А народ грабари пожилой, обстоятельный. По вечерам чай пьют, о хозяйстве рассказы ведут. Алексея же к молодым тянет. Те и работали крепко, и отдыхали весело. Вон землекопы скопинские из соседнего барака. Сколько раз они Алешку звали: "Брось свою повозку, иди к нам в бригаду".
Ну и не выдержал в конце концов Дидик. Выехал однажды в степь, распряг лошадь, стегнул легонько. "Ну, милая!" Увидев, что потрусил его мерин прямо к колхозному сараю, потихоньку пошел назад.
Не раз потом пришлось Алеше вспоминать Серого. У землекопов тачки тяжелые, а везут они их по доскам рысью. Грабарем был, так одной пары лаптей на месяц хватало, а в землекопы перешел - за три дня стал пару снашивать.
Наш автобус сильно тряхнуло на выбоине, и сосед сразу открыл глаза.
- Где мы? - спросил он, приглядываясь к мелькающим мимо перелескам.
- Спи, - сказал я, - еще до Коломны не доехали.
Но он стал рассматривать шагающие вдоль дороги опоры высоковольтной линии и окончательно проснулся.
- Плохо так отдыхать, - сказал он вдруг, видимо вслух продолжая свои мысли.
- Как? - поддержал я разговор
- Ребята из деревни кто в город уехал, кто на центральной усадьбе. А тут дождь, слякоть. Две недели со старухами в дурака играл.
- Может, в шахматы? - спросил он после небольшой паузы и привстал, - чтобы достать чемодан; но я отказался: что-то не хотелось думать.
- Здесь веселее живется? - спросил я у него.
- Еще бы. Ребят много, все свои. Полтора года и работаем и живем вместе.
- А как заработок? - поинтересовался я.
- Не жалуюсь, - ответил парень.
- Хватает?
- Не так чтобы очень... мать же у меня, сестра в городе на курсах, ей подкидываю. Сам приоделся, - выставил он из-под широченных штанин носки желтых замшевых туфель, - лишних капиталов не водится.
- Что делаешь на стройке-то?
- В бригаде бетонщиков Макеева, - отрапортовал он.
- Это что же, самая передовая бригада?
- Бригада что надо, - заулыбался сосед.
Я тоже улыбнулся ему в ответ и задумался.
А затем стало и меня ко сну клонить, и сквозь дрему вновь представилась та далекая теперь ГРЭС в Бобриках, на которой работали мы с Алешкой. Вспомнилось, как давали по двести двадцать замесов в смену комсомольские бригады Богуша и Майданского. Как по ночам прибегали в бараки прорабы, десятники, с порога кричали: "Вагоны пришли, быстрей на разгрузку!" Как, не проснувшись еще по-настоящему и на ходу застегивая телогрейки, выбегали в морозную темь ребята и девушки.
- А вагоны вы не разгружаете? - спросил я у соседа.
- Еще не хватало, - возмутился он, - на то есть крановщики, стропальщики. Наше дело бетон класть.
- И никаких авралов?
- Был весной. На гидроузле. Вода прет, что ни день, то два метра прибывает, а в плотину нужно еще десять тысяч кубов бетона уложить.
- Успели?
- Погорел я на этом гидроузле, - сказал он с горечью.
- Что так?
- Бригадир шумит: "Быстрей, не до красоты", и сам знаю, что мою работу только рыбы увидят, а вот привык, чтобы все путем. Рука сама бетон ровняет. Около меня самосвалы и простаивали. Тут еще Галька Сметанина, комсорг наш, раскипятилась, говорит: "Нарочно выламывается".
- И чем все кончилось?
- Коэффициент 0,8 в тот месяц вывели. Как для филонов.
Позже, беседуя с секретарем комитета комсомола строительства, я узнал, что в бригаде Макеева ребята установили свой порядок распределения зарплаты. Не все ведь одинаково работают. Один посмекалистее, другой - без толку суетится. Вот и ввели они систему коэффициентов - от 0,8 до 1,3. Распределял заработок совет бригады. В него входили бригадир, звеньевые, профорг, комсорг.
- Потом-то у тебя дело наладилось? - спросил я у погрустневшего соседа.
- Спрашиваете, - широко улыбнулся он, - потом-то мы на фундамент первой машины перешли, там-то уж я развернулся.
- А на монтаж переходить не собираешься? - поинтересовался я.
- Десятый надо кончить, с девятью классами не возьмут.
Помню, когда в цехах Бобриковской ГРЭС начали монтаж котлов и турбин, Алешке Дидику предложили учиться на кочегара.
"Малограмотный я", - отмахивался Алексей, а самому страсть как хотелось стать специалистом. Думал, думал и согласился.
В пять часов утра стал приходить Дидик на станцию. Долговязый и не очень ловкий, влезал он в топку, взбирался на дымососную, потом часами стоял у щитка с приборами. А дома корпел над инструкциями и схемами. В мае 1934-го сдал экзамен.
Вначале его поставили водосмотром. Водосмотр помещался на самом верху, на огороженной перилами металлической площадке. Когда Дидик садился на табурет, то прямо перед его глазами находилось водомерное стекло. Посредине стеклянной трубки виднелся колеблющийся столбик воды.
Смотреть нужно было неотрывно. Если вздремнешь, то вода уйдет. Трубы котла обнажатся, перегорят. Рванувшиеся вверх клубы пара могут сварить заживо.
Нельзя и перепитать котел. Капли воды могут попасть в турбину и разрушить ее.
Вначале, сидя один на площадке, Дидик чувствовал себя оторванным от мира, от товарищей. Постепенно одиночество перестало тяготить его. Если перегнуться через ограждение, видно, как далеко внизу беспокойно бегают люди, машут руками, кричат что-то друг другу на ухо. Иногда наверх к Дидику забегали кочегар, теплотехник. Спрашивали о чем-нибудь кратко и отрывисто и снова сбегали вниз по железным стремянкам.
