Страница:
— Открывай!
Глаза у него были — как у кота, углядевшего оставленный без присмотра аппетитный кусочек мяса и вознамерившегося его стянуть.
В шкатулке лежал… лежало… сначала я увидела дрожащий алый отблеск, словно пробивающийся сквозь толщу воды или мутное стекло. Потом рассмотрела остальное: удивительной прозрачности кристалл пурпурно-багряного цвета, размером с мою ладонь, ограненный в той форме, что зовется «плоской розой», и заключенный в золотую оправу в виде свившегося в кольцо дракончика, кусающего себя за хвост.
На кончике драконьего хвоста имелась крохотная петля, в которую продевалась цепочка. Тогда эту вещь можно было повесить себе на шею, правда, для украшения она выглядела тяжеловатой.
Иштар Милосердная, да что это такое?!
Я поморгала и боязливо дотронулась до камня кончиком указательного пальца.
Он отозвался беззвучным проблеском малиновых искр, вспыхнувших в его хрустальных недрах, и еле слышным перезвоном. Монброн-старший, сумевший оторваться от кресла, заглянул через мое плечо и отчетливо выговорил:
— Провалиться мне на этом месте… А я-то думал…
Маэль, привлеченный видом содержимого железной шкатулки, подошел к нам и зачарованно уставился на красный камень.
В коридоре раздались стремительно приближающиеся шаги. Мы вздрогнули, точно сбрасывая оцепенение и вспомнив, зачем мы сюда пришли.
Монброн-младший кинулся к дверце, через которую мы проникли в комнату, потянув меня за собой, я вцепилась в шкатулку, Райан что-то крикнул…
Наша компания увеличилась на одного человека, с треском распахнувшего створки.
Я говорю «человека», хотя не слишком уверена в истинности этого определения. Б дверях возвышалось нечто закутанное в алую, переливающуюся мантию, с лицом, спрятанным за маской в виде драконьей морды. В первый миг я, опешив, приняла вычурную маску за настоящее лицо и поперхнулась воплем. Во второй — отчетливо поняла, что дела наши крайне плохи, ибо явился владелец Камня, готовый покарать незадачливых воришек, осмелившихся покуситься на его собственность так, что смерть на колу покажется избавлением.
Маэль, потянувшийся за мечом, глухо вскрикнул и отлетел к стене. Словно его отшвырнули в сторону сильнейшим ударом. Райан вскинул руки, переплетая пальцы в каком-то замысловатом жесте, я даже сумела заметить бледное голубоватое сияние, окутавшее его ладони. Может, ему и удалось бы нас защитить, но, похоже, он встретил серьезного и более умелого противника — Монброн-старший попятился, скалясь и отчаянно тряся головой. О боги, это, наверное, и есть тот самый ксальтотун, о котором говорила Дженна! Нас ведь предупреждали, но мы все пропустили мимо ушей и сами полезли в пасть зверю!
Я опять осталась одна. Воистину, я рождена, чтобы быть преследуемой постоянными неудачами!
Правда, у меня оставался Камень. Я сделала первое, что пришло на ум — выхватила его из шкатулки, стиснула в руке и зажмурилась, ожидая неизбежного колдовского удара, который испепелит мои бедные мозги, а меня саму превратит в тихое и безобидное существо, вроде болотной жабы. Любой бы сообразил, что мы позарились на сокровище какого-то мага, а такие попытки не прощаются.
— Мгновения шли, со мной ничего не происходило. Только в пальцах, сжимавших Камень, слегка покалывало. Я рискнула приоткрыть сначала один глаз, потом другой.
Существо в красном застыло в дверях, наклонившись, будто пыталось идти против сильного ветра и не могло преодолеть упругой невидимой стены. Алый камень слегка поблескивал, внутри него дрожащим белым пламенем горела отчетливо различимая многолучевая звездочка. Я бездумно пересчитала лучи — ровно восемь штук. Огляделась, ища моих сопровождающих: Маэль пришел в себя, сгреб за плечо нетвердо стоящего на ногах родича и отчаянно жестикулировал, показывая мне в сторону спасительной двери. Правильно, пора бежать. Кажется, месьору Тараску сегодня несказанно повезло. Но мы еще вернемся. Вернемся, когда соберем побольше сил. Зря наши друзья нас не остановили — замысел одним махом избавиться от Кофийца и в самом деле бездарен.
— Я забираю эту вещь, — внятно проговорила я, пряча мерцающий алый кристалл в шкатулку. Тот, казалось, мурлыкал от удовольствия. — Она моя. Я беру ее как цену крови моих погибших родных.
Я попятилась к дверям, не решаясь повернуться к диковинному созданию спиной. Он — думаю, это все-таки человек — провожал меня неотрывным тяжелым взглядом из обшитых золотой нитью узких глазниц маски. Ему очень хотелось уничтожить меня, сделать так, чтобы Дориана Эрде никогда не появлялась в его жизни, но и я, и он твердо знали: это невозможно, пока Камень со мной.
И еще я поняла, что не собираюсь расставаться с моим сокровищем. Я взяла его в настоящем бою, это мой трофей и моя добыча. Я никому его не отдам — ни Райану Монброну, который наверняка уже строит планы, как бы завладеть Камнем, ни Ольтену, хотя принц имеет права на вещь, приведшую к гибели его страны, никому! Ксальтотун, кто бы он ни был, совершенно не умеет пользоваться доставшимся прихотью судьбы артефактом. Зато я смогу с ним договориться! Наверняка смогу! Он ведь сродни мне!..
Тут я осознала, что мы давно несемся по какому-то коридору, выложенному плитами зеленого мрамора, что сзади доносятся тревожные крики и отчетливо слышные распоряжения схватить злоумышленников, что в мыслях у меня полный разброд, а правая рука крепко прижимает к боку стальную шкатулку, потому что за левую меня тащит Райан, монотонно и разнообразно проклинающий чокнутых девиц и спятивших от собственного могущества колдунов.
Ольтен и Крейн выбежали нам навстречу из какой-то галереи. Задерживаться и тратить время на объяснения мы не могли, да этого и не требовалось — принц и сам сообразил, что дело провалено.
Что было дальше — почти не помню. Мы носились по замку, я думала только о том, как бы не выронить в суматохе шкатулку, Маэль, кажется, прикончил какого-то особо рьяного гвардейца, а потом мы очутились в одном из многочисленных внутренних дворов замка и поочередно проскочили в низенькую дверь, торчавшую у самого основания крепостной стены. Я забыла наклонить голову и с размаху треснулась лбом о выступающий из потолка камень, едва не упав.
