Ли Шарон. Солдат Кристалла

   – А кто же еще?
   Она подняла взгляд и увидела, что у нее над головой крышка сочится тошнотворным зеленым светом. Сделав глубокий вдох, она попробовала на вкус корабельные запахи – и тут к ней стремительно вернулась память.
   – Ты ранен? – отрывисто спросила она. Джела моргнул и слабо улыбнулся.
   – Здоров как бык, пилот.
   – Хорошо. Корабль?
   – Корабль цел и невредим – и мы на приличном расстоянии, – ответил он. Полуулыбка стала чуть кривой. – В архиве записка от Дяди с извинениями за неудобства. Он благодарит нас за то, что выкурили из норы мятежников.
   Она отрывисто хохотнула.
   – Вышлю ему счет, – пообещала она.
   Ее шутка вызвала у Джелы искреннюю улыбку – и мышцы вокруг его глаз немного расслабились.
   – Так, – сказала она, спуская ноги с лежака. – Чай есть?
   Чай был выпит вместе с миской пряного риса, приготовленного ее вторым пилотом, который утверждал, что как раз собирался себе его приготовить, когда раздался сигнал, и что ему ничего не стоит удвоить порции.
   И вот она прислонилась к стене, закутавшись в халат (сознательно не спросив, как он был добыт из ее каюты), прихлебывала чай и смотрела, как он работает. Она улыбнулась, когда он подал ей миску, и прошла следом за ним в рубку.
   Миски уже были пусты, и Джела с Кантрой допивали чай в непринужденном молчании.
   Она поставила кружку на колено и махнула свободной рукой в сторону пульта.
   – Я так понимаю, ты уже задал курс. Джела чуть смутился:
   – Я намереваюсь попасть на Гимлины.
   – В моей бальной карточке они еще не попадались, – отозвалась она. – И что интересного на Гимлинах?
   – Может быть, контакт, – ответил он медленно и посмотрел прямо на нее. – Я пытался отправить доклад, но не получил ответа.
   Это его тревожило. А ее встревожило то, что он позволил ей это увидеть.
   – Возможно, – сказал он, но не так, будто сам в это верил, – что мы слишком далеко.
   – Возможно, – согласилась она совершенно серьезно. – Глубины порой делают странные вещи со связью. Даже Отмели могут преподносить сюрпризы.
   Она допила чай, закрепила кружку, села прямее – и только потом встретилась с ним взглядом.
   – Нам надо поговорить.
   Он ответил ей кивком. Лицо его стало гладким и вежливым, и такое возвращение к нормальному его поведению вызвало у нее острое сожаление. Похоже, она сильно приложилась головой тогда, на причале у Дяди.
   – Прежде всего…
   Она подняла руку и указала на дерево, которое стояло в своей кадке, тихое и зеленое, словно на самом деле было растением.
   – Что это за штука? И я не хочу слышать слова «дерево».
   Джела посмотрел на дерево, о котором шла речь, откинулся в кресле и пригубил чай. Кантра вздохнула.
   – Итак?
   – Ты сказала, что не хочешь слышать ответ «дерево», пилот. Поскольку это – именно оно, я не знаю, как ответить, не нарушая полученного приказа.
   – Твоя монета была бы потрачена с большей пользой, – сообщила она ему, – если бы у меня были основания верить, будто ты хоть раз в жизни точно выполнил какой-то приказ.
   Он широко улыбнулся:
   – Мне пришлось выполнить немало приказов. Просто у меня нет склонности выполнять глупые.
   – Надо полагать, твои командиры в тебе души не чаяли.
   – Некоторые – да, некоторые – нет, – спокойно ответил он, быстро указав пальцами себе за плечо: – Вот это – дерево, а если у него есть личное имя или имя его расы, то оно ими со мной не поделилось.
   – Дерево-телепат, как я слышала, – сказала Кантра, будто кладя это предположение на стол, чтобы его можно было без спешки рассмотреть.
   – А почему бы и нет?
   – Это нельзя назвать обычным, – напомнила она. – Откуда оно у тебя? Если ты согласен ответить.
   Джела еще раз бросил взгляд на предмет их разговора. Когда он снова посмотрел на Кантру, его лицо было серьезным.
   – Я нашел его на пустынной планете – единственное живое существо на протяжении пары дней пути. Была там небольшая драка возле планеты, и меня подбили. Когда я нашел это дерево, то сам был уже в довольно хреновом виде. Оно спасло мне жизнь, и я обещал, что, если меня подберут, я возьму его с собой.
