Ли Шарон. Солдат Кристалла

   Малая Пустота была на переднем экране, и немногочисленные точки света ярко сияли на фоне бесконечной ночи. Она откинулась в кресле…
   «Не смотри в Глубины, малышка, – пробормотала Гарен из ее воспоминаний. – Пустота наполнит тебе голову и сделает такой же сумасшедшей, как эту твою мамку».
   И бесполезно было говорить, что Кантра знает свою родословную вплоть до далеких прапрабабок, и что Гарен йос-Фелиум нигде не значилась в списке доноров. Гарен считала Кантру своей дочерью – той самой дочерью, которая была уничтожена пожирателем миров вместе с остальными родственниками Гарен, ее знакомыми и всей планетой. И произошло это за много лет до того, как директора института Танджалира заказали рождение Кантры.
   Гарен рассказывала ей эту историю: как ее корабль вернулся домой из рейса, и никакого дома не было. Рассказывала, как они проверили координаты, ушли и попытались вернуться снова. Как они сделали это дюжину раз, с самых разных точек перехода, пока наконец капитан не высадила их на Боргене, где распустила экипаж и продала корабль.
   Она часто рассказывала эту историю, Гарен – и, насколько могла понять Кантра, не видела никакого противоречия в том, что признает свою дочь погибшей и уничтоженной и в то же время считает Кантру именно этой дочерью. Это было не самым крупным помешательством Гарен, и против него Кантре не следовало бы ничего иметь, поскольку именно оно спасло ей жизнь.
   «Теперь вопрос в том, – думала Кантра, забившись в кресло пилота, которому она не могла полностью доверять, и глядя в Глубины, – для чего оно меня спасло?»
   «Жизнь хочет жить, малышка. Это так естественно».
   Верно, в какой-то степени. Но жизнь… жизнь хочет к тому же и достигать чего-то, устанавливать связи, доверять, хоть изредка испытывать покой и безмятежность…
   «Ты получила сильный дар, малышка. Это – оружие и сокровище. Ты можешь получить все, что захочешь, просто улыбнувшись и хорошенько попросив».
   Скорее, это было проклятием – и опасностью для нее самой и для тех, кто попадал под ее влияние. Самым лучшим курсом – и самым безопасным – было оставаться одной и делаться как можно капризнее и угрюмее, когда контакт с другими становится необходимым.
   На экранах танцевали редкие звезды. Она закрыла глаза – но это не отгородило ее от пустоты.
   Пять лет прошло после смерти Гарен. Пять лет одиночных полетов, пять лет маскировки, пять лет, когда ее единственным собеседником была она сама.
   И ради чего?
   – Привычка, – прошептала она – и в Глубинах за своими веками увидела Далей: ее флегматичное лицо оживляется, когда она говорит о Дяде и его свободном и равном сообществе серийников. И Джелу: с радостным предвкушением драчки во взгляде он стоит перед противником, вдвое большим его по весу.
   … и другие картины. Джела, наполовину поднявшийся по сходням; Джела, раскидывающий вокруг нее толпу убийц, лицо Джелы, на котором отражаются одновременно облегчение и настороженность – первое, что она видит, когда открывается крышка устройства первой помощи.
   Джела, у которого есть задача и есть причина жить так, как он живет, и который пообещал убраться со своим деревом на Гимлинах, чего, черт подери, она и хочет!
   Хочет?
   «Надо было продать его Дяде, и дело с концом», – сказала она себе и рассмеялась.
   Продажа Джелы решила бы сразу несколько проблем, насколько Кантра теперь могла понять.
   «Ладно, ты у него в долгу», – сказала она про себя. Но ведь не только это. Она привыклак нему, привыкла к его помощи и благоразумию. Что еще хуже, она привыкла к его присутствию на корабле, его участию в ее каждодневных делах. Привыкла регулярно высыпаться и не балансировать на грани нервного истощения. Не касалась палочки «Темпа» уже…
   Ладно, ей будет его не хватать, только и всего.
   «Ничего сверх того, что ты заказывала».
   Верно.
   Она медленно спустила ноги на холодную палубу и встала с кресла.
   У нее за спиной открылась дверь.
   Она повернулась и посмотрела на Джелу: облегающий корабельный костюм удачно подчеркивал ширину его плеч.
   Он остановился у двери. Лицо у него было открытое и слегка неуверенное, кисти рук висели неподвижно.
