Страница:
— Со мной?! — не поверил своим ушам Николас.
— Да, с тобой! — Она повернулась к дочери, которая смотрела на Николаса так, как будто он в любую секунду мог оторвать ей голову.
— Шарлотта, дорогая, иди к мамочке.
— Мириам, послушай… — стальным голосом начал было Николас.
Сестра не обратила на него никакого внимания и втащила свою маленькую дочь в кабинет. Девочка была миниатюрной копией своей мамы, хотя и более мягкой в силу чисто детской невинности.
— Шарлотта, солнышко мое, разве ты только что не говорила мне, как любишь своего дядю Николаса?
Девочка дико посмотрела на мать, словно только сейчас узнала, что у нее есть любимый дядя. Да так оно и есть, с горечью признал Николас. Ведь все шесть лет ее юной жизни дядюшка был занят лишь одним — стремился припереть к стене Гарри Дилларда.
— Не будь такой стеснительной, Шарлотта! — раздраженно проговорила Мириам. — Поздоровайся же со своим дядей!
Явно собрав все свое мужество, девочка медленно подняла подбородок, запрокинула головку назад и робко взглянула Николасу в глаза.
— Здравствуйте, сэр, — еле слышно пролепетала она дрожащим голосом, так, что Николас даже смутился.
Что-то во всем этом было не так. Почему возникло такое чувство, Николас понять не мог, может быть, из-за обведенных темными кругами широко раскрытых глаз Шарлотты, смотрящих на него с неподдельным ужасом, от которого судорожно сжались ее худенькие плечи.
В одном он был уверен на все сто — у него не было ни сил, ни времени заниматься этим ребенком.
— Послушай, Шарлотта, — ласково заговорил Дрейк и жестом подозвал к себе секретаршу, — почему бы тебе не пойти с Джейн — она покажет тебе массу интересного. Даже разрешит посидеть за своим столом и позвонить по новому телефону. А мы с твоей мамой немного поговорим. — Он бросил взгляд на Мириам. — Одни.
— У меня нет времени. — Мириам наклонилась к дочери и наспех чмокнула воздух где-то около уха девочки. — Я могу опоздать на корабль.
— Мириам! — рявкнул Николас. — Не вздумай оставить ребенка здесь!
— Мистер Дрейк! Мистер Дрейк! Получилось! Николас, Мириам, Джейн и даже маленькая Шарлотта все как один обернулись к двери. На пороге, едва переводя дыхание, стоял Берт, помощник Николаса. Несколько оставшихся от прежней роскошной шевелюры волосков прилипло к его широченной лысине, мокрой от пота, несмотря на весьма прохладный весенний день.
— Все улажено, — тяжело дыша, выговорил Берт.
— Все? — подался вперед Николас, напрочь забыв о сестре и племяннице.
— Ну почти все.
— Как это понимать — напрягся Николас.
— Оказалось, что в квартале, который принадлежал Дилларду, есть дом, которым Диллард, по всей видимости, не владел. Но все остальное я оформил — и это самое главное!
— Самое главное? — как ножом резанул Николас. Жизнерадостность Берта угасла на глазах.
— Ну, мне так кажется, сэр.
— Берт, мне нужен весь квартал целиком, — тоном, не терпящим возражений, заявил Николас. — И ты это прекрасно знаешь.
Помощник с несчастным видом кивнул.
— А где стоит этот дом?
Смысл вопроса наконец дошел до Берта, и он аж съежился:
— Э-э-э… прямо в середине квартала, сэр.
— И как я буду сносить там обветшалые дома, чтобы построить что-нибудь стоящее, если посередине торчит единственное не принадлежащее мне здание? — Николас резко отвернулся, бросив сердитый взгляд на густеющий за окном вечерний сумрак. — Какого черта!
— Николас! Здесь же ребенок! — наигранно возмущенным тоном воскликнула Мириам, явно поддразнивая брата.
— Потом, Мириам! — отмахнулся Николас и повернулся к Берту: — И что же ты разузнал об этом доме?
— Одну минутку, сэр. — Берт начал нервно рыться в своем портфеле. Наконец он вытащил блокнот и сверился со своими пометками. — Мне кажется, что сделка с этой недвижимостью имела место лет двадцать назад — задолго до того, как Гарри Диллард начал скупать остальные дома в квартале.
— Он осуждающе покачал головой. — Но в деле явно не хватает каких-то документов. Никогда не встречался с таким беспорядком в бумагах. Единственное, что мне удалось выяснить, так это то, что домом владеет некий Элиот Синклер.
— Никогда не слышал это имя.
— Я тоже. — Берт неловко переступил с ноги на ногу. — Что мне теперь предпринять, сэр? Я так обрадовался, что все остальное удалось привести в порядок, и… даже и не подумал.
Николас бросил на помощника нетерпеливый взгляд. Он поклялся себе, что сотрет дома Дилларда с лица земли и на их месте выстроит что-нибудь внушительное, чтобы ничего больше не напоминало о подонке. Только тогда его месть будет полной. Спустя двадцать три года. Но сейчас у него на пути неожиданно встал кирпичный дом. И хотя Николас лично ничего не имел против этого Элиота Синклера, кем бы он там ни был, ему нужна была его собственность, чтобы раз и навсегда покончить со всем этим делом.
— Вот что, Берт. Разузнай об этом человеке все, что сможешь. Потом сходи и переговори с парнем. Мы предложим ему цену в зависимости от того, что ты выяснишь.
— Завтра прямо с утра и начну, — деловито сказал Берт. — Но сейчас нам надо побывать в суде.
— Поздравляю, милый братец, с чем бы там ни было, — вмешалась в разговор Мириам. — Мне очень хочется остаться и отметить вместе с тобой это чудесное событие, но, увы, мне пора. Веди себя хорошо с дядей Николасом, — мимоходом заметила она дочери.
— Мириам! — взвился Николас.
— Мистер Дрейк, нам действительно надо бы поспешить, — заметил Берт извиняющимся тоном. — Следует дать делу официальный ход. Клерк ждет нас. А уже шестой час. Если мы сейчас не придем, он больше не будет нас ждать.
— Но… — Николас обернулся к Мириам, чтобы услышать, как за сестрой громко захлопнулась дверь . Она ушла.
— В самом деле, сэр, нам бы надо поторопиться. Кое-кому может прийти в голову то же, что и вам. И тогда мы можем потерять все.
Николас едва не взвыл, встретив затравленный взгляд своей племянницы. Шепотом послав витиеватое ругательство вслед своей непутевой сестре, он присел на корточки и оказался лицом к лицу с Шарлоттой. Дрейк откашлялся, не понимая, что его нахмуренные брови, которые устрашали даже прожженных дельцов, заставляли сердце девочки сжиматься от страха.
