И вот сейчас Камакин возлежал на кровати, уютно задрав ножки на спинку, и лениво листал свою объемистую книгу.
За девять с небольшим лет своей американской жизни он, благодаря глянцевым журналам об автогонках и кино, достаточно сносно выучился читать по-английски, и все же на столь серьезную книгу на чужом языке, как эта, Макс замахивался впервые.
«Хрен разберет этих женщин, – мысленно философствовал Камакин, знакомясь с оглавлением. – С виду, вроде, люди как люди, а сам попробуешь – двинуться можно!».
Макс внимательнейшим образом изучил главу, посвященную женской анатомии, и облегченно вздохнул, не обнаружив у себя заметных отклонений. При этом он руководствовался весьма простым принципом, который можно было сформулировать примерно так: «Уж если тебя и угораздило стать дамочкой, лучше не отличаться от прочих баб».
С физиологией тоже вопросов почти не возникло, хотя Камакин и читал эту главу дольше предыдущей, особенно тот ее раздел, в котором говорилось о месячных.
Камакин тут же поделился этой важной информацией с Эдиком, но приятель был полностью захвачен экранным действом и должным образом не оценил услышанную новость.
Нормальная частота пульса у женщин выше, чем у мужчин, в среднем на восемь-десять ударов в минуту. Прочитав об этом, Макс надолго задумался. Он так и не понял, является ли это каким-то существенным преимуществом, как, впрочем, и то, что матка у беременных способна увеличивать свой вес до килограмма и по этому показателю даже превосходит вес ягодиц самых усердных культуристов.
Приятным сюрпризом оказалось и то, что так напугавший его предменструальный синдром вовсе не длится от одних месячных до других.
Камакин только приступил к изучению поведенческих особенностей представительниц слабого пола, когда за стеной проклятые «скауты» начали свой обычный концерт. Макс не мог работать в такой обстановке с серьезной литературой, тем более, на английском языке, и, крепко выругавшись, с сожалением отложил книгу в сторону.
Хили разглядел гинекологов в толпе прилетевших только благодаря высокому, как флагшток, Десу Джонсу. Пробившись через людской поток, он перехватил приятелей и, энергично поздоровавшись с каждым, потащил на автостоянку.
Дес Джонс, Дафф Питерс и Фил Эванс были университетскими друзьями Хили и все трое работали в отделении по особым ситуациям Центра медицинских исследований имени Фогерти. В отличие от худого смуглого Джонса, Питерс и Эванс были пухлыми коротышками, причем оба еще со студенческих лет носили очки с большими диоптриями.
– Последний раз нас поднимали по тревоге, когда в Айдахо одна мамаша решила родить пятерню, – на ходу сообщил Джонс.
Хили довольно ухмыльнулся.
– Этот случай гораздо любопытнее! Не пожалеете, что прилетели.
– Ты уже сделал заявление для прессы? – поинтересовался Питерс, когда они вышли к огромной автостоянке.
– Нет, еще нужно уточнить кое-какие детали.
Вечно отстающий Эванс догнал приятелей, когда те садились в «Бьюик».
– Эй, а в чем, собственно, заключается твое открытие? – запыхавшись, спросил он у Хили.
– По пути я все расскажу, – пообещал тот, поворачивая ключ в замке зажигания.
Когда «Бьюик» въехал в Оушн-сити, приятели вовсю обсуждали услышанную информацию. Все были до предела возбуждены.
– Если это правда, мы рискуем втиснуться во всемирную историю! – ликовал Джонс, макушка которого едва не торчала из вентиляционного люка.
– От перспективы просто дух захватывает! – поддержал его с заднего сидения Питерс.
Что касается Эванса, тот молча ерзал рядом с Питерсом, пытаясь наскоро переварить услышанное.
– Прекрасно, парни! – подытожил Хили. – Но сперва не мешало бы перекусить: что ни говори, а в историю лучше влезать с полными желудками!…
Он заливисто расхохотался и приятели поддержали его дружным гоготом.
Вскоре «Бьюик» заехал на автостоянку, расположенную рядом с расцвеченным огнями рестораном «Золотая ракушка», и замер в двух шагах от оливкового «Доджа», из которого только что вылезла молодая парочка.
«Поверь, дорогая, сейчас ты забудешь о неприятностях…», – донеслись через открытые окна «Бьюика» слова молодого мужчины в темных очках.
В ответ его спутница громко выругалась.
– Только попробуй с кем-нибудь танцевать! – добавила она, что есть силы хлопнув дверцей.
Приятели уже начали было вылезать из машины, когда вдруг услышали за спинами громкий шепот Хили.
– Эй, тихо! Это она…
Гинекологи послушно вернулись на свои места.
– Кто – она? – спросил Джонс, осторожно высовывая голову в люк.
– Моя сегодняшняя пациентка! – откликнулся Хили.
Эванс опять заерзал на заднем сидении.
– Хочешь сказать, это тот самый парень, что превратился в беременную?!
Хили хмыкнул:
– Фил, ты, как всегда, невероятно догадлив!
Он уже заметил, что парочка направилась ко входу в заведение.
– Ладно, пошли, – кивнул Хили приятелям. – Тем более, что нам с ними по пути.
Вся четверка быстро вылезла из машины и молча устремилась к сияющему разноцветными огнями ресторану.
Метрдотель «Золотой ракушки» знал свое дело и умело выполнял просьбы клиентов. Столик, за который он усадил гинекологов, находился как раз напротив того, где только что разместилась молодая беременная леди и ее спутник в темных очках.
– Надеюсь, вам у нас понравится… – вежливо заметил пожилой метрдотель, прежде чем удалиться.
Как только он ушел, Хили кивнул в сторону беременной:
– Ну, что я вам говорил?
Друзья восторженно переглянулись. Эванс шумно сглотнул слюну.
– Потрясающе… Даже если это правда, я все равно ни за что не поверю! – он не сводил глаз с беременной женщины.
Хили недовольно поморщился:
– Теперь понятно, почему так быстро сдохла твоя карьера!
– Боже, я бы осмотрел ее прямо здесь! – простодушно заметил Питерс, у которого явно чесались руки.
– Терпение, Дафф, – Хили небрежно раскрыл меню. – Думаю, судьба еще подарит нам такую возможность.
Хотя и с трудом, ему все же удалось убедить друзей на время отвлечься от волнующей темы и сделать заказ официанту.
Камакин удивился, когда вечером к ним в гостиницу прикатил в серебристом «БМВ»-кабрио пляжный приятель Эдика. Максу ужасно не хотелось ехать в ресторан с этим пижоном, но и отпустить Эдю с едва знакомым мужчиной он не мог.
