Страница:
— Ханна, мы прогуляемся пешком.
— Может быть, я и не столь галантен, как, скажем, мистер Монро, — вмешался в разговор Николас, церемонно поклонившись, — но, увы, как верно подметила мисс Шер, я здесь и случайно прихватил с собой экипаж.
Ханна и Джим решительно начали спускаться по ступенькам к стоявшему у тротуара ландо. Элли бросила на Николасв сердитый взгляд:
— Вы обожаете, чтобы все было по-вашему!
— Если бы это мне удавалось в отношении вас, — широка улыбнулся в ответ Николас.
Элли вспыхнула. Ей захотелось изо всех сил стукнуть этого типа чем-нибудь тяжелым. Она еще подыскивала язвительный ответ, когда Николас решительно взял у нее из рук ключи и вставил в замочную скважину.
— Ханна торопится, дорогая. Мы не можем заставлять Барнарда так долго ждать.
Того, что он возьмет у нее ключи, Элли никак не ожидала. Все было сделано просто и очень ласково. Приятно опереться о сильное плечо.
Она выдохнула и выхватила ключи обратно, намеренно ожесточая себя против этого человека, который всякий раз переворачивал весь ее мир вверх дном.
— Можете мне не верить, мистер Дрейк, но я все еще в силах вставить ключ в замок и запереть дверь.
— А я никогда и не говорил, что вы на это не способны. Я всего лишь хотел вам помочь.
— Поберегите вашу вежливость для тех, кому она нужна, мистер Дрейк. Для Ханны, например. Или для мисс Карлайл. Николас вопросительно приподнял темную бровь и чуть улыбнулся. Какое-то время он внимательно смотрел на нее, потом коротко и с явным удовлетворением кивнул и зашагал вниз по лестнице, чтобы помочь Ханне и Джиму сесть в экипаж. Когда подошла Элли, он чуть шагнул в сторону и демонстративно не предложил ей руку.
Элли кипела от ярости. Сощурив глаза и стиснув зубы, она подобрала юбку и неуверенно поставила свою изящную ножку на ступеньку, пытаясь влезть в ландо.
На какое-то мгновение она подумала, что сумеет это сделать. Но в следующий миг нога соскользнула, и она, судорожно взмахнув руками, полетела на мостовую.
Элли даже не успела вскрикнуть от испуга, как Николас, подхватив ее, уже прижимал к своей широкой, мощной груди.
Ханна дважды ахнула, сначала от ужаса, потом от облегчения, а Джим зааплодировал. Николас улыбнулся и поклонился, продолжая держать Элли в объятиях.
— Вам скорее всего хотелось, чтобы я упала лицом в грязь, — сердито пробормотала она.
— Если бы я этого хотел, то не стал бы вас ловить.
— А вы надеялись, что, может, я упаду, тут-то вы меня и подхватите! — упрямо возразила Элли.
— А не слишком ли высокого мы о себе мнения? — вопросительно приподнял брови Николас.
— Опять вы с этим своим «мы», хотя Mы ничего вместе и не делаем. Я чуть не упала из-за того, что вы повели себя как неотесанный мужлан.
Николас в ответ лишь улыбнулся:
— Мисс Синклер, выберите что-нибудь одно — либо вы разрешаете мне быть с вами любезным, либо нет. А теперь позвольте, я помогу вам.
— Мистер Дрейк, — заметила Ханна, когда Николас занял свое место. — Вы будто специально стараетесь разозлить нашу милую Элли.
Николас рассмеялся:
— Мисс Шер, а не кажется ли вам, что «наша милая Элли специально старается разозлить меня?
Теперь пришла очередь Элли вопросительно поднять брови.
— А теперь кто слишком не высокого мнения о себе?
— В яблочко, мисс Синклер, — расплылся и улыбке Николас. — Может быть ничья?
— Ни за что в жизни , Дрейк . Ни за что в жизни .
Глава 11
Глава 12
— Может быть, я и не столь галантен, как, скажем, мистер Монро, — вмешался в разговор Николас, церемонно поклонившись, — но, увы, как верно подметила мисс Шер, я здесь и случайно прихватил с собой экипаж.
Ханна и Джим решительно начали спускаться по ступенькам к стоявшему у тротуара ландо. Элли бросила на Николасв сердитый взгляд:
— Вы обожаете, чтобы все было по-вашему!
— Если бы это мне удавалось в отношении вас, — широка улыбнулся в ответ Николас.
Элли вспыхнула. Ей захотелось изо всех сил стукнуть этого типа чем-нибудь тяжелым. Она еще подыскивала язвительный ответ, когда Николас решительно взял у нее из рук ключи и вставил в замочную скважину.
— Ханна торопится, дорогая. Мы не можем заставлять Барнарда так долго ждать.
Того, что он возьмет у нее ключи, Элли никак не ожидала. Все было сделано просто и очень ласково. Приятно опереться о сильное плечо.
Она выдохнула и выхватила ключи обратно, намеренно ожесточая себя против этого человека, который всякий раз переворачивал весь ее мир вверх дном.
— Можете мне не верить, мистер Дрейк, но я все еще в силах вставить ключ в замок и запереть дверь.
— А я никогда и не говорил, что вы на это не способны. Я всего лишь хотел вам помочь.
— Поберегите вашу вежливость для тех, кому она нужна, мистер Дрейк. Для Ханны, например. Или для мисс Карлайл. Николас вопросительно приподнял темную бровь и чуть улыбнулся. Какое-то время он внимательно смотрел на нее, потом коротко и с явным удовлетворением кивнул и зашагал вниз по лестнице, чтобы помочь Ханне и Джиму сесть в экипаж. Когда подошла Элли, он чуть шагнул в сторону и демонстративно не предложил ей руку.
Элли кипела от ярости. Сощурив глаза и стиснув зубы, она подобрала юбку и неуверенно поставила свою изящную ножку на ступеньку, пытаясь влезть в ландо.
На какое-то мгновение она подумала, что сумеет это сделать. Но в следующий миг нога соскользнула, и она, судорожно взмахнув руками, полетела на мостовую.
Элли даже не успела вскрикнуть от испуга, как Николас, подхватив ее, уже прижимал к своей широкой, мощной груди.
Ханна дважды ахнула, сначала от ужаса, потом от облегчения, а Джим зааплодировал. Николас улыбнулся и поклонился, продолжая держать Элли в объятиях.
— Вам скорее всего хотелось, чтобы я упала лицом в грязь, — сердито пробормотала она.
— Если бы я этого хотел, то не стал бы вас ловить.
— А вы надеялись, что, может, я упаду, тут-то вы меня и подхватите! — упрямо возразила Элли.
— А не слишком ли высокого мы о себе мнения? — вопросительно приподнял брови Николас.
