцеловал ее в щеку, затем схватил Барбару за руку и потянул вверх по тропинке к деду.
   — Дедушка, это Барбара Керкленд. Она наша дальняя родственница из Бостона.
   Барбара сделала реверанс.
   — Рада познакомиться с вами, сэр.
   Ее круглые карие глаза светились теплотой, а на щеках появились ямочки от приветливой улыбки. Несколько локонов выбилось из-под капюшона на лоб, а миловидное личико порозовело. Старик любовался этой изумительной картиной.
   — Ты собираешься жениться на этой девушке, Томас?
   — Собираюсь, сэр, когда она немного повзрослеет, — решительно сказал Томас.
   — Мне кажется, она уже достаточно взрослая. Беда в том, что ты и этот пройдоха Стивен слишком много времени колесите по свету, и тебя не будет рядом, когда этот чудесный бутон распустится. Женись на ней, Томас, пока она способна родить тебе сыновей. Наш дом слишком долго пустовал.
   Лицо Барбары стало пунцовым. Заметив это, Том усмехнулся.
   — Кажется, мисс Керкленд, наконец-то нашелся человек понахальнее, чем вы, — съязвил он.
   Барбара была достаточно находчива и не лезла в карман за словом. Она быстро пришла в себя, и кровь отхлынула от ее лица.
   — Видите ли, сэр, я не уверена, что готова выйти замуж за вашего внука. Думаю, мне понадобится еще несколько лет, чтобы стать полноценной невестой. — Ее глаза светились нежностью к старику.
   — Если этот оболтус до сих пор не сделал вам предложения, я сам воспользуюсь представившейся возможностью, — фыркнул тот. — Хочу заметить, что я глава рода и у меня есть определенные привилегии.
   — В таком случае, старый плут, я должен позаботиться о своих интересах, — сказал Том. Он повернулся к Барбаре, снял шляпу и поклонился. — Мисс Керкленд, окажите мне честь стать моей женой, пока мой распутный дед вас не похитил!
   На щеках Барбары опять появились очаровательные ямочки, когда она, приложив палец к подбородку, смотрела на деда и внука Сазерлендов.
   — Боюсь, мне надо хорошо подумать, сэр. Не каждый день юная девушка получает сразу два предложения выйти замуж. — Она взяла под руку Джонатана Сазерленда. — Думаю, нам надо поговорить, дедушка.
   Барбара нахально улыбнулась Тому через плечо и вместе со стариком направилась вверх по тропинке к дому.
   Томас Сазерленд несколько секунд наблюдал за этой парочкой, насмешливо покачивая головой, а затем последовал за ними.
 
   Патриция застенчиво стояла в стороне, пока Стивен здоровался с родителями.
   Нэнси Керкленд сияла от счастья, радуясь благополучному возвращению сына. Патриция восхищалась ее красотой. В свои сорок с лишним лет Нэнси была элегантной, очень привлекательной женщиной со стройной фигурой, голубыми глазами и изумительными пепельными волосами.
   Патриция внимательно рассмотрела и Майкла, отца Стивена. Чарлз Рирдон говорил, что именно этот человек повинен в том, что его брат оказался в безвыходном положении. Чарлз обрисовал Майкла как злобного интригана, но, судя по добродушию и нежности, с которой тот приветствовал сына, Патриция не нашла никаких подтверждений этому обвинению.
   Красивый, осанистый Майкл Керкленд, хотя и не такой высокий, как его сын, был выше шести футов ростом. По всей видимости, праздность была не в его натуре. Несмотря на высокое происхождение, Майкл был довольно прост в обращении, и это не было притворством. Патриция убедилась в этом, когда Стивен ее представил и Майкл с ней поздоровался.
   Его глаза были темнее, чем у Стивена, и когда он улыбался, можно было заметить, как похожи их рты.
   Нэнси Керкленд также искренне ее приветствовала, хотя Патриция почувствовала в ее испытующем взгляде любопытство. Тем не менее, казалось, она была искренне довольна, что Стивен привез с собой женщину.