Эл, похоже, неплохо ориентировался в обстановке, и сразу повез подружек в «Золотую ракушку», считавшуюся одним из лучших заведений города. Окунувшись в атмосферу праздности и веселья, Дьячкофф, наконец, почувствовал себя по-настоящему счастливым и, раскрыв рот, слушал рассказы Эла о былых похождениях. Макс, наоборот, едва скрывал растущее раздражение.
Эл был явно в ударе.
– На том приеме слева от меня сидела принцесса Анна с кем-то из свиты, – весело вспоминал он. – А справа – архиепископ Кентерберийский. На нем была великолепная сутана из шерсти дикой козы… – Эл сделал выразительную паузу, отпив глоток бордо.
Дьячкофф тут же воспользовался моментом.
– Как чудно! – он обворожительно улыбнулся. – Простые смертные только мечтают о таких встречах.
Эл небрежно пожал плечами:
– Дорогая, для меня это лишь очередной эпизод.
– О-о, Эл!… – простонал восхищенный Эдик.
От бесстыдного подхалимажа приятеля у Макса окончательно пропал аппетит.
– Угораздило же нас сегодня переться на пляж… – небрежно заметил он и отвернулся, чтобы не видеть слащавой физиономии Эдикова ухажера.
Эл сделал вид, что не услышал обидной реплики.
– Это еще что! – воскликнул он. – Однажды Фрэнк Синатра попытался обыграть меня в гольф.
Макс больше не мог терпеть это издевательство и ушел покурить в туалет. Когда он вернулся, его голубки танцевали, тесно прижавшись друг к другу.
Танцуя, Эдик волновался сильнее, чем в тот день, когда впервые угнал автомобиль.
– Эл, мне кажется, что мы знакомы целую вечность, – шептал он, вслушиваясь в звуки нежной мелодии.
– Даже немного дольше… – едва слышно откликнулся партнер.
Они улыбнулись друг другу, и Дьячкофф быстро сообразил, что настал подходящий момент для уточнения кое-каких вопросов.
– Ты так и не сказал мне, чем занимаешься, – укоризненно заметил Эдик. – Для женского любопытства это тяжелое испытание.
– Вот как?!
– Признайся, ты – посол в Европе, – осторожно допытывался Дьячкофф.
– Никогда не хотел быть дипломатом.
– Тогда наверняка внук Генри Форда: у вас похожие носы…
Эл отрицательно покрутил головой и притворно вздохнул.
– О'кей, придется сознаться… Я посредник между людьми и звездами, – шепнул он на ушко партнерше.
– Так ты работаешь в администрации Президента?!! – встрепенулся Эдик, у которого от нахлынувших чувств буквально замерло сердце.
Эл усмехнулся.
– Что-то в этом роде.
Когда Камакин издали заметил, что они целуются, то едва не плюнул себе в тарелку.
– Боже, у него повадки уличной девки! – сделал Макс неутешительный вывод и стал лихорадочно соображать, как избежать надвигающейся катастрофы.
Как только парочка вернулась к столику, Макс озабоченно посмотрел на часы. Потом перевел взгляд на сияющего от счастья приятеля.
– Эдна, по-моему, пора бай-бай…
Эл тут же недоверчиво глянул на циферблат золотого «Ролекса»:
– Девочки, но ведь сейчас только двенадцать!
– Посидим еще немного! – взмолился Дьячкофф, но Макс был непреклонен.
– Мне нужно принять ванну и сделать массаж, – не долго думая, соврал он.
– Вот так всегда, – вспыхнул Эдик. – Не успеешь повеселиться, как тебя уже тащат домой!
– Может, поедем ко мне? – предложил заботливый Эл.
– Как-нибудь в другой раз! – отрезал Макс и кивнул приятелю: – Пошли, детка.
Чувствуя, что неподчинение грозит тяжелыми последствиями, Дьячкофф неохотно вылез из-за стола.
– Я вас провожу! – воскликнул явно раздосадованный ухажер и подозвал официанта.
Глава 23
Глава 24
За девять с небольшим лет своей американской жизни он, благодаря глянцевым журналам об автогонках и кино, достаточно сносно выучился читать по-английски, и все же на столь серьезную книгу на чужом языке, как эта, Макс замахивался впервые.
«Хрен разберет этих женщин, – мысленно философствовал Камакин, знакомясь с оглавлением. – С виду, вроде, люди как люди, а сам попробуешь – двинуться можно!».
Макс внимательнейшим образом изучил главу, посвященную женской анатомии, и облегченно вздохнул, не обнаружив у себя заметных отклонений. При этом он руководствовался весьма простым принципом, который можно было сформулировать примерно так: «Уж если тебя и угораздило стать дамочкой, лучше не отличаться от прочих баб».
С физиологией тоже вопросов почти не возникло, хотя Камакин и читал эту главу дольше предыдущей, особенно тот ее раздел, в котором говорилось о месячных.
Камакин тут же поделился этой важной информацией с Эдиком, но приятель был полностью захвачен экранным действом и должным образом не оценил услышанную новость.
Нормальная частота пульса у женщин выше, чем у мужчин, в среднем на восемь-десять ударов в минуту. Прочитав об этом, Макс надолго задумался. Он так и не понял, является ли это каким-то существенным преимуществом, как, впрочем, и то, что матка у беременных способна увеличивать свой вес до килограмма и по этому показателю даже превосходит вес ягодиц самых усердных культуристов.
Приятным сюрпризом оказалось и то, что так напугавший его предменструальный синдром вовсе не длится от одних месячных до других.
Камакин только приступил к изучению поведенческих особенностей представительниц слабого пола, когда за стеной проклятые «скауты» начали свой обычный концерт. Макс не мог работать в такой обстановке с серьезной литературой, тем более, на английском языке, и, крепко выругавшись, с сожалением отложил книгу в сторону.
Хили разглядел гинекологов в толпе прилетевших только благодаря высокому, как флагшток, Десу Джонсу. Пробившись через людской поток, он перехватил приятелей и, энергично поздоровавшись с каждым, потащил на автостоянку.
Дес Джонс, Дафф Питерс и Фил Эванс были университетскими друзьями Хили и все трое работали в отделении по особым ситуациям Центра медицинских исследований имени Фогерти. В отличие от худого смуглого Джонса, Питерс и Эванс были пухлыми коротышками, причем оба еще со студенческих лет носили очки с большими диоптриями.
– Последний раз нас поднимали по тревоге, когда в Айдахо одна мамаша решила родить пятерню, – на ходу сообщил Джонс.
Хили довольно ухмыльнулся.
– Этот случай гораздо любопытнее! Не пожалеете, что прилетели.