   – Мне пришло в голову, – проговорил он медленно и, насколько она успела узнать его, с полной серьезностью, – что я на Фалдайзе сбил тебя не только с одного курса. Я не рыжий, но могу попытаться загладить свою вину перед тобой. – Он адресовал Кантре улыбку искреннего смущения, от которой у нее дрогнуло сердце. – Если ты заинтересована.
   Так. Да, по правде говоря, она была заинтересована.
   Потому она улыбнулась и пошла ему навстречу, прекрасно сознавая, что об этом она тоже пожалеет на Гимлинах.
   Он наклонил голову, его черные глаза смотрели на нее с теплым восхищением. Ее улыбка стала еще приветливей, и она протянула руку.
   Он ответно протянул свою. Пальцы у него были теплые, ладонь – мозолистая, а хватка – нелепо слабая для мужчины, который способен расплющить кулак противника.
   – Моя каюта больше, – тихо сказала она, и они вышли из рубки вместе.

30

   «Танец Спирали»
   На подлете к Гимлинам
 
   Гимлины висели на втором экране, пока Джела перебирал адреса связи. На его лице медленно застывало выражение мрачной терпеливости, а все его тело буквально испускало волны напряженности.
   Кантра занималась навигационной стороной дел, принимая поступающие данные, в шестой раз проверяя направления и включая сканеры на большую мощность, чем было строго необходимо.
   Напряженность второго пилота продолжала усиливаться – до такой степени, что первый пилот ощутила явный зуд. Вздохнув, она отстегнула сеть безопасности и встала.
   – Я пойду готовить чай, – сообщила она профилю Джелы. – Хочешь?
   Он даже не моргнул в знак того, что ее слышит. Его пальцы начали двигаться по клавиатуре коммуникатора. Приостановились – и снова пришли в движение.
   «Перестань! – мысленно приказала она ему. – От того, кто так усиленно прячется, ничего хорошего ждать не приходится».
   – Еще одна цепочка, – сказал Джела. Его голос был таким же отчужденным, как и его профиль. – Чай был бы кстати, спасибо.
   – Ладно.
   Она ушла на камбуз, поставила чай завариваться и привалилась к шкафчикам, скрестив руки на груди. У нее самой настроение было довольно мрачным.
   – Кантра йос-Фелиум, – произнесла она вслух, – ты дура.
   Хуже, чем дура, если начинает сама с собой разговаривать, когда на борту по-прежнему есть еще пара ушей, способных это услышать.
   Она шумно вздохнула и закрыла глаза.
   «Этот человек сходит на Гимлинах, – сказала она себе, перечисляя все по порядку. – Он забирает свое дерево и уходит. Это – то, чего он хочет и, будь у тебя в голове хоть капля мозгов, которых там нет, ты тоже этого хотела бы. Да, ты у него в долгу: он делал все, что положено второму пилоту, и даже больше, чтобы его пилот была здорова и работоспособна. Так что расплатись с ним и высади там, где он скажет. Он ведь вполне способен о себе позаботиться. И о своем проклятом дереве тоже».
   Чайник заквохтал, заставив ее вздрогнуть. Недовольно ворча, она открыла шкафчик, достала кружки, прихватила заодно пару калорийных плиток и отправилась обратно на мостик.
   Джела встретил ее стоя. Теперь лицо его было неестественно вежливым, а напряженность ощущалась по-прежнему, хотя стала другой.
   Кантра выгнула бровь – намеренно хладнокровно.
   – Контакт, – сказал он. – Мы летим.
   – Отлично, – ответила она так, будто это действительно было отлично, и, продемонстрировав улыбку, вручила ему кружку.
 
   Он оделся в кожаный костюм торговца, сложил свои пожитки – и секунду стоял, глядя на них: среднего размера сумка, из прочного вевета, но исцарапанная и потертая. Такой груз не может быть на спине у торговца, идущего на деловую встречу.
   Придется это оставить.
   Тихо вздохнув, он наклонился, покопался в содержимом, вытащил вахтенный журнал и спрятал его во внутренний карман куртки, а потом снова уложил сумку и закрепил на стене. В ней не было ничего невосстановимого – и, может быть, кое-какие мелочи Кантре пригодятся. В конце концов, ему не в первый раз приходится бросать свое имущество, выполняя приказы. И не в последний.
   Не совсем в последний.
