— Разве вы не запираете машину?
   Машина Моргана была импортной и очень дорогой. Угнав ее или сняв какие-либо детали, можно было получить хорошие деньги. Он усмехнулся:
   — В городе, разумеется, запираю, но не здесь, cherie. Тут все по-другому. Здешние жители уважают чужую собственность.
   — Ну что ж, — сказала она с некоторым сомнением в голосе.
   — Вы привыкнете к этому, — заверил ее Морган.
   В ответ Ребекка пожала плечами. Он говорил так, словно она собирается пробыть здесь долгое время. А она, между прочим, намерена только собрать кое-какой материал для своего фильма и взглянуть на места, которые любила Рэчел. Не более того. Выполнив свое намерение, она вернется домой. А все, что происходит сейчас, отодвинет в глубины памяти.
   Они вошли в ресторанчик, Морган держал Ребекку за руку. Когда они пересекли темноватый вестибюль, прохладный после царящей снаружи жары, их приветствовала высокая плотная негритянка лет пятидесяти на вид.
   — Морган, cher, — воскликнула женщина, — где это ты прятался?
   — Работал, много работал, tante Изабо, — ответил он, обнимая ее.
   — Вижу, ты сегодня привел хорошенькую курочку, а? — Она улыбнулась, и во рту у нее блеснула золотая коронка. — Хотя ей не помешало бы чуть-чуть обрасти жирком, — добавила она, критически оглядев Ребекку. — Или ты по-прежнему любишь костлявых, cher?
   Ребекка рассмеялась, хотя ее любопытство было задето мыслью о том, что Морган приходил сюда с кем-то еще.
   — Извините, — перебила она, — но уж про меня-то вряд ли можно сказать: «кожа да кости».
   — Немного мяса, а, моя птичка? — спросила tante Изабо, улыбнувшись Ребекке. Она отступила на шаг и снова окинула ее взглядом. — Да-да, теперь я вижу: кое-что имеется. — Она заговорщицки улыбнулась и сказала так, словно сообщала ценную информацию: — Вы ведь знаете, кошечка, мужчины любят, чтобы было за что подержаться. Настоящий мужчина не станет ложиться в постель с мешком костей: кому охота набить себе синяков? — Она хмыкнула. — А вот на меня в этом отношении пожаловаться трудно. — И она от всего сердца расхохоталась.
   Откровения tante Изабо заставили Ребекку покраснеть. «С чего бы это?» — удивилась она. Ей доводилось слышать и гораздо более фривольные замечания и даже откровенную похабщину — как во время съемок, так и просто на улицах. Почему же с Морганом она чувствует себя невинной девушкой, находящейся под его покровительством. А быть может, ее смутило упоминание о постели? Ведь оно сразу вызвало в ее воображении переплетенные, изнемогающие от страсти тела — ее и Моргана.
   — Как я понимаю, вам нужен столик, а, cher? — лукаво спросила tante Изабо.
   Морган ухмыльнулся: — Вы все понимаете правильно.
   — Тогда пойдемте, у меня есть одно уютное местечко.
   Морган обнял Ребекку за плечи, прижав к себе, словно она была его собственностью. И Ребекке это понравилось.
   Tante Изабо проводила их в укромный уголок, где стоял круглый столик, накрытый темно-синей скатертью. Полупритушенные лампы создавали атмосферу интимности. Под потолком вращались несколько вентиляторов. Морган выдвинул стул для Ребекки, а сам занял место напротив.
   Tante Изабо стояла рядом с видом заговорщицы.
   — Итак, чего бы вам хотелось?
   — Вы разрешаете мне заказать еду для вас? — спросил Морган.
   — Охотно, — ответила Ребекка.
   Морган улыбнулся теплой, искренней улыбкой, которая не только играла на его губах, но и сияла в глубине глаз.
   — Для начала, я думаю, лангусты с пряностями и пару кружек пива. — Морган вопросительно взглянул на Ребекку и, когда она кивнула, продолжил: — Затем вашу дивную джамбалайю и на десерт ореховый торт.
