Страница:
Он заставил себя остановиться. В конце концов, преподавателей интересует не то, чего он не сделал, а то, что сделал.
– Уникальный изотоп тимония? – протянул молодой. – И это несмотря на их удаленность друг от друга?
– Это – закономерность, лежащая в основе многих других закономерностей, – заверил его Джела. По крайней мере в этом он был уверен. – В последнее время я видел литературу, из которой следует, что тимоний давно считался невозможным элементом: он малоустойчив, несмотря на его атомный номер, излучает в неестественном спектре… Все эти давние гипотезы были для меня новостью – меня учили практическим вещам, а не теории и истории.
Он пожал плечами:
– Предположить, как все было, я не могу. Но может быть, какой-то протокластер или протооблако частично сформировались в галактику, столкнувшуюся с нашей – речь идет о процессах, занимающих миллиарды лет! – и это дало тот самый тимоний, который распался весь практически в одно и то же время, словно весь вышел из одной плавильни.
Он допил оставшийся кофе и увидел, как преподаватели обменялись взглядами из-под полуприкрытых век.
– Шериксы, – пробормотал он почти так же тихо, как говорил младший преподаватель. – Они используют тимоний как самый обычный металл. Если кто-то и способен найти его издалека, то это они. И если кто-то знает, как заставить его действовать, или как воздействовать на него дистанционно, то это они.
Тут прозвучал звонок. Преподаватели посмотрели на хронографы и поспешно встали.
– Уничтожьте свои рабочие файлы, – сказал старший из них, – и все распечатки, если вы их делали. Рано или поздно, конечно, ту же картину могут увидеть другие, если получат доступ к этой информации.
Молодой громко вздохнул:
– Получив информацию, которую мы собрали за время своей службы, вы повторили наш ход мыслей. Информация эта была сообщена только руководителям самого высшего уровня. Ваши командиры поняли ее важность и действуют соответственно; остальные либо ее игнорируют, либо отрицают.
Старший взял свой дорожный баул и пристально посмотрел на Джелу.
– Не сомневайтесь в себе, – строго сказал он. – Этот кристалл, который мы охраняем, внутри которого мы существуем, находится в опасности. Вы, капитан, относитесь к тем немногим, кто знает всю глубину опасности, и к тем еще более немногим, кто способен что-то сделать.
А потом он совершенно неожиданно повел пальцами в стремительном знаке пилотов, давая знак: «чрезвычайно срочно, чрезвычайно срочно, чрезвычайно срочно», продолжая при этом говорить:
– Мои исследования показывают, что существуют вселенные, полностью враждебные жизни. А есть такие, которое не враждебны, но все же ее не содержат…
Снаружи послышался неожиданный рык дышащего воздухом двигателя. В шуме говоривший потерял нить и посмотрел на своего товарища.
Раздался второй звонок, и, проверяя карманы и багаж, преподаватели отдали Джеле честь, словно он был адмиралом, и поспешно ушли.
– Действуй дальше, солдат, – бросил тихий преподаватель через плечо – и это были последние слова, которые Джела от них услышал.
Что ж, он будет действовать дальше. Отсалютовав опустевшему пространству, Джела налил себе в чашку остатки кофе и сидел, обхватив чашку ладонями, пока напиток не остыл. Встряхнувшись, он встал, оставив едва заметную каплю на самом дне чашки, и вернулся к прерванному занятию на тренажере.
7
Часть вторая. Контрабандистка
8
– Уникальный изотоп тимония? – протянул молодой. – И это несмотря на их удаленность друг от друга?
– Это – закономерность, лежащая в основе многих других закономерностей, – заверил его Джела. По крайней мере в этом он был уверен. – В последнее время я видел литературу, из которой следует, что тимоний давно считался невозможным элементом: он малоустойчив, несмотря на его атомный номер, излучает в неестественном спектре… Все эти давние гипотезы были для меня новостью – меня учили практическим вещам, а не теории и истории.
Он пожал плечами:
– Предположить, как все было, я не могу. Но может быть, какой-то протокластер или протооблако частично сформировались в галактику, столкнувшуюся с нашей – речь идет о процессах, занимающих миллиарды лет! – и это дало тот самый тимоний, который распался весь практически в одно и то же время, словно весь вышел из одной плавильни.
Он допил оставшийся кофе и увидел, как преподаватели обменялись взглядами из-под полуприкрытых век.
– Шериксы, – пробормотал он почти так же тихо, как говорил младший преподаватель. – Они используют тимоний как самый обычный металл. Если кто-то и способен найти его издалека, то это они. И если кто-то знает, как заставить его действовать, или как воздействовать на него дистанционно, то это они.
Тут прозвучал звонок. Преподаватели посмотрели на хронографы и поспешно встали.
– Уничтожьте свои рабочие файлы, – сказал старший из них, – и все распечатки, если вы их делали. Рано или поздно, конечно, ту же картину могут увидеть другие, если получат доступ к этой информации.
Молодой громко вздохнул:
– Получив информацию, которую мы собрали за время своей службы, вы повторили наш ход мыслей. Информация эта была сообщена только руководителям самого высшего уровня. Ваши командиры поняли ее важность и действуют соответственно; остальные либо ее игнорируют, либо отрицают.
Старший взял свой дорожный баул и пристально посмотрел на Джелу.
– Не сомневайтесь в себе, – строго сказал он. – Этот кристалл, который мы охраняем, внутри которого мы существуем, находится в опасности. Вы, капитан, относитесь к тем немногим, кто знает всю глубину опасности, и к тем еще более немногим, кто способен что-то сделать.
А потом он совершенно неожиданно повел пальцами в стремительном знаке пилотов, давая знак: «чрезвычайно срочно, чрезвычайно срочно, чрезвычайно срочно», продолжая при этом говорить:
– Мои исследования показывают, что существуют вселенные, полностью враждебные жизни. А есть такие, которое не враждебны, но все же ее не содержат…
Снаружи послышался неожиданный рык дышащего воздухом двигателя. В шуме говоривший потерял нить и посмотрел на своего товарища.
Раздался второй звонок, и, проверяя карманы и багаж, преподаватели отдали Джеле честь, словно он был адмиралом, и поспешно ушли.
– Действуй дальше, солдат, – бросил тихий преподаватель через плечо – и это были последние слова, которые Джела от них услышал.