Потайной ход (потом мне сказали, что мы удрали из-под самого носа стражи именно через потайной лаз) выводил на задворки стоящего неподалеку от замка короны особняка великого канцлера. Мы благополучно вылезли наружу, встряхнулись и попытались прикинуться распущенными юнцами, всю ночь проторчавшими в таверне. Кажется, нам это вполне удалось. Во всяком случае, городские стражники косились на нас с отвращением, явно борясь с желанием отправить на денек-другой за решетку, дабы мы не оскверняли своим непотребством столичных улиц. Надо же, иметь нахальство пьянствовать даже в день похорон короля с семейством!
Железная шкатулка стояла посредине накрытого желтоватой скатертью стола, стол находился в комнате на втором этаже торгового дома «Игдир и Компаньоны», вокруг стола сидели трое молодых людей и вопросительно глядели на бедную Дану Эрде. Упомянутая Дана ерзала на стуле, отводила взгляд, теребила скатерть и имела вид попавшейся с поличным мошенницы, тщетно старающейся прикинуться невинной овечкой.
— Так мы ждем, — тоном дознавателя судебной управы напомнил Райан Монброн, единовластно присвоивший себе право распоряжаться.
— Чего ждете? — я состроила круглые удивленные глаза.
— Каких-нибудь объяснений или признаний.
— Да мне совершенно нечего объяснять! — взвилась я. — Я знаю не больше вашего! Я первый раз в жизни вижу этот камень и этого жуткого колдуна!
— Этот колдун, между прочим, мог. Одним щелчком пальцев обратить всех нас в милую скульптурную группу, — поделился Райан. — Я уже прощался с жизнью, но сей умелец обломал зубы, пытаясь справиться с невинным дитятей! Дана, я охотно верю, что ты удивлена случившимся не меньше нас, но, похоже, разгадка кроется в тебе самой. Повторяю свой вопрос — кто ты? Только не отвечай, что тебя зовут Долиана Эрде, это я давно понял и запомнил!
— Оставь ее в покое, — вмешался Маэль. — Она же сказала, что ничего не знает. Видно, ей просто повезло. Она как-то сумела подчинить себе эту штуковину, вот и все.
Райан покачал головой, словно удивляясь людской несообразительности. Я-то уже успела сообразить, к чему он клонит, и теперь прикидывала, что я могу рассказать, а о чем стоит промолчать. К сожалению, придется вытащить на белый свет подробности моего странноватого происхождения, ибо Монброн-старший, как бы я к нему ни относилась, прав. Ничто не происходит просто так, все имеет свои основания и свои последствия.
— Его высочество был знаком с моими родителями, Мораддином и Рингой Эрде, — запинаясь через слово, начала я. — И наверняка может пересказать сплетни, которые о них ходили. Так вот, кое-что в этих сплетнях — правда. Мои родители не относились к человеческой расе.
Ольтен посмотрел на меня так, будто прикидывал: не кликнуть ли месьора Игдира и не попросить ли его вызвать лекаря? Господа Дана от пережитых испытаний, похоже, слегка тронулась умом.
— Правда, правда, — обиженно сказала я. — Предки герцога Мораддина — гномы из Кезанкийских гор. Сам он произошел от союза гнома и женщины-человека. А моя мать… — тут я замялась, не зная, как собеседники воспримут услышанное откровение. — Она из Рабиров.
— Что в этом такого? — Ольтен первым обрел дар речи. — Рабиры, насколько мне известно, всего лишь горная цепь на границе между Зингарой и Аргосом. Разве там кто-нибудь живет?
— Гуль! — восхищенно хмыкнул Райан Монброн. — Значит, Дана — прямой потомок человека, гнома и гуля! Каких только чудес не случается в мире!
Маэль и Ольтен вопросительно посмотрели на меня, переглянулись, неприязненно покосились на аквилонского мага, и Маэль решился уточнить:
— «Гуль» в смысле… в смысле — вампир? Существо, охотящееся на людей и животных, чтобы пить их кровь? Но разве госпожа Долиана… — он в отчаянии уставился на меня, не зная, как быть: счесть все злой шуткой своего старшего родственника или убраться отсюда, пока цел.
Принц оказался потверже характером, решительно потребовав прекратить порочить честь благородной дамы столь невероятными измышлениями.
Райан откровенно рассмеялся, я развела руками:
— Это правда. Хотите, когти покажу? Только крови мне почти не требуется, я же не совсем гуль, как моя матушка.
— Так, — Ольтен произнес это таким тоном, что Монброн-старший мгновенно перестал хихикать. — Господа, хотелось бы верить, что на нас можно положиться. Все, что мы сегодня узнали о родителях госпожи Эрде, не выйдет за пределы этих стен и не пойдет дальше нас троих. Госпожа Долиана Эрде — наследница уважаемой в Немедии семьи, и мы не имеем права порочить ее доброе имя!
— Спасибо, — искренне поблагодарила я. В глубине души я ожидала, что сейчас от меня начнут шарахаться, как от прокаженного нищего.
— Вообще-то родословное древо госпожи Даны интересовало меня с совершенно другой точки зрения, — Райан, как обычно, не страдал излишней вежливостью. — Когда я понял, что она не человек… ладно, не совсем человек, то сообразил, в силу каких обстоятельств сей загадочный артефакт, — он погладил крышку шкатулки, — предпочел общество милейшей Даны своему законному владельцу. Теперь кое-что прояснилось. Народ гулей — наследие достаточно отдаленного прошлого, камень, похоже, явился на свет в те же времена. Возможно, при содействии прародителей гулей. Поэтому он с удовольствием признает их потомков за хозяев, — аквилонец повернулся ко мне, смерив таким взглядом, что мне стало боязно: — Дана, что ты собираешься делать с этой игрушкой? Учти, она могущественна и крайне опасна. Она родилась в эпоху, когда о людях и слыхом не слыхивали. Я читал, что народ гулей имел какое-то отношение к Преданному Богу, Роте-Всаднику. Если в этом кроется хотя бы малейшее зерно истины, то я бы не рискнул даже притронуться к этой штуковине. Талисманы Роты — благодарю покорно!
— Рота? — я насторожилась, вспомнив мучивший меня совет матушки и загадочное название «Лан-Гэллом». — Тебе известно что-то о Темном Роте? А почему «Преданный Бог»?
