Ли Эйна. Сладостная победа

   – Но вам-то, какое дело до всего этого, Фрейзер? Вы же уезжаете из городка через несколько дней.
   – Вы правы. Меня действительно это нисколько не касается. Более того, признаюсь, я уже сыт по горло этой трагедией в греческом духе.
   Коулт круто развернулся и вышел из дома.

* * *

   Тед до поздней ночи ходил взад и вперед по своей комнате, не в силах уснуть. Наконец, боясь разбудить кого-нибудь в доме, Макбрайд вышел во двор. Он неустанно думал о разговоре с Коултом, сказавшим ему, что Кэсси больше не любит его. Если это, правда, тогда не было никакого смысла в предстоящей свадьбе: в итоге они оба стали бы несчастными, и только. Положение выглядело безнадежным. Лучшее, что ему удалось придумать, – это уехать навсегда из Арена-Роха. Скорее всего, потом их жизнь войдет в привычную колею. Как бы это ни было тяжело, но он решил, что завтра он расскажет всем, что уезжает.
   Он повернулся, чтобы зайти в дом, как вдруг увидел стоящую на крыльце Кэти.
   – Прошу прощения. Я не разбудил тебя?
   – Нет, я не могла уснуть. – Она сошла с крыльца.
   – Я тоже, – признался Тед.
   – Кажется, нам всем немного не по себе. Думаю, что после свадьбы все образуется.
   – Кстати, по поводу свадьбы. У меня тут состоялся крайне любопытный разговор с помощником шерифа Фрейзером.
   – Тебя что-то взволновало?
   – Да. Ты знаешь, планы часто осуществляются не так, как они задумывались. Думаю, Фрейзер прав. После возвращения мне надо было честно открыть все Кэсси.
   – Открыть честно что? – спросила его Кэти.
   – Насчет моих чувств к ней. Я очень хорошо к ней отношусь и навсегда сохраню ее образ в сокровенном уголке моего сердца, но, увы, я не люблю ее, Кэти. Я осознал это во время войны. Именно поэтому я так долго не возвращался, а вовсе не из-за того, что потерял руку.
   Кэти побледнела.
   – Ты любишь другую?
   – И очень сильно, – признался Тед.
   – Тогда почему ты не сообщишь об этом Кэсси? К чему тогда готовиться к свадьбе?
   – Я боюсь причинить ей боль. Я думал, что сумею справиться с этим, но, увы…
   – Как ты можешь так поступать с ней? Ведь она любит тебя.
   – Если верить Фрейзеру, то не любит.
   – Я не верю этому. Ни она, ни я никогда не держим секретов друг от друга.
   – Тогда ради чего ему лгать?
   – Я не считаю, что он лжет, но, возможно, он неправильно кое-что истолковал из того, что могла сказать Кэсси. Может быть, она на какой-то миг потянулась к нему, он такой обаятельный и красивый мужчина, и ведь она ждала тебя пять лет. Вполне естественно, что ей польстило внимание, оказанное Коултом, но, поверь, ты тот, кого она всегда любила.
   – Школьное увлечение, Кэти. Разве из-за этого следует выходить замуж? Завтра я все расскажу ей, а затем я намерен уехать.
   – Почему? Арена-Роха – это твой дом. Здесь твоя работа, да и детям необходим такой учитель, как ты.
   – Разве ты не понимаешь, Кэти? Я не могу оставаться здесь, зная, что я не могу жениться на той женщине, которую люблю.
   – Почему же нет? Разве она не может приехать сюда и жить вместе с тобой?
   Тед глубоко вздохнул:
   – Кэти. Моя дорогая, любимая Кэти. Неужели ты не понимаешь, что эта женщина – ты? Я люблю тебя, Кэти. Я любил тебя все эти годы.
   Она изумленно взглянула на него:
   – Я не понимаю. Тогда почему ты сказал Кэсси… Почему ты обещал ей жениться на ней?
   – Я был ослеплен ее живостью, ее бьющей ключом энергией, всем тем, что создавало вокруг нее такую волнующую атмосферу. И только после того, как я уехал, я понял, что не люблю ее. Это скорее была привязанность учителя к своей одаренной ученице, гордость за ее успехи в учебе.