Что ж, он будет действовать дальше. Отсалютовав опустевшему пространству, Джела налил себе в чашку остатки кофе и сидел, обхватив чашку ладонями, пока напиток не остыл. Встряхнувшись, он встал, оставив едва заметную каплю на самом дне чашки, и вернулся к прерванному занятию на тренажере.
7
В ожидании транспорта
Джела неподвижно стоял на сухом ветру, завороженный (как мог бы решить сторонний наблюдатель) парой инверсионных следов, пересекавших безоблачное сине-зеленое небо точно в одну и ту же сторону. Один примерно на сто спокойных вдохов Джелы отставал от второго.
Без приборов невозможно было определить, который из следов находится выше, но Джела думал, что знает это. Первый, решил он, приземлится и развернется для последующего взлета до того, как второй коснется земли. В конце концов, именно так и было тогда, когда он здесь приземлился – много дней назад.
Однако такой наблюдатель – вполне вероятно, что он существовал и снимал последние данные с этого кандидата камерой или датчиком – ошибся бы.
М. Джела, Гвардеец Грантора, был отнюдь не заворожен этим зрелищем: он поставил свой разум на самый край сна – настолько, насколько это было возможно сделать, продолжая стоять вертикально на краю взлетно-посадочной полосы, – и сам вел наблюдения. Он слушал протяжное эхо древних, давно умерших и исчезнувших летающих созданий и сосредоточился на шаблонах, которые накладывались на эту сосредоточенность почти зримо. Дерево компанейски стояло рядом с ним, и его самые верхние листья совершали движения, характер которых не полностью определялся ветром.
У легкой транспортировочной кадки дерева стоял небольшой рюкзак, который ему выдали по прибытии на учебную базу. Остальные его пожитки находились не здесь – и, возможно, ему уже не суждено их увидеть. Стоя и наблюдая за приближением инверсионных следов, он надеялся, что ему скоро разрешат вернуть себе имя. Все тренеры без исключения называли его Капитаном М. , и хотя его имя было всего лишь шуткой квартирмейстера, он к нему привязался.
Впрочем, персоналу базы могли не сказать другого имени для него. Ведь яснее здешнего неба было, что он из Артикула М и что его готовят к исполнению должностных обязанностей… более высоких, чем обычно поручают капралу.
Ага, вот.
С почти слышным щелчком шевельнулась верхняя ветка – и образ, немного не достигавший глаз Джелы, превратился в странную помесь: безмятежно парил на жестко расставленных крыльях наполовину маленький звездолет, наполовину дракон.
Подсознание Джелы одобрило эту попытку сопоставить относительно новое впечатление с невероятно древним, при этом корректируя шаблон, так сказать, налету.
Самым пугающим – действительно пугающим на первый взгляд – было то, что шаблон продолжал эволюционировать, словно дерево забиралось в запасы собственных воспоминаний Джелы и вытаскивало подробности, которых само знать не могло.
На его глазах крылья дракона начали вспухать у основания – но это наверняка было связано с тем, что Джела знал: подлетающий аппарат большую часть пути потребляет воздух, и потому там у него расположены двигатели. И кроме того, крики могучих драконов сменялись звуком не одного, а сразу двух приближающихся реактивных двигателей, однако звук снижающегося корабля мог быть услышан еще только через несколько секунд.
Тут Джела вздрогнул и позволил своему сознанию вернуться к действительности, позволил погаснуть образу у себя в голове. Первый корабль уже заходил на посадку над далекой рекой, а второй только входил в поворот. И теперь звуки моторов ударили по ушам, вызвав слегка ностальгические воспоминания о первом полете на судне с воздушно-реактивными двигателями.
Блеснуло выпущенное шасси, показались элероны, давшие в последний момент небольшую подъемную силу, на секунду подвесившую изящный самолет над керамо-бетонной дорожкой.
А потом была безупречно легкая посадка, так что шасси было почти не слышно и даже запах пыли едва чувствовался. И стал быстро стихать шум мотора…
Люк фюзеляжа открылся, высунулись два человека – по одному с каждой стороны. Самолет остановился прямо перед Джелой и любезно сложил шасси, подставляя Джеле короткий трап, двое прибывших спрыгнули вниз, чтобы помочь ему подняться наверх. Каждый отдал честь, хотя на почти бесцветном рабочем костюме Джелы не было знаков различия.
Один помощник взял его рюкзак, второй секунду рассматривал дерево, решая, как лучше его поднять…
И Джела моментально оказался внутри самолета, и дерево было рядом с ним – единственные пассажиры в комфортабельном салоне. Двигатели снова заработали, самолет начал выдвигать шасси на взлетную высоту, а помощники застегнули на Джеле ремни безопасности.
Снова отдав честь, помощники вышли из самолета, оставив дерево и забрав рюкзак. Люк закрылся, отрезая звуки и ветер.
На стене перед ним вспыхнула надпись «Выполняется взлет», но он уже почувствовал, как закрепились шарниры шасси и как завершается разворот. Он откинулся в кресле, мысленно представляя себе – чтобы это ощутило дерево – то, что сейчас происходит. А потом он окончательно расслабился, когда самолет пронесся по взлетной полосе и поднялся в воздух. Едва слышный стук закрывшихся люков шасси почти совпал с заметным ускорением и подъемом носовой части самолета.
В маленьком иллюминаторе самолета мелькнул второй самолет, идущий на посадку. Без опознавательных знаков, как и этот.
– Ну что ж, – сказал Джела дереву как бы между прочим. – Новый гардероб, наверное, выдадут мне на месте!
Он закрыл глаза, ощущая приятное давление продолжающегося набора высоты, указывающее, что пилот немного торопится.
He будучи ни командиром корабля, ни вторым пилотом, он мог сейчас сделать только одну полезную вещь – заснуть. Так он и поступил.
Как обычно, он проснулся быстро – и обнаружил, что находится в самолете. После рабочего сна с ним осталась гаснущая картина последней встречи с группой лингвистов. Из всей работы – начиная с новых и на удивление интересных способов убийства, кончая взрывчатыми веществами и разделами математики, выходящими далеко за пределы всех его прежних знаний, – именно занятия языками были труднее всего. И сон оставил впечатление, что надо еще поработать – что его умения не вполне соответствуют предстоящей задаче.