   Дереву тоже придется остаться и положиться на то, что Кантра о нем позаботится. Он попытался передать это и свои резоны, но не понял, удалось ли. Он надеялся, что удалось и что дерево все поняло – хотя если и нет, это ничего не меняет.
   Голос в коммуникаторе говорил поспешно и довольно туманно, хотя последовательность паролей была дана без помех. И хотя это еще ничего не гарантировало, это было лучше, чем отсутствие ответа. Джела предположил, что голос в коммуникаторе принадлежал кому-то из местных, которому заплатили, чтобы он слушал старый канал без особой надежды, что вызов когда-нибудь придет. Единственное, на что можно было рассчитывать, – это что об этом передадут вверх по цепочке, как только удастся установить контакт.
   Джела закрыл глаза, пытаясь почувствовать дерево, но в дальнем уголке сознания обнаружил только прохладную и далекую зелень.
   Так.
   Пора было прощаться с пилотом – и эта мысль не была особенно утешительной.
   Она прикрывала ему спину и терпела вмешательство в свою жизнь, не пристрелив его и не продав. Она была более чем щедра в постели – и он будет по ней скучать: по ее мерзкому характеру, сарказму и вообще.
   Так.
   Он еще раз одернул куртку – в чем не было необходимости – и поправил ремень на брюках, удостоверившись, что виброклинок на месте и легко извлекается. Гибкое керамическое лезвие прохладой прошлось по пальцам, и он улыбнулся. Все в порядке.
   И пошел на мостик прощаться со своим пилотом.
 
   – Со мной? – переспросила Кантра, оглядываясь на дерево, спокойно стоящее в своей кадке. – А мне казалось вы с ним напарники.
   – Это правда, – ответил Джела, стараясь, чтобы это прозвучало так, будто все стороны со всем согласны. – Но нам пора разойтись. Я не могу взять его с собой на встречу и…
   Он замолчал, потому что она подняла руку, повернув ладонью к его носу.
   – Ты рисковал своей жизнью – и моей тоже, – чтобы увезти это дерево с Фалдайзы. Ты взял его с собой, когда я высадила тебя на Талиофи. Оно прикрывало тебе спину, пока мы встречались с Дядей. И теперь ты оставляешь его со мной?
   Она бросила еще один взгляд себе за спину.
   – Почему?
   Хороший вопрос. И Кантра не могла его не задать. Он передернул плечами, избавляясь от небольшой доли напряжения.
   – Контакт, который я установил… зарыт глубоко. Скорее всего единственное, что там смогут сделать, – это направить меня дальше по цепочке. Мне надо будет передвигаться быстро и налегке.
   Он и сам бросил взгляд на дерево, нелепо радуясь тому, каким высоким и пышным оно стало.
   Переведя взгляд на Кантру, он увидел, что она рассматривает его куртку.
   – Без комбинезона? – спросила она и снова предостерегающе подняла руку. – Я знаю, что они не защищают от всех бед, но они немного лучше кожаного костюма торговца.
   – Мне не стоит привлекать к себе внимание, – сказал он. – Встреча назначена в городе, и я не хочу компрометировать связного.
   Кантра закрыла глаза и глубоко вздохнула.
   – Джела, – произнесла она спокойно и невыразительно, что означало: его ждет серьезная выволочка.
   – Да, пилот?
   Она открыла глаза и обожгла его взглядом.
   – По мне – это дурно пахнет. И попробуй только сказать, что ты этой вони не чуешь.
   По правде говоря, его нюх на неприятности обнаруживал в этом деле явный душок. С другой стороны, он не становится моложе, а никто из обычных контактов – ни один – не отозвался.
   – У них были верные отзывы, – мягко сообщил он, встречая гневный взгляд Кантры.
   Она вздохнула.
   – А у недавно в бозе почившего пилота Мурана не было именно этих отзывов?
   У этой женщины была поразительная хватка в отношении мелочей. Подумав об этом, Джела чуть было сам не вздохнул.
   – Да, – ответил он, оставаясь в диапазоне спокойного дружелюбия. – У Мурана были бы именно эти отзывы. И если они пользуются сведениями Мурана, тогда я должен знать и это тоже. Мой приказ совершенно ясен.
   – И на этот раз у тебя есть настроение его выполнить.
   На это невозможно было дать ответа, так что он просто остался стоять, выдерживая ее пристальный взгляд. Наконец она снова вздохнула и подняла руку, отбрасывая упавшие на глаза волосы.
