Лобанов Михаил. Мы - военные инженеры

   Прошел всего лишь месяц после принятия решения о создании завода радиолокационной аппаратуры, и мы на практике убедились, что предприятие, на котором исследовательские работы вплотную соприкасаются с производством, - самый оптимальный вариант. Заканчивает конструктор разработку какого-либо узла, и чертежи тут же поступают в цех. Что-то не ладится в цехе - по первому же телефонному звонку разработчики приходят к сборочному стенду. Завершен монтаж схемы - блок тут же поступает в лабораторию, где его всесторонне испытывают. Выявились недостатки - на месте ищут причины, принимают меры к их устранению. Словом, оперативность возросла в несколько раз.
   Периодически, не реже одного раза в неделю, мы докладывали о положении дел начальнику ГАУ генерал-полковнику артиллерии Н. Д. Яковлеву. Николай Дмитриевич неуклонно требовал от нас не только абсолютно точных фактов, но и обоснованных выводов, конкретных предложений. Он обладал поистине феноменальной памятью, мог привести наиболее характерные цифры и факты, которые упоминались в прошлых докладах. Николай Дмитриевич умел замечать и искренне ценить трудолюбивых, хорошо знающих свое дело сотрудников. Помню, однажды, чтобы выручить трех инженеров, незаслуженно обвиненных во вредительстве, он обратился непосредственно к И. В. Сталину. И через некоторое время инженеры вновь появились в управлении.
   Был, например, и такой случай. Группа разработчиков нового оружия была удостоена Государственной премии. Но при подготовке материалов на соискание премии в них забыли включить инженеров-вооруженцев ГАУ, которые внесли немалый вклад в это дело. Казалось, изменить уже ничего нельзя. Однако через год Николай Дмитриевич вновь поставил этот вопрос в соответствующих инстанциях. Случай был беспрецедентный. Возвращаться к тому, что давно решено и обнародовано? Многие были удивлены, но И. В. Сталин поддержал ходатайство Яковлева.
   - Награду заслуживают не только те, кто принимал непосредственное участие в бою, но и те, кто его обеспечивал, - сказал он.
   Об этих фактах нам стало известно значительно позже. Сам же Николай Дмитриевич никогда не упоминал о них. Скромность была его неотъемлемой чертой.
   Яковлев неоднократно сам принимал участие в сложных испытаниях новых образцов вооружения. Ему всегда были присущи принципиальность и чувство высокой ответственности.
   К нам, радиолокаторщикам, Николай Дмитриевич предъявлял не менее высокие требования.
   - Вы должны помнить, что надеяться на поставки радиолокационного вооружения из-за границы мы не имеем права. Нужны свои станции, собственное производство. Считайте создание радиолокационных станций орудийной наводки на новом заводе первоочередной задачей вашего отдела на 1942 год. Решите ее - честь вам и хвала. Завалите дело - не обижайтесь.
   Несмотря на эвакуацию ряда предприятий, с каждым месяцем возрастал выпуск истребителей и зенитных орудий. Удалось наладить производство радиолокаторов дальнею обнаружения. Станций же, которые могли бы повысить эффективность огня зенитной артиллерии, к сожалению, все еще не было.
   В предвоенные годы на разработку и создание опытного образца сравнительно простой радиолокационной станции уходило, как правило, не менее двух лет. Сейчас поставленную задачу предстояло решить в считанные месяцы.
   Случалось, что инженеры не выходили из лабораторий по неделям. Проводились расчеты, тут же набрасывались эскизы. В соседних комнатах они немедленно превращались в чертежи, схемы. Затем - в цех. Чаще всего проектировалось и испытывалось несколько вариантов одного блока одновременно. Выбирали тот, который обладал лучшими характеристиками, наибольшей стабильностью и эксплуатационной надежностью.
   Заместителя главного инженера М. Л. Слиозберга профессора А. М. Кугушева можно было видеть то в одной лаборатории, то в другой. Вот он исчез за дверью экспериментальной мастерской. Через десять минут его сутуловатая фигура появляется среди тех, кто отлаживает макет приемного устройства. К вечеру Александр Михайлович уже у антенщиков. Зато на другой день его не найти вообще.