Угнетала жара. Порою она была нестерпима. Тогда Алексей вынимал платок, опускал его в ведро с водой и прикладывал к разгоряченному лицу.
Случались дни, когда где-то под собой Дидик слышал глухие взрывы. Под самую крышу взметалась искрящаяся угольная пыль. Бежать некуда. Да и нельзя: при авариях начинал беспокойно метаться за водомерным стеклом прозрачный столбик. И Алексей, вращая штурвал, то добавлял, то убавлял приток воды в барабан котла.
Тем временем готовились к пуску следующие котлы. Кочегаром на один из них поставили Алексея Дидика.
Давно уже нет на электростанциях ни кочегаров, ни водосмотров. Уровень воды в барабанах регулируют автоматы, а машинисты блоков следят за работой сразу и котлов и турбин, сидя в удобном кресле на щите управления. Тихо, светло. Перед глазами не стеклянная трубка в медной оправе, а светящийся щит с сотнями приборов. По их показаниям машинист видит, сколько воды, воздуха, мазута или угля поступает в котел, как идет горение, какова температура в любом из уголков огромной топки. Многое нужно знать машинисту, чтобы режим горения проходил безошибочно.
"Здесь десятилеткой не обойдешься, - подумал я, приглядываясь к попутчику, - техникум нужен, а может, и институт".
В Рязани, на автобусной станции, мы вышли из снующей толпы и, стоя рядом, смотрели, как в наступивших сумерках разгораются огни большого города.
- А у нас сейчас первую машину пускают, - негромко сказал мой попутчик.
Дальше автобус шел не останавливаясь. Еще не добрались и до города Пронска, а небо впереди уже засветилось электрическим заревом.
- ГРЭС светит, - оживился сосед.
Чем ближе, тем больше огней. И наконец вот она! Огромные, ярко освещенные окна, бетонные переплеты вновь монтирующейся части здания, труба...
Наш "Икарус" идет мимо, к поселку. Вначале вдоль дороги рядами выстроились маленькие домики, затем, за большим и красивым магазином, засветились окна многоэтажных домов. И несмотря на то, что время позднее, скоро полночь, везде движутся люди, самосвалы, автобусы.
Останавливаемся. Выходим. Соседа окружает группа галдящих ребят, девушек. Он машет мне шляпой, и все они, взявшись под руки, уходят по асфальту широкой улицы.
Ушли уже и последние, запоздалые пассажиры, а я все стоял и осматривался: "Где же гостиница?"
- Загляните в третий подъезд вон того дома, - показал мне шофер нашего автобуса, - туда как-то заходили командировочные.
Никакой гостиницы ни в подъезде, ни во всем доме не оказалось. Но проходивший мимо парень в мохнатой шапке, узнав, в чем дело, сказал, порывшись в карманах:
- Пошли в двадцать третью. Там сегодня нет никого, а ключ подходит.
Квартира действительно оказалась свободной. Две комнаты, пять кроватей. Тепло, светло, горячая вода в ванной. О хозяевах напоминают тренировочные костюмы на вешалке да домашние туфли на ковриках у постелей. "Нет, это не землянка на "Бобрикстрое".
Выспался по-домашнему, а с утра отправился на ГРЭС.
Встретила она меня гулом и грохотом. Всего два дня назад начал отдавать энергию в единую электрическую сеть Центра турбогенератор № 1. Сегодня будут раскручивать вторую машину. Заканчивается монтаж третьего блока.
Рядом с главным корпусом, между рельсами разбежавшихся железнодорожных путей, - монтажные площадки. Трубы прямые, трубы согнутые, трубы тонкие и толстые. Сто двадцать железнодорожных платформ одних только труб! Молодые ребята подгоняют краны, цепляют подготовленные пучки труб, раскладывают, приваривают...
- Сборка узлов четвертого котла, - объясняет бригадир.
- Одного котла? - с недоумением смотрю я на составы с металлом.
- А вы как думали? Да этот котел только за одни сутки сто двадцать вагонов угля съест.
Около здания ГРЭС - дымовая труба. 320 метров ее высота! Представьте себе - 320 метров, взметнувшиеся в небо!
- А где у вас комсомольский штаб? - спросил я у бригадира.
- Вон там, - махнул он рукой.
Обходя штабели кирпича, пробираясь между вагончиками строителей, наткнулся я на непонятное сооружение. Не то гигантская палатка с выпуклыми боками, не то дирижабль, вот-вот готовый взмыть вверх.
Подошел. Постоял у гудящего вентилятора, который гнал воздух внутрь через дыру в матерчатой боковине. Потом открыл тяжелую железную дверь.
Под куполообразным верхом разместился целый механический цех. Станки, панели с приборами, различные аппараты.
И здесь работают молодые ребята. Одни что-то сверлят, другие вытачивают, третьи, стоя на коленях и прикрыв лицо щитком, приваривают одну к другой замысловатые детали.
Позже я узнал, откуда взялся этот "дирижабль".
Строители сооружали дома, склады, дороги, школу, клуб, магазины, столовые, бетонный завод, железнодорожную ветку... Со строительством мастерской произошла заминка.
У склада стояли станки, сварочные аппараты. Прибыли мастера. Но как же быть с помещением?
Начальник механического цеха Семен Васильевич Правдин то и дело заходил к директору.
- Нашел я вам помещение, - обрадовал наконец директор Правдина. Восемьсот квадратных метров, хоть в футбол играй.
- Наверное, далеко где-нибудь, - предположил Правдин.
- Зачем далеко? У самого управления и поставим.
- Кто поставит? - в недоумении спросил Семен Васильевич.
- Вы, конечно, - ответил директор.
- Да что ставить-то?
Иван Александрович вынул из стола какие-то чертежи, инструкцию и протянул Правдину.