   Он посмотрел куда-то вниз – возможно, к себе в кружку.
   – Обещал, что доставлю его в какое-нибудь безопасное место.
   – Безопасное, – повторила она, вспоминая Фалдайзу, Талиофи, Дядю и дюжину рискованных портов между ними.
   – Возможно, – сказал Джела, – что «безопасность» – это термин относительный. Когда я нашел дерево, ему угрожало вымирание. Когда дела обстоят настолько плохо, то практически любое другое место окажется лучше. Безопаснее.
   Он снова посмотрел в свою кружку, поднял ее к губам и допил чай.
   – Я надеялся, – проговорил он, закрепляя пустую посуду, – найти планету, где у него будет шанс на хороший долгий рост…
   – Что нисколько, – заметила Кантра, когда он замолчал, устремив взгляд на пустую кружку, но явно видя что-то иное, – не отвечает на вопрос, что оно такое – и как ему удалось на расстоянии ущипнуть Дядину гидропонику.
   Он снова бросил взгляд назад, а потом весело посмотрел на Кантру.
   – Я не знаю как именно – и что именно – дерево сделало, – сказал он. – Но меня не удивляет, что оно способно было действовать, чтобы защитить себя – и защитить корабль.
   Кантра закрыла глаза.
   – И теперь оно – официальный член экипажа, так?
   – А почему бы и нет? – ответил Джела.
   Действительно, несмотря на свое растительное состояние, дерево действовало так, чтобы защитить корабль, и смогло этого добиться, когда и пилот, и второй пилот были отрезаны от корабля и беспомощны.
   – Ладно, – сказала она, со вздохом открывая глаза. – Оно – член экипажа.
   Она выпрямилась в своем кресле, чтобы посмотреть мимо Джелы в конец пульта.
   – Хорошая работа, – сказала она дереву. – Капитан выносит тебе благодарность.
   Верхние листья зашевелились – вероятно, в потоке воздуха из системы воздухообмена, но выглядело это удивительно похоже на небрежный салют.
   В этом ветерке вдруг раздался резкий щелчок. Ветка с двумя небольшими плодами упала на палубу и один раз подскочила.
   Джела засмеялся, поднял ветку и почувствовал, как коробочки расправляются, словно созревая у него в руке.
   – Ну вот! – сказал он, улыбаясь. – Дерево выносит благодарность капитану и экипажу!
   Кантра косо посмотрела на него.
   – И что мне с ним делать? Посадить?
   Его свободная рука затрепетала, делая знаки из языка пилотов: «Съешь, съешь».
   Она выгнула бровь, настороженно глядя, как он приближается к ней и заговорщически наклоняется ближе. Она оценила его поведение как поддразнивание.
   – Ты никогда не пробовала ничего похожего, – предположил он наигранным шепотом.
   – А ты уверен, что это вкусно? – спросила она, не столько поддерживая игру, сколько искренне желая узнать.
   – Съедобно? Да! Вкусно? Очень вкусно…
   Джела разломил коробочку на дольки. Она взяла их в руку, чтобы он не начал ее кормить сам – похоже было, что он собирается.
   Он поднес кусок к губам и выжидательно глянул на Кантру, будто вызывая ее следовать своему примеру.
   Она посмотрела на плод – и уловила букет, напоминающий с полдюжины дорогих блюд, которые она могла бы назвать.
   Проклятая штука приятно пахла…
   – Не очень крупные, да? – спросила она, чтобы выгадать время, пытаясь тем временем пробиться через манящий запах. Уж кого-кого, а ее приятным запахом не обмануть.
   – Тебе понравится, – пообещал Джела, внезапно став серьезным. – Даю слово.
   Он положил кусочек себе в рот, и она, чтобы не отстать от него и не показаться трусливой, сделала то же.
   Он был прав. Ей понравилось.
   Она съела плод, вытерла пальцы и намеренно не позволила себе осмотреть Джелу, хотя у нее возникло такое желание. Она уже обратила на это внимание в те предыдущие два раза, когда ей приходилось пользоваться устройством первой помощи. Похоже было, что этот аппарат все доводил до оптимального состояния…
   – Если не секрет, – сказал вдруг Джела, нарушив ход ее мыслей, – где ты купила устройства, которые подарила Дяде?
   Она вздохнула.
   – Я уже говорила, пару остановок назад. Удачная находка, потому что Дядя интересуется артефактами шериксов.