   – Тебе не нужно, – негромко сказала она, – настолько отчаянно рваться прочь ради меня. Если есть менее рискованное место, где можно поискать сведения об исчезнувших людях, то «Танец» вполне может совершить такой перелет.
   Из всего, что он мог ожидать от нее услышать, предложение о дальнейших рейсах было бы на последнем месте. Мозги у него в пальцах, опередившие те, что в голове, первыми додумались до ответа.
   «При условии? »
   Кантра отвела взгляд, и если бы он хуже ее знал, то решил бы, что она смутилась.
   – У меня в программе нет ничего, что нельзя было бы отложить, – глухо проговорила она.
   Ее предложение согрело его, но относительно следующего внушающего надежды пункта нельзя было сказать ничего, кроме того, что риск будет еще выше.
   Он улыбнулся, чтобы показать ей, что ценит ее предложение, и покрутил рукой: ладонь вверх, ладонь вниз.
   – Я должен попытаться здесь, – сказал он. Зеленые глаза еще раз пристально всмотрелись в него.
   – Должен, да? – Да.
   – Ну что ж, – решительно заявила она. – Я иду с тобой.
   Он моргнул:
   – Кантра…
   – Можешь не сомневаться: пилот этого корабля не подчиняется приказам второго пилота, будь он действующим или бывшим, – прервала она его. – Можешь подождать, пока я приоденусь, как положено торговцу, или можешь уйти сейчас. Если ты уйдешь, я пойду за тобой, что может оказаться для тебя неудобным. Если ты подождешь, я прикрою тебе спину и буду тебя слушаться.
   Она говорила совершенно серьезно.
   – Корабль, – проговорил он, прибегнув к единственному аргументу, который наверняка должен был ее убедить, – корабль будет подвергаться риску, если его пилот выйдет в порт и, возможно, направится в неспокойное место.
   Она улыбнулась, что было плохо.
   – Забота о безопасности корабля – это обязанность пилота, – сказала она совершенно серьезно, – и пилот считает риск для корабля приемлемым.
   Джела понял, что не отдал Кантре йос-Фелиум должного. При необходимости она была способна выйти за границы, которые сама для себя установила, и принять решение, которое ставило в опасность и ее, и ее корабль.
   И сейчас она, черт побери все, решила, что это необходимо.
   – Один раз я позволила моему пилоту выйти отсюда на встречу, которая, возможно, была немного менее рискованной, чем та, на которую ты держишь курс, – добавила Кантра все таким же серьезным тоном. – У меня не было выбора: она была моим первым пилотом и отдала приказ. И она вернулась на корабль в мешке для трупов.
   Она одарила его еще одним гневным взглядом.
   – Я не допущу, чтобы мой второй пилот шел на явный и видимый риск без поддержки, – сказала она. – Проклятие, Джела, я этого не допущу. Ты меня слышал?
   Он ее слышал. Возможно даже, что он услышал немного больше, чем ей хотелось бы. А может быть, это тоже входило в ее намерения.
   Как бы то ни было, у него не оставалось времени на то, чтобы с ней спорить, и он не сомневался, что свою угрозу она выполнит.
   – Хорошо, – сказал он. – Я буду благодарен за помощь, пилот.
   Место встречи находилось в городе, за пределами доков и порта – и, по мнению Кантры, это было еще одной причиной для подозрений.
   Джела поймал у порта роботакси, велев ему ехать к северо-востоку от места назначения – по плану города, который Кантра поспешно запомнила. Оттуда они пошли пешком: два торговца, осматривающих достопримечательности, которых здесь хватало.
   Как правило, Кантра избегала городов. Гарен никогда не уходила за пределы собственно порта, утверждая, что приключений на свою голову можно найти более чем достаточно прямо там. И была, как правило, права.
   В последний раз Кантра была в городе во время учебного полета, примерно за полгода до того, как Плиний их всех подставил. Тот город был вертикальным: он вздымался, бледный и хрупкий, как кости, из глубин бурного планетного моря. Город назывался Силайн – и был триумфом биоинженерии. Хрупкая с виду, но невероятно прочная раковина, в которой располагался город, была соткана морскими существами, созданными исключительно для выполнения этого монументального предприятия, после чего они умерли, высохли и были унесены нестихающими ветрами как раз в нужный момент, оставив после себя чудесное жилище для завезенного человеческого населения.
   А еще город был чудом правил безопасности и законов, поскольку эта среда обитания была по-своему не менее ненадежной, чем любая космическая станция, и большую часть своего пребывания там Кантра была занята уроками по обходу этого обеспечения всеобщего блага.