   — Я лично присмотрю за этим, — пообещала tante Изабо и покинула их.
   — Она грандиозная повариха, — с энтузиазмом воскликнул Морган. — Вот погодите, попробуете ее стряпню и скажете, что это пища богов.
   — Наверное, раз вы это утверждаете.
   — Утверждаю.
   — Значит, так и будет, — ответила Ребекка.
   Она знала, что говорит. Она верила ему так, словно они знали друг друга долгие годы, и это чувство было убаюкивающе приятным.
   Tante Изабо вернулась через пару минут и водрузила на столик оловянный поднос с двумя огромными кружками холодного пива и двумя мисками с дымящимися лангустами. Она вручила каждому по чистой салфетке и вежливо сказав: «Bon appetit!», удалилась обратно в кухню.
   — Берите руками, — настаивал Морган.
   Ребекка повиновалась и обнаружила новое для себя удовольствие в том, чтобы есть руками и при этом смаковать каждый кусочек. Оказалось, что у нее зверский аппетит, и они заказали еще одну порцию. «Есть с удовольствием» — такой девиз провозгласил Морган, и был абсолютно прав. Ребекка бывала в изысканных ресторанах, но, как правило, на деловых обедах с нужными людьми. В остальных случаях она глотала что попало прямо на рабочем месте И вот теперь поняла, что можно наслаждаться самим процессом еды.
   «Все это благодаря Моргану», — отметила она. Их беседа не прерывалась ни на минуту, перескакивая с воспоминаний детства на темы, связанные с работой. Она могла бы слушать этот глубокий медлительный голос весь вечер. Их разговор не был пустой светской болтовней. Морган слушал так внимательно, задавал вопросы столь искусно и тактично, что Ребекка подумала, уж не является ли он по совместительству психологом.
   Моргана восхищала ее искренность. Ребекка разговаривала, как ребенок, — прямо, бесхитростно, без ужимок. Она нравилась ему все больше и больше. С каким удовольствием он говорил с ней на литературные темы, использовал профессиональный жаргон! Он начинал цитату, и она заканчивала ее. Она схватывала на лету все его — порой туманные — ассоциации и реминисценции.
   — Я не смогу даже думать о еде целую неделю, — заявила Ребекка, прикончив вторую порцию джамбалайи и отодвигая пустую тарелку.
   — Ерунда! Завтра утром вы заговорите по-другому, — заверил ее Морган.
   — Не знаю, не знаю.
   — Я знаю, — доверительно сказал он. — Но не потанцевать ли нам перед десертом, чтобы немного осадить стряпню tante Изабо?
   — Мне для этого придется станцевать, как минимум, «Лебединое озеро».
   — Ну зачем такие подвиги, cherie? — возразил он. — Пара кругов в центре зала — и все будет в порядке.
   Она взглянула на него скептически.
   Морган поднялся и подошел к старомодному музыкальному автомату. Достав из кармана джинсов несколько монет, он опустил их в щель, неоновые огоньки замерцали, и он принялся выбирать музыку.
   Он подал ей руку, и Ребекка вскочила со своего стула. Музыка подхватила их и увлекла на середину зала. Ребекка прильнула к его сильному телу, покачиваясь в такт музыке, склонив голову к его широкой груди.
   Морган, как оказалось, выбрал ее любимые песни. Сентиментальные мелодии, которые можно слушать без конца. Зал наполнился гармоничной мелодией братьев Райтус, исполнявших «Ты моя душа и вдохновение».
   Затем Морган включил то, что она просто обожала: «Невозможно не влюбиться» Элвиса и чувствительный дуэт, всегда заставлявший ее сердце замирать, «С тобою я рождаюсь вновь».
   Ребекка чувствовала себя на седьмом небе. У нее был потрясающий день, и она вовсе не хотела, чтобы он кончался. В объятиях Моргана было так хорошо! Словно именно здесь было ее настоящее место. Словно оно было здесь всегда.