   Тед смотрел куда-то в пространство, как бы вспоминая то время.
   – Может быть, поэтому меня никогда не шокировало то, что она демонстративно носила мужские брюки, как и все ее дерзкое безрассудство. Под ее внешней бравадой я видел острый ум ученицы, которую мечтает встретить каждый наставник.
   Его голос упал, казалось, он черпал слова раскаяния из глубины своей души.
   – Я обманывался сам и обманывал ее, думая, будто люблю ее. – Тед нежно приподнял подбородок Кэти. – Кэти, дорогая, на войне у человека много времени, чтобы все обдумать. На войне то лицо, которое он рисует в своем воображении и мечтах, и есть лицо женщины, которую он любит. Это было твое лицо, любимая. В самые безнадежные моменты мне слышался твой голос. Твоя рука словно касалась моего лба и успокаивала меня. – Он ласково улыбнулся. – Милая, нежная Кэти. Тебя всегда загораживала Кэсси, и я почти не замечал этого. Кэти, я люблю тебя.
   Слезы побежали у нее по щекам.
   – И я люблю тебя, Тед. И всегда любила. Каждый раз, когда я видела тебя вместе с Кэсси, я хотела быть на ее месте. Я все время жила с чувством вины, так как желала быть с тем, кого любила моя сестра.
   Он привлек ее к себе:
   – О, моя любимая, если бы ты сказала мне об этом раньше, то, может быть, я скорее осознал бы то, что творилось у меня в душе.
   Кэти отступила на шаг назад:
   – Увы, Тед, теперь слишком поздно. Чтобы я обидела Кэсси – ни за что на свете.
   – А что, если Фрейзер прав, Кэти? Что, если Кэсси не любит меня? Может, она просто упорно верит в миф о верности и привязанности? Не следует ли нам – и Кэсси, и мне – отказаться от такой любви, которая построена на притворстве? Любимая, мы можем уехать отсюда и начать новую жизнь.
   – Нет, я никогда не предам Кэсси, как бы сильно я ни любила тебя. Как ты этого не понимаешь? Мы же оба будем страдать от своей вины. Разве можно купить счастье ценой несчастья людей, которых мы любим?
   – А как же наша любовь? Как же она?
   – По-видимому, нам придется привыкать жить с этой сердечной раной.
   И, плача, она побежала в дом.

Глава 25

   Коулт не очень удивился, когда поздней ночью того же дня Кэсси пришла к нему в здание тюрьмы.
   – Почему так поздно? – спросил он.
   – Мне надо поговорить с тобой. Тед пошел спать, но перед тем он упомянул, что между вами состоялся разговор о моем замужестве.
   «С чего бы Макбрайду затевать весь этот сыр-бор, если он не намеревается доводить дело до логического конца?»
   – На самом деле разговор больше шел о его женитьбе на тебе, – съязвил Коулт, пытаясь одновременно улыбнуться, но, несмотря на его старания, улыбка не вышла. – Я всегда говорил себе: не вмешивайся в чужие дела, внемли голосу благоразумия.
   – Коулт, я ведь серьезно. Я доверяла тебе, а теперь чувствую себя обманутой.
   – И почему это ты чувствуешь себя обманутой?
   – Я по наивности поверила тебе, тому, что ты сказал той ночью на ранчо.
   – Кэсси, если бы мне нужен был только секс, то тогда, ночью, я получил бы желаемое. Разве я неясно выразился? Я хочу завоевать твою дружбу не меньше, чем заниматься с тобой сексом. Я не обмолвился Теду ни единым словом ни о тебе, ни о наших с тобой отношениях. Не исключено, что он что-то подметил или, скорее всего что-то подозревает и хочет проверить тебя.
   – Нет, ничего подобного он не сказал. Думаю, это моя нечистая совесть нашептывает то, чего не было на самом деле.