   – А ты не помнишь, – не успокаивался Джела, – имя продавца или название компании, которая тебе их продала?
   По правде говоря, она помнила, поскольку директора оказали им всем услугу, проводя селекцию для получения сверхэффективной памяти. Но она не собиралась делиться с ним этими сведениями.
   – Я тебе скажу, а ты сообщишь о торговле с врагом и отправишь кого-то их арестовать? – огрызнулась она. – Нет смысла. Масса странного наплывает из Глубин и застревает на Краю. Можешь быть уверен: кто-то просто купил где-то ящик или часть контейнера, а там оказались те игрушки. На Краю масса штучек шериксов: люди торгуют ими как диковинами или коллекционируют их.
   – Как Дядя? – поинтересовался Джела. Кантра рассмеялась.
   – Дядя не коллекционирует, он их использует. Решил, что сможет победить врага, освоив его машины и настроив их против их создателей.
   – Значит, он глупец, – заявил Джела с той же суровой мрачностью, с какой он разговаривал с Дядей, – и активно опасен для населения Спиральной Ветви.
   Кантра нахмурилась.
   – Опасен – возможно. Однако надо признать, что Дядя все же не глуп, и все его люди – тоже. Серийники, которым удается добраться до Дяди, люди крепкие и сообразительные. Сдается мне, что если кто-то и может понять, как использовать вражеское оборудование против врага, то это именно они. – Она всмотрелась в лицо Джелы и добавила: – Учти, я не лучшая подруга Дяди, как ни считать.
   Это вызвало к жизни искреннюю, хотя и мимолетную, улыбку и пожатие широких плеч.
   – Я не сомневаюсь, что они сообразительные, – медленно проговорил Джела. – Но они не первые, кому пришло в голову повернуть оружие шериксов против них самих – и кто плохо кончил. Я видел, как боевые роботы, построенные по захваченным чертежам шериксов, сходили с ума и превращали в руины миры, для защиты которых они создавались. Это был изъян в конструкции – или же они выполнили именно то, что шериксам было от них нужно?
   Он подался вперед, поставив локти на колени, увлекшись спором.
   – Еще один случай – он был в секторе Тиарин. Там изготавливали боевую технику по схемам, захваченным во время прошлой войны: флотилии кораблей-роботов под командованием разумных полководцев-роботов, в которых ввели все великие сражения, проведенные всеми великими генералами. Их отпустили на свободу, как я слышал, чтобы они улетели в Запределье и начали воевать с шериксами.
   Кантра наклонила голову.
   – Ну и что? Они сразу переходят на сторону врага?
   – Возможно, – ответил Джела, садясь прямо. – По тем докладам, которые я видел, они превратились в пиратов и захватили целые миры, чтобы пользоваться их ресурсами.
   – И ты считаешь, что это тоже соответствовало плану? – не сдавалась она. – Забросить нам технику и прототипы машин, которые начнут нападать на нас изнутри, а пожиратели миров будут откусывать от Края?
   – Что-то в этом роде, – подтвердил он и адресовал ей одну из своих неискренних полуулыбок. – У старых солдат есть свои пунктики. Конечно же, Дядя совершенно безобиден.
   Кантра засмеялась.
   – Никто этого не говорил. И та штука, которая поджарила мой комбинезон, не была безобидной. – Она поколебалась, пытаясь решить, хочется ли ей узнать… Но, конечно же, ей хотелось. – Очень было хреново?
   Он отвел взгляд.
   – Достаточно, – признал он со вздохом. – Ничего уже не помогло бы, кроме исцеляющего ящика шериксов – и я не был уверен, что его хватит.
   Вот как. Она закрыла глаза, потом снова их открыла.
   – А мой комбинезон?
   – Запечатан в стерильный пакет, – ответил он. – То, что от него осталось.
   Она вздрогнула, глубоко вздохнула…
   – Я у тебя в долгу, – сказала она голосом, который стал чуть более высоким, чем ей хотелось бы. Она откашлялась. – Я у тебя дважды в долгу.
   Его брови взметнулись вверх, но он ничего не сказал – только сделал рукой знак: «Продолжай».
   – Ладно. Ты их прошел – я видела тебя на сходнях. У тебя не было причин возвращаться: ты мог уйти без риска.
   Он фыркнул:
   – Хорош бы я был второй пилот, если бы оставил своего первого в такой каше!
   Она отвела взгляд.
   – Да, насчет этого…
   Она резко вдохнула и заставила себя встретиться с ним взглядом.