— Есть легенда, — Райан пожал плечами с таким видом, будто хотел сказать: легенда есть, но я ей совершенно не верю. — Когда Роту осадили в его крепости, он заявил, что согласен сдаться, пусть только оставят жизнь его воинам и тем, кто жил рядом с крепостью. Начались переговоры, вроде как Рота убедил своих противников, а потом… В общем, его обманули. Вышла такая резня, что о ней боялись вспомнить спустя столетия. Цитадель уничтожили, те, кому удалось выжить, бежали на Полдень. Роту изгнали из этого мира. Побежденные не оставили после себя почти ничего, победители рассказывали только то, что требовалось им, дабы ни у кого не возникло и капли сомнений. До нас дошло слишком мало сведений, чтобы справедливо рассудить, кто тогда был прав, кто виноват, и в самом ли деле Рота был таким воплощением зла и ужаса, как принято считать?
— Два вопроса! — быстро проговорила я. — Если ты занимался изучением тех времен, тебе не встречалось название «Лан-Гэллом»? И второе — имеет ли какое-нибудь отношение к Роте белая звезда о восьми лучах?
— Крылатая звезда — его символ, — не задумываясь, сказал Райан. — Лан-Гэллом — название города темных альбов, стоявшего неподалеку от Крепости Трех Вулканов. Это был город без крепостных стен. Его сожгли, жителей казнили.
— А нам говорили, что это и есть название Темной крепости, — Маэль, видно, припомнил нашу беседу в блаженные времена, когда был жив мой отец и мы могли говорить на совершенно посторонние темы.
— Нет, крепость звалась по-другому… Благородные месьоры, вам не кажется, что самое время заняться трудностями дня сегодняшнего, нежели обсуждать минувшие времена?
— Как сказать, — со всей отпущенной мне таинственностью ответила я. — Уж извини, но я попробую найти общий язык с этим камешком.
— Жизнь твоя, тебе ею и рисковать, — показалось, или маг впервые глянул на меня с уважением? — На вашем месте я бы поспешил расстаться с Бельверусом. Колдуны обычно не любят, когда у них крадут любимые безделушки.
— А ты? — спросил Маэль.
— Я останусь, — Райан подмигнул своему потомку. — Что-то мне говорит, что скоро в немедийской столице стрясется нечто чрезвычайно увлекательное. Я бы предпочел досмотреть представление до конца. Может, даже потягаться силами с месьором Драконьей Мордой. Теперь у него нет камня, значит, и силенок поубавится. Заодно буду извещать вас о новостях. Удачи!
Он встал и прошествовал к двери, свистнув по пути собаке. Псина потрусила за хозяином.
Город Даларна, Немедия.
1 день Второй весенней луны.
Мы не заслужили подобной милости небес — быть живыми, уйти от погони и избежать мести ксальтотуна. Я стараюсь не вспоминать, как именно мы от нее ушли. Крейн с опаской рассказал, что это напоминало удар молнии с ясного неба. Единственный удар — и горстки странно тяжелого пепла на месте преследователей.
Самое ужасное, что это сделала я. Испугалась, что нас догонят и мы не сумеем отбиться. Представила, что нас потащат обратно в Бельверус и мне опять придется столкнуться с человеком в алой драконьей маске. Результат: сияющая вспышка и полтора десятка трупов.
Прав Райан Монброн: сила без знаний опасна. Но знания мне взять неоткуда, остается только учиться на собственных ошибках. А мои ошибки частенько стоят кому-то жизни.
Мы уже довольно далеко от столицы, и успешно добрались до Даларны — торгового городка примерно на полдороге между Нумалией и столицей Края Соленых озер, Эвербахом. Теперь нас около сотни человек.
Ядро отряда составляет Эдмар Крейн с последовавшими за ним королевскими гвардейцами, отказавшимися признать власть Тараска — они умудрились справиться с охраной на Полуночных воротах Бельверуса и вырваться за пределы крепостных стен. Каждый день к нам кто-то присоединяется: слухи намного опережают нас. Мы движемся к Эвербаху, рассчитывая закрепиться в этой маленькой провинции и уже отсюда начинать портить Тараску жизнь. План, могу признаться честно, в равной степени принадлежит Ольтену, мне и Эдмару. Может быть, он не лучший, но иного у нас нет. Доберемся до Соленых озер, там посмотрим.
Сегодня мы в Даларне, на самом большом постоялом дворе городка. Местные власти нанесли нам визит и решили не связываться. Все равно здешнему гарнизону нас не одолеть, а ведем мы себя вполне прилично. Переночуем и завтра уйдем. Без всяких дебошей, скандалов и драк, Ольтен за это поручился.
Мне досталась крохотная комнатка на втором этаже, с окошком, затянутым мутным бычьими пузырем, колченогим столом и тюфяком, из которого лезет солома. Снизу доносятся приглушенные звуки вечеринки — пока все обстоит мирно и благопристойно. Меня тоже звали, но как-то не хочется. Сижу и размышляю. Знать бы, как обстоят дела у Маэля Монброна? Надеюсь, он благополучно скачет в Аквилонию. Интересно, что собирается предпринять против нас Тараск вкупе с обозленным ксальтотуном? Эдмар вчера предложил великолепный ход, позволяющий нам приобрести множество сторонников и чуть меньше опасаться за свои головы: объявить, что мы начинаем Рокод, признанный мятеж против короля. Тогда мы будем не шайка презренных бунтовщиков, а вполне законные мятежники. Нас нельзя хватать и вешать без разбору, можно только ссылать в собственные владения на определенный срок.
Только чего-то там не хватает… У нас есть идея, которую мы защищаем, есть бежавший от узурпатора принц, имеющий все права на королевский трон, есть даже горе-волшебница с весьма путаной родословной, почти ничего не умеющая. Нет символа. Да, недостает какого-то знака, за которым можно идти!
Я покосилась в угол, где на дорожном сундучке стояла открытая железная шкатулка. Камень приглушенно светился, точно тлеющий уголек. Мы еще в Бельверусе сделали загадочное открытие: если сосредоточится и повнимательнее вглядеться в кристалл, из алой глубины начнут выплывать призраки, какие-то движущиеся картины, подернутые туманом времен… На них нельзя смотреть слишком долго — голова кружится и кажется, что падаешь вниз со скалы в колышущееся винноцветное море.
Решение пришло само собой. Оно казалось настолько верным, что я удивилась — как я не сообразила раньше? Ведь предчувствовала, иначе зачем мне могла понадобиться такая вещь, как стяг Немедийской империи?
Я достала из вьюков красно-черно-белое полотнище и разложила его на столе. Отыскала ножичек и принялась старательно отпарывать с тяжелой шелковой ткани черного дракона. В голове назойливо звенела простенькая мелодия, услышанная на ярмарке в Мессантии:
Я расстилаю красный шелк,
Белый шелк и зеленый шелк.
Мы на лугу с тобой танцуем,
Все у нас будет хорошо!