   Вот подходящий момент, подумал Коулт, чтобы открыть ей всю правду о чувствах Макбрайда к Кэти, однако правда, услышанная от него, только нанесет ей глубокую сердечную рану. Нет, пусть лучше она все узнает либо от Макбрайда, либо от Кэти.
   – Что ты думаешь о Теде, Коулт?
   – Уверен, что он прекрасный учитель.
   – Это не то, что мне хотелось бы услышать. Каково твое мнение о нем как о человеке?
   Терпение Коулта лопнуло. Они вели себя словно дети: ни один из них не был откровенен и не открывал своих мыслей.
   – Кэсси, да зачем тебе сдалось это? Хотя одно мне очень любопытно: он объяснил тебе, почему так долго не возвращался домой?
   – Нет, лишь признался, что пролежал в госпитале около двух месяцев.
   – И ни писем, ни телеграммы, которые известили бы тебя, что он остался в живых.
   – Я не допытывалась, Коулт. Он очень замкнут. К тому же мы почти не бываем наедине.
   – И никто не спросил его об этом?
   – Ты не понимаешь, Коулт. Тед как будто ушел весь в себя. Должно быть, сказывается пережитое на войне… и его увечье.
   – А когда он потерял руку?
   – Говорит, во время сражения под фортом Стедман в Виргинии.
   – Если я правильно помню, это происходило в марте 1865 года. Генерал Ли шел на уступки весь следующий месяц, затем генерал Кирби-Смит держался еще целый месяц. Итак, Макбрайд должен был попасть домой более года назад.
   – Если бы он вернулся назад так рано, то мы никогда бы…
   – Ага, пришел черед сожалениям, а я ведь говорил, что так и будет.
   – Я чувствую себя виноватой за то, что изменила ему, но я никогда не жалела о той ночи. Именно это я и хочу сказать тебе.
   – Значит, ты не собираешься рассказать ему все о нас.
   – Не обещаю, что никогда не расскажу ему об этом, но только не сейчас.
   – Ты по-прежнему намерена выйти за него замуж?
   – Конечно.
   – Тогда вот тебе мой совет: лучше открой ему все сейчас или никогда.
   Кэсси отвернулась и уставилась в окно. Коулт подошел к ней.
   – Кэсси, посмотри на меня. – Он повернул ее к себе лицом и взял за плечи. – Как ты можешь выходить замуж за человека, которого не любишь? Ты слишком прямодушна, чтобы потом жить, все скрывая.
   – Как я могу не выйти за него замуж сейчас? Что бы я ему ни сказала, он решит, что это из-за его увечья.
   – Если он поверит в это, значит, он плохо тебя знает.
   – Он прекрасный, все понимающий человек и близкий друг. Я знаю, для меня он станет хорошим мужем.
   – А какой женой ты будешь для него? Прекрасным и все понимающим человеком хорошо быть в пожилом возрасте, Кэсси, но ты же молода. Зачем ты взваливаешь на себя такую ношу, которая раздавит тебя? Если уж выходить замуж, то за того, кто сможет пробудить неистовую страсть, дремлющую в тебе.
   – Ты не знаешь Теда. Да и что заставляет тебя считать, что мы не подходим друг другу?
   – Я знаю о нем больше, чем ты думаешь. О человеке можно узнать очень много лишь по развороту его плеч и по тому, как он держит свою голову. Макбрайд извинился за то, что остался в живых. Ты никогда бы так не поступила, Кэсси.
   – И все это ты узнал за вашу краткую беседу?
   Он выпустил ее и отступил назад.
   – Именно так. Кроме того, есть еще одна важная подробность: он никогда не занимался с тобой любовью.
   – Потому что он считал, мы должны подождать, пока не поженимся.
   – Это все игра в благородство, Кэсси, но человеческую природу не обмануть. Мужчина должен заниматься любовью с женщиной, которую он любит. Он не может без этого.
   – Может быть, он находил удовлетворение с одной из женщин в «Альгамбре».
   – Милая, это все равно, что давать сладкую пилюлю человеку, у которого жар. Мысленно он может уверять себя, что вылечился, но его тело никогда не поверит в это.