Именно в этот момент самолет накренился и дверь в кабину пилота скользнула в сторону. Оттуда до него донесся голос – немного знакомый:
– Капитан Джела, добро пожаловать. Будьте добры пройти сюда и занять второе кресло.
Джела с удовольствием отстегнул ремни. Он ненавидел скуку.
Кабина пилота была точно такой же, как тренажер, на котором его проверяли, – что его не удивило. Как и лицо пилота.
– Здравствуйте, капитан, – кивнул он и пристегнулся.
Комбинезон у нее, как и у него, был без знаков различия.
Она кивнула в ответ.
– Ваш пульт включится через несколько минут. Мы скоро начнем разгон, а пока посмотрите на экран и ознакомьтесь с деталями. Скоро мы пристыкуемся к кораблю, на котором летит ваша команда, и вы начнете гонять ее на тренажерах. А вот и ваш пульт заработал, капитан, – добавила она, хоть это и так было видно. – И, как вы узнаете из подборки данных, ждущей вас по прибытии, я – капитан третьего ранга Ро Гэйда. Добро пожаловать на настоящую войну.
Джела неподвижно стоял на сухом ветру, завороженный (как мог бы решить сторонний наблюдатель) парой инверсионных следов, пересекавших безоблачное сине-зеленое небо точно в одну и ту же сторону. Один примерно на сто спокойных вдохов Джелы отставал от второго.
Без приборов невозможно было определить, который из следов находится выше, но Джела думал, что знает это. Первый, решил он, приземлится и развернется для последующего взлета до того, как второй коснется земли. В конце концов, именно так и было тогда, когда он здесь приземлился – много дней назад.
Однако такой наблюдатель – вполне вероятно, что он существовал и снимал последние данные с этого кандидата камерой или датчиком – ошибся бы.
М. Джела, Гвардеец Грантора, был отнюдь не заворожен этим зрелищем: он поставил свой разум на самый край сна – настолько, насколько это было возможно сделать, продолжая стоять вертикально на краю взлетно-посадочной полосы, – и сам вел наблюдения. Он слушал протяжное эхо древних, давно умерших и исчезнувших летающих созданий и сосредоточился на шаблонах, которые накладывались на эту сосредоточенность почти зримо. Дерево компанейски стояло рядом с ним, и его самые верхние листья совершали движения, характер которых не полностью определялся ветром.
У легкой транспортировочной кадки дерева стоял небольшой рюкзак, который ему выдали по прибытии на учебную базу. Остальные его пожитки находились не здесь – и, возможно, ему уже не суждено их увидеть. Стоя и наблюдая за приближением инверсионных следов, он надеялся, что ему скоро разрешат вернуть себе имя. Все тренеры без исключения называли его Капитаном М. , и хотя его имя было всего лишь шуткой квартирмейстера, он к нему привязался.
Впрочем, персоналу базы могли не сказать другого имени для него. Ведь яснее здешнего неба было, что он из Артикула М и что его готовят к исполнению должностных обязанностей… более высоких, чем обычно поручают капралу.
Ага, вот.
С почти слышным щелчком шевельнулась верхняя ветка – и образ, немного не достигавший глаз Джелы, превратился в странную помесь: безмятежно парил на жестко расставленных крыльях наполовину маленький звездолет, наполовину дракон.
Подсознание Джелы одобрило эту попытку сопоставить относительно новое впечатление с невероятно древним, при этом корректируя шаблон, так сказать, налету.
Самым пугающим – действительно пугающим на первый взгляд – было то, что шаблон продолжал эволюционировать, словно дерево забиралось в запасы собственных воспоминаний Джелы и вытаскивало подробности, которых само знать не могло.
На его глазах крылья дракона начали вспухать у основания – но это наверняка было связано с тем, что Джела знал: подлетающий аппарат большую часть пути потребляет воздух, и потому там у него расположены двигатели. И кроме того, крики могучих драконов сменялись звуком не одного, а сразу двух приближающихся реактивных двигателей, однако звук снижающегося корабля мог быть услышан еще только через несколько секунд.
Тут Джела вздрогнул и позволил своему сознанию вернуться к действительности, позволил погаснуть образу у себя в голове. Первый корабль уже заходил на посадку над далекой рекой, а второй только входил в поворот. И теперь звуки моторов ударили по ушам, вызвав слегка ностальгические воспоминания о первом полете на судне с воздушно-реактивными двигателями.
Блеснуло выпущенное шасси, показались элероны, давшие в последний момент небольшую подъемную силу, на секунду подвесившую изящный самолет над керамо-бетонной дорожкой.
А потом была безупречно легкая посадка, так что шасси было почти не слышно и даже запах пыли едва чувствовался. И стал быстро стихать шум мотора…
Люк фюзеляжа открылся, высунулись два человека – по одному с каждой стороны. Самолет остановился прямо перед Джелой и любезно сложил шасси, подставляя Джеле короткий трап, двое прибывших спрыгнули вниз, чтобы помочь ему подняться наверх. Каждый отдал честь, хотя на почти бесцветном рабочем костюме Джелы не было знаков различия.
Один помощник взял его рюкзак, второй секунду рассматривал дерево, решая, как лучше его поднять…
И Джела моментально оказался внутри самолета, и дерево было рядом с ним – единственные пассажиры в комфортабельном салоне. Двигатели снова заработали, самолет начал выдвигать шасси на взлетную высоту, а помощники застегнули на Джеле ремни безопасности.
Снова отдав честь, помощники вышли из самолета, оставив дерево и забрав рюкзак. Люк закрылся, отрезая звуки и ветер.
На стене перед ним вспыхнула надпись «Выполняется взлет», но он уже почувствовал, как закрепились шарниры шасси и как завершается разворот. Он откинулся в кресле, мысленно представляя себе – чтобы это ощутило дерево – то, что сейчас происходит. А потом он окончательно расслабился, когда самолет пронесся по взлетной полосе и поднялся в воздух. Едва слышный стук закрывшихся люков шасси почти совпал с заметным ускорением и подъемом носовой части самолета.
В маленьком иллюминаторе самолета мелькнул второй самолет, идущий на посадку. Без опознавательных знаков, как и этот.