Скоро постучится в дом весна,
Как наша юность, зелена,
Станет голова моя кружится,
Буду я одной весной пьяна…
Белый шелк тоже нашелся — я безжалостно искромсала подкладку собственного плаща. Начала прикидывать, как бы половчее вырезать из него пару больших восьмиконечных звезд, и тут в дверь осторожно постучали.
— Открыто! — крикнула я.
Явился Ольтен. Я-то полагала, он с Крейном и остальными предается исконным мужским развлечениям, наподобие выпивки, построения грандиозных планов на будущее, яростным спорам о судьбах мира и безудержному хвастовству.
— Доброй ночи, — чуть удивленно сказал Ольтен, разглядывая, чем я занимаюсь. — Я не помешал? А что ты такое делаешь?
— Хочешь помочь? — небрежно осведомилась я, сражаясь с неподатливой скользкой материей. — Раздобудь мне красную тряпку. Лучше всего шелковую, но сойдет и льняная.
Его милость счел, что намерения женщин разгадать невозможно, и послушно отправился на поиски. Отсутствовал он довольно долго — я успела вырезать обе звезды и начала обметывать их по краям — но добыча оказалась тем, что нужно. Десяток атласных лент ярко-багрового цвета. Где он только их разыскал?
Звезда легла на место, которое некогда занимал стоявший на задних лапах дракон. Я принялась старательно пришивать ее к знамени. Ольтен, облокотившись на стол, молча наблюдал за моими потугами. Убедившись, что символ надежно прикреплен к стягу, я занялась красными лентами. Пришлось разрезать их на узкие полоски, которыми я окантовала звезду. Напоследок из остатков шелка вышла неплохая пара крыльев, именуемых в геральдике «крыло орлиное, развернутое».
Завершив работу, я неторопливо обрезала лишние нитки и полюбовалась на дело рук своих. Моя крылатая звезда горделиво поблескивала поверх традиционных немедийских цветов, Издалека ее будет хорошо заметно.
— В чьи руки ты хочешь отдать нас, Дана? — тихо и как-то скорбно проговорил Ольтен, не глядя на меня. — Мы уже совершили немало поступков, о которых пожалеем. Меня до смерти пугает эта вещь, — он ткнул пальцем в железную шкатулку, где хранился Алый Талисман.
— Боятся непознаваемого и чужого, а мне этот камешек, как выяснилось, не чужой, — отрезала я, может быть, излишне поспешно. — Я верю, что поступаю правильно. Мы изгнаны из собственной страны, так что нам впору поднимать флаг со гербом того, кого тоже некогда изгнали за попытку решить дело миром. Мы не воюем, мы пытаемся добиться справедливости и покарать убийцу. Разве не так?
— Так, — неохотно согласился принц. — Просто мне не слишком по душе твой замысел. Звезда Роты… К чему это приведет?
Я скривилась:
— Мой принц, позволю себе одно предположение. Может быть, на самом деле тебе не хочется, чтобы в рядах твоих приверженцев оставалась некая девица Эрде? Она вроде как недочеловек, и таскает с собой жуткую магическую штуковину, и всерьез намерена положиться на милость какого-то давно сгинувшего божка? Ведь так? Об этом шепчутся внизу?
— Никогда не смей так говорить! — Ольтен взвился со скамьи и почти прокричал мне в лицо эти слова. Я невольно шарахнулась в сторону, едва не врезавшись в стену и на своей шкуре узнала, что такое пресловутый «королевский гнев». Верно говорили: представители династии Эльсдорфов в юном возрасте никогда не отличались сдержанностью нрава. — Ты прекрасно знаешь, мы без тебя — ничто! Жалкая кучка мятежников, не обладающих ни военной силой, ни знанием, ни способностью вести за собой! Ты нужна нам! Ты и твой Камень, чем бы он ни был!
— А когда все закончится, меня вежливо попросят удалиться, предварительно вернув талисман в королевскую сокровищницу? — язвительно вопросила я.
Ольтен смерил меня мрачным взглядом:
— Неужели ты всерьез так думаешь?
— Нет. — Мне расхотелось препираться. Я вспомнила, что без Ольтена и прочих молодых сумасбродов моя жизнь опять потеряет смысл. — Извини. Сама не знаю, что говорю. И с флагом этим я сущую глупость затеяла, — я попыталась скомкать полотнище, но меня остановили:
— Погоди, не торопись. Насчет знамени ты права. Мы не можем выступать под немедийским драконом, он стал теперь символом узурпатора. Пусть будет звезда. Кто помнит, кому изначально принадлежал этот знак?
Мы настороженно смотрели друг на друга поверх стола. Ольтен, точно предлагая перемирие, задумчиво изрек:
— Другую сторону флага тоже надо переделать. Где у тебя нож?
Я протянула ему короткий дорожный ножичек, и его милость принялся с тщательно скрываемой яростью срезать со знамени второго дракона.
Глава четвертая
Область Соленых озер, Немедия.
3 день Второй весенней луны.
Как думаешь, это еще Пограничье или уже Немедия? — Не знаю. Мы вроде не подписывали с Бельверусом никаких договоров по обозначению границ. Считается, то земли Немедии начинаются от самого полуночного из Соленых озер, а на закате граница упирается в Синюю скалу, возле которой стоит городишко Кюртен, одновременно принадлежащий нам, немедийцам и аквилонцам. Помнишь, лет пять-шесть назад в Вольфгард приезжал Евсевий Цимисхий, ученый муж из Тарантии?
— Помню. Такой высоченный зануда с черной бородой.
Он не зануда, а хранитель Путевых архивов Аквилонии. Евсевий составил довольно точную карту Пограничья — оригинал валяется в канцелярии Эрхарда, мне все недосуг снять копию. Так вот, на плане Евсевия пограничная линия между нами и Немедией проходит точно с заката на восход от Синей скалы в Немедийских горах до Бритунии. Совершенно прямая линия, а мы до сих пор не удосужились выставить порубежные столбы, даже на самых крупных трактах…
— Намекаешь, что я бездельничаю? Ничего себе! Бедный Веллан потеет, вертится, что твой ошалевший бурундук в колесе, носится с высунутым языком, отлавливая разбойников и торговцев незаконными товарами, моя порубежная стража трудится, не покладая рук… А какой-то стигийский колдунишка предлагает вместо того, чтобы заниматься делом, срочно идти вбивать столбы на болотах! Вот бы здорово увидеть на Ронинской трясине подорожный знак с гордым обозначением: «Вы стоите на священной земле Пограничья!». Тьфу!
— Ты, между прочим, не плюйся. Первые Озера мы миновали, значит, Пограничье, где можно позволять себе плеваться и браниться сколько влезет, осталось позади. Мы в цивилизованной стране — отучайся. Хороши будут господа посланники!