   – Наш разговор становится смешным и нелепым. Ты осуждаешь человека лишь за то, что ему не присуще твое животное, плотское влечение.
   – А разве оно не присуще тебе?
   Возмущенная, она взглянула на него:
   – Это очень грубое замечание даже для тебя, Коулт.
   Он почувствовал себя последним негодяем. Меньше всего он хотел обидеть ее. Он взял ее лицо в ладони и заглянул в синие глаза.
   – Я считал это комплиментом, Кэсси. Ты такая женственная, – нежно произнес он. – Такая непосредственная и живая, и это удивительно сочетается в тебе с сообразительностью, которая проявляется везде и во всем: во время грозы, когда надо спасать скот, и ночью, когда надо заниматься любовью. Милая, ты собираешься загасить в себе этот врожденный дар, выйдя замуж за человека, который не идет против ветра и поворачивается к нему спиной.
   – Ладно, благодарю тебя за твой всесторонний анализ, Коулт. Мне следовало бы заранее догадаться об этом, зная, как чрезвычайно важен для тебя секс, а не любовь.
   Она направилась к дверям.
   «С какой стати я возложила столько надежд на какого-то проезжего через наш городок?» – думала Кэсси.
   «Может быть, это даже к лучшему, что мы избегаем, друг друга», – размышлял про себя Коулт, наблюдая из здания тюрьмы за тем, как Кэсси шла в школу. Да, она была права: его отношения с ней, как и с ее семьей, все более запутывались.
   Коулт взглянул на Джетро, который то ли спал, то ли делал вид, что читает газету. Он надеялся, что док Уильямс не ошибся насчет того, что шериф достаточно поправился, чтобы приступить к своим обязанностям, потому что тот день, когда ему пора было садиться в дилижанс, уже был не за горами.
   – Джетро, почему бы вам не прилечь и не вздремнуть чуток? – предложил Коулт, снимая свою шляпу с крючка на стене. – Пойду пройдусь, ноги разомну.
   – Сходи, сынок. В этой газете никаких интересных новостей, скука страшная. – Джетро прошел к койке, и не успел Коулт выйти из здания тюрьмы, как он уже заснул.
   Утро по понедельникам всегда было спокойным. Проходя мимо гостиницы, Коулт встретился с тремя сорванцами.
   – Куда в такой ранний час держите путь?
   – В школу! – воскликнул Пити.
   – Кажется, друзья, вам не по душе эта идея.
   – Вам бы это тоже не понравилось, будь вы на нашем месте, – проворчала Сэм. – Мистер Макбрайд после своего возвращения заявил, что занятия будут вестись по старому расписанию.
   – Да, шесть часов пять дней в неделю, – уныло сказал Боуи.
   – Бесчеловечно, – покачал головой Коулт.
   – Вот именно, – согласилась с ним Сэм.
   – Да, именно, – повторил Пити.
   – Может быть, если вы угостите учителя яблоком, он смилостивится над вами.
   Сэм сунула руку в карман и вытащила яблоко:
   – Я уже подумала об этом.
   – Я же говорил, Красотка, с тобой надо держать ухо востро, чтобы перехитрить тебя. Шесть полных часов, говорите? Парень, должно быть, любитель наказаний. Ладно, всего хорошего.
   Коулт прошелся вдоль по улице и присел рядом с Джеффом возле конюшни.
   – Как дела у отца? – спросил Джефф.
   – Лежит. Думаю, пройдет еще немало времени, пока он сможет вернуться к своим повседневным обязанностям. За последние две недели он привык спать большую часть дня. Я даже не уверен, стоит ли мне уезжать отсюда через несколько дней.
   – Хотел бы я съездить вместе с тобой в Калифорнию. Я никогда не уезжал из нашего городка дальше чем за сто миль.
   – А ты не подумываешь вернуться назад в колледж, Джефф? Тебе надо так много еще узнать, но голова у тебя есть.
   – Я подумываю об этом. Кэти говорила, что собирается на Восток. Может быть, я поеду вместе с ней и поступлю там, в один из тамошних университетов.
   – А ты думал о том, чем ты хочешь заниматься в жизни?