   - Куда он запропастился? - спрашиваю у секретаря директора завода.
   Вспомнив, что Кугушев уже трое суток не выходил из лаборатории и цехов, догадываюсь: ушел отдыхать.
   - Отдыхать? Да вы что, смеетесь? К кабельщикам уехал Александр Михайлович! Высокочастотных кабелей до сих пор нет...
   Время летело очень быстро. Вновь наступили жаркие летние дни. Порой казалось, что еще ничего не сделано, что к назначенному сроку не будет опытного образца станции орудийной наводки. Однако постепенно все вставало на свои места. На завод стягивались люди, которые имели опыт работы в области радиолокации. А это решало многое.
   Неоценимую помощь в создании завода-института и последующем обеспечении его производственной деятельности оказали ответственный работник аппарата ЦК ВКП(б) А. А. Турчанин и заместитель Народного комиссара электропромышленности В. А. Васканян. Их телефонные звонки раздавались в кабинете директора или главного инженера чуть ли не ежедневно:
   - Что нового? Какие затруднения? Задерживается поставка контрольно-измерительных приборов? Кто задерживает?
   А через несколько дней нужные приборы уже появлялись в цехах и лабораториях.
   В начале мая 1942 года относительное затишье на фронтах сменилось новыми ожесточенными боями. Гитлеровцы развернули наступательные операции на юго-западном направлении. Их армии устремились на Кавказ и к Волге. Началась Сталинградская битва.
   Главное артиллерийское управление к тому времени уже возвратилось в Москву. Непрерывным потоком стекались к нам сведения с заводов, выпускавших вооружение и боеприпасы, с арсеналов и ремонтных баз, заявки фронтов, донесения о безвозвратных потерях материальной части. Инженеры и снабженцы ГАУ трудились не покладая рук.
   Мы знали, что в зенитной артиллерии войск ПВО шли приемка и освоение радиолокационных станций, поступающих из-за границы. Число их постепенно увеличивалось, однако значительно медленнее, чем хотелось бы. К июню 1942 года под Москвой удалось развернуть только 18 комплектов таких станций орудийной наводки. Когда же, наконец, мы сможем дать войскам свою аппаратуру?
   Строительство завода радиолокационной аппаратуры успешно завершалось. Удалось достать дефицитные материалы, договориться с другими заводами о поставке комплектующих агрегатов. В лабораториях и цехах в соответствии с общим замыслом создавались отдельные блоки и агрегаты. Их становилось все больше и больше. Каждый из них работал удовлетворительно. После проведения комплексных испытаний некоторых схем приступили к монтажу всей радиолокационной станции.
   Дни и ночи проводили возле испытательных стендов ученые, инженеры, техники, рабочие. Добиваясь оптимального согласования между блоками, удлиняли или укорачивали высокочастотные соединительные кабели. И дело успешно продвигалось вперед.
   В канун 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции коллектив завода-института доложил Государственному Комитету Обороны о выполнении задания. В невиданно короткий срок, всего за восемь месяцев, было создано новое предприятие, закончены разработка и изготовление двух опытных образцов отечественных станций орудийной наводки СОН-2а. С начала
   1943 года завод начал выпускать эту станцию серийно. В лабораториях научные работники и инженерно-технический состав продолжали дальнейшие исследования, направленные на совершенствование аппаратуры.
   Теперь у нас были не только станции дальнего- обнаружения, но и станции орудийной наводки.
   "Зеленая улица"
   Радостно начался для нас 1943 год. Успешно шла ликвидация мощной вражеской группировки под Сталинградом. Красная Армия все теснее сжимала кольцо вокруг окруженных войск Паулюса. В середине января была наконец прорвана блокада Ленинграда.
   Составляя очередные сводки и донесения, анализируя длинные колонки цифр, мы, инженеры-вооруженцы, с удовлетворением отмечали, что с каждым днем растет выпуск пушек, минометов, стрелкового оружия, боеприпасов. Заводы, развернувшиеся на новых местах, быстро наращивали темп производства, теперь их работа шла ритмично, в полном соответствии с планами.