Глаза у него были — как у кота, углядевшего оставленный без присмотра аппетитный кусочек мяса и вознамерившегося его стянуть.
В шкатулке лежал… лежало… сначала я увидела дрожащий алый отблеск, словно пробивающийся сквозь толщу воды или мутное стекло. Потом рассмотрела остальное: удивительной прозрачности кристалл пурпурно-багряного цвета, размером с мою ладонь, ограненный в той форме, что зовется «плоской розой», и заключенный в золотую оправу в виде свившегося в кольцо дракончика, кусающего себя за хвост.
На кончике драконьего хвоста имелась крохотная петля, в которую продевалась цепочка. Тогда эту вещь можно было повесить себе на шею, правда, для украшения она выглядела тяжеловатой.
Иштар Милосердная, да что это такое?!
Я поморгала и боязливо дотронулась до камня кончиком указательного пальца.
Он отозвался беззвучным проблеском малиновых искр, вспыхнувших в его хрустальных недрах, и еле слышным перезвоном. Монброн-старший, сумевший оторваться от кресла, заглянул через мое плечо и отчетливо выговорил:
— Провалиться мне на этом месте… А я-то думал…
Маэль, привлеченный видом содержимого железной шкатулки, подошел к нам и зачарованно уставился на красный камень.
В коридоре раздались стремительно приближающиеся шаги. Мы вздрогнули, точно сбрасывая оцепенение и вспомнив, зачем мы сюда пришли.
Монброн-младший кинулся к дверце, через которую мы проникли в комнату, потянув меня за собой, я вцепилась в шкатулку, Райан что-то крикнул…
Наша компания увеличилась на одного человека, с треском распахнувшего створки.
Я говорю «человека», хотя не слишком уверена в истинности этого определения. Б дверях возвышалось нечто закутанное в алую, переливающуюся мантию, с лицом, спрятанным за маской в виде драконьей морды. В первый миг я, опешив, приняла вычурную маску за настоящее лицо и поперхнулась воплем. Во второй — отчетливо поняла, что дела наши крайне плохи, ибо явился владелец Камня, готовый покарать незадачливых воришек, осмелившихся покуситься на его собственность так, что смерть на колу покажется избавлением.
Маэль, потянувшийся за мечом, глухо вскрикнул и отлетел к стене. Словно его отшвырнули в сторону сильнейшим ударом. Райан вскинул руки, переплетая пальцы в каком-то замысловатом жесте, я даже сумела заметить бледное голубоватое сияние, окутавшее его ладони. Может, ему и удалось бы нас защитить, но, похоже, он встретил серьезного и более умелого противника — Монброн-старший попятился, скалясь и отчаянно тряся головой. О боги, это, наверное, и есть тот самый ксальтотун, о котором говорила Дженна! Нас ведь предупреждали, но мы все пропустили мимо ушей и сами полезли в пасть зверю!
Я опять осталась одна. Воистину, я рождена, чтобы быть преследуемой постоянными неудачами!
Правда, у меня оставался Камень. Я сделала первое, что пришло на ум — выхватила его из шкатулки, стиснула в руке и зажмурилась, ожидая неизбежного колдовского удара, который испепелит мои бедные мозги, а меня саму превратит в тихое и безобидное существо, вроде болотной жабы. Любой бы сообразил, что мы позарились на сокровище какого-то мага, а такие попытки не прощаются.
— Мгновения шли, со мной ничего не происходило. Только в пальцах, сжимавших Камень, слегка покалывало. Я рискнула приоткрыть сначала один глаз, потом другой.
Существо в красном застыло в дверях, наклонившись, будто пыталось идти против сильного ветра и не могло преодолеть упругой невидимой стены. Алый камень слегка поблескивал, внутри него дрожащим белым пламенем горела отчетливо различимая многолучевая звездочка. Я бездумно пересчитала лучи — ровно восемь штук. Огляделась, ища моих сопровождающих: Маэль пришел в себя, сгреб за плечо нетвердо стоящего на ногах родича и отчаянно жестикулировал, показывая мне в сторону спасительной двери. Правильно, пора бежать. Кажется, месьору Тараску сегодня несказанно повезло. Но мы еще вернемся. Вернемся, когда соберем побольше сил. Зря наши друзья нас не остановили — замысел одним махом избавиться от Кофийца и в самом деле бездарен.
— Я забираю эту вещь, — внятно проговорила я, пряча мерцающий алый кристалл в шкатулку. Тот, казалось, мурлыкал от удовольствия. — Она моя. Я беру ее как цену крови моих погибших родных.
Я попятилась к дверям, не решаясь повернуться к диковинному созданию спиной. Он — думаю, это все-таки человек — провожал меня неотрывным тяжелым взглядом из обшитых золотой нитью узких глазниц маски. Ему очень хотелось уничтожить меня, сделать так, чтобы Дориана Эрде никогда не появлялась в его жизни, но и я, и он твердо знали: это невозможно, пока Камень со мной.
И еще я поняла, что не собираюсь расставаться с моим сокровищем. Я взяла его в настоящем бою, это мой трофей и моя добыча. Я никому его не отдам — ни Райану Монброну, который наверняка уже строит планы, как бы завладеть Камнем, ни Ольтену, хотя принц имеет права на вещь, приведшую к гибели его страны, никому! Ксальтотун, кто бы он ни был, совершенно не умеет пользоваться доставшимся прихотью судьбы артефактом. Зато я смогу с ним договориться! Наверняка смогу! Он ведь сродни мне!..
Тут я осознала, что мы давно несемся по какому-то коридору, выложенному плитами зеленого мрамора, что сзади доносятся тревожные крики и отчетливо слышные распоряжения схватить злоумышленников, что в мыслях у меня полный разброд, а правая рука крепко прижимает к боку стальную шкатулку, потому что за левую меня тащит Райан, монотонно и разнообразно проклинающий чокнутых девиц и спятивших от собственного могущества колдунов.
Ольтен и Крейн выбежали нам навстречу из какой-то галереи. Задерживаться и тратить время на объяснения мы не могли, да этого и не требовалось — принц и сам сообразил, что дело провалено.
Что было дальше — почти не помню. Мы носились по замку, я думала только о том, как бы не выронить в суматохе шкатулку, Маэль, кажется, прикончил какого-то особо рьяного гвардейца, а потом мы очутились в одном из многочисленных внутренних дворов замка и поочередно проскочили в низенькую дверь, торчавшую у самого основания крепостной стены. Я забыла наклонить голову и с размаху треснулась лбом о выступающий из потолка камень, едва не упав.