— Шарлотта, мне нужно съездить в город. — Он старательно растянул губы, моля Бога, чтобы это было похоже на добрую отеческую улыбку. — Когда я вернусь, мы разберемся с этой… со всем этим. А пока Джейн позаботится о тебе, хорошо? — Он бросил взгляд на секретаршу: — Верно, Джейн?
Джейн была поражена таким поворотом событий не меньше своего хозяина, но быстро взяла себя в руки:
— Конечно, сэр. Я с удовольствием пригляжу за Шарлоттой.
С чувством честно исполненного долга Николас поднялся с корточек, довольный тем, что сумел все уладить и, самое главное, успокоил запуганную племянницу. Подхватив на ходу шляпу, он устремился к двери. «А может быть, — подумал он, пожав широкими плечами, — заботиться о ребенке не так уж и сложно».
Глава 2
— Да, с тобой! — Она повернулась к дочери, которая смотрела на Николаса так, как будто он в любую секунду мог оторвать ей голову.
— Шарлотта, дорогая, иди к мамочке.
— Мириам, послушай… — стальным голосом начал было Николас.
Сестра не обратила на него никакого внимания и втащила свою маленькую дочь в кабинет. Девочка была миниатюрной копией своей мамы, хотя и более мягкой в силу чисто детской невинности.
— Шарлотта, солнышко мое, разве ты только что не говорила мне, как любишь своего дядю Николаса?
Девочка дико посмотрела на мать, словно только сейчас узнала, что у нее есть любимый дядя. Да так оно и есть, с горечью признал Николас. Ведь все шесть лет ее юной жизни дядюшка был занят лишь одним — стремился припереть к стене Гарри Дилларда.
— Не будь такой стеснительной, Шарлотта! — раздраженно проговорила Мириам. — Поздоровайся же со своим дядей!
Явно собрав все свое мужество, девочка медленно подняла подбородок, запрокинула головку назад и робко взглянула Николасу в глаза.
— Здравствуйте, сэр, — еле слышно пролепетала она дрожащим голосом, так, что Николас даже смутился.
Что-то во всем этом было не так. Почему возникло такое чувство, Николас понять не мог, может быть, из-за обведенных темными кругами широко раскрытых глаз Шарлотты, смотрящих на него с неподдельным ужасом, от которого судорожно сжались ее худенькие плечи.
В одном он был уверен на все сто — у него не было ни сил, ни времени заниматься этим ребенком.
— Послушай, Шарлотта, — ласково заговорил Дрейк и жестом подозвал к себе секретаршу, — почему бы тебе не пойти с Джейн — она покажет тебе массу интересного. Даже разрешит посидеть за своим столом и позвонить по новому телефону. А мы с твоей мамой немного поговорим. — Он бросил взгляд на Мириам. — Одни.
— У меня нет времени. — Мириам наклонилась к дочери и наспех чмокнула воздух где-то около уха девочки. — Я могу опоздать на корабль.
— Мириам! — рявкнул Николас. — Не вздумай оставить ребенка здесь!
— Мистер Дрейк! Мистер Дрейк! Получилось! Николас, Мириам, Джейн и даже маленькая Шарлотта все как один обернулись к двери. На пороге, едва переводя дыхание, стоял Берт, помощник Николаса. Несколько оставшихся от прежней роскошной шевелюры волосков прилипло к его широченной лысине, мокрой от пота, несмотря на весьма прохладный весенний день.
— Все улажено, — тяжело дыша, выговорил Берт.
— Все? — подался вперед Николас, напрочь забыв о сестре и племяннице.
— Ну почти все.
— Как это понимать — напрягся Николас.
— Оказалось, что в квартале, который принадлежал Дилларду, есть дом, которым Диллард, по всей видимости, не владел. Но все остальное я оформил — и это самое главное!
— Самое главное? — как ножом резанул Николас. Жизнерадостность Берта угасла на глазах.
— Ну, мне так кажется, сэр.
— Берт, мне нужен весь квартал целиком, — тоном, не терпящим возражений, заявил Николас. — И ты это прекрасно знаешь.
Помощник с несчастным видом кивнул.
— А где стоит этот дом?
Смысл вопроса наконец дошел до Берта, и он аж съежился:
— Э-э-э… прямо в середине квартала, сэр.
— И как я буду сносить там обветшалые дома, чтобы построить что-нибудь стоящее, если посередине торчит единственное не принадлежащее мне здание? — Николас резко отвернулся, бросив сердитый взгляд на густеющий за окном вечерний сумрак. — Какого черта!
— Николас! Здесь же ребенок! — наигранно возмущенным тоном воскликнула Мириам, явно поддразнивая брата.
— Потом, Мириам! — отмахнулся Николас и повернулся к Берту: — И что же ты разузнал об этом доме?
— Одну минутку, сэр. — Берт начал нервно рыться в своем портфеле. Наконец он вытащил блокнот и сверился со своими пометками. — Мне кажется, что сделка с этой недвижимостью имела место лет двадцать назад — задолго до того, как Гарри Диллард начал скупать остальные дома в квартале.
— Он осуждающе покачал головой. — Но в деле явно не хватает каких-то документов. Никогда не встречался с таким беспорядком в бумагах. Единственное, что мне удалось выяснить, так это то, что домом владеет некий Элиот Синклер.
— Никогда не слышал это имя.
— Я тоже. — Берт неловко переступил с ноги на ногу. — Что мне теперь предпринять, сэр? Я так обрадовался, что все остальное удалось привести в порядок, и… даже и не подумал.
Николас бросил на помощника нетерпеливый взгляд. Он поклялся себе, что сотрет дома Дилларда с лица земли и на их месте выстроит что-нибудь внушительное, чтобы ничего больше не напоминало о подонке. Только тогда его месть будет полной. Спустя двадцать три года. Но сейчас у него на пути неожиданно встал кирпичный дом. И хотя Николас лично ничего не имел против этого Элиота Синклера, кем бы он там ни был, ему нужна была его собственность, чтобы раз и навсегда покончить со всем этим делом.
— Вот что, Берт. Разузнай об этом человеке все, что сможешь. Потом сходи и переговори с парнем. Мы предложим ему цену в зависимости от того, что ты выяснишь.
— Завтра прямо с утра и начну, — деловито сказал Берт. — Но сейчас нам надо побывать в суде.
— Поздравляю, милый братец, с чем бы там ни было, — вмешалась в разговор Мириам. — Мне очень хочется остаться и отметить вместе с тобой это чудесное событие, но, увы, мне пора. Веди себя хорошо с дядей Николасом, — мимоходом заметила она дочери.
— Мириам! — взвился Николас.
— Мистер Дрейк, нам действительно надо бы поспешить, — заметил Берт извиняющимся тоном. — Следует дать делу официальный ход. Клерк ждет нас. А уже шестой час. Если мы сейчас не придем, он больше не будет нас ждать.
— Но… — Николас обернулся к Мириам, чтобы услышать, как за сестрой громко захлопнулась дверь . Она ушла.