— Опять вы с этим своим «мы», хотя Mы ничего вместе и не делаем. Я чуть не упала из-за того, что вы повели себя как неотесанный мужлан.
Николас в ответ лишь улыбнулся:
— Мисс Синклер, выберите что-нибудь одно — либо вы разрешаете мне быть с вами любезным, либо нет. А теперь позвольте, я помогу вам.
— Мистер Дрейк, — заметила Ханна, когда Николас занял свое место. — Вы будто специально стараетесь разозлить нашу милую Элли.
Николас рассмеялся:
— Мисс Шер, а не кажется ли вам, что «наша милая Элли специально старается разозлить меня?
Теперь пришла очередь Элли вопросительно поднять брови.
— А теперь кто слишком не высокого мнения о себе?
— В яблочко, мисс Синклер, — расплылся и улыбке Николас. — Может быть ничья?
— Ни за что в жизни , Дрейк . Ни за что в жизни .
Глава 11
В семь вечера того же дня Николас снова оказался на Шестнадцатой улице и подъехал к дому Грейди 0'Ши. Хотя он приехал в точно назначенное время, все явно собрались заранее.
— Спасибо, что пришли, мистер Дрейк! — восторженно приветствовал его Грейди.
Николаса должным образом перезнакомили с каждым из присутствующих. Многие были уже в годах, кое-кто помоложе, но у большинства взрослые дети уже жили отдельно. Несколько женщин, вроде вдовы Уолш, были молоды, не замужем и с кучей детей.
Николас не пожалел времени и поговорил с каждым домовладельцем, объясняя, как будет расплачиваться, если тот решит продать свой дом. К тому времени, когда ему предложили подняться на самодельное подобие трибуны и обратиться ко всем присутствующим, надобность в этом практически отпала. В помещении царило приподнятое настроение, и большинство было настроено на продажу.
Однако настроение резко переменилось к худшему, когда входные стеклянные двери с грохотом распахнулись и раздался пронзительный, возмущенный возглас:
— Да как вы посмели, Дрейк! Все головы как одна резко обернулись назад. Николас выругался вполголоса.
— Мисс Синклер! — вскочил на ноги Грейди и натянуто улыбнулся. — Как вы оказались здесь в такой приятный вечер?
— Я оказалась здесь из-за вот этого негодяя! — ответила Элли, не сводя глаз с Николаса.
Кто-то возмущенно ахнул, кто-то изумленно присвистнул. Комната возбужденно загудела.
Николас холодно смотрел на Элли тяжелым, немигающим взглядом. Ей вдруг захотелось развернуться и опрометью броситься наутек. Но сбежать было никак нельзя. Особенно сейчас. Впервые за все время их знакомства она вдруг поняла, что мало говорить Николасу Дрейку «нет». Это не тот человек, которого можно было отпугнуть. Она непростительно недооценила его решимость заполучить ее дом. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Она не могла позволить Николасу Дрейку увидеть купчую на ее дом. Много лет назад она надежно спрятала ее и, будь ее воля, давным-давно сожгла бы.
Как он поступит, если узнает, кто она на самом деле? Уничтожит Элиот Синклер так же хладнокровно и расчетливо, как уничтожил ее отца? По правде говоря, Элли уже ни в чем не была уверена. То она уже готова была поклясться, что Дрейк действительно добрый и великодушный человек. Но в следующую секунду он являет ей ту самую безжалостность, которой прославился на весь Нью-Йорк. Каким он станет, если узнает, что она дочь его самого заклятого врага? Этого Элли не знала, но хорошо понимала, что не должна дать ему ни малейшей возможности об этом узнать. Инстинкт самосохранения, который хорошо служил ей еще в сиротском приюте, говорил Элли, что Николас Дрейк преследует ее не просто из-за желания увидеть торжество справедливости.
Сделав глубокий вдох в отчаянной попытке подбодрить свою угасающую храбрость, Элли сосредоточенно разгладила юбку и неторопливым шагом, насколько ей это удавалось, спокойно прошла по проходу между расставленными стульями туда, где стоял Николас. Она заставила себя выдержать его взгляд. На секунду все вылетело у нее из головы. Что же такое она увидела в его глазах? Отблеск гордости и разочарования? Но когда Элли вгляделась пристальнее, то увидела лишь непроницаемую синюю глубину.
Тогда, пока ее не покинули остатки отваги, она повернулась лицом к собравшимся:
— Леди и джентльмены, я пришла сюда для того чтобы сказать, что, если вы продадите свои дома этому человеку, вы просто дураки.
Присутствующие ахнули. Миссис Ламберт, жившая в соседнем с Элли доме, наклонилась к своему соседу справа и громко, чтобы все слышали, заявила:
— Надо же, а я всегда считала мисс Синклер настоящей леди!
Элли почувствовала, что неудержимо краснеет, но не дала себя сбить. Это был ее единственный шанс. Она узнала о собрании от Барнарда, который ждал ее чуть ли не на улице, когда Николас высадил их около дома.
Поначалу Элли просто окаменела от одной мысли о том, что Дрейка невозможно отговорить от задуманного. Она поняла, что, если у него не выйдет заполучить ее дом одним способом, он добьется желаемого другим путем, скупая подряд все дома в соседних кварталах, пока она не останется в безнадежном одиночестве. Элли тут же принялась действовать. Ее единственной надеждой было появиться на собрании и объяснить, почему продажа домов не в интересах ее соседей. Однако обозвать всех присутствовавших дураками было не самым лучшим началом. У нее бывало так, что слова опережали мысли и, к сожалению, частенько невпопад.
— Думайте обо мне что хотите, — бросила она в их разозленные лица, — но у меня есть право так говорить!
— У вас ни на что нет права! Вас сюда не приглашали! — выкрикнул какой-то мужчина из задних рядов.
— Пусть говорит, — спокойно возразили из переднего ряда.
Ухватившись за эту эфемерную поддержку, Элли торопливо продолжила:
— Благодарю вас, мистер Приори. Я буду краткой. Просто я почувствовала, что должна поделиться с вами несколькими простыми фактами . Если вы продадите свои дома мистеру Дрейку за их полную стоимость или даже чуть дороже, то не сможете подыскать себе в Манхэттене ничего даже отдаленно похожего на ваше нынешнее жилье.
— О чем это вы тут говорите, а?
— Мы все, здесь собравшиеся, владеем домами на Шестнадцатой улице. Понятное дело, наш район не самый лучший в городе, но мы содержим нашу улицу в порядке. Мы о ней заботимся. Можно сказать, лелеем ее. Не допускаем на нее всяких там головорезов и хулиганов.
— Все это хулиганье держал в кулаке Гарри Диллард, — громогласно заявил Грейди.