   – Дело в том, что я туда шла с мыслью о том, что Дяде бы очень ко двору пришелся солдат, а я, продав тебя, могу очень неплохо наварить.
   Что-то шевельнулось глубоко в бездонно-черных глазах, но его лицо сохранило выражение спокойного внимания.
   – Скажи что-нибудь! – рявкнула Кантра.
   Он медленно приподнял руки и снова уронил их на колени.
   – Я бы сказал, что не виню тебя за желание удалить меня со своего корабля, – проговорил он. – И каковы бы ни были твои намерения, ты меня Дяде все-таки не продала.
   Он пожал плечами, не отрывая их от спинки кресла.
   – Никаких претензий с моей стороны, пилот, – сказал он.
   Кантра должна была признать, что это было великодушно и очень характерно для Джелы. Она подумала, не связано ли это с тем, что он солдат – эта готовность придавать больше веса поступкам, а меньше – намерениям, которые за ними кроются.
   Что до нее, то ее очень смущали как ее намерения, так и поступки. Она знала – ей ли было не знать, – что Джела ей отнюдь не напарник и что она не связана с ним как со вторым пилотом никакими обязательствами, поскольку он самовольно пробился и в кресло, и на корабль.
   Однако когда пришло время выбирать, как действовать…
   «Мозги размякли! » – мысленно рявкнула она на себя.
   – Я все хотел спросить, – сказал Джела, – почему директора решили убрать твой Артикул? Если это не секрет.
   Онаморгнула: у нее на языке вертелся ответ, что это секрет. Но, черт подери, она у него в долгу…
   – Плиний… – сказала она и откашлялась, – … можно сказать, мой единоутробный брат, Плиний вернулся домойс задания, явился к инструктору Малис с докладом – и ударил ее…
   Она замолчала, почувствовав, как рука Гарен крепко сжимает ее локоть, рывком переводя на бег…
   – Ну что ж, – тихо сказал Джела, – он ударил старшего по званию. У военных этого бы хватило, чтобы расстрелять его – но не весь его взвод.
   Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.
   – Он задержался с возвращением, – сказала она нейтральным тоном, – и к моменту возвращения ему уже оченьнужно было пройти процесс доклада и разгрузки. Добавьеще, что инструктору Малис… нравилось слышать, как мы умоляем о снадобье. Короче, он ее убил – а директора не собирались держать линию, готовую кусать руку, которая ее кормила, растила, одевала и учила.
   Онапомолчала, задумавшись, а потом пожала плечами. Ничего страшного не случится, если он услышит историю всю целиком.
   – Дядя тут замешан потому, что некоторые типы серийников управляются путем связывания – в основном веществ счастья – с определенными рецепторами. Примерно так директора удерживали в повиновении элантаз, только директора не собирались тратить вещества счастья. Техники из Дядиных лабораторий придумали процесс освобождения, о чем Гарен знала – и она решила, что стоит к нему слетать и посмотреть, не подействует ли.
   – Ясно.
   Наступило молчание. Джела обернулся к своему проклятому дереву, торчащему в этой кадке, неподвижному и зеленому.
   – Значит, линию уничтожили за проявление независимости и самодостаточности, – сказал он. – И ты – единственная, кто остался в живых.
   – По счастливой случайности, – буркнула Кантра. «И благодаря Гарен».
   Джела улыбнулся ей – совершенно искренне.
   – Такое каждый из нас может сказать, – заметил он и встал.
   Собрав пустую посуду, он потянулся за ее кружкой.
   – У меня есть одно предложение, – сказал он, с серьезным лицом глядя на нее с высоты своего роста, – если ты согласишься, пилот. Оно состоит в том, чтобы лететь на Гимлины. У меня там есть неплохой шанс установить контакт, что позволит мне убраться с твоего корабля и из твоей жизни.
   Это был один из немногих моментов в ее свободной жизни, когда у нее разлетелись все мысли. Она воззрилась на него, не зная, что сказать.
   – И я прошу прощения, – продолжал Джела, – что навлек на тебя опасности. Я солдат. Риску, приемлемому для меня, не должно подвергать гражданских лиц.
   Она чуть было не расхохоталась, пытаясь понять, какой же он представляет себе ее жизнь, но он уже вышел и дверь за ним закрылась. Кантра осталась сидеть в кресле пилота – и впервые со времени смерти Гарен смаргивала с ресниц слезы.