– Ты уже сделал заявление для прессы? – поинтересовался Питерс, когда они вышли к огромной автостоянке.
– Нет, еще нужно уточнить кое-какие детали.
Вечно отстающий Эванс догнал приятелей, когда те садились в «Бьюик».
– Эй, а в чем, собственно, заключается твое открытие? – запыхавшись, спросил он у Хили.
– По пути я все расскажу, – пообещал тот, поворачивая ключ в замке зажигания.
Когда «Бьюик» въехал в Оушн-сити, приятели вовсю обсуждали услышанную информацию. Все были до предела возбуждены.
– Если это правда, мы рискуем втиснуться во всемирную историю! – ликовал Джонс, макушка которого едва не торчала из вентиляционного люка.
– От перспективы просто дух захватывает! – поддержал его с заднего сидения Питерс.
Что касается Эванса, тот молча ерзал рядом с Питерсом, пытаясь наскоро переварить услышанное.
– Прекрасно, парни! – подытожил Хили. – Но сперва не мешало бы перекусить: что ни говори, а в историю лучше влезать с полными желудками!…
Он заливисто расхохотался и приятели поддержали его дружным гоготом.
Вскоре «Бьюик» заехал на автостоянку, расположенную рядом с расцвеченным огнями рестораном «Золотая ракушка», и замер в двух шагах от оливкового «Доджа», из которого только что вылезла молодая парочка.
«Поверь, дорогая, сейчас ты забудешь о неприятностях…», – донеслись через открытые окна «Бьюика» слова молодого мужчины в темных очках.
В ответ его спутница громко выругалась.
– Только попробуй с кем-нибудь танцевать! – добавила она, что есть силы хлопнув дверцей.
Приятели уже начали было вылезать из машины, когда вдруг услышали за спинами громкий шепот Хили.
– Эй, тихо! Это она…
Гинекологи послушно вернулись на свои места.
– Кто – она? – спросил Джонс, осторожно высовывая голову в люк.
– Моя сегодняшняя пациентка! – откликнулся Хили.
Эванс опять заерзал на заднем сидении.
– Хочешь сказать, это тот самый парень, что превратился в беременную?!
Хили хмыкнул:
– Фил, ты, как всегда, невероятно догадлив!
Он уже заметил, что парочка направилась ко входу в заведение.
– Ладно, пошли, – кивнул Хили приятелям. – Тем более, что нам с ними по пути.
Вся четверка быстро вылезла из машины и молча устремилась к сияющему разноцветными огнями ресторану.
Метрдотель «Золотой ракушки» знал свое дело и умело выполнял просьбы клиентов. Столик, за который он усадил гинекологов, находился как раз напротив того, где только что разместилась молодая беременная леди и ее спутник в темных очках.
– Надеюсь, вам у нас понравится… – вежливо заметил пожилой метрдотель, прежде чем удалиться.
Как только он ушел, Хили кивнул в сторону беременной:
– Ну, что я вам говорил?
Друзья восторженно переглянулись. Эванс шумно сглотнул слюну.
– Потрясающе… Даже если это правда, я все равно ни за что не поверю! – он не сводил глаз с беременной женщины.
Хили недовольно поморщился:
– Теперь понятно, почему так быстро сдохла твоя карьера!
– Боже, я бы осмотрел ее прямо здесь! – простодушно заметил Питерс, у которого явно чесались руки.
– Терпение, Дафф, – Хили небрежно раскрыл меню. – Думаю, судьба еще подарит нам такую возможность.
Хотя и с трудом, ему все же удалось убедить друзей на время отвлечься от волнующей темы и сделать заказ официанту.
Камакин удивился, когда вечером к ним в гостиницу прикатил в серебристом «БМВ»-кабрио пляжный приятель Эдика. Максу ужасно не хотелось ехать в ресторан с этим пижоном, но и отпустить Эдю с едва знакомым мужчиной он не мог.
Эл, похоже, неплохо ориентировался в обстановке, и сразу повез подружек в «Золотую ракушку», считавшуюся одним из лучших заведений города. Окунувшись в атмосферу праздности и веселья, Дьячкофф, наконец, почувствовал себя по-настоящему счастливым и, раскрыв рот, слушал рассказы Эла о былых похождениях. Макс, наоборот, едва скрывал растущее раздражение.
Эл был явно в ударе.
– На том приеме слева от меня сидела принцесса Анна с кем-то из свиты, – весело вспоминал он. – А справа – архиепископ Кентерберийский. На нем была великолепная сутана из шерсти дикой козы… – Эл сделал выразительную паузу, отпив глоток бордо.
Дьячкофф тут же воспользовался моментом.
– Как чудно! – он обворожительно улыбнулся. – Простые смертные только мечтают о таких встречах.
Эл небрежно пожал плечами:
– Дорогая, для меня это лишь очередной эпизод.
– О-о, Эл!… – простонал восхищенный Эдик.
От бесстыдного подхалимажа приятеля у Макса окончательно пропал аппетит.
– Угораздило же нас сегодня переться на пляж… – небрежно заметил он и отвернулся, чтобы не видеть слащавой физиономии Эдикова ухажера.
Эл сделал вид, что не услышал обидной реплики.
– Это еще что! – воскликнул он. – Однажды Фрэнк Синатра попытался обыграть меня в гольф.
Макс больше не мог терпеть это издевательство и ушел покурить в туалет. Когда он вернулся, его голубки танцевали, тесно прижавшись друг к другу.
Танцуя, Эдик волновался сильнее, чем в тот день, когда впервые угнал автомобиль.
– Эл, мне кажется, что мы знакомы целую вечность, – шептал он, вслушиваясь в звуки нежной мелодии.
– Даже немного дольше… – едва слышно откликнулся партнер.
Они улыбнулись друг другу, и Дьячкофф быстро сообразил, что настал подходящий момент для уточнения кое-каких вопросов.
– Ты так и не сказал мне, чем занимаешься, – укоризненно заметил Эдик. – Для женского любопытства это тяжелое испытание.
– Вот как?!
– Признайся, ты – посол в Европе, – осторожно допытывался Дьячкофф.
– Никогда не хотел быть дипломатом.
– Тогда наверняка внук Генри Форда: у вас похожие носы…
Эл отрицательно покрутил головой и притворно вздохнул.
– О'кей, придется сознаться… Я посредник между людьми и звездами, – шепнул он на ушко партнерше.
– Так ты работаешь в администрации Президента?!! – встрепенулся Эдик, у которого от нахлынувших чувств буквально замерло сердце.
Эл усмехнулся.
– Что-то в этом роде.
Когда Камакин издали заметил, что они целуются, то едва не плюнул себе в тарелку.