– Ну что ж, – сказал Джела дереву как бы между прочим. – Новый гардероб, наверное, выдадут мне на месте!
Он закрыл глаза, ощущая приятное давление продолжающегося набора высоты, указывающее, что пилот немного торопится.
He будучи ни командиром корабля, ни вторым пилотом, он мог сейчас сделать только одну полезную вещь – заснуть. Так он и поступил.
Как обычно, он проснулся быстро – и обнаружил, что находится в самолете. После рабочего сна с ним осталась гаснущая картина последней встречи с группой лингвистов. Из всей работы – начиная с новых и на удивление интересных способов убийства, кончая взрывчатыми веществами и разделами математики, выходящими далеко за пределы всех его прежних знаний, – именно занятия языками были труднее всего. И сон оставил впечатление, что надо еще поработать – что его умения не вполне соответствуют предстоящей задаче.
Именно в этот момент самолет накренился и дверь в кабину пилота скользнула в сторону. Оттуда до него донесся голос – немного знакомый:
– Капитан Джела, добро пожаловать. Будьте добры пройти сюда и занять второе кресло.
Джела с удовольствием отстегнул ремни. Он ненавидел скуку.
Кабина пилота была точно такой же, как тренажер, на котором его проверяли, – что его не удивило. Как и лицо пилота.
– Здравствуйте, капитан, – кивнул он и пристегнулся.
Комбинезон у нее, как и у него, был без знаков различия.
Она кивнула в ответ.
– Ваш пульт включится через несколько минут. Мы скоро начнем разгон, а пока посмотрите на экран и ознакомьтесь с деталями. Скоро мы пристыкуемся к кораблю, на котором летит ваша команда, и вы начнете гонять ее на тренажерах. А вот и ваш пульт заработал, капитан, – добавила она, хоть это и так было видно. – И, как вы узнаете из подборки данных, ждущей вас по прибытии, я – капитан третьего ранга Ро Гэйда. Добро пожаловать на настоящую войну.
Часть вторая. Контрабандистка
8
На борту «Танца Спирали»
Порт Фалдайзы
Товар был уже готов, как ни странно, и погрузка прошла быстро, что удивило. Улетать надо было приблизительно завтра утром – если так можно выразиться, а значит, осталось двадцать три часа корабельного времени, чтобы делать все, что в голову взбредет.
Последние несколько портов были малоцивилизованными даже для нее, так что в голову действительно кое-что взбредало.
Она отключила пульт настолько, насколько отключала обычно, давно поняв, что не надо отключать все датчики и никогда не надо ставить все системы в спящий режим, из которого их быстро не выведешь. И к тому же перед самым отлетом не было смысла тратить полвахты на отключение, а потом еще столько же – на включение.
Пока «Танец» погружался в дремоту, она лениво просматривала сообщения из местного порта. На ленте промелькнуло несколько знакомых названий – бар, который она довольно хорошо знала, имена куколок…
Она подумала про куколок, но покачала головой. Она достаточно стара и знает, что одноразовые простыни – аварийный вариант, после которого все равно в следующем порту понадобится настоящее. Когда летаешь в одиночку – и пользуешься репутацией человека, которому это нравится, – то все начинают думать, что ты вообще всегда одна, либо что твои интересы не слишком общеприняты. В общем, так оно и есть.
Не то чтобы она всегда летала одна. В те годы, когда она была вторым пилотом у Гарен и они в основном работали на Краю… Тогда было несколько бурных приключений. Она вздохнула и снова покачала головой.
Нет смысла думать о Гарен, как и о прошедших вожделениях. Ничего хорошего мысли о прошлом не приносят.
А сейчас, когда мысли и тело хотели одного и того же, самое время расслабиться и поспать голой с голым, потискавшись, поиграв и еще кое-что сделав… Сейчас телу очень не нравилось одиночество.
По правде говоря, тогда, раньше, у нее был выбор шире. Красавицей быть ей никогда не пришлось, но пилотом она была, и когда выходила проветриться, денег брала с собой прилично, чтобы не надо было сдерживаться в ожидании, пока найдется спонсор.
Тогда за ней еще не было убийства двух кретинов, что пытались отобрать ее корабль, не было за ней еще штрафа и отсидки за драку с целым патрулем с боевого крейсера – уложила она тогда ребят надолго в госпиталь. И тогда она еще не знала, что вон та бьет своего второго пилота, вот этот похищает девственниц, а эта вообще обворовывает всех, с кем спит, – без исключения.
И вот она снова сидит и думает о прошлом – нет, это точно размягчение мозгов. Случается, когда слишком долго летаешь одиночкой. Того и гляди полиция порта найдет ее в собственной рубке, в слюнях и слезах по тем, кто давно умер и в пар ушел – будто слезами чему-то можно помочь.
Она снова глянула на сведения из порта, лениво прокрутила варианты и щелкнула клавишей, увеличивая один раздел на весь экран.
Ага, вот оно. Красивые девочки, красивые мальчики, красивые парочки. И, как говорило объявление, с доставкой. Можно заказать одного-двух прямо сюда, с сертификатами здоровья и всеми прибамбасами.
Перспектива иметь под рукой симпатичного местного профессионала – или даже пару симпатичных местных профессионалов, чтобы ночью было с кем поговорить, совсем не привлекала.
Надо выбраться отсюда, уйти с корабля, подальше от металлических стен и звука собственных мыслей. Подальше от прошлого.
Она пробежала пальцами по клавишам – убрала портовые сведения с экрана, вернула ночное освещение. Потом встала, потянулась во весь рост своего поджарого тела и пошла к люку, на ходу подхватив рюкзачок, лежавший в кресле второго пилота.
Сначала – поесть чего-нибудь не из корабельных харчей, можно чего-нибудь стимулирующего, чтобы не раскиснуть. Потом… нет, не эль, сегодня не хочется. Вино. Хорошее вино – лучшее, которое найдется. И никаких закусок на ходу. Чтоб были тарелки, скатерти и пилоты вокруг сидели. Самое лучшее, во всем. Сегодня она может себе позволить, а это не всегда бывает.
У края летного поля она уже почти убедила себя, что прекрасно проведет время.