   Как я уже рассказывал, задание Государственного Комитета Обороны по созданию завода-института было выполнено к назначенному сроку. Начался серийный выпуск отечественных станций орудийной наводки для зенитной артиллерии. Многие ученые, инженеры, техники и рабочие, принимавшие участие в решении этой проблемы, были награждены орденами и медалями. Мне тоже вручили орден Красной Звезды.
   Тот факт, что станции обнаружения и орудийной наводки помогают в борьбе с воздушным противником, теперь уже ни у кого не вызывал сомнений. Но возможности радиолокации мне представлялись поистине неограниченными. Почему бы не попытаться использовать отраженные импульсы в интересах авиации, флота, сухопутных войск? Ведь удалось же с помощью радиолокационной установки обнаружить вражеский аэродром.
   Произошло это неподалеку от Ленинграда, в районе поселка Токсово, где размещалась радиолокационная станция дальнего обнаружения, созданная отечественной промышленностью. Расчет станции возглавлял военный инженер 3 ранга Ю. Н. Шеин, активный участник разработок зенитных радиоискателей. Локаторщики бессменно несли боевую вахту. Десятки вражеских самолетов были обнаружены и проведены расчетом.
   В один из непогожих октябрьских дней первой военной осени старший оператор Шкуро заметил на экране индикатора едва различимый всплеск. Сразу же на командный пункт стали поступать данные о вражеских самолетах. Шкуро вскоре убедился, что в воздухе находится группа бомбардировщиков. Вот они подходят все ближе и ближе. Затем дальность и азимут почти перестают изменяться. Значит, вышли к намеченному объекту. Сейчас, видимо, бомбят его.
   И точно, через несколько минут импульсы "повернули" обратно. Снова меняются координаты фашистских самолетов. Все дальше и дальше уходят они от радиолокационной станции. И вдруг, хотя технические характеристики аппаратуры еще позволяют сопровождать цель, отраженный сигнал пропадает. Оператор по привычке засекает и записывает в журнал дальность и азимут. Ему вспоминается, что несколько дней назад наблюдалась точно такая же картина.
   Просматривая записи в журнале, оператор убедился, что координаты точки, в которой станция теряет цели, примерно одни и те же во всех случаях. В чем же причина? Усилили радиолокационное наблюдение за этим районом. Закономерность подтверждалась. И тут появилась догадка: "По всей вероятности, у фашистов в этом месте аэродром! Взлетел самолет - видят его локаторщики. Совершил посадку - исчез отраженный импульс". Перенесли координаты на карту - таинственная точка оказалась где-то в районе Сиверской.
   Шеин тут же доложил на главный пост ВНОС о своих предположениях. Прошло некоторое время, и на экране радиолокатора появились отраженные импульсы. Но теперь они перемещались с нашей стороны по направлению к тому месту, где исчезали "юнкерсы". Напряженно всматривались операторы в остроконечные всплески. Вот они приостановились на развертке. Неужели действительно там аэродром? Развернулись, движутся обратно...
   А еще через час на радиолокационной станции раздался телефонный звонок.
   - Поздравляю расчет с замечательным успехом! - послышался в трубке радостный, возбужденный голос. - Крепко всыпали фашистам наши летчики. Вражеский аэродром в огне!
   По предложению секретаря ЦК партии, члена Военного совета Ленинградского фронта А. А. Жданова отличившихся воинов расчета представили к правительственным наградам. Военинженер 3 ранга Шеин был удостоен ордена Красной Звезды, операторы Шкуро, Зверев, Ильин, Румянцев - медалей "За боевые заслуги".
   Изучая публикации в иностранных журналах, которые поступали в ГАУ, я убеждался, что радиолокация находит все более широкое применение в военно-морском флоте Англии и Соединенных Штатов Америки. Постепенно аппаратурой, в которой использовался принцип радиолокации, оснащались и боевые самолеты этих стран.
   Разработки и испытания радиолокационных систем для авиации и флота проводились и у нас. Однако велись они не очень интенсивно. И в этом, пожалуй, не было ничего удивительного.
   Дело в том, что тактика предвоенной бомбардировочной авиации предусматривала, как правило, дневные действия. Поэтому в специальных средствах для обнаружения целей самолеты не нуждались. Визуальное наблюдение за наземными ориентирами позволяло находить объекты бомбометания. Истребители также чаще всего вели бой в светлое время суток. Если же предстояли ночные вылеты, то бомбардировщики полагались на штурманские расчеты, а истребители - на помощь зенитных прожекторов. И тем не менее в 1940 году авиаторы пришли к выводу, что радиолокационные установки нужны и им.