   Мысль о том, что этот день заканчивается, причиняла ей боль. Она льнула к Моргану во время танца, как будто пыталась удержать мечту, страшась даже думать, что будет дальше.
   — Не попросить ли tante Изабо завернуть нам сладкое? — спросил он. — Мы можем съесть его позже, когда вернемся на плантацию.
   Грустил ли он, подобно ей, что день близится к завершению? Хотелось ли и ему длить его как можно дольше?
   — Это было бы лучше всего, — ответила она, усаживаясь на свое место и глядя, как он удаляется в сторону кухни. Она подсчитала, что в их распоряжении еще по меньшей мере час, — именно столько займет обратная дорога в Бель-Шансон, а затем…
   Морган вернулся с бумажным пакетом в руках и в сопровождении tante Изабо.
   Ребекка встала с довольной улыбкой на губах.
   — Благодарю вас, tante Изабо, за потрясающую еду. Не знаю, едала ли я что-нибудь вкуснее.
   — Я рада, что вам понравилось, кошечка, — просияла та, — вы еще придете сюда рано или поздно, вы слышите?
   Ребекка рассмеялась.
   — Слышу, — ответила она, думая, доведется ли ей побывать здесь еще раз.
   — Отлично. А что до вас, cher, — она обняла Моргана и дружески потрепала его по плечу, — будьте порасторопней и не упускайте эту малютку. — Она быстро взглянула на Ребекку: — Это класс!
   — А вы, кошечка, — продолжала tante Изабо, теперь уже обращаясь к Ребекке, — держитесь за него.
   Растерявшаяся Ребекка сумела только улыбнуться в ответ. Да и что она могла бы сказать?
   Когда они вышли из ресторана, луна уже светила вовсю и дневную жару сменила ночная свежесть.
   — Там, в пакете, есть и кофе, — сообщил Морган, надев ремень безопасности.
   Он открыл бумажный пакет и извлек оттуда два запечатанных пластиковых стакана.
   — Это новоорлеанский кофе, — передавая Ребекке стакан, предостерег он. — К такому крепкому вы, наверное, не привыкли.
   — Я думаю, что справлюсь с этой сложностью, — съязвила Ребекка и осторожно попробовала напиток.
   Кофе был превосходный, крепкий и покрытый шапкой взбитых сливок.
   — А-ах, — с наслаждением вздохнула Ребекка.
   Морган сделал глоток из своего стакана.
   — Вы быстро привыкаете к нашей жизни, Бекка.
   Ребекка почувствовала, что ей необыкновенно приятно слышать это уменьшительное имя из его уст. Интимность такого обращения наполнила ее каким-то ласкающим покоем.
   — Tante Изабо снабдила нас, кроме торта, парой булочек, — сказал Морган. — На случай, если вы проголодаетесь по дороге.
   — Проголодаюсь? Он смеется? — Ребекка удобно откинулась на сиденье и с наслаждением дотягивала кофе. — Разве что завтра утром… — сонно пробормотала она и зевнула, несмотря на изрядную дозу кофеина.
   Несколькими минутами позже Морган взглянул в ее сторону и заметил, как вздрогнули и опустились ее ресницы. Ему хотелось провести пальцем по ее нежной щеке, но он побоялся разбудить ее. Морган осторожно взял из ее руки стакан с кофе и поднес ко рту, прижавшись губами к тому самому месту, к которому прикасалась она. Он допил все еще горячий кофе и поставил стакан, размышляя о собственном поступке. Прежде ему бы и в голову не пришло пить из чужого стакана, да и на сей раз он сделал это, не думая, инстинктивно.
   Ребекка глубоко дышала и казалась по-детски счастливой и беззаботной. Как бы она выглядела в его постели? В лунном свете? В сиянии солнца? В мягкий пасмурный день и во время грозы? В каждое время года? Через год? Через десять лет? Через пятьдесят? Он желал знать это.
   Меньше чем через час Морган свернул на въездную аллею Бель-Шансон.