— В самом деле, сэр, нам бы надо поторопиться. Кое-кому может прийти в голову то же, что и вам. И тогда мы можем потерять все.
Николас едва не взвыл, встретив затравленный взгляд своей племянницы. Шепотом послав витиеватое ругательство вслед своей непутевой сестре, он присел на корточки и оказался лицом к лицу с Шарлоттой. Дрейк откашлялся, не понимая, что его нахмуренные брови, которые устрашали даже прожженных дельцов, заставляли сердце девочки сжиматься от страха.
— Шарлотта, мне нужно съездить в город. — Он старательно растянул губы, моля Бога, чтобы это было похоже на добрую отеческую улыбку. — Когда я вернусь, мы разберемся с этой… со всем этим. А пока Джейн позаботится о тебе, хорошо? — Он бросил взгляд на секретаршу: — Верно, Джейн?
Джейн была поражена таким поворотом событий не меньше своего хозяина, но быстро взяла себя в руки:
— Конечно, сэр. Я с удовольствием пригляжу за Шарлоттой.
С чувством честно исполненного долга Николас поднялся с корточек, довольный тем, что сумел все уладить и, самое главное, успокоил запуганную племянницу. Подхватив на ходу шляпу, он устремился к двери. «А может быть, — подумал он, пожав широкими плечами, — заботиться о ребенке не так уж и сложно».
Глава 2
— Любовь моя, хочу перенести тебя на холст. Во всей твоей живописной наготе!
Вязальные спицы, что безостановочно двигались в пухлых, покрытых легкими морщинками руках Ханны Шер, звякнув, замерли. Ханна подняла глаза и бросила более чем спокойный взгляд через всю их скромную гостиную на седовласого мужчину лет шестидесяти пяти, что стоял у углового окна и, чуть раздвинув накрахмаленные кружевные занавески, смотрел на Шестнадцатую улицу. Она не сказала ни слова, да и с какой стати? Слова здесь были просто ни к чему.
— Так как, Ханна? — настойчиво продолжил Барнард Уэбб. — Давай запечатлею тебя обнаженной. На огромной кровати с пологом на четырех столбах, усыпанной охапками крупных желтых маргариток. — Серые глаза его вдохновенно заблестели: — Я вижу это — «Женщина среди цветов»! Картина будет такой знаменитой, что ее выставят в Лувре.
Барнард стоял перед мольбертом, держа в одной руке палитру, а в другой кисть. На губах его играла дьявольская улыбка.
— Как же, как же! Скорее уж «Старуха среди засохших лепестков» для комнаты смеха. — Презрительно фыркнув, Ханна снова заработала спицами. Барнарду всегда удавалось взволновать ее, нередко вызывая нежные чувственные воспоминания, но еще чаще — раздражение.
— Так что поищи-ка для своей мазни какую-нибудь юную нимфу.
— Девицам, которые годятся мне во внучки, делать на моих полотнах нечего! — глумливо хихикнул Барнард, небрежно прислонившись к стене. Улыбка его стала шире. — Пошли наверх, ко мне в комнату. Я помогу тебе раздеться.
— Ах ты, развратник! Для подобных глупостей у тебя возраст уже не тот.
— День, когда я стану слишком старым, чтобы рисовать обнаженных дам, придет тогда, когда меня будут зарывать на шесть футов под землю!
— Думай, что говоришь! Тем более о таких вещах! Постыдился бы!
— Тебя больше волнует мое погребение или мое рисование?
Ханна бросила на него осуждающий взгляд:
— И то, и другое.
— Ханна, ты всегда была такой чопорной и благопристойной блюстительницей нравов или это пришло с возрастом? — рассмеявшись, съязвил Барнард.
— Я дама, Барнард Уэбб, и буду крайне признательна, если вы станете иногда об этом вспоминать! — огрызнулась Ханна и еще проворнее заработала спицами
— Хотя я весьма сомневаюсь, что вы разглядите истинную даму, даже если вас ткнут в нее носом.
— Девка — огонь! — захохотал Барнард. — Если ты позволишь нарисовать тебя без одежды, конечно! — то я сумею перенести этот огонь на холст. Это будет потрясающе! Ты придешь в восторг, любовь моя!
Холодно посмотрев на него поверх очков, Ханна, чуть приподняв брови, ровным голосом заметила:
— Больше всего мне хотелось бы, чтобы вы поменьше болтали и оставили меня в покое, если только не имеете в виду наши отношения и известное предложение не готово сорваться с ваших губ.
Барнард резко оборвал смех и скривил губы:
— Ну вот, опять ты за свое! Все испортила. — Оттолкнувшись плечом от стены, он с раздраженным видом вернулся к своему мольберту. — Женитьба, а что же еще! Я чертовски стар для брачных уз.
— Минуту назад вы уверяли меня, что возраст вам не помеха ни в чем.
— Женщина, оставь меня в покое! — высокопарно вскричал Барнард. — У меня много работы!
— И замечательно. Мы снова не в духе, кажется? Но Барнард, ты же знаешь, что я права! Нам надо пожениться. — Она мягко продолжила: — Я буду заботиться о тебе, когда ты станешь совсем стареньким.
— Да я уже старый! Неужели ты думаешь, что мне об этом неизвестно? — Он чуть не сорвался на крик и сердито ткнул кистью в палитру, разбрызгав краску.
— Об этом факте мое тело напоминает мне каждый день! Твои жалкие попытки подцепить меня ни к чему не приведут! И вообще у меня нет времени на женитьбу. За мной приезжает мой сын! Я буду жить с его семьей в Огайо. Собаки и дети. Семья! Ты слышишь меня, госпожа Ханна Шер? — воскликнул он. Его испещренное глубокими морщинами лицо даже раскраснелось от волнения. Он невидяще смотрел на Ханну, потому что был сейчас далеко — на пути к далекому штату Огайо. — Так ты слышала, что я сказал?
— А то нет! Ты так орал, что слышали все в округе.
— В том числе и я.
Барнард и Ханна стремительно обернулись.
— Элли! — в один голос воскликнули они.
— Ну, по какому поводу очередная потасовка? — спросила Элли, стаскивая с головы свою изрядно помятую шляпку с лентами и пристраивая ее на полированный дубовый стол с резными ножками в виде распяленных когтистых лап.
— Небольшой спор, — пояснила Ханна. — Элли, мы спорили, а не дрались.
— Черт возьми, женщина! — рявкнул Барнард. — Будь любезна называть вещи своими именами! Уж ты-то точно дралась!
— Я?!
— А кто же еще? Конечно, ты! Еще немного, и у меня было бы расцарапано лицо! — вызывающе фыркнул он.
— Может быть, тогда в твоей старой глупой голове прибавилось бы ума!
— Она невыносима, Элли, — страдальчески приподнял брови Барнард, как бы не веря своим ушам. — До сих пор не могу понять, как ты вообще решилась впустить ее сюда.
— Лучше спроси, как она впустила сюда такого блудливого старого козла, как ты! — перебила его Ханна.