29

   «Танец Спирали»
   Смена вахты
 
   Джела вытащил свой вахтенный журнал, собираясь его заполнить. Спустя час он сидел все также – с открытой на колене тетрадью и готовым стилом, – но не смог написать ничего, кроме даты.
   Оказалось, что дата имела для него определенный интерес, так как прошло чуть больше сорока четырех лет с тех пор, как квартирмейстер отправил Джелу Артикула М в ясли Гвардейцев Грантора, несмотря на то, что будущий солдат был меньше стандарта. То, что он оказался единственным выжившим после нападения противника на лабораторию, при котором все остальные плоды в натальном отделении погибли, повлияло на квартирмейстера, и он сделал в личном деле пометку, что везение для солдата лишним никогда не бывает.
   И ему действительно везло – настолько, насколько может везти солдату. Вопреки определенному бесшабашному равнодушию к собственной жизни и характеру, который некоторые назвали бы своевольным и несговорчивым, ему удалось пережить соясельников и товарищей, командиров и целые планеты.
   И вот теперь он стар.
   Хуже того: он стар, а враг продолжает наступление, и дурацкие решения сыплются сверху, и задание почти провалено, и…
   Это последнее его задевало. Нет, ранило.
   То, что это задание будет его последним – с этим он смирился: против фактов не попрешь. Но с неудачей… Почему-то мысль о неудаче ему и в голову не приходила, хотя, конечно же, в жизни он достаточно часто терпел неудачи, чтобы эта мысль не была для него новой. Однако задача, поставленная конкретным командиром…
   Он был так уверен в успехе!
   Но была одна вещь еще похуже.
   Он обещал – лично обещал – дереву, что позаботится о его благополучии, чего ему ни в коем случае не следовало делать, поскольку жизнь и честь солдата принадлежат его командованию.
   Оно угнетало его, это обещание, потому что он давал его искренне, как солдат солдату. Дерево было таким же его товарищем по оружию, как и все, с кем ему приходилось сражаться рядом за все эти годы.
   Джела сказал себе, что дерево понимает реальности солдатского обещания, что дерево – товарищ и герой – не винит его в том, что он ставит долг выше обещаний.
   Но он сам винил себя за то, что жизнь его все больше казалась бесполезной и напрасной. Да, он выполнял приказы – более или менее, – а большего от солдата и не требовалось, в конце концов.
   А сейчас долг требовал, чтобы он попытался добиться оптимального исхода своего задания, раз уж успех оказывается недостижимым.
   Вздохнув, он поудобнее привалился к стене, запечатал стило, закрыл журнал – и отправил и то, и другое на койку, рядом с коленом. А потом закрыл глаза.
   Итак, Гимлины.
   Гимлины – это риск. Не исключено даже, что неприемлемо высокий риск. Оценить этого он не может, пока не знает, свяжется ли он по комму с некоторым человеком или нет, и будет ли у того правильная последовательность кодов отзыва – или не будет.
   На Гимлинах должны находиться войска, преданные объединенному командованию. Так было какое-то время тому назад, и он первым готов был признать, что эти сведения давние. Но в постоянно сужающемся диапазоне вариантов его главной надеждой было, что эти войска по-прежнему там. Второй, меньшей, но более реалистичной надеждой – что войска отбыли выполнять свой долг, оставив на месте связного для отставших.
   Если на Гимлинах не окажется ни войск, ни связного, тогда придется…
   Непонятно, что придется. И эта неуютная мысль привела за собой другую. Он пообещал Кантре освободить ее корабль от своего присутствия, и это обещание он был твердо намерен исполнить. Долг мог потребовать найти способ уйти из-под обстрела, но долг не может потребовать, чтобы он продолжал навязывать ей свою волю – именносвою – после того, как она его вывезла.
   Он мог бы выбрать корабль в любом из портов, в которые они заходили по маршруту к Дяде. Если быть честным, он решил этого не делать. Решил вместо этого взять на себя роль сопровождающего Далей к убежищу, заставив Кантру следовать курсом, который она для себя никогда не избрала бы – и за такую наглость она решила продать его безжалостному человеку, который, как у нее были все основания считать, займет Джелу достаточно надолго, что она успеет взлететь, вернув себе свободу и возможность жить своей жизнью.
   Джела понимал ее мотивы – и не осуждал ее намерение. Полностью самодостаточная женщина, Кантра йос-Фелиум, и хозяйка своему слову – когда она его дает. Ему понравилось быть ее напарником. И он узнал от нее такие приемы пилотирования, которые раньше счел бы невозможными.