   — Бекка! Мы приехали, — ласково сказал он и легонько потряс ее за плечо.
   — Что? — сонно спросила она и потерлась щекой об его руку.
   — Мы дома.
   — Дома? — Ребекка выпрямилась, моргая.
   Луна заливала серебристым светом дом и парк, придавая окружающему нереальный, таинственный вид.
   Морган поставил машину на обочине дорожки и выключил зажигание. Он вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть Ребекке дверь, но она уже сама выбралась из «ровера».
   — Вы ездите?
   — Вы имеете в виду — верхом? Он ласково рассмеялся, и теплая дрожь пробежала по ее спине.
   — Верхом, — подтвердил он.
   — В детстве ездила. Но сейчас в Нью-Йорке нечасто встретишь лошадь.
   — Как вы думаете, вы еще можете держаться в седле?
   — Если от меня не потребуется скакать с вами наперегонки по всему округу.
   Он взял ее под руку и проводил до двери. Свет над ней был оставлен специально для Ребекки. Морган достал из кармана ключ, вставил в замочную скважину и, повернув его, открыл дверь.
   — Нет, от вас не потребуется скакать по всему округу. Я просто подумал, что от небольшой прогулки по окрестностям у вас останется масса новых впечатлений.
   — Ну, если вы не против верховой прогулки с неумехой, то я с удовольствием.
   — Так после завтрака?
   — Да.
   Ребекка подумала, что, если бы Морган попросил ее скакать за ним в адские бездны, она бы согласилась с не меньшей готовностью. Она сознавала, что уже не способна отказать ему в чем бы то ни было.
   Морган наклонился и быстро поцеловал ее в губы. Держась за дверь, Ребекка отступила на шаг.
   — Спокойной ночи, Морган.
   — Bonsoir, cherie.[29].
   «Французский. Язык любви, — подумала Ребекка. — Язык Мэтью Деверо».

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

   Его поцелуй был подобен легкому касанию ветерка, легонько тронув ее губы, он оставил волнующие желания.
   Ребекка дотронулась пальцем до собственных губ. Что она почувствует, когда он поцелует ее по-настоящему?
   Она натянула белую футболку безо всяких рисунков и заправила ее в тесно облегающие джинсы. Застегивая коричневый кожаный ремень, она размышляла о том, как целуется Морган. Бывают его поцелуи жестокими или страстными? Настойчивыми или резкими? Или и то и другое вместе?
   Поцелуев как раз и не хватало Ребекке в ее одиночестве. Поцелуев и объятий. Бен умел целоваться. В этом смысле она никак не могла пожаловаться на него. Ее сложности начались, когда ей надоело то, что за этими поцелуями следовало, а это было нечестно по отношению к нему.
   Ребекка вспомнила, что писала Рэчел о поцелуях Мэтью. От них ее прапрабабушка теряла голову. Интересно, унаследовал ли Морган способности своего предка? Или же все это просто своего рода химическая реакция между будущими любовниками? Окажутся ли его поцелуи более захватывающими и пылкими, чем все, что она знала до сих пор? Или она заблуждается, обманывает себя?
   И кто знает, хочет ли Морган ее так же сильно, как она его?
   Морган направлялся к конюшням с тем, чтобы выбрать лошадей для сегодняшней езды. У себя на плантации он держал их несколько; одну для себя лично, остальных для родственников, друзей и гостей. По пятам за ним бежал Джестер, радуясь прогулке.
   По дороге Морган вспоминал ночь, проведенную им без сна. Расставшись с Ребеккой, он не смог уснуть и уселся за компьютер. Он попытался работать, сосредоточиться на материалах, которые собрал для нового романа. Но уже через несколько минут понял, что это бесполезно. Мысли о Ребекке прочно овладели его умом. Прикосновение ее руки, ее смех, ее улыбка, сияние ее глаз… Воспоминания об этом преследовали его, возникали в самые неожиданные моменты.