Семену Васильевичу сразу же бросился в глаза яркий рисунок на обложке: что-то большое, полукруглое. Вопросительно посмотрел на директора.
- Чему удивляешься? Надувной павильон. Производство ГДР.
- Когда начинать установку?
- Сейчас. Сегодня.
Бульдозером расчистили снег. Самосвалы привезли песок и бетонные блоки. Один к одному укладывали эти блоки на мерзлую землю и к выступающим из бетона деталям приваривали железо, шпильки с резьбой. Рядом поставили три вентилятора.
Несколько дней ушло на соединение трех огромных кусков специальной ткани и на крепление их к штырям фундамента. Пришлось повозиться и с тамбуром, имевшим две герметичные двери.
А на седьмой день с начала работ Семен Васильевич подошел к щитку и включил один за другим все три вентилятора. И прямо на глазах у всех бесформенная груда материи зашевелилась, распрямилась и приподнялась, как туша огромного, невиданного животного.
Потом делали бетонный пол, фундаменты под станки и механизмы, стали завозить оборудование.
Сразу же за надувным павильоном - белое трехэтажное здание дирекции ГРЭС. На третьем этаже и находится комитет комсомола.
Саше Козлову, комсомольскому секретарю, скучать не приходится. Идут и идут к нему ребята. Спрашивают, рассказывают, о чем-то просят.
- Это еще что, - улыбается Саша. - Было время, что с самого утра толпа стояла.
Главные события развернулись на стройке после XXIV съезда партии. Стройку объявили ударно-комсомольской. Вот тогда-то и ринулись сюда ребята и девушки. Ежедневно с путевками приходило по пятьдесят, по сто человек. Всех нужно было разместить, работу дать. Поставить каждого на такое место, чтобы и ему интересно и делу польза.
Всего два года прошло, а здесь уже целый город. Назвали Новомичуринском потому, что по соседству, в дереверьне Мичуринке, родился великий преобразователь природы.
Целый день бродил я по стройке, по городу. Поднимался на самый верх огромного котла, стоял около турбогенераторов. Поднял голову, да так и не мог разглядеть, где кончаются уходящие вверх бетонные конструкции.
И везде: в цехах, общежитиях, на площадях и улицах - боевой призыв партии: "Ввести мощности на Рязанской ГРЭС!"
До отхода ночного автобуса на Москву оставалось еще более получаса, и я не спеша шагал к автостанции по главной улице Новомичуринска. Впереди, опоясанная ярко-красными огнями, возвышалась дымовая труба электростанции. По сторонам светящиеся витрины магазинов.
На одном из перекрестков большое красочное панно: на фоне устремившихся ввысь конструкций портреты знатных строителей.
Многие из фамилий знакомы мне по рассказам: бригадиры Туголуков, Макеев... И вдруг, чуть ли не в самом центре, увидел я знакомую, улыбающуюся физиономию. Простая русская фамилия: не то Воробьев, не то Воронин. "Ну конечно же, мой сосед по автобусу".
На автостанции слышны веселый говор, гитара. "Что это - проводы?" Место рядом долго пустует. Автобус уже тронулся, когда подошел высокий парень. Положил наверх тяжелый чемодан, сумку, расстегнул "молнию" болоньевой курточки. Было у него что-то общее с тем, вчерашним. Только этот и ростом выше, и старше несколько.
- В отпуск? - спросил я у него.
Он утвердительно кивнул головой.
* * *
Первые две машины мощностью по триста тысяч киловатт пустили на ГРЭС в декабре 73-го. Энергия нового мощного электрического центра пришла на заводы, в рязанские совхозы и колхозы, устремилась к Москве.
В 74-м энергостроители ввели еще два агрегата такой же мощности. Первая очередь Рязанской ГРЭС вошла в строй действующих. За один только 1974 год ГРЭС выработала электроэнергии много больше, чем все электростанции России в 1920 году.
Именно тогда рязанским строителям, энергетикам и прислал письмо товарищ Л.И. Брежнев.
Леонид Ильич сердечно поздравил их с завершением строительства первой очереди электростанции, с досрочным выполнением заданий по выработке электрической энергии. Выразил уверенность, что рязанские энергетики и впредь будут работать так же умело и увлеченно.
А сделать на ГРЭС предстоит очень многое. Еще три машины нужно ввести на "ударной комсомольской", теперь уже не по триста, а по восемьсот тысяч киловатт каждая.
Ввод мощности на Рязанской ГРЭС записан в решениях XXV съезда партии.
Много лет прошло с тех пор, когда молодое Советское государство начинало создавать свои первые электрические центры. Стройка у Бобриков, где работал Алексей Дидик и его товарищи, была частью единого плана электрификации России. Тридцать электростанций строила тогда страна по Ленинскому плану. Более полутора миллионов киловатт вводилось за десять - пятнадцать лет.
Здесь, на одной только этой Рязанской ГРЭС, вводится три миллиона шестьсот тысяч Более двух планов ГОЭЛРО!
Вы уже знаете, что ни одна крупная электростанция не работает сейчас обособленно. Вместе с многими другими станциями она отдает свою энергию в общую электрическую сеть. И когда от грозы, от ураганного ветра выходит где-то из строя линия электропередачи, высоковольтная подстанция, то энергия потечет к городу или к заводу по другим линиям, через другие, исправные подстанции. В общую сеть объединены электростанции Европейской части нашей страны, Сибири, Казахстана. И каждое из этих огромных объединений работает надежно, устойчиво.
Но еще более надежной и экономичной была бы их работа, если бы объединились все электростанции страны. Все, от западных границ нашей Родины до берегов Тихого океана. Именно такую задачу поставил XXV съезд Коммунистической партии. Над этим изо дня в день работают сейчас наши энергетики.
Объединяет их усилия Министерство энергетики и электрификации СССР. Отсюда поддерживается четкий, размеренный производственный ритм на всей нашей необъятной территории.