Найти комнату оказалось достаточно легко. Клерк в отеле «Звездный свет» с удовольствием снял с ее кредитки значительную сумму в обмен на комнату с широкой кроватью и гладкими простынями под стеганым одеялом, выкрашенным переливающимися оттенками синего. На полу лежал ворсистый синий ковер, в личных удобствах наблюдалась такая роскошь, как душевая кабинка на одного и фаянсовая ванна ручной работы, достаточно широкая для двоих, поскольку на этой планете нехватки воды не было.
Она убрала рюкзачок, быстро приняла душ, поколебалась, обдумывая, не надеть ли что-нибудь поинтереснее комбинезона, но решила, что на Фалдайзе безопасность важнее, и пошла к выходу. Ее преследовал аромат мыла и чистящих жидкостей отеля, пока она не перестала его замечать в попытках выполнить прочие пункты своего списка, что вдруг оказалось труднее сделать, чем она думала.
В первой попавшейся на пути шикарной забегаловке предлагались экзотические и дорогие блюда, но на подходе она уловила блеск бронекомбинезонов и решила пропустить. В следующей женщина-швейцар вела себя так, словно комбинезон пилота дурно пахнет, а в третьей были только стоячие места и очередь у дверей.
Она уже собиралась отказаться от еды и перейти к вину и обществу, когда наткнулась на «Альковы».
Ресторан выглядел не таким роскошным, как другие, но меню, транслировавшееся над дверью, обещало свежие блюда, приготовленные на заказ при неразорительных ценах, и список вин, которые она опознала как лучшие из хороших.
Она расправила плечи и вошла.
Метрдотель был одет в безрукавную парадную тунику, на бледной коже предплечий светилась ярко-зеленая татуировка его Серии, в коротких перчатках и трико переливались вплетенные смарт-нити.
– Приветствую госпожу пилота, – сказал он, с приятной уважительностью наклоняя голову. – Какие услуги может вам предложить этот недостойный?
– Поесть, – ответила она, извлекая пятерку из наружного кармана. – И общество, если кто-то интересовался пилотом.
Он ловко принял монету и просмотрел свои записи.
– У нас есть гость, который просил об удовольствии разделить свою трапезу с собратом-пилотом, если будут желающие. К счастью, он только недавно сел за столик, так что ваши трапезы могут быть скоординированы.
Она почувствовала, как ушло незаметно скопившееся в груди напряжение, и поняла, как сильно ей хотелось увидеть чье-то лицо, услышать чей-то голос. Чтобы кто-то другой сидел напротив. Кто-то, понимающий язык пилотирования, знающий, что это такое – наполнять корабль собственной жизнью…
Она чуть поклонилась.
– Я была бы рада быть представленной, – сообщила она распорядителю официальной формулой.
Он одной рукой сделал пометку в своем журнале и поднял другую руку. Нити перчатки на секунду вспыхнули.
Из-за портьеры у него за спиной появилась еще одна серийница, тоже в шикарном парадном костюме и с такими же светящимися татуировками на руках. Ее лицо было точной копией лица мужчины.
– Наша гостья-пилот составит общество тому пилоту, что занимает альков Поющих Вод, – сказал метрдотель, и официантка поклонилась.
– Если госпожа пилот соизволит войти, – тихо проговорила она и отступила назад, татуированной рукой отводя в сторону портьеру.
Она шагнула в широкий коридор, вымощенный белыми плитками с золотыми прожилками. Тихий звук у нее за спиной сказал, что портьера упала на место, и она чуть повернулась к приближающейся официантке.
– Если госпожа пилот соизволит последовать за этой недостойной, – почтительно сказала женщина и пошла вперед, бесшумно скользя в своих позолоченных сандалиях.
Ее собственные полусапожки ступали несколько более шумно, пока она следовала за серийницей мимо ниш, расположенных через одинаковые промежутки. Вход каждой был закрыт портьерой из тяжелой звукопоглощающей парчи.
Она насчитала восемь ниш справа от себя. Около девятой ее проводница остановилась и приложила руку в перчатке к задернутой портьере.
Видимо, от парчи к нитям перчатки прошел какой-то сигнал, который затем передался самой прислужнице, потому что она чуть отодвинула портьеру и отдала поклон.
– Недостойная просит у гостя прощения, – тихо сказала официантка. – Госпожа пилот пришла разделить трапезу с господином пилотом, если это по-прежнему желательно.
Стоя в коридоре в нескольких шагах от входа – из уважения к приличиям, – она не услышала ответа из комнаты, но, видимо, он был утвердительным? потому что прислужница сильнее отодвинула портьеру и сделала приглашающий жест.
– Госпожа пилот, прошу вас. Господин пилот вас приветствует.
Она прошла вперед, держа руки – демонстративно пустые – так, чтобы их было видно. На входе в нишу она приостановилась, позволяя свету выделить ее силуэт и давая время пилоту – и самой себе тоже, если говорить честно – последний шанс изменить свои пожелания.
Мужчина, сидевший на диванчике у стены текущей воды – по которой, очевидно, и получил название этот альков, – был темноволос и худощав. По ширине его плеч она решила, что он окажется выше ее собственного немалого роста, но когда он встал, соблюдая вежливость, оказалось, что в глаза, черные, как пустота за Краем, она смотрит сверху вниз. Одет он был в темный комбинезон, и трудно было сказать, где заканчивается человек и начинается полутемная комната.
– Пилот, – сказал он, и его голос оказался мелодичным тенором, – добро пожаловать с миром.
Мало есть людей, готовых нарушить обещание мира, но если этот маленький великан относился к их числу – что ж, она давно научилась ошибаться в сторону недоверия.
Ладно.
– Пилот, – ответила она, – я рада разделить с вами минуту мира.
Слышно было, как упала на место портьера. Теперь все, что будет сказано между ними, поглотит и сотрет парча. Конечно, если тут нет платных слушателей…
– Сканеры показывают отсутствие здесь жучков, – сообщил незнакомый пилот, возможно, прочтя эту мысль по ее лицу.
Или, возможно, он вполне естественно предположил, что она захочет это знать, и постарался избавить ее от необходимости сканировать самой.
Как оказалось, у ее комбинезона было включено автосканирование, и, не слыша предупреждающего сигнала, она решила поверить словам собеседника.
– Это приятно слышать, – сказала она и шагнула в комнату. – Я – Кантра.