   А тот город, в котором они оказались сегодня – Плуад, – был одноуровневым, и улицы расположились сеткой: север – юг, запад – восток. Он был пыльным и более тяжелым, чем ей нравилось. И еще там были шум, и запахи, и просто чертова уйма людей.
   Она старалась предусмотреть все, начиная с вооруженной засады и кончая карманными воришками, так что почти все ее внимание занимали именно люди. Они находились не на Закрытой планете и даже не вблизи от Центра, так что на улицах попадалась чертова дюжина самых разных типов: высоких и коротеньких, толстых и тонких, бледных, темных и серединка на половинку.
   Ее собственный тип, с аристократической золотистой кожей и изящным, обманчиво хрупким сложением, не должен был привлечь особого внимания в этой – и практически в любой – толпе.
   Вот Джела вызывал некоторый ажиотаж, но если судить по заинтересованным взглядам, то причиной этому были его плечи и бедра.
   Одежда была такой же разнообразной, как и люди: мантии с рукавами такой длины, что волочились по пыльному тротуару, днешелка и сандалии, деловые костюмы Центра, пара космокомбинезонов, кожаные костюмы торговцев – и вездесущие туники без рукавов, чтобы были видны татуировки серии.
   Джела завернул на широкую площадку на тротуаре и остановился. Кантра встала рядом с ним. Над ними на тонкой серебристой арке висела перевернутая керамическая чаша. Как только они остановились под ней, ее цвет изменился с бледно-желтого на ярко-красный.
   – Другое такси? – спросила Кантра.
   Это были первые слова, произнесенные между ними после ухода с корабля. Он посмотрел на нее:
   – За нами следили?
   Она тихо вздохнула:
   – Не так, чтобы я заметила.
   – Верно. Поэтому подъедем, а потом совершим еще одну прогулку.
   Он осмотрел широкий тротуар, запруженный пешеходами, и оживленную улицу. Невысокие и однообразные здания пастельных тонов сверкали под прямыми лучами местного светила.
   – Славный город.
   – Поверю тебе, – отозвалась она.
   В это мгновение краем глаза она заметила какое-то шевеление и повернулась осмотреть тротуар.
   Рядом стояло бледно-розовое здание с куполом, вход закрывал навес с голубыми и желтыми полосами. Из двери выходила дюжина или больше человек в длинных одеяниях с капюшонами, полосатых под цвет навеса, и с бледно-розовыми корзинами в руках. Дойдя до тротуара, они разделились на пары и начали расходиться в стороны. Пара, направлявшаяся к тому месту, где они с Джелой стояли на остановке такси, вкладывала что-то из своих корзин в руки встречных прохожих, негромко произнося фразу, которую Кантре не удалось уловить в уличном шуме.
   Кантра перевела взгляд, осматривая прохожих и проверяя, нет ли за ними слежки. Не было, насколько она могла судить – только она могла судить далеко не так хорошо, как ей хотелось бы.
   – А вот и наше такси, – сказал стоящий рядом Джела.
   Она повернулась, глядя, как машина пересекает четыре полосы движения: это была всего лишь скамейка, установленная позади горба с навигационным компом и заключенная в плас-щит. Вся машинка неслась на трех колесах.
   Кантра сделала шаг вперед, почувствовала кого-то слишком близко у своего правого плеча и крутанулась, чуть не сбив с ног одно из полосатых одеяний. Она мельком успела увидеть в тени капюшона бледные глаза и сверкнувшие зубы – и ей в ладонь вложили что-то прохладное.
   – Хорошей тебе смерти, сестра, – пробормотал тихий голос – и они исчезли.
   Такси прибыло, Джела уже сидел на скамье, дверь опускалась, а щит начинал терять прозрачность…
   – Кантра!
   Она вздрогнула, нырнула под опускающуюся дверь и тяжело рухнула на скамью, стукнувшись о плечо Джелы.
   – Извини, – пробормотала она.
   – Ничего, – отозвался он, почти все внимание сосредоточив на экране с планом. Он дернул головой в сторону закрывшейся двери: – Что это было?
   – Пара психов, сунули мне…
   Она разжала руку – и заморгала при виде простой квадратной плитки, лежащей у нее на ладони.
   – Похоже на одну из игрушек, которые я отвезла Дяде, – сказала она.