Потайной ход (потом мне сказали, что мы удрали из-под самого носа стражи именно через потайной лаз) выводил на задворки стоящего неподалеку от замка короны особняка великого канцлера. Мы благополучно вылезли наружу, встряхнулись и попытались прикинуться распущенными юнцами, всю ночь проторчавшими в таверне. Кажется, нам это вполне удалось. Во всяком случае, городские стражники косились на нас с отвращением, явно борясь с желанием отправить на денек-другой за решетку, дабы мы не оскверняли своим непотребством столичных улиц. Надо же, иметь нахальство пьянствовать даже в день похорон короля с семейством!
Железная шкатулка стояла посредине накрытого желтоватой скатертью стола, стол находился в комнате на втором этаже торгового дома «Игдир и Компаньоны», вокруг стола сидели трое молодых людей и вопросительно глядели на бедную Дану Эрде. Упомянутая Дана ерзала на стуле, отводила взгляд, теребила скатерть и имела вид попавшейся с поличным мошенницы, тщетно старающейся прикинуться невинной овечкой.
— Так мы ждем, — тоном дознавателя судебной управы напомнил Райан Монброн, единовластно присвоивший себе право распоряжаться.
— Чего ждете? — я состроила круглые удивленные глаза.
— Каких-нибудь объяснений или признаний.
— Да мне совершенно нечего объяснять! — взвилась я. — Я знаю не больше вашего! Я первый раз в жизни вижу этот камень и этого жуткого колдуна!
— Этот колдун, между прочим, мог. Одним щелчком пальцев обратить всех нас в милую скульптурную группу, — поделился Райан. — Я уже прощался с жизнью, но сей умелец обломал зубы, пытаясь справиться с невинным дитятей! Дана, я охотно верю, что ты удивлена случившимся не меньше нас, но, похоже, разгадка кроется в тебе самой. Повторяю свой вопрос — кто ты? Только не отвечай, что тебя зовут Долиана Эрде, это я давно понял и запомнил!
— Оставь ее в покое, — вмешался Маэль. — Она же сказала, что ничего не знает. Видно, ей просто повезло. Она как-то сумела подчинить себе эту штуковину, вот и все.
Райан покачал головой, словно удивляясь людской несообразительности. Я-то уже успела сообразить, к чему он клонит, и теперь прикидывала, что я могу рассказать, а о чем стоит промолчать. К сожалению, придется вытащить на белый свет подробности моего странноватого происхождения, ибо Монброн-старший, как бы я к нему ни относилась, прав. Ничто не происходит просто так, все имеет свои основания и свои последствия.
— Его высочество был знаком с моими родителями, Мораддином и Рингой Эрде, — запинаясь через слово, начала я. — И наверняка может пересказать сплетни, которые о них ходили. Так вот, кое-что в этих сплетнях — правда. Мои родители не относились к человеческой расе.
Ольтен посмотрел на меня так, будто прикидывал: не кликнуть ли месьора Игдира и не попросить ли его вызвать лекаря? Господа Дана от пережитых испытаний, похоже, слегка тронулась умом.
— Правда, правда, — обиженно сказала я. — Предки герцога Мораддина — гномы из Кезанкийских гор. Сам он произошел от союза гнома и женщины-человека. А моя мать… — тут я замялась, не зная, как собеседники воспримут услышанное откровение. — Она из Рабиров.
— Что в этом такого? — Ольтен первым обрел дар речи. — Рабиры, насколько мне известно, всего лишь горная цепь на границе между Зингарой и Аргосом. Разве там кто-нибудь живет?
— Гуль! — восхищенно хмыкнул Райан Монброн. — Значит, Дана — прямой потомок человека, гнома и гуля! Каких только чудес не случается в мире!
Маэль и Ольтен вопросительно посмотрели на меня, переглянулись, неприязненно покосились на аквилонского мага, и Маэль решился уточнить:
— «Гуль» в смысле… в смысле — вампир? Существо, охотящееся на людей и животных, чтобы пить их кровь? Но разве госпожа Долиана… — он в отчаянии уставился на меня, не зная, как быть: счесть все злой шуткой своего старшего родственника или убраться отсюда, пока цел.
Принц оказался потверже характером, решительно потребовав прекратить порочить честь благородной дамы столь невероятными измышлениями.
Райан откровенно рассмеялся, я развела руками:
— Это правда. Хотите, когти покажу? Только крови мне почти не требуется, я же не совсем гуль, как моя матушка.
— Так, — Ольтен произнес это таким тоном, что Монброн-старший мгновенно перестал хихикать. — Господа, хотелось бы верить, что на нас можно положиться. Все, что мы сегодня узнали о родителях госпожи Эрде, не выйдет за пределы этих стен и не пойдет дальше нас троих. Госпожа Долиана Эрде — наследница уважаемой в Немедии семьи, и мы не имеем права порочить ее доброе имя!
— Спасибо, — искренне поблагодарила я. В глубине души я ожидала, что сейчас от меня начнут шарахаться, как от прокаженного нищего.
— Вообще-то родословное древо госпожи Даны интересовало меня с совершенно другой точки зрения, — Райан, как обычно, не страдал излишней вежливостью. — Когда я понял, что она не человек… ладно, не совсем человек, то сообразил, в силу каких обстоятельств сей загадочный артефакт, — он погладил крышку шкатулки, — предпочел общество милейшей Даны своему законному владельцу. Теперь кое-что прояснилось. Народ гулей — наследие достаточно отдаленного прошлого, камень, похоже, явился на свет в те же времена. Возможно, при содействии прародителей гулей. Поэтому он с удовольствием признает их потомков за хозяев, — аквилонец повернулся ко мне, смерив таким взглядом, что мне стало боязно: — Дана, что ты собираешься делать с этой игрушкой? Учти, она могущественна и крайне опасна. Она родилась в эпоху, когда о людях и слыхом не слыхивали. Я читал, что народ гулей имел какое-то отношение к Преданному Богу, Роте-Всаднику. Если в этом кроется хотя бы малейшее зерно истины, то я бы не рискнул даже притронуться к этой штуковине. Талисманы Роты — благодарю покорно!
— Рота? — я насторожилась, вспомнив мучивший меня совет матушки и загадочное название «Лан-Гэллом». — Тебе известно что-то о Темном Роте? А почему «Преданный Бог»?
— Есть легенда, — Райан пожал плечами с таким видом, будто хотел сказать: легенда есть, но я ей совершенно не верю. — Когда Роту осадили в его крепости, он заявил, что согласен сдаться, пусть только оставят жизнь его воинам и тем, кто жил рядом с крепостью. Начались переговоры, вроде как Рота убедил своих противников, а потом… В общем, его обманули. Вышла такая резня, что о ней боялись вспомнить спустя столетия. Цитадель уничтожили, те, кому удалось выжить, бежали на Полдень. Роту изгнали из этого мира. Побежденные не оставили после себя почти ничего, победители рассказывали только то, что требовалось им, дабы ни у кого не возникло и капли сомнений. До нас дошло слишком мало сведений, чтобы справедливо рассудить, кто тогда был прав, кто виноват, и в самом ли деле Рота был таким воплощением зла и ужаса, как принято считать?