Элли с превеликим трудом сохранила бесстрастное выражение лица при упоминании имени ее отца.
— А теперь, когда Дилларда больше нет, — продолжил Грейди, — кто его знает, что за нечисть полезет теперь на нашу улицу.
Комната отозвалась согласным гулом.
— Никакая нечисть на нашу улицу не полезет! — возмутилась Элли. — Мистер Рузвельт раздавит их одним пальцем. Он сделает — уже делает! — наши улицы безопасными.
— Я поверю, когда увижу это собственными глазами! — насмешливо воскликнула миссис Ламберт.
— Тогда начните верить этому! Продажность полиции пошла на убыль. Мертвая хватка хозяев бегов ослабла. Теодор Рузвельт пришел заниматься делом И держит свое слово.
— Эй, мисс, вы что, его доверенное лицо? Все, кроме Николаса, дружно рассмеялись. Он продолжал хранить молчание и стоял с безмятежным видом, который, однако, уже не мог обмануть Элли. Она знала, что на самом-то деле Дрейк зол как черт. Но сейчас ее это мало трогало.
— Дома, которые мы могли бы купить, — горячо продолжила она, — находятся в таких районах, которые не идут ни в какое сравнение с нашим. Мистеру Дрейку следовало бы заплатить вам двойную или даже тройную цену за ваши дома, чтобы вы перебрались в какой-то другой приличный район.
Все посмотрели на Николаса.
— Уверяю вас, мисс Синклер преувеличивает, — медленно проговорил он.
— Это я преувеличиваю! — возмущенно воскликнула Элли. — Если вы мне не верите, пойдите на улицу и оглянитесь вокруг. Посмотрите, что вы можете себе позволить на те деньги, которые вам хочет заплатить мистер Дрейк. Ему наплевать на вас. Он думает только о своих интересах.
— Элли.
Ее имя было произнесено как приказание — сурово и угрожающе.
Ожесточившись, Элли повернулась лицом к Николасу. Взгляды их скрестились. Глаза у него были просто бешеные. Такие ей довелось увидеть лишь раз, когда он говорил о мире без любви.
— Если уж вы разъяснили им мой интерес, — сказал Дрейк, и его глубокий голос был обманчиво спокоен, — то будет честным рассказать и о вашем.
Элли сузила глаза. Такого поворота ей следовало бы ожидать!
Не услышав от нее ответа, Николас повернулся к толпе:
— Мисс Синклер не хочет, чтобы вы продавали свои дома, потому что не желает продавать свой дом. Похоже, ей хочется все решить за вас.
— Точно! — раздался чей-то громкий голос. — Кому-то, может, и нужно продать свой дом.
— Мистер Дрейк не будет покупать дома поодиночке, — поправил Грейди. — Он покупает или все, или ничего.
— Вы сами слышали, что сейчас сказала мисс Синклер. Наш район уже не тот, что раньше. Так что у нас есть шанс убраться отсюда подальше и получить в придачу неплохие деньги.
— Я требую немедленного голосования! — громко заявила миссис Уолш.
Элли запаниковала. Этого нельзя допустить. Они не должны соглашаться.
— Миссис Уолш, о чем вы говорите? Ну, продадите свой дом, и куда вы пойдете?
— Она продаст дом, переберется в пансион и будет жить в тишине и покое до конца своих дней, — проговорил Николас и ободряюще улыбнулся миссис Уолш.
— Бога ради, да ведь у нее семеро детей! — резко возразила Элли. — Никакой приличный пансион никогда не согласится принять женщину с семью детьми.
— Это верно, — согласно кивнула миссис Ламберт. — Если вы, милочка, не можете купить себе другой дом, тогда вам место только в многоквартирном доме.
— В Нижнем Ист-Сайде? — ахнула миссис Уолш с испуганным и опасливым выражением лица.
— Миссис Уолш, несомненно, сможет выбрать место где-нибудь в другом месте, кроме Нижнего Ист-Сайда, — вмешался Николас.
— Интересно где? — воскликнула Элли. — В Нижнем Вест-Сайде?
— Я голосую против, — не стала дожидаться ответа миссис Уолш.
— Но вы же только что были за, — сказал Николас, и в его ровном голосе послышалось беспокойство.
— Ну и что? А теперь я против. У меня, конечно, нет своего особняка на Пятой авеню, но мой дом ухоженный и еще вполне крепкий. Мой Орвилл, да будет земля ему пухом, оставил его мне, выплатив все до последнего цента.
— Я тоже против.
— И я против.
Слово за слово, и только что согласные один за другим становились несогласными. Элли испытывала смешанное чувство облегчения и вины. Облегчения за себя, а вину за то, что смешала Николасу все карты. Но это было уже просто глупо. Он-то уж наверняка не испытывал никаких угрызений совести, стараясь порушить ее жизнь. Элли обернулась к нему. Лицо Дрейка было бесстрастным, но она доподлинно знала, что в душе у него кипит ярость. Он посмотрел на нее таким равнодушным и непроницаемым взглядом, что девушке стало не по себе.
— Ну что ж, — проговорила Элли и повернулась к выходу, — пожалуй, мне пора.
Она надеялась ускользнуть на улицу и поскорее вернуться домой, лишь бы не разговаривать с Николасом. Но не успела она закрыть за собой входную дверь, как надежды ее пошли прахом, потому что дверь снова распахнулась.
— Элли.
Она сбилась с шага, но тут же выправилась. Опустив голову, девушка торопливо пошла вперед, стремясь поскорее укрыться в своем доме. Но она не сделала и нескольких шагов, как он нагнал ее.
— Элли!
Николас схватил ее за руку, остановил и резко повернул к себе лицом.
— Черт возьми, Элли! Вы же все это делаете мне назло!
От неожиданности Элли даже рот приоткрыла. Если она и испытывала какое-то чувство вины, то теперь оно напрочь исчезло.
— Какой же вы все-таки самонадеянный и эгоистичный человек! Дело же совсем не в вас, а в том, чтобы спасти наши дома. Спасти нашу независимость от бесчестных домовладельцев!
— Так вы тоже домовладелец!
— Да, у меня собственный дом, но Барнард, Ханна, Джим и я — мы все как одна семья. Мы зависим друг от друга. Мы любим друг друга. То, о чем вам неизвестно, для нас самое важное.
У него на скулах заиграли желваки, и Элли это заметила. Но она уже зашла слишком далеко и отступать было некуда.
— Вы ничего не знаете о том, как творить, вы умеете только разрушать. И вам глубоко наплевать, что при этом вы причиняете боль.
Она знала, что подошла к опасному пределу. Николас уже едва сдерживался. И Элли испугалась. Но она не могла остановиться. Весь ее столь долго сдерживаемый гнев вырвался наконец наружу.