Его шутливое настроение быстро сменил гнев.
— Она даже…
— Ну, дорогие мои, хватит! — воскликнула Элли, разведя руки в стороны, как рефери на ринге. — Драться, спорить — особой разницы нет. Ясно, что он по-прежнему не собирается жениться на вас.
— Жениться на мне? — возмущенно фыркнула Ханна. — Ну уж нет. Этот старый козел хотел меня нарисовать, ты только представь, голой!
Элли в изумлении уставилась на Барнарда:
— Ты просил Ханну позировать тебе обнаженной?
— Ну, я… — промямлил Барнард.
Ханна бросила на Барнарда торжествующий взгляд, на который он бы достойно ответил, не смотри на него в упор Элли. Вместо этого он одарил свою домохозяйку невинной широкой улыбкой, отложив на потом выражение глубокого возмущения Ханной Шер. Можно будет всю ночь постукивать в потолок ручкой метлы. Это всегда действовало безотказно, потому что комната Ханны располагалась как раз над его комнатой. Он едва не улыбнулся в предвкушении удовольствия, но вовремя спохватился.
— В чем мать родила, вот чего он хотел! — напирала Ханна. — Да чтоб еще лежала на постели среди охапок цветов! Да кем он себя считает, а? Художником?
После этих слов Ханна разразилась кудахтающим смехом, который буквально смел всякие следы улыбки с лица Барнарда.
— Ханна, перестань, пожалуйста. Я сама разберусь с Барнардом, — строго проговорила Элли.
— Элли, любовь моя, мне захотелось немного развлечь ее, только и всего! — смущенно пожал все еще широкими плечами Барнард. В молодые годы он был моряком и побывал чуть ли не во всех портах мира.
— Тогда развлекайтесь другими способами, — сухо сказала Элли. — Шашки, шахматы, даже покер. Мне не хотелось бы, чтобы в моем доме вы просили Ханну позировать вам обнаженной.
— Вот-вот, пусть знает свое место!
— Не лезь не в свое дело, старая перечница! — озлился Барнард.
И все началось сначала. Элли поморщилась и покачала головой. В такие дни, как этот, ей казалось, что еще немного — и она откажет обоим. Конечно, этого она никогда не сделает. Элли любила обоих так же сильно, как они ее. И потом, они же не целый день препираются. Всего лишь большую его часть, примирительно улыбнулась девушка.
Элли хотела спросить про Джима. Этот ее жилец был на пять лет моложе Элли. И хотя ему исполнился двадцать один год, Джим был скорее ребенком, чем юношей. Элли всегда беспокоилась за него. Он жил в доме с тех самых пор, как она сюда перебралась, и занимал комнату рядом с Барнардом. Но едва она открыла рот, как в дверь громко постучали.
До недавнего времени сюда редко кто заглядывал, но через две недели после окончания суда их начал буквально осаждать своими ежедневными визитами некий настырный человечек по имени Берт, пытавшийся уговорить Элли продать дом. Всякий раз, когда он заявлялся, дверь открывал Барнард и говорил ему, что либо домовладелец вышел, либо не заинтересован в продаже. Элли отдавала себе отчет в том, что надо бы лично поговорить с непрошеным покупателем, но все откладывала и откладывала в надежде, что этот Берт в конце концов сдастся. Она уже начала поворачиваться к лестнице, чтобы подняться на второй этаж, и бросила взгляд на входную дверь. За стеклом вырисовывался чей-то силуэт. У нее вдруг замерло сердце.
Это не был знакомый настырный человечек. Элли глубоко вздохнула и вгляделась пристальнее. Перед дверью, вне всякого сомнения, стоял мужчина весьма внушительного роста и телосложения. Темные волосы, ярко-голубые глаза. Неужели?
Неожиданно для самой себя Элли поспешила к выходу и повернула ручку. Дверь распахнулась, и она оказалась нос к носу с посетителем — тем самым мужчиной, который разглядывал ее в зале суда.
В дверной проем лился солнечный свет, окаймляя его крепкую, стройную фигуру золотистым сиянием. Он и вправду был бы удивительно красив, если бы не перебитый, скорее всего в детстве, нос, придававший посетителю мрачноватый и, пожалуй, хищный вид человека, с которым лучше не шутить.
Элли приказала себе отвернуться, взбежать вверх по лестнице и предоставить разбираться Барнарду, но не двинулась с места и даже очаровательно улыбнулась гостю.
— Это вы, — без предисловий выговорил он, и изумление смягчило мрачную суровость его лица. Улыбка Элли застыла.
— Я видел вас в зале суда. И хотел потом., . — Он оборвал себя так же внезапно, как и заговорил.
Элли была поражена случившимся буквально у нее на глазах превращением. Только что, как бы застигнутый врасплох, он казался доступным и доброжелательным. Но в следующее мгновение словно упал занавес и скрыл за собой все чувства — на его лице вновь оказалась суровая неумолимая маска.
Разительная перемена привела девушку в чувство. В голове прояснилось. Щекам стало жарко. Этот человек пришел к ней. Не в том смысле, что именно она открыла ему дверь, мысленно уточнила Элли. Несомненно, встретить ее здесь он никак не ожидал. Значит, цель его прихода иная. Элли подумала о Берте, обивавшем ее порог последние две недели, и у нее вдруг пересохло во рту.
Барнард решительно шагнул вперед.
— Что вам нужно? — резким тоном спросил он.
— Я пришел к Элиоту Синклеру, — чуть приподняв брови, спокойно ответил незнакомец.
— Тогда вы зря потратили время! И Барнард начал закрывать дверь.
— Элиот Синклер — это я, — сказала Элли. Барнард непроизвольно охнул. Незнакомец от неожиданности даже изменился в лице.
— Но вы же женщина! — воскликнул он изумленно, и лицо его на мгновение утратило каменную невозмутимость.
Барнард сердито покачал головой и издал неясный звук, подозрительно напоминающий презрительное фырканье:
— По вашему шикарному виду, мистер, и не скажешь, что в голове у вас маловато мозгов. Конечно, она женщина! Вы до этого ни одной, что ли, не видели?
И Барнард захихикал, явно довольный своей шуткой. Но ни посетитель, ни Элли не обратили на него внимания и продолжали стоять и неотрывно смотреть друг другу в глаза.
— Женщина, — отрешенно прошептал незнакомец.
— А может, он слабоумный? — громко поинтересовалась Ханна, окидывая мужчину пренебрежительным взглядом.
От этих слов тот как будто очнулся.
— Прошу прощения, — извинился он. — Такая неожиданность! Я и подумать не мог… — Он покачал головой.
— Впрочем, это не важно… Меня зовут Николас Дрейк.
Вот как. Николас Дрейк.
От этих коротких, как удар ножа, слов только что бешено колотившееся сердце замерло у Элли в груди.
Николас Дрейк.