– Добро пожаловать, – снова сказал он и сделал приглашающий жест в сторону диванчиков у воды. – Я – Джела. Я послал за бутылкой вина, которую скоро должны принести. По правде говоря, когда вы вошли, я подумал, что это оно. Я думаю, ресторан снабдит нас еще одним бокалом, если вы пожелаете выпить со мной перед обедом?
Он поднял широкую смуглую кисть с расправленными пальцами.
– Вы понимаете, я никуда не тороплюсь, и поставил себе целью поесть медленно и с удовольствием. Если ваше время ограничено…
– Мне надо как-то убить несколько часов местного времени, – ответила она. – Выпить и посидеть – этого мне сильно не хватало последнее время.
На это он улыбнулся, показав ровные белые зубы, и снова указал на диванчики.
– Тогда присядьте и послушайте поющие воды, ибо, если я не ошибаюсь…
С потолка прозвучал мелодичный звон гонга.
– Войдите! – громко сказал Джела, и портьера отъехала в сторону. Официантка из Серии внесла на подносе бутылку и два бокала.
Кантра села, ощутив, как мягко принял диван тяжесть ее тела. Джела занял кресло напротив, а официантка поставила вино на столик между ними. Умело распечатав бутылку, она налила понемногу бледного золота в каждый бокал, вручив первый Джеле, а второй – Кантре.
Аромат вина вызвал у Кантры ощущение, что она удачно зашла.
От первого глоточка на языке взорвались резкие цитрусовые нотки, почти сразу сменившиеся чистым мотивом сладости.
– Я доволен, – сказал Джела официантке. – А вы, пилот?
– Я… тоже довольна, – отозвалась она, с улыбкой отдавая бокал официантке. – И не отказалась бы от второго бокала.
Он был налит без лишней суеты. Обслужив обоих пилотов, официантка поклонилась:
– Недостойная живет, чтобы служить вам, – сказала она. – Что господам пилотам будет угодно заказать из того, что у нас есть?
Она сложила руки, затянутые перчатками, и медленно их раскрыла. В пространстве между ее ладонями возникли слова: меню ресторана.
Джела неспешно делал заказ, давая Кантре время рассмотреть предложения. Она остановилась на невероятной роскоши – салате из свежей зелени, стейке из неклонированной рыбы и свежевыпеченном хлебе.
Официантка поклонилась, закрыла меню и бесшумно скользнула за парчовую портьеру.
Кантра отпила вина, наслаждаясь букетом и многослойным вкусом. Сидевший напротив мужчина – пилот Джела – тоже пригубил вино, глубоко погрузившись в мягкое сиденье. Он очень старался выглядеть расслабленным, ленивым и медлительным.
Ей и самой время от времени случалось создавать такое впечатление о себе, чтобы не пугать планетников. Возможно, она немного слишком сосредоточилась на том, что он делает. Возможно, было бы вежливее этого не замечать. Но ей неприятно было, что с ней обращаются как с невеждой, и она поставила бокал себе на колено.
– Вам нет нужды так стараться ради меня, пилот, – сказала она.
Наступило короткое и напряженное молчание, словно он не привык, чтобы его действия обсуждались. А потом он кивнул – не досадуя и не извиняясь.
– Старая привычка, – только и сказал он, а потом поднял к губам бокал и сделал глоток с уважением, которое она оценила как искреннее.
Спокойствие, которое он теперь выказывал, стало не таким демонстративным и, естественно, куда более привычным для них обоих.
Некоторое время они молчали. Каждый неспешно пил вино, слушая шепчущую песню стекающей вдоль стены воды.
– Откуда вы, если не секрет, пилот Кантра?
– С Челбейна, – ответила она. Тут нечего было скрывать, поскольку она уже улетела, доставила груз и получила комиссию. – А вы?
– С Солсинтры.
Солсинтра была внутренней планетой – по крайней мере была настолько близка к этому, что выходцы с Края не относили ее к Спиральной Ветви. Это была давно заселенная тихая область, чей расцвет уже миновал и где все торговали со своими соседями – и только. В подобных местах Кантра, как правило, не бывала. Хотя случалось всякое.
– И что там новенького? – спросила она, и он пожал плечами, погруженными в спинку кресла.
Порт Фалдайзы
Товар был уже готов, как ни странно, и погрузка прошла быстро, что удивило. Улетать надо было приблизительно завтра утром – если так можно выразиться, а значит, осталось двадцать три часа корабельного времени, чтобы делать все, что в голову взбредет.
Последние несколько портов были малоцивилизованными даже для нее, так что в голову действительно кое-что взбредало.
Она отключила пульт настолько, насколько отключала обычно, давно поняв, что не надо отключать все датчики и никогда не надо ставить все системы в спящий режим, из которого их быстро не выведешь. И к тому же перед самым отлетом не было смысла тратить полвахты на отключение, а потом еще столько же – на включение.
Пока «Танец» погружался в дремоту, она лениво просматривала сообщения из местного порта. На ленте промелькнуло несколько знакомых названий – бар, который она довольно хорошо знала, имена куколок…
Она подумала про куколок, но покачала головой. Она достаточно стара и знает, что одноразовые простыни – аварийный вариант, после которого все равно в следующем порту понадобится настоящее. Когда летаешь в одиночку – и пользуешься репутацией человека, которому это нравится, – то все начинают думать, что ты вообще всегда одна, либо что твои интересы не слишком общеприняты. В общем, так оно и есть.
Не то чтобы она всегда летала одна. В те годы, когда она была вторым пилотом у Гарен и они в основном работали на Краю… Тогда было несколько бурных приключений. Она вздохнула и снова покачала головой.
Нет смысла думать о Гарен, как и о прошедших вожделениях. Ничего хорошего мысли о прошлом не приносят.
А сейчас, когда мысли и тело хотели одного и того же, самое время расслабиться и поспать голой с голым, потискавшись, поиграв и еще кое-что сделав… Сейчас телу очень не нравилось одиночество.
По правде говоря, тогда, раньше, у нее был выбор шире. Красавицей быть ей никогда не пришлось, но пилотом она была, и когда выходила проветриться, денег брала с собой прилично, чтобы не надо было сдерживаться в ожидании, пока найдется спонсор.