— Вы говорите, что стараетесь помочь Шарлотте. Да вы ей помогаете только потому, что для вас нож острый, если ситуация выходит из-под вашего контроля. Вас злит, что она больна, а всемогущий Николас Дрейк не может это уладить ко всеобщему удовольствию, дело-то как раз в этом — в вашей жажде власти, Дрейк. А совсем не в искреннем волнении за здоровье девочки.
Они продолжали пристально, не мигая, смотреть друг другу в глаза. Николас до боли стиснул руку Элли, но она не проронила ни слова. Вдруг он молча развернулся и размашисто зашагал куда-то по улице, таща ее за собой.
— Куда мы идем? — воскликнула она, когда они прошли мимо ее дома. Николас не удосужился ответить, продолжая стремительно шагать вперед.
Элли попыталась вырвать руку, но из этого ничего не получилось. Злость сменилась настоящим страхом.
— Куда вы меня тащите?
В таком же темпе они прошли еще пару кварталов и наконец вышли к высокому, облицованному гранитом зданию. Вокруг него находилась лестница, которая вела на крышу. Они начали подниматься и Элли наверняка бы споткнулась уже на первых ступеньках, не поддержи ее Николас.
— Отпустите же меня в конце концов! Но он будто не слышал. Так они и поднимались, с каждым разом забираясь все выше и выше. В отличие от Николаса Элли очень быстро начала задыхаться. Когда они оказались на самом верху, он наконец резко и пренебрежительно отбросил ее руку.
Дрейк несколько раз глубоко вздохнул, но не для того, чтобы отдышаться, а чтобы собраться с мыслями. Молча постоял, оглядывая раскинувшуюся перед ним панораму города. Элли проследила за его взглядом и увидела серую ленту Гудзона, еще дальше — холмы Нью-Джерси, а на востоке Ист-Ривер. Там-то, по слухам, и будет строиться Большой Нью-Йорк. Узкая полоса земли между двумя реками, известная как Манхэттен, была так густо застроена, что просто глаза разбегались.
Элли обернулась к Николасу со смешанным чувством беспокойства и заинтригованно. Увидев его отрешенное лицо, задумчивый взгляд, уставившийся куда-то в пространство, она подумала, что сейчас он очень похож на нее саму, когда она рисует. Он затерялся в каком-то другом мире.
Было заметно, что гнев его уже утих, но о спокойствии пока рано было говорить. А знает ли этот человек, что такое спокойствие, вдруг подумала Элли.
И тут ей вновь приоткрылась ранимость Николаса. Его глаза туманили грезы, какие-то недостижимые мечты, желание то уступало место сомнению, то появлялось вновь. Как все это ей знакомо! И как странно видеть это в человеке, богатство и власть которого дают почти неограниченные возможности.
— Я ничего не хочу разрушать, — спокойно заговорил Николас. — Я хочу творить. Строить. Я все продумал заранее. Внешний вид. Внутренняя отделка. Даже великолепное гала-представление , чтобы объявить о моих планах. Понимаете, Элиот, колеса уже закрутились. Торжественный прием назначен на первую неделю сентября. — Он на короткий миг прикрыл глаза. — Скажу больше: хотите верьте — хотите нет, но я не желаю навязывать свою волю Шарлотте. Честное слово, я очень хочу, чтобы она поправилась, — добавил он, отводя взгляд от расстилавшегося перед ними Нью-Йорка. На город опускался вечер. Остатки злости и страха, казалось, бесследно исчезли в темнеющем небе, на котором уже слабо засветились первые звезды.
— Я понимаю, что наговорила вам лишнего, извините меня, — вздохнула Элли и задумчиво спросила: — Почему так получается, что вместо ненависти к вам, и тогда, под дождем, и теперь, когда вы хотите отобрать у меня самое необходимое, я лишь испытываю желание протянуть руку и утешить вас, сказать, что все будет хорошо?
Хотя они стояли достаточно далеко друг от друга Элли почувствовала, как напрягся Николас. Странным образом ей действительно хотелось его утешить. Дотянуться до него.
— Иногда я удивляюсь своей вере в то, что в конце концов все встанет на свои места, — неожиданно заговорил Николас. — Проходит какое-то время, и я спрашиваю себя: а не гоняюсь ли я за лунным светом в полуночном небе, наполненном непроглядной тьмой, которая в один прекрасный день и поглотит меня без остатка?
Элли всегда было невыносимо видеть, как страдают другие, особенно те, о ком она заботится. И ей вдруг подумалось, что в круг ее забот каким-то образом начинает входить и Николас Дрейк.
— А разве не вы мне говорили, что нет ничего невозможного?
Вместо ответа Николас лишь поморщился.
— Но ведь это на самом деле так! Вы можете поймать лунный свет.
Он медленно повернулся к ней:
— В таком случае мне придется отыскать лекарство для Шарлотты… а вам продать мне ваш дом.
Сердце у Элли заколотилось, и она бросила на Николаса пристальный взгляд:
— Подыщите себе другой дом, другой квартал, другую улицу для осуществления своей мечты.
— Другого дома, Элли, просто нет. Только ваш.
— Но почему? Вы же можете строиться, где захотите. Есть сотни других улиц, таких же, как моя, где люди с радостью продадут вам свои дома. Бесконечные ряды домов, только и ждущих сноса, чтобы на их месте построили что-то новое и влили жизнь в умирающий район.
— Я не могу! Я должен начать здесь. Отчаяние Элли усилилось.
— Но почему, черт вас побери?! Впрочем, ответ она знала, по крайней мере подозревала, в чем тут дело: Гарри Диллард.
— А вот это вас не касается.
— Очень даже касается!
Он уперся в нее тяжелым взглядом:
— Элли, не становитесь мне поперек дороги.
— Боюсь, придется!
— Скорее всего нет. Эта сделка будет заключена. Остальные дома меня мало волнуют. Мне нужен ваш квартал.
— Зачем? Почему это так важно для вас?
— Потому что на его месте я собираюсь строиться.
— Но почему именно на этом месте? Объясните в конце концов. — Ей хотелось услышать это от него самого. Так сказать, из собственных уст. Чтобы никаких предположений и догадок. — Скажите мне правду.
Дрейк посмотрел на нее долгим взглядом, и время, казалось, остановилось. Потом спокойно заговорил, но то, что услышала Элли, оказалось для нее полной неожиданностью.
— Я должен строить именно здесь ради доброго имени моих родителей.
— Спасибо, что пришли, мистер Дрейк! — восторженно приветствовал его Грейди.