Ей удалось сохранить спокойствие и то лишь потому, что она стояла .Человек, разоривший ее отца, пришел к ней в дом!
Господи, спаси и сохрани! Мужчина, которого она увидела тогда с галереи, который являлся ей во сне, стоял перед ней. Известно ли ему, кто она, подумала Элли, и все внутри у нее сжалось. Она тут же заставила себя успокоиться — наверняка он ничего о ней не знает. Отец же обещал, он дал ей слово!
— Мисс Синклер? — Своим вопросом Николас вернул ее к действительности. — Ведь вы мисс, я не ошибаюсь?
— Вам-то что за дело? — огрызнулся Барнард.
— Да, мисс, — машинально ответила Элли, судорожно соображая, как выйти из этой неожиданной ситуации.
— Девушка, у тебя что, рот незакрытый кран? Слова так и хлещут! — проворчал Барнард. — Нечего с ним откровенничать. Ты же не знаешь, зачем он сюда заявился.
Николас бросил на Барнарда быстрый взгляд.
— Знаете, а он прав, — обратился он к Элли. — Вам надо следить за тем, что говорите… особенно незнакомым людям.
Слова эти поразили всех присутствующих, включая и того, кто их произнес. Дрейк нахмурился и сжал губы.
— Мисс Синклер, — твердым тоном продолжил он, — я пришел по поводу дома. Насколько мне известно, мой помощник несколько раз приходил к вам.
— Мы сказали ему, что следует сделать с его предложениями, — снова встрял Барнард, горделиво вздернув голову.
— Верно, — сухо заметил Дрейк и вновь обратился к Элли. — Я пришел сам, поскольку почувствовал, что Берт не сумел разъяснить суть моего великодушного предложения.
— Великодушного, дерьмового — какая разница! Мы не хотим переезжать, и точка! Ты что, парень, по-английски не понимаешь? — перестав сдерживаться, взорвался Барнард.
Элли завороженно смотрела, как на скулах Дрейка заходили желваки. Она была уверена, что этот суровый, угрюмый человек уже многие годы не слышал в свой адрес иного обращения, кроме как сэр, что уж тогда говорить о «парне»! Если бы у нее так не колотилось сердце, она скорее всего не удержалась бы и рассмеялась при виде выражения его лица.
— Послушайте, мистер Дрейк…
— Смотрите! Все посмотрите, что я нашел! Джим Днджело ворвался в дом, таща за руку малышку, всю в розовом облаке из тюля и кружев.
Все окаменели, и наступила гробовая тишина. Элли, забыв о доме, о посетителе, о том, что он был причиной разорения ее отца, ахнула:
— Боже мой, Джим! Кто это?
— Я ее нашел! Это я нашел! — Рослый парень, который вел себя как ребенок, повернулся к девочке: — Пожалуйста, скажи что-нибудь!
— Отпусти ее. — Голос Николаса был подобен смертельно опасному шипению змеи. Джим поднял на Николасв любопытные глаза:
— А ты кто?
В этот момент на пороге возникла запыхавшаяся пожилая женщина с раскрасневшимся от напряжения лицом.
— Сэр, простите. Бога ради! — запинаясь, обратилась она к Николасу, который решительно притянул к себе девочку. — Он так ласково заговорил с ней, а потом вдруг взял да и потащил вверх по ступенькам в дом!
Элли вдруг подумала, что не может сказать, ошеломлена девочка происходящим или до смерти боится Николаса. В одном Элли была уверена: с ребенком явно что-то не в порядке. Она еще раз бросила взгляд на темные круги под ее глазами, на нездоровую бледность кожи. Хотя, с другой стороны, все это могло быть и от усталости.
Джим шагнул к девочке, и Николас угрожающе встал перед ней. У Элли мелькнула мысль, что этот человек будет стоять насмерть, защищая тех, кого любит. Было страшно подумать, что ждет того несчастного, на которого обрушится его праведный гнев.
— А ну назад, — бросил Дрейк, и Джим неуклюже замер на месте.
— Нечего злиться! — так и взвился Барнард. — Джим и мухи не обидит!
Николас промолчал, как бы соглашаясь с этим.
— Это ваша дочка? — спросила Ханна и ласково улыбнулась девочке.
— Нет, — после непродолжительного молчания напряженным голосом ответил Дрейк. — Она моя племянница.
«Девочка, значит, не дочь, а племянница», — с неожиданным удовлетворением подумала Элли.
Она присела перед девочкой на корточки и ободряюще заглянула ей в личико.
— Привет, — мягко сказала она ласковым голосом. — Меня зовут Элли. А тебя как зовут?
Девочка, потупившись, смущенно переминалась с ноги на ногу.
— Шарлотта, — наконец еле слышно выговорила она.
— Какое у тебя красивое имя! — улыбнулась Элли. — Мне всегда хотелось, чтобы у меня было такое же красивое имя, как твое.
— Твое тоже красивое, — неуверенно проговорила Шарлотта.
— Ну, наверное, да. Элли — очень симпатично. Но на самом деле меня зовут Элиот, — заговорщически подмигнув, добавила девушка.
Шарлотта смутилась.
— Ты правильно поняла — это мужское имя, — подтвердила Элли.
— А почему тебя назвали, как мальчика? На мгновение зеленые глаза Элли потемнели, и она подумала, что ступила на опасную территорию. Но что-то в этой маленькой темноволосой девочке неодолимо влекло ее. Элли заставила себя непринужденно рассмеяться:
— Не знаю. Да и так ли уж это важно? Не хочешь ли выпить чаю?
Но когда Шарлотта подняла голову и вопросительно посмотрела на своего дядю, Элли обругала себя. Она напрочь забыла о нем. И если девушка с удовольствием выпила бы чашку чаю с племянницей, то это желание никак не распространялось на ее дядю. По многим причинам.
— Как глупо с моей стороны! — выпрямляясь, воскликнула Элли. — Твой дядя, Шарлотта, конечно, очень занятой человек. Мы попьем чаю в другой раз, хорошо?
— Чай — это прекрасно, — мягко ответил Николас, улыбкой показывая, что понял, о чем думает Элли. — Мы с Шарлоттой как раз подумывали об этом. С удовольствием останемся.
Личико девочки просияло. Ребенок может улыбнуться в любой момент, подумала Элли. Как она теперь сможет сказать «нет»? Да никак. Придется выкручиваться из этой несуразной ситуации. Девушка на чем свет стоит ругала себя за легкомыслие.
— Так как? — чуть приподняв брови, спросил Николас с неожиданно насмешливой улыбкой.
Элли улыбнулась ему в ответ, если оскаленные зубы можно было назвать улыбкой. Она напоит чаем эту прелестную девочку, на ее дядюшку — ноль внимания, а потом, не нарушая приличий, постарается как можно скорее спровадить обоих.
Джим шагнул вперед и протянул руку Шарлотте:
— Пошли, сядешь рядом со мной. Николас вперил в Джима тяжелый взгляд и собрался высказаться, но Элли поспешила его прервать:
— Мистер Дрейк, он не сделает ей ничего плохого! Честное слово!