   Если бы она не была такой сонной, он бы поцеловал ее, поцеловал так, как ему хотелось. Но он хотел узнать вкус губ бодрствующей, а не спящей Ребекки.
   Быть может, сегодня.
   Морган надеялся на удачу, понимая, что ждать слишком долго просто не сможет. Он сгорал от нетерпения подобно неопытному юнцу.
   Это поражало его самого.
   С той секунды, как он увидел Ребекку, все пошло иначе, чем бывало у него с другими женщинами. Встреча с ней потрясла его, заставила по-новому взглянуть на любовь. Она оказалась единственной женщиной, сумевшей затронуть его сердце.
   Дверь конюшни была открыта, молоденькая девушка, которую он нанял в прошлом году для ухода за лошадьми, чистила пустое стойло.
   — Привет, Джилл, — окликнул ее Морган, а Джестер весело залаял.
   Веснушчатая ярко-рыжая девушка оторвалась от своего занятия:
   — А-а, это вы, мистер Деверо?
   — Вы можете оседлать Герцогиню, а я тем временем займусь Спутником?
   — Ясное дело, мистер Деверо!
   Она вышла из стойла и направилась за упряжью для красивой гнедой кобылки, а Морган принялся надевать английское седло на своего серого жеребца. Он любил этого андалузца и использовал любую возможность проехаться верхом. Но он был слишком занят работой, так что подобные возможности выпадали ему не часто. Иногда он думал, что должен был бы родиться в другую эпоху, ибо верховая езда, ощущение, что ты слился с лошадью в единое целое, доставляло ему несравненно большее удовольствие, чем езда в автомобиле.
   Сегодня ему предстояло изменить своим привычкам. Ребекка — наездница неопытная, и, стало быть, он не сможет скакать с обычной для себя скоростью. Но зато у них будет возможность разговаривать во время прогулки, а это ни с чем не сравнимое удовольствие.
   Морган вывел жеребца наружу, причем его черный лабрадор суетился вокруг, и с удивлением обнаружил, что Ребекка уже пришла.
   — А я собирался зайти за вами, — сказал он, держа на поводу жеребца, беспокойно потряхивающего головой.
   — Какое изумительное создание! — подойдя, воскликнула Ребекка. — Можно? — спросила она, показав жестом, что хочет погладить животное.
   — Да, — ответил Морган и еще крепче сжал повод.
   Ребекка протянула руку и ласково провела ею по лошадиной морде.
   Джилл вывела из конюшни гнедую кобылу, и жеребец приветственно заржал.
   — Это для меня? — спросила Ребекка.
   — Герцогиня очень спокойная, — заверил ее Морган.
   Он помог Ребекке сесть на лошадь, проверил длину стремян и убедился, что она устроилась в седле, как положено. Усилием воли он удержался от того, чтобы провести рукой по ее ноге, погладить ее, ощутить упругость обтянутого джинсами бедра, крепко прижатого к боку лошади.
   Ребекка залюбовалась тем, как легко и грациозно вскочил в седло Морган. На нем тоже были джинсы, идеально сидевшие на стройных бедрах. Черная футболка подчеркивала ширину плеч. «Не выбери он карьеру писателя, он с легкостью мог бы рекламировать костюмы у лучших модельеров, — мелькнуло в голове у Ребекки. — Он великолепно смотрелся бы на обложках журналов, а женщины раскупали бы его модели в надежде, что их мужья будут в них столь же неотразимы, сколь Морган Деверо».
   — Готовы?
   — Вперед, Макдуф, — нашлась Ребекка.