Николаса должным образом перезнакомили с каждым из присутствующих. Многие были уже в годах, кое-кто помоложе, но у большинства взрослые дети уже жили отдельно. Несколько женщин, вроде вдовы Уолш, были молоды, не замужем и с кучей детей.
Николас не пожалел времени и поговорил с каждым домовладельцем, объясняя, как будет расплачиваться, если тот решит продать свой дом. К тому времени, когда ему предложили подняться на самодельное подобие трибуны и обратиться ко всем присутствующим, надобность в этом практически отпала. В помещении царило приподнятое настроение, и большинство было настроено на продажу.
Однако настроение резко переменилось к худшему, когда входные стеклянные двери с грохотом распахнулись и раздался пронзительный, возмущенный возглас:
— Да как вы посмели, Дрейк! Все головы как одна резко обернулись назад. Николас выругался вполголоса.
— Мисс Синклер! — вскочил на ноги Грейди и натянуто улыбнулся. — Как вы оказались здесь в такой приятный вечер?
— Я оказалась здесь из-за вот этого негодяя! — ответила Элли, не сводя глаз с Николаса.
Кто-то возмущенно ахнул, кто-то изумленно присвистнул. Комната возбужденно загудела.
Николас холодно смотрел на Элли тяжелым, немигающим взглядом. Ей вдруг захотелось развернуться и опрометью броситься наутек. Но сбежать было никак нельзя. Особенно сейчас. Впервые за все время их знакомства она вдруг поняла, что мало говорить Николасу Дрейку «нет». Это не тот человек, которого можно было отпугнуть. Она непростительно недооценила его решимость заполучить ее дом. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Она не могла позволить Николасу Дрейку увидеть купчую на ее дом. Много лет назад она надежно спрятала ее и, будь ее воля, давным-давно сожгла бы.
Как он поступит, если узнает, кто она на самом деле? Уничтожит Элиот Синклер так же хладнокровно и расчетливо, как уничтожил ее отца? По правде говоря, Элли уже ни в чем не была уверена. То она уже готова была поклясться, что Дрейк действительно добрый и великодушный человек. Но в следующую секунду он являет ей ту самую безжалостность, которой прославился на весь Нью-Йорк. Каким он станет, если узнает, что она дочь его самого заклятого врага? Этого Элли не знала, но хорошо понимала, что не должна дать ему ни малейшей возможности об этом узнать. Инстинкт самосохранения, который хорошо служил ей еще в сиротском приюте, говорил Элли, что Николас Дрейк преследует ее не просто из-за желания увидеть торжество справедливости.
Сделав глубокий вдох в отчаянной попытке подбодрить свою угасающую храбрость, Элли сосредоточенно разгладила юбку и неторопливым шагом, насколько ей это удавалось, спокойно прошла по проходу между расставленными стульями туда, где стоял Николас. Она заставила себя выдержать его взгляд. На секунду все вылетело у нее из головы. Что же такое она увидела в его глазах? Отблеск гордости и разочарования? Но когда Элли вгляделась пристальнее, то увидела лишь непроницаемую синюю глубину.
Тогда, пока ее не покинули остатки отваги, она повернулась лицом к собравшимся:
— Леди и джентльмены, я пришла сюда для того чтобы сказать, что, если вы продадите свои дома этому человеку, вы просто дураки.
Присутствующие ахнули. Миссис Ламберт, жившая в соседнем с Элли доме, наклонилась к своему соседу справа и громко, чтобы все слышали, заявила:
— Надо же, а я всегда считала мисс Синклер настоящей леди!
Элли почувствовала, что неудержимо краснеет, но не дала себя сбить. Это был ее единственный шанс. Она узнала о собрании от Барнарда, который ждал ее чуть ли не на улице, когда Николас высадил их около дома.
Поначалу Элли просто окаменела от одной мысли о том, что Дрейка невозможно отговорить от задуманного. Она поняла, что, если у него не выйдет заполучить ее дом одним способом, он добьется желаемого другим путем, скупая подряд все дома в соседних кварталах, пока она не останется в безнадежном одиночестве. Элли тут же принялась действовать. Ее единственной надеждой было появиться на собрании и объяснить, почему продажа домов не в интересах ее соседей. Однако обозвать всех присутствовавших дураками было не самым лучшим началом. У нее бывало так, что слова опережали мысли и, к сожалению, частенько невпопад.
— Думайте обо мне что хотите, — бросила она в их разозленные лица, — но у меня есть право так говорить!
— У вас ни на что нет права! Вас сюда не приглашали! — выкрикнул какой-то мужчина из задних рядов.
— Пусть говорит, — спокойно возразили из переднего ряда.
Ухватившись за эту эфемерную поддержку, Элли торопливо продолжила:
— Благодарю вас, мистер Приори. Я буду краткой. Просто я почувствовала, что должна поделиться с вами несколькими простыми фактами . Если вы продадите свои дома мистеру Дрейку за их полную стоимость или даже чуть дороже, то не сможете подыскать себе в Манхэттене ничего даже отдаленно похожего на ваше нынешнее жилье.
— О чем это вы тут говорите, а?
— Мы все, здесь собравшиеся, владеем домами на Шестнадцатой улице. Понятное дело, наш район не самый лучший в городе, но мы содержим нашу улицу в порядке. Мы о ней заботимся. Можно сказать, лелеем ее. Не допускаем на нее всяких там головорезов и хулиганов.
— Все это хулиганье держал в кулаке Гарри Диллард, — громогласно заявил Грейди.
Элли с превеликим трудом сохранила бесстрастное выражение лица при упоминании имени ее отца.
— А теперь, когда Дилларда больше нет, — продолжил Грейди, — кто его знает, что за нечисть полезет теперь на нашу улицу.
Комната отозвалась согласным гулом.
— Никакая нечисть на нашу улицу не полезет! — возмутилась Элли. — Мистер Рузвельт раздавит их одним пальцем. Он сделает — уже делает! — наши улицы безопасными.
— Я поверю, когда увижу это собственными глазами! — насмешливо воскликнула миссис Ламберт.
— Тогда начните верить этому! Продажность полиции пошла на убыль. Мертвая хватка хозяев бегов ослабла. Теодор Рузвельт пришел заниматься делом И держит свое слово.
— Эй, мисс, вы что, его доверенное лицо? Все, кроме Николаса, дружно рассмеялись. Он продолжал хранить молчание и стоял с безмятежным видом, который, однако, уже не мог обмануть Элли. Она знала, что на самом-то деле Дрейк зол как черт. Но сейчас ее это мало трогало.
— Дома, которые мы могли бы купить, — горячо продолжила она, — находятся в таких районах, которые не идут ни в какое сравнение с нашим. Мистеру Дрейку следовало бы заплатить вам двойную или даже тройную цену за ваши дома, чтобы вы перебрались в какой-то другой приличный район.