Рассказ 15
О том, какие заботы у работников
Министерства энергетики и электрификации СССР
Утром на рабочий стол первого заместителя министра Егора Ивановича Борисова ложится объемистая папка. В ней все, чем жила за прошедшие сутки наша советская энергетика. Известия о пуске новых мощных машин на электростанциях. Сообщения о том, сколько угля, нефти движется по рельсам к энергетическим центрам страны. О том, прибывает или убывает вода в енисейских, волжских, днепровских водохранилищах. Здесь же сводки об авариях, неполадках...
И во все это нужно вникнуть, разобраться, принять меры.
Принесли телеграмму из Фрунзе. Июльская жара иссушила землю на хлопковых полях Киргизии. Чтобы спасти урожай, руководители республики просят пустить воду на поля из водохранилища Токтогульской ГЭС.
Не так-то просто решить эту задачу. Уменьшится напор воды на лопасти гидротурбин. Резко снизится выработка электрической энергии.
Егор Иванович снимает трубку телефона. Просит соединить его с Объединенным диспетчерским управлением Средней Азии. Выслушав диспетчера и уточнив обстановку, принимает решение:
- Воду на поля дать. Нехватки электрической мощности по возможности пополнить за счет тепловых электростанций.
Едва покончил Борисов с этим делом, хотел было просмотреть груду накопившихся бумаг, да пришел с докладом помощник:
- Плохо в Мурманской области. Гроза и ураганный ветер вывели из строя несколько линий электропередачи.
И вот на проводе первый секретарь Мурманского обкома КПСС.
- Такого урагана у нас и старожилы не припомнят, - рассказывает. Сейчас-то стихло, начинаем разбираться. Поможем вашим линейщикам всем, чем возможно.
А затем в дверях кабинета - секретарь Бурятского обкома партии.
- Готовим к работе Гусиноозерскую ГРЭС, - заговорил он с порога, а штаты не укомплектованы. Рабочий люд нужен - машинисты, слесари, токари...
- А электрообмотчики не потребуются? - неожиданно улыбнулся Борисов.
Секретарь недоуменно пожал плечами.
А Егору Ивановичу вспомнилось вдруг далекое, далекое прошлое.
Когда еще совсем молодым пареньком работал он в электрическом цехе Шатурской ГРЭС, там освободилось одно-единственное место электрообмотчика. Должность эта считалась особо почетной, и комитет комсомола с администрацией решили перевести на нее подручного электромонтера активного комсомольца Егора Борисова.
- Мы, конечно, направим на Гусиноозерскую ГРЭС комсомольцев, выпускников школ, - продолжает секретарь Бурятского обкома. - Только ведь их учить нужно.
- Сегодня же поручу начальнику Главного управления заняться этой электростанцией основательно. И учить наших ребят будут, и обеспечат всем необходимым, - отвечает Егор Иванович, все еще улыбаясь и не в силах оставить мысли о прошлом.
...Год отработал он тогда электрообмотчиком. Потом получил путевку ЦК ВЛКСМ на учебу. В Московский энергетический институт. Завком вынес решение: "Выдать ударнику труда Борисову одеяло, брюки, ботинки с галошами".
"Как же давно все это было..."
Егор Иванович склонился над письменным столом. Перед ним сводки со всей страны. Рапортуют Минск, Тбилиси, Петропавловск-на-Камчатке...
К вечеру в кабинет первого заместителя министра заходят руководители отделов, начальники главных управлений. Начинается подготовка электростанций и электрических сетей страны к работе в предстоящую зиму. Готовиться нужно со всей тщательностью. Любое упущение может обернуться серьезными последствиями.
Выслушал Егор Иванович и сообщение о работе Центрального диспетчерского управления (ЦДУ). Зашел на диспетчерский пункт Единой энергетической системы.
В просторном зале на большом, во всю стену, щите обозначены важнейшие электростанции, магистральные электропередачи. За пультом, в специальном удобном кресле - диспетчер. Сегодня он спокоен: никаких отклонений от нормы. А это значит, что во всей нашей огромной стране четко работают заводы, фабрики. Бегут по городским улицам трамваи, троллейбусы, с гулом проносятся под землей вагоны метро. Точно по расписанию следуют дальние поезда, пригородные электрички. Светло и тепло в квартирах, в школах, в больничных палатах.
Заключение
Нет у нас в стране такого края, где не строили бы электростанции. Крупнейшие электрические центры сооружаются в Сибири и в Средней Азии. Именно там более всего и угля, и нефти, и многоводных рек. А затем энергию сибирских рек и дешевых казахстанских углей нужно будет перебросить к центру страны.
Электрический мост сверхвысокого напряжения пересечет тайгу, шагнет через Уральский хребет.
И как всегда, придут на новую великую стройку парни и девушки с путевками комсомола. Ранним утром на жгучем морозе разогреют моторы тракторов и машин. На болотах, на лесных вырубках станут поднимать металлические мачты.
А за тысячи километров от них сотни других таких же молодых ребят, будут лить бетон в тела гигантских плотин, заложат фундаменты новых тепловых и атомных электростанций.
По себе знаю, что нелегко придется ребятам. Это когда все уже окажется позади, будет им вспоминаться одно только хорошее. А вначале - и нехватки, и неустроенность, и такая усталость, какую, кажется, и одолеть невозможно. Бывало ведь и у нас, что кто-нибудь возьмет и скажет: "Черт меня дернул притащиться сюда!" Но это все так, сгоряча. А предложи ему бросить все и вернуться назад - нипочем не пойдет.
Огромный размах развития энергетики наметил XXV съезд КПСС.
"Продолжить работы по формированию Единой энергетической системы страны путем объединения энергосистем Сибири и Средней Азии с Европейской энергетической системой, сооружения магистральных линий электропередачи напряжением 500, 750 и 1150 тысяч вольт", - сказано в решениях съезда.
А строить эту мощную сеть - гигантское объединение электрических станций - нам с вами!
Ну и не выдержал в конце концов Дидик. Выехал однажды в степь, распряг лошадь, стегнул легонько. "Ну, милая!" Увидев, что потрусил его мерин прямо к колхозному сараю, потихоньку пошел назад.
Не раз потом пришлось Алеше вспоминать Серого. У землекопов тачки тяжелые, а везут они их по доскам рысью. Грабарем был, так одной пары лаптей на месяц хватало, а в землекопы перешел - за три дня стал пару снашивать.
Наш автобус сильно тряхнуло на выбоине, и сосед сразу открыл глаза.
- Где мы? - спросил он, приглядываясь к мелькающим мимо перелескам.
- Спи, - сказал я, - еще до Коломны не доехали.
Но он стал рассматривать шагающие вдоль дороги опоры высоковольтной линии и окончательно проснулся.
- Плохо так отдыхать, - сказал он вдруг, видимо вслух продолжая свои мысли.
- Как? - поддержал я разговор
- Ребята из деревни кто в город уехал, кто на центральной усадьбе. А тут дождь, слякоть. Две недели со старухами в дурака играл.
- Может, в шахматы? - спросил он после небольшой паузы и привстал, - чтобы достать чемодан; но я отказался: что-то не хотелось думать.
- Здесь веселее живется? - спросил я у него.
- Еще бы. Ребят много, все свои. Полтора года и работаем и живем вместе.
- А как заработок? - поинтересовался я.
- Не жалуюсь, - ответил парень.
- Хватает?
- Не так чтобы очень... мать же у меня, сестра в городе на курсах, ей подкидываю. Сам приоделся, - выставил он из-под широченных штанин носки желтых замшевых туфель, - лишних капиталов не водится.
- Что делаешь на стройке-то?
- В бригаде бетонщиков Макеева, - отрапортовал он.
- Это что же, самая передовая бригада?
- Бригада что надо, - заулыбался сосед.
Я тоже улыбнулся ему в ответ и задумался.
А затем стало и меня ко сну клонить, и сквозь дрему вновь представилась та далекая теперь ГРЭС в Бобриках, на которой работали мы с Алешкой. Вспомнилось, как давали по двести двадцать замесов в смену комсомольские бригады Богуша и Майданского. Как по ночам прибегали в бараки прорабы, десятники, с порога кричали: "Вагоны пришли, быстрей на разгрузку!" Как, не проснувшись еще по-настоящему и на ходу застегивая телогрейки, выбегали в морозную темь ребята и девушки.
- А вагоны вы не разгружаете? - спросил я у соседа.
- Еще не хватало, - возмутился он, - на то есть крановщики, стропальщики. Наше дело бетон класть.
- И никаких авралов?
- Был весной. На гидроузле. Вода прет, что ни день, то два метра прибывает, а в плотину нужно еще десять тысяч кубов бетона уложить.
- Успели?
- Погорел я на этом гидроузле, - сказал он с горечью.
- Что так?
- Бригадир шумит: "Быстрей, не до красоты", и сам знаю, что мою работу только рыбы увидят, а вот привык, чтобы все путем. Рука сама бетон ровняет. Около меня самосвалы и простаивали. Тут еще Галька Сметанина, комсорг наш, раскипятилась, говорит: "Нарочно выламывается".
- И чем все кончилось?
- Коэффициент 0,8 в тот месяц вывели. Как для филонов.
Позже, беседуя с секретарем комитета комсомола строительства, я узнал, что в бригаде Макеева ребята установили свой порядок распределения зарплаты. Не все ведь одинаково работают. Один посмекалистее, другой - без толку суетится. Вот и ввели они систему коэффициентов - от 0,8 до 1,3. Распределял заработок совет бригады. В него входили бригадир, звеньевые, профорг, комсорг.
- Потом-то у тебя дело наладилось? - спросил я у погрустневшего соседа.
- Спрашиваете, - широко улыбнулся он, - потом-то мы на фундамент первой машины перешли, там-то уж я развернулся.
- А на монтаж переходить не собираешься? - поинтересовался я.
- Десятый надо кончить, с девятью классами не возьмут.
Помню, когда в цехах Бобриковской ГРЭС начали монтаж котлов и турбин, Алешке Дидику предложили учиться на кочегара.
"Малограмотный я", - отмахивался Алексей, а самому страсть как хотелось стать специалистом. Думал, думал и согласился.
В пять часов утра стал приходить Дидик на станцию. Долговязый и не очень ловкий, влезал он в топку, взбирался на дымососную, потом часами стоял у щитка с приборами. А дома корпел над инструкциями и схемами. В мае 1934-го сдал экзамен.
Вначале его поставили водосмотром. Водосмотр помещался на самом верху, на огороженной перилами металлической площадке. Когда Дидик садился на табурет, то прямо перед его глазами находилось водомерное стекло. Посредине стеклянной трубки виднелся колеблющийся столбик воды.
Смотреть нужно было неотрывно. Если вздремнешь, то вода уйдет. Трубы котла обнажатся, перегорят. Рванувшиеся вверх клубы пара могут сварить заживо.
Нельзя и перепитать котел. Капли воды могут попасть в турбину и разрушить ее.
Вначале, сидя один на площадке, Дидик чувствовал себя оторванным от мира, от товарищей. Постепенно одиночество перестало тяготить его. Если перегнуться через ограждение, видно, как далеко внизу беспокойно бегают люди, машут руками, кричат что-то друг другу на ухо. Иногда наверх к Дидику забегали кочегар, теплотехник. Спрашивали о чем-нибудь кратко и отрывисто и снова сбегали вниз по железным стремянкам.
Угнетала жара. Порою она была нестерпима. Тогда Алексей вынимал платок, опускал его в ведро с водой и прикладывал к разгоряченному лицу.
Случались дни, когда где-то под собой Дидик слышал глухие взрывы. Под самую крышу взметалась искрящаяся угольная пыль. Бежать некуда. Да и нельзя: при авариях начинал беспокойно метаться за водомерным стеклом прозрачный столбик. И Алексей, вращая штурвал, то добавлял, то убавлял приток воды в барабан котла.
Тем временем готовились к пуску следующие котлы. Кочегаром на один из них поставили Алексея Дидика.
Давно уже нет на электростанциях ни кочегаров, ни водосмотров. Уровень воды в барабанах регулируют автоматы, а машинисты блоков следят за работой сразу и котлов и турбин, сидя в удобном кресле на щите управления. Тихо, светло. Перед глазами не стеклянная трубка в медной оправе, а светящийся щит с сотнями приборов. По их показаниям машинист видит, сколько воды, воздуха, мазута или угля поступает в котел, как идет горение, какова температура в любом из уголков огромной топки. Многое нужно знать машинисту, чтобы режим горения проходил безошибочно.
"Здесь десятилеткой не обойдешься, - подумал я, приглядываясь к попутчику, - техникум нужен, а может, и институт".
В Рязани, на автобусной станции, мы вышли из снующей толпы и, стоя рядом, смотрели, как в наступивших сумерках разгораются огни большого города.
- А у нас сейчас первую машину пускают, - негромко сказал мой попутчик.
Дальше автобус шел не останавливаясь. Еще не добрались и до города Пронска, а небо впереди уже засветилось электрическим заревом.
- ГРЭС светит, - оживился сосед.
Чем ближе, тем больше огней. И наконец вот она! Огромные, ярко освещенные окна, бетонные переплеты вновь монтирующейся части здания, труба...
Наш "Икарус" идет мимо, к поселку. Вначале вдоль дороги рядами выстроились маленькие домики, затем, за большим и красивым магазином, засветились окна многоэтажных домов. И несмотря на то, что время позднее, скоро полночь, везде движутся люди, самосвалы, автобусы.
Останавливаемся. Выходим. Соседа окружает группа галдящих ребят, девушек. Он машет мне шляпой, и все они, взявшись под руки, уходят по асфальту широкой улицы.
Ушли уже и последние, запоздалые пассажиры, а я все стоял и осматривался: "Где же гостиница?"
- Загляните в третий подъезд вон того дома, - показал мне шофер нашего автобуса, - туда как-то заходили командировочные.
Никакой гостиницы ни в подъезде, ни во всем доме не оказалось. Но проходивший мимо парень в мохнатой шапке, узнав, в чем дело, сказал, порывшись в карманах:
- Пошли в двадцать третью. Там сегодня нет никого, а ключ подходит.
Квартира действительно оказалась свободной. Две комнаты, пять кроватей. Тепло, светло, горячая вода в ванной. О хозяевах напоминают тренировочные костюмы на вешалке да домашние туфли на ковриках у постелей. "Нет, это не землянка на "Бобрикстрое".
Выспался по-домашнему, а с утра отправился на ГРЭС.
Встретила она меня гулом и грохотом. Всего два дня назад начал отдавать энергию в единую электрическую сеть Центра турбогенератор № 1. Сегодня будут раскручивать вторую машину. Заканчивается монтаж третьего блока.
Рядом с главным корпусом, между рельсами разбежавшихся железнодорожных путей, - монтажные площадки. Трубы прямые, трубы согнутые, трубы тонкие и толстые. Сто двадцать железнодорожных платформ одних только труб! Молодые ребята подгоняют краны, цепляют подготовленные пучки труб, раскладывают, приваривают...
- Сборка узлов четвертого котла, - объясняет бригадир.
- Одного котла? - с недоумением смотрю я на составы с металлом.
- А вы как думали? Да этот котел только за одни сутки сто двадцать вагонов угля съест.
Около здания ГРЭС - дымовая труба. 320 метров ее высота! Представьте себе - 320 метров, взметнувшиеся в небо!
- А где у вас комсомольский штаб? - спросил я у бригадира.
- Вон там, - махнул он рукой.
Обходя штабели кирпича, пробираясь между вагончиками строителей, наткнулся я на непонятное сооружение. Не то гигантская палатка с выпуклыми боками, не то дирижабль, вот-вот готовый взмыть вверх.
Подошел. Постоял у гудящего вентилятора, который гнал воздух внутрь через дыру в матерчатой боковине. Потом открыл тяжелую железную дверь.
Под куполообразным верхом разместился целый механический цех. Станки, панели с приборами, различные аппараты.
И здесь работают молодые ребята. Одни что-то сверлят, другие вытачивают, третьи, стоя на коленях и прикрыв лицо щитком, приваривают одну к другой замысловатые детали.
Позже я узнал, откуда взялся этот "дирижабль".
Строители сооружали дома, склады, дороги, школу, клуб, магазины, столовые, бетонный завод, железнодорожную ветку... Со строительством мастерской произошла заминка.
У склада стояли станки, сварочные аппараты. Прибыли мастера. Но как же быть с помещением?
Начальник механического цеха Семен Васильевич Правдин то и дело заходил к директору.
- Нашел я вам помещение, - обрадовал наконец директор Правдина. Восемьсот квадратных метров, хоть в футбол играй.
- Наверное, далеко где-нибудь, - предположил Правдин.
- Зачем далеко? У самого управления и поставим.
- Кто поставит? - в недоумении спросил Семен Васильевич.
- Вы, конечно, - ответил директор.
- Да что ставить-то?
Иван Александрович вынул из стола какие-то чертежи, инструкцию и протянул Правдину.
Семену Васильевичу сразу же бросился в глаза яркий рисунок на обложке: что-то большое, полукруглое. Вопросительно посмотрел на директора.
- Чему удивляешься? Надувной павильон. Производство ГДР.
- Когда начинать установку?
- Сейчас. Сегодня.
Бульдозером расчистили снег. Самосвалы привезли песок и бетонные блоки. Один к одному укладывали эти блоки на мерзлую землю и к выступающим из бетона деталям приваривали железо, шпильки с резьбой. Рядом поставили три вентилятора.
Несколько дней ушло на соединение трех огромных кусков специальной ткани и на крепление их к штырям фундамента. Пришлось повозиться и с тамбуром, имевшим две герметичные двери.
А на седьмой день с начала работ Семен Васильевич подошел к щитку и включил один за другим все три вентилятора. И прямо на глазах у всех бесформенная груда материи зашевелилась, распрямилась и приподнялась, как туша огромного, невиданного животного.
Потом делали бетонный пол, фундаменты под станки и механизмы, стали завозить оборудование.
Сразу же за надувным павильоном - белое трехэтажное здание дирекции ГРЭС. На третьем этаже и находится комитет комсомола.
Саше Козлову, комсомольскому секретарю, скучать не приходится. Идут и идут к нему ребята. Спрашивают, рассказывают, о чем-то просят.
- Это еще что, - улыбается Саша. - Было время, что с самого утра толпа стояла.
Главные события развернулись на стройке после XXIV съезда партии. Стройку объявили ударно-комсомольской. Вот тогда-то и ринулись сюда ребята и девушки. Ежедневно с путевками приходило по пятьдесят, по сто человек. Всех нужно было разместить, работу дать. Поставить каждого на такое место, чтобы и ему интересно и делу польза.
Всего два года прошло, а здесь уже целый город. Назвали Новомичуринском потому, что по соседству, в дереверьне Мичуринке, родился великий преобразователь природы.
Целый день бродил я по стройке, по городу. Поднимался на самый верх огромного котла, стоял около турбогенераторов. Поднял голову, да так и не мог разглядеть, где кончаются уходящие вверх бетонные конструкции.
И везде: в цехах, общежитиях, на площадях и улицах - боевой призыв партии: "Ввести мощности на Рязанской ГРЭС!"
До отхода ночного автобуса на Москву оставалось еще более получаса, и я не спеша шагал к автостанции по главной улице Новомичуринска. Впереди, опоясанная ярко-красными огнями, возвышалась дымовая труба электростанции. По сторонам светящиеся витрины магазинов.
На одном из перекрестков большое красочное панно: на фоне устремившихся ввысь конструкций портреты знатных строителей.
Многие из фамилий знакомы мне по рассказам: бригадиры Туголуков, Макеев... И вдруг, чуть ли не в самом центре, увидел я знакомую, улыбающуюся физиономию. Простая русская фамилия: не то Воробьев, не то Воронин. "Ну конечно же, мой сосед по автобусу".
На автостанции слышны веселый говор, гитара. "Что это - проводы?" Место рядом долго пустует. Автобус уже тронулся, когда подошел высокий парень. Положил наверх тяжелый чемодан, сумку, расстегнул "молнию" болоньевой курточки. Было у него что-то общее с тем, вчерашним. Только этот и ростом выше, и старше несколько.
- В отпуск? - спросил я у него.
Он утвердительно кивнул головой.
* * *
Первые две машины мощностью по триста тысяч киловатт пустили на ГРЭС в декабре 73-го. Энергия нового мощного электрического центра пришла на заводы, в рязанские совхозы и колхозы, устремилась к Москве.
В 74-м энергостроители ввели еще два агрегата такой же мощности. Первая очередь Рязанской ГРЭС вошла в строй действующих. За один только 1974 год ГРЭС выработала электроэнергии много больше, чем все электростанции России в 1920 году.
Именно тогда рязанским строителям, энергетикам и прислал письмо товарищ Л.И. Брежнев.
Леонид Ильич сердечно поздравил их с завершением строительства первой очереди электростанции, с досрочным выполнением заданий по выработке электрической энергии. Выразил уверенность, что рязанские энергетики и впредь будут работать так же умело и увлеченно.
А сделать на ГРЭС предстоит очень многое. Еще три машины нужно ввести на "ударной комсомольской", теперь уже не по триста, а по восемьсот тысяч киловатт каждая.
Ввод мощности на Рязанской ГРЭС записан в решениях XXV съезда партии.
Много лет прошло с тех пор, когда молодое Советское государство начинало создавать свои первые электрические центры. Стройка у Бобриков, где работал Алексей Дидик и его товарищи, была частью единого плана электрификации России. Тридцать электростанций строила тогда страна по Ленинскому плану. Более полутора миллионов киловатт вводилось за десять - пятнадцать лет.
Здесь, на одной только этой Рязанской ГРЭС, вводится три миллиона шестьсот тысяч Более двух планов ГОЭЛРО!
Вы уже знаете, что ни одна крупная электростанция не работает сейчас обособленно. Вместе с многими другими станциями она отдает свою энергию в общую электрическую сеть. И когда от грозы, от ураганного ветра выходит где-то из строя линия электропередачи, высоковольтная подстанция, то энергия потечет к городу или к заводу по другим линиям, через другие, исправные подстанции. В общую сеть объединены электростанции Европейской части нашей страны, Сибири, Казахстана. И каждое из этих огромных объединений работает надежно, устойчиво.
Но еще более надежной и экономичной была бы их работа, если бы объединились все электростанции страны. Все, от западных границ нашей Родины до берегов Тихого океана. Именно такую задачу поставил XXV съезд Коммунистической партии. Над этим изо дня в день работают сейчас наши энергетики.
Объединяет их усилия Министерство энергетики и электрификации СССР. Отсюда поддерживается четкий, размеренный производственный ритм на всей нашей необъятной территории.
Рассказ 15
О том, какие заботы у работников
Министерства энергетики и электрификации СССР
Утром на рабочий стол первого заместителя министра Егора Ивановича Борисова ложится объемистая папка. В ней все, чем жила за прошедшие сутки наша советская энергетика. Известия о пуске новых мощных машин на электростанциях. Сообщения о том, сколько угля, нефти движется по рельсам к энергетическим центрам страны. О том, прибывает или убывает вода в енисейских, волжских, днепровских водохранилищах. Здесь же сводки об авариях, неполадках...
И во все это нужно вникнуть, разобраться, принять меры.
Принесли телеграмму из Фрунзе. Июльская жара иссушила землю на хлопковых полях Киргизии. Чтобы спасти урожай, руководители республики просят пустить воду на поля из водохранилища Токтогульской ГЭС.
Не так-то просто решить эту задачу. Уменьшится напор воды на лопасти гидротурбин. Резко снизится выработка электрической энергии.
Егор Иванович снимает трубку телефона. Просит соединить его с Объединенным диспетчерским управлением Средней Азии. Выслушав диспетчера и уточнив обстановку, принимает решение:
- Воду на поля дать. Нехватки электрической мощности по возможности пополнить за счет тепловых электростанций.
Едва покончил Борисов с этим делом, хотел было просмотреть груду накопившихся бумаг, да пришел с докладом помощник:
- Плохо в Мурманской области. Гроза и ураганный ветер вывели из строя несколько линий электропередачи.
И вот на проводе первый секретарь Мурманского обкома КПСС.
- Такого урагана у нас и старожилы не припомнят, - рассказывает. Сейчас-то стихло, начинаем разбираться. Поможем вашим линейщикам всем, чем возможно.
А затем в дверях кабинета - секретарь Бурятского обкома партии.
- Готовим к работе Гусиноозерскую ГРЭС, - заговорил он с порога, а штаты не укомплектованы. Рабочий люд нужен - машинисты, слесари, токари...
- А электрообмотчики не потребуются? - неожиданно улыбнулся Борисов.
Секретарь недоуменно пожал плечами.
А Егору Ивановичу вспомнилось вдруг далекое, далекое прошлое.
Когда еще совсем молодым пареньком работал он в электрическом цехе Шатурской ГРЭС, там освободилось одно-единственное место электрообмотчика. Должность эта считалась особо почетной, и комитет комсомола с администрацией решили перевести на нее подручного электромонтера активного комсомольца Егора Борисова.
- Мы, конечно, направим на Гусиноозерскую ГРЭС комсомольцев, выпускников школ, - продолжает секретарь Бурятского обкома. - Только ведь их учить нужно.
- Сегодня же поручу начальнику Главного управления заняться этой электростанцией основательно. И учить наших ребят будут, и обеспечат всем необходимым, - отвечает Егор Иванович, все еще улыбаясь и не в силах оставить мысли о прошлом.
...Год отработал он тогда электрообмотчиком. Потом получил путевку ЦК ВЛКСМ на учебу. В Московский энергетический институт. Завком вынес решение: "Выдать ударнику труда Борисову одеяло, брюки, ботинки с галошами".
"Как же давно все это было..."
Егор Иванович склонился над письменным столом. Перед ним сводки со всей страны. Рапортуют Минск, Тбилиси, Петропавловск-на-Камчатке...
К вечеру в кабинет первого заместителя министра заходят руководители отделов, начальники главных управлений. Начинается подготовка электростанций и электрических сетей страны к работе в предстоящую зиму. Готовиться нужно со всей тщательностью. Любое упущение может обернуться серьезными последствиями.
Выслушал Егор Иванович и сообщение о работе Центрального диспетчерского управления (ЦДУ). Зашел на диспетчерский пункт Единой энергетической системы.
В просторном зале на большом, во всю стену, щите обозначены важнейшие электростанции, магистральные электропередачи. За пультом, в специальном удобном кресле - диспетчер. Сегодня он спокоен: никаких отклонений от нормы. А это значит, что во всей нашей огромной стране четко работают заводы, фабрики. Бегут по городским улицам трамваи, троллейбусы, с гулом проносятся под землей вагоны метро. Точно по расписанию следуют дальние поезда, пригородные электрички. Светло и тепло в квартирах, в школах, в больничных палатах.
Заключение
Нет у нас в стране такого края, где не строили бы электростанции. Крупнейшие электрические центры сооружаются в Сибири и в Средней Азии. Именно там более всего и угля, и нефти, и многоводных рек. А затем энергию сибирских рек и дешевых казахстанских углей нужно будет перебросить к центру страны.
Электрический мост сверхвысокого напряжения пересечет тайгу, шагнет через Уральский хребет.
И как всегда, придут на новую великую стройку парни и девушки с путевками комсомола. Ранним утром на жгучем морозе разогреют моторы тракторов и машин. На болотах, на лесных вырубках станут поднимать металлические мачты.
А за тысячи километров от них сотни других таких же молодых ребят, будут лить бетон в тела гигантских плотин, заложат фундаменты новых тепловых и атомных электростанций.
По себе знаю, что нелегко придется ребятам. Это когда все уже окажется позади, будет им вспоминаться одно только хорошее. А вначале - и нехватки, и неустроенность, и такая усталость, какую, кажется, и одолеть невозможно. Бывало ведь и у нас, что кто-нибудь возьмет и скажет: "Черт меня дернул притащиться сюда!" Но это все так, сгоряча. А предложи ему бросить все и вернуться назад - нипочем не пойдет.
Огромный размах развития энергетики наметил XXV съезд КПСС.
"Продолжить работы по формированию Единой энергетической системы страны путем объединения энергосистем Сибири и Средней Азии с Европейской энергетической системой, сооружения магистральных линий электропередачи напряжением 500, 750 и 1150 тысяч вольт", - сказано в решениях съезда.
А строить эту мощную сеть - гигантское объединение электрических станций - нам с вами!