Николас посмотрел на Элли, потом снова на Джима, наконец перевел взгляд на свою племянницу и согласно кивнул.
Шарлотта просияла и тут же бочком придвинулась к Джиму. Элли могла поклясться, что суровое лицо Николаса едва заметно исказилось от неподдельной душевной боли. Но он тут же с бесстрастным видом повернулся к Элли. Они стояли, как тогда в зале суда, не отрывая друг от друга глаз. Элли забыла обо всем — о душевной боли, о том, кто она такая, о том, кто он такой. Но лишь на одно мгновение.
Вязальные спицы, что безостановочно двигались в пухлых, покрытых легкими морщинками руках Ханны Шер, звякнув, замерли. Ханна подняла глаза и бросила более чем спокойный взгляд через всю их скромную гостиную на седовласого мужчину лет шестидесяти пяти, что стоял у углового окна и, чуть раздвинув накрахмаленные кружевные занавески, смотрел на Шестнадцатую улицу. Она не сказала ни слова, да и с какой стати? Слова здесь были просто ни к чему.
— Так как, Ханна? — настойчиво продолжил Барнард Уэбб. — Давай запечатлею тебя обнаженной. На огромной кровати с пологом на четырех столбах, усыпанной охапками крупных желтых маргариток. — Серые глаза его вдохновенно заблестели: — Я вижу это — «Женщина среди цветов»! Картина будет такой знаменитой, что ее выставят в Лувре.
Барнард стоял перед мольбертом, держа в одной руке палитру, а в другой кисть. На губах его играла дьявольская улыбка.
— Как же, как же! Скорее уж «Старуха среди засохших лепестков» для комнаты смеха. — Презрительно фыркнув, Ханна снова заработала спицами. Барнарду всегда удавалось взволновать ее, нередко вызывая нежные чувственные воспоминания, но еще чаще — раздражение.
— Так что поищи-ка для своей мазни какую-нибудь юную нимфу.
— Девицам, которые годятся мне во внучки, делать на моих полотнах нечего! — глумливо хихикнул Барнард, небрежно прислонившись к стене. Улыбка его стала шире. — Пошли наверх, ко мне в комнату. Я помогу тебе раздеться.
— Ах ты, развратник! Для подобных глупостей у тебя возраст уже не тот.
— День, когда я стану слишком старым, чтобы рисовать обнаженных дам, придет тогда, когда меня будут зарывать на шесть футов под землю!
— Думай, что говоришь! Тем более о таких вещах! Постыдился бы!
— Тебя больше волнует мое погребение или мое рисование?
Ханна бросила на него осуждающий взгляд:
— И то, и другое.
— Ханна, ты всегда была такой чопорной и благопристойной блюстительницей нравов или это пришло с возрастом? — рассмеявшись, съязвил Барнард.
— Я дама, Барнард Уэбб, и буду крайне признательна, если вы станете иногда об этом вспоминать! — огрызнулась Ханна и еще проворнее заработала спицами
— Хотя я весьма сомневаюсь, что вы разглядите истинную даму, даже если вас ткнут в нее носом.
— Девка — огонь! — захохотал Барнард. — Если ты позволишь нарисовать тебя без одежды, конечно! — то я сумею перенести этот огонь на холст. Это будет потрясающе! Ты придешь в восторг, любовь моя!
Холодно посмотрев на него поверх очков, Ханна, чуть приподняв брови, ровным голосом заметила:
— Больше всего мне хотелось бы, чтобы вы поменьше болтали и оставили меня в покое, если только не имеете в виду наши отношения и известное предложение не готово сорваться с ваших губ.
Барнард резко оборвал смех и скривил губы:
— Ну вот, опять ты за свое! Все испортила. — Оттолкнувшись плечом от стены, он с раздраженным видом вернулся к своему мольберту. — Женитьба, а что же еще! Я чертовски стар для брачных уз.
— Минуту назад вы уверяли меня, что возраст вам не помеха ни в чем.
— Женщина, оставь меня в покое! — высокопарно вскричал Барнард. — У меня много работы!
— И замечательно. Мы снова не в духе, кажется? Но Барнард, ты же знаешь, что я права! Нам надо пожениться. — Она мягко продолжила: — Я буду заботиться о тебе, когда ты станешь совсем стареньким.
— Да я уже старый! Неужели ты думаешь, что мне об этом неизвестно? — Он чуть не сорвался на крик и сердито ткнул кистью в палитру, разбрызгав краску.
— Об этом факте мое тело напоминает мне каждый день! Твои жалкие попытки подцепить меня ни к чему не приведут! И вообще у меня нет времени на женитьбу. За мной приезжает мой сын! Я буду жить с его семьей в Огайо. Собаки и дети. Семья! Ты слышишь меня, госпожа Ханна Шер? — воскликнул он. Его испещренное глубокими морщинами лицо даже раскраснелось от волнения. Он невидяще смотрел на Ханну, потому что был сейчас далеко — на пути к далекому штату Огайо. — Так ты слышала, что я сказал?
— А то нет! Ты так орал, что слышали все в округе.
— В том числе и я.
Барнард и Ханна стремительно обернулись.
— Элли! — в один голос воскликнули они.
— Ну, по какому поводу очередная потасовка? — спросила Элли, стаскивая с головы свою изрядно помятую шляпку с лентами и пристраивая ее на полированный дубовый стол с резными ножками в виде распяленных когтистых лап.
— Небольшой спор, — пояснила Ханна. — Элли, мы спорили, а не дрались.
— Черт возьми, женщина! — рявкнул Барнард. — Будь любезна называть вещи своими именами! Уж ты-то точно дралась!
— Я?!
— А кто же еще? Конечно, ты! Еще немного, и у меня было бы расцарапано лицо! — вызывающе фыркнул он.
— Может быть, тогда в твоей старой глупой голове прибавилось бы ума!
— Она невыносима, Элли, — страдальчески приподнял брови Барнард, как бы не веря своим ушам. — До сих пор не могу понять, как ты вообще решилась впустить ее сюда.
— Лучше спроси, как она впустила сюда такого блудливого старого козла, как ты! — перебила его Ханна.
Его шутливое настроение быстро сменил гнев.
— Она даже…
— Ну, дорогие мои, хватит! — воскликнула Элли, разведя руки в стороны, как рефери на ринге. — Драться, спорить — особой разницы нет. Ясно, что он по-прежнему не собирается жениться на вас.
— Жениться на мне? — возмущенно фыркнула Ханна. — Ну уж нет. Этот старый козел хотел меня нарисовать, ты только представь, голой!
Элли в изумлении уставилась на Барнарда:
— Ты просил Ханну позировать тебе обнаженной?
— Ну, я… — промямлил Барнард.