Все посмотрели на Николаса.
— Уверяю вас, мисс Синклер преувеличивает, — медленно проговорил он.
— Это я преувеличиваю! — возмущенно воскликнула Элли. — Если вы мне не верите, пойдите на улицу и оглянитесь вокруг. Посмотрите, что вы можете себе позволить на те деньги, которые вам хочет заплатить мистер Дрейк. Ему наплевать на вас. Он думает только о своих интересах.
— Элли.
Ее имя было произнесено как приказание — сурово и угрожающе.
Ожесточившись, Элли повернулась лицом к Николасу. Взгляды их скрестились. Глаза у него были просто бешеные. Такие ей довелось увидеть лишь раз, когда он говорил о мире без любви.
— Если уж вы разъяснили им мой интерес, — сказал Дрейк, и его глубокий голос был обманчиво спокоен, — то будет честным рассказать и о вашем.
Элли сузила глаза. Такого поворота ей следовало бы ожидать!
Не услышав от нее ответа, Николас повернулся к толпе:
— Мисс Синклер не хочет, чтобы вы продавали свои дома, потому что не желает продавать свой дом. Похоже, ей хочется все решить за вас.
— Точно! — раздался чей-то громкий голос. — Кому-то, может, и нужно продать свой дом.
— Мистер Дрейк не будет покупать дома поодиночке, — поправил Грейди. — Он покупает или все, или ничего.
— Вы сами слышали, что сейчас сказала мисс Синклер. Наш район уже не тот, что раньше. Так что у нас есть шанс убраться отсюда подальше и получить в придачу неплохие деньги.
— Я требую немедленного голосования! — громко заявила миссис Уолш.
Элли запаниковала. Этого нельзя допустить. Они не должны соглашаться.
— Миссис Уолш, о чем вы говорите? Ну, продадите свой дом, и куда вы пойдете?
— Она продаст дом, переберется в пансион и будет жить в тишине и покое до конца своих дней, — проговорил Николас и ободряюще улыбнулся миссис Уолш.
— Бога ради, да ведь у нее семеро детей! — резко возразила Элли. — Никакой приличный пансион никогда не согласится принять женщину с семью детьми.
— Это верно, — согласно кивнула миссис Ламберт. — Если вы, милочка, не можете купить себе другой дом, тогда вам место только в многоквартирном доме.
— В Нижнем Ист-Сайде? — ахнула миссис Уолш с испуганным и опасливым выражением лица.
— Миссис Уолш, несомненно, сможет выбрать место где-нибудь в другом месте, кроме Нижнего Ист-Сайда, — вмешался Николас.
— Интересно где? — воскликнула Элли. — В Нижнем Вест-Сайде?
— Я голосую против, — не стала дожидаться ответа миссис Уолш.
— Но вы же только что были за, — сказал Николас, и в его ровном голосе послышалось беспокойство.
— Ну и что? А теперь я против. У меня, конечно, нет своего особняка на Пятой авеню, но мой дом ухоженный и еще вполне крепкий. Мой Орвилл, да будет земля ему пухом, оставил его мне, выплатив все до последнего цента.
— Я тоже против.
— И я против.
Слово за слово, и только что согласные один за другим становились несогласными. Элли испытывала смешанное чувство облегчения и вины. Облегчения за себя, а вину за то, что смешала Николасу все карты. Но это было уже просто глупо. Он-то уж наверняка не испытывал никаких угрызений совести, стараясь порушить ее жизнь. Элли обернулась к нему. Лицо Дрейка было бесстрастным, но она доподлинно знала, что в душе у него кипит ярость. Он посмотрел на нее таким равнодушным и непроницаемым взглядом, что девушке стало не по себе.
— Ну что ж, — проговорила Элли и повернулась к выходу, — пожалуй, мне пора.
Она надеялась ускользнуть на улицу и поскорее вернуться домой, лишь бы не разговаривать с Николасом. Но не успела она закрыть за собой входную дверь, как надежды ее пошли прахом, потому что дверь снова распахнулась.
— Элли.
Она сбилась с шага, но тут же выправилась. Опустив голову, девушка торопливо пошла вперед, стремясь поскорее укрыться в своем доме. Но она не сделала и нескольких шагов, как он нагнал ее.
— Элли!
Николас схватил ее за руку, остановил и резко повернул к себе лицом.
— Черт возьми, Элли! Вы же все это делаете мне назло!
От неожиданности Элли даже рот приоткрыла. Если она и испытывала какое-то чувство вины, то теперь оно напрочь исчезло.
— Какой же вы все-таки самонадеянный и эгоистичный человек! Дело же совсем не в вас, а в том, чтобы спасти наши дома. Спасти нашу независимость от бесчестных домовладельцев!
— Так вы тоже домовладелец!
— Да, у меня собственный дом, но Барнард, Ханна, Джим и я — мы все как одна семья. Мы зависим друг от друга. Мы любим друг друга. То, о чем вам неизвестно, для нас самое важное.
У него на скулах заиграли желваки, и Элли это заметила. Но она уже зашла слишком далеко и отступать было некуда.
— Вы ничего не знаете о том, как творить, вы умеете только разрушать. И вам глубоко наплевать, что при этом вы причиняете боль.
Она знала, что подошла к опасному пределу. Николас уже едва сдерживался. И Элли испугалась. Но она не могла остановиться. Весь ее столь долго сдерживаемый гнев вырвался наконец наружу.
— Вы говорите, что стараетесь помочь Шарлотте. Да вы ей помогаете только потому, что для вас нож острый, если ситуация выходит из-под вашего контроля. Вас злит, что она больна, а всемогущий Николас Дрейк не может это уладить ко всеобщему удовольствию, дело-то как раз в этом — в вашей жажде власти, Дрейк. А совсем не в искреннем волнении за здоровье девочки.
Они продолжали пристально, не мигая, смотреть друг другу в глаза. Николас до боли стиснул руку Элли, но она не проронила ни слова. Вдруг он молча развернулся и размашисто зашагал куда-то по улице, таща ее за собой.
— Куда мы идем? — воскликнула она, когда они прошли мимо ее дома. Николас не удосужился ответить, продолжая стремительно шагать вперед.
Элли попыталась вырвать руку, но из этого ничего не получилось. Злость сменилась настоящим страхом.
— Куда вы меня тащите?
В таком же темпе они прошли еще пару кварталов и наконец вышли к высокому, облицованному гранитом зданию. Вокруг него находилась лестница, которая вела на крышу. Они начали подниматься и Элли наверняка бы споткнулась уже на первых ступеньках, не поддержи ее Николас.