   Одним из первых, кто поставил этот вопрос, был начальник группы отделов НИИ ВВС С. А. Данилин - Герой Советского Союза, член экипажа М. М. Громова, совершившего беспосадочный перелет из Москвы в Америку через Северный полюс. Наблюдая за работой опытной радиолокационной станции "Редут" во время боевых действий на Карельском перешейке зимой 1939/40 года, Данилин не только убедился в ее больших возможностях, но и понял, что эту аппаратуру после некоторого усовершенствования можно использовать на истребителях. С ее помощью они смогут вести бой ночью. Эта идея была обсуждена с авиаторами и сотрудниками НИИ, в котором создавалась радиолокационная станция РУС-2.
   В начале 1941 года НИИ радиопромышленности разработал эскизный проект и создал лабораторный макет станции "Гнейс-1". Уже во время Великой Отечественной войны, продолжая ранее начатые исследования, коллектив инженеров под руководством А. А. Фина, а затем В. В. Тихомирова пришел к усовершенствованному варианту установки, получившей название "Гнейс-2". Пожалуй, самая большая трудность, которая стояла перед разработчиками и конструкторами, заключалась в том, чтобы "втиснуть" аппаратуру в нужные габариты. На борту самолета, как известно, не слишком-то просторно. В конечном итоге эту задачу удалось решить. В июле 1942 года в районе Свердловска были проведены государственные испытания. Они прошли успешно, и вскоре станция "Гнейс-2" постановлением Государственного Комитета Обороны была принята на вооружение ВВС и запущена в серийное производство. В последующие годы эта станция совершенствовалась. К концу войны тем же коллективом была создана станция "Гнейс-5".
   Что касается моряков, то тут дело обстояло несколько проще. Габаритные и весовые рамки для аппаратуры здесь не были столь жесткими. Поэтому специалисты флота сочли возможным обратиться за помощью к связистам-сухопутчикам, которые с 1937 года являлись заказчиками средств дальнего обнаружения для войск противовоздушной обороны. В конце 1939 года под Севастополем в интересах Военно-Морского Флота были проведены специальные испытания системы РУС-1 и станции "Редут". В ходе испытаний были уточнены некоторые характеристики, выработаны требования к аппаратуре для кораблей. Моряки заказали НИИ радиопромышленности корабельный вариант установки. Он получил наименование "Редут-К".
   Незадолго до начала Великой Отечественной войны аппаратура была смонтирована на одном из крейсеров Черноморского флота. Ее удалось испытать во время майских учений. Испытания подтвердили, что установка способна успешно обнаруживать самолеты и корабли в любое время суток.
   Когда на Севастополь были совершены первые налеты фашистской авиации, радиолокатор выдал весьма точные разведывательные данные о противнике. На третий день после начала военных действий между крейсером, штабом флота и командным пунктом ПВО Севастополя была установлена прямая телефонная связь, благодаря чему данные о приближающихся вражеских самолетах немедленно передавались по назначению. Это позволяло зенитчикам заблаговременно подготовиться к отражению налета. Станция завоевала среди моряков огромную популярность. В матросских кубриках зазвучали такие куплеты:
   ...Крутится, вертится славный "Редут",
   Фрицы и гансы от нас не уйдут!..
   Радиолокаторы помогали советским военным морякам своевременно обнаруживать не только воздушные, но и надводные цели. В частности, уже после окончания Великой Отечественной войны адмирал А. Г. Головко рассказал мне несколько любопытных эпизодов, имевших место на Северном флоте.
   Вот, например, что произошло в ночь на 5 декабря 1944 года. Два эсминца на переходе из Иоканки в Кольский залив получили задание произвести поиск подводных лодок. В 1 час 35 минут радиолокационная станция одного из них обнаружила цель. Осветив ее специальным снарядом, экипаж эсминца убедился, что это всплывшая подводная лодка. Корабль тут же атаковал ее и уничтожил глубинными бомбами.