Ханна бросила на Барнарда торжествующий взгляд, на который он бы достойно ответил, не смотри на него в упор Элли. Вместо этого он одарил свою домохозяйку невинной широкой улыбкой, отложив на потом выражение глубокого возмущения Ханной Шер. Можно будет всю ночь постукивать в потолок ручкой метлы. Это всегда действовало безотказно, потому что комната Ханны располагалась как раз над его комнатой. Он едва не улыбнулся в предвкушении удовольствия, но вовремя спохватился.
— В чем мать родила, вот чего он хотел! — напирала Ханна. — Да чтоб еще лежала на постели среди охапок цветов! Да кем он себя считает, а? Художником?
После этих слов Ханна разразилась кудахтающим смехом, который буквально смел всякие следы улыбки с лица Барнарда.
— Ханна, перестань, пожалуйста. Я сама разберусь с Барнардом, — строго проговорила Элли.
— Элли, любовь моя, мне захотелось немного развлечь ее, только и всего! — смущенно пожал все еще широкими плечами Барнард. В молодые годы он был моряком и побывал чуть ли не во всех портах мира.
— Тогда развлекайтесь другими способами, — сухо сказала Элли. — Шашки, шахматы, даже покер. Мне не хотелось бы, чтобы в моем доме вы просили Ханну позировать вам обнаженной.
— Вот-вот, пусть знает свое место!
— Не лезь не в свое дело, старая перечница! — озлился Барнард.
И все началось сначала. Элли поморщилась и покачала головой. В такие дни, как этот, ей казалось, что еще немного — и она откажет обоим. Конечно, этого она никогда не сделает. Элли любила обоих так же сильно, как они ее. И потом, они же не целый день препираются. Всего лишь большую его часть, примирительно улыбнулась девушка.
Элли хотела спросить про Джима. Этот ее жилец был на пять лет моложе Элли. И хотя ему исполнился двадцать один год, Джим был скорее ребенком, чем юношей. Элли всегда беспокоилась за него. Он жил в доме с тех самых пор, как она сюда перебралась, и занимал комнату рядом с Барнардом. Но едва она открыла рот, как в дверь громко постучали.
До недавнего времени сюда редко кто заглядывал, но через две недели после окончания суда их начал буквально осаждать своими ежедневными визитами некий настырный человечек по имени Берт, пытавшийся уговорить Элли продать дом. Всякий раз, когда он заявлялся, дверь открывал Барнард и говорил ему, что либо домовладелец вышел, либо не заинтересован в продаже. Элли отдавала себе отчет в том, что надо бы лично поговорить с непрошеным покупателем, но все откладывала и откладывала в надежде, что этот Берт в конце концов сдастся. Она уже начала поворачиваться к лестнице, чтобы подняться на второй этаж, и бросила взгляд на входную дверь. За стеклом вырисовывался чей-то силуэт. У нее вдруг замерло сердце.
Это не был знакомый настырный человечек. Элли глубоко вздохнула и вгляделась пристальнее. Перед дверью, вне всякого сомнения, стоял мужчина весьма внушительного роста и телосложения. Темные волосы, ярко-голубые глаза. Неужели?
Неожиданно для самой себя Элли поспешила к выходу и повернула ручку. Дверь распахнулась, и она оказалась нос к носу с посетителем — тем самым мужчиной, который разглядывал ее в зале суда.
В дверной проем лился солнечный свет, окаймляя его крепкую, стройную фигуру золотистым сиянием. Он и вправду был бы удивительно красив, если бы не перебитый, скорее всего в детстве, нос, придававший посетителю мрачноватый и, пожалуй, хищный вид человека, с которым лучше не шутить.
Элли приказала себе отвернуться, взбежать вверх по лестнице и предоставить разбираться Барнарду, но не двинулась с места и даже очаровательно улыбнулась гостю.
— Это вы, — без предисловий выговорил он, и изумление смягчило мрачную суровость его лица. Улыбка Элли застыла.
— Я видел вас в зале суда. И хотел потом., . — Он оборвал себя так же внезапно, как и заговорил.
Элли была поражена случившимся буквально у нее на глазах превращением. Только что, как бы застигнутый врасплох, он казался доступным и доброжелательным. Но в следующее мгновение словно упал занавес и скрыл за собой все чувства — на его лице вновь оказалась суровая неумолимая маска.
Разительная перемена привела девушку в чувство. В голове прояснилось. Щекам стало жарко. Этот человек пришел к ней. Не в том смысле, что именно она открыла ему дверь, мысленно уточнила Элли. Несомненно, встретить ее здесь он никак не ожидал. Значит, цель его прихода иная. Элли подумала о Берте, обивавшем ее порог последние две недели, и у нее вдруг пересохло во рту.
Барнард решительно шагнул вперед.
— Что вам нужно? — резким тоном спросил он.
— Я пришел к Элиоту Синклеру, — чуть приподняв брови, спокойно ответил незнакомец.
— Тогда вы зря потратили время! И Барнард начал закрывать дверь.
— Элиот Синклер — это я, — сказала Элли. Барнард непроизвольно охнул. Незнакомец от неожиданности даже изменился в лице.
— Но вы же женщина! — воскликнул он изумленно, и лицо его на мгновение утратило каменную невозмутимость.
Барнард сердито покачал головой и издал неясный звук, подозрительно напоминающий презрительное фырканье:
— По вашему шикарному виду, мистер, и не скажешь, что в голове у вас маловато мозгов. Конечно, она женщина! Вы до этого ни одной, что ли, не видели?
И Барнард захихикал, явно довольный своей шуткой. Но ни посетитель, ни Элли не обратили на него внимания и продолжали стоять и неотрывно смотреть друг другу в глаза.
— Женщина, — отрешенно прошептал незнакомец.
— А может, он слабоумный? — громко поинтересовалась Ханна, окидывая мужчину пренебрежительным взглядом.
От этих слов тот как будто очнулся.
— Прошу прощения, — извинился он. — Такая неожиданность! Я и подумать не мог… — Он покачал головой.
— Впрочем, это не важно… Меня зовут Николас Дрейк.
Вот как. Николас Дрейк.
От этих коротких, как удар ножа, слов только что бешено колотившееся сердце замерло у Элли в груди.
Николас Дрейк.
Ей удалось сохранить спокойствие и то лишь потому, что она стояла .Человек, разоривший ее отца, пришел к ней в дом!
Господи, спаси и сохрани! Мужчина, которого она увидела тогда с галереи, который являлся ей во сне, стоял перед ней. Известно ли ему, кто она, подумала Элли, и все внутри у нее сжалось. Она тут же заставила себя успокоиться — наверняка он ничего о ней не знает. Отец же обещал, он дал ей слово!
— Мисс Синклер? — Своим вопросом Николас вернул ее к действительности. — Ведь вы мисс, я не ошибаюсь?
— Вам-то что за дело? — огрызнулся Барнард.
— Да, мисс, — машинально ответила Элли, судорожно соображая, как выйти из этой неожиданной ситуации.