– Боже, у него повадки уличной девки! – сделал Макс неутешительный вывод и стал лихорадочно соображать, как избежать надвигающейся катастрофы.
Как только парочка вернулась к столику, Макс озабоченно посмотрел на часы. Потом перевел взгляд на сияющего от счастья приятеля.
– Эдна, по-моему, пора бай-бай…
Эл тут же недоверчиво глянул на циферблат золотого «Ролекса»:
– Девочки, но ведь сейчас только двенадцать!
– Посидим еще немного! – взмолился Дьячкофф, но Макс был непреклонен.
– Мне нужно принять ванну и сделать массаж, – не долго думая, соврал он.
– Вот так всегда, – вспыхнул Эдик. – Не успеешь повеселиться, как тебя уже тащат домой!
– Может, поедем ко мне? – предложил заботливый Эл.
– Как-нибудь в другой раз! – отрезал Макс и кивнул приятелю: – Пошли, детка.
Чувствуя, что неподчинение грозит тяжелыми последствиями, Дьячкофф неохотно вылез из-за стола.
– Я вас провожу! – воскликнул явно раздосадованный ухажер и подозвал официанта.
Глава 23
Несмотря на непринужденную обстановку, Сэнди чувствовал себя неважно. Стэйси тщетно пыталась его развеселить, но улыбка лишь раз появилась на лице Николса-младше-го, когда Стэйси случайно опрокинула бокал с вином себе на брюки. Пока официант помогал ей справиться с возникшей проблемой, Сэнди огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что за ним наблюдают четверо мужчин, сидящих неподалеку. Двое из них напоминали поросят в очках, а третий возвышался над столом, как фонарный столб.
– Дорогая, тебе плохо? – спросила Стэйси, заметив его беспокойство.
– Похоже, эти жеребцы заинтересовались моей особой, – Сэнди кивнул в сторону странной компании.
Стэйси внимательно посмотрела в указанном направлении, но ничего подозрительного не обнаружила.
– Тебе показалось… Если их сейчас что-нибудь интересует, так это водка.
Сэнди опять взглянул на мужчин, но те, как ни в чем не бывало, подняли и затем осушили свои рюмки.
– Может, ты и права… – неуверенно согласился он.
В течение следующего часа Сэнди еще пару раз ловил незнакомцев на подглядывании. Когда он резко поворачивал голову в их сторону, самый высокий из наглецов, сообразив, что обнаружен, нырял носом в свою тарелку, а толстяки в очках делали вид, что разглядывают кого-то за соседним с Сэнди столиком.
Когда длинный клюнул свою тарелку в очередной раз, терпение Сэнди окончательно лопнуло.
– Довольно! – заявил он. – В конце концов, кто из нас мужчина?!
Стэйси честно приняла вызов.
– Дорогая, сейчас я все улажу, – пообещала она и сняла очки, обнажив огромный синяк под глазом.
В тот момент, когда Стэйси подошла к мужскому столику, вся четверка оживленно болтала о какой-то ерунде.
– Извините, господа, но моей жене показалось, что вас заинтересовал ее живот. – Стэйси говорила достаточно громко, и звучащая в зале музыка ей почти не мешала.
– Вы ошибаетесь, – воскликнул тот, что все время сидел спиной к Сэнди. – Мы обсуждаем план экспедиции в Гималаи… – он незаметно мигнул сидящему напротив длинному, и тот машинально подмигнул ему в ответ. На их беду, Стэйси увидела эти недвусмысленные сигналы.
– Вот как, – спокойно сказала она. – Тогда мне очень жаль. – Ухватившись за край стола, Стейси резким движением опрокинула его. Посуда и бутылки со звоном полетели на дорогой паркет.
Одному из вскочивших в смятении коротышек Стэйси мастерски засветила в глаз, а другого сильно пнула ногой в пах. Тот жалобно вскрикнул и надолго выбыл из дальнейшей борьбы.
Им на помощь тут же бросились двое уцелевших приятелей. Завязалась потасовка, спугнувшая со своих мест всех сидящих в радиусе десяти метров от перевернутого столика.
Когда прибыла полиция, Стэйси с разбитым носом все еще отмахивалась стулом от длинного и его приятеля, а коротышки ползали по полу, собирая осколки своей некогда мощной оптики. Вокруг побоища толпились благодарные зрители.
Нэнси не выдержала и вечером позвонила Линн сама.
– Как дела? – спросила она таким тоном, будто им обеим что-то угрожало.
– У меня порядок! – весело откликнулась Томпсон. – Надеюсь, у тебя тоже все в норме?
В ответ она услышала в трубке выразительный вздох.
– Что бы ты сказала, если бы завтра я вдруг стала мужчиной? – наконец, решившись, быстро спросила Нэнси.
– В смысле?! – вопросом на вопрос ответила подруга.
– Ты можешь представить меня мужиком?! – нетерпеливо пояснила Шерер. Линн коротко хохотнула.
– Наверное, с трудом! Я бы подумала, что накануне перепила текилы! – ответила она со смешком.
В трубке раздалось сопение Нэнси.
– Так ты считаешь, что человек не сможет за ночь изменить свой пол? – задала она очередной вопрос.
Томпсон опять засмеялась.
– Конечно, сможет! – охотно подтвердила она. – Особенно, если этот человек – женщина, которая переспала с хорошим фокусником!
После этих слов сопение в трубке лишь стало громче.
– А если я скажу, что знаю, как минимум, четверых людей, которые умудрились это сделать в считанные часы?! – торжествующе спросила Шерер.
Теперь смех на другом конце линии был просто неприличным.
– Нэнси, оставь свои истории для босса, – все еще смеясь, посоветовала подруга. – Уж я-то знаю, как ты хочешь в Палм-Спрингс!
Эл вернулся в свою гостиницу за полночь, мысленно проклиная подружку лапочки-Эдны, которая не позволила той повеселиться по полной программе. Едва он успел войти в вестибюль, как ему наперерез бросилась стройненькая смазливая девица в розовой футболке и кожаных шортах.
– Мистер Перкинс? – спросила она, сияя от радости и, не дожидаясь ответа, сунула ему свою визитку. – Я из «Оушн-сити ньюз»…
«Черт бы побрал этих репортеров!» – мелькнуло у Эла, который не любил незапланированных встреч с прессой. Тем не менее, он скользнул взглядом по тексту на карточке.
– Забавно, если верить визитке, на вас должны быть брюки, – безразлично заметил он, продолжая идти по направлению к лифтам.
Девица моментально перестала улыбаться.
– Но это как раз то, о чем нам надо поговорить!
– Я себя неважно чувствую, – Эл даже не сбавил шаг.