   – Только не управлять ранчо. Я также не собираюсь быть слугой закона. Если ты обещаешь не смеяться надо мной, то я скажу тебе, кем я хочу быть.
   – И кем же?
   – Врачом. Док Уильямс дал мне почитать кое-какие свои книги, при этом он заметил, если я решусь заняться медициной, то он поможет мне поступить в медицинскую школу.
   – Тогда вперед, Джефф, раз это то, чем ты хочешь заниматься. Ты говорил об этом отцу?
   Джефф отрицательно помотал головой:
   – Он только рассмеется.
   – Я отнюдь не уверен в этом.
   Звук выстрела заставил их обоих вскочить на ноги.
   – Кажется, выстрел донесся из банка, – заметил Коулт, вытаскивая револьвер.
   Когда из дверей банка выскочило четверо налетчиков, паля куда попало из револьверов, люди на улице от испуга бросились укрываться под защиту стен и дверных проемов.
   – Это банда Пайка! – крикнул Коулт. – Откуда, дьявол побери, они взялись? Беги к тюрьме и помоги твоему отцу. Я прикрою тебя.
   Джефф стремглав бросился бежать, тогда, как Коулт удачным выстрелом застрелил одного из ближайших к нему грабителей – тот так и рухнул на землю. Другие бандиты перенесли весь огонь на Коулта, благодаря чему Джефф без труда добежал до тюрьмы. Грабители вскочили на лошадей и понеслись прочь, осыпая все вокруг градом пуль. Но когда они скакали мимо тюрьмы, Джефф выстрелом уложил еще одного бандита.
   В конце улицы Кэсси и Тед выбежали на крыльцо следом за Сэм, которая выскочила на улицу, чтобы увидеть, что там происходит. Мстительный Пайк, узнав девочку, прицелился и выстрелил в нее, однако Тед бросился на нее и сшиб с ног, прикрывая своим телом. Пуля попала ему в спину, и он повалился на Сэм.
   Кэсси вскрикнула и стремглав кинулась к ним.
   Потеряв уже двух членов банды, Пайк решил спасать свою собственную шкуру.
   – Стой! – крикнул он Келеру.
   Они спрыгнули с лошадей, и Пайк схватил Кэсси, прикрываясь ею как живым щитом. Коулту и Джеффу пришлось прекратить огонь.
   Держа дуло револьвера у виска Кэсси, Пайк закричал во всю глотку:
   – Мы уезжаем отсюда! Еще хотя бы один выстрел в нашу сторону – и эта сучка умрет! Келер, обрежь кусок твоих поводьев и свяжи ей руки.
   В этот миг к сыну присоединился сам Джетро.
   – Если хотя бы один волос упадет с головы девушки, Пайк, пеняй на себя. Я найду тебя везде, куда бы ты ни скрылся.
   Пайк фыркнул:
   – А я думал, что уже избавился от тебя, старина. Отзови своих лизоблюдов, шериф, или считай, ее кровь на твоих руках.
   С мрачным видом Коулт и Джефф опустили свои револьверы; они беспомощно следили за тем, как два бандита уезжали вместе с Кэсси в качестве заложницы.
   Затем они бегом кинулись к конюшне. Нельзя было ждать, пока Джетро организует преследование.
   Едва были оседланы лошади – несколько драгоценных минут ушло на это, – как они бросились в погоню.
   Возле того места, где док Уильямс и Кэти на коленях склонились над Макбрайдом, Коулт осадил лошадь.
   – Убит?
   – Нет. Доктор сказал, что рана не опасная, – ответила Кэти.
   – А Сэм?
   Неожиданно из-за их спин возникла голова Сэм.
   – Со мной все в порядке. Только не позволяйте этому гаду обидеть Кэсси.
   Коулт пришпорил лошадь.
   Выехав из города, они остановились на холме, чтобы оглядеть все вокруг.
   – Вон они, – произнес Джефф, указывая на скачущих вдали всадников.
   – По крайней мере, они еще… не избавились от нее, – сказал Коулт, не в силах выговорить то, что тревожило их обоих.
   Они погнали своих лошадей дальше.