— Отпустите же меня в конце концов! Но он будто не слышал. Так они и поднимались, с каждым разом забираясь все выше и выше. В отличие от Николаса Элли очень быстро начала задыхаться. Когда они оказались на самом верху, он наконец резко и пренебрежительно отбросил ее руку.
Дрейк несколько раз глубоко вздохнул, но не для того, чтобы отдышаться, а чтобы собраться с мыслями. Молча постоял, оглядывая раскинувшуюся перед ним панораму города. Элли проследила за его взглядом и увидела серую ленту Гудзона, еще дальше — холмы Нью-Джерси, а на востоке Ист-Ривер. Там-то, по слухам, и будет строиться Большой Нью-Йорк. Узкая полоса земли между двумя реками, известная как Манхэттен, была так густо застроена, что просто глаза разбегались.
Элли обернулась к Николасу со смешанным чувством беспокойства и заинтригованно. Увидев его отрешенное лицо, задумчивый взгляд, уставившийся куда-то в пространство, она подумала, что сейчас он очень похож на нее саму, когда она рисует. Он затерялся в каком-то другом мире.
Было заметно, что гнев его уже утих, но о спокойствии пока рано было говорить. А знает ли этот человек, что такое спокойствие, вдруг подумала Элли.
И тут ей вновь приоткрылась ранимость Николаса. Его глаза туманили грезы, какие-то недостижимые мечты, желание то уступало место сомнению, то появлялось вновь. Как все это ей знакомо! И как странно видеть это в человеке, богатство и власть которого дают почти неограниченные возможности.
— Я ничего не хочу разрушать, — спокойно заговорил Николас. — Я хочу творить. Строить. Я все продумал заранее. Внешний вид. Внутренняя отделка. Даже великолепное гала-представление , чтобы объявить о моих планах. Понимаете, Элиот, колеса уже закрутились. Торжественный прием назначен на первую неделю сентября. — Он на короткий миг прикрыл глаза. — Скажу больше: хотите верьте — хотите нет, но я не желаю навязывать свою волю Шарлотте. Честное слово, я очень хочу, чтобы она поправилась, — добавил он, отводя взгляд от расстилавшегося перед ними Нью-Йорка. На город опускался вечер. Остатки злости и страха, казалось, бесследно исчезли в темнеющем небе, на котором уже слабо засветились первые звезды.
— Я понимаю, что наговорила вам лишнего, извините меня, — вздохнула Элли и задумчиво спросила: — Почему так получается, что вместо ненависти к вам, и тогда, под дождем, и теперь, когда вы хотите отобрать у меня самое необходимое, я лишь испытываю желание протянуть руку и утешить вас, сказать, что все будет хорошо?
Хотя они стояли достаточно далеко друг от друга Элли почувствовала, как напрягся Николас. Странным образом ей действительно хотелось его утешить. Дотянуться до него.
— Иногда я удивляюсь своей вере в то, что в конце концов все встанет на свои места, — неожиданно заговорил Николас. — Проходит какое-то время, и я спрашиваю себя: а не гоняюсь ли я за лунным светом в полуночном небе, наполненном непроглядной тьмой, которая в один прекрасный день и поглотит меня без остатка?
Элли всегда было невыносимо видеть, как страдают другие, особенно те, о ком она заботится. И ей вдруг подумалось, что в круг ее забот каким-то образом начинает входить и Николас Дрейк.
— А разве не вы мне говорили, что нет ничего невозможного?
Вместо ответа Николас лишь поморщился.
— Но ведь это на самом деле так! Вы можете поймать лунный свет.
Он медленно повернулся к ней:
— В таком случае мне придется отыскать лекарство для Шарлотты… а вам продать мне ваш дом.
Сердце у Элли заколотилось, и она бросила на Николаса пристальный взгляд:
— Подыщите себе другой дом, другой квартал, другую улицу для осуществления своей мечты.
— Другого дома, Элли, просто нет. Только ваш.
— Но почему? Вы же можете строиться, где захотите. Есть сотни других улиц, таких же, как моя, где люди с радостью продадут вам свои дома. Бесконечные ряды домов, только и ждущих сноса, чтобы на их месте построили что-то новое и влили жизнь в умирающий район.
— Я не могу! Я должен начать здесь. Отчаяние Элли усилилось.
— Но почему, черт вас побери?! Впрочем, ответ она знала, по крайней мере подозревала, в чем тут дело: Гарри Диллард.
— А вот это вас не касается.
— Очень даже касается!
Он уперся в нее тяжелым взглядом:
— Элли, не становитесь мне поперек дороги.
— Боюсь, придется!
— Скорее всего нет. Эта сделка будет заключена. Остальные дома меня мало волнуют. Мне нужен ваш квартал.
— Зачем? Почему это так важно для вас?
— Потому что на его месте я собираюсь строиться.
— Но почему именно на этом месте? Объясните в конце концов. — Ей хотелось услышать это от него самого. Так сказать, из собственных уст. Чтобы никаких предположений и догадок. — Скажите мне правду.
Дрейк посмотрел на нее долгим взглядом, и время, казалось, остановилось. Потом спокойно заговорил, но то, что услышала Элли, оказалось для нее полной неожиданностью.
— Я должен строить именно здесь ради доброго имени моих родителей.
Глава 12
Нью-Йорк, 1873 год
В доме царила непривычно тягостная тишина. Мать Николаса заперлась в своей комнате наверху. Отец уехал в контору, хотя Николас понимал, что делать там ему совершенно нечего. Няня пошла с Мириам погулять в парк. Даже прислуга отпросилась куда-то на вторую половину дня. Он нечаянно услышал часть разговора отца с матерью и понял, что очень скоро прислугу рассчитают окончательно.
Славная Ева, солидный Джеймс. Николас не мог представить себе жизни без них. Но он так же не мог представить себе жизни, которая так неожиданно свалилась на него.
С тех пор как отец вернулся домой и заявил, что они разорены, прошло несколько дней. Николас потерянно бродил по дому, толком не зная, чем заняться. Он мог приходить и уходить, когда вздумается, хоть каждый день ездить рыбачить на реку. Никто бы ему и слова не сказал. Но ему не хотелось ездить на рыбалку. Он Об этом просто не думал. Он страстно желал, чтобы все стало по-прежнему.
Во входную дверь несколько раз нетерпеливо постучали медным дверным молотком, да так громко, что Николас вздрогнул от неожиданности. Зная, что сейчас дверь открыть некому, он неохотно поднялся со стула в библиотеке.
— Добрый день. — Стоявший на пороге незнакомый мужчина широко улыбнулся, открыв ровные белые зубы.
Он был высокого роста, прекрасно одет, хотя, как показалось Николасу, и не с таким вкусом, как его отец. Может, это из-за ярко-малинового жилета, мелькнула мысль.