   Пункт назначения был выбран и введен, и такси стало набирать скорость. Кантра позволила себе тихий вздох облегчения по поводу ставшего полностью непрозрачным щита. Джела откинулся на спинку скамьи и протянул широкую ладонь.
   – Можно мне посмотреть? Она бросила плитку ему в руку.
   – Сколько угодно.
   Его пальцы сжались на пластинке, и он застыл, прикрыв глаза. Прошла секунда, вторая, третья…
   Он зашипел и широко расставил пальцы. Плитка упала на пол такси.
   Кантра быстро посмотрела на него – и увидела на его лице неподдельный гнев.
   – Не произвело впечатления, насколько я понимаю, – заметила она.
   Джела указал на упавшую плитку:
   – Ты выслушала то, что она говорит?
   – Она мне ничего не сказала, – ответила она, – но я держала ее всего пару секунд и при этом была занята чем-то другим.
   – Попробуй ее, – посоветовал он.
   – Если она так тебя взбесила, то, наверное, не стану. Может, просто расскажешь?
   Он резко вздохнул, потом еще раз. Их такси сильно накренилось – видимо, на большой скорости поворачивая за угол. Кантра снова ударилась о плечо Джелы, поймала петлю и выпрямилась.
   – Она попросила меня принять священное писание самоубийства, – проговорил Джела с едким спокойствием. – Она посоветовала мне остановиться, вспомнить о тех, кого я люблю, и включить их в мою смерть.
   – Вот как?
   Кантра посмотрела на пол, но плитки там не было видно: несомненно, она скользнула под скамью во время недавнего резкого поворота.
   – Работа шериксов, считаешь. Это не было вопросом.
   – А чья же еще? – ответил он и сосредоточил внимание на плане – и быстрой зеленой линии, прочерчивающей их путь по городу.
   Он пристукнул по дисплею своим широким пальцем, и она наклонилась посмотреть внимательнее.
   – Мы сойдем через пару поворотов… – Он улыбнулся, но не на своем обычном уровне, – … если переживем поездку. Мы войдем на место встречи сверху, осмотрим его, прежде чем заходить. Так?
   Радуясь, что Джела ведет себя благоразумно, Кантра улыбнулась ему, хотя подозревала, что и у нее улыбка получилась не так удачно, как обычно.
   – Так.
 
   Пока что они шли по графику. Из такси они вышли в квартале от места встречи – магазина под названием «Ежедневный бизнес», который сдавал в аренду защищенные от наблюдения комнаты для деловых встреч с оплатой за каждые четверть часа по местному времени.
   Джела планировал провести разведку, а потом занять позицию и наблюдать за входной дверью. Он решил, что сможет вполне точно определить своего связного и что-то понять, прежде чем обнаружить себя.
   Он пообещал себе, что, если ему покажется, будто дело плохо – или хотя бы что риск непомерно велик, – он уйдет, вернется на корабль и проведет перегруппировку.
   Присутствие Кантры осложняло дело, но, с другой стороны, она вполне способна за себя постоять, что успела продемонстрировать уже не раз.
   Не говоря уже о том, что он просто был рад иметь ее рядом.
   Солдат, даже если он настоящий бунтарь и универсал, – это стадное существо, привыкшее иметь рядом своих товарищей. И теперь ему было тепло при мысли о том, что у него за спиной товарищ – поскольку не исключено, что им придется действовать.
   Улицы в этой части города были поуже и не такие людные. Здания чаще представляли собой одноцветные кубики, а не скругленные пастели северо-восточного района.
   Кантра шла слева, отставая на шаг. Краем глаза он наблюдал, как она осматривает улицу, здания, людей.
   «Женщина, которая полностью способна за себя постоять», – снова подумал он – и снова почувствовал тревогу, потому что время поджимало. Если сегодня ему не удастся установить надежную связь, то может выйти так, что и дерево, и его задание перейдут в уверенные руки этой женщины, которая настолько долго привыкла думать только о себе и своем корабле, что не обязательно сможет принять более широкие обязательства.
   «Оставь это, – сказал он себе. – Сначала дело. Тревоги – потом».
   – Подходим, – проговорил он достаточно тихо, чтобы его услышала только Кантра. – Нам надо повернуть направо, дойти до второго перекрестка и свернуть. Тогда…
   – … мы окажемся в служебном проезде, – закончила она за него, но в ее голосе звучал скорее смех, а не раздражение. – Я ведь посмотрела на план, как обещала.