Девица тоже оказалась настырной.
– Профессор, я понимаю: семинар по внеземным цивилизациям, напряженная дискуссия… Но, поверьте, наш случай заслуживает особого внимания! – она забежала вперед и решительно загородила Перкинсу путь. Тот остановился и недовольно глянул на часы.
– О'кей, у вас не больше пяти минут.
У себя в номере Перкинс, прежде чем заставить девицу повторить всю историю в подробностях, заскочил в комнату к секретарю.
Старк за столом просматривал вечернюю почту.
– Джек, – обратился к нему Перкинс. – Как можно скорее наведите справки об этом парне, – он протянул секретарю визитку Джонсона. – Да, и пока ни в коем случае не упоминайте мое имя!
Старк внимательно взглянул на карточку.
– Хорошо, сэр, – кивнул он. – Думаю, это не займет много времени.
Старый секретарь справился с поручением в течение получаса и затем сообщил конфиденциальную информацию хозяину.
– Отлично, – поблагодарил его Перкинс. – Я примерно так и думал.
Добытые Старком сведения косвенно подтверждали рассказ Джонсона, а также его безупречную репортерскую репутацию. Последнее обстоятельство оказалось для Перкинса определяющим, и после минутного колебания он все же решил рискнуть.
Уже через десять минут после этого разговора возбужденный до предела Джонсон бегал по апартаментам Эла, то и дело спотыкаясь на своих высоких каблуках. Сам Перкинс сидел в глубоком кожаном кресле и наблюдал за ним с невозмутимым видом. Он все еще прикидывал в уме, какие дивиденды сможет получить, связав свое имя с беспрецедентным событием.
– Вы только что заявили, что звезды способны изменить пол человека!!! – журналист едва владел своими эмоциями. – Но это полностью противоречит всем мыслимым законам природы!
– Меня забавляет ваша недоверчивость, – Перкинс улыбнулся одними губами. – Я ведь сказал: сила звездной энергии безгранична. Своим биополем я лишь сконцентрировал ее тончайший пучок на маленьком участке земной поверхности…
– И волей случая этот пучок попал прямо в кабинет Николса в мэрии, – прерывающимся голосом продолжил его мысль Джонсон. – Грандиозно! Это мировая сенсация!!!
– Не сомневаюсь, – Перкинс был спокоен, как сфинкс. – Но мне чужда погоня за славой. Вот почему все эти дни я и пальцем не шевельнул, чтобы привлечь внимание толпы. Ибо: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом»…
– Вы правы: всему свое время, – Джонсон все еще был потрясен услышанным. – Постойте, а газовый баллон? – вдруг вспомнил репортер и буквально замер посреди комнаты. – Неужели нельзя было обойтись без него?
Перкинс снисходительно улыбнулся.
– Увы, мой друг, это чья-то глупая шутка, – он поднялся из кресла и подошел к огромному окну, за которым был виден ночной океан и пустынный пляж. – У любого мэра в любом городе мира найдется приятель, способный при случае подкинуть свинью.
– Пожалуй, – кивнул Джонсон и тоже подошел к окну. – Между прочим, у Николса превращение было неполным.
– То есть, как?! – насторожился Перкинс.
– Он изменился лишь ниже пояса… Понимаете?… Вверху – мужчина, внизу – женщина!
– Мутант, что ли? – недоверчиво покосился на него профессор.
– Скорее, гермафродит…
Перкинс неопределенно пожал плечами.
– Вероятно, накладка: знаете, всегда трудно предусмотреть мелочи. Надеюсь, он не в претензии?
– Не то чтобы очень, но…
Перкинс не дал ему договорить.
– Вот и отлично! – воскликнул он, желая переменить тему. – Давайте лучше обсудим, что мы сегодня скажем человечеству.
Прежде чем расстаться, они проговорили с Джонсоном еще около двух часов. Наконец, репортер удалился в сопровождении величественного Старка.
Когда секретарь вернулся, Перкинс уже стоял посреди комнаты с бутылкой бургундского в руке, блаженно улыбаясь своим мыслям.
– Я проводил ее до самого лифта, – доложил Старк.
– Отлично, Джек… В эту ночь судьба преподнесла нам фантастический подарок!!!
Перкинс взял из бара два хрустальных фужера и, откупорив бутылку, наполнил вином.
Один из бокалов он протянул секретарю, другой взял сам.
– Сэр, если я правильно понял, проблема рекламы нашего Тихоокеанского турне уже решена?
Перкинс хитро улыбнулся.
– Только идиот мог упустить такой шанс! – он решительно поднял фужер. – За грядущий успех!
– В союзе со звездами! – поддержал его Старк.
– Дорогая, тебе плохо? – спросила Стэйси, заметив его беспокойство.
– Похоже, эти жеребцы заинтересовались моей особой, – Сэнди кивнул в сторону странной компании.
Стэйси внимательно посмотрела в указанном направлении, но ничего подозрительного не обнаружила.
– Тебе показалось… Если их сейчас что-нибудь интересует, так это водка.
Сэнди опять взглянул на мужчин, но те, как ни в чем не бывало, подняли и затем осушили свои рюмки.
– Может, ты и права… – неуверенно согласился он.
В течение следующего часа Сэнди еще пару раз ловил незнакомцев на подглядывании. Когда он резко поворачивал голову в их сторону, самый высокий из наглецов, сообразив, что обнаружен, нырял носом в свою тарелку, а толстяки в очках делали вид, что разглядывают кого-то за соседним с Сэнди столиком.
Когда длинный клюнул свою тарелку в очередной раз, терпение Сэнди окончательно лопнуло.
– Довольно! – заявил он. – В конце концов, кто из нас мужчина?!
Стэйси честно приняла вызов.
– Дорогая, сейчас я все улажу, – пообещала она и сняла очки, обнажив огромный синяк под глазом.
В тот момент, когда Стэйси подошла к мужскому столику, вся четверка оживленно болтала о какой-то ерунде.
– Извините, господа, но моей жене показалось, что вас заинтересовал ее живот. – Стэйси говорила достаточно громко, и звучащая в зале музыка ей почти не мешала.
– Вы ошибаетесь, – воскликнул тот, что все время сидел спиной к Сэнди. – Мы обсуждаем план экспедиции в Гималаи… – он незаметно мигнул сидящему напротив длинному, и тот машинально подмигнул ему в ответ. На их беду, Стэйси увидела эти недвусмысленные сигналы.
– Вот как, – спокойно сказала она. – Тогда мне очень жаль. – Ухватившись за край стола, Стейси резким движением опрокинула его. Посуда и бутылки со звоном полетели на дорогой паркет.