   Несколькими часами позже, а именно в 7 часов 44 минуты, опять-таки с помощью радиолокатора второй эсминец у острова Кильдин обнаружил неизвестный корабль. Эсминец развернулся и на полном ходу пошел в атаку. Вскоре в бинокль удалось различить, что впереди в надводном положении находится вражеская подводная лодка, которая поспешно погружается. Командир приказал открыть артиллерийский огонь. Затем были сброшены глубинные бомбы. На поверхности воды расплылось большое масляное пятно...
   Для развития радиолокации было сделано очень много. И тем не менее казалось, что успехи могут быть большими, если попытаться объединить усилия специалистов в более широких масштабах.
   Однажды я поделился своими мыслями с Михаилом Львовичем Слиозбергом.
   - Признайтесь, это наш директор вас надоумил? - удивленно спросил он.
   Я, пожалуй, удивился еще больше.
   - Помилуйте, Михаил Львович, даже разговора не было.
   - Видите ли, у нас с ним тоже есть кое-какие идеи. Это же просто замечательно, что мы независимо друг от друга думаем об одном и том же.
   Неоднократно собирались мы вместе в последующие дни. И с каждым разом все отчетливее вырисовывалась общая точка зрения: нужно развивать радиолокацию дальше, причем еще более быстрыми темпами. А для этого необходимо объединить усилия.
   Обстоятельно изложив свои соображения в докладной записке, мы задумались, кому же адресовать ее? Народному комиссару электропромышленности Ивану Григорьевичу Кабанову? Вряд ли он при всем желании сумеет решить этот вопрос. Обратиться в другие, близкие по профилю наркоматы? Там еще меньше шансов на успех. Тогда решили идти в Центральный Комитет ВКП(б).
   В один из мартовских дней 1943 года мы отправились к Александру Александровичу Турчанину.
   - Садитесь, товарищи. Рассказывайте, что привело вас сюда.
   Зная, что каждая минута у Турчанина на счету, мы, как говорится, сразу ухватили быка за рога.
   - Александр Александрович, производственные возможности нашего завода недостаточны. Нужно расширять радиолокационную промышленность, подключать к ней специалистов авиационной и судостроительной промышленности.
   - Кто же станет управлять ими?
   - Необходим единый орган, который мог бы координировать все работы в области радиолокации.
   А. А. Форштер протянул ему нашу докладную. Александр Александрович внимательно прочитал ее, и в глазах его засветились веселые огоньки. Что бы это значило?
   - Посидите здесь немного, - поднялся Турчанин. - Я доложу о ваших предложениях члену Центрального Комитета партии.
   Этого мы никак не ожидали. Чтобы вот так, сразу, - к члену ЦК? Мы полагали, что в лучшем случае наша докладная будет принята для дальнейшего изучения. И вдруг такой неожиданный поворот событий...
   Минут через тридцать Александр Александрович вернулся в кабинет.
   - Так вот, дорогие товарищи, можете считать, что с этой минуты вы находитесь под своеобразным арестом. Будете сидеть здесь и писать обстоятельный доклад. Выезд на завод только в исключительном случае: если потребуются какие-то дополнительные данные.
   Мы были совершенно ошеломлены.
   - Не удивляйтесь, - видя наше недоумение, рассмеялся Турчанин. - Дело в том, что проблема развития радиолокации волнует не только вас. Центральный Комитет партии и Государственный Комитет Обороны постоянно держат этот вопрос в поле зрения. Уже идет подготовка кардинального решения. И ваши предложения пришлись как нельзя кстати.
   Теперь все вставало на свои места. Мы поняли, почему улыбался Турчанин, читая нашу докладную.
   Около трех дней работали мы в здании ЦК. Как ни странно, но в первые часы дело у нас не клеилось. Мысли невольно возвращались к словам Александра Александровича о том, что вопросы радиолокации постоянно находятся в поле зрения партии и правительства. И это в то время, когда продолжаются кровопролитные сражения на фронтах, когда до предела напряжены силы.