Глава 26

   Кэсси была сильно напугана. Мысли вихрем кружились в ее голове. Остался ли в живых Тед, или его все-таки застрелил этот убийца, который не постеснялся стрелять даже в детей?
   Она понимала – как только Пайк убедится в том, что ему ничто не угрожает, он в тот же миг покончит с ней. Она судорожно искала выход из положения. Ей надо было хитростью предотвратить расправу до тех пор, пока Коулт не догнал их. Она не сомневалась – он найдет ее, но не будет ли это слишком поздно?
   Она незаметно теребила узел на своих запястьях. Если бы ей удалось освободить руки, то она смогла бы вытащить его револьвер и пристрелить его. Даже если она не сумела бы достать Келера, по крайней мере, этот бессердечный убийца больше не мог бы причинять зло невинным людям.
   – Пайк, если мы не остановимся и не дадим лошадям немного передохнуть, мы загоним их насмерть, – сказал Келер.
   – Я гляжу, тебе хочется болтаться в петле? У них было предостаточно времени послать за нами погоню.
   – Если бы ты не был так скор на расправу, то мы не попали бы в такое сложное положение. Зачем ты стрелял в того однорукого парня? Только потому, что хотел застрелить ребенка?
   – Это не ребенок, а сущий дьяволенок, она чуть не прокусила мне руку в прошлый раз, когда мы пытались ограбить банк.
   – Ты с каждым днем становишься все безумнее, Пайк. С этой девкой мы цепляем себе на хвост погоню.
   – Не схвати я ее, мы с тобой валялись бы в луже собственной крови, как Колби и Бенсон.
   Келер покачал головой:
   – Ездить с тобой – значит кончить виселицей.
   – Не по нутру – присоединяйся к Колби и Бенсону.
   Прислушиваясь к их ссоре, Кэсси подумала: если убедить Келера помочь ей, у нее появится шанс выжить. Но как поговорить с ним наедине? Время работало против нее.
   Пайк натянул поводья и остановил лошадь.
   – Келер, моя лошадь уже долго несет двойную ношу. Теперь твой черед везти эту сучку.
   Он слез с лошади, грубо стащил Кэсси вниз и толкнул ее в сторону Келера.
   – Она замедляет наше передвижение, Пайк. Давай лучше кинем ее прямо здесь.
   – Сейчас она наш козырь, это играет нам на руку. Пока она у нас, они не посмеют на нас напасть. Так что заткнись и делай, что тебе говорят.
   Это была та возможность, о которой так долго мечтала Кэсси. Как только всадники вскочили в седла и помчались дальше, она прошептала:
   – Келер, ты меня слышишь? Мне надо поговорить с тобой.
   Он не ответил, но, придержав лошадь, поскакал позади Пайка.
   – Если ты поможешь мне убежать, то я спасу тебя от петли.
   – Спасешь, как же.
   – Это правда. Мой отец шериф. Если я скажу ему, что ты помог мне убежать, он не даст повесить тебя.
   – Ты, должно быть, считаешь меня болваном. А ну-ка заткнись, или я расскажу Пайку, что ты дочь шерифа. Уж он позаботится, чтобы твоя смерть была не из легких.
   «Конечно, ты дурень, раз едешь вместе с сумасшедшим убийцей». Тем не менее, Келер оставался ее последней надеждой, и она не собиралась так легко сдаваться.
   – Кажется, у нас появились спутники, Пайк, – немного погодя заметил Келер, когда они остановились на берегу ручья, чтобы наполнить свои фляжки и напоить лошадей. Он указал на облако пыли вдалеке позади них: – Они следуют за нами по пятам и уже приближаются.
   – Погоня никак не могла так быстро напасть на наш след.
   – Это не похоже на настоящую погоню. Судя по величине поднятой пыли, нас преследуют два, от силы три всадника.
   Сердце у Кэсси подпрыгнуло от охватившей ее надежды. Братья Каллум! Они были лучшими следопытами в городе; ее отец всегда высылал их вперед, когда организовывал погоню. Кроме того, она могла поспорить на что угодно, что среди преследователей был и Коулт.