Тогда за ней еще не было убийства двух кретинов, что пытались отобрать ее корабль, не было за ней еще штрафа и отсидки за драку с целым патрулем с боевого крейсера – уложила она тогда ребят надолго в госпиталь. И тогда она еще не знала, что вон та бьет своего второго пилота, вот этот похищает девственниц, а эта вообще обворовывает всех, с кем спит, – без исключения.
И вот она снова сидит и думает о прошлом – нет, это точно размягчение мозгов. Случается, когда слишком долго летаешь одиночкой. Того и гляди полиция порта найдет ее в собственной рубке, в слюнях и слезах по тем, кто давно умер и в пар ушел – будто слезами чему-то можно помочь.
Она снова глянула на сведения из порта, лениво прокрутила варианты и щелкнула клавишей, увеличивая один раздел на весь экран.
Ага, вот оно. Красивые девочки, красивые мальчики, красивые парочки. И, как говорило объявление, с доставкой. Можно заказать одного-двух прямо сюда, с сертификатами здоровья и всеми прибамбасами.
Перспектива иметь под рукой симпатичного местного профессионала – или даже пару симпатичных местных профессионалов, чтобы ночью было с кем поговорить, совсем не привлекала.
Надо выбраться отсюда, уйти с корабля, подальше от металлических стен и звука собственных мыслей. Подальше от прошлого.
Она пробежала пальцами по клавишам – убрала портовые сведения с экрана, вернула ночное освещение. Потом встала, потянулась во весь рост своего поджарого тела и пошла к люку, на ходу подхватив рюкзачок, лежавший в кресле второго пилота.
Сначала – поесть чего-нибудь не из корабельных харчей, можно чего-нибудь стимулирующего, чтобы не раскиснуть. Потом… нет, не эль, сегодня не хочется. Вино. Хорошее вино – лучшее, которое найдется. И никаких закусок на ходу. Чтоб были тарелки, скатерти и пилоты вокруг сидели. Самое лучшее, во всем. Сегодня она может себе позволить, а это не всегда бывает.
У края летного поля она уже почти убедила себя, что прекрасно проведет время.
Найти комнату оказалось достаточно легко. Клерк в отеле «Звездный свет» с удовольствием снял с ее кредитки значительную сумму в обмен на комнату с широкой кроватью и гладкими простынями под стеганым одеялом, выкрашенным переливающимися оттенками синего. На полу лежал ворсистый синий ковер, в личных удобствах наблюдалась такая роскошь, как душевая кабинка на одного и фаянсовая ванна ручной работы, достаточно широкая для двоих, поскольку на этой планете нехватки воды не было.
Она убрала рюкзачок, быстро приняла душ, поколебалась, обдумывая, не надеть ли что-нибудь поинтереснее комбинезона, но решила, что на Фалдайзе безопасность важнее, и пошла к выходу. Ее преследовал аромат мыла и чистящих жидкостей отеля, пока она не перестала его замечать в попытках выполнить прочие пункты своего списка, что вдруг оказалось труднее сделать, чем она думала.
В первой попавшейся на пути шикарной забегаловке предлагались экзотические и дорогие блюда, но на подходе она уловила блеск бронекомбинезонов и решила пропустить. В следующей женщина-швейцар вела себя так, словно комбинезон пилота дурно пахнет, а в третьей были только стоячие места и очередь у дверей.
Она уже собиралась отказаться от еды и перейти к вину и обществу, когда наткнулась на «Альковы».
Ресторан выглядел не таким роскошным, как другие, но меню, транслировавшееся над дверью, обещало свежие блюда, приготовленные на заказ при неразорительных ценах, и список вин, которые она опознала как лучшие из хороших.
Она расправила плечи и вошла.
Метрдотель был одет в безрукавную парадную тунику, на бледной коже предплечий светилась ярко-зеленая татуировка его Серии, в коротких перчатках и трико переливались вплетенные смарт-нити.
– Приветствую госпожу пилота, – сказал он, с приятной уважительностью наклоняя голову. – Какие услуги может вам предложить этот недостойный?
– Поесть, – ответила она, извлекая пятерку из наружного кармана. – И общество, если кто-то интересовался пилотом.
Он ловко принял монету и просмотрел свои записи.
– У нас есть гость, который просил об удовольствии разделить свою трапезу с собратом-пилотом, если будут желающие. К счастью, он только недавно сел за столик, так что ваши трапезы могут быть скоординированы.
Она почувствовала, как ушло незаметно скопившееся в груди напряжение, и поняла, как сильно ей хотелось увидеть чье-то лицо, услышать чей-то голос. Чтобы кто-то другой сидел напротив. Кто-то, понимающий язык пилотирования, знающий, что это такое – наполнять корабль собственной жизнью…
Она чуть поклонилась.
– Я была бы рада быть представленной, – сообщила она распорядителю официальной формулой.
Он одной рукой сделал пометку в своем журнале и поднял другую руку. Нити перчатки на секунду вспыхнули.
Из-за портьеры у него за спиной появилась еще одна серийница, тоже в шикарном парадном костюме и с такими же светящимися татуировками на руках. Ее лицо было точной копией лица мужчины.
– Наша гостья-пилот составит общество тому пилоту, что занимает альков Поющих Вод, – сказал метрдотель, и официантка поклонилась.
– Если госпожа пилот соизволит войти, – тихо проговорила она и отступила назад, татуированной рукой отводя в сторону портьеру.
Она шагнула в широкий коридор, вымощенный белыми плитками с золотыми прожилками. Тихий звук у нее за спиной сказал, что портьера упала на место, и она чуть повернулась к приближающейся официантке.
– Если госпожа пилот соизволит последовать за этой недостойной, – почтительно сказала женщина и пошла вперед, бесшумно скользя в своих позолоченных сандалиях.
Ее собственные полусапожки ступали несколько более шумно, пока она следовала за серийницей мимо ниш, расположенных через одинаковые промежутки. Вход каждой был закрыт портьерой из тяжелой звукопоглощающей парчи.
Она насчитала восемь ниш справа от себя. Около девятой ее проводница остановилась и приложила руку в перчатке к задернутой портьере.
Видимо, от парчи к нитям перчатки прошел какой-то сигнал, который затем передался самой прислужнице, потому что она чуть отодвинула портьеру и отдала поклон.