   Они замечательно провели время. Ребекка оказалась отважной наездницей и старалась не отставать от него, если он, забывшись, пускал Спутника в галоп. Он восхищался ее мужеством и смеялся вместе с ней, когда Герцогиня отказалась прыгать и Ребекка чуть не вылетела из седла. Морган сознавал, что им руководило желание покрасоваться, когда он направил свою лошадь к каменному забору, желая продемонстрировать, с какой легкостью возьмет препятствие. Он обернулся и увидел, что Ребекка скачет к более низкой части забора. Он хотел было крикнуть ей, что Герцогиня в прыжках не сильна, но всадница и лошадь уже были у забора, и в последнюю секунду кобыла сочла, что прыгать не стоит. Ребекка повалилась на шею лошади, обхватив ее руками, и тем самым избежала падения на землю. Она стала смеяться, и он, перепрыгнув обратно, присоединился к ней, счастливый тем, что она не пострадала и даже отнеслась к происшедшему с юмором.
   Его жизнь никогда не казалась ему пустой, но пара дней в обществе Ребекки наполнила ее новым содержанием. Без нее все вокруг было безжизненным и тусклым.
   Можно ли просить ее выйти за него замуж? Или он слишком торопится? Быть может, и так.
   Он должен понять, чего она хочет. Что она чувствует.
   «Я разберусь в этом сегодня вечером», — решил Морган.
   — Ну как, вы хорошо покатались? — спросила Делла Ребекку, когда та приплелась из конюшни на веранду.
   Ребекка поморщилась, потирая болевшие ягодицы.
   — Скажите лучше, что в ближайшее время я не смогу пошевелить ни рукой ни ногой!
   Делла, чистившая яблоки для пирога, усмехнулась:
   — Я думаю, что если вы помокнете хорошенько в горячей ванне, то ущерб, нанесенный этим первым опытом, будет смягчен!
   — Отличная идея! — согласилась Ребекка, представив себе, какое облегчение принесет горячая вода ее натруженным мускулам.
   — Мне понадобится не меньше двух часов, чтобы прийти в себя. Тем более что Морган пригласил меня вечером в Новый Орлеан на концерт.
   Делла бросила на нее лукавый взгляд:
   — Морган?
   — Да.
   — Должно быть, тот благотворительный вечер, на который он покупал билеты.
   — Он сказал что-то о бенефисе в пользу какой-то там организации. Но я не запомнила названия.
   — Да-да, у него есть излюбленные благотворительные организации, — улыбнулась Делла. — Ну, а какой ленч вам приготовить?
   — Если можно, вашего чудесного чаю со льдом, ну и, может быть, сандвич?
   — Почему же нет? — снова улыбнулась Делла. — Идите наверх и залезайте в ванну, а я пока все приготовлю.
   — Спасибо, — сказала Ребекка и вошла в дом.
   А Делла продолжала чистить яблоки и размышляла о внезапном интересе своего кузена к приезжей из Нью-Йорка.
   «Да, пора уже парню угомониться и найти себе спутницу жизни, — думала она, откусывая кусок яблока и морщась от его кислоты. — Да, сэр, вы неравнодушны к хорошенькой янки, так же как и она к вам. Это ясно любому дураку». Ей не терпелось поделиться новостью с Джеком и другими заинтересованными родственниками.
   Если она не ошибается, а Делла знала, что это бывает редко, их семейство скоро пополнится новым членом.
   В своем воображении Делла уже видела Бель-Шансон ареной грандиозного свадебного торжества. А быть может, ей даже так повезет, что Ребекка пригласит кого-то из актеров, снимавшихся в ее фильме. Это было бы восхитительно.
   «Как хорошо, что я взяла с собой хоть одно вечернее платье», — думала Ребекка, пристегивая черный чулок к кружевному поясу. Отступив на шаг, она оглядела себя в огромном старинном зеркале. Ей-Богу, она выглядит как картинка в каталоге нижнего белья. Она получила это в качестве прощального подарка от актрис своей съемочной группы. Комплект бюстгальтеров, трусиков и чулок различных цветов, которые могли бы составить целое приданое.
   Ребекка захихикала, вспомнив пожелание на карточке, вложенной в подарок: «Завоюешь призы — и мужчин».
   Она надела черные туфли на высоких каблуках и через голову натянула черное платье. Оно было трикотажное, с круглым вырезом и рукавами-буф. После этого она повесила на шею золотой медальон. Несколько минут она держала прелестную вещицу на ладони и, глядя на нее, размышляла, правильно ли она поступает. Должна ли она безоглядно следовать велениям своего сердца?