   Постепенно наш доклад становился все более стройным и аргументированным. Сознание того, что наши предложения будут учтены правительством, удваивало силы. Кто же сможет взять на себя общее руководство работами по радиолокации? Михаил Львович Слиозберг предложил кандидатуру Акселя Ивановича Берга, профессора Военно-морской академии, опытного ученого-радиста. Через некоторое время он был вызван в Москву и включился в окончательную отработку документов на имя И. В. Сталина.
   4 июля 1943 года, в канун исторической битвы под Курском, вышло Постановление Государственного Комитета Обороны об учреждении при нем Совета по радиолокации. В его состав вошли народные комиссары оборонных отраслей промышленности, руководящий состав Наркоматов обороны и Военно-Морского Флота, включая заместителя начальника Генерального штаба, а также видные инженеры промышленности и ученые. Практическое руководство повседневной деятельностью Совета осуществлял Аксель Иванович Берг. Ответственным секретарем был назначен Александр Александрович Турчанин.
   Это Постановление Государственного Комитета Обороны явилось важнейшим государственным актом, предопределившим дальнейшее развитие отечественной радиолокации.
   Деятельность Совета по радиолокации охватывала четыре основных направления. Первое из них - создание развитой промышленной базы, способной развернуть серийное производство радиолокационных средств для нужд фронта. Несомненно, что в условиях продолжающейся войны это направление являлось самым главным. Им руководил А. И. Шокин (ныне министр электронной промышленности). Второе направление - планирование научных исследований и разработок опытных образцов на основе достижений отечественной и зарубежной науки и техники (руководители Ю. Б. Кобзарев и Г. А. Угер).
   Исключительно важными были и два других направления. Развитие промышленности и расширение исследовательских работ трудно себе представить без квалифицированных кадров. Поэтому на Совет возложили ответственность за разработку мероприятий по организации подготовки ученых, инженеров, техников для НИИ и предприятий промышленности. И наконец, последнее. Совет был обязан осуществлять через соответствующие организации сбор и обработку научно-технической информации в области радиолокации и смежных с ней отраслей науки и техники, добиваться максимальной унификации основных радиоэлементов и комплектующих изделий.
   Все эти направления не содержали чего-либо принципиально нового. Но теперь, когда был создан единый орган, появилась возможность значительно быстрее и оперативнее решать многие вопросы. Я уже не говорю о том, что при централизованном руководстве исключалось обидное дублирование в работе.
   От ГАУ в состав Совета входил председатель Арткома. Практическое же согласование многих вопросов поручалось мне. Каждую неделю я по два-три раза бывал в Совете, принимал участие в совещаниях. Очень скоро мне стало ясно, что Совет принял необычный по тем временам, но единственно возможный порядок работы. Сюда стекались все заявки от ГАУ, ВВС, ВМФ и промышленности на исследования и опытно-конструкторские работы, связанные с развитием радиолокационной техники. Здесь оценивалась актуальность этих заявок и реальность их выполнения. Некоторые темы объединялись, после чего составлялся сводный план, который поступал на утверждение в ГКО.
   Предложения по частным вопросам рассматривались в рабочем порядке на расширенных заседаниях Совета. Должен заметить, что и такие решения, не говоря уже о тех, которые утверждались ГКО, являлись строго обязательными для предприятий промышленности и управлений Наркоматов обороны и Военно-Морского Флота.
   В 1943 году по инициативе Совета по радиолокации был создан Институт радиолокационной техники. Его директором стал энергичный и деятельный инженер П. З. Стась, главным инженером - профессор А. М. Кугушев. Затем в системе Наркомата электропромышленности появился первый в СССР Научно-исследовательский институт электровакуумной техники. С образованием Совета по радиолокации началось плановое развитие и производство радиоизмерительной и стендово-испытательной аппаратуры, в которой остро нуждались предприятия, лаборатории, войска.
   Организационные мероприятия были проведены и в Наркомате обороны. Одновременно с образованием Совета по радиолокации вышла директива Генерального штаба, в соответствии с которой работы по радиолокации, проводившиеся связистами для службы ВНОС, передавались в ведение Главного артиллерийского управления. В нем создавался новый отдел, который должен был заниматься вопросами развития и производства радиолокационной аппаратуры, причем не только станций орудийной наводки для зенитной артиллерии, но и станций дальнего обнаружения для службы ВНОС. Возглавить этот новый отдел доверили мне.