   – Видно, мистер Пайк, у вас появилась проблема, – злорадно заметила она. – Если Боб Каллум напал на ваш след, то у вас нет никаких шансов. В его жилах течет кровь апачей, и он может проследить путь муравья во время песчаной бури. Ну, что вы будете делать теперь?
   – Врежу тебе по зубам, если не заткнешься, – огрызнулся он. – Меня не запугает какой-то полукровка, сучка. Его так же легко убить, как и любого краснокожего.
   – Подумай, Пайк, двойная ноша сильно задерживает нас. Если они получат девушку назад, то они остановятся и станут ждать погоню, а может, даже повернут назад. Это даст нам время улизнуть.
   – Или один из них останется и будет идти за нами по следу. Я не отдам им девку. Я уже говорил тебе: пока она у нас, они ничего не смогут поделать с нами.
   Пайк устремил холодный взгляд на Кэсси, затем снова посмотрел на Келера.
   – Я поеду вперед с девкой. Они, несомненно, остановятся здесь, чтобы напоить лошадей. Спрячься среди этих скал и, как только они появятся, открой огонь.
   – Почему бы тебе самому не остаться позади, а я поеду с девушкой вперед? – возразил Келер.
   – Потому что я не доверяю тебе. Уж больно сильно ты хочешь отпустить ее. Так что давай, иди к скалам и делай, что я сказал. Когда они подъедут, ты сможешь легко перестрелять их из винтовки, словно куропаток в силках. – Губы Пайка скривились в дьявольской усмешке. – Только не вздумай слоняться вокруг переправы и просто выжидать, вполне возможно, что остальная часть погони следует за ними.
   Кэсси с замирающим сердцем смотрела, как Келер повел свою лошадь к утесам.
   Пайк грубо приподнял ее и усадил на круп своей лошади.
   – Жаль, что мы не можем подождать, когда начнется потеха, сучка.
   – Ты думаешь, они заметили нас? – спросил Джефф.
   – Могли заметить. Мы же следовали за ними по пятам, хотя и под завесой пыли, – сказал Коулт.
   – Ночь в горах наступает быстро. Скоро совсем стемнеет, – предупредил его Джефф.
   – Тогда мы должны догнать их до наступления ночи. Нас разделяет, наверное, не больше мили. Они совсем загнали лошадей…
   Коулт натянул поводья и вытер пот со лба.
   – Ты знаешь, Джефф, если бы я оказался на их месте, то непременно задумался бы над тем, как бы устроить засаду для тех, кто преследует меня. Нам следует быть поумнее и поосторожнее.
   Раздался винтовочный выстрел, пуля угодила в лошадь Коулта. Затем последовало еще несколько выстрелов, но Коулт успел вынуть ноги из стремян до того, как лошадь под ним стала падать на землю. Спрыгнув вниз, Коулт тут же укрылся за телом коня как за прикрытием.
   Джефф пришпорил лошадь, чтобы спрятаться за ближайшими деревьями. Там он слез на землю и побежал назад, причем по его пятам взвивались фонтанчики пыли, поднятые пулями, пока он не укрылся за одним из высоких валунов.
   – Откуда стреляют? – прокричал он Коулту, который вел ответный огонь.
   – Из-за тех скал, что справа от нас.
   – Ты не ранен?
   – Нет. Стреляет, по-видимому, один стрелок, в противном случае они попытались бы убрать нас обоих одновременно.
   Еще несколько пуль ударилось о валун, за которым прятался Джефф. Револьверы Коулта и Джеффа тоже не бездействовали.
   – Прикрой меня! – крикнул Коулт и стал подкрадываться к скалам, пока Джефф непрерывно палил туда, где виднелись вспышки от винтовочных выстрелов.
   Огонь из винтовки прекратился так же внезапно, как и начался. После длительной паузы Коулт крикнул:
   – Похоже, он уходит!
   Глухой удаляющийся стук копыт подтвердил его предположение. Они из предосторожности подождали еще пару минут, затем Коулт подошел к мертвой лошади и снял с нее седло.