— Здравствуйте, — ответил Николас, пытаясь сообразить, отчего ему кажется, что он уже где-то видел этого человека.
— Отец дома?
— Нет, сэр, — вежливо ответил Николас. — Он у себя в конторе.
Мужчина, не спросив разрешения, шагнул в дом. Николаса кольнуло смутное беспокойство. Приглядевшись, он заметил что волосы у мужчины густые, светлые и намного длиннее, чем считала приличным мать. От взгляда его карих глаз Николасу стало не по себе.
— Я же сказал, что папы нет дома, сэр. Мужчина не обратил на его слова никакого внимания и принялся с интересом оглядывать прихожую, пожирая глазами развешанные на стенах картины и стоящую по углам кожаную мебель, античные вазы и восточные ковры на полу.
— Я провожу вас к выходу, — требовательно сказал Николас, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал повелительно. — Иначе мне придется попросить прислугу вызвать полицию.
— В доме сейчас нет прислуги, мальчуган, — откровенно рассмеялся мужчина. — Поэтому-то я здесь. Сначала все как следует разузнал и пришел. Негоже прыгать в воду, не узнав глубины, верно? — Он посмотрел Николасу прямо в глаза. — А я весьма неглупый малый, между прочим! — Его довольный смех эхом пролетел под высоким потолком прихожей. — Другие, вот они-то уж точно глупцы. Особенно те, которые выбалтывают секреты своим женам. Ты согласен?
У Николаса дико заколотилось сердце.
— Я, кажется, просил вас выйти отсюда. Мужчина насмешливо приподнял брови.
— Мальчик торопится стать мужчиной, — коротко и беззвучно хохотнул он. — Да ты не волнуйся. Я сейчас уйду. — Он еще раз с видимым удовольствием огляделся вокруг. — На сегодня хватит. Мне просто захотелось увидеть то, что скоро будет моим.
Сердце у Николаса вдруг забилось где-то у самого горла.
— Это наш дом!
— Пока ваш, — с сардонической усмешкой самодовольно ответил мужчина и удовлетворенный, направился к выходу. Но у самой двери остановился и вернулся назад. С отталкивающей ухмылкой он вытащил из нагрудного кармана газовый золотисто-голубой шарф, длинный и удивительно красивый. Николас тут же узнал его.
— Это моей мамы! — выпалил он.
— Да. Ее. — Безукоризненная улыбка мужчины, чуть поблекла. — Отдай своему отцу. Считай это письмецом глупцу, — ухмыльнувшись, добавил он. — С моей благодарностью. — Он снова направился к выходу, но па пороге обернулся: — Скажи ему, что от Гарри Дилларда.
В доме царила непривычно тягостная тишина. Мать Николаса заперлась в своей комнате наверху. Отец уехал в контору, хотя Николас понимал, что делать там ему совершенно нечего. Няня пошла с Мириам погулять в парк. Даже прислуга отпросилась куда-то на вторую половину дня. Он нечаянно услышал часть разговора отца с матерью и понял, что очень скоро прислугу рассчитают окончательно.
Славная Ева, солидный Джеймс. Николас не мог представить себе жизни без них. Но он так же не мог представить себе жизни, которая так неожиданно свалилась на него.
С тех пор как отец вернулся домой и заявил, что они разорены, прошло несколько дней. Николас потерянно бродил по дому, толком не зная, чем заняться. Он мог приходить и уходить, когда вздумается, хоть каждый день ездить рыбачить на реку. Никто бы ему и слова не сказал. Но ему не хотелось ездить на рыбалку. Он Об этом просто не думал. Он страстно желал, чтобы все стало по-прежнему.
Во входную дверь несколько раз нетерпеливо постучали медным дверным молотком, да так громко, что Николас вздрогнул от неожиданности. Зная, что сейчас дверь открыть некому, он неохотно поднялся со стула в библиотеке.
— Добрый день. — Стоявший на пороге незнакомый мужчина широко улыбнулся, открыв ровные белые зубы.
Он был высокого роста, прекрасно одет, хотя, как показалось Николасу, и не с таким вкусом, как его отец. Может, это из-за ярко-малинового жилета, мелькнула мысль.
— Здравствуйте, — ответил Николас, пытаясь сообразить, отчего ему кажется, что он уже где-то видел этого человека.
— Отец дома?
— Нет, сэр, — вежливо ответил Николас. — Он у себя в конторе.
Мужчина, не спросив разрешения, шагнул в дом. Николаса кольнуло смутное беспокойство. Приглядевшись, он заметил что волосы у мужчины густые, светлые и намного длиннее, чем считала приличным мать. От взгляда его карих глаз Николасу стало не по себе.
— Я же сказал, что папы нет дома, сэр. Мужчина не обратил на его слова никакого внимания и принялся с интересом оглядывать прихожую, пожирая глазами развешанные на стенах картины и стоящую по углам кожаную мебель, античные вазы и восточные ковры на полу.
— Я провожу вас к выходу, — требовательно сказал Николас, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал повелительно. — Иначе мне придется попросить прислугу вызвать полицию.
— В доме сейчас нет прислуги, мальчуган, — откровенно рассмеялся мужчина. — Поэтому-то я здесь. Сначала все как следует разузнал и пришел. Негоже прыгать в воду, не узнав глубины, верно? — Он посмотрел Николасу прямо в глаза. — А я весьма неглупый малый, между прочим! — Его довольный смех эхом пролетел под высоким потолком прихожей. — Другие, вот они-то уж точно глупцы. Особенно те, которые выбалтывают секреты своим женам. Ты согласен?
У Николаса дико заколотилось сердце.
— Я, кажется, просил вас выйти отсюда. Мужчина насмешливо приподнял брови.
— Мальчик торопится стать мужчиной, — коротко и беззвучно хохотнул он. — Да ты не волнуйся. Я сейчас уйду. — Он еще раз с видимым удовольствием огляделся вокруг. — На сегодня хватит. Мне просто захотелось увидеть то, что скоро будет моим.
Сердце у Николаса вдруг забилось где-то у самого горла.
— Это наш дом!
— Пока ваш, — с сардонической усмешкой самодовольно ответил мужчина и удовлетворенный, направился к выходу. Но у самой двери остановился и вернулся назад. С отталкивающей ухмылкой он вытащил из нагрудного кармана газовый золотисто-голубой шарф, длинный и удивительно красивый. Николас тут же узнал его.
— Это моей мамы! — выпалил он.
— Да. Ее. — Безукоризненная улыбка мужчины, чуть поблекла. — Отдай своему отцу. Считай это письмецом глупцу, — ухмыльнувшись, добавил он. — С моей благодарностью. — Он снова направился к выходу, но па пороге обернулся: — Скажи ему, что от Гарри Дилларда.