   Он чуть улыбнулся, вспомнив, как она зевнула, когда Х-Артикул демонстрировал свою удаль, – но улыбка погасла, когда он вспомнил более недавнюю картину: он смотрит вниз, на причал, где ее окружили, от ее комбинезона валит дым, и крик…
   Он не думал когда-нибудь услышать крик Кантры йос-Фелиум – и надеялся больше никогда не услышать. Звук ее смеха – вот это воспоминание солдату стоит унести с собой и лелеять…
   Воспоминания… Ну что ж, солдат имеет право на воспоминания, но при нормальном ходе вещей они не должны мешать его планам и его долгу.
   Он со вздохом подвинулся вдоль стены, удобнее пристраивая плечи, и стал делать упражнения на сосредоточенность.
   Эту сосредоточенность нарушил шум воздуха, разрезаемого крыльями. На едва созданный им мысленный экран задач странным узором легли блики солнечного света – и экран начал таять, преобразуясь в широкую голубую ленту, соединившую «никогда» и «всегда», выгнувшись аркой над могучими древесными кронами.
   Снова послышался шум крыльев – и высоко на небесном своде заплясали крыло к крылу два силуэта, сплетающихся шеями.
   – Это вряд ли, – проворчал Джела и начал упражнение сначала, прогнав танцующую пару из своего разума.
   Упражнение пошло своим ходом, экран задач сформировался – и снова был захвачен волей дерева.
   На этот раз Джела увидел уже ставшую знакомой зеленую землю, ласково окруженную огромными корнями деревьев. Около одного громадного ствола чуть косо лежало гнездо, окруженное обломками и кусочками, словно упавшее с высокой ветки – возможно, сброшенное ветром.
   В гнезде сидел детеныш дракона с еще даже не обсохшими крылышками и плакал, как любой младенец, требующий пищи и ласки.
   Джела увидел, как в гнездо упал плод – и малыш с аппетитом за него принялся. Еще один плод был подарен и съеден, и третий тоже, а потом младенец свернулся в своем потрепанном гнезде, сонно щуря глаза…
   Листья плавно падали вниз, мягко выстилая гнездо. Дракончик вздохнул и спрятал голову под крыло, соскальзывая в сон.
   Тут экран задач вспыхнул – и сменил картинку на унылую, пыльную пустыню, которую сжигало безжалостное солнце. А внизу, угнездившись в песке, сидело другое создание, мягкое и бежевое, с короткой мордочкой и задумчивыми глазами…
   Удобно привалившись к стене, Джела коротко рассмеялся.
   – И до чего я красиво выглядел! – сказал он вслух. Дерево продолжало показ, словно его не прерывали: оно показало теперь незнакомую зеленую землю, тронутую мягкими тенями, и там, свернувшись у ствола, в котором Джела почему-то узнал свое собственное дерево, хотя оно стало гораздо толще, мирно спало маленькое и мягкое бежевое создание.
   Здесь и сейчас, на корабле Кантры, Джела нахмурился.
   – Это на самом деле? – спросил он у дерева, но ответом ему было только мелькание теней и шум ветра.
   Кантра проверила местоположение корабля – и отдала должное Джеле, который сумел выбраться из Глубин к относительно безопасным Отмелям.
   По старой привычке она запросила доклады от вооружения и главного мозга, открыла журнал связи, прочла Дядину записку, посмеялась – и просмотрела длинный список отправленных сообщений, оставшихся без ответа.
   Она снова прошлась по списку, хмуро выискивая адреса вызовов, которые были ей знакомы по прошлым проверкам работы Джелы на связи, а потом стала разбираться со сложной цепочкой незнакомых – и все более непривычных адресов.
   «Он обеспокоен», – подумала она и поймала себя на том, что готова в третий раз начать просматривать список.
   «Мозги размякли», – проворчала она и одним движением пальца отключила журнал.
   Она подумала, что ей следовало бы одеться, вызвать карты и заняться вычислениями, проверяя заложенный Джелой курс на Гимлины.
   «Чем скорее ты туда попадешь… – сказала она себе, заметив, что продолжает сидеть неподвижно, – чем скорее ты попадешь на эти Гимлины, тем скорее ты получишь обратно свой корабль».
   И действительно, именно о таком положении дел она мечтала с тех самых пор, как стряхнула с обшивки «Танца» прах Фалдайзы.
   Несмотря на это, она осталась сидеть в кресле пилота, подобрав ноги под себя и обхватив колени руками. Шелковый халат прохладно скользил по коже.