Одному из вскочивших в смятении коротышек Стэйси мастерски засветила в глаз, а другого сильно пнула ногой в пах. Тот жалобно вскрикнул и надолго выбыл из дальнейшей борьбы.
Им на помощь тут же бросились двое уцелевших приятелей. Завязалась потасовка, спугнувшая со своих мест всех сидящих в радиусе десяти метров от перевернутого столика.
Когда прибыла полиция, Стэйси с разбитым носом все еще отмахивалась стулом от длинного и его приятеля, а коротышки ползали по полу, собирая осколки своей некогда мощной оптики. Вокруг побоища толпились благодарные зрители.
Нэнси не выдержала и вечером позвонила Линн сама.
– Как дела? – спросила она таким тоном, будто им обеим что-то угрожало.
– У меня порядок! – весело откликнулась Томпсон. – Надеюсь, у тебя тоже все в норме?
В ответ она услышала в трубке выразительный вздох.
– Что бы ты сказала, если бы завтра я вдруг стала мужчиной? – наконец, решившись, быстро спросила Нэнси.
– В смысле?! – вопросом на вопрос ответила подруга.
– Ты можешь представить меня мужиком?! – нетерпеливо пояснила Шерер. Линн коротко хохотнула.
– Наверное, с трудом! Я бы подумала, что накануне перепила текилы! – ответила она со смешком.
В трубке раздалось сопение Нэнси.
– Так ты считаешь, что человек не сможет за ночь изменить свой пол? – задала она очередной вопрос.
Томпсон опять засмеялась.
– Конечно, сможет! – охотно подтвердила она. – Особенно, если этот человек – женщина, которая переспала с хорошим фокусником!
После этих слов сопение в трубке лишь стало громче.
– А если я скажу, что знаю, как минимум, четверых людей, которые умудрились это сделать в считанные часы?! – торжествующе спросила Шерер.
Теперь смех на другом конце линии был просто неприличным.
– Нэнси, оставь свои истории для босса, – все еще смеясь, посоветовала подруга. – Уж я-то знаю, как ты хочешь в Палм-Спрингс!
Эл вернулся в свою гостиницу за полночь, мысленно проклиная подружку лапочки-Эдны, которая не позволила той повеселиться по полной программе. Едва он успел войти в вестибюль, как ему наперерез бросилась стройненькая смазливая девица в розовой футболке и кожаных шортах.
– Мистер Перкинс? – спросила она, сияя от радости и, не дожидаясь ответа, сунула ему свою визитку. – Я из «Оушн-сити ньюз»…
«Черт бы побрал этих репортеров!» – мелькнуло у Эла, который не любил незапланированных встреч с прессой. Тем не менее, он скользнул взглядом по тексту на карточке.
– Забавно, если верить визитке, на вас должны быть брюки, – безразлично заметил он, продолжая идти по направлению к лифтам.
Девица моментально перестала улыбаться.
– Но это как раз то, о чем нам надо поговорить!
– Я себя неважно чувствую, – Эл даже не сбавил шаг.
Девица тоже оказалась настырной.
– Профессор, я понимаю: семинар по внеземным цивилизациям, напряженная дискуссия… Но, поверьте, наш случай заслуживает особого внимания! – она забежала вперед и решительно загородила Перкинсу путь. Тот остановился и недовольно глянул на часы.
– О'кей, у вас не больше пяти минут.
У себя в номере Перкинс, прежде чем заставить девицу повторить всю историю в подробностях, заскочил в комнату к секретарю.
Старк за столом просматривал вечернюю почту.
– Джек, – обратился к нему Перкинс. – Как можно скорее наведите справки об этом парне, – он протянул секретарю визитку Джонсона. – Да, и пока ни в коем случае не упоминайте мое имя!
Старк внимательно взглянул на карточку.
– Хорошо, сэр, – кивнул он. – Думаю, это не займет много времени.
Старый секретарь справился с поручением в течение получаса и затем сообщил конфиденциальную информацию хозяину.
– Отлично, – поблагодарил его Перкинс. – Я примерно так и думал.
Добытые Старком сведения косвенно подтверждали рассказ Джонсона, а также его безупречную репортерскую репутацию. Последнее обстоятельство оказалось для Перкинса определяющим, и после минутного колебания он все же решил рискнуть.
Уже через десять минут после этого разговора возбужденный до предела Джонсон бегал по апартаментам Эла, то и дело спотыкаясь на своих высоких каблуках. Сам Перкинс сидел в глубоком кожаном кресле и наблюдал за ним с невозмутимым видом. Он все еще прикидывал в уме, какие дивиденды сможет получить, связав свое имя с беспрецедентным событием.
– Вы только что заявили, что звезды способны изменить пол человека!!! – журналист едва владел своими эмоциями. – Но это полностью противоречит всем мыслимым законам природы!
– Меня забавляет ваша недоверчивость, – Перкинс улыбнулся одними губами. – Я ведь сказал: сила звездной энергии безгранична. Своим биополем я лишь сконцентрировал ее тончайший пучок на маленьком участке земной поверхности…
– И волей случая этот пучок попал прямо в кабинет Николса в мэрии, – прерывающимся голосом продолжил его мысль Джонсон. – Грандиозно! Это мировая сенсация!!!
– Не сомневаюсь, – Перкинс был спокоен, как сфинкс. – Но мне чужда погоня за славой. Вот почему все эти дни я и пальцем не шевельнул, чтобы привлечь внимание толпы. Ибо: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом»…
– Вы правы: всему свое время, – Джонсон все еще был потрясен услышанным. – Постойте, а газовый баллон? – вдруг вспомнил репортер и буквально замер посреди комнаты. – Неужели нельзя было обойтись без него?
Перкинс снисходительно улыбнулся.
– Увы, мой друг, это чья-то глупая шутка, – он поднялся из кресла и подошел к огромному окну, за которым был виден ночной океан и пустынный пляж. – У любого мэра в любом городе мира найдется приятель, способный при случае подкинуть свинью.
– Пожалуй, – кивнул Джонсон и тоже подошел к окну. – Между прочим, у Николса превращение было неполным.
– То есть, как?! – насторожился Перкинс.
– Он изменился лишь ниже пояса… Понимаете?… Вверху – мужчина, внизу – женщина!
– Мутант, что ли? – недоверчиво покосился на него профессор.
– Скорее, гермафродит…
Перкинс неопределенно пожал плечами.
– Вероятно, накладка: знаете, всегда трудно предусмотреть мелочи. Надеюсь, он не в претензии?
– Не то чтобы очень, но…
Перкинс не дал ему договорить.
– Вот и отлично! – воскликнул он, желая переменить тему. – Давайте лучше обсудим, что мы сегодня скажем человечеству.