— Два вопроса! — быстро проговорила я. — Если ты занимался изучением тех времен, тебе не встречалось название «Лан-Гэллом»? И второе — имеет ли какое-нибудь отношение к Роте белая звезда о восьми лучах?
— Крылатая звезда — его символ, — не задумываясь, сказал Райан. — Лан-Гэллом — название города темных альбов, стоявшего неподалеку от Крепости Трех Вулканов. Это был город без крепостных стен. Его сожгли, жителей казнили.
— А нам говорили, что это и есть название Темной крепости, — Маэль, видно, припомнил нашу беседу в блаженные времена, когда был жив мой отец и мы могли говорить на совершенно посторонние темы.
— Нет, крепость звалась по-другому… Благородные месьоры, вам не кажется, что самое время заняться трудностями дня сегодняшнего, нежели обсуждать минувшие времена?
— Как сказать, — со всей отпущенной мне таинственностью ответила я. — Уж извини, но я попробую найти общий язык с этим камешком.
— Жизнь твоя, тебе ею и рисковать, — показалось, или маг впервые глянул на меня с уважением? — На вашем месте я бы поспешил расстаться с Бельверусом. Колдуны обычно не любят, когда у них крадут любимые безделушки.
— А ты? — спросил Маэль.
— Я останусь, — Райан подмигнул своему потомку. — Что-то мне говорит, что скоро в немедийской столице стрясется нечто чрезвычайно увлекательное. Я бы предпочел досмотреть представление до конца. Может, даже потягаться силами с месьором Драконьей Мордой. Теперь у него нет камня, значит, и силенок поубавится. Заодно буду извещать вас о новостях. Удачи!
Он встал и прошествовал к двери, свистнув по пути собаке. Псина потрусила за хозяином.
Город Даларна, Немедия.
1 день Второй весенней луны.
Мы не заслужили подобной милости небес — быть живыми, уйти от погони и избежать мести ксальтотуна. Я стараюсь не вспоминать, как именно мы от нее ушли. Крейн с опаской рассказал, что это напоминало удар молнии с ясного неба. Единственный удар — и горстки странно тяжелого пепла на месте преследователей.
Самое ужасное, что это сделала я. Испугалась, что нас догонят и мы не сумеем отбиться. Представила, что нас потащат обратно в Бельверус и мне опять придется столкнуться с человеком в алой драконьей маске. Результат: сияющая вспышка и полтора десятка трупов.
Прав Райан Монброн: сила без знаний опасна. Но знания мне взять неоткуда, остается только учиться на собственных ошибках. А мои ошибки частенько стоят кому-то жизни.
Мы уже довольно далеко от столицы, и успешно добрались до Даларны — торгового городка примерно на полдороге между Нумалией и столицей Края Соленых озер, Эвербахом. Теперь нас около сотни человек.
Ядро отряда составляет Эдмар Крейн с последовавшими за ним королевскими гвардейцами, отказавшимися признать власть Тараска — они умудрились справиться с охраной на Полуночных воротах Бельверуса и вырваться за пределы крепостных стен. Каждый день к нам кто-то присоединяется: слухи намного опережают нас. Мы движемся к Эвербаху, рассчитывая закрепиться в этой маленькой провинции и уже отсюда начинать портить Тараску жизнь. План, могу признаться честно, в равной степени принадлежит Ольтену, мне и Эдмару. Может быть, он не лучший, но иного у нас нет. Доберемся до Соленых озер, там посмотрим.
Сегодня мы в Даларне, на самом большом постоялом дворе городка. Местные власти нанесли нам визит и решили не связываться. Все равно здешнему гарнизону нас не одолеть, а ведем мы себя вполне прилично. Переночуем и завтра уйдем. Без всяких дебошей, скандалов и драк, Ольтен за это поручился.
Мне досталась крохотная комнатка на втором этаже, с окошком, затянутым мутным бычьими пузырем, колченогим столом и тюфяком, из которого лезет солома. Снизу доносятся приглушенные звуки вечеринки — пока все обстоит мирно и благопристойно. Меня тоже звали, но как-то не хочется. Сижу и размышляю. Знать бы, как обстоят дела у Маэля Монброна? Надеюсь, он благополучно скачет в Аквилонию. Интересно, что собирается предпринять против нас Тараск вкупе с обозленным ксальтотуном? Эдмар вчера предложил великолепный ход, позволяющий нам приобрести множество сторонников и чуть меньше опасаться за свои головы: объявить, что мы начинаем Рокод, признанный мятеж против короля. Тогда мы будем не шайка презренных бунтовщиков, а вполне законные мятежники. Нас нельзя хватать и вешать без разбору, можно только ссылать в собственные владения на определенный срок.
Только чего-то там не хватает… У нас есть идея, которую мы защищаем, есть бежавший от узурпатора принц, имеющий все права на королевский трон, есть даже горе-волшебница с весьма путаной родословной, почти ничего не умеющая. Нет символа. Да, недостает какого-то знака, за которым можно идти!
Я покосилась в угол, где на дорожном сундучке стояла открытая железная шкатулка. Камень приглушенно светился, точно тлеющий уголек. Мы еще в Бельверусе сделали загадочное открытие: если сосредоточится и повнимательнее вглядеться в кристалл, из алой глубины начнут выплывать призраки, какие-то движущиеся картины, подернутые туманом времен… На них нельзя смотреть слишком долго — голова кружится и кажется, что падаешь вниз со скалы в колышущееся винноцветное море.
Решение пришло само собой. Оно казалось настолько верным, что я удивилась — как я не сообразила раньше? Ведь предчувствовала, иначе зачем мне могла понадобиться такая вещь, как стяг Немедийской империи?
Я достала из вьюков красно-черно-белое полотнище и разложила его на столе. Отыскала ножичек и принялась старательно отпарывать с тяжелой шелковой ткани черного дракона. В голове назойливо звенела простенькая мелодия, услышанная на ярмарке в Мессантии:
Я расстилаю красный шелк,
Белый шелк и зеленый шелк.
Мы на лугу с тобой танцуем,
Все у нас будет хорошо!
Скоро постучится в дом весна,
Как наша юность, зелена,
Станет голова моя кружится,
Буду я одной весной пьяна…
Белый шелк тоже нашелся — я безжалостно искромсала подкладку собственного плаща. Начала прикидывать, как бы половчее вырезать из него пару больших восьмиконечных звезд, и тут в дверь осторожно постучали.
— Открыто! — крикнула я.
Явился Ольтен. Я-то полагала, он с Крейном и остальными предается исконным мужским развлечениям, наподобие выпивки, построения грандиозных планов на будущее, яростным спорам о судьбах мира и безудержному хвастовству.
— Доброй ночи, — чуть удивленно сказал Ольтен, разглядывая, чем я занимаюсь. — Я не помешал? А что ты такое делаешь?
— Хочешь помочь? — небрежно осведомилась я, сражаясь с неподатливой скользкой материей. — Раздобудь мне красную тряпку. Лучше всего шелковую, но сойдет и льняная.
Его милость счел, что намерения женщин разгадать невозможно, и послушно отправился на поиски. Отсутствовал он довольно долго — я успела вырезать обе звезды и начала обметывать их по краям — но добыча оказалась тем, что нужно. Десяток атласных лент ярко-багрового цвета. Где он только их разыскал?
Звезда легла на место, которое некогда занимал стоявший на задних лапах дракон. Я принялась старательно пришивать ее к знамени. Ольтен, облокотившись на стол, молча наблюдал за моими потугами. Убедившись, что символ надежно прикреплен к стягу, я занялась красными лентами. Пришлось разрезать их на узкие полоски, которыми я окантовала звезду. Напоследок из остатков шелка вышла неплохая пара крыльев, именуемых в геральдике «крыло орлиное, развернутое».
Завершив работу, я неторопливо обрезала лишние нитки и полюбовалась на дело рук своих. Моя крылатая звезда горделиво поблескивала поверх традиционных немедийских цветов, Издалека ее будет хорошо заметно.
— В чьи руки ты хочешь отдать нас, Дана? — тихо и как-то скорбно проговорил Ольтен, не глядя на меня. — Мы уже совершили немало поступков, о которых пожалеем. Меня до смерти пугает эта вещь, — он ткнул пальцем в железную шкатулку, где хранился Алый Талисман.
— Боятся непознаваемого и чужого, а мне этот камешек, как выяснилось, не чужой, — отрезала я, может быть, излишне поспешно. — Я верю, что поступаю правильно. Мы изгнаны из собственной страны, так что нам впору поднимать флаг со гербом того, кого тоже некогда изгнали за попытку решить дело миром. Мы не воюем, мы пытаемся добиться справедливости и покарать убийцу. Разве не так?
— Так, — неохотно согласился принц. — Просто мне не слишком по душе твой замысел. Звезда Роты… К чему это приведет?
Я скривилась:
— Мой принц, позволю себе одно предположение. Может быть, на самом деле тебе не хочется, чтобы в рядах твоих приверженцев оставалась некая девица Эрде? Она вроде как недочеловек, и таскает с собой жуткую магическую штуковину, и всерьез намерена положиться на милость какого-то давно сгинувшего божка? Ведь так? Об этом шепчутся внизу?
— Никогда не смей так говорить! — Ольтен взвился со скамьи и почти прокричал мне в лицо эти слова. Я невольно шарахнулась в сторону, едва не врезавшись в стену и на своей шкуре узнала, что такое пресловутый «королевский гнев». Верно говорили: представители династии Эльсдорфов в юном возрасте никогда не отличались сдержанностью нрава. — Ты прекрасно знаешь, мы без тебя — ничто! Жалкая кучка мятежников, не обладающих ни военной силой, ни знанием, ни способностью вести за собой! Ты нужна нам! Ты и твой Камень, чем бы он ни был!
— А когда все закончится, меня вежливо попросят удалиться, предварительно вернув талисман в королевскую сокровищницу? — язвительно вопросила я.
Ольтен смерил меня мрачным взглядом:
— Неужели ты всерьез так думаешь?
— Нет. — Мне расхотелось препираться. Я вспомнила, что без Ольтена и прочих молодых сумасбродов моя жизнь опять потеряет смысл. — Извини. Сама не знаю, что говорю. И с флагом этим я сущую глупость затеяла, — я попыталась скомкать полотнище, но меня остановили:
— Погоди, не торопись. Насчет знамени ты права. Мы не можем выступать под немедийским драконом, он стал теперь символом узурпатора. Пусть будет звезда. Кто помнит, кому изначально принадлежал этот знак?
Мы настороженно смотрели друг на друга поверх стола. Ольтен, точно предлагая перемирие, задумчиво изрек:
— Другую сторону флага тоже надо переделать. Где у тебя нож?
Я протянула ему короткий дорожный ножичек, и его милость принялся с тщательно скрываемой яростью срезать со знамени второго дракона.
Глава четвертая
Записки волшебника — I
«Лицом к Вечности»
Область Соленых озер, Немедия.
3 день Второй весенней луны.
Как думаешь, это еще Пограничье или уже Немедия? — Не знаю. Мы вроде не подписывали с Бельверусом никаких договоров по обозначению границ. Считается, то земли Немедии начинаются от самого полуночного из Соленых озер, а на закате граница упирается в Синюю скалу, возле которой стоит городишко Кюртен, одновременно принадлежащий нам, немедийцам и аквилонцам. Помнишь, лет пять-шесть назад в Вольфгард приезжал Евсевий Цимисхий, ученый муж из Тарантии?
— Помню. Такой высоченный зануда с черной бородой.
Он не зануда, а хранитель Путевых архивов Аквилонии. Евсевий составил довольно точную карту Пограничья — оригинал валяется в канцелярии Эрхарда, мне все недосуг снять копию. Так вот, на плане Евсевия пограничная линия между нами и Немедией проходит точно с заката на восход от Синей скалы в Немедийских горах до Бритунии. Совершенно прямая линия, а мы до сих пор не удосужились выставить порубежные столбы, даже на самых крупных трактах…
— Намекаешь, что я бездельничаю? Ничего себе! Бедный Веллан потеет, вертится, что твой ошалевший бурундук в колесе, носится с высунутым языком, отлавливая разбойников и торговцев незаконными товарами, моя порубежная стража трудится, не покладая рук… А какой-то стигийский колдунишка предлагает вместо того, чтобы заниматься делом, срочно идти вбивать столбы на болотах! Вот бы здорово увидеть на Ронинской трясине подорожный знак с гордым обозначением: «Вы стоите на священной земле Пограничья!». Тьфу!
— Ты, между прочим, не плюйся. Первые Озера мы миновали, значит, Пограничье, где можно позволять себе плеваться и браниться сколько влезет, осталось позади. Мы в цивилизованной стране — отучайся. Хороши будут господа посланники!