— Девушка, у тебя что, рот незакрытый кран? Слова так и хлещут! — проворчал Барнард. — Нечего с ним откровенничать. Ты же не знаешь, зачем он сюда заявился.
Николас бросил на Барнарда быстрый взгляд.
— Знаете, а он прав, — обратился он к Элли. — Вам надо следить за тем, что говорите… особенно незнакомым людям.
Слова эти поразили всех присутствующих, включая и того, кто их произнес. Дрейк нахмурился и сжал губы.
— Мисс Синклер, — твердым тоном продолжил он, — я пришел по поводу дома. Насколько мне известно, мой помощник несколько раз приходил к вам.
— Мы сказали ему, что следует сделать с его предложениями, — снова встрял Барнард, горделиво вздернув голову.
— Верно, — сухо заметил Дрейк и вновь обратился к Элли. — Я пришел сам, поскольку почувствовал, что Берт не сумел разъяснить суть моего великодушного предложения.
— Великодушного, дерьмового — какая разница! Мы не хотим переезжать, и точка! Ты что, парень, по-английски не понимаешь? — перестав сдерживаться, взорвался Барнард.
Элли завороженно смотрела, как на скулах Дрейка заходили желваки. Она была уверена, что этот суровый, угрюмый человек уже многие годы не слышал в свой адрес иного обращения, кроме как сэр, что уж тогда говорить о «парне»! Если бы у нее так не колотилось сердце, она скорее всего не удержалась бы и рассмеялась при виде выражения его лица.
— Послушайте, мистер Дрейк…
— Смотрите! Все посмотрите, что я нашел! Джим Днджело ворвался в дом, таща за руку малышку, всю в розовом облаке из тюля и кружев.
Все окаменели, и наступила гробовая тишина. Элли, забыв о доме, о посетителе, о том, что он был причиной разорения ее отца, ахнула:
— Боже мой, Джим! Кто это?
— Я ее нашел! Это я нашел! — Рослый парень, который вел себя как ребенок, повернулся к девочке: — Пожалуйста, скажи что-нибудь!
— Отпусти ее. — Голос Николаса был подобен смертельно опасному шипению змеи. Джим поднял на Николасв любопытные глаза:
— А ты кто?
В этот момент на пороге возникла запыхавшаяся пожилая женщина с раскрасневшимся от напряжения лицом.
— Сэр, простите. Бога ради! — запинаясь, обратилась она к Николасу, который решительно притянул к себе девочку. — Он так ласково заговорил с ней, а потом вдруг взял да и потащил вверх по ступенькам в дом!
Элли вдруг подумала, что не может сказать, ошеломлена девочка происходящим или до смерти боится Николаса. В одном Элли была уверена: с ребенком явно что-то не в порядке. Она еще раз бросила взгляд на темные круги под ее глазами, на нездоровую бледность кожи. Хотя, с другой стороны, все это могло быть и от усталости.
Джим шагнул к девочке, и Николас угрожающе встал перед ней. У Элли мелькнула мысль, что этот человек будет стоять насмерть, защищая тех, кого любит. Было страшно подумать, что ждет того несчастного, на которого обрушится его праведный гнев.
— А ну назад, — бросил Дрейк, и Джим неуклюже замер на месте.
— Нечего злиться! — так и взвился Барнард. — Джим и мухи не обидит!
Николас промолчал, как бы соглашаясь с этим.
— Это ваша дочка? — спросила Ханна и ласково улыбнулась девочке.
— Нет, — после непродолжительного молчания напряженным голосом ответил Дрейк. — Она моя племянница.
«Девочка, значит, не дочь, а племянница», — с неожиданным удовлетворением подумала Элли.
Она присела перед девочкой на корточки и ободряюще заглянула ей в личико.
— Привет, — мягко сказала она ласковым голосом. — Меня зовут Элли. А тебя как зовут?
Девочка, потупившись, смущенно переминалась с ноги на ногу.
— Шарлотта, — наконец еле слышно выговорила она.
— Какое у тебя красивое имя! — улыбнулась Элли. — Мне всегда хотелось, чтобы у меня было такое же красивое имя, как твое.
— Твое тоже красивое, — неуверенно проговорила Шарлотта.
— Ну, наверное, да. Элли — очень симпатично. Но на самом деле меня зовут Элиот, — заговорщически подмигнув, добавила девушка.
Шарлотта смутилась.
— Ты правильно поняла — это мужское имя, — подтвердила Элли.
— А почему тебя назвали, как мальчика? На мгновение зеленые глаза Элли потемнели, и она подумала, что ступила на опасную территорию. Но что-то в этой маленькой темноволосой девочке неодолимо влекло ее. Элли заставила себя непринужденно рассмеяться:
— Не знаю. Да и так ли уж это важно? Не хочешь ли выпить чаю?
Но когда Шарлотта подняла голову и вопросительно посмотрела на своего дядю, Элли обругала себя. Она напрочь забыла о нем. И если девушка с удовольствием выпила бы чашку чаю с племянницей, то это желание никак не распространялось на ее дядю. По многим причинам.
— Как глупо с моей стороны! — выпрямляясь, воскликнула Элли. — Твой дядя, Шарлотта, конечно, очень занятой человек. Мы попьем чаю в другой раз, хорошо?
— Чай — это прекрасно, — мягко ответил Николас, улыбкой показывая, что понял, о чем думает Элли. — Мы с Шарлоттой как раз подумывали об этом. С удовольствием останемся.
Личико девочки просияло. Ребенок может улыбнуться в любой момент, подумала Элли. Как она теперь сможет сказать «нет»? Да никак. Придется выкручиваться из этой несуразной ситуации. Девушка на чем свет стоит ругала себя за легкомыслие.
— Так как? — чуть приподняв брови, спросил Николас с неожиданно насмешливой улыбкой.
Элли улыбнулась ему в ответ, если оскаленные зубы можно было назвать улыбкой. Она напоит чаем эту прелестную девочку, на ее дядюшку — ноль внимания, а потом, не нарушая приличий, постарается как можно скорее спровадить обоих.
Джим шагнул вперед и протянул руку Шарлотте:
— Пошли, сядешь рядом со мной. Николас вперил в Джима тяжелый взгляд и собрался высказаться, но Элли поспешила его прервать:
— Мистер Дрейк, он не сделает ей ничего плохого! Честное слово!
Николас посмотрел на Элли, потом снова на Джима, наконец перевел взгляд на свою племянницу и согласно кивнул.
Шарлотта просияла и тут же бочком придвинулась к Джиму. Элли могла поклясться, что суровое лицо Николаса едва заметно исказилось от неподдельной душевной боли. Но он тут же с бесстрастным видом повернулся к Элли. Они стояли, как тогда в зале суда, не отрывая друг от друга глаз. Элли забыла обо всем — о душевной боли, о том, кто она такая, о том, кто он такой. Но лишь на одно мгновение.