Прежде чем расстаться, они проговорили с Джонсоном еще около двух часов. Наконец, репортер удалился в сопровождении величественного Старка.
Когда секретарь вернулся, Перкинс уже стоял посреди комнаты с бутылкой бургундского в руке, блаженно улыбаясь своим мыслям.
– Я проводил ее до самого лифта, – доложил Старк.
– Отлично, Джек… В эту ночь судьба преподнесла нам фантастический подарок!!!
Перкинс взял из бара два хрустальных фужера и, откупорив бутылку, наполнил вином.
Один из бокалов он протянул секретарю, другой взял сам.
– Сэр, если я правильно понял, проблема рекламы нашего Тихоокеанского турне уже решена?
Перкинс хитро улыбнулся.
– Только идиот мог упустить такой шанс! – он решительно поднял фужер. – За грядущий успех!
– В союзе со звездами! – поддержал его Старк.
Глава 24
– Отличное утро, Малыш!
– Да, босс. Лучше не бывает!…
Глюкман и Колхейн только что вылезли из «Кадиллака» и с наслаждением вдыхали свежий океанский воздух. Отсюда, с автостоянки, пляж «Тропикана» выглядел удивительно мирным и привлекательным.
Глюкман обошел машину и направился к своему бунгало, до которого по прямой было не больше ста метров. Колхейн закрыл двери и включил сигнализацию. Потом он быстро догнал босса, неторопливо бредущего по песку.
– Подумать только, послезавтра мне стукнет пятьдесят, – Глюкман редко делился мыслями вслух, но сегодня у него было лирическое настроение. – Кажется, в сорок четыре Джек Кеннеди уже стал Президентом… – добавил он с легкой завистью.
– Я слышал, ему не повезло с охраной, – откликнулся Колхейн.
Глюкман, оценив шутку, ухмыльнулся.
– Ты прав, в Белом Доме нам пока делать нечего. К счастью, и здесь можно найти занятие по душе.
– Вы о порошке? – спросил, не удержавшись, охранник.
– Нет, Малыш, порошок – всего лишь трамплин. Через пару лет я куплю себе казино в Рино или Вегасе и тогда о наркотиках можно будет забыть: с ними слишком много хлопот.
– Наверно, я смог бы организовать охрану в вашем казино, – подумав, намекнул Колхейн.
Глюкман посмотрел на него и мотнул головой.
– Поверь, Джонни, эта роль не для тебя. Мне важно, чтобы ты всегда был где-то рядом.
Они почти дошли до бунгало и Колхейн, у которого в холодильнике было полно пива, уже мысленно открывал первую банку, когда за спиной внезапно раздалось громкое противное завывание.
– Какой мерзкий звук! – поморщился Глюкман.
– Босс, – остановил его Колхейн. – Кажется, это наша машина…
Лео Глюкман не отличался особым проворством и подбежал к стоянке, когда Колхейн уже выключил сирену. На переднем крыле пылали пятна желтой аэрозольной краски. Такие же следы Колхейн позднее обнаружил на заднем номере и хромированном бампере машины.
– Проклятие! – выругался Глюкман, оглядываясь по сторонам. – Если я узнаю, кто это сделал…
Они опять включили сигнализацию и побрели к бунгало.
– Подонки, они даже не представляют, на кого замахнулись! – неистовствовал Глюкман.
– Уверен, это чья-то ошибка, – пытался успокоить его Колхейн.
– Плевать! У них она будет последней!
Глюкман с Колхейном не успели пройти и половины пути до бунгало, как вновь услышали знакомое завывание. Молча переглянувшись, они опрометью бросились назад к стоянке.
На этот раз Лео прибежал почти одновременно с охранником. У «Кадиллака» был спущен скат и безжалостно разбита левая передняя фара.
Глюкман в бешенстве пнул свою пострадавшую любимицу:
– Я убью этих мерзавцев! Я устрою на них охоту, и они проклянут день, когда решили поиграть со мной!
Покуда хозяин отводил душу, поочередно пиная колеса и бампер несчастного «Кадиллака», Колхейн отключил сирену. Вылезая из машины, он заметил на асфальте небольшой сложенный листок.
– Босс, тут какая-то записка, – незамедлительно сообщил он Глюкману.
С пирса Камакину в бинокль было хорошо видно развитие событий вокруг «Кадиллака».
– Отлично, он читает записку! – сообщил Макс стоящему рядом Эдику, который тоже смотрел на стоянку, но не видел там абсолютно ничего интересного.
– Дай посмотреть, – попросил Дьячкофф бинокль.
– Отстань, все равно ничего не увидишь!…
– А что в записке?
– Я пообещал взорвать этот дерьмовый «Кадиллак», если завтра они поставят его на прежнее место, – довольный Камакин, наконец, опустил свой бинокль. – Ну, как?
– Здорово! – отозвался Дьячкофф. – А завтра ты опять дашь деньги пацанам?
Камакин презрительно сплюнул под ноги.
– Смеешься!… Завтра Чемпион полдня просидит под приборным щитком этой колымаги. А мы в это время потолкуем с его боссом, – добавил он, чуть понизив голос.
Каждый день в новом обличье требовал от Фонтенбло все новых и новых жертв, одна другой тяжелее.
Вначале пришлось расстаться со своими прекрасными длинными волосами, и приехавший по вызову парикмахер за полчаса обкорнал ее под полубокс, который, как хорошо помнила Фонтенбло, был любимой стрижкой покойного барона.
Затем она с рыданиями и проклятиями выбросила из своего шкафа все любимые наряды (кроме тех, что выпросил для себя накануне шустряга-Гловер), после чего отправилась по магазинам подбирать новый гардероб.
В мужской одежде вдова, к собственному стыду, разбиралась гораздо хуже, чем в женской. Тем не менее, после долгих хождений по модным и дорогим салонам, она подыскала себе пяток сносных костюмов, дюжину посредственных брюк, десятка три всевозможных рубашек, гору коробок с обувью, а также ремни, галстуки, носки, подтяжки, носовые платки, ну и, конечно, это странное и малопривлекательное мужское нижнее белье.
Когда вопрос с одеждой был решен, баронесса рискнула, наконец, выходить на прогулки в парк, который, маскировки ради, ей тоже пришлось сменить на менее людный и красивый. Парк, к тому же, располагался неподалеку от старой консервной фабрики, о чем Фонтенбло регулярно напоминал юго-западный ветерок.
Первое время без бюстгальтера вдова постоянно чувствовала себя полуголой, стыдливо придерживая при каждом наклоне края слегка расстегнутой рубашки.