   «А Рэчел, — подумала Ребекка, — Рэчел, как поступила бы ты? Пошла бы на риск? Отбросила бы всякую осторожность и действовала бы, как подсказывает чувство? Или сохранила бы остатки благоразумия и ждала развития событий?
   Ты писала, что стремилась к Мэтью душой и сердцем. Бог свидетель, я прекрасно понимаю тебя, ведь точно так же я сама стремлюсь к Моргану. Настолько, что это пугает меня.
   Так что же мне делать?»
   О том же самом размышлял Морган. Что же ему делать?
   Он знал, что ему хотелось делать — послать ко всем чертям концерт и заняться любовью с Ребеккой. Стереть из ее памяти всех предыдущих любовников. Овладеть ею и заставить испытать глубочайшее, фантастическое наслаждение. Довести ее и себя до высшей точки и начать все сначала. Снова и снова, пока они не исчерпают всех мыслимых возможностей.
   Это было примитивное, животное желание, поднимавшееся из самых глубин его существа. Оно сжигало его внутренности, становясь все сильнее и острее. Он не найдет покоя, пока она не станет принадлежать ему.
   Морган завязал галстук и взглянул на себя в зеркало.
   Ребекке очень понравился и сам концерт, и вечер, устроенный после него в просторном помещении бывшего пакгауза с видом на реку. Огоньки судов, сновавших вверх и вниз по Миссисипи, прорезали ночную мглу. Она стояла у огромного, от пола до потолка, окна, глядя на проплывавшие мимо пароходы и пытаясь представить себе, что происходит на их палубах.
   Юный официант с волосами, собранными в хвостик, возник подле нее и, дружелюбно улыбаясь, предложил ей еще вина. Белое вино было восхитительно холодным, и Ребекка с готовностью протянула ему бокал и вежливо поблагодарила.
   Она повернула голову и поймала взгляд Моргана, которым сразу после их прихода завладела одна из устроительниц вечера. Он кивнул ей, и Ребекка улыбнулась в ответ. «Он так красив в этом белом пиджаке, так изысканно вежлив и элегантен!» — думала Ребекка.
   Она поняла, что не одинока в своем мнении, ведь многие женщины и на концерте, и сейчас, на празднике, не скрывали своего восхищения им.
   Усевшись на свои места, они взялись за руки, переплели пальцы и просидели так весь концерт. И даже если им приходилось разъединять руки, чтобы поаплодировать исполнителям, они сразу же возвращали их в прежнее положение, словно были соединены нерасторжимой связью.
   «Нерасторжимая связь».
   Ребекка задумалась над этими словами. Душой и рассудком она уже принадлежала Моргану. Единственное, чего недоставало в их отношениях, — это связи сексуальной. И, понимая ее неизбежность, Ребекка ощущала возбуждение и робость.
   Она была по уши влюблена в Моргана. В этом не оставалось никаких сомнений.
   — Прошу прощения, — прошептал Морган ей на ухо. — Никак не мог вырваться раньше.
   Ребекка прильнула к нему, будто искала защиты от окружающего мира. Он обвил рукой ее талию и крепко прижал к себе.
   — Хочешь уйти отсюда?
   — Да.
   — Как ты смотришь на то, чтобы пропустить по стаканчику у меня дома? — предложил он. — Это отсюда неподалеку, а здешний бар битком набит организаторами праздника, и мне вовсе не хочется, чтобы они мешали нам.
   — Превосходная мысль, — ответила Ребекка, голос ее звучал хрипло.
   Она нервничала, но желала именно этого — быть с ним наедине.
   — Тогда давай выбираться отсюда.
   Морган взял из ее рук бокал и поставил на ближайший столик. Он быстро втолкнул ее в старый грузовой лифт, по чьей-то странной прихоти выкрашенный в ядовитый голубой цвет.