– Недостойная просит у гостя прощения, – тихо сказала официантка. – Госпожа пилот пришла разделить трапезу с господином пилотом, если это по-прежнему желательно.
Стоя в коридоре в нескольких шагах от входа – из уважения к приличиям, – она не услышала ответа из комнаты, но, видимо, он был утвердительным? потому что прислужница сильнее отодвинула портьеру и сделала приглашающий жест.
– Госпожа пилот, прошу вас. Господин пилот вас приветствует.
Она прошла вперед, держа руки – демонстративно пустые – так, чтобы их было видно. На входе в нишу она приостановилась, позволяя свету выделить ее силуэт и давая время пилоту – и самой себе тоже, если говорить честно – последний шанс изменить свои пожелания.
Мужчина, сидевший на диванчике у стены текущей воды – по которой, очевидно, и получил название этот альков, – был темноволос и худощав. По ширине его плеч она решила, что он окажется выше ее собственного немалого роста, но когда он встал, соблюдая вежливость, оказалось, что в глаза, черные, как пустота за Краем, она смотрит сверху вниз. Одет он был в темный комбинезон, и трудно было сказать, где заканчивается человек и начинается полутемная комната.
– Пилот, – сказал он, и его голос оказался мелодичным тенором, – добро пожаловать с миром.
Мало есть людей, готовых нарушить обещание мира, но если этот маленький великан относился к их числу – что ж, она давно научилась ошибаться в сторону недоверия.
Ладно.
– Пилот, – ответила она, – я рада разделить с вами минуту мира.
Слышно было, как упала на место портьера. Теперь все, что будет сказано между ними, поглотит и сотрет парча. Конечно, если тут нет платных слушателей…
– Сканеры показывают отсутствие здесь жучков, – сообщил незнакомый пилот, возможно, прочтя эту мысль по ее лицу.
Или, возможно, он вполне естественно предположил, что она захочет это знать, и постарался избавить ее от необходимости сканировать самой.
Как оказалось, у ее комбинезона было включено автосканирование, и, не слыша предупреждающего сигнала, она решила поверить словам собеседника.
– Это приятно слышать, – сказала она и шагнула в комнату. – Я – Кантра.
– Добро пожаловать, – снова сказал он и сделал приглашающий жест в сторону диванчиков у воды. – Я – Джела. Я послал за бутылкой вина, которую скоро должны принести. По правде говоря, когда вы вошли, я подумал, что это оно. Я думаю, ресторан снабдит нас еще одним бокалом, если вы пожелаете выпить со мной перед обедом?
Он поднял широкую смуглую кисть с расправленными пальцами.
– Вы понимаете, я никуда не тороплюсь, и поставил себе целью поесть медленно и с удовольствием. Если ваше время ограничено…
– Мне надо как-то убить несколько часов местного времени, – ответила она. – Выпить и посидеть – этого мне сильно не хватало последнее время.
На это он улыбнулся, показав ровные белые зубы, и снова указал на диванчики.
– Тогда присядьте и послушайте поющие воды, ибо, если я не ошибаюсь…
С потолка прозвучал мелодичный звон гонга.
– Войдите! – громко сказал Джела, и портьера отъехала в сторону. Официантка из Серии внесла на подносе бутылку и два бокала.
Кантра села, ощутив, как мягко принял диван тяжесть ее тела. Джела занял кресло напротив, а официантка поставила вино на столик между ними. Умело распечатав бутылку, она налила понемногу бледного золота в каждый бокал, вручив первый Джеле, а второй – Кантре.
Аромат вина вызвал у Кантры ощущение, что она удачно зашла.
От первого глоточка на языке взорвались резкие цитрусовые нотки, почти сразу сменившиеся чистым мотивом сладости.
– Я доволен, – сказал Джела официантке. – А вы, пилот?
– Я… тоже довольна, – отозвалась она, с улыбкой отдавая бокал официантке. – И не отказалась бы от второго бокала.
Он был налит без лишней суеты. Обслужив обоих пилотов, официантка поклонилась:
– Недостойная живет, чтобы служить вам, – сказала она. – Что господам пилотам будет угодно заказать из того, что у нас есть?
Она сложила руки, затянутые перчатками, и медленно их раскрыла. В пространстве между ее ладонями возникли слова: меню ресторана.
Джела неспешно делал заказ, давая Кантре время рассмотреть предложения. Она остановилась на невероятной роскоши – салате из свежей зелени, стейке из неклонированной рыбы и свежевыпеченном хлебе.
Официантка поклонилась, закрыла меню и бесшумно скользнула за парчовую портьеру.
Кантра отпила вина, наслаждаясь букетом и многослойным вкусом. Сидевший напротив мужчина – пилот Джела – тоже пригубил вино, глубоко погрузившись в мягкое сиденье. Он очень старался выглядеть расслабленным, ленивым и медлительным.
Ей и самой время от времени случалось создавать такое впечатление о себе, чтобы не пугать планетников. Возможно, она немного слишком сосредоточилась на том, что он делает. Возможно, было бы вежливее этого не замечать. Но ей неприятно было, что с ней обращаются как с невеждой, и она поставила бокал себе на колено.
– Вам нет нужды так стараться ради меня, пилот, – сказала она.
Наступило короткое и напряженное молчание, словно он не привык, чтобы его действия обсуждались. А потом он кивнул – не досадуя и не извиняясь.
– Старая привычка, – только и сказал он, а потом поднял к губам бокал и сделал глоток с уважением, которое она оценила как искреннее.
Спокойствие, которое он теперь выказывал, стало не таким демонстративным и, естественно, куда более привычным для них обоих.
Некоторое время они молчали. Каждый неспешно пил вино, слушая шепчущую песню стекающей вдоль стены воды.
– Откуда вы, если не секрет, пилот Кантра?
– С Челбейна, – ответила она. Тут нечего было скрывать, поскольку она уже улетела, доставила груз и получила комиссию. – А вы?
– С Солсинтры.
Солсинтра была внутренней планетой – по крайней мере была настолько близка к этому, что выходцы с Края не относили ее к Спиральной Ветви. Это была давно заселенная тихая область, чей расцвет уже миновал и где все торговали со своими соседями – и только. В подобных местах Кантра, как правило, не бывала. Хотя случалось всякое.
– И что там новенького? – спросила она, и он пожал плечами, погруженными в спинку кресла.