Пару раз баронесса ловила себя на том, что перед прогулкой с Милиусом она машинально подкрашивает себе глаза и губы. Фонтенбло буквально бросило в жар, когда она вдруг с ужасом осознала, чем именно занимается, и за кого ее могут принять, встретив в таком виде где-нибудь в парке или на улице!
Чтобы в дальнейшем избежать опасных промахов, вдова поспешно собрала всю свою немаленькую коллекцию эксклюзивной косметики в огромный пластиковый пакет и со слезами на глазах велела Мэб вынести его прочь из дома.
– Да, босс. Лучше не бывает!…
Глюкман и Колхейн только что вылезли из «Кадиллака» и с наслаждением вдыхали свежий океанский воздух. Отсюда, с автостоянки, пляж «Тропикана» выглядел удивительно мирным и привлекательным.
Глюкман обошел машину и направился к своему бунгало, до которого по прямой было не больше ста метров. Колхейн закрыл двери и включил сигнализацию. Потом он быстро догнал босса, неторопливо бредущего по песку.
– Подумать только, послезавтра мне стукнет пятьдесят, – Глюкман редко делился мыслями вслух, но сегодня у него было лирическое настроение. – Кажется, в сорок четыре Джек Кеннеди уже стал Президентом… – добавил он с легкой завистью.
– Я слышал, ему не повезло с охраной, – откликнулся Колхейн.
Глюкман, оценив шутку, ухмыльнулся.
– Ты прав, в Белом Доме нам пока делать нечего. К счастью, и здесь можно найти занятие по душе.
– Вы о порошке? – спросил, не удержавшись, охранник.
– Нет, Малыш, порошок – всего лишь трамплин. Через пару лет я куплю себе казино в Рино или Вегасе и тогда о наркотиках можно будет забыть: с ними слишком много хлопот.
– Наверно, я смог бы организовать охрану в вашем казино, – подумав, намекнул Колхейн.
Глюкман посмотрел на него и мотнул головой.
– Поверь, Джонни, эта роль не для тебя. Мне важно, чтобы ты всегда был где-то рядом.
Они почти дошли до бунгало и Колхейн, у которого в холодильнике было полно пива, уже мысленно открывал первую банку, когда за спиной внезапно раздалось громкое противное завывание.
– Какой мерзкий звук! – поморщился Глюкман.
– Босс, – остановил его Колхейн. – Кажется, это наша машина…
Лео Глюкман не отличался особым проворством и подбежал к стоянке, когда Колхейн уже выключил сирену. На переднем крыле пылали пятна желтой аэрозольной краски. Такие же следы Колхейн позднее обнаружил на заднем номере и хромированном бампере машины.
– Проклятие! – выругался Глюкман, оглядываясь по сторонам. – Если я узнаю, кто это сделал…
Они опять включили сигнализацию и побрели к бунгало.
– Подонки, они даже не представляют, на кого замахнулись! – неистовствовал Глюкман.
– Уверен, это чья-то ошибка, – пытался успокоить его Колхейн.
– Плевать! У них она будет последней!
Глюкман с Колхейном не успели пройти и половины пути до бунгало, как вновь услышали знакомое завывание. Молча переглянувшись, они опрометью бросились назад к стоянке.
На этот раз Лео прибежал почти одновременно с охранником. У «Кадиллака» был спущен скат и безжалостно разбита левая передняя фара.
Глюкман в бешенстве пнул свою пострадавшую любимицу:
– Я убью этих мерзавцев! Я устрою на них охоту, и они проклянут день, когда решили поиграть со мной!
Покуда хозяин отводил душу, поочередно пиная колеса и бампер несчастного «Кадиллака», Колхейн отключил сирену. Вылезая из машины, он заметил на асфальте небольшой сложенный листок.
– Босс, тут какая-то записка, – незамедлительно сообщил он Глюкману.
С пирса Камакину в бинокль было хорошо видно развитие событий вокруг «Кадиллака».
– Отлично, он читает записку! – сообщил Макс стоящему рядом Эдику, который тоже смотрел на стоянку, но не видел там абсолютно ничего интересного.
– Дай посмотреть, – попросил Дьячкофф бинокль.
– Отстань, все равно ничего не увидишь!…
– А что в записке?
– Я пообещал взорвать этот дерьмовый «Кадиллак», если завтра они поставят его на прежнее место, – довольный Камакин, наконец, опустил свой бинокль. – Ну, как?
– Здорово! – отозвался Дьячкофф. – А завтра ты опять дашь деньги пацанам?
Камакин презрительно сплюнул под ноги.
– Смеешься!… Завтра Чемпион полдня просидит под приборным щитком этой колымаги. А мы в это время потолкуем с его боссом, – добавил он, чуть понизив голос.
Каждый день в новом обличье требовал от Фонтенбло все новых и новых жертв, одна другой тяжелее.
Вначале пришлось расстаться со своими прекрасными длинными волосами, и приехавший по вызову парикмахер за полчаса обкорнал ее под полубокс, который, как хорошо помнила Фонтенбло, был любимой стрижкой покойного барона.
Затем она с рыданиями и проклятиями выбросила из своего шкафа все любимые наряды (кроме тех, что выпросил для себя накануне шустряга-Гловер), после чего отправилась по магазинам подбирать новый гардероб.
В мужской одежде вдова, к собственному стыду, разбиралась гораздо хуже, чем в женской. Тем не менее, после долгих хождений по модным и дорогим салонам, она подыскала себе пяток сносных костюмов, дюжину посредственных брюк, десятка три всевозможных рубашек, гору коробок с обувью, а также ремни, галстуки, носки, подтяжки, носовые платки, ну и, конечно, это странное и малопривлекательное мужское нижнее белье.
Когда вопрос с одеждой был решен, баронесса рискнула, наконец, выходить на прогулки в парк, который, маскировки ради, ей тоже пришлось сменить на менее людный и красивый. Парк, к тому же, располагался неподалеку от старой консервной фабрики, о чем Фонтенбло регулярно напоминал юго-западный ветерок.
Первое время без бюстгальтера вдова постоянно чувствовала себя полуголой, стыдливо придерживая при каждом наклоне края слегка расстегнутой рубашки.
Пару раз баронесса ловила себя на том, что перед прогулкой с Милиусом она машинально подкрашивает себе глаза и губы. Фонтенбло буквально бросило в жар, когда она вдруг с ужасом осознала, чем именно занимается, и за кого ее могут принять, встретив в таком виде где-нибудь в парке или на улице!
Чтобы в дальнейшем избежать опасных промахов, вдова поспешно собрала всю свою немаленькую коллекцию эксклюзивной косметики в огромный пластиковый пакет и со слезами на глазах велела Мэб